Текст книги "Маленький отель на Санторини"

Глава 3

Три дня спустя Кирилл провожает меня в аэропорт Шереметьево. А я до последнего момента не верю, что действительно улечу.

За эти три дня Кирилл выяснил, что нотариус Спирос Воскопулос действительно существует и является уважаемым в своей профессии специалистом. Его офис находится в центре Афин, а телефон, с которого он мне звонил, указан на его сайте. Там же нашлось видео Спироса, где он что-то вещал по-гречески, и я сразу узнала его голос – резкий, уверенный, отчетливо и с выражением проговаривающий каждую букву. Сам нотариус оказался примерно таким, каким я его себе и представляла – лет пятидесяти, слегка тучным и в великолепно сидящем костюме.

Я взяла отпуск на неделю, сославшись на семейные обстоятельства и обговорив, что могу задержаться еще и на вторую. Начальница довольно легко отпустила меня – не такой уж важной птицей в агентстве я была, чтобы без меня не могли обойтись.

Даже сейчас, подходя к стойке регистрации греческих авиалиний, я до конца не верю в то, что это по-настоящему и мой билет, купленный афинским нотариусом на средства моего отца, окажется действительным. Но сотрудница регистрирует меня на рейс, забирает мой желтый чемодан и выдает посадочный талон.

Кирилл провожает меня до таможни, и по пути я бросаю взгляд на наше отражение в зеркале. Стоило поменять одежду, и образ идеальной пары, какой мы отражались в зеркалах «Москва-сити», рассыпался. Кирилл такой же безупречный – в белой рубашке, галстуке, костюме с иголочки, гладковыбритый и благоухающий парфюмом. Сегодня пятница, и сразу после аэропорта он отправится в офис. А я рядом с ним – в джинсах и в куртке – выгляжу как студентка. Как будто мы не жених и невеста, а персонажи из разных фильмов.

Эта мысль мне не нравится, и, привстав на цыпочки, я целую Кирилла. Чувствую ответную нежность его губ, сильные руки на талии – и на сердце становится легче. Что я себе выдумываю? Все у нас хорошо!

– Жаль, что ты не смог поехать со мной, – вздыхаю я.

– Ты же понимаешь – дела.

Кирилл – более ценный специалист, по сравнению со мной, и его так просто отпустить не могут.

– Хорошего полета! – желает он.

Я прохожу на таможню и оборачиваюсь, махнув рукой Кириллу на прощание.

В ранний час очереди на таможне нет, и я сразу направляюсь к свободному окошку, где сонный пограничник ставит мне штамп в загранпаспорт. Прежде, чем пройти за турникет, ведущий на посадку, я оборачиваюсь. Хочу отыскать взглядом Кирилла на прощание, но его уже нет. Не дождавшись, пока я пройду таможню, он уже спешит на работу, чтобы не опоздать.

В этот миг я особенно ясно понимаю, что мое путешествие началось, и этот путь мне предстоит проделать одной – без Кирилла рядом.

Посадка на рейс в Афины уже началась, и, стоя в очереди, я с любопытством разглядываю других пассажиров. Несколько человек летят в командировку – как компания из трех мужчин в костюмах и с деловыми портфелями. Большинство туристы – в джинсах и кроссовках, в которых удобно гулять по городу. Они оживленно обсуждают, какие достопримечательности надо успеть посетить и на какие экскурсии съездить. До меня долетают названия, знакомые по древнегреческим мифам, которыми я зачитывалась в детстве.

– Первым делом, конечно, в Акрополь! Я мечтаю увидеть кариатид.

– Хорошо бы еще доехать до древних Микен и Коринфа! Там как раз сейчас маки цветут.

– А давайте махнем на гору Олимп!

– На Олимп из Салоников возят, из Афин туда ехать далеко. Лучше в Дельфы, где вещал оракул.

Слушая их веселую болтовню, я завидую их беззаботному отпуску – экскурсиям к античным руинам, фотосессиям, винным дегустациям и пешим прогулкам, ведь мне предстоит поездка совсем иного рода.

Кем был мой отец? Отчего он умер? Знал ли он обо мне с самого рождения или узнал только недавно? Я надеюсь, что смогу найти ответы на эти вопросы в Греции. А пока я показываю свой паспорт и посадочный талон сотруднице у выхода на посадку и сажусь в самолет.

Три с половиной часа полета я проспала. Мне снилось, что я под палящим солнцем взбираюсь на гору Олимп, потому что там меня ждет отец. Очень жарко, солнце слепит до слез, но я упорно карабкаюсь наверх, чтобы взглянуть в лицо отцу. Но когда я из последних сил преодолеваю последний подъем и вижу в тумане мужской силуэт, меня будит стюардесса и просит пристегнуть ремни.

За иллюминатором в синем небе проплывают редкие пушистые облака, и кажется, что где-то там, скрытый за ними, надо мной посмеивается древнегреческий бог сна Гипнос. А земля внизу жизнерадостно-зеленого цвета. В Москве еще не сошел снег, а здесь в начале апреля уже вовсю цветет весна. Я прижимаю нос к стеклу – с каждой минутой прекрасная Греция становится все отчетливей и реальней, обретая очертания рек и городов. С высоты я пытаюсь рассмотреть античные руины, но вскоре внизу раскидывает свои волны море, и я завороженно смотрю на водную рябь, белые яхты и острова. Может быть, где-то там внизу есть и мой остров – сказочный Санторини, который я увижу уже завтра. А пока самолет делает вираж над морем и направляется на материковую часть – в столицу Греции.

Афины встречают меня летним солнцем и теплом. Как будто бабушка, которой я никогда не знала, крепко обнимает меня на выходе из самолета, и появляется неожиданное и приятное чувство, что я вернулась домой.

Получив свой желтый чемодан, я сую в него куртку – в ней уже жарко, и прохожу к выходу.

Спирос обещал прислать за мной водителя, который отвезет меня сначала в отель, а затем к нему в офис. Мне предстоит провести ночь в Афинах, а завтра днем я лечу на Санторини.

В толпе встречающих я замечаю мужчину средних лет, держащего листок с моим именем Вероника Лебедева на английском.

– Привет! – окликаю его я по-английски. – Я Вероника.

– Калимэра, Вероника! – он расплывается в улыбке и делает ударение в моем имени на второй слог. Похоже, именно так меня тут все и будут звать. – Калимэра – это «доброе утро» по-гречески. Идем, Вероника!

По пути из аэропорта в Афины вдоль трассы пышно цветут деревья – белые, розовые, желтые, сиреневые. Как будто мы едем по ботаническому саду! Я делюсь своим восторгом с водителем.

– Вся Греция – как цветущий сад, – сияет он. Мои слова ему приятны, а когда он узнает, что я впервые в Греции, то сообщает, что я выбрала самое удачное время для путешествия и знакомства с Афинами.

Я бы могла возразить, что сезон выбирала не я и что смерть отца нельзя отнести к удачным обстоятельствам. Но, похоже, веселый водитель, посланный Спиросом, не знает, какая причина привела меня сюда. А я не хочу распространяться.

Из колонок льется жизнерадостная греческая музыка, и на душе тепло. В Москве в начале апреля холодно и сыро, а я очутилась в настоящей весенней сказке. Я понятия не имею, каким был мой отец и почему он не разыскал меня при жизни, но сейчас, сидя в такси и глядя на розовые деревья и красные маки на обочинах, я благодарна ему за то, что он открыл мне прекрасную Грецию.

Дорога из аэропорта занимает меньше часа, и вскоре мы въезжаем в Афины. Я с любопытством приникаю к окну, но меня ждет разочарование. Такси катит по современным жилым кварталам, серые бетонные стены домов исписаны граффити. Я ожидала увидеть древний легендарный город, воспетый в мифах, а оказалась в суетном современном мегаполисе, где такие же, как в Москве, клерки, спешат на работу, пьют на ходу кофе в бумажных стаканчиках, а подросток на автобусной остановке жует гамбургер из «Макдоналдса». Пестрят за окном вывески и витрины магазинов, гудят машины, рабочие укладывают асфальт… Но вдруг среди домов мелькают древние колонны, вокруг которых ходят туристы, и мое сердце замирает от предвкушения. Мне еще только предстоит познакомиться с легендарным городом ближе.

А пока такси сворачивает на уютную улочку с апельсиновыми деревьями, усыпанными оранжевыми фруктами. Таксист останавливается у входа в отель, выгружает мой чемодан и остается ждать, пока я заселюсь и оставлю багаж.

– Калимэра! – приветствую я молодую гречанку на стойке регистрации, протягивая загранпаспорт и распечатку брони, которую прислал мне Спирос.

Отель современный, в европейском стиле, и о том, что я нахожусь в Греции, напоминают только картины с видами Акрополя на светло-бежевых стенах и небольшая статуя Афродиты на постаменте у стены. Я поворачиваюсь обратно к стойке и замечаю, что сотрудница хмурится, глядя на экран.

– Все в порядке? – волнуюсь я.

Я все еще жду подвоха. Что, если нотариус не оплатил номер, как обещал, и сейчас с меня возьмут полную стоимость? Что, если он вовсе не нотариус? И нет никакого отца, который оставил мне семейный отель на Санторини? Панические мысли проносятся в голове за одну секунду, но сотрудница успокаивает меня:

– Компьютер завис. А ваш номер готов.

Она возвращает мне паспорт и дает пластиковую карту-ключ.

Я поднимаюсь на лифте на третий этаж, нахожу свой номер, прикладываю карту и толкаю дверь, затаскивая внутрь чемодан. Номер небольшой, но чистый и уютный. Застеленная кровать, небольшой столик у окна с двумя бокалами для вина. Жаль, что я здесь одна, без Кирилла, и второй бокал мне не пригодится.

Набираю сообщение Кириллу, что долетела и заселилась, и сразу же выхожу из номера.

Совсем скоро я узнаю, кем был мой отец. Надеюсь, что нотариус даст ответы на мои вопросы.

Глава 4

– Вероника! – Нотариус, одетый в черный костюм, выходит мне навстречу из-за стола, широко улыбаясь.

Меньше всего я жду, что он распахнет объятия и тепло прижмет меня к груди – как будто я его близкая родственница, а не клиентка.

– Как долетела, Вероника? – громко спрашивает Спирос, выпуская меня. – Рад приветствовать тебя в Греции. Хотя, – он стирает улыбку, – повод далеко не радостный.

Он возвращается за стол, напустив на себя серьезный вид, и жестом указывает мне присесть.

– Итак, Вероника, попрошу предъявить твои документы, чтобы я мог удостоверить твою личность.

Я достаю из сумочки загранпаспорт. Скан я высылала Спиросу раньше – он заказывал для меня авиабилет. Теперь он дотошно изучает оригинал, а я таращусь сначала на крупную родинку на его щеке, а потом – в большое окно. Как я и ожидала, из кабинета нотариуса виден Акрополь.

– Что ж, Вероника, все в порядке. Паспорт подлинный, – нотариус поднимает глаза от моей фотографии в паспорте на меня, – и я вижу, фамильное сходство налицо.

Мое сердце взволнованно стучит, когда я понимаю, что он сравнивает меня с отцом, который тоже бывал в этом кабинете и, наверное, сидел на том же самом месте.

– У вас нет его фотографии? – нетерпеливо спрашиваю я.

Мне хочется увидеть лицо отца, которое осталось скрытым в тумане в моем сне, который я не досмотрела в самолете.

Спирос удивленно моргает:

– Боюсь, что нет.

Я не могу сдержать разочарованного вздоха. Нотариус деловито шуршит бумагами:

– Давай я оглашу, что входит в твое наследство, и расскажу порядок вступления…

Не это волнует меня сейчас, и я перебиваю его.

– Спирос, расскажите мне об отце.

– Я его почти не знал, – Спирос откладывает бумаги. – Он обратился ко мне по рекомендации прошлой осенью, мы виделись всего пару раз.

– Я не знала его вообще. Кто он? Кем он работал? Где жил?

– Костас родился на Санторини, но тридцать лет прожил в Афинах. Поэтому он и обратился ко мне, а не к местному нотариусу на острове. Собственности здесь у него не было, так что в Афинах ты ничего не наследуешь.

– Я не об этом, – смущаюсь я. – Я просто хотела увидеть место, где он жил. Может, там сохранились какие-то его личные вещи. Я бы хотела узнать его поближе, понимаете?

В идеале я мечтаю найти дневник отца и узнать о его жизни и отношениях с мамой из первых уст. Но догадываюсь, что мужчина вряд ли стал бы вести дневник и доверять ему сокровенные мысли.

– Насколько я помню, он снимал квартиру неподалеку, за национальным садом. Поэтому ему удобно было приходить в мой офис.

– У вас есть адрес?

– Может, я и записывал на всякий случай…

Спирос достает из ящика стола старую записную книжку и принимается листать, а я затаиваю дыхание.

– Не то, не то…

Я уже успеваю приуныть, когда нотариус обрадованно восклицает:

– Нашел! Я запишу тебе.

Он выводит на листке название улицы по-гречески и протягивает мне. Руки дрожат, когда я беру его, ведь я оказалась в шаге от разгадки тайны моего отца. Схожу туда сегодня же! Если повезет, то побываю внутри и расспрошу хозяев. Хотя как я их расспрошу, если не говорю по-гречески?

– А телефона у вас нет? – спрашиваю у Спироса. – Может, вы позвоните хозяевам и поговорите с ними? Меня, боюсь, они не поймут.

– К сожалению, домашнего телефона я не знаю, – нотариус качает головой. – У Костаса был мобильный.

Что ж, легких путей не будет…

– А сколько лет ему было?

Я ведь даже не знаю, был ли мой отец стариком или умер в расцвете лет.

Спирос заглядывает в бумаги у него на столе.

– Ему было сорок восемь лет.

Так мало! Мне двадцать четыре, значит, в этом же возрасте мой отец встретил мою маму и зачал меня.

– Была ли у него семья? Другие дети?

– Нет, – нотариус уверенно качает головой. – Ты его единственная наследница, Вероника. Как он сказал мне – последний родной человек на земле.

У меня сжимается сердце. Похоже, отец был одиноким человеком. Но почему он выбрал такую жизнь? Ведь у него могла быть семья, мы могли бы жить вместе втроем. Был ли это его сознательный выбор? Или он не знал о том, что у него есть дочь?

Нотариус нетерпеливо кашляет и демонстративно косится на золотые наручные часы. Вероятно, у него немало дел, и он предпочел бы поскорее покончить с официальной частью завещания.

– Вероника, по греческим законам сначала ты должна оплатить налог на наследство. Тогда я смогу начать переоформление собственности на твое имя…

– Последний вопрос, – перебиваю я. Невежливо, но для меня важно узнать. – Почему он умер? Вы говорили про несчастный случай…

– Он утонул в море, это случилось на Санторини.

Спирос отводит глаза, и я начинаю подозревать, что со смертью отца не все однозначно.

– А когда это случилось? – уточняю я.

– В феврале. Мне потребовалось время, чтобы тебя разыскать…

В феврале? Даже сейчас, в апреле, плавать в море еще рано. Выходит, отец утонул не во время купального сезона. Как же тогда он оказался в воде?

– Это могло быть убийство? – выпаливаю я.

– Убийство? – Спирос вскидывает голову. – Что ты, Вероника, нет! Следов насилия обнаружено не было. Он упал в воду сам.

– Тогда самоубийство? – предполагаю я.

Глаза Спироса снова бегают, он вздыхает.

– Я не знаю, Вероника. Подтверждений тому нет, свидетелей тоже. Поспрашивай на Санторини. Кто-то мог что-то видеть или слышать. Это небольшой остров, там все на виду.

Не потому ли отец уехал с Санторини в шумные Афины, где легко затеряться? Вопросов после разговора с нотариусом только прибавляется.

– Вы не ответили, кем он работал? – спрашиваю я. Может, профессия отца имеет отношение к его гибели?

– Разве? – Спирос удивленно приподнимает кустистые брови. – Костас занимался организацией мероприятий здесь, в Афинах. Если надо было организовать концерт, показ мод, благотворительный вечер или выставку – обращались к нему.

Выходит, я пошла по стопам отца, когда выбрала работу в пиар-агентстве.

– У него было много знакомых среди музыкантов, артистов, художников, – добавляет нотариус. – Он был своим в их кругу.

Понятно, почему отец не остался на Санторини. Ведь все масштабные мероприятия проходят в столице Греции. На острове ему оставалось только продолжить семейный бизнес. А здесь, в Афинах, бурлит жизнь. Может, отец сам хотел стать музыкантом или артистом, но не добился успеха и занялся смежной профессией. Вряд ли организатор мероприятий мог кому-то перейти дорогу, так что можно не забивать голову версией о том, что его сбросили в море конкуренты или недовольные клиенты.

– Вероника, теперь к делу.

Нотариус объясняет мне, что сначала я должна оплатить налог на наследство. Только после этого он сможет зарегистрировать мое право на собственность в реестре недвижимости. Так как я иностранка, Спирос любезно предлагает помочь с оплатой налога в банке – об этом его просил мой отец. Оказывается, что отец уже позаботился о том, чтобы оплатить услуги нотариуса, а его счета в тридцать тысяч евро, который я тоже наследую, должно хватить на оплату налога на наследство.

– Так много? – удивляюсь я, мысленно пытаясь перевести эту сумму в рубли.

– Отель на Санторини – дорогая недвижимость. Чтобы точно рассчитать налог, нужно вызвать специалиста, который оценит стоимость отеля. Я договорился, что он подъедет на Санторини в среду. А пока ты сама отправляйся туда и осмотрись на месте.

Спирос вручает мне билет на самолет и конверт с несколькими купюрами в евро:

– Костас оставил мне наличные, чтобы я мог заказать тебе билеты на самолет. Здесь хватит еще и на обратный путь…

Я забираю конверт, и меня царапает неприятная мысль:

– Выходит, отец готовился к тому, что не сможет встретить меня сам?

Что, если он планировал свести счеты с жизнью, поэтому и предусмотрел покупку билетов на самолет для меня и оплату услуг нотариуса? Выходит, он не собирался знакомиться со мной. Только позаботился о том, чтобы я получила наследство.

Спирос энергично мотает головой.

– Нет, выбрось из головы эти мысли. Твой отец хотел увидеть тебя. Но смерть матери заставила его перестраховаться. Ее уход был внезапным, и Костас сделал приготовления на всякий случай. Как видишь, весьма предусмотрительно…

Спирос объясняет, что деньги со счета отца я смогу забрать в течение недели. Я подписываю заявление о наследовании, которое он дальше отправит в банк.

– Я сообщу, когда мне ответят из банка, – говорит нотариус. – Потом ты вернешься в Афины, и я помогу тебе оплатить налог на наследство. После этого я смогу начать процесс переоформления собственности. Это займет примерно месяц. А пока езжай на Санторини. Я заказал трансфер. В аэропорту тебя встретит водитель и отвезет в отель. Ключи от отеля тоже будут у него. На всякий случай, запишу тебе название отеля, – он принимается писать на листке из блокнота.

– Спасибо, – я убираю билет и записку в сумочку. – А отель сейчас работает?

– Нет, закрыт.

Я поникаю при мысли, что в заброшенном отеле меня никто не встретит. Спирос, почувствовав мое настроение, ободряет:

– Ты полюбишь его, это один из самых очаровательных отелей на острове. Как-то мы с женой провели там чудесные выходные по совету Костаса, – черные глаза нотариуса мечтательно затуманиваются. – Костас не обманул – у этого отеля и правда один из лучших видов на закат.

– А с моими бабушкой и дедушкой вы были знакомы? – оживляюсь я.

– Твоего дедушку Панайотиса я не застал. А твоя бабушка Афина была очень энергичной и приветливой дамой, держала в порядке весь отель в одиночку.

– Как вы сказали? Афина? – пораженно переспрашиваю я. Мою бабушку назвали именем древнегреческой богини?

– Не удивляйся, – Спирос широко улыбается. – Мы, греки, дети богов, и у нас в ходу много имен из мифов и преданий. Ты встретишь еще не одну Афродиту и не одного Одиссея на нашей земле.

Жаль только, что мне уже не суждено встретить моего отца… Видимо, нотариус что-то понимает по моему лицу, потому что добавляет сочувственно:

– Мне жаль, что ты не успела познакомиться с отцом, Вероника. Он был хорошим человеком.

– Скажите, Спирос, – спрашиваю я напоследок, – в каких местах в Афинах любил бывать мой отец? Мне бы хотелось посетить их. Может, у него было любимое кафе или какой-то парк?

– Мы с ним не были близко знакомы и встречались только в моем кабинете. Я человек семейный, а Костас в силу профессии вел довольно веселый образ жизни – презентации, вечеринки… – нотариус задумывается, словно что-то припоминая.

– Может, хоть что-то? – с надеждой прошу я.

– Ему нравился вид из моего кабинета, – наконец отвечает Спирос. – Как-то он обмолвился, что любит бывать на Акрополе – это место его силы.

Акрополь. Ну конечно. Все дороги в Афинах ведут в Акрополь. Мы с нотариусом синхронно смотрим в окно, где на горе над городом возвышаются античные колонны Парфенона.

– Я успею туда сегодня? – Я бросаю взгляд на часы. Шесть вечера.

– Боюсь, что нет, – нотариус качает головой. – Но успеешь завтра. Самолет в час дня, а Акрополь открывается в восемь. Твой отель рядом, дойдешь туда минут за двадцать.

Мы тепло прощаемся, Спирос обнимает меня напоследок, и я выхожу на улицу, залитую золотым закатным солнцем. У меня перехватывает дыхание от красоты этого города. А еще – от мысли, что мой отец жил здесь, ходил по этим улицам, сидел за столиками уличных кафе.

Таверны, мимо которых я иду, наполняются людьми. Cтолики стоят прямо под открытым небом, накрытые бело-синими скатертями в цвет греческого флага. Черноглазые официанты в белых рубашках приветливо машут мне, зазывая войти. Но я с улыбкой качаю головой и иду дальше, сверяясь с маршрутом в навигаторе, куда я вбила адрес дома отца. Скоро я увижу, где он жил. Если повезет, то смогу узнать о нем больше.

Мимо проезжает красный двухэтажный туристический автобус, сворачивает к старому центру вокруг Акрополя, где находятся основные достопримечательности Афин. А я перехожу улицу и иду вдоль современных домов, на первых этажах которых располагаются магазины и кафе.

Дом отца находится близко к центру, за национальным садом Афин. Наверное, снимать квартиру там дешевле, а может, а он выбрал жилье за близость к саду. Вход туда бесплатный, а навигатор показывает, что мне надо пройти напрямик через сад.

Я вхожу в ворота вслед за компанией беззаботных туристов и из суетных шумных Афин попадаю в уголок дивной природы. У входа в парк торжественно вытянулись высокие стройные пальмы, а чуть дальше виднеется большое облако жизнерадостной желтой мимозы, и я ускоряю шаг. Прежде мне не приходилось видеть ее цветущей в живой природе, и, подойдя ближе, я надеюсь вдохнуть знакомый аромат весны – но дерево совсем не пахнет. Видимо, это какое-то другое растение. Жаль, что рядом нет отца-грека, который мог бы мне рассказать… Я задерживаю взгляд на молодой семье – папа, мама и девочка лет пяти останавливаются рядом. Черноглазый мужчина подхватывает дочку на руки и подносит ближе к желтым цветущим ветвям, а его супруга снимает их на мобильный. Это могло бы быть моим детством, если бы родители жили вместе. Поняв, что слишком пялюсь на счастливую семью, я отворачиваюсь и шагаю дальше по аллее. Что жалеть о том, чего не изменить? Но в конце пути, в доме отца, я надеюсь найти ответы на свои вопросы.

Я и жажду этого, и боюсь. Поэтому не слишком спешу и наслаждаюсь прогулкой по саду, делая фотографии на телефон. Отправлю потом Кириллу, пусть тоже полюбуется. В Москве в начале апреля еще деревья стоят голые, а в Афинах вовсю царит весна – как у нас в конце мая. В небольшом прудике плавают черепашки, а в кронах цветущих деревьев порхают зеленые попугаи, и я, задрав голову, любуюсь на них, чувствуя абсолютно детский восторг.

А когда я замечаю впереди красивую арку, с которой свисают пышные нежно-сиреневые грозди глицинии, ускоряю шаг. Надо же, чудо какое! Раньше я видела только несколько веточек в оранжерее Аптекарского огорода в Москве, а тут целые заросли!

Я вдыхаю нежный аромат, присаживаюсь на скамейку и улыбаюсь, наблюдая за тем, как среди цветущих бутонов носятся деловые пчелы. Закат окрашивает небо в розовый цвет, заливисто щебечут птицы… Звонок моего мобильного врывается в эту идиллию, напомнив об офисных буднях, и я с досадой тянусь за телефоном в сумке. Как не вовремя! Кому я понадобилась? Только бы звонили не с работы. Это Кирилл, и я улыбаюсь. Ему я рада.

– Привет, Вероника! Ты сейчас где? – Голос Кирилла звучит так близко, как будто он сидит рядом со мной на скамейке. Хотелось бы мне разделить этот теплый весенний вечер в Афинах с ним.

– Любуюсь глицинией.

Я пытаюсь рассказать ему еще о черепашках и попугайчиках, но Кирилл меня перебивает:

– А у нотариуса ты уже была?

Его вопрос резко возвращает меня с небес на землю, от цветущих деревьев к делам насущным, и я коротко отчитываюсь:

– Была, все в порядке. Он настоящий.

– Надеюсь, ты ничего не подписывала? – уточняет Кирилл.

– Только заявление о наследстве. Представляешь, мне сначала придется заплатить налог…

– Ты не давала ему денег? – волнуется Кирилл.

– Нет, он не взял с меня ни копейки.

Я пересказываю Кириллу информацию от Спироса – про оценщика, который приедет в среду посмотреть отель, и про налог на наследство.

– Я тоже проверю по своим каналам, – обещает Кирилл. – Надо разузнать, что там за правила вступления в наследство в Греции. Доверяй, но проверяй! Ты иностранка и не знаешь местных законов, тебя легко обвести вокруг пальца.

– Хорошо, если тебе так будет спокойней, – от слов Кирилла мое настроение портится. И зачем надо постоянно подчеркивать, что я ни на что не способна и не справлюсь без него?

– Не обижайся, Вероника. Я же волнуюсь за тебя. Чем еще планируешь заняться сегодня?

Мне больше не хочется откровенничать с ним, и я умалчиваю о том, что его звонок застал меня на полпути к дому отца. Вместо этого я отвечаю:

– Погуляю и в отель.

– Хотел бы я быть рядом, – говорит Кирилл.

Я молчу. Если бы хотел – то был бы. Взял отпуск на несколько дней и сейчас сидел бы со мной на скамейке, под цветущей глицинией. И к дому отца мы пошли бы вместе, держась за руки. Мне сейчас так не хватает, чтобы кто-то взял меня за руку и просто был рядом. Но ничего этого я Кириллу не говорю, а он поспешно прощается:

– Люблю тебя, Вероника! Напиши, как долетишь до Санторини. Целую!

– Целую, – эхом откликаюсь я, убираю телефон в сумку и встаю со скамейки. Солнце уже скрылось за макушками деревьев, и надо поторопиться, чтобы не искать дом отца впотьмах.