Текст книги "Не просто лучший друг"

Не говоря больше ни слова, Глеб отходит в сторону и что-то пишет. До меня только сейчас доходит, что под своей знакомой он имел в виду нашу соседку Мию, а еще – у него откуда-то ее номер. Укол ревности пронзает грудь, но я отгоняю это чувство куда подальше с мыслью: «Он же просто хочет помочь».

– Пока твой однокурсник делает доброе дело для Одуванчика, давай с тобой график посмотрим. – Лиза тянет меня за рукав к столу и берет какой-то листок из стопки. – Так-так-так… Завтра есть одно окошко на вечер, нужно будет покормить и сделать перевязки трем «поломышам». Или можно на послезавтра, все то же, но еще будет день чистки клеток. Мне кажется, это больше мужская работа, давай твоего друга запишем. – Не успеваю даже и пары слов вставить, как она уже записывает меня в колонку на завтра, а Глеба на следующий день. – А ты тогда завтра приезжай, желательно в одежде, которую не жалко пачкать. Все отлично, вот и порешали! Ой, какие-то проблемы? – выгибает бровь женщина, заметив мою растерянность.

– Простите, но я думала, что мы будем работать в одну смену, – пытаюсь объяснить свое состояние я.

– Ну, потом, если получится, будете в одну смену, – пожимает плечами она. – А пока окошки только в эти дни. Ну, что сказала твоя знакомая? – обращается Лиза к вернувшемуся Глебу.

– Завтра сможет забрать вечером, с огромной радостью, – с улыбкой отвечает мой друг.

– Вот и прекрасно! – хлопает в ладоши женщина, и кот в переноске испуганно дергается и шипит. – Ох, милый, прости, я не хотела! Завтра поедешь домой, настраивайся, рыжий красавец!

Немного мешкаю, но все же обращаюсь к Глебу:

– Нас поставили на разные смены: меня на завтра, тебя на послезавтра. Что думаешь?

Мой друг хмурится и, явно мысленно прокрутив новость, переводит взгляд на Лизу.

– Простите, а нельзя ли нас поставить работать в одно время? – говорит он. – Мы со Златой живем вместе, учимся вместе, хотели бы и работать рука об руку, – совершенно спокойным тоном поясняет Глеб.

– Молодой человек, я все понимаю, – вздыхает женщина и поправляет свою сумку на поясе, – но на данный момент я не готова перестраивать график под вас двоих. Вы можете сказать, что я не в том положении, чтобы вертеть носом, но дисциплину все же никто не отменял. Многие ребята, кто здесь работает, давно сформировали график, и я просто не могу кого-то поменять местами и уж тем более допустить, чтобы в один день у меня не хватало рук, а в другой был перебор персонала. Понимаете?

Узнаю тон Нины Петровны, вот они – гены.

– Хотя бы на следующей неделе можно будет с кем-то поменяться? – осторожно спрашиваю я.

– Попробуйте, – пожимает плечами Лиза и кивает нам в конец ангара. – Давайте я вам расскажу, что и как здесь устроено, чтобы вопросов лишних не было.

Переглядываемся с Глебом и киваем – а что еще остается?

– Итак, здесь для особо одаренных написано «Лечебница», а значит, туда мы заходим строго в чистой специализированной одежде, – указывает нам на соответствующую дверь женщина. – Стираная форма и обувь находятся во-о-он там, в подсобке. Обычно мы стараемся сделать график так, чтобы каждый день был хотя бы один ветеринар. Помощь животным требуется регулярно, потому что их здесь много, кто-то был ранен, а у кого-то плановый осмотр и лечение. Вы говорили, что готовы на любую работу, но учитесь в ветеринарном – это отлично. Значит, будете помогать опытному врачу либо по мелочи справляться сами. Здесь у нас, – Лиза приоткрывает следующую дверь, – склад, куда мы отправляем корма. Что-то нам жертвуют, что-то мы закупаем сами. За соседней дверью находится аналогичный склад с наполнителями для кошек, пеленками и фасованными опилками. Ну а кабинет мой вы уже видели, – она усмехается и кивает на центр помещения. – Я стараюсь быть здесь каждый день, за исключением рабочих вопросов. Иногда приходится ездить на встречи и договариваться с администрацией.

Все, что мы делаем с Глебом, так это киваем и записываем себе в заметки на телефоне то, что необходимо иметь при себе во время работы. Пока что мой список состоит из пяти пунктов: одежда, которую не жалко испачкать; средство дезинфекции на спиртовой основе; резиновые перчатки; марлевые салфетки или бинты; перекись водорода. К счастью, все это у нас есть дома и покупать специально ничего не придется.

– Тогда до завтра? – смотрит на меня Лиза и улыбается. – Если что, звоните и не стесняйтесь. Если вам надоест эта работа, такое часто случается, обязательно сообщайте мне об этом. Не нужно срываться на животных или вредить им намеренно, из вредности.

– Такое было? – удивленно ахаю я.

– Часто случается, – вздыхает она и указывает нам на переноску с рыжим котом на столе. – Если забрать котика все же не захотят, тоже не стесняйтесь и скажите прямо.

– Все будет хорошо, завтра вечером девушка приедет точно, – заверяет управляющую приютом Глеб.

Откуда такая уверенность?

Возвращаемся домой уже затемно, и, конечно же, на лестничной площадке нас ждет Мия.

– Привет! – воодушевленно здоровается она. – Скажите мне, что мы с мамой купили все необходимое: лоток, лежанку, два вида корма, наполнитель, – перечисляет она, загибая пальцы. Смотрит при этом непосредственно на Глеба, это же он похлопотал для нее.

– Не суетись так, – усмехается парень. – Все будет хорошо, со временем адаптируешься, и у тебя под боком два будущих ветеринара, если что. Ну, чтоб ты знала, – лыбится мой друг.

– Может, ты посмотришь корм? – От девушки так веет экспрессией, она очень активно размахивает руками в воздухе. – Я просто взяла то, что посоветовали в магазине, и боюсь, что мне втюхали какую-то херь!

– Мия, ты справишься, – пытается успокоить девушку Глеб.

– Ах, кстати, как кота нужно назвать?

– У него уже есть кличка – Одуванчик. – Я достаю ключи и, обойдя Мию, останавливаюсь у нашей двери.

Сглатываю ком раздражения и отпираю дверь. Не спешу ее открывать, хоть и слышу уже, как скребется Анубис. Просто я помню, как она сюсюкалась с моим псом, и не хочу видеть это снова. Поворачиваюсь лицом к Глебу и жду, пойдет ли он «смотреть корм» к Мие или же нет. Еще вчера мне не казалась такой бредовой эта идея их сближения, а сейчас даже мысль о том, что у него есть ее номер, – бесит.

– Позвони мне вечером, как соберешься забрать кота, – произносит Глеб. – Завтра, так получилось, работает в приюте только Злата, но мы можем встретиться там или вообще добраться вместе, если ты не знаешь, где находится приют.

– Я не местная, ни хрена не знаю, что тут и где, – фыркает Мия.

– Тогда завтра созвонимся, – говорит Глеб и ясно дает понять девушке, что разговор закончен.

В этот раз она оказалась понятливее, спокойно кивает головой и уходит к себе в квартиру. Я, кажется, даже облегченно выдыхаю, когда закрывается дверь напротив. Заходим в прихожую и по очереди получаем порцию любви от Анубиса. «Кусь-лизь» – так мы называем этот приступ собачьей любви.

– Есть планы на вечер? – спрашивает Глеб, и я замираю, столкнувшись с его взглядом.

– Нет… А что? – стараюсь держать себя в руках, но все внутри клокочет от предвкушения.

– Может быть, посмотрим кино? – На губах парня появляется наглая ухмылка, и он делает шаг ко мне, окутывая своим теплом и неповторимым запахом.

– Можно, почему нет, – едва слышно отвечаю я, утопая в темных глубинах его зрачков.

Помнится, уже пару раз у нас с кино как-то не задалось…

Глава 9
Что такое доброта?

– На чем мы остановились в прошлый раз? – спрашивает Глеб и перематывает покадрово многострадальный фильм с конца на начало. – Вообще ничего не помню…

– Ставь с начала, что ж поделать, – смущенно улыбаюсь я и сажусь на край его кровати, скрестив руки на груди и закинув ногу на ногу.

Нервное. Просто нервное желание замкнуться.

Мы уже поужинали, и я успела переодеться в домашние треники с футболкой. Парень даже побывал в душе, отчего его влажные волосы теперь торчат в разные стороны, а на шее болтается полотенце. Смотрю на него, и вот вроде бы все как обычно, как было у нас раньше, но…

Но.

Сейчас я испытываю необъяснимое волнение от взгляда на его голый торс, который видела не раз и не понимала восторженные охи-вздохи одногруппниц. Испытываю волнение, потому как не знаю, что произойдет дальше, в следующую минуту. Если в нашей дружбе все вечера и планы были отлажены как часы, я знала, когда и что можно ждать от Глеба, то сейчас он совсем другой, удивляет меня своей непредсказуемостью.

– Если мы не досмотрим его снова, то предлагаю даже не пытаться. Расслабься, Веснушка, мы же не чужие друг другу, что ты как не дома, сидишь на краешке? – Он кладет пульт на тумбочку и кивает на мою весьма замкнутую позу.

Тяжело вздыхаю и полусидя располагаюсь на кровати. Комнату освещает прикроватная лампа, ее желтоватый цвет создает вуаль интима и романтическую атмосферу.

– Мне приятно узнавать твои новые стороны, но почему-то я считал, что стадию стеснения друг друга мы прошли еще в школе. – Парень усмехается, после чего плюхается рядом со мной.

– Я просто стараюсь привыкнуть, – отвечаю я и расправляю плечи, как бы показывая свою уверенность и мнимую раскрепощенность.

Пытаюсь хотя бы капельку вникнуть в происходящее на экране, но увы, Глеб притягивает меня к себе за плечи, обнимает одной рукой, и все мои мысли в один миг бегут врассыпную. На мне тонкая оверсайз-футболка, и сквозь ее ткань очень ярко ощущается жар мужского тела. Картинка на экране превращается в цветное бессмысленное месиво под наплывом невероятных, еще таких непривычных эмоций.

А что изменилось?

Мысленно возвращаюсь в дни до признания Глеба: он так же обнимал, он так же шутил, частенько пошлил и щеголял с голым торсом. Что же все-таки изменилось?

Фактически вроде бы ничего, за исключением того, что меня теперь подобные детали волнуют. А значит, изменилась я.

– Ты расстроилась, что нас раскидали на разные смены? – тихо спрашивает Глеб, и я чувствую, как он проводит носом по моему виску.

– Немного, – стараюсь держать голос ровным, но совладать с табуном мурашек мне не удается. – Просто я привыкла, что мы всегда вместе и работать хотели тоже вместе.

– Надеюсь, на следующей неделе удастся поменяться с кем-то, – говорит он и добавляет: – Если захочешь быть со мной рядом, конечно.

Неосознанно поворачиваю голову к парню, чтобы возмутиться его сомнениями, но слова теряются, как только я сталкиваюсь с его взглядом. Его глаза кажутся почти черными, затягивают в бездну риска и опрометчивых поступков. Пульс уже звоном отдает в ушах, когда Глеб поднимает руку к моему лицу и проводит большим пальцем по губам. Закрываю глаза и ловлю эту искорку, разжигающую пламя в моей груди. Этой искры оказывается вполне достаточно, чтобы все в моей высохшей от скуки душе вмиг полыхнуло и подтолкнуло ближе к моему лучшему другу. Подтолкнуло к новому поцелую, от которого перехватывает дыхание.

Страх и кайф.

Страх будущего и кайф от настоящего – вот что я испытываю, когда горячие губы Глеба впиваются в мои. Я знаю, что неопытная, я понимаю, что проигрываю ему, и потому сдаюсь под натиском его сумасшедшей страсти.

Его руки будто повсюду, его ласки так много, что не хватает воздуха. Жар внутри меня разгорается все сильнее и уже почему-то кажется нормальным явлением. Обнимаю парня за шею и даже не замечаю, как он оказывается сверху. Ладонь Глеба властно накрывает мой затылок и медленно направляется к шее.

Приятное головокружение охватывает меня, когда следом за рукой губы Глеба касаются кожи на шее. Он целует едва ощутимо, и мне мало, хочется еще и еще. Пальцами парень цепляет горловину моей оверсайз-футболки и вместе с бретелью бюстгальтера оттягивает ее в сторону, открывая себе доступ к ключицам.

Целует неудержимо, жадно, словно оголодавший зверь, а я опускаю руки ниже и млею еще больше от того, что касаюсь его обнаженного торса. Глеб вновь тянет футболку, желая обнажить меня еще сильнее, и вот я уже слышу жалобный треск ткани, приводящий меня в чувство.

Нет. Нет, нет! Это перебор!

Упираюсь Глебу в грудь и отталкиваю. Получается сначала не очень настойчиво, затем, когда парень не реагирует на мой протест, уже становится реально страшно, но наконец-то он останавливается. Все так же нависает надо мной, тяжело дыша. Зажмуривается и, раздосадованно покачав головой, перекатывается на противоположную сторону кровати. Садится ко мне спиной на краю и нервно проводит рукой по волосам.

– Прости, меня понесло, – хриплым голосом произносит Глеб и поворачивает голову к телевизору.

Я тоже несколько минут просто смотрю на экран, при этом стараясь выровнять сбитое дыхание. Из динамика доносится задорная музыка, и девушка на экране эмоционально расшвыривает стопки с документами. Почему – понятия не имею, мы снова пропустили завязку.

Напряжение так и витает в воздухе, не нахожу лучше варианта, чем сбежать.

– Я пойду спать, раз с фильмом снова не вышло, – робко произношу я и встаю на ноги.

Глеб не отвечает, лишь кивает, и я почти выбегаю за дверь, натолкнувшись на сидящего возле нее Анубиса.

– Ты что, подглядывал и подслушивал? – шиплю я ему и, отправив пса на место, захожу в свою спальню.

Закрываю дверь и, не включая света, ложусь на кровать. Накрываюсь с головой одеялом и кусаю губы, в надежде что тогда мой мозг переключится от флешбэков на боль.

Ни хрена не помогает!

Рядом с кроватью на столе я слышу вибрацию телефона и бездумно протягиваю руку, чтобы посмотреть, кто там. На экране неожиданно высвечивается сообщение от Глеба:

«Честное слово, я не такое озабоченное животное, как ты могла подумать. Просто рядом с тобой крыша едет».

У меня рядом с ним, похоже, тоже она едет.

Прижимаю к себе телефон и смотрю в пустоту своей спальни. Как же так получается, что я реально теряю контроль? Как так происходит, что из рассудительной и педантичной Златы я становлюсь податливым желе? Как?.. С этими мыслями я и проваливаюсь в сон.

Будит меня хлопок входной двери, как ни странно, а не мой будильник. Испуганно ищу на кровати свой телефон и нахожу у стены под подушкой – десять минут до первого будильника. Странно… Неужели Глеб куда-то ушел, да и еще так рано?

Это из-за вчерашнего.

Вскакиваю с постели и как можно скорее начинаю одеваться, при этом изо всех сил гоню мысли о вчерашних вольностях и возможных обидах. Выхожу из комнаты и чувствую запах яичницы и тостов, значит, Глеб все же позавтракал, странно вдвойне. Направляюсь на кухню и вижу оставленную для меня тарелку, накрытую прозрачной крышкой. Впадаю в еще больший ступор, потому что такое поведение для моего друга совсем нетипично. А если еще и…

– Анубис! – зову я и жду, когда к ногам подбежит пес, но его нет. – Бис! – снова нет.

Значит, Глеб пошел гулять с ним. Вот это да! Чтобы он хоть раз встал раньше меня – не было такого!

Наливаю себе кофе и, проходя мимо кухонного окна, краем глаза замечаю два движущихся силуэта на площадке двора, напротив нашего подъезда. Глеб и Анубис. Парень бросает овчарке палку, и та бежит, заложив уши, чтобы как можно скорее выполнить команду. Приносит прямо в руки и садится напротив Глеба, ерзая от нетерпения, когда ему снова бросят палку.

Я вроде бы скептически относилась к тому, что Анубис с Глебом ладит куда лучше, чем со мной, но и ревность присутствует. Я где-то не там утопила важный якорь взаимоотношений с собакой, а сейчас не могу понять, где же он был сброшен. Согласна, что в каких-то моментах мне не хватает воли и настойчивости, и я очень злюсь, когда Анубис приказ Глеба исполняет, а мой нет.

Я как-то даже искала этому логические объяснения. Эту собаку подарил мне брат на день рождения, я очень хотела овчарку, безумно хотела! Нянчилась, ухаживала, обучала, но потом погрязла в обучении, а Глеб помогал мне, фактически замещал меня. Глеб водил Биса на тренировки и обучение, пока я летом сдавала практические занятия и лабораторные. Неудивительно, что между ними более тесная связь, так?

Просто не хочется признавать, что я что-то делаю не так…

Глеб поднимает руку и дразнит Биса палкой, в то время как пес начинает прыгать и громко лаять, я слышу его звонкий голос через приоткрытое окно. И вот Анубис резко прыгает, после толкает парня в грудь, отчего тот валится на траву. Продолжаю смотреть на своих «мужчин» и непроизвольно улыбаюсь. За ними приятно наблюдать, особенно вот так, когда они еще не в курсе, что я проснулась и могу увидеть их веселье.

Парень встает на ноги, отряхивает свои спортивки от сухой листвы, пристегивает поводок к Бису и смотрит на свои часы – наверное, понял, что скоро проснусь я. Затем достает телефон и кому-то звонит. На миг в моей душе вспыхивает что-то жгучее, но моментально гаснет, потому что звонит мой мобильник.

– Да, ты чего звонишь? – отвечаю я, изображая сонный голос и продолжая смотреть на него.

– Не мог уснуть, промаялся всю ночь и решил пойти выгулять Анубиса, да и… бляха! – вижу, как Анубис резко дергает Глеба в сторону какой-то птицы. Парень не кричит, не ругается, а просто властно накручивает поводок на руку и не показывает Бису своей секундной слабости. Снова улыбаюсь, бездумно закусив губу. – Решил сделать завтрак тебе, порадовать. Если ты еще не встала, то бегом на кухню!

– Хорошо, уже бегу, – говорю я и отключаюсь, все так же продолжая стоять у окна.

Кусаю ноготь на большом пальце и любуюсь, пока есть такая возможность. «Залипла» – иначе и не скажешь про мое нынешнее состояние.

Залипла на улыбку своего друга и ямочки на его щеках, на его осанку и громкое «Домой!», сказанное Анубису приказным тоном. Залипла банально на то, как ему идет красный цвет толстовки и…

Как бы невзначай Глеб поднимает взгляд к окну нашей кухни, где как раз стою и любуюсь им я. Наши взгляды пересекаются, и у меня даже перехватывает дыхание от неожиданности.

Застукал.

Отхожу от окна и чувствую, как горят мои щеки. Глеб, наверное, все понял по моему взгляду и сейчас спросит что-то или в шутку скажет, что я им любовалась.

Но нет, мои прогнозы не сбываются: парень возвращается в квартиру и просто спрашивает:

– Позавтракала?

Улыбается и подходит ко мне, глядя сверху вниз, но при этом как-то виновато, из-за вчерашнего вечера, видимо.

– Уже почти, спасибо, вкусно, – улыбаюсь в ответ я.

– Прости, я вчера реально поехал, – произносит Глеб, и в его взгляде плещется целый океан сожаления. – Знаю, что напугал, Веснушка. Больше не буду так сильно увлекаться и настаивать на чем-то. Если хочешь, верни правило про «не распускать руки», – усмехается он, и мне тоже становится смешно.

Учитывая, как далеко мы с ним уже зашли, сложно будет вернуться к прежним установкам.

– Все нормально, ты же меня… услышал, – нервно кусаю губу и обнимаю себя за плечи.

– Иди сюда, – фыркает Глеб и дергает меня на себя.

Крепко обнимает, и мне не остается ничего, кроме как прижаться к нему и вдыхать тот самый сводящий с ума запах его дезодоранта. Парень целует меня в макушку и облегченно выдыхает, словно бы он думал, что я оттолкну его или потребую прекратить общение.

В его объятиях тепло и хорошо. Чувство себя так, будто моя душа, будучи испуганным котенком, вдруг обрела дом и свернулась клубочком. Хочу запечатлеть это чувство умиротворения и одновременно сладкого волнения, потому что такое со мной раньше не случалось.

– Твой браслет выдает тебя с потрохами, – ехидно усмехается мой друг, и я дергаюсь в его объятиях, отступаю и прячу руку с вибрирующими смарт-часами за спину.

Он прав, нужно отключить эту идиотскую функцию, предупреждающую о пульсе свыше ста.

– Нужно собираться, а то опоздаем на пары, – говорю я и глажу подошедшего Анубиса по голове.

– Ты права, сегодня большой день, – кивает он и, бросив короткий взгляд на мои губы, уходит к себе в комнату.

Я же спокойно доедаю свой завтрак и собираюсь на учебу, прокручивая параллельно план работы на сегодня, ведь мне еще нужно в приют. Не знаю, как буду работать без Глеба, привыкла к его присутствию.

Добираемся до университета как обычно, занятия проходят в режиме «лайт», равно как и наше совместное сидение за одной партой. По Глебу видно, что он старается держать себя в руках и не наседать на меня, создает зону комфорта, наверное, чтобы не спугнуть.

После пар я отправляюсь сразу в приют, при этом Глеб рвется меня проводить, и мне с трудом удается его убедить, что Анубису он сейчас дома нужнее. Приезжаю на место, прохожу в ангар и переодеваюсь в подсобке. Я решила использовать для работы в приюте свой старый спортивный костюм и фартук из плащовки, у которого, кстати, есть очень удобный карман, в который я сложила все средства гигиены и другие мелочи.

Первым делом, пока я «относительно чистая», получаю задание пойти и проверить животных с повреждениями. У кого-то сползли бинты, кто-то разлизал раны, и те открылись… В кабинет с надписью «Лечебница» меня не пустили, и я даже впала в ступор от такого.

– А как же я пойду делать перевязки и обрабатывать раны? – непонимающе хлопаю ресницами, глядя на мужчину-ветеринара.

– Там Славик тебе поможет, – кивает он мне в сторону рядов с клетками, – возьми чемодан с перевязочными и в путь.

– Как мне поможет ваш Славик?

– Наденет намордник, зафиксирует, чтобы не тяпнули, – смотрит на меня как на дурочку мужчина.

– Ясно, спасибо. – Со вздохом прихватив чемодан с медикаментами и материалами, я выхожу на улицу к вольерам.

Честно говоря, я думала, что животных будут приводить по одному в лечебный кабинет и там я буду делать свою работу, но, видимо, здесь так не принято. Что, кстати, наверное, и логично, тут не клиника, а приют, где животных очень много, а времени мало.

Где бы теперь найти этого Славика. Осматриваюсь по сторонам и вижу высокого мужчину в кепке козырьком назад возле одного из вольеров – думаю, стоит спросить у него.

– Извините, здравствуйте, а… – Когда он поворачивается ко мне лицом, я теряю дар речи.

– Староста? – удивленно приподнимает брови Райский Вячеслав Олегович собственной персоной. – Ты тут тоже волонтерствуешь?

– Да… А вы… Тоже? – едва могу сложить пару слогов в слова, настолько я в шоке.

На преподавателе обычные замызганные джинсы, уже все заляпанные разного рода субстанциями, кофта с длинным рукавом, не уступающая по загрязнениям, и спортивная кепка, надетая козырьком назад. Так непривычно увидеть его не в строгом костюме и даже не в рубашке с брюками, а… Вот таким.

– Как видишь, – усмехается он. – Ты к больным, помощь нужна?

– Мне сказали, тут поможет некий Славик, но…

– Славик – это я, – улыбается Райский. – Так что пойдем оказывать помощь страждущим.

Киваю и иду вдоль клеток, высматривая животных с признаками повреждений или с бинтами на теле. Все в груди сжимается от непонимания, как себя вести, как разговаривать с мужчиной. Максимально неловкая ситуация.

Что-то много их в моей жизни стало.

Нахожу первого пациента – пса с перебинтованной лапой: сквозь бинт проглядывает кровь, и животное пытается лизать рану. На листке, прикрепленном к вольеру, читаю незамысловатую «историю болезни»: Шарик, восемь лет, драка с собаками, механическое повреждение мягких тканей задней правой конечности.

– План работы такой, – начинает преподаватель, – я захожу первый, надеваю намордник, пристегиваю Шарика и фиксирую. Затем заходишь ты и работаешь.

– Хорошо, – отвечаю я и надеваю перчатки. Пока мужчина заходит в клетку и готовит пса к процедурам, я достаю необходимые расходники.

– Готово, заходи, – зовет меня Вячеслав Олегович, и я прохожу внутрь.

На удивление, пес даже не пытается огрызаться, но я вижу, насколько сильно держит его мужчина. От напряжения на кистях его рук проступают вены, почти так же, как на парах, когда он опирается на столешницу…

– У вас нет занятий во вторую смену и вас попросили помочь? – спрашиваю я и разрезаю старый липкий бинт на лапе животного.

– Нет, я доброволец, – отвечает преподаватель. – Так же, как и ты.

– Не ожидала вас увидеть, честно, – смущенно улыбаюсь я.

– Тесен мир… И еще, давай на «ты», пока мы здесь, мы коллеги, идет? – Я поднимаю на него взгляд и неуверенно киваю.

Его простота и приземленность к обычным смертным все больше меня обескураживают. Этот человек всегда был для меня эталоном мужчины, если честно, а сейчас уж совсем близок к святым, потому как после работы идет бесплатно помогать животным.

– Первый готов, идем дальше? – запирает дверь клетки и подмигивает мне Райский.

– Да, идем…те, – все равно исправляюсь я. Не хочу переходить границу, для меня и так работа с ним бок о бок – стресс.

Обрабатываю ровно четырнадцать животных и вместе со своим помощником возвращаюсь в ангар. Пока я мою руки, он выгружает мешки с кормом поближе к выходу. Подхожу к столу, где до сих пор сидит в переноске рыжий Одуванчик. Провожу кончиками пальцев по решетке окошка, и кот недовольно шипит, издавая утробное рычание. Несмотря на такую реакцию, глаза у него добрые, просто он еще не принял тот факт, что его предали.

– Не ругайся, солнышко, – непроизвольно улыбаюсь я и беру из близстоящего пакета с сухим кормом несколько гранул. – Смотри, что у меня есть.

Бросаю коту одну гранулу в переноску, и он осторожно, тщательно обнюхав, начинает ее есть. Затем бросаю вторую, третью, четвертую… Все мое внимание приковано к Одуванчику, пока рядом не раздаются шаги Вячеслава Олеговича.

– Я не сомневался, что ты добрая девушка, Шаховская, – улыбается мужчина и отряхивает руки от песка.

Подходит ближе и заглядывает в переноску, где сидит рыжий Одуванчик. От преподавателя пахнет терпким горьким одеколоном, тяжелым таким, по сравнению с запахом Глеба.

– Я не добрая, я просто альтруистка, – даже чуть теряюсь от подобия комплимента я. – Доброта и альтруизм все же немного разное, мне кажется…

– Ты не права, – качает головой он. – Альтруизм – это часть одного большого душевного качества – «доброты». Так же как отзывчивость, терпимость, милосердие, – говорит Вячеслав Олегович, глядя мне в глаза. – Проявления доброты многогранны.

– А еще они бескорыстны, да? – спрашиваю я, скорее риторически.

– Конечно. Вот, например, мы с тобой помогаем бездомным животным и не требуем ничего взамен… Красивый кошак. – Райский цыкает Одуванчику, и тот выдает уже знакомое шипение. – Как так можно, бросить такого на усыпление?!

– Не знаю, но хочу, чтобы он поскорее обрел свой дом, где его будут любить и покажут, что предательство его хозяев лишь открыло ему дорогу в новую, куда более счастливую жизнь, – отвечаю я и чувствую на себе изучающий взгляд мужчины.

Сразу становится некомфортно и неловко, я отступаю на шаг и поправляю свой фартук.

– Интересно ты сказала, – хмыкает он, – то есть в том, что его, как ненужную вещь, выбросили хозяева, может быть плюс?

– Вы сами сказали, что доброта многогранна. Только эта доброта не от человека, а по воле Вселенной, высших сил и Бога, например, – тихо произношу я.

Уже не так уверенно, потому что начинаю теряться в сомнениях. Вдруг в его глазах я сейчас несу несусветную чушь и он изменит свое мнение обо мне как об образцовой студентке?!

– Интересная ты, – ухмыляется Райский. – Честно говоря, рад, что узнал свою лучшую студентку поближе.

Заканчиваем смену, покормив всех животных, затем я иду переодеваться, а пока я это делаю, Вячеслав Олегович уезжает домой. Жду Глеба с Мией, и эти двое не заставляют себя долго ждать.

Глеб и Мия заходят в ангар, улыбаются и машут мне руками в знак приветствия. Снова странное чувство появляется в груди, когда я вижу их веселье. Повторяю жест приветствия и направляюсь к столу, где стоит переноска с Одуванчиком.

Точнее стояла.

Растерянно хлопаю глазами и ищу взглядом, куда же могли переставить клетку с животным. Нет, его просто нет.

– Привет, ну, где он? Показывайте! – Веселый голос Мии раздается за моей спиной, и я разворачиваюсь к ребятам лицом.

– Что-то случилось? – сразу понимает по моему состоянию Глеб, что что-то не так.

– Я сейчас спрошу, кот был здесь, – сбивчиво отвечаю я. – Наверное, его осматривает врач или просто перенесли в другое место…

Подхожу к двери с надписью «Лечебница» и пару раз стучу в нее, ожидая ответа.

– Что такое? – выглядывает ветеринар.

– Простите, это снова я… Вот здесь на столе стояла переноска с котом, его должны были сейчас передать новой хозяйке, – начинаю я, но меня перебивают.

– Так кота ж забрали, – хмурится мужчина. – Вот прямо сейчас, максимум полчаса назад. Лично написал справку Славику, что животное покидает стены приюта здоровым, целым, невредимым и так далее…

Славику? То есть Райскому?!

– Простите, но мы договаривались с Лизой… То есть с Елизаветой Андреевной, – пытаюсь пояснить ситуацию я.

– Не знаю, как только кот здесь встал на учет, его зарезервировал наш Слава, – пожимает плечами ветеринар. – Если хотите, решайте вопрос с Елизаветой лично, но сегодня она на встрече со спонсором. Но не вздумайте коту устраивать очередной стресс и таскать его туда-сюда, как плюшевую зверушку! Славик обещал не тыркать животное и взять на постоянку!

Дверь закрывается, а я чувствую себя отвратительно. Не ожидала я сразу хлебнуть такого, в первый-то рабочий день. Возвращаюсь к Глебу и виновато смотрю на Мию, понятия не имея, какова будет ее реакция.

– Тут так получилось, что кота забрали, – говорю я и смотрю на девушку.

– На передержку? – спокойно спрашивает она. Все еще спокойно.

– Нет, вышло недоразумение, – перевожу взгляд на Глеба и понимаю по его лицу, что он уже догадался обо всем. – Кота уже забрал служащий приюта себе домой; как оказалось, он договорился об этом еще до нас с Глебом.

Улыбка исчезает с лица Мии, а в глазах медленно меркнет радость. Девушка непонимающе смотрит то на меня, то на Глеба и пытается понять, что же происходит.

– То есть моего рыжего кота уже кто-то забрал? – приподнимает брови девушка, и ее глаза начинают блестеть от намечающихся слез.

– Я уже… Я же уже все купила, я хотела его! – всплескивает в воздухе руками Мия и с надеждой смотрит на меня. – Я так хотела этого кота!

– Слушай, а кто забрал? – спрашивает Глеб, и у меня язык присыхает к нёбу.

Смотрю парню в глаза, а мысли в голове мечутся как сумасшедшие! «Кто забрал?» – такой простой вопрос, но создающий массу сложностей для меня. Еще совсем недавно я бы смело сказала, что попала в одну смену с Вячеславом Олеговичем, поделилась бы этим неожиданным и приятным совпадением, но сегодня… Наверное, не стоит этого делать. Глеб негативно относится к Райскому, и ему точно не понравится, что я провела с ним на работе целый день и даже общалась неформально. А учитывая наши непростые отношения с Глебом, он может вспылить по этому поводу, ведь так? Так.

– Я не знаю, ветеринар сказал, что оформил документы и его забрали на постоянку, – пожимаю плечами я и вновь смотрю на Мию.