Текст книги "Любовь на карантине"

Глава 4. Это моя палата!

Кирилл

Первой кого я увидел в инфекционном отделении, была безумная блогерша! В приемном покое она выглядела, как звезда на гастролях, – в коротком серебристом платье с бахромой, в сапожках на каблуках и с уже знакомым мне красным чемоданом. Я ущипнул себя за локоть, но она никуда не исчезла. Стояла у стены и делала селфи, как будто это была не больница, а холл Каннского кинофестиваля.

Заметив мой взгляд, она обернулась, и ее голубые глаза неприязненно сузились.

– Ты меня нарочно преследуешь?

– Ага, всю Москву обегал, с ног сбился! – Я демонстративно уселся в железное кресло на безопасной дистанции от нее. Хотя это было лишним. Я ведь сразу понял, зачем мы здесь.

В инфекционную больницу меня привезли прямо из рабочего кабинета. В моей жизни уже было одно маски-шоу. Но тогда шефа фирмы, где я работал сразу после универа, поймали на отмывании денег, и в офис нагрянул ОМОН. Меня опросили как свидетеля и отпустили – по работе я не имел отношения к той сфере, в которой проштрафился шеф. А вот сегодня нагрянули уже по мою душу – и не бойцы в камуфляже, а медики в спецкостюмах. Меня попросили проехать с ними для сдачи анализов, скупо сообщив, что у одной из пассажирок рейса, которым я прилетел из Милана, обнаружен вирус. Я сразу вспомнил чихающую дуэнью, но больше мне никто ничего объяснить не мог – медики знали не больше моего.

И вот теперь, когда я увидел в приемном покое блогершу, моя версия подтвердилась. Если бы заболела она, то ее бы уже держали в карантинном боксе. А судя по чемодану, ее доставили в больницу чуть раньше меня.

Медики в спецкостюмах, привезшие меня, толпились у регистратуры, решая, что со мной делать. Я бы мог спокойно проскользнуть к выходу и сбежать – за мной никто не следил. Кажется, такая же мысль посетила и блогершу. Она бросила задумчивый взгляд на выход и взяла красное пальто, которое висело на спинке кресла.

– Не советую, – заметил я.

– А я твоих советов не спрашивала! – резко ответила она, но пальто на место вернула.

Не потому, что послушалась меня, а потому, что на пост у двери вернулся могучий охранник с бумажным стаканчиком кофе.

Кофейку бы сейчас! Но не успел я оглядеться в поисках кофейного автомата, как ко мне подошли.

– Следуйте за мной, – строгим женским голосом сказало существо в защитном костюме, и я поднялся с места.

Сначала у меня взяли анализы на первом этаже, там же я заполнил анкету – откуда прибыл, с кем общался, есть ли у меня симптомы заболевания. Чувствовал я себя превосходно, поэтому на все пункты уверенно ответил «нет», поставив галочки в соответствующей графе. Потом меня проводили на другой этаж – в карантинный бокс за стеклом.

– Это надолго? – напрягся я. Меня забрали с работы, и у меня даже не было сменных вещей. А вот блогершу, судя по чемодану, предупредили, что в больнице придется задержаться. А может, она собралась в новое путешествие и ее сняли прямо с рейса?

– Доктор вам все расскажет, – сопровождающая захлопнула за мной дверь.

Я оглядел комнату, в которой оказался. Первое, что бросилось в глаза: две койки вдоль стен у окна. Я нахмурился. Привык жить один, даже Вероника не остается у меня ночевать, я всегда отвожу ее домой сам или вызываю для нее такси. Если уж мне предстоит задержаться в больнице, не хотелось бы делить личное пространство с соседом. Почему-то сразу вспомнился потный неряшливый мужик, который летел со мной в Милан по пути туда, и я поморщился. На обратном пути мужик тоже был, но сидел дальше, а значит, есть шансы, что в зону риска заражения он не попадет. Вот уж с кем не хочется жить в одной комнатушке! Пусть это будет тихий, чистоплотный парень, с которым можно будет играть в шахматы и молчать, не мешая друг другу в остальное время, мысленно взмолился я.

Хорошо хоть, соседство с блогершей не грозит. Не могут же разнополых пациентов запереть вместе! От этой мысли мне стало легче, и я продолжил исследовать палату. Возле каждой кровати стояло по тумбочке, на стене висел телевизор. Все, как в гостинице, если бы не отсутствие дизайна – просто безликие стены, на которые мне тут же захотелось наклеить обои. Недавний ремонт, который я делал в загородном доме, еще не отпустил, и я продолжал мысленно облагораживать интерьер. На окна повесить шторы, кровати застелить покрывалом в тон – и можно жить!

Из палаты вела дверь в санузел, и я заглянул туда. Да, не отель! Даже на 2 звезды не тянет – унылая серо-розовая плитка под мрамор, такой же кафельный пол. Душевая с розовой шторой в цветочек на штанге, раковина и унитаз. Ну так здесь люди и не отдыхают, а лечатся. Очень надеюсь, что я не стану надолго занимать палату, которая кому-то действительно нужна, и меня отсюда скоро выпустят.

А пока прикрыл дверь, заперся и сделал то, о чем мечтал с того момента, как меня забрали из моего рабочего кабинета. Постеснялся тогда задерживать медиков, которые перехватили меня как раз по пути в уборную.

Неспеша вымыл руки, задумчиво уставился в зеркало над мойкой и поскреб начинающую темнеть щеку. С утра не успел побриться, сразу поехал на работу, чтобы передать шефу контракт с итальянцами. Надеюсь, что меня выпустят отсюда раньше, чем я успею зарасти. Борода мне не идет – делает похожим на пирата, и женщины испуганно шарахаются от меня в подворотне темным вечером. Так что лучше слабонервных не пугать!

Из-за стены донеслись голоса. Девушка бурно возмущалась, по какому праву ее тут удерживают. Я узнал высокий голос блогерши – похоже, нас распределили в соседние палаты.

– Надеюсь, здесь хотя бы вайфай есть! – громко посетовала блогерша.

Я слышал ее так хорошо, как будто она находилась совсем рядом.

Теперь покоя не будет! Так и придется слушать за стенкой, как эта инстаграмщица записывает свои бесконечные сторис. В подтверждение моих слов из-за стены донеслось:

– Всем привет! Я в больнице. У меня взяли анализы и временно поместили на карантин.

Не в силах слушать ее голос, я поспешил покинуть санузел. Надеюсь, из палаты ее будет слышно не так громко!

Распахнул дверь – и остолбенел на пороге.

Блогерша стояла у окна палаты и записывала сторис. В моей палате!

– Что ты тут делаешь? – вырвалось у меня.

Она осеклась на полуслове и повернулась ко мне, держа телефон в вытянутой руке.

– Это ты какого черта тут делаешь?

– Это моя палата! – возмущенно ответил я.

– Нет, это моя палата! – взвилась она, топнув каблуком.

Секунду мы таращились друг на друга, а потом хором заорали:

– Доктор!!!

На наши крики в коридор перед палатой сбежалась целая команда постапокалипсиса в защитных спецкостюмах, респираторах и пластиковых очках. Все суетились, глядя на нас за стеклом, размахивали руками, до нас долетали только отдельные фразы:

– Как это произошло?

– Какой идиот отвел их в один бокс?

– Почему не проследили?

– Что теперь делать?

Блогерша демонстративно снимала происходящее на телефон и ябедничала своим подписчикам:

– Только посмотрите, как работает наша медицина. По ошибке медиков меня с другим пациентом поместили в один бокс. И этот пациент – мужчина! – Она наставила на меня айфон, и я отвернулся.

Персонажем реалити-шоу я становиться не хочу. Заберите ее уже скорей отсюда. Пусть ведет свои репортажи для Инстаграма из другой палаты!

По стеклу постучали, привлекая наше внимание. Я обернулся и подошел ближе, продолжая выдерживать дистанцию в два метра с блогершей. Если я прав и заболела дуэнья, блогерша общалась с ней больше. Хотя в самолете-то мы сидели вместе, и чихала она на нас одинаково – что направо, что налево.

– Приносим наши извинения. Произошла ужасная ошибка, – бубнил из-за стекла высокий плечистый доктор, облаченный в спецкостюм, респиратор и защитные очки. Больше ничего из-за костюма рассмотреть было нельзя. Но я почему-то был уверен, что доктор – добродушный и симпатичный, с умным взглядом и волевым подбородком. Сейчас он был по-настоящему расстроен происшедшим.

– Вот именно, что ужасная! – воскликнула блогерша, обвиняюще тыча айфоном в доктора за стеклом. – Вы должны немедленно ее исправить! Отселите от меня этого заразного! – И она ткнула телефоном уже в меня.

– Почему это я заразный? – опешил я, поворачиваясь к ней всем телом. – Это ты общалась с дуэньей, к тебе и зараза больше прилипла!

– У нее есть имя – Мария! – с задетым видом сообщила она.

– У заразы? – не удержался я.

– Как же мне хочется тебя убить! – зарычала она, замахнувшись на меня телефоном.

– Успокойтесь, пожалуйста! – призвал доктор за стеклом.

Мы повернулись к нему, как провинившиеся школьники. Не знаю, как блогерша, а я на время ссоры с ней даже забыл, что мы в палате не одни и за нами наблюдают.

– Расселите нас, – потребовала блогерша, воинственно сверкая глазами. – Иначе в этих стенах случится смертоубийство!

Доктор дрогнул, но твердо сказал:

– Условия карантина уже были нарушены, когда вы оказались в одной палате. Вам придется остаться здесь вместе.

– Что?! – хором вскричали мы.

– Вы не имеете права! – принялась качать права блогерша. И сейчас я с ней был полностью согласен.

– Я отказываюсь находиться с ней в одной палате, – поддакнул я. – Она может быть опасна!

– Кто? – Блогерша гневно обернулась ко мне. – Я? Да я и мухи не обижу!

Вот что она такая тупая, а?

Я отчаянно замигал ей глазом, а вслух громко сказал:

– А минуту назад грозилась убить!

– Я-то безобидна, – не захотела подыграть мне она. – А вот за свою честь опасаюсь! Может, ты сексуальный маньяк!

– Я? – опешил я, но сразу же рассмеялся. – Детка, не выдавай желаемое за действительное! Я тебя и пальцем не трону! Даже не умоляй!

– Я? – на этот раз она задохнулась от возмущения.

За стеклом – суматоха. Главный вытаскивает рацию, внимательно слушает, а затем дает знак остальным, и все уходят, как будто у них появились более срочные дела, чем двое пациентов, по ошибке запертых в одной палате.

– Эй, вы куда? – Блогерша бросается к стеклу и остервенело стучит кулачком. Но там уже никого нет.

– Похоже, мы застряли тут надолго. – Я сажусь на кровать и вытягиваю ноги, глядя на ее чемодан у двери. Интересно, что в нем? А впрочем, совсем скоро я об этом узнаю. Надеюсь, она положила туда свой красный кружевной лифчик, который перекладывала в аэропорту Милана? Хоть какое-то развлечение на карантине. По моему лицу расплывается широкая улыбка, и я ловлю разъяренный взгляд блогерши:

– Похоже, ты этим доволен?!

О, да, детка. Вместе нам точно не будет скучно. Давай постараемся не убить друг друга в первый же день. О кей?

Глава 5. Даже не думай о побеге!

Диана

Могло бы быть и хуже… Я возвожу глаза к потолку и с тоской думаю, что нет, не могло!

Что может быть хуже, чем провести две недели в палате с облупленным потолком и мерзкой рожей соседа? Ладно, с потолком я приврала – его недавно побелили, подготовились, даже краской еще пахнет. Но рожа все равно мерзкая! Посмотрите на него – сидит и ухмыляется, как будто все идет по плану, как будто он нарочно все это провернул, чтобы оказаться со мной в одной палате!

Ну почему мне не досталась в соседки какая-нибудь милая девушка, с которой мы бы болтали о дизайне ногтей, красавчиках-актерах и путешествиях? Чем я так провинилась, что меня наказали им? Я три с половиной часа полета с ним по соседству еле выдержала. А впереди – две недели карантина! Я даже боюсь считать, сколько это часов…

– Триста тридцать шесть, – звучит его зловещий голос.

– Ты о чем?

Я резко оборачиваюсь, готовая поклясться, что не произнесла вслух ни словечка.

– Триста тридцать шесть часов, – повторяет он. – Или сто рейсов из Милана в Москву. Вот насколько мы застряли тут вместе вдвоем.

Похоже, ему тоже не по душе наше совместное заключение.

– Все равно что в тюремной камере, – ворчу я.

– Я бы предпочел одиночную.

– Поверь, я тоже! – взрываюсь я.

– У вас все в порядке? – звучит женский голос за стеклом, и мы синхронно оборачиваемся.

По ту сторону палаты на нас таращится крупная высокая медсестра в спецкостюме.

– Нет! – хором рявкаем мы.

– У вас температура? – волнуется она, вглядываясь в наши лица сквозь свои пластиковые очки и стекло палаты. – Вон как раскраснелись! Я сейчас градусники принесу.

– Нету у меня температуры! – восклицаем мы тоже хором.

Но медсестра уже скрывается из виду, и я рычу от злости.

– Может, ей приплатить, чтобы нас расселили? – предлагаю я соседу. Практически выбрасываю белый флаг перемирия, а он топчет его ногами.

– Предлагаешь раскошелиться мне? – Он иронично вздергивает бровь, становясь похожим на пирата из голливудского блокбастера.

– Я потратилась на шопинг в Италии, – приходится признаться мне.

– Я так и думал, что ты не по музеям гуляла. – Он бросает красноречивый взгляд на мой чемодан у двери. – Ну так и предложи медсестре что-то из своих покупок.

Да он издевается!

– Вы же одного размера? – добавляет он.

Точно издевается! Да я худее размера на три!

– Значит, тебя тут все устраивает и ничего предпринимать ты не намерен? – неприязненно цежу я.

– А что я могу предложить в качестве подкупа? Вряд ли ей подойдет мой костюм, – ёрничает он, вешая серый пиджак на спинку стула и оставаясь в белой рубашке. – А наличных у меня нет.

– Может, она согласится на перевод на карту? – с надеждой спрашиваю я. – Только представь: два отдельных бокса, никаких соседей, полная тишина. Как в санатории!

Карие глаза мужчины мечтательно затуманиваются.

– Только надо договариваться скорей, – дожимаю я, – пока других пассажиров с нашего рейса не привезли.

С него разом слетает мечтательное выражение, и он резко говорит:

– Нет!

– Но почему? – с досадой восклицаю я.

– Самолет был полный, отдельных боксов на каждого не хватит. Все равно придется с кем-то делить палату… – В его глазах мелькает досада, как будто он вспоминает кого-то из пассажиров нашего рейса, кто ему досадил больше меня. – А к тебе я уже привык.

– Что?! – От возмущения у меня перехватывает дыхание, и я хватаю ртом воздух.

– Вам плохо? – волнуется девичий голос за стеклом. – Вы задыхаетесь? Какие симптомы?

– У меня аллергия на моего соседа! – рявкаю я, оборачиваясь на медсестру, которая наблюдает за нами из коридора.

Это уже другая медсестра – невысокая и худенькая. Судя по голосу, совсем девчонка, младше меня. Она испуганно замирает, а затем натянуто улыбается:

– Я вам градусники принесла. Померьте температуру.

Она сует градусник в передатчик – похожий на тот, через который передают деньги кассиру в банке. Железный ящик громыхает и выползает с нашей стороны окна.

– Не буду я ничего мерить, пока меня от него не отселят! – заявляю я и убираю руки за спину, словно градусник из ящика сам может прыгнуть мне в руки.

– К сожалению, это невозможно, – отвечает медсестра. – Так как вы теснее всего контактировали с пациенткой, подхватившей вирус, мы не можем поместить вас в палаты к другим пассажирам.

– А их много? – вырывается у меня.

– Уже привезли десять человек, а остальных разыскивают, – охотно делится медсестра. Для нее все происходящее – как интересное кино про эпидемию. Это ведь не она заперта в палате, а всего лишь наблюдает за нами за стеклом.

– И вы что, всех изолируете? – поражаюсь я.

– Таковы правила, – медсестра пожимает плечами и взглядом указывает на ящик. – Так вы температуру мерить будете?

– А что мне за это будет? – вырывается у меня.

Сосед, имени которого я по-прежнему не знаю, хмыкает.

– Обед будет, – охотно обещает медсестра. – Гороховый суп и котлета с картофельным пюре.

– Даже слюнки потекли, – говорит этот подхалим. А затем, улыбаясь медсестре, забирает свой градусник из ящика и отходит к своей кровати.

– А если я вегетарианка? – хмуро спрашиваю я.

– Тогда котлету могу переложить молодому человеку. – Я не вижу ее глаз под защитной маской, но уверена, что она сверлит влюбленным взглядом моего соседа по камере.

– Нет уж! – рявкаю я. – Никаких моих котлет я ему не отдам.

– Так и думал, что ты не вегетарианка, – насмешливо хмыкает он.

Я молча забираю свой градусник из ящика и сажусь на больничную койку напротив. А что, если стены этой палаты и лицо соседа – последнее, что я увижу в жизни? При мысли о том, что мне больше никогда не видать голубого неба над головой, не гулять по улочкам Милана и не видеть моря, мне становится так горько, хоть плачь.

И зачем я только поехала в Италию? И что мне дома не сиделось?

В полной тишине, повернувшись спиной друг к другу, мы измеряем температуру. Через несколько минут возвращается медсестра с двумя подносами с едой.

– Как температура? – с опаской интересуется она.

– Тридцать шесть и шесть, – хором докладываем мы.

– Покажите, – требует она, не веря на слово.

Мы подходим к стеклу и показываем градусники. Медсестра таращится на нас из-за стекла. Маразм!

– Хорошо. Теперь отойдите от двери. Я оставлю еду в прихожей на столике, – она кивает на угол палаты, отгороженный от стекла дополнительной дверью, – и, когда выйду обратно, можете ее забрать.

Мы отступаем к кроватям. На миг мелькает мысль – а что, если наброситься на медсестру и сбежать? Пожалуй, я бы смогла ее одолеть. Мы одной комплекции.

– Даже не думай! – предупреждает сосед.

– О чем? – Я удивленно кошусь на него.

– О побеге.

– Откуда ты знаешь? – вырывается у меня.

– У тебя все на лице написано – бегущей строкой на лбу.

Медсестра шебуршится за дверью, гремит подносами. До свободы так близко – рукой подать! Ну почему нельзя проходить карантин дома? Я согласна провести в своей квартире две недели. Только без дурацкого соседа!

– Знаешь, что полагается за побег из карантина? – тихо спрашивает он.

– Что? – теряюсь я.

– Пожизненный карантин, – замогильным голосом говорит он.

Я вздрагиваю. Одна только мысль застрять с ним в одной палате внушает ужас.

– Приятного аппетита! – выкрикивает медсестра за дверью.

Ее шаги стихают, и она возникает за стеклом и машет рукой.

– Как закончите, верните подносы на место.

– Спасибо, – сосед улыбается медсестре. – Простите, а как вас зовут?

– Катя, – зардевшись, представляется она.

– А я Кирилл. Надеюсь, вы не сильно рискуете, занимаясь нами?

Смотрите-ка какой вежливый!

– Ну что вы, у нас в боксах все стерильно, ни одна зараза не пролетит.

Я бросаю на нее колючий взгляд, и медсестра осекается:

– Ой, извините, это я не вас имела в виду…

Я нетерпеливо тяну на себя дверь, но она не поддается.

– Тут заперто! – восклицаю я.

– Ой, забыла снять блокировку. – Медсестра тычет в кнопку на стене рядом с окном, и я слышу тихий щелчок.

Дверь отпирается, а я понимаю, что мы попали. Нас охраняют, как в сейфе. Двойная система защиты. Так просто из этой тюрьмы не сбежать.

Пока я задумалась, сосед открывает дверь, проходит в коридор и возвращается с двумя подносами.

Водружает один на тумбочку у моей кровати и объявляет:

– Кушать подано.

От его жизнерадостной улыбки у меня пропадает весь аппетит.

– Что-то не хочется.

Я сажусь на свою койку и открываю Инстаграм на телефоне.

– Знаешь, какой первый признак заражения вирусом? – доносится до меня вкрадчивый голос соседа.

– Какой? – резко спрашиваю я, поднимая глаза, и вижу, как он наворачивает котлету.

– Отсутствие аппетита, – заявляет он, жадно жуя.

– Нет у меня никакого вируса! – рявкаю я и сажусь напротив.

Больничная еда выглядит точно так же, как в самолете – в одноразовых судках, а не в тарелках. Мы же потенциально заразные, значит, посуду после нас утилизируют, чтобы не мыть. Приборы нам тоже дали пластиковые.

Опасливо пробую суп в пластиковой чашке, но он оказывается на удивление вкусным – куриный с лапшой, как в детстве у бабушки. Опустошаю плошку в считанные минуты. Дома я почти не ела и порядком проголодалась.

– Нет, ты не вегетарианка, – издевательски комментирует сосед, наворачивая котлету.

Даже разговаривать с ним не хочу. Беру телефон и щелкаю обед. Отправляю в Инстаграм с комментарием: «В больнице кормят, как в самолете». Директ взрывается от личных сообщений – все еще с прямого эфира спрашивают, что случилось. Это розыгрыш или меня правда забрали на карантин? А последняя моя сторис про то, что меня заперли в палате с соседом, бьет рекорды по просмотрам. Хоть какая-то польза от карантина! Но не успеваю порадоваться, как вспоминаю, что застряла тут на две недели, и настроение резко падает. Аппетит тоже. Отодвигаю поднос.

– Не будешь? Тогда я съем!

И не успеваю я возразить, как сосед накалывает мою котлету на вилку и отправляет себе в пасть.

Я, в шоке от такой наглости, молча таращу глаза на него.

– Вкусная, – нахваливает он. – Зря ты отказалась!

Вот теперь во мне просыпается аппетит. Да притом какой! Зверский! Но остается только жевать овощной салат и булочку с компотом и ненавидеть соседа. Сколько он там сказал? Триста тридцать шесть часов? Я убью его раньше!

Кирилл

После обеда блогерша уткнулась в свой айфон и отключилась от внешнего мира.

Я отнес оба наши подноса обратно в прихожую, отделявшую палату от коридора. Блогерша даже не отреагировала, когда я забрал ее поднос.

Что ж, если она будет уходить в свою Матрицу почаще, у нас есть все шансы пересидеть карантин и не убить друг друга. Уж лучше блогерша, застрявшая в Инстаграме, чем тот потный мужик из самолета. Блогерша хотя бы вкусно пахнет – цитрусом с бергамотом, напоминая о весне в Италии.

А вот мне не помешает свежая смена одежды, дезодорант, пенка для бритья, бритва и зубная щетка. Я набросал в заметках на телефоне список того, что мне понадобится в больнице на первое время, и набрал знакомый номер.

– Привет, Вероника. Можешь говорить?

Блогерша отлипла от своего айфона и с любопытством уставилась на меня. Конечно, не каждый мужчина, который звонит своей девушке, начинает с такого вопроса. Но это же Вероника. Каждый ее день расписан по минутам, и мне в нем отведено строго определенное место.

– Могу, у меня как раз перерыв, – от родного голоса Вероники сразу стало теплей на душе. – Как ты долетел? Я о тебе недавно вспоминала.

– Хорошо долетел, – я замялся, не зная, как сообщить любимой девушке о своем положении.

– Когда мы увидимся вечером? – деловито спросила Вероника. Она ценила свое время, расписанное по минутам, и не выносила пауз в разговоре. Встреча со мной уже наверняка была вписана в ее ежедневник, и больше всего на свете она не любила, когда планы менялись. Но сейчас мне предстояло ее расстроить.

– Я как раз насчет этого и звоню, Вероника. Дело в том, что встреча отменяется…

– Понимаю, наверное, много дел накопилось после поездки, – спокойно откликнулась она. Я бы предпочел, чтобы Вероника расстроилась, что мы не увидимся, вместо того чтобы быть такой понимающей. Но в ее уверенном, хорошо поставленном голосе не было слышно ни нотки недовольства. Только спокойствие и понимание. Казалось, рухни на улице НЛО среди бела дня, Вероника даже не ахнет, а невозмутимо вытащит свой ежедневник, внесет туда дату и время происшествия и двинется дальше по своим делам. – Тогда завтра? – спросила Вероника, и я улыбнулся, представив, как она застыла перед раскрытым ежедневником, занеся ручку, чтобы записать новое время нашего свидания.

– Не получится. Я сейчас в больнице.

– Что случилось, Кирилл? – Вот сейчас в ее голосе слышалось замешательство и нотка тревоги. Мне удалось ее огорошить. – Ты попал под машину? Несчастный случай? Отравился в самолете?

Иногда с Вероникой просто невозможно общаться. Она задает вопрос – и тут же сама на него отвечает, выдавая одну версию за другой. Вот и сейчас пришлось ее перебить:

– Все в порядке. Меня забрали на карантин.

– В смысле? – опешила Вероника.

– В самолете была заболевшая женщина, – коротко объяснил я. – Со мной все в порядке, никаких симптомов вируса нет, но врачи решили подержать меня под наблюдением.

– Ты меня разыгрываешь, да? – после затянувшейся паузы протянула Вероника, а затем строго отчитала: – Не смешно, Котов! Это не та тема, на которую стоит шутить. Я думала, ты уже это перерос.

Блогерша громко хмыкнула, и я понял, что она прекрасно слышит наш разговор. И не просто слышит – подслушивает, ничуть не смущаясь!

– Вероника, я не шучу, – резко перебил ее я, вскочил с койки и заперся в ванной. Затем назвал номер больницы, где нахожусь, и попросил привезти мои вещи из дома. Ключи от квартиры у Вероники были, и я рассчитывал на ее помощь. – Список вещей я сейчас скину.

Убедившись, что я не шучу, Вероника расстроилась, но пообещала исполнить мою просьбу. Закончив разговор, я сразу скинул ей список вещей. А затем позвонил на работу и объяснил, что застрял на карантине. К счастью, сегодня я ни с кем не успел пообщаться, так что заразить никого бы не смог. Но на всякий случай попросил не заходить в мой кабинет и продезинфицировать дверные ручки. Речи о том, чтобы продолжить работу удаленно, не было. Мои обязанности были связаны с переговорами и выездами на объекты. Так что меня отправили на больничный, пожелав мне здоровья. Шеф был доволен большим и престижным контрактом, который я привез из Италии и который остался лежать на столе в моем кабинете. И мое двухнедельное отсутствие фирма вполне переживет.

Мне бы порадоваться, но я чувствовал себя потерянным. Еще утром я был полон планов, а сейчас оказался заперт в больничной палате и предоставлен сам себе. Подумал и послал Веронике еще одно сообщение – попросил привезти из дома пару книг, до которых все не доходили руки. На сообщение она не ответила – наверное, была уже в пути.

Толкнув дверь ванной, застыл на пороге. Вид мне открылся чудный. Блогерша сидела спиной ко мне на коленях, наклонившись над раскрытым чемоданом. Мой взгляд уперся в соблазнительную попку, обтянутую серебристой тканью платья с бахромой. Меня девушка не заметила – слишком увлеченно она перебирала содержимое чемодана. Она потянулась за чем-то, прогнулась в пояснице. Бахрома от ее движения заколыхалась, а платье задралось, демонстрируя красную полоску стрингов. Я шумно вздохнул.

Она резко обернулась и вспыхнула, одергивая подол.

– Хватит на меня пялиться!

Я прошел на свою койку и отвернулся к окну. Чтобы отвлечься, представил потного мужика из самолета в семейных труселях с веселым узорчиком. Не помогло. Раскрытый чемодан, в котором продолжала копаться блогерша, так и манил. Я бросил быстрый взгляд – как раз в тот момент, когда девушка захлопнула крышку. Но мне хватило секунды, чтобы заметить красный кружевной лифчик – тот самый, который она перекладывала в аэропорту, а я вспоминал все это время.

В брюках стало тесно, и я быстро скинул ботинки и укрылся одеялом.

Блогерша бросила на меня подозрительный взгляд:

– Знобит? Надеюсь, ты не заразный!

– А тебе не холодно? – огрызнулся я, окинув взглядом ее голые руки и низкое декольте.

– А меня любовь греет, – она с вызовом вздернула нос.

– А, к папе Карло, – понимающе кивнул я. – Странно, что он не обрывает тебе телефон и не волнуется.

– Не твоего ума дело.

– Кстати, он у тебя не ревнивый? – с деланым равнодушием спросил я.

– Нет. А что?

– Значит, его не смутит, что мы с тобой застряли в одном боксе?

– Главное, чтобы это не смутило твою Веронику! – издевательски протянула она.

Я завозился под одеялом, устраиваясь поудобнее и ослабив ремень брюк. Скорей бы уже Вероника привезла мои вещи, чтобы переодеться в футболку и спортивные штаны.

Блогерша насмешливо наблюдала за мной.

– Может, переоденешься? – буркнул я. – Смотреть на тебя больно.

Я прикрыл глаза, чтобы не видеть ее голые руки, и попытался вызвать образ потного мужика в семейниках.

– А ты не смотри! – Она шумно засопела, но, потоптавшись на месте, скрылась в ванной.

Отсутствовала она долго. Похоже, решила принять душ, потому что зашумела вода. Под ее мерный шум я даже успел задремать, но подскочил на кровати, когда дверь ванной громко хлопнула. Сначала не мог понять, где нахожусь и как сюда попал. Потом сфокусировался на девичьей фигурке, стоящей напротив кровати… Да она издевается!

Диана

Как он на меня смотрел! Хлопал глазами и хватал ртом воздух, как будто не мог поверить тому, что видит. Ради такого эффекта стоило раскошелиться на шелковую тряпочку.

– Ты издеваешься? – охрипшим голосом спросил он.

– У тебя что, горло болит? – насторожилась я, пятясь к своей койке. – А ну не дыши в мою сторону!

– Здесь вообще-то больница, а не бордель! – буркнул он, буравя меня взглядом.

– Не знаю, как там в борделях, не бывала, – я с достоинством поправила полы красного халатика, доходившего до колен, – но это настоящий итальянский шелк, чтоб ты знал.

– А я думал, шелк добывают в Китае, – ехидно прохрипел он.

– Ты что, правда простудился? – заволновалась я.

– В горле пересохло. – Он резко встал и откинул одеяло. Но тут же натянул его обратно и, избегая меня взглядом, попросил: – Можешь дать воды?

Бутылка стояла на тумбочке – морить жаждой нас не планировали. Я уже потянулась за ней, но отдернула руку.

– Ты меня с сиделкой спутал? Сам налей, не развалишься.

– Нет, с сиделкой тебя не спутаешь, – просипел он. Но с места не сдвинулся.

Ну и пусть! Я ему воду подносить не нанималась! Присела на свою кровать и открыла Инстаграм на айфоне. Сообщений в директ набралось столько, что и вечера не хватит, чтобы на все ответить. А впрочем, чем мне тут еще заняться?

Подписчики волновались о моем здоровье, но больше половины злорадствовали: мол, нечего было в Италию ездить, они же предупреждали! Вот глупые курицы!

– Хватит стучать! – донесся до меня голос соседа.

– А?

– Хватит каблуками стучать, – раздраженно рявкнул он. – Кто вообще в больницу берет босоножки?

Спохватившись, я перестала стучать каблуком о линолеум и демонстративно закинула ногу на ногу. Полы халатика разошлись, и сосед глухо хрюкнул, отвернувшись к стене.

Колени озябли – халатик был коротким, и я нырнула под одеяло. Знала бы, что застряну в больнице, вместо шелкового халата купила бы трикотажную пижаму. Но ничего удобнее в моем чемодане не было. О тапочках я, конечно, тоже не подумала. Еще повезло, что в Италии я прикупила кожаные босоножки со стразами на шпильке. Сойдут за сменную обувь для палаты. Куда мне тут ходить-то? От кровати до ванной – ровно четыре шага.

Соседняя кровать скрипнула. Кирилл поднялся и взял бутылку воды. Жадно осушил почти половину и, не глядя на меня, лег обратно. В рубашке и брюках ему явно было неудобно. Похоже, его забрали прямо с работы, не дав возможности переодеться.

– Тебе не кажется странным, что к нам никто не приходит? – спросила я, бросив взгляд на стекло, ведущее в коридор. Иногда за ним быстро проходили медики в защитных костюмах, но до нас никому не было дела.

– Не кажется, – буркнул Кирилл. – Чего им к нам ходить? Анализы взяли, симптомов у нас нет, теперь будем сидеть по стойке смирно, пока о нас не вспомнят.

– Главное, чтобы кормили, – вздохнула я, устраиваясь поудобней под одеялом.