Текст книги "Возвращение героя. Архетипические сюжеты, древние ритуалы и новые символы в популярной культуре"

Глава 3. Виды архетипических сюжетов

Какие истории повторяются во всех культурах мира

Итак, в предыдущих главах мы выяснили, что в любом ритуале обязательно задействована маска – олицетворение превалирующего над другими качества, устремления, целей, ценностей и умений. И то, какая маска у участника ритуала, определяет не только его облик, но и то, как он себя ведет и как проходит свой путь, включающий общие для всего человечества темы: сражения, охоты, победы, спасения, предательства и преодоления сложностей, как и участвующих во всем этом помощников и вредителей. Именно эти сюжеты, также архетипические, то есть повторяющиеся в разных культурах, – объект нашего пристального внимания в этой главе.

Как мы уже упоминали, есть несколько классификаций видов сюжетов, разворачивающихся в искусстве и повседневности. Хорхе Луис Борхес выделил четыре типа[4]4
  Борхес Х. Л. Эссе «Четыре цикла».


[Закрыть], писатель и журналист Кристофер Букер – семь[5]5
  Букер К. Семь основных сюжетов: почему мы рассказываем истории. 2004.


[Закрыть], а сценарист Блейк Снайдер – уже десять[6]6
  Снайдер Б. Спасите котика! Все, что нужно знать о сценарии. М.: Бомбора, 2022.


[Закрыть]. Есть десятки, если не сотни других вариаций такого перечня, где видов может быть и тридцать шесть, и сто. Но чтобы перечислить их все (и успеть сделать это, пока не составят новые), понадобится отдельная книга. А главное – в этом нет никакого смысла. И скоро мы выясним почему.

Согласно классификации Хорхе Луиса Борхеса, основных архетипических сюжетов всего четыре:

1. История об осажденном городе.

2. Путь домой – возвращение героя.

3. Поиск.

4. Самоубийство бога.

1. История об осажденном городе

Это и история вторжения врага как таковая (к примеру, в фильмах «Враг у ворот», «Сталинград», «Перл-Харбор», «Оптимистическая трагедия», да и во всех книгах и в историях о войне), и отражение любой атаки извне. Это рассказ о борьбе хоть с монстрами с других планет, хоть с фашистскими оккупантами, хоть со страстями, одолевающими отдельно взятого человека. Иными словами, это может быть битва с собственными демонами, грехами или прошлым; с врагом, преследующим героя и его близких; с мировым злом или с обстоятельствами, не дающими свету пробиться сквозь тьму.

Ахилл, демонстрирующий тело Гектора у ног Патрокла. Жан Жозеф Тайлассон, 1769 г.

«Илиада» Гомера – один из наиболее характерных примеров сюжета об осажденном городе.

Museum Purchase through the Ellnora D. Krannert Fund / Krannert Art Museum

2. Путь домой

В первый момент в сознании всплывает представление о некой дороге. Однако эта история гораздо шире: она может включать как буквальный путь, так и путь к себе, к своему «я». Герои этого сюжета – и Гулливер, и Робинзон Крузо, и Остап Бендер, и Веничка Ерофеев. Но к ним можно отнести и Илью Ильича Обломова, во снах возвращающегося в родную Обломовку – сказочное место, царство спокойствия и вечного праздника; и героев сериала «Топи» Владимира Мирзоева: группу молодых ребят, которые едут на поезде из столицы в глушь, то есть буквально преодолевают некий путь и при этом путешествуют между жизнью и смертью, а следовательно, между мирами. В этом триллере они нащупывают свою душу, границы своей веры и рамки дозволенного; того, что делает нас нами. Разве это не возвращение домой?..

Троянцы приносят деревянного коня в свой город. Гравер: Жан Миньон. Инвентор: Лука Пенни, 1535–1555 гг.

«Одиссея» Гомера повествует о событиях после Троянской войны: о хитрости с деревянным конем, о поверженной Трое и о том, как героя войны, Одиссея, ожидает долгая дорога домой.

Harris Brisbane Dick Fund, 1932 / Metropolitan Museum of Art

3. Поиск

Этот сюжет шире и глубже, чем просто погоня за золотым руном или за пропавшими стульями (и снова Остап Бендер!); он более многозначен, нежели странствия в «Космической Одиссее». К этому сюжету относятся поиск себя в творениях Германа Гессе, попытка разобраться в нашем несовершенном мире в романе «Над пропастью во ржи», «Моби Дик». Обратите внимание, как много общего у двух этих сюжетов по Борхесу – у «Поиска» и «Возвращения домой». Они действительно, подобно архетипическим образам, тоже могут пересекаться и сливаться друг с другом.

Финальная сцена «Моби Дика». Иллюстратор – Исайя Уэст Табер, 1902 г.

Сюжеты «Поиск» и «Путь домой» во многом перекликаются, элементы одного часто присутствуют в другом.

Alcmaeonid / Wikimedia Commons

4. Самоубийство бога

Название этого сюжета звучит странно, но мы его встречаем достаточно часто. Под богом подразумевается главный герой, под самоубийством – его жертвенное или бессмысленное движение к гибели. На этом сюжете основано множество религиозных мифов – от легенд об Осирисе до жизнеописания Иисуса и Одина. Во имя победы добровольно восходит на алтарь Ифигения, бесстрашно ведет полки Жанна д’Арк, Иван Сусанин ведет группу поляков в топь.

Жертвоприношение Ифигении. Арнольд Хоубракен, 1690–1700 гг.

Жертва самим собой трактуется не как самоубийство, а как возможность поступиться малым в пользу большего.

The Rijksmuseum

Мотивы героев, идущих на смерть, могут различаться. Если мысли персонажа о высоком, то мы видим Данко, готового сердцем осветить путь другим. Или Прометея, «отбывающего срок» на скале за свое желание поделиться огнем богов с простыми смертными. Если же героем движет порочная страсть, то он погибает, как Мидас из греческого мифа, как чета Макбетов, как Эдип.

Обратимся к работам Кристофера Букера. Его классификацию архетипических сюжетов мы коротко обсудили в первой главе; освежим ее в памяти и снабдим примерами. Он выделяет следующие семь вариантов архетипического сценария:

1. Из грязи в князи.

2. Приключение.

3. Туда и обратно.

4. Комедия.

5. Трагедия.

6. Воскресение.

7. Победа над чудовищем.

1. Из грязи в князи

К этому типу относятся все истории героев, добившихся успеха, прорвавшись сквозь тернии к звездам, и т. д. Любая сказка про простачка и бедолагу, отправившегося на поиски чего бы то ни было, – об этом. Кстати, в каждой сказке, в отличие от множества современных фильмов, мы видим, как герой обретает не только и не столько материальные блага, сколько духовные. Иванушка-дурачок получает не только сапоги-скороходы, коня златогривого или полцарства, но и царевну (читай: любовь). К сюжетам этого типа относятся пиар-кампании по продвижению «простого» политика из низов, вокалиста музыкальной группы «из ниоткуда», бизнес-лидера, добившегося всего, несмотря ни на какие козни судьбы. Многие истории успеха в США строятся именно на этом. Особой популярностью такие сюжеты пользуются среди «реднеков»[7]7
  Реднеки (от англ. redneck – красная шея) – так в США называют представителей рабочего класса из сельской глубинки. От долгой работы на солнце их шеи краснели: отсюда и происходит название «реднек». Прим. ред.


[Закрыть]. В принципе, в любой стране в регионах с населением, состоящим главным образом из аграриев и работяг, такие истории в наибольшем почете. Почему? Да потому что действует все тот же принцип сопричастности: ведь и сами эти аграрии и работяги – такие же простые парни из низов; они, как и все, чают прорваться к вершинам.

2. Приключение

Это любое непростое путешествие в поисках определенной, для всех остальных недостижимой, цели. От уже упомянутой охоты Остапа Бендера за сокровищами мадам Петуховой в «12 стульях» и миллионом Корейко в «Золотом теленке» до поисков золотого руна, священного Грааля и меча короля Артура. Обратите внимание: в этом сюжетном архетипе нередко крайне важен артефакт. Жизнь главных героев напрямую или косвенно связана с определенным предметом, обещающим блага материальные и духовные. Это может быть кольцо, обладающее неожиданными свойствами, старинный ларец, сундук с сокровищами и т. д. Как правило, этот предмет способен подарить могущество, власть над людьми – или уничтожить весь мир.

Персиваль показывает святой Грааль, фрагмент иллюстрации. Теодор Пиксис, ок. 1894 г.

Чаша святого Грааля – один из немногих артефактов, на поиски которого пускались не только мифические и полулегендарные герои, но и реальные исторические личности. Некоторые (такие как Гитлер) – совсем недавно.

Havang / Wikimedia Commons

Перед героями стоит задача не дать лихим злодеям завладеть артефактом или не допустить, чтобы этот предмет завладел ими самими. Джеймс Бонд серия за серией бьется за то, чтобы какой-нибудь сулящий гибель королеве, стране или миру артефакт не попал-таки в плохие руки. В реальном мире тоже есть такой артефакт, это совершенно реальный ядерный чемоданчик.

Вспомним «Джуманджи» с волшебной настольной игрой; фильм «Титаник» и кулон «Сердце океана», вокруг которого начинает разворачиваться повествование; Индиану Джонса и его скитания по опасным дебрям в поисках экзотических древностей. В этом же списке – фильмы «Маска», «Круиз по джунглям», «Код да Винчи» и «Пятый элемент». В сказках в роли артефактов предстают чудо-дары: например, ковры-самолеты, волшебные зеркальца, хрустальные шары, копья или золотой ключик. В совершенно понятной нам повседневности артефактами становятся культовые вещи – брендовые, редкие, означающие причастность к особенному миру, недостижимому и сказочному. Даже «гламур» символизирует именно грезу, сказку: сам перевод слова с английского помимо привычного нам значения «шик, блеск, красота» включает понятия «чары» и «волшебство». Кстати, чтобы завладеть артефактом вроде сумки «Биркин» или новым айфоном, нужно и правда пройти целый путь героя…

3. Туда и обратно

В этом сюжете мы снова встречаем тему путешествия, правда, ключевым в нем становится именно возвращение главного персонажа, обогащенного каким-то особым опытом или даром. На том, как герой применяет его и проявляет себя, строится повествование, хотя, конечно, путешествие присутствует и в этом сюжете, и в некоторых других. То главное, что мы видим здесь, сценаристы именуют аркой героя, его развитием – то, каким он был до и каким стал после. Часто мы наблюдаем выход персонажа из привычного и понятного мира, своего рода столкновение миров. И то, каким герой вернется после этого столкновения, каким он станет, наиболее важно. Таковы сюжеты и романа «Робинзон Крузо», и сказки «Алиса в Зазеркалье», и пьесы «Возвращение домой» Гарольда Пинтера.

4. Комедия

Это история со счастливым концом, к которому приводят череда смешных ситуаций, неразбериха, переворачивание всего с ног на голову. Хоть это и весело, но именно на почве путаницы случается неизбежный и такой необходимый для развития персонажей конфликт. Затем мы наблюдаем развязку: в итоге все возвращается на свои места, герои обогащены новым опытом и знаниями, мастерством и т. д. В Античности по этому принципу были созданы комедии Аристофана, в эпоху Возрождения и Просвещения – пьесы Шекспира и Мольера соответственно. Современными примерами служат фильмы «Отпуск по обмену», «Ирония судьбы, или С легким паром!», «Дорогая, я уменьшил детей», «Один дома» и «Большой куш».

5. Трагедия

Здесь, в общем-то, тоже все вверх дном, только развязкой обычно служит смерть или другая трагедия. Главный герой терпит крах, теряет себя, жизнь, близких или дом – как Иов до его новой, снова счастливой, жизни. Часто герой отрицательный, и его испытания – это в первую очередь расплата за его злодеяния, что убеждает читателя в справедливости Высшего суда и показывает, чего не стоит делать, чего следует опасаться. Таковы сюжеты трагедий «Макбет», «Король Лир», «Фауст», «Ромео и Джульетта», «Медея» Еврипида и «Царь Эдип» Софокла; фильмов «Дом из песка и тумана», «Исчезнувшая» и «Лиля навсегда».

Медея. Шарль Антуан Куапель, ок. 1715 г.

«Медея» – один из самых страшных и трагических сюжетов, всевозможные вариации на тему которого мы наблюдаем по сей день.

Harris Brisbane Dick Fund, 1953 / Metropolitan Museum of Art

6. Воскресение

С одной стороны, это история про буквально спасенного от смерти героя, с другой – про реабилитацию судьбы, имени и репутации. Чудесным образом после всех испытаний герой возвращается, когда его уже и не ждали. Спящая красавица, пробужденная поцелуем принца; Орфей, выводящий Эвридику из тьмы подземного царства; Данте, спустившийся к Беатриче, – первые приходящие на ум образы. В мифах и религии это любой воскрешенный бог или герой, павший жертвой злых чар, а после расколдованный. Этот священный образ настолько прижился в мифах древности, что именно так наши предки представляли смену осени зимой (образ смерти природы), которую, в свою очередь, сменяет весна (возрождение, воскрешение земли). Карлик Нос, спустя годы вернувшийся к родителям, уже не чаявшим его увидеть. Синдбад-мореход, возвращающийся после своих странствий по самым невероятным и зловещим местам. Иона и кит. В современной фильмографии такой сюжет тоже любим, и трактуется он на все лады: «Соммерсби», где жена не может узнать мужа, которого считала давно погибшим; «Проект Лазарь» и «Вечно молодой», где «замороженный» герой спустя десятки лет оказывается в новом мире и обстоятельствах; все картины про воскресшие мумии Египта, про Христа и т. д.

7. Победа над чудовищем

Еще один узнаваемый сюжет. Трактовать его можно и буквально, и фигурально: это может быть как история Никиты Кожемяки, святого Георгия или Беовульфа, сражавшихся с чудовищами, так и рассказ победившего зависимость соседа или любого другого, кто преодолел силу общества, политиков или любого давления извне. Это Рудольф Нуреев со своим «прыжком к свободе» и главный герой кинокартины «Билли Эллиот»; это погоня за белым китом в романе «Моби Дик»; это все фильмы-катастрофы, а также реальные истории сражения со стихией и на войне. В любом случае это повествование о казавшемся невозможным преодолении чего-то страшного, закончившемся победой героя.

Теперь мы рассмотрим самый широкий список сюжетов – по Блейку Снайдеру, писателю и сценаристу. Его типология следующая:

1. Монстр в доме.

2. Путешествие за золотым руном.

3. Джинн из бутылки.

4. У чувака проблема.

5. Обряд посвящения.

6. Два товарища.

7. Преступление и наказание.

8. Торжество чудака.

9. Чувак в группе.

10. Супергерой.

1. Монстр в доме

Два основных элемента – монстр и дом – неизменны во всех вариациях этого сюжета. Он понятен и неандертальцу, и суперсовременному подростку из мегаполиса, о чем, в частности, свидетельствуют и наши сны, где мы отчаянно боремся с кем-то, ломящимся к нам в дом. Этот кошмар обусловлен представлениями еще пещерного человека о зле как о чем-то пришедшем извне. Человек не знает, кто или что там, и не понимает, чего ожидать. Скорее всего, чего-то страшного. Здесь же кроются корни ксенофобии, и чем традиционнее и древнее общество, тем сильнее в нем недолюбливают чужаков. К сюжетам этой категории мы можем смело отнести все ужастики, фильмы «Притяжение», «Парк юрского периода», «В постели с врагом», «Сияние» и т. д.

2. Путешествие за золотым руном

Сюжет о странствиях, полных приключений, тоже родом из первобытных древностей, а следовательно, одинаково понятен и нашему далекому пращуру, и супермодной леди с обложки журнала (или кого сейчас на них помещают?). Название заимствовано из мифа о Ясоне и аргонавтах, и сюжетная схема в целом всегда одинакова: герой отправляется на поиски чего-то и в итоге обретает нечто совершенно иное – самого себя.

Ясон крадет золотое руно. Корнелис Блумарт Второй (1603–1692)

Любой путь суть путешествие за золотым руном.

The Rijksmuseum

Снайдер причисляет к сюжетам этого типа фильмы «Волшебник страны Оз», «Самолетом, поездом и автомобилем», «Назад в будущее» и сагу «Звездные воины», любое роуд-муви и все фильмы-ограбления.

Кроме того, любая кинокартина, где есть поиск спрятанных сокровищ, какая-то миссия или задание, с которыми должен справиться герой или группа людей, попадает в категорию «Путешествие за золотым руном» и подчиняется тем же правилам, что и фильмы-путешествия.

3. Джинн из бутылки

«Как бы мне хотелось иметь…» – наверное, самая распространенная молитва со времен Адама. Сюжет, названный Снайдером «Джинн из бутылки», – еще одна древняя мантра, молитва, мечта о заветном даре; герои ищут артефакт, исполняющий желания, дарящий невероятные суперспособности и блага. В качестве примера прекрасно подойдут сказки про золотую рыбку, золотой ключик, ковер-самолет, скатерть-самобранку, Конька-горбунка, серебряное копытце и цветик-семицветик; вспомним, например, печь, которая везет Емелю сама по себе… К сюжетам этого типа можно отнести сценарии фильмов «Брюс всемогущий», «Маска», «Приключения Электроника» и «Любовный напиток № 9»; сюжеты сказки «Золушка» и легенд о Тристане и Изольде.

Неважно, было ли все произошедшее вмешательством божественного провидения, чистой удачей или действием магии, плохо все закончилось или хорошо, принцип остается неизменным: по тем или иным причинам персонажу даруется исполнение заветного желания, и его жизнь начинает меняться.

4. У чувака проблема

Здесь мы видим уже знакомую нам ситуацию, когда герой попадает в незнакомые обстоятельства. Все это доставляет ему неудобства, он должен двигаться, шевелиться, буквально покидая зону комфорта. Так, как раньше, быть уже не может, и он это знает. Несмотря на страх, он просто обязан развиваться, идти вперед. Оттого с ним и происходит эта история.

Живет себе обыкновенный человек, но в один ничем не примечательный день с ним случается нечто неординарное. Мужа сажают в тюрьму, дочь идет в проститутки, а сама героиня оказывается косвенно виновна в гибели девушки («Обычная женщина»); террористы захватывают здание, где работает жена героя («Крепкий орешек»); робот из будущего приходит убить героя и его еще не родившегося сына («Терминатор»). Пожалуй, у каждого в жизни был как минимум один случай, когда необходимо было собрать волю в кулак и действовать решительно, без промедлений. Вот почему столь популярны истории, где обычный человек спасает запертую в подвале кошку, вытаскивает из горящей машины подростка, после краха компании снова добивается успеха и, словно феникс, восстает из пепла.

5. Обряд посвящения

Обряд посвящения вышел из обряда инициации и сохранил с ним тесную связь. Инициация, древний обряд посвящения для младшего поколения, есть не что иное, как ступень развития в рамках какой-либо общественной группы или мистического общества. Сущность и цель инициации всегда и всюду, у любого народа одни и те же, различаются лишь способы адаптации обряда к месту и времени. Его корни можно проследить в глубокой древности. Инициация как первобытный опыт, где основная цель – выживание, всегда сопряжена с физическими мучениями и страхом смерти. Ведь то, что для древнего человека было важнее всего, – жизнь, ее поддержание и продолжение – требовало утверждения в своих правах. Подростку, чье детство подошло к концу, необходимо было донести, насколько важно беречь эту ценность – собственную жизнь. Как наиболее доходчиво объяснить ребенку, что огонь опасен? Поднеся его руку максимально близко к пламени. Жестоко? Да. Страшно? Безусловно. Но только так он быстрее всего поймет, что все пожирающий огонь одним пальчиком не ограничится.

Инициация учит не только оберегать себя, но и жертвовать малым в пользу большего, мыслить стратегически, просчитывать перспективы своего выживания не только на сегодня, но и на завтра, и на послезавтра. Между прочим, это очень напоминает прохождение уровней в играх, квестах и челленджах. Именно поэтому современные подростки, не имея прямой возможности пройти инициацию, компенсируют это опасным и порой агрессивным опытом компьютерных игр и «заданий» из Интернета.

«Обряд посвящения» – это испытание, ожидающее нас на определенном этапе жизни и делающее его ключевым. Это могут быть испытания общие, знакомые практически всем, – возрастные, например. Так, в древности с приходом полового созревания подростков в ходе обряда намеренно ставили в сложное положение, чтобы те научились принимать боль и потерю, избегать их в будущем, уметь жертвовать, не утрачивая веры в себя и мир. Но есть и личные испытания: предательство, уход близких, крах надежд. Возможно, преодолеть их поможет схожий сюжет.

Примеры из литературы и кинематографа: «Над пропастью во ржи», «Дни вина и роз», «Непрощенный», «28 дней» и «Когда мужчина любит женщину»; все истории о переходном периоде, старении или разрыве с любимым человеком; о том, как пережить горе.

Посвящение Бентвейгеля в Риме, ок. 1660 г.

Под обрядом посвящения можно понимать любой переходный этап, дающий развитие. Или ведущий к гибели…

The Rijksmuseum

6. Два товарища

Чем более развито человечество технологически, тем дальше оно старается уходить от совсем уж инстинктивных и первобытных понятий. Например, расширяется представление о доме. Если во времена наших пращуров под домом подразумевалась сначала пещера, затем – у охотников – ареал, где они могли добывать пищу, то начиная с эпохи Великих географических открытий понятие дома расширилось до родной деревни или города. Представьте космонавта, летящего в своей капсуле; в какой бы точке степи он ни приземлился, все равно будет думать: «Ура, главное – на Земле, дома!»

То же касается связей с другими. В древности важно было, с одной стороны, потеснить соперника, занять свою нишу, с другой – держаться вместе. Самым страшным наказанием был остракизм, изгнание из племени (у пиратов – высадка на необитаемом острове, в любом закрытом обществе – лишение членства).

Блейк Снайдер полагает – и, кажется, вполне справедливо, – что классический сюжет о двух приятелях возник не в какой-то конкретный момент времени, а строился с развитием человечества на разных этапах. А с появлением психологии, видимо, стал нужен герой, разделяющий душевные переживания главного персонажа; тот, кто выполнял бы роль голоса за кадром, «дорогого дневника», хора в Античности, адресата и т. д.

Как распространенное явление этот сюжет появился относительно недавно. Дон Кихот и Санчо Панса, Шерлок Холмс и доктор Ватсон, Натти Бампо и Чингачгук, Остап Бендер и Шура Балаганов или Киса Воробьянинов, Буч Кэссиди и Санденс Кид из одноименного вестерна, Боб Хоуп и Бинг Кросби из цикла комедий «Дорога в…».

Шерлок Холмс и доктор Ватсон. Опубликовано в журнале «Стрэнд». Сидни Пейджет, декабрь 1892 г.

О такой дружбе, какая связывала Шерлока Холмса и доктора Ватсона, можно только мечтать. И это – достояние Нового времени и наших дней, не очень доступное и распространенное в менее просвещенные и сытые времена.

Hohum / Wikimedia Commons

Снайдер считает такой сюжет более элегантным и спокойным, нежели полную пароксизмов страсти любовную историю – но, в сущности, это она и есть. Частый мотив – изначальное неприятие друг друга героями. В таком случае мы видим не только развитие каждого по отдельности, но и путь их дружбы или любви. По сути, это тот же «Путь героя» по Кэмпбеллу, только не одного, а двоих. Между прочим, в античной трагедии тоже сначала был всего один герой, потом к нему добавился второй, обогативший историю конфликтов, затем – третий, разнообразивший варианты развития событий. А значит, предположение о том, что сюжет «Два товарища» – детище более позднего и развитого времени, верно.

7. Преступление и наказание

В отличие от категории «Путешествие за золотым руном», для такого сюжета неважно, как меняется герой; важно то, что выносят для себя зрители или читатели: «как надо» и «как не надо».

Отдельное спасибо автору теории за обращение к нашему Федору Михайловичу. Конечно, первый приходящий на ум пример сюжетов этого типа носит такое же название – «Преступление и наказание». У Лескова, много лет работавшего в суде, это списанная с реальной жизни «Леди Макбет Мценского уезда». Среди фильмов это, например, «Таинственная река», да и многие детективы и триллеры имеют в основе данный сюжет.

8. Торжество чудака

Чудак, или дурак, всегда был важным персонажем мифов и легенд. Он выглядит как обыкновенный деревенский простофиля, но на поверку оказывается мудрее всех окружающих. До поры до времени он остается в тени, и мы склонны недооценивать его. Зато потом он в полной мере проявляет свои истинные способности. Таковы, например, сказочные Иванушка-дурачок и младший сын из сказки «Кот в сапогах». Среди фильмов под эту категорию подпадают «Форрест Гамп», «Человек дождя», «Билли Эллиот» и «Ночь в музее».

Рабочие элементы в подобных фильмах просты: «чудак», кажущийся настолько нелепым и неприспособленным к жизни, что в возможность его успеха не верит никто (и так на протяжении практически всей истории), – и то, чему он противостоит.

Эта комичная история – еще одно напоминание о том, что путь к высотам всегда начинается с самых низов, откуда никто и не предполагал возможности преуспеть.

9. Чувак в группе

Здесь мы видим обращение к правилу «держаться вместе» – столь же древнему, сколь и наше стремление к выживанию.

Истории, объединенные Снайдером под названием «Чувак в группе», поднимают проблему потери своего «я»; они о группах, довлеющих над героем. Строго говоря, «Ромео и Джульетта» – история о «чуваках», чью судьбу группа пыталась решить за них. «Пролетая над гнездом кукушки» – о группе пациентов психиатрической больницы. «Малена» – о стереотипном мышлении традиционного общества о красивых женщинах с вызывающе яркой внешностью. «Красота по-американски» – описание жизни соседей в современном пригороде. «Чертова служба в госпитале Мэш» – об американской армии. «Крестный отец» – о семье мафиози, из которой никак не выбраться.

В каждом из этих фильмов есть персонаж, выступающий против общественных правил и обличающий их несовершенство, агрессивность и тиранию. Эти истории показывают, что поведение групп часто бывает алогичным и ведет к разрушению личности.

Это шокирует так же, как и последнее открытие персонажа Кевина Спейси в «Красоте по-американски»; именно это отражает пустой взгляд героя Джека Николсона после операции в фильме «Пролетая над гнездом кукушки». Почему? Потому что это одна и та же история, с одинаковым душевным надрывом, просто по-разному донесенная.

10. Супергерой

Это полная противоположность «Чувака с проблемой»: герои, обладающие сверхспособностями, оказываются в обычных жизненных обстоятельствах и бросают вызов посредственности окружающего мира. Это персонажи фильмов «Гладиатор» и «Игры разума», «Люди Икс» и «Интервью с вампиром», «Паддингтон», «Шазам!» и «Реальные упыри»; супергероями можно назвать даже Шерлока Холмса и Эраста Фандорина – и даже Электроника. Фактически все сюжеты этой категории повествуют о том, каково это – быть другим; подобное чувство многим либо знакомо, либо есть желание его испытать. Кроме того, читатели сочувствуют, сострадают этим героям: при всей их силе им не чужды любовь и переживания; как и многие, они часто испытывают сомнения и боль…

Что же мы видим в итоге? Да, сюжетов может быть 4, 7, 10, 36, да хоть сто. Ведь сам «папа» архетипических сюжетов, Джозеф Кэмпбелл, исследовал сотни мифов и историй – и свою культовую книгу назвал «Тысячеликий герой». И даже в тысяче лиц мы можем наблюдать все того же архетипического героя, который, как и те мушкетеры, – «один за всех».

Святой Георгий и дракон. Бернат Марторель, 1434–1435 гг.

В легенде о святом Георгии есть и приключение, и победа над чудовищем, и супергерой, и осада города…

Gift of Mrs. Richard E. Danielson and Mrs. Chauncey McCormick / The Art Institute of Chicago

Систематизируя все наследие человечества, можно собрать достаточно емкую классификацию повторяющихся образов и сюжетов. Это мы и видим на примере категорий Борхеса, Букера и Снайдера. Удивительно, что Борхес свел все истории мира к четырем моделям, тогда как у того же Снайдера их десять! Кто из них прав – выяснить невозможно, да это и необязательно. Просто отметьте для себя, сколько раз на протяжении этой главы вы ловили себя на мысли: «Да ведь этот тип истории уже был описан!» – или: «Но в одном сюжете по Борхесу сочетаются два по Букеру или три по Снайдеру!» Все верно.

Здесь мы вновь убеждаемся в том, что, во-первых, сюжеты узнаваемы и вечны, а потому любимы и понятны. Во-вторых, ни одну историю нельзя назвать примером одного-единственного архетипа в чистом виде. В воскресении Христа есть как собственно «Воскресение», так и «Возвращение домой», и «Самоубийство бога», и даже «Победа над чудовищем», ведь Иисус «смертью смерть попрал». А в «12 стульях» мы видим не только «Туда и обратно», но и «Приключение», и «Два товарища», и «Поиск».

Слишком кратким спискам не хватает вариативности, возможности применения нюансов с учетом жанров и особенностей любой истории; они составлены слишком узко. В таком широком списке, как у Снайдера, напротив, есть риск повториться и запутаться еще больше. К примеру, «Чувак в группе», по сути, борется с монстром (разве это не снайдеровская же категория «Монстр в доме»?). Сюжет категории «Супергерой», как ни крути, все о том же – о преодолении и победе. «Обрядом посвящения», пожалуй, можно назвать любую историю в мире – ибо в ней всегда есть все необходимое для перехода с одного уровня на другой, от себя прошлого к себе будущему.

Вспомните этапы собственной жизни. Какие из них вы назвали бы ключевыми? Какие из них подошли бы под сюжеты по классификации Кристофера Букера, Хорхе Луиса Борхеса, Блейка Снайдера или кого-нибудь еще? Можете выписать все важные моменты своей жизни и из них одних составить собственный список архетипических сюжетов.

Выберите свои самые любимые книги, фильмы и истории из реальной жизни. Какие из них подошли бы под тот или иной тип сюжетов? Есть ли в них что-то общее с вашим личным списком архетипических историй? И не стопроцентное ли это попадание?..