Текст книги "Даниэль Львов: Мальчик, обреченный спасти Айяк"

Тортоломио, заподозрив что-то неладное, выстрелил взглядом в сторону вазы с гербарием, затем вонзил его в Даниэля, будто пытаясь просверлить пленника насквозь. Немного погодя, он перекинул взгляд на телохранителя и, указав на сухое дерево, коротко приказал:

– Напоить.

Громила тут же сорвался с места, подлетел к дереву и, вынув из-за пазухи прозрачный бутылек, откупорил его. Жидкость неприятного желтого цвета лениво выползла из стеклянного горлышка и переместилась в кадку, где принялась медленно всасываться в сухую потрескавшуюся землю.

Во время переливания жидкости из бутылька в мертвую почву, Тортоломио стоял неподвижно в нескольких шагах от Даниэля, даже не пытаясь подойти к пленнику и заговорить с ним. Даниэль же, в недоумении созерцал происходящее, совершенно не представляя себе, что последует за столь странным ритуалом. Но долго гадать ему не пришлось. Огромные ручищи телохранителя подхватили его и, крепко сдавив, перетащили к кадке с сухим деревом. Мальчик инстинктивно понял, что его ждет нечто малоприятное. И вдруг за его спиной что-то затрещало, что-то заскрипело скрипом похожим на стон какого-нибудь раненного чудовища. Что-то шершавое коснулось его рук, и быстро обхватив их над локтями, вцепилось в запястья. Пленник испуганно оглянулся и, – о, ужас! – сухое дерево, всегда вызывавшее у него отвращение, ожило. Его ветви извивались, как змеи, одна за другой приближаясь к беззащитной жертве. Еще пять секунд, и дерево уже крепко держала свою добычу за ноги. Чуть позже несколько ветвей обвились вокруг талии Даниэля, а одна, самая большая и тяжелая, легла ему на голову, и принялась поглаживать ее.

– Ну, уж, благодарствую, милое деревце! – сквозь зубы процедил Даниэль. – Я так нуждался в Вашей ласке.

Со стороны Тортоломио, послышался сдавленный смешок, кто-кто, а он явно был доволен действиями чудовищного растения.

– «Что, нравится картина? – мысленно заговорил с повелителем Даниэль. – Интересно, как бы тебе понравилось то же самое, только с переменой мест действующих лиц? Я-то потерплю, выдержу, и сложнее ситуации бывали. А это что – пустяки».

Убедившись, что Даниэль уже целиком и полностью во власти дерева, Тортоломио, наконец, сдвинулся со своего места. Повелев телохранителю, поставить кресло прямо напротив пленника, он удобно уселся в него, закинув ногу на ногу. Важно воззрившись на Даниэля, Маланьи сначала долго молчаливо исследовал его и, наконец, гордо подняв голову, презрительно фыркнув, заговорил. Его голос поочередно переходил от грубого к визгливому, несмотря на все старания юного повелителя держать однообразный тон.

– Ну что, Даниэль Львов, ты рад меня видеть? Я слышал, что ты желал встретить меня, как подобает. И ожидал, истинно королевского приема. Однако был очень удивлен и огорчен. Ведь ты, мой раб, даже не вышел поприветствовать меня. И мне пришлось утруждать себя, прогуливаясь по этому ничтожному жилищу в поисках его хозяина. Кстати, изволь объяснить, где ты был все то время, что я искал тебя.

– «Какой же он, все-таки, язва, – думал Даниэль, выслушивая надменную речь своего противника. – Он еще смеет называть меня рабом, в то время как сам является ничтожным самозванцем. Ах, как ему, наверное, сложно было шагать по моей квартире, это ведь не то же самое, что порхать по пышным хоромам великолепного дворца. Здесь так тесно, что негде расправить крылышки, и «прекрасное неземное существо» вынуждено было утруждать себя, переставляя непривычные к ходьбе ножки». – Пленник внутренне усмехнулся собственным мыслям, а напыщенный вид врага вызвал усмешку и на его губах.

Тортоломио, заметив усмешку, сдвинул брови и, до боли вцепившись пальцами в подлокотники кресла, сильно подался вперед. Даниэль еле сдержался, чтобы не расхохотаться.

– Я спрашиваю тебя, где ты прятался, пока я расхаживал по твоей отвратительной каморке? – прорычал Тортоломио, съезжая на визг.

– «Как будто я обязан перед тобой отчитываться» – Огрызнулся Даниэль про себя. Но тут же снова задумался. – «А где я, собственно, был?»

– Вообще-то я нигде не прятался, а просто, как и Вы, бродил по квартире. И, по всей видимости, мы разминулись, – нашелся мальчик.

Тортоломио смотрел на беззащитного пленника взглядом полным недоверия и презрения.

Даниэль продолжил:

– А не встретил и не поприветствовал я Вас потому, что ожидал Вас позже. Мне сказали, что Вы прибудете в семь. Поглядите, даже сейчас еще нет семи, а ведь точность – вежливость королей. Неужели, к повелителям рода Тортоломио, это не относится? Я был убежден….

– Что? – вскричал Маланьи, резко вскочив с кресла. – Ты еще осмеливаешься дерзить мне?! Тебе ли, несчастному рабу, указывать своему великому повелителю, как ему следует поступать и что делать?! Здесь я правитель! Здесь над всеми моя власть! Здесь все подчинено нам – великим Тортоломио! Мы же – не подчинены ничему, даже времени!

– «Так ли это?» – с большим сомнением подумал Даниэль.

– Время – мой слуга, и я распоряжаюсь им, как мне хочется! – энергично маша руками и нервно подергивая головой, все больше разъяряясь, продолжал Маланьи. – И пусть оно капризно, придет время, когда я подчиню его себе полностью.

– «Придет время, и я подчиню себе время, – Мысленно передразнил Даниэль собеседника. – Я еще никогда не слышал большей глупости. Этот гордец, наверное, собирается жить вечно, и оставаться молодым, указывая времени в какую сторону ему течь. Не слишком ли много он на себя берет? Как бы ни согнулся раньше времени под столь непосильной ношей. Лучше бы поберег свои нервы, а то пылит по пустякам, – куда это годится? Повелителю следует быть более уравновешенным». – Даниэль слишком увлекся своими мыслями и потому не особо вслушивался в слова Тортоломио, а тот, не встречая протестов, начал понемногу остывать и, вновь опустившись в кресло, перевел разговор на другую тему. Он заговорил о дуэли.

– Надеюсь, ты помнишь, что я вызвал тебя на дуэль, – сказал Маланьи. – И, надеюсь, что когда придет ее время, ты будешь готов сразиться со мною в честном бою.

– «Да, – подумал Даниэль с сарказмом, – уж в Вашей честности мне сомневаться не приходится. Интересно, а что, по его мнению, означает быть готовым, если они меня ни к чему не подготавливают? – возник у мальчика справедливый вопрос. – Что ни говори, истинно – бой на равных».

– По моей милости, незадолго до начала дуэли, ты будешь ознакомлен с некоторыми препятствиями. – Продолжал Тортоломио. – Надеюсь, ты способен чувствовать благодарность за снисходительность к тебе.

– А чем я снискал столь великую милость? – Спросил Даниэль, прилагая не малые усилия, чтобы скрыть негодование и не ответить тщеславному ровеснику, как тот заслуживал.

– Разумеется, ты сам не мог снискать моей милости, заслужить ее тебе не под силу. – Ядовито ухмыльнулся Маланьи. – Но я – человек с большой душой. И, как видишь, желаю добра даже своим врагам, – ведь ты мой враг. Тебе будет полезно хоть что-то знать о дуэли. К тому же, мне не хотелось бы потерять противника при первом же препятствии.

– «Вот это уже более правдивое объяснение Вашей снисходительности, – подумал пленник. – Вам хочется поиздеваться надо мной вдоволь, проведя через все ужасы. Иначе, дуэль не принесет Вам наслаждения. Ну что ж, хотите развлечься, так развлечетесь. Я уверен, Вы увидите даже больше, чем ожидаете». – В глазах Даниэля мелькнул озорной огонек, он поднял голову и посмотрел прямо в глаза Тортоломио, отчего тот заметно поежился.

– А каковы условия игры? – спросил пленник уже вслух.

– Условия таковы: если побеждаю я, то ты становишься моим слугой, или же… – гость фальшиво улыбнулся, – или же, будешь превращен в какое-нибудь животное. Заметь, я предоставляю тебе выбор.

– Ну, уж лучше второе, чем первое, – буркнул Даниэль неслышно.

– А если, вдруг, победишь ты, то я…, то мы…, то наш великий род уступит свой трон какому-нибудь ничтожеству. – После этих слов, Тортоломио закинул голову назад, и громко расхохотался, видно подобная мысль показалась ему слишком нелепой и забавной.

Просмеявшись, Маланьи поднялся с кресла и, добавив: – «Дуэль состоится шестнадцатого дня месяца Тортоломио седьмого», – важной походкой прошествовал к двери. Уже у выхода он вдруг остановился и, повернувшись, метнул взгляд в сторону столика, на котором стояла ваза с сухими ветками.

Перехватив взгляд противника, Даниэль вздрогнул. – «Нет, только не это» – промелькнуло у него в голове. Пленник надеялся, что Тортоломио исчезнет, не потрудившись заглянуть в вазу, но тот не исчез. Полминуты спустя он уже стоял у стола и обеими руками шарил в гербарии. Очень скоро нащупав что-то твердое, юный повелитель бросил колкий торжествующий взгляд на своего пленника, желая увидеть его реакцию. Но Даниэль смотрел с явным безразличием, за которым скрывалась сильная тревога. Тортоломио вынул камень из вазы и присмотрелся, его лицо выразило недоумение. Маланьи презрительно фыркнул.

– Ты коллекционируешь камешки? – спросил он.

– Да, а что здесь необычного?

– Да ничего, для таких, как ты. Я же коллекционирую брильянты.

– «Твои бриллианты – обычные стекляшки в сравнении с сокровищем, которое ты сейчас держишь в руках. Если бы Вы только знали, о, великий повелитель, как глупо сейчас выглядит Ваша персона». – В мыслях Даниэль даже засмеялся. Но сердце в его груди сжалось от опасения, что противник оставит стардейский камень себе. Связанный по рукам и ногам, он с болью наблюдал, как Тортоломио, небрежно вертя находку в руке, удаляется к выходу. Вдруг, Даниэль встрепенулся и громко сказал:

– Я рад, что наши вкусы совпадают. Мне сразу приглянулся этот камешек. Вижу, он нравится и Вам. Не слушайте никого, кто скажет, что глупо такому великому человеку, как Вы, коллекционировать обычные камешки. Да, что они в этом понимают? Уверен, несмотря на корону, Вы такой же человек, как я, такой же мальчик. Пусть этот камешек будет моим даром Вам и служит доказательством, что Вы – едины с простолюдинами. Для меня же будет честью, если моя драгоценность займет место в Вашей коллекции бриллиантов. – Даниэль понимал, что слова о единстве с народом противны Тортоломио и потому вложил в них свою последнюю надежду.

Надменного правителя передернуло, его лицо исказилось, и он взглянул на свою ладонь с отвращением.

– Какая гадость, – процедил Маланьи сквозь зубы и швырнул камень к ногам Даниэля. Вытерев руки о белый платок с золотой каемкой, он брезгливо поморщился и, не сказав больше не слова, исчез в дверном проеме в сопровождении неуклюжего громилы-телохранителя.

Даниэль остался один, около его ног лежала дорогая ему вещица, он облегченно вздохнул.

– Я уж думал, что все пропало, – полушепотом пробормотал мальчик. – С этими словами он сделал усилие, пытаясь вырваться из объятий дерева, но ничего не вышло. – Противная деревяшка, почему я до сих пор в твоих тесках? Тортоломио ушел, и тебе пора бы ослабить хватку, – пожаловался он. – Интересно, сколько действует эта живительная слизь? – Даниэль вспомнил свой разговор о дереве с охранником и горько усмехнулся. – Ну, теперь-то мне понятно, для чего тебя здесь держат, – снова обратился он к растению. – Теперь мне открыта твоя тайна, но только вот…, – мальчик подергал затекшими руками, – мне совсем не нравится плата за это открытие.

Прошло еще минут сорок, прежде чем Даниэль почувствовал, что ветви дерева держат его уже не так крепко. И еще минут двадцать до того, как он окончательно сумел высвободиться. Как следует, размяв суставы, мальчик поднял стардейский камень и, осмотрев его, бережно положил в кожаный мешочек. Умывшись, Даниэль плюхнулся на кровать. Мысль о том, что все обошлось, позволила ему расслабиться, и он быстро заснул.

14. Письмо из прошлого

Проснулся Даниэль вместе с рассветом. Позавтракав, он принялся прибираться в шкафу, так как больше заняться было нечем. Разложив по полкам вещи, которые и до этого были сложены аккуратно, мальчик отступил на шаг назад, чтобы полюбоваться на проделанную работу. Простояв так с минуту, он протянул руку к дверце шкафа, но вдруг его взгляд упал на небольшую трещину в боковой стенке. Непонятно почему трещина заинтересовала Даниэля. Засунув голову в шкаф, мальчик принялся исследовать ее, а затем и стенку вокруг. Примерно в пяти сантиметрах от трещины, вглубь шкафа, пальцы Даниэля нащупали малозаметный бугорок.

– «Или там что-то есть, или я становлюсь слишком подозрительным», – подумал мальчик. И, присев на корточки, выдвинул ящик с принадлежностями для шитья, где быстро отыскал большую иглу. Аккуратно просунув иглу в щель, он начал двигать ей из стороны в сторону. Внутри действительно что-то было, но это что-то упорно желало оставаться на своем месте, и только спустя полчаса, поддаваясь натискам иглы, медленно поползло наружу. Увидев желтый бумажный кончик, Даниэль осторожно ухватился за него и потянул. В его руке оказался сложенный в несколько раз кусочек очень тонкого тетрадного листа. Мальчик развернул листок и присвистнул – лист был исписан мелкими буквами. И самым удивительным Даниэлю показалось то, что буквы эти были из его родного языка.

– «Неужели, на Айяке не только Лоо знакомы с нашим языком? Кто еще может знать его? Враги? Или…». – В голове пленника промелькнула догадка, он поднес пожелтевший, по-видимому, от старости, листок к глазам и, прищурившись, начал разбираться в незнакомом почерке. К счастью, это оказалось не слишком сложно, почерк хотя и был необычно мелок, но все же достаточно понятен.

«Приветствую тебя, незнакомец. Я весьма рад, что ты нашел мое послание. – Говорили буквы. – Бесконечно благодарен тебе, за то, что ты читаешь его. Не знаю, жив ли я еще. – Даниэль несколько раз прочел странную строчку, думая, что неправильно разобрал ее, но смысл прочитанного, так и не изменился. И, решив, что текст написан рукой чудака, так как вряд ли мог быть написан рукой мертвеца, двинулся дальше. – Быть может, нет меня уже на белом свете, но я, все же, счастлив, приветствовать того, кто родился на той же планете, что и я».

– Ага, значит, записка написана все-таки не врагом, а таким же человеком, как я, это радует. – Отметил Даниэль вслух. И снова вернулся к чтению.

«Если я уже умер, то мне не удастся узнать твоего имени, мой друг. Но мое имя ты узнаешь. Меня зовут Андрей Бриксин. Я тот, кто был обречен на нечестную дуэль с коварным Тортоломио. Как, вероятнее всего, обречен и ты. Я от всего сердца желаю тебе победы. Но, прости за честность, не верю в нее. Не верю потому, что Тортоломио сделают все, чтобы ты, мой друг, проиграл, так же, как по их милости, проиграл я. И все же, удачи тебе! Я проиграл, и это определило мою судьбу. Сегодня, семнадцатого числа, месяца Тортоломио пятого, года неведомо какого, я последний день нахожусь в этой комнате. Завтра утром меня отвезут на какой-нибудь маленький необитаемый остров. Откуда я знаю о своей участи? Один из охранников – весьма добрый малый, он и поделился со мной этой информацией. А пишу я тебе, мой друг, по двум причинам. Первая – желание предупредить, что для новой дуэли Тортоломио готовит новые препятствия, к сожалению, не знаю какие, но уверен, что очень сложные. Так что, будь крайне осторожен и готовься, готовься, готовься. Если у тебя есть еще время, постарайся быть готовым ко всему. Вторая причина – это просьба: если ты все же победишь, и ко времени твоей победы будет оставаться хоть малейшая надежда на то, что я еще жив, попроси кого-нибудь разыскать меня и вернуть в общество людей, с которыми я смогу общаться. Вот и все, чего я хотел. Извини за навязчивость. Я думаю, что ты проиграешь, но умоляю, обмани мои плохие ожидания и победи! Победи, во что бы то ни стало! Пусть Тортоломио почувствуют вкус поражения! Я надеюсь на тебя, как и все честные жители Айяка. Еще раз, удачи!»

Ныне живущий, или уже не живущий, твой друг Андрей Бриксин.

– Вот тебе и на! – вновь вслух заговорил Даниэль. – Выходит, письму уже тридцать лет. Интересно, жив ли еще его автор? Это нам предстоит выяснить. Если я смогу победить, то непременно займусь его поисками. Тридцать лет в одиночестве – кто знает, к чему это могло привести. – Мальчик в нетерпении посмотрел в сторону входной двери. – Ну, где же ежедневный визитер? Приходил бы с утра пораньше и не мешал моим планам.

Не зная чем еще заняться, Даниэль взобрался на подоконник и прочел письмо Андрея повторно. И, вдруг ему подумалось, что в данный момент он держит в руках отрезок времени длиною в тридцать лет, и может почувствовать его на ощупь. Долгие годы превратили белый лист в желтый. Но бережно перенесли начертанные слова, из настоящего времени тридцатилетней давности, в настоящее время данного момента.

«Он говорил мне тогда, – думал Даниэль, – я услышал его голос сейчас. Хотелось бы, чтобы настал тот момент, когда мы сможем поговорить, находясь в одном времени и одном месте».

15. Марджикар

За окном прекрасные птицы пели звонкими голосами свои красивые песни, а листва деревьев переливалась всеми цветами радуги, то ловя, то теряя шустрых солнечных зайчиков. Время текло медленно, но, наконец-таки, занесло в квартиру Даниэля долгожданного охранника и, поиграв еще немного с терпением мальчика, унесло его обратно. После чего, позволило пленнику отправиться на встречу с другом.

Накрутив по лесу в ожидании не один десяток кругов, Кристик пролетел у заветного дупла как раз в тот момент, когда из него появился Даниэль, и чуть не врезался в своего ученика на высокой скорости. К счастью, уже привыкший за время тренировок к неожиданностям, Даниэль, сумел вовремя отклониться от грозящей ему опасности. Кристик резко затормозил и развернулся в обратную сторону.

– А вот и ты! – радостно воскликнул он. – Ну, как? Все обошлось? Что говорил тебе Тортоломио? Он не видел, как ты вернулся сквозь стену? Он что-нибудь подозревает? Стоит ли нам чего-то опасаться или…?

Энергично замахав руками, Даниэль остановили хлынувшую лавиной тираду слов.

– Стоп, стоп! Нельзя спрашивать так много сразу, я ведь не могу отвечать на все вопросы одновременно.

– Ах да, – Кристик слабо улыбнулся и потер лоб рукой. – Извини, я, кажется, совсем обезумел от переживаний. Пока тебя не было, места себе найти не мог, носился по всему лесу, как угорелый.

– Я заметил, – ухмыльнулся Даниэль.

– Ну, рассказывай уже, как прошла встреча с повелителем, – по лицу Кристика проскользнула горькая усмешка, – не мучь меня неизвестностью.

– Хорошо-хорошо, только успокойся. В общем-то, все прошло лучшим образом. Было что-то вроде беседы двух уважающих друг друга людей. – Начав с сарказма, Даниэль выложил перед другом все подробности прошедшего вечера.

– Чего и следовало ожидать, – заключил Кристик, дослушав друга. Во время его рассказа он неоднократно просил повторять самые интересные моменты. И Даниэль охотно описывал их снова, вдохновенно изображая выражения лица и движения надменного Маланьи, чем вызывал у Кристика взрывы смеха.

– Я всегда знал, – продолжал Кристик, – что Тортоломио – трус. Побеседовав с тобой однажды и не найдя в тебе трепетной покорности, он решил не рисковать, даже имея при себе громилу-охранника. Тортоломио не человек чести, он не может вести игру на равных, и уверен в себе, только когда его противник полностью обезоружен.

– Глупо, – фыркнул Даниэль. – Разве я сделал бы ему что-нибудь плохое? Раз встретились для беседы, то вполне могли побеседовать по-человечески.

– Разумеется, но каждый судит других по себе. Сам Тортоломио всегда готов на подлость, от него только и жди подвоха. Потому и от других он невольно ожидает подобных действий. Тот, кто смотрит на мир через черные стекла собственной злости, все окружающее видит в черном цвете. И ничего тут уже не поделаешь. Тебе еще немало придется потерпеть от этих самозванцев. Но первые твои победы уже налицо.

– Какие же?

– Ну, хотя бы спасение нашего драгоценного камня. Попади он в плохие руки – мы бы пропали.

Кристик хотел сказать еще что-то, но вдруг замер, замер и Даниэль. Откуда-то со стороны до мальчиков донесся не то стон, не то крик. С минуту ребята оставались на месте, но как только голос прозвучал вновь, они ринулись в ту сторону, откуда он доносился.

Упругие ветви хлестали мальчиков по рукам и ногам все больше и больше, по мере того как заросли становились гуще, но, забыв об осторожности, ребята упорно прокладывали себе путь. И, наконец, с трудом прорвавшись сквозь спутавшийся кустарник, они оказались на поляне. Посреди поляны, раскинув руки в стороны и, судорожно хватая траву трясущимися пальцами, лежал человек. Его длинные седые волосы выглядели слипшимися. Плотный серебристый плащ был изодран в клочья и тщетно пытался скрыть под собой исхудавшее тело хозяина.

Друзья в недоумении переглянулись. Человек по видимости знал об их присутствии, его голова медленно шевелилась, стараясь приподняться. Даниэль присел на корточки и, несмело протянув руку, помог голове повернуться лицом в его сторону. Потухшие серые глаза старика с великим напряжением принялись исследовать мальчика. Наконец, в них мелькнул огонек облегчения, и тонкие губы незнакомца беззвучно дрогнули.

– Нам следует перевернуть вас на спину? – пытаясь прочесть мысли старика, спросил Даниэль. Серые глаза исчезли под синеватыми веками и вновь появились. Даниэль кивнул Кристику и мальчики с осторожностью перевернули незнакомца. Взгляд старика выразил благодарность и принялся исследовать теперь уже Кристика. Мальчики же, в свою очередь, исследовали лицо самого старика. Оно было красивым и строгим, а глаза, окаймленные на удивление черными длинными ресницами, выказывали мудрость и боль.

Незнакомец собрал все свои силы и его губы снова зашевелились.

– Лес погибает…, – пробормотал он. – Исчезает…. Обитатели леса тоже…. Нужно противоядие…. Виноват я…. Но моя внучка Изилия Менер – в плену, во дворце…. Я не мог иначе…. – Он прерывисто вздохнул. – Надо найти записную книжку…. В ней записи…, – речь старика прервалась, и мальчикам показалось, что он не произнесет больше ни слова. Они очень смутно понимали, о чем шла речь, но почувствовали в услышанном какую-то угрозу. А, значит, надо было действовать, что-то непременно делать. Но, что и как?

Кристик ухватил старика за плечи и начал трясти.

– Ну же, очнитесь, – шептал он. – Скажите еще хоть пару слов. Что за книжка? Где она? Как ее отыскать?

Бежали драгоценные минуты, но ответа на свои вопросы мальчики не слышали. И только когда их надежда уже почти исчезла, губы старика ожили вновь. Слушатели замерли, затаив дыхание.

– Книжка за картиной, в лаборатории, во дворце, – едва слышно сказал незнакомец. – Запомните, «ждет»…, «ждет»…, это…, – голос старика оборвался, а рот остался полуоткрытым, показывая, что сказано еще не все. Однако больше с посиневших губ, кроме тихого стона и хрипа, ничего не слетело.

Посоветовавшись, мальчики решили перетащить старика в замок Лоо, что и поторопились сделать.

Такхим заметил ребят и их ношу еще издалека и поспешил им на встречу.

– Вот, – выдохнул Кристик, аккуратно опуская ноги незнакомца на землю.

Такхим склонился над стариком и ахнул.

– В чем дело? – удивился Кристик.

– Это же Марте, – взволнованно ответил слуга. – Ученый. Великий мудрый человек. Марджикар Мартене Йшик.

– Марджикар? – Даниэль задумался. – Марджикар…, – это имя показалось ему знакомым. – Ну да, в моей комнате стоит Марджикарово дерево. Интересно, оно как-то связано с этим человеком?

– Возможно, – произнес Такхим. – Возможно.

– Ты, что же, знаком с ним? – спросил Кристик.

– Знаком, мой маленький хозяин. Еще как, знаком. – Лоб Такхима прорезали глубокие морщины, что являлось неизменным признаком тревоги и задумчивости. Не говоря больше ни слова, он подхватил своими сильными руками того, кто внушал ему странные чувства и понес его в комнату для гостей. Там же, оставил старика под присмотром Костерико, который тоже выразил удивление при виде странного гостя, и так же, как слуга, стал хмур и молчалив. Сам же Такхим немедленно отправился за своей тетушкой.

Кристик подошел к отцу и тронул его за плечо.

– Нам нужно как-то проникнуть во дворец, – сказал он. – Необходимо отыскать там лабораторию и место, где держат пленников.

Костерико с трудом оторвал взгляд от старика.

– Что с ним случилось?

Мальчики развели руками.

– Мы и сами не знаем. Но нам нельзя терять время, нужна твоя помощь. – Кристик протянул отцу чистый лист бумаги и ручку. – Ты можешь начертить хотя бы примерный план дворца и подсказать, как попасть туда незамеченными?

Костерико выполнил просьбу сына. Почти не задумываясь, он сделал нужный чертеж – первый дом, – родной дом, четко запечатлелся в его памяти. Тут же, жирными крестиками были помечены – место нахождения секретной лаборатории и места, в которых могли находиться пленники.

– Это точный чертеж того дворца, в котором жил я, – сказал Костерико. – И нам остается лишь надеяться, что там ничего, или хотя бы почти нечего, не изменилось. – Перед тем, как отдать чертеж сыну, старший Лоо сделал на нем еще одну пометку.

– А это что? – поинтересовался Кристик.

– А это – единственная возможность проникнуть во дворец незамеченными. Сюда ведет тайный ход, известный только мне, Такхиму и гринхикам.

– Значит, нам нужно пойти к гринхикам?

– Да.

– Но почему, я прежде не знал об этом потайном ходе? – озадаченно спросил Кристик. – Я думал, что от меня у тебя нет секретов.

– Это верно, секретов от тебя – нет. Просто, всему свое время. – Успокоил сына отец и обнял мальчиков за плечи. – Нужный час настал, и вы узнали то, что вам необходимо. Теперь же, поторопитесь. Только будьте осторожны. Очень осторожны! – многозначительно повторил Костерико. И, проводив детей до двери, вновь приковал взгляд к измученному старику.

16. Во дворце

Решив не тратить напрасно ни секунды, Даниэль и Кристик уже скоро оказались в обществе гринхиков. Узнав, в чем дело, гринхики предложили мальчикам и их «лошадкам» занять места на носилках, и со скоростью молнии понесли их по бесконечным темным туннелям.

– Ну, вот мы и прибыли, – сказал гринхик, возглавляющий процессию, когда все ее участники оказались в просторной комнате с высоким покатым потолком.

Поднявшись на ноги, мальчики прошли к стене, на которую им указал маленький предводитель, и вздрогнули от неожиданности. Из стены торчала огромная человеческая голова, создавая впечатление, что могучий великан, пытающийся пройти прямо сквозь стену, застрял между ее камней. Но, к счастью, голова была не настоящей.

Предводитель гринхиков, – которого, как узнал Даниэль от Кристика, звали Хотум, – обошел растерявшихся ребят и поднялся на цыпочки. Вытянув руки вверх, он ухватился за мочку большого каменного уха. И, прилагая большие усилия, несколько раз прокрутил поблескивающую на ней гигантскую серьгу. При этом ноги гринхика окончательно оторвались от пола. Закончив крутить серьгу, он спрыгнут на пол, и прошел к гигантскому рту. Рот тут же слегка приоткрылся, выставив напоказ два ряда серых каменных зубов, среди которых красовался один золотой. За этот самый золотой зуб немедля и ухватился Хотум. Слегка скрипнув, зуб развернулся на сто восемьдесят градусов. Рот открылся шире.

– Садитесь на язык, – сказал гринхик мальчикам. Ребята послушались и быстро уселись напротив темной гигантской глотки.

Маленький трудяга, вновь обхватил золотой зуб руками и навалился на него всем своим крошечным телом, но не получил ожидаемого результата. Тогда он потянулся, встал на зуб ногами и начал прыгать. Эта картина выглядела так забавно, что мальчики невольно рассмеялись. К счастью, гринхик, увлеченный странным занятием, ничего не заметил. Видя неловкую ситуацию своего предводителя, несколько других малышей поспешили на помощь. Один за другим они повалились поверх непослушного зуба. Зуб, наконец, пополз вниз. Язык под мальчиками качнулся и вновь замер. Понимая, что цель достигнута, Хотум прыгнул на язык и уселся рядом с ребятами.

– Путь открыт для тех, кто скрыт, во дворец несет визит! – прокричал он.

Язык вновь вздрогнул, его кончик потянулся вверх, и вдруг так сильно дернулся, что мальчики от неожиданности вскрикнули. Оглянувшись назад, они уже не увидели ни провожавших их человечков, ни золотого зуба. За их спинами, как и с других сторон, стояла непроглядная тьма. Мальчики не видели даже друг друга. Они только чувствовали, что несутся куда-то с невероятной скоростью, то скатываясь вниз, то поднимаясь, словно подхватываемые набегающими волнами. Встречный ветер бил в лицо, мешая дышать. Мальчики закрыли глаза и опустили головы прямо на своих биньеток, притаившихся у них на коленях. Так было немного легче. Через некоторое время скорость начала снижаться, и еще чуть позже мальчиков и их спутника швырнуло куда-то в сторону. К счастью, посадка была мягкой.

– Вот здесь мы расстанемся, – сказал Хотум. – Как жаль, что у вас нет сейчас времени осмотреть повнимательней это великолепное помещение. Здесь прекрасно, не правда ли?

Мальчики огляделись, не желая обидеть своего доброго путеводителя, но, как и ожидали, абсолютно ничего не увидели.

– Скоро настанет день, когда мы вновь сможем чувствовать себя свободными. Тогда я приведу вас сюда уже с более приятной целью. А пока качните-ка вот этот маятник, да посильнее.

– Какой маятник? – осторожно спросил Кристик.

– Да он же здесь всего один, – удивился Хотум, но тут же смекнул, в чем дело. – Ой, простите, я совсем забыл, что в темноте ваше зрение притупляется, также как наше – при свете. Маятник свисает с потолка прямо над вашими головами.

Мальчики неуверенно вытянули руки вверх и нащупали над собой большой металлический шар. Раскачать его оказалось не так уж и просто.

– Теперь запоминайте слова, которые вам нужно будет произнести, встав в появившийся золотой круг, – сказал гринхик. – Хозо, лутро, моши.

– Хозо, лутро, моши, – повторили мальчики.

– Повторите снова. – Хотум заставил ребят произнести заветные слова раз десять, прежде чем поверил, что они их запомнили.

– Как только вы произнесете эти слова, – принялся объяснять он, – каждый удар маятника станет возвращать вас в прошлое на полвека. – После седьмого удара, вы почувствуете, что вас куда-то уносит, но не бойтесь, только крепче держите биньеток. Скоро вы окажетесь на просторной поляне, и увидите узкую тропинку. Идите по ней до тех пор, пока она не упрется в большое дерево. Там остановитесь и ждите. Время начнет бежать вперед. Вы вновь вернетесь в настоящее, и окажетесь в крошечной комнатке дворца.

– А как мы вернемся назад? – спросил Кристик.

– Тем же путем. Вот, возьмите это, – Хатум протянул Кристику небольшой шарообразный предмет с гладкой поверхностью. – Ударьте им семь раз об пол в маленькой комнате дворца. На полу появится золотое пятно. Встав в него, произнесите заученные слова. Кстати, я буду ждать вас здесь. Теперь поторопитесь. И будьте осторожны, не вздумайте попасться кому-нибудь на глаза.