Текст книги "Молния на двоих"

Глава 4

Машина Оксаны притормозила у красивого бизнес-центра с фасадом из синего стекла. Ник ободрился. Оксана всю дорогу отмалчивалась, на его расспросы насчет помещения отвечала скупо: приедешь – увидишь. Ник уже пожалел, что переспал с ней. Она, конечно, красотка. Ник покосился на ее изящный профиль в обрамлении мягких светло-русых локонов, перевел взгляд на упругую грудь, соблазнительно обрисованную бордовым платьем с запаˊхом, скользнул по стройным ногам в красных, в тон машины, туфлях на каблуках. Но все-таки не надо было путать работу и секс. Хотя он же не знал, что с помещением выйдет облом и придется снова обратиться к Оксане!

– Красивое здание, мне нравится. – Он ожидал, что риелторша привезет его по одному из адресов, которые показывала раньше, но это место было ему незнакомым.

Оксана молча отстегнула ремень и вынула из дверцы зонт. Ник вышел под ливень и мгновенно промок. Он бросился было к крыльцу бизнес-центра и спрятался под козырек. Но Оксана, под своим красным дизайнерским зонтом, прошла мимо, бросив:

– Нам не сюда.

Пока Ник догнал ее, шлепая кроссовками по лужам, совсем продрог. А Оксана даже не предложила укрыться под ее зонтом. Точно, мстит!

– Может, пустишь меня под зонт? – миролюбиво предложил он.

– Мы уже пришли.

Оксана шагнула под козырек неказистого бетонного здания и резко сложила зонт, как будто нарочно окатив Ника ледяными брызгами. Ладно, он все стерпит ради помещения под мастер-класс!

Но когда они вошли внутрь и Оксана повела его длинными извилистыми коридорами с облупившейся краской, Ник заподозрил неладное. Стук каблуков Оксаны гулко и сердито разлетался по пустым коридорам. Здание казалось безжизненным и заброшенным, им не встретилась ни одна душа. В таких интерьерах только фильмы ужасов снимать про нашествие зомби!

– Тихо, как на кладбище, – пошутил он.

Оксана промолчала. А Ник обеспокоенно подумал, что один, пожалуй, отсюда не выберется. Да и его слушатели могут заблудиться в здании, не дойдя до нужного зала.

– А поближе к выходу ничего нет?

– Ты бы еще завтра мне позвонил, – раздраженно процедила Оксана. – Тебе еще повезло, что это место оказалось свободно.

– Да я что-то не заметил, что это здание слишком востребовано.

Она остановилась у одной из одинаковых дверей, достала связку ключей и сердито загромыхала.

Свет над их головой замелькал, как в ужастике. Ник запрокинул голову и заметил, что лампочка свисает с потолка прямо на проводе. Фабричный стайл.

Замок щелкнул. Оксана толкнула дверь:

– Прошу.

Ник вошел первым и пораженно уставился на явно аварийное помещение.

– Ты издеваешься?

– А что тебя не устраивает? – Оксана насмешливо облизнула губы, накрашенные красной помадой.

Ника бросило в жар при воспоминании, как эти губы скользили по его животу вниз…

– Я не могу проводить мастер-класс здесь.

– Помещение довольно просторное, чтобы вместить сто человек, как ты и просил.

– Здесь даже мебели нет! – Взгляд Ника уперся в громоздкий шкаф в углу у окна.

– Стулья в углу. – Оксана кивнула на другой конец комнаты. В сваленной там груде барахла с трудом угадывались стулья.

Ник в бешенстве пересек зал, снял верхний стул с истрепанной тряпичной обивкой.

– Даже бомжи побрезгуют на таких сидеть. Пошутили, и хватит.

Оксана ничего не ответила, и он резко обернулся. Как раз в тот момент, когда дверь громко хлопнула. А затем в замке раздался щелчок.

Ник бросился к двери и заколотил по ней:

– Оксана! Это не смешно!

– Ты выбросил меня наутро, как использованную вещь! – из-за двери раздался взбешенный голос Оксаны. – И думал, что я стану помогать тебе искать зал для твоих пикаперских штучек?

– Оксан, ну прости. – Ник заскребся в дверь. – Ты роскошная девушка. А я идиот. Я всю дорогу, пока мы на машине ехали, мечтал тебя поцеловать…

Ник замер, приложив ухо к двери. Ну, давай, открывай!

– Оксан, я хочу тебя до смерти… – пробормотал он тем самым голосом с хрипотцой, который безотказно действовал на девчонок.

Он мысленно представил, как дверь откроется и Оксана, как созревший плод, упадет ему в объятия. Может, они даже займутся любовью прямо на полу… Он бросил взгляд на грязный, годами не мытый линолеум и хмыкнул – лучше на подоконнике.

За дверью раздался дробный перестук каблучков. Оксана быстро удалялась по коридору, и ее каблуки стучали с победной мстительностью.

– Оксана! – взвыл Ник. – А ну вернись, стерва!..

Его голос эхом пронесся по пустому помещению. Стук каблуков стих, и Ник в ярости пнул дверь. Затем, разбежавшись от окна, он плечом ударил по двери – но тщетно. Дверь оказалась на удивление крепкой. Только плечо заныло. Вот он попал!

Дальше Ник проверил все окна. Ручки в старых деревянных рамах оказались выломанными, и открыть окна было невозможно. Дождь за окном усилился, размывая пространство в сплошное серое пятно. Сколько ни всматривался, Ник не мог понять, где находится. Вроде бы невысоко, второй или третий этаж. Только ни черта не видно. Стекло от его дыхания запотело, а людей внизу он не увидел. Мобильный был при нем, и даже связь есть. Но кому звонить, если даже не знаешь, куда его завезла эта мстительная дура? Попытался открыть карту в телефоне, но место не определялось – как будто этого здания в реальности и нет.

Ник набрал номер Оксаны, но она сразу же сбросила вызов. О’кей, до нее он еще доберется. А сначала нужно выбраться отсюда.

Сложив руки рупором, Ник заорал:

– Люди, ау! Кто-нибудь!

Крик эхом пролетел по залу, ударился в окна и истаял без следа.

Ник затопал, запрыгал, пытаясь привлечь внимание тех, кто мог находиться этажом ниже. Тоже без толку.

Снять, что ли, сторис для блога? Только дураком себя выставит. Что он подписчикам скажет? Девчонка, которую я соблазнил, отомстила мне, заманив в аварийное здание? Он убрал мобильный в карман, присел на подоконник и снова прильнул к стеклу.

Только шесть вечера, но из-за грозы было темно, как ночью. Где-то вдалеке мелькнула молния, ударил гром. Не пришлось бы тут ночевать! В пустом здании и так жутко одному, а уж с наступлением темноты станет вообще как в фильме ужасов. Здание явно старое. Может, тут и свои привидения водятся…

– Люююююдииии! – провыл Ник, упершись лбом в пыльное стекло. Какая ирония – оказаться где-то в центре Москвы запертым в совершенно пустом здании.

– Чего орешь? – От глухого голоса за спиной Ник чуть не поседел.

Резко повернувшись, он увидел, как от шкафа в углу к нему движется что-то темное и бесформенное.

Шарк-шарк-шарк. Существо приближалось.

Клац-клац-клац. Ник не сразу сообразил, что это стучат его собственные зубы.

А затем в ноздри ударил резкий запах спирта. Ник принюхался. От привидений спиртом не пахнет. А от существа перед ним разило за километр!

– Ты кто?

– Я – Михалыч.

Не дойдя нескольких шагов, существо остановилось. Стало видно заросшее щетиной худое испитое лицо и сизый нос. А бесформенные лохмотья оказались старой одеждой, надетой в несколько слоев.

– А ты кто? Из новеньких? – Существо выпростало руку из широкого рукава, и Ник вздрогнул, заметив направленный на него железный крюк. – Комната нужна переночевать? Недорого возьму.

Мгновение Ник недоуменно смотрел на него, потом расхохотался. Да у бомжа тут бизнес – ночлежка в аварийном здании! А железяка, которую он испугался, – это оконная ручка, выломанная из рамы.

– Как мне отсюда выйти? – нетерпеливо спросил он.

– А как ты сюда пришел? – удивился бомж.

– Через дверь, – Ник кивнул на запертую дверь. – Закрыли меня тут.

– А кто?

– Так, друзья пошутили, – соврал он. Признаваться в том, что его обвела вокруг пальца девчонка, не хотелось даже бомжу.

Михалыч подошел к двери, подергал ручку.

– Странно. Тут замка не было. – Он задумчиво почесал макушку железкой. – А сейчас новый стоит.

Выходит, Оксана после его звонка успела сгонять сюда и поставить замок? А ему наврала про показы клиентам и согласилась встретиться только ближе к вечеру. Теперь он понимал, что Оксана нарочно тянула, чтобы не оставить ему времени на поиски помещения.

– Тогда через шкаф.

Ник удивленно зашагал за бомжом, и когда тот распахнул дверь шкафа, внутри оказалась еще одна – ведущая в соседнее помещение.

И что он не догадался внутрь заглянуть!

Ник обрадованно шагнул навстречу свободе, но бомж неожиданно встал на пути:

– Проход платный.

– А ты деловой человек. – Ник с усмешкой вынул бумажник из заднего кармана джинсов и достал пятисотку.

– За эту мелочь можешь куковать тут до утра. – Бомж юрко нырнул в шкаф и захлопнул спасительную дверь.

Вымогатель! Ник вынул из бумажника тысячу и просунул в щель на полу.

– Другое дело! – Дверь приоткрылась, и сразу же раздался топот.

Михалыч со всех ног убегал, унося с собой деньги.

Ник, наклонившись, прошел сквозь потайную дверь и выпрямился. Бомжа видно не было – он уже скрылся без следа в лабиринте заброшенного здания. Только запах спирта и немытого тела остался витать в воздухе. Да в углу лежала куча тряпья, видимо, служившая бродяге постелью. А рядом на полу – вывернутые железные ручки, явно предназначенные на металлолом. Вот почему их нет на окнах!

Ник быстро пересек зал и вышел в коридор. Свобода! Он машинально двинулся направо по коридору, но через несколько шагов остановился, поняв, что не помнит, куда идти.

– Эй! Михалыч! – позвал он. – Выход где?

Где-то дальше по коридору зашуршало, донесся приглушенный голос бомжа:

– Добавишь пятисотку, выведу.

– Черт с тобой, – развеселился Ник, доставая бумажник. – Веди!

Если бы не провожатый, он бы проплутал в заброшенном здании до ночи. А так уже пять минут спустя вышел на крыльцо и поежился от прохлады. К вечеру температура понизилась, и Ник пожалел, что не захватил с собой ветровку и зонт. Вызвать бы такси прямо к крыльцу, но как объяснишь, где он находится?

– Зонт нужен? – деловито окликнул Михалыч. – Всего тыщу возьму.

Ник с сомнением покосился на полинялый желто-коричневый зонт, судя по расцветке, принадлежавший какой-то древней бабульке.

– Обойдусь. – Он шагнул под дождь.

– За пятьсот отдам! – крикнул вслед Михалыч.

Но Ник уже заскакал по лужам через двор.

Выйдя на улицу, он заметил проехавший мимо троллейбус с уютно горевшими окнами и направился следом за ним. Дойдет до остановки, сориентируется и вызовет такси.

Пока дошел, промок до нитки. На остановке стояла невысокая худенькая девушка в скучном офисном костюме. Ник едва взглянул на нее и нырнул под козырек. Посмотрел название остановки, вызвал такси через приложение. Ближайшая машина была в десяти минутах езды. Покадрить, что ли, эту серую мышь? Ник скользнул взглядом по ее натянутой, как струна, узкой спине и наглухо застегнутому воротничку. Явно не настроена общаться. А то уже перекинулась бы с ним парой слов про отвратительную погоду. Ну и ладно, не больно-то хотелось.

Звонку от ученика, которого он платно консультировал в индивидуальном порядке, Ник обрадовался как развлечению. Парень наконец-то осмелился повести свою пассию в ресторан и теперь звонил ему из туалета с вопросом, как довести девчонку до кондиции и уломать на ночь вместе.

– Запомни, приятель, нет на свете ни одной цыпочки, которая не мечтала бы прыгнуть к тебе в постель! – начал Ник, чувствуя себя в своей стихии.

Небо прорезала ослепительно-яркая молния…

Глава 5

После удара молнии

Лера пришла в себя как в тумане. Перед глазами все плыло, откуда-то доносились голоса…

– Редкий случай. Одна молния сразу двоих задела.

Лера крепко зажмурилась и открыла глаза. Туман постепенно рассеивался, взгляд сфокусировался. Над ней нависал облупившийся потолок, в закрытые окна хлестал ливень, из коридора доносился разговор:

– Молния сначала в парня ударила, потом в девчонку.

Это про нее говорят. Лера шевельнулась, и кровать под ее весом тяжело скрипнула. Под ее весом? Лера резко приподняла голову с подушки и взглянула себе на грудь. Вместо белой блузки и серого пиджака, в которых она была на работе, на ней была сиреневая футболка. Почему на ней эта футболка? Явно чужая!

Лера растерянно оттянула трикотаж на груди и принюхалась. Футболка насквозь пропиталась чужим запахом – словно на нее вылили флакон мужского парфюма! А на боку футболки Лера заметила небольшую дырку с опаленными краями – как будто в ткань ткнули раскаленным шампуром.

– У обоих на теле отметины остались – от входа и выхода молнии, – разговор продолжался. – Парню молния справа под ребро вошла, он этой рукой мобильник держал, а вышла через левую ногу. Потом девушку слева в плечо ударила, а через правую ступню вышла – на подошве дырка осталась.

– Чудо, что оба выжили! – воскликнул взволнованный женский голос.

– Как сказать, – возразил мужской. – Выжить-то выжили. Но шандарахнуло их сильно. Похоже, того, «ку-ку»…

Это кто еще «ку-ку»? Лера возмущенно повернула голову и увидела, что дверь палаты приоткрыта, а в коридоре виднеются два силуэта в белых халатах.

– В каком смысле? – интересуется медсестра, ростом пониже.

– С катушек съехали. – Второй силуэт, высокий мужской, стоявший к палате в пол-оборота, постучал себя по лбу. – Когда они в «Скорой» очухались, парень называл себя девушкой, а она – себя парнем.

Лера оцепенела на койке. Память возвращалась к ней вспышками. Она вспомнила склонившееся над ней лицо медбрата и свое собственное тело на соседних носилках. Рука свисала в проход, и на ней виднелся след от пореза… Ей тогда показалось, что она спит и видит кошмар.

– Пришлось психиатра вызвать, чтобы он их осмотрел, когда снова очнутся. По нашей части у них повреждений нет, можно хоть сейчас выписывать.

Лера медленно подняла руку, мечтая увидеть след от пореза на большом пальце. Но вместо своей тонкой и белой ладони увидела загорелую мужскую лапу. От ужаса она пискнула и закрыла рот другой рукой. Может, она правда сошла с ума?

– И что же теперь будет? – сочувственно ахает женский голос.

– Что-что, закроют их в «дурку» и будут лечить, пока последние мозги там не растеряют.

Лера в ужасе схватилась за голову и вместо привычных густых локонов нащупала жесткие, коротко стриженные волосы.

– Жалко парня, – посочувствовала девушка. – Как его там?

– Никита. Никита Олегович Красавин. – Мужчина в белом халате вынул из кармана паспорт. – При нем паспорт был.

– Дай посмотреть. – Любопытная медсестра выхватила документ и стала листать странички. – Пятого апреля девяносто четвертого. Двадцать пять лет всего, такой молодой!

В приоткрытую дверь палаты скользнул запах пригоревшей каши. Где-то дальше по коридору застучали ложки в столовой. Заскрипела тележка – это нянечка развозила еду лежачим больным. Но Лера напрягла слух, прислушиваясь к разговору у палаты. Это ее единственный шанс на спасение!

– Прописка московская. Улица Фруктовая, дом три, квартира двадцать… Не женат. Родственникам сообщили?

– Сначала пусть его наш Прозоров осмотрит. А там уже ясно будет, куда родичей приглашать – к нам или сразу в «дурку».

Лера вздрогнула, вытянувшись на постели и делая вид, что еще не очнулась. Мысленно она повторяла про себя имя, фамилию, дату рождения и адрес – то, что поможет ей сойти за нормальную! Точнее, нормального – Никиту Красавина, двадцати пяти лет от роду, проживающего на Фруктовой улице и не состоящего в браке.

– А вот и Игорь Станиславович! – От голоса, раздавшегося в коридоре, она вздрогнула. – Как раз вас ждем!

– Пациент очнулся? – деловито спросил резкий мужской голос.

А затем дверь распахнулась и в палату вошли трое. Сухощавый низенький мужчина лет пятидесяти со взглядом Ганнибала Лектора, а за ним – уже знакомый Лере по машине «Скорой помощи» высокий медбрат и симпатичная девушка с рыжевато-русыми волосами, одетая в белый халат.

– Как себя чувствуем, молодой человек? – Психиатр остановился в паре шагов от кровати. Видимо, опасался, что псих окажется буйным. «Прозоров Игорь Станиславович, ведущий психиатр», – прочитала Лера мелким шрифтом на его бейдже и удивилась, что так хорошо видит.

– Голова гудит… – Лера осеклась при звуках чужого мужского голоса, и эта заминка не укрылась от бдительного психиатра. – И пить хочется, – быстро добавила она.

– Я сейчас! – Медсестричка проворно налила воды из пластиковой бутылки, стоявшей на тумбочке у входа, поставила стакан на стол.

За окном, разгоняя тьму, ярко сверкнула молния. Лера жадно схватилась за стакан. Пока пила, медсестра не сводила с нее взгляда, полного восторга и любопытства. Сначала Лера смутилась – почему девушка так на нее смотрит? А потом сообразила, что внешность Никиты Красавина произвела впечатление на молоденькую медсестричку. «Евгения» – выхватила Лера имя на бейдже и опять удивилась остроте зрения.

– Вы помните, что с вами произошло? – Прозоров продолжил допрос.

– Молния, – Лера взвешивала каждое слово, понимая, что от этого зависит ее свобода. – Она ударила в мой телефон. Потом в меня.

– Вы помните, как вас зовут? – мягко спросил психиатр, а его пронзительный взгляд, казалось, заглянул в самую душу.

Леру затошнило, но она как можно тверже сказала:

– Никита. Никита Красавин.

– И ничего он не «ку-ку», – обрадованно прошептала медсестра медбрату.

Психиатр с неудовольствием обернулся на нее, и девушка осеклась.

– Сколько вам лет? – он продолжил допрос.

– Двадцать пять. Пятого апреля исполнилось. – Лера оттарабанила, как на экзамене. Это ее и выдало.

Прозоров пристально уставился на нее и спросил:

– Как отметили?

Лера поняла, что от ее ответа сейчас зависит ее судьба. Откуда ей знать, как отметил день рождения придурок-пикапер Никита Красавин? Как вообще такие, как он, дни рождения отмечают? Уж точно не походом на мюзикл «Анна Каренина», как она с Томой!

– Круто отметили, – как можно уверенней сказала она. – С друзьями в стриптиз-клубе тусили.

И она с вызовом взглянула на психиатра. Не будет же он спрашивать, в каком клубе? Если спросит – она точно пропала! Лера похолодела.

– А в наше время дни рождения все больше дома отмечали. Или на даче с шашлыками, – Прозоров внезапно улыбнулся и снял очки.

Лера поняла, что самое страшное позади. Он ей поверил!

– И последний вопрос. Где футболку покупали?

Лера уже расслабилась, поэтому вопрос психиатра застал ее врасплох.

– У сына скоро день рождения. Хочу ему такую купить. – Психиатр сверлил ее взглядом.

Она рано праздновала победу. Вот он – решающий вопрос, от которого зависит ее свобода. Если мозгоправ с взглядом Ганнибала Лектора почует неладное, за нее возьмутся всерьез и расколют в два счета.

– Это подарок, – хрипло ответила Лера чужим голосом и по огоньку в глазах психиатра сразу поняла, что выбрала неверный ответ.

– Может, узнать у того, кто подарил? Помните его?

Лера почувствовала, что стены психушки уже готовы сомкнуться у нее над головой. Откуда она знает, кто мог подарить парню футболку? Есть ли у него отец? Мать? Сестра? Дарят ли друзья футболки друг другу?

– Моя девушка, – выдохнула Лера, чувствуя, как все глубже вязнет в болоте лжи.

А еще она вдруг в отчаянии поняла, что все ее хитрости окажутся бесполезны, если придурок в ее теле очнется и примется вопить, что Никита Красавин – это он.

– Наверное, она уже вас потеряла, – мягко сказал Прозоров. – Как ее зовут?

– Лера. Ершова. – Ответ вырвался сам собой. – Она была со мной на остановке.

Медики переглянулись, и Лера заволновалась:

– Что с ней? Она жива?

На миг у нее все помутилось перед глазами при мысли, что ее тело мертво, а она навсегда застряла в этом, чужом, мужском.

– Не волнуйтесь вы так, Никита, – донесся откуда-то издалека голос медбрата. – Она здесь.

– Могу я ее видеть?

Лера резко села на кровати и свесила ноги, вздрогнув, когда вместо привычных ступней увидела широкие мужские лапы. Какой у этого придурка размер? Сорок пятый? Белые кроссовки стояли у кровати, кто-то заботливо снял их, прежде чем ее уложить. А вот носков не было. Босиком он, что ли, ходит?

– Давайте я помогу! – Медсестричка проворно присела рядом, схватила кроссовок.

– Не надо! Я сама…

Медсестра, вздрогнув, уронила кроссовок. Психиатр резко повернулся, впившись в Леру орлиным взглядом.

– Я сам… – в панике выпалила Лера. – А… а…

Все трое медиков испытующе смотрели на нее, а Лера не могла найти ни одного слова, которое бы начиналось на «а» и могло сойти за оправдание ее оговорке. За окном ярко сверкнула молния – словно неумолимый приговор.

– Апчхи! – в отчаянии чихнула Лера.

Но не рассчитала, что ее обычно деликатный женский чих окажется в мужском исполнении оглушительно громким.

Сквозь приоткрытую дверь палаты из коридора донесся звон железа.

– Батюшки! – запричитала старенькая нянечка, уронившая половник с кашей и ложки с тележки, на которой развозила ужин.

– Я помогу, баб Рай. – Медсестричка выбежала в коридор, загремела, собирая разлетевшиеся по полу вилки.

– Спасибо, Женечка! – Седая нянечка сунула острый нос в палату. – Чуть концы не отдала – так чихать! Это кто ж тут такой сопливый?

Ее замечание разрядило обстановку в палате. Медбрат хихикнул. Психиатр перестал сверлить Леру недоверчивым взглядом.

– Тебя, что ли, сынок, молнией шандарахнуло? – простодушно спросила старушка.

– Меня, бабушка. Вы уж извините. – Лера была готова расцеловать нянечку, так кстати переключившую внимание на себя. И чтобы окончательно развеять подозрения психиатра, добавила о себе в мужском роде: – Простыл, наверное, под дождем.

– Иииих, хлипкая нынче молодежь пошла! – Бабулька махнула рукой. – Вроде здоровый бугай, а чихаешь, как девка!

Лера вздрогнула и бросила быстрый взгляд на психиатра. Но тот о чем-то переговаривался с медбратом. Оставалось только надеяться – о выписке, а не о принудительной госпитализации в психушку.

– Там, кстати, вторая шандарахнутая только оклемалась, – пробубнила баба Рая.

– Лера Ершова? – Лера едва не подпрыгнула на кровати и стала проворно зашнуровывать кроссовки.

– Бледная какая-то, лепечет какую-то чепуху… – Бабулька пристально взглянула на Леру, и ей показалось, что эта старенькая уборщица видит ее насквозь – видит женскую душу в мужском теле. – Я ей каши побольше наложила, – буднично продолжила баба Рая, и Лера перевела дух. Показалось! – Хорошая нынче каша. Хотя слиплась и подгорела…

– Мне надо к ней! – Лера обогнула бабульку и, пока психиатр с медбратом отвлеклись, выскочила из палаты.

Медсестра Женечка только успела выпрямиться, держа в руках собранные ложки, когда Лера налетела на нее всем неповоротливым мужским телом. Кто бы мог подумать, что управлять чужим телом окажется не легче, чем рулить автомобилем! Как будто из юркого маневренного «Смарта» ее пересадили на массивный джип. Женечка со звоном выронила ложки.

– Извините! – воскликнула Лера.

– Вы куда?!

– Где моя девушка? Лера Ершова?

Медсестра указала направление:

– Пятая палата.

Лера со всех ног бросилась туда, молясь, чтобы успеть раньше психиатра. Ноги в чужих кроссовках разъезжались, у самой палаты она поскользнулась, попыталась удержать равновесие, но влетела плечом в дверь. Та распахнулась внутрь, и Лера, пролетев через всю палату, упала носом в ноги лежащей на постели девушки. Свои собственные ноги, в серых брюках, которые она была готова расцеловать!

– Ты, ты!.. – залепетала девушка ее собственным голосом. – Ты – это я!

– Заткнись! – Лера заткнула ей рот широкой лапой и порадовалась, что у нее сейчас мужская рука.

Пикапер, занявший ее тело, молча вытаращился. Как Пятачок в советском мультике, которому завязали рот салфеткой.

– Сюда идет психиатр. Если не хочешь в «дурку», запоминай: ты – Лера Ершова, тебе двадцать четыре года. Родилась третьего мая девяносто пятого. Прописана на улице Яблочкова, дом сорок, квартира тридцать один, – скороговоркой выпалила Лера. – Запомнил?

Тот ошарашенно кивнул, и она убрала руку.

– И еще, – быстро добавила Лера, оглянувшись на коридор, где уже стучали шаги. – Ты не замужем.

– Кто бы сомневался! – фыркнул он.

– Я твой парень.

– Что?! Да я с тобой никогда!..

Пикапер захлебнулся, когда Лера крепко стиснула его в объятиях. Хватка у нее теперь была мужская!

И в этот самый момент в палату вошел психиатр Прозоров в сопровождении высокого медбрата и медсестры Женечки.

– Лера! Слава богу, ты жива! – воскликнула Лера, изображая бурную радость и продолжая удерживать жертву в хватке.

– Ну-ну, молодой человек, – пожурил психиатр. – Отпустите девушку, вы ее так еще задушите.

Лера неохотно убрала руки и предупредила пикапера взглядом: гляди у меня!

Теперь судьба их обоих была в руках парня, и она надеялась, что у Никиты Красавина хватит мозгов, чтобы задурить голову опытному психиатру.

– Как вы себя чувствуете? – вкрадчиво спросил Прозоров, разглядывая пациентку.

– Я – Лера Ершова, мне двадцать четыре года, – тонким нервным голосом выкрикнула та.

Ну, идиот! Лера похолодела. Он же их сейчас под «дурку» подведет! Встряхнуть бы пикапера – но психиатр ловко оттеснил Леру, встав между ней и койкой.

– Родилась третьего мая девяносто шестого года!.. – продолжал блажить пикапер.

Еще и склерозник! Лера мысленно застонала.

– Нет, девяносто третьего… – быстро поправился он и осекся, уставившись на нее беспомощным взглядом.

Дурацкий Пятачок! Завязать бы тебе рот салфеткой! А лучше засунуть кляп для надежности.

– Вы хорошо себя чувствуете? – Психиатр напрягся, как коршун. – Может, у вас странные видения? Потеря ориентации?

– Какой еще, на фиг, ориентации? – оскорбленно взвыл пикапер. – Я нормальный мужи…

Это был провал. И тогда, чтобы спасти их обоих, Лера страшно чихнула. Еще оглушительней, чем когда нянечка выронила ложки. На этот раз подпрыгнули все, кто был в палате. Даже пикапер – который мгновенно заткнулся и прекратил нести чепуху.

– Похоже, молодой человек, вы правда простудились, – медбрат встревоженно взглянул на нее. – Женечка, померь ему температуру.

– Нормальная у меня температура!

Но медсестра Женечка уже проворно вытащила градусник из кармана халата, резко встряхнула и профессионально всунула Лере под мышку – в рукав сиреневой футболки.

– Присядьте!

Лера неохотно опустилась на пустую соседнюю койку. Но продолжала сверлить взглядом пикапера – не ляпнул бы чего еще!

– Так, вернемся к вашей ориентации, – напомнил Прозоров, обращаясь к пациентке.

– Нормальной… – резко начал было пикапер, но под взглядом Леры быстро поправился: – мы ориентации! Оба! Вон у моего парня спросите! – Его голос нервно сорвался, как будто он испугался того, что сказал. – И вообще, какого черта вы лезете в нашу интимную жизнь? Вы нас лечить должны, вот и лечите. Чего в койку лезете?

А он за словом в карман не полезет! Сейчас им это даже на руку.

От пламенной тирады пикапера в женском теле психиатр как-то сник. Видно, понял, что ловить тараканов тут негде.

– Не переживайте вы так… – Прозоров снял очки и устало потер глаза. – Я просто обязан задать несколько вопросов для проформы, прежде чем вас выпишут.

– Кстати, когда нас выпишут? – ухватился пикапер. – Я тут залеживаться не собираюсь.

– Да прямо сегодня и выпишут, – пообещал психиатр. – Вы только расписку напишите, что под вашу ответственность, Никита…

– Да, конечно, – пикапер радостно закивал, а Лера похолодела.

Ее хитроумный психиатр тоже чуть не подловил, но она в последний момент успела выкрутиться. А придурок-пикапер заглотил наживку и даже не заметил подвоха!

– Вы напишите, Никита, напишите. – Психиатр пихнул в руки пикаперу блокнот и ручку.

Тот охотно взял и занес ручку, собираясь подписать им обоим направление в «дурку». Лере стало плохо, и она бессильно прикрыла глаза.

– Я и за Ника напишу, и за себя напишу, – донесся до нее ее собственный голос, звучащий со стороны. – А то у него, знаете, почерк, как у курицы, ни черта ни разберешь.

Лера резко открыла глаза. Она ослышалась? Пикапер, занявший ее тело, смотрел прямо на нее и вдруг незаметно подмигнул.

Психиатр разочарованно дрогнул.

– А у меня почерк каллиграфический, – хвастливо добавил пикапер, кладя блокнот на тумбочку и занося ручку. – В школе все знали, что самый красивый почерк – у Леры Ершовой. Так что писать-то?

– Пишите, – устало кивнул Прозоров, – что предупреждены о возможных осложнениях и настаиваете на выписке под свою ответственность…

Пока он диктовал примерный текст, а пикапер водил ручкой в блокноте, Лера сидела как на иголках. Никак не верилось, что им все-таки удалось провести ушлого психиатра и их выпустят из больницы.

Медсестра Женечка забрала у Леры градусник и с широкой улыбкой сообщила, что температура нормальная и нет никаких препятствий к выписке.

Пикапер написал обе расписки и передал их психиатру. Лера затаила дыхание. Только бы не облажался!

Психиатр перевел на нее задумчивый взгляд, и она застыла ни жива ни мертва.

– Может, все-таки останетесь под наблюдением до утра? – предложил он. – Все-таки удар молнии – дело серьезное. И до конца неизученное. Мало ли что. А тут врачи, квалифицированная помощь…

– Дома и стены лечат! – хором воскликнули Лера и пикапер.

– Ну, раз вы настаиваете… – Психиатр махнул рукой и убрал расписки пикапера в карман белого халата.

По тому, как небрежно он их сложил, Лера поняла, что это были не расписки для отчета, а тест на их психическое здоровье. И пикапер их не подвел!

– Мы свободны? – нетерпеливо спросила Лера.

– Можете идти.

Пикапер сунул ноги в Лерины лоферы и весело подскочил к ней, взяв под руку:

– Пойдем, Ник!

– Ты ничего не забыла, Лерочка? – с нажимом спросила Лера.

– Нет.

– Твоя сумочка. – Она взяла с тумбочки у койки свою сумку и пихнула в руки парню.

– Ой, и правда, – натужно рассмеялся он и обернулся к психиатру, следящему за ними: – Память девичья! Представляете, однажды я забыла сумочку с паспортом где-то в аэропорту и обнаружила пропажу, только когда объявили посадку на самолет!

– И как, нашли? – Прозоров прищурился.

– Какой там! Осталась в Москве! Мой парень один в отпуск улетел. – На лице лже-Леры возникло такое довольное выражение, что Лера поняла – пикапер описывает реальную историю, и его прекрасно устроило, что отпуск он провел один.

– Этот парень? – Психиатр кивнул на Леру.

Пикапер повернул к ней голову, и у него хватило ума сообразить:

– Нет. Это еще до Ника было. Он бы со мной так не поступил. Правда, милый? – И этот нахал похлопал Леру по заднему карману джинсов.

– Идем, зая, – процедила Лера и потащила зарвавшегося пикапера к двери.

Ей показалось, что во взгляде психиатра мелькнуло облегчение.

– Погоди, Ник! – внезапно затормозил пикапер. – Ты ничего не забыл?

– Я? – Лера недоуменно взглянула на него. Он о чем?

– Твой телефон! – с нажимом сказал пикапер, продолжая косить под болтливую дурочку. – Ты его забрал? В кармане его нет.

Так вот зачем он ее за задницу лапал – проверял, есть ли мобильник в кармане джинсов!

– И правда, нет. – Лера для виду похлопала себя по заднему карману.