Текст книги "За несколько дней до рассвета"

Пролог

Во дворце семьи Ноэтрибиус всегда шумно: суетливые служанки, бдительно и дотошно следящие за чистотой и снующие туда-сюда по всему замку; многочисленные родственники – частые гости королевской четы, не утруждающие себя следить за неугомонными детьми, бегающими повсюду, путающимися под ногами у прислуги, сбивающими с ног не менее энергичных горничных; повара, увлечённо готовящие блюда на завтрак, обед и ужин и общающиеся между собой исключительно громкими звучными восклицаниями, которые зачастую подправлены бранью – естественно, лишь тогда, когда королевских особ нет рядом. Словом, жизнь в замке правителей Ноэлона кипит и вряд ли в нём найдётся хоть немного места для тишины. Однако покой всё же сумел найти себе пристанище – в королевской библиотеке, которая никогда не пользовалась особой популярностью среди обитателей дворца.

Семейная библиотека Ноэтрибиусов – это огромный просторный зал, стеллажи с книгами в котором расположены в несколько ярусов, представляющих из себя полуэтажи, соединённые между собой многочисленными мостиками и лестницами. Обиталище всех книг Ноэлона не раз поражало умы слуг (да что там, даже некоторых королевских особ), которые просто не могли представить себе, как такое количество книг вообще может существовать. Для многих это место являлось вместилищем скуки и уныния, но для некоторых, библиотека была храмом спокойствия и уединения, где можно было почувствовать себя свободным от всех жизненных забот и проблем и быть точно уверенным, что никто не нарушит это блаженное одиночество. Здесь можно найти самые разные книги: от увлекательных приключенческих романов до трудов великих мыслителей и учёных королевства. Но наибольшую ценность представляют многотомные собрания сочинений по истории королевства.

Государство это было основано в далёкие времена, переселенцами из другого мира. Путешественников по мирам Задверья (как это сейчас называют), магического пространства, находящегося между измерениями, – было немало, однако лишь некоторые осмеливались покорять новые территории и оседать на них целыми семьями и станами. Так случилось и чуть больше тысячи лет назад, ещё до того момента, когда во Внешнем Мире произошёл Крах, и путешествия по Задверью, равно как и осваивание иных миров, были запрещены. Переселенцев встретили богатые, плодородные земли, с пышно цветущими, необыкновенной красоты растениями; небо, разительно отличающееся от привычного им, переливающееся всеми оттенками оранжевого, которое тускнеет по утрам и окрашивается в тёмно-рыжий ночью. Более того, спустя время выяснилось, что и климат здесь максимально комфортный: не жаркий, не суровый, а мягкий, с плавно сменяющимися временами года. Словом, проведя здесь год, люди уже не захотели возвращаться к своим поискам идеального места – они его нашли. Сформировавшееся государство назвали Ноэлоном, что означает «новая земля», сами же переселенцы назвались Ноэтрибиусами: «новые люди». Им предстоял долгий путь к тому, чтобы приспособиться к здешним условиям и создать сильное сообщество, которое в дальнейшем даже разделится на отдельные кланы и дома. Однако в самом начале их ждало неприятное открытие: земли, казавшиеся заселёнными лишь животными, оказались обитаемы и разумными существами. Дикие, как тогда решили люди, племена кучковались в густых лесах Ноэлона, скрывались там, а потому первое нападение, совершённое неожиданно, ноэлонцы едва смогли отразить. Но на их счастье, выстоять помогла магия, которая течёт в жилах каждого из них. Кто-то способен лишь на элементарные, упрощающие быт трюки вроде левитации объектов, кто-то может создавать различные предметы, а помимо них существуют сильнейшие маги, воители и воительницы, которые способны вести бой без помощи копий и мечей. Как оказалось, изначальные обитатели Ноэлона подобных способностей не имели, и отбиваться им было нечем: их примитивные оружия вряд ли могли бы тягаться с боевым волшебством. Врагам пришлось отступить, но ноэлонцы решили устранить проблему в самом зародыше, и не дали им спокойно восстановить силы. Переселенцы двинулись в лесные чащи, дабы захватить племена, перед которыми имели значительные преимущества. В племенах этих жили существа, лишь отдалённо похожие на самих ноэлонцев – трайбы («чужие»). В то время как захватчики имели гладкую кожу лёгкого фиолетового оттенка, кожа жителей была покрыта грубой чешуёй, переливающейся на свету, или короткой шелковистой шерстью; лица были слегка вытянуты в профиле, что создавало некое подобие звериной морды; они также имели продолговатые носы и выразительные надбровные дуги; из-под их странных, разноцветных одежд торчали хвосты: чешуйчатые или пушистые. Но в целом, они так же ходили на двух ногах, имели развитые руки, а взгляд сверкающих глаз был осмысленным, хоть и немного туповатым. Магией не обладал ни один из них, зато в некоторых жилищах, крепко сбитых из веток и огромных листьев, были обнаружены некоторые магические атрибуты, которые, однако, в неумелых руках едва ли могли работать. Посему ноэлонцы сделали вывод, что подобные вещи хранились у тех, кто был здесь «за главных», вождей или что-то в этом роде. Неясно, насколько были цивилизованны эти «нелюди», «монстры», как их стало принято называть в народе, но ноэлонцы мало интересовались культурой тех, кого необходимо было подавить. Они не знали их языка, трайбы не знали языка людей, коммуникации не случилось, да и не могло случиться. Эти люди слишком долго искали лучшую землю, и они не могли делить её с кем-либо ещё. Им не составило особого труда вытеснить трайбов на менее плодородные и благоприятные территории, запугать их и надолго оградиться от них, с лёгкостью отражая любые недовольства и попытки вторгнуться на земли, ставшие с тех пор их собственностью. Пройдёт время, и образ монстров обрастёт легендами и мифами, часто перевирающими реальность; те, кто живут «по ту сторону» станут для потомков переселенцев, а ныне «коренных жителей», символом ужаса, низости и разрухи; люди искренне поверят, что монстры предпочитают лакомиться их нежным мясом, поверят, что они жадные, ненасытные, жестокие создания, которых следует остерегаться, но помнить, что ноэлонцы выше них. И всегда будут.

Спустя столетия территория людей значительно расширилась. На месте редких лесов и голых полян были воздвигнуты крепости, башни и стены, защищавшие образовавшиеся сообщества от напастей извне. Ноэлон, как королевство, доминирующее и самое обширное владение, обрастал более мелкими герцогствами: у них были свои традиции, фамилии, а и порой законы, однако в общем они подчинялись власти ноэлонских монархов. Люди старались жить в мире, не устраивать войны против друг друга, а все конфликты и разногласия решать как можно спокойнее. Чаще всего это им удавалось, ведь заветы предков были на устах у всех: существовать в согласии, защищать себя и друг друга от озлобленных тварей, обитающих на болотах. И ни за что, никогда не уступать родные земли.

***

Ночь мягко опустилась на Ноэлон, покрывая тьмой и мраком леса, поля, дома подданных и покои замка, давая дворцу передохнуть от бурного дня. Стены, казалось, ещё гудели от многоголосого переполоха, совсем недавно царившего здесь; коридоры, только днём наполненные суматошными людьми, опустели и освещались лишь блеклым лунным светом, проникающим сквозь тонкие шёлковые шторы, мерно покачивающиеся на ветру; воздух ещё хранил в себе напряжение ушедшего дня, но понемногу разряжался, делаясь лёгким и свободным. Наконец, дворец совсем затих, не оглашаемый даже храпами мужчин из спален. Отсутствие людей было похоже на облегчённый вздох, издаваемый стенами и сводами замка.

Но вся эта идиллия нарушилась, стоило чьим-то маленьким озорным ножкам мелкой дробью застучать по мраморному полу. Тонкий луч жёлтого света появился из-за угла и, растекаясь по каменным плитам, нервно задёргался из стороны в сторону. Вскоре явился сам источник топота: юная принцесса Авилэн, очень любознательная и активная девочка, предпочитающая проводить все свои дни и даже ночи в той самой библиотеке. Девочка не удосуживалась ступать мягко и осторожно: она знала, что, утомлённые дневным празднеством, все люди крепко спали и вряд ли даже падающий шкаф способен был разбудить их сейчас. Дело в том, что на этот раз семья Ноэтрибиус со всеми её многочисленными сёстрами, братьями, дядями, тётями и прочими кузенами и кузинами собралась не просто так, а по причине важного события – дня рождения маленькой принцессы, которой исполнилось одиннадцать лет. Родственники веселились и радовались, поздравляя девочку и зацеловывая ей все щёки, с которых только сейчас сошла краснота ото всех этих мучений. Даже простолюдины пришли, чтобы осыпать принцессу дарами и лишний раз выразить поклонение ей и её родителям. Для подданных Ноэлона день рождения Авилэн был символом чего-то светлого, счастливого и тёплого, тем, что вселяло в их души надежду на лучшее. Для родственников это был очередной повод, чтобы иной раз посетить королевскую чету и затискать их бедное дитя. А для самой же Авилэн эта дата совсем не ассоциировалась ни с чем радостным, ведь именно в этот день, ровно одиннадцать лет назад, умерла её тётя, сестра великого короля Ноэлона и близкая подруга королевы.

Авилэн никогда не знала тётушку Астерию, но, глядя на портреты, изображавшие красивую молодую женщину в самом расцвете сил, девочка не раз сожалела о её смерти и всегда считала, что именно она подарила ей жизнь, взамен на свою. И в такие моменты принцессе становилось ужасно совестно. Всякий раз проходя мимо полукруглой портретной галереи, растянувшейся почти на всё левое крыло дворца, она невольно останавливалась и заглядывалась на портрет Астерии, висевший с краю, рядом с изображением нынешнего короля. Чёрные, будто смола, волосы не были убраны в замысловатую причёску, какими любили пестрить женщины рода Ноэтрибиусов, но растекались по плечам и груди тёти, украшенные белоснежными снежниками; большие, почти огромные глаза больше походили на изумруды, прикрытые пышными длинными ресницами и смотрящие проницательно и в то же время нежно и ласково; бледное лицо с щеками, лишь слегка подёрнутыми румянцем, создавало контраст тёмно-красным губам, растянувшимся в лёгкой таинственной улыбке. Авилэн не могла оторвать взгляда от своей покровительницы (таковой её провозгласила сама девочка), которая, так достоверно изображённая искусным художником, казалась ей живой, вот-вот готовой сойти с полотна и обнять её, Авилэн, своими наверняка очень нежными и заботливыми руками.

И в этот день, сидя за праздничным столом и неохотно слушая похвалы насчёт своих успехов в учёбе, танцах и рисовании, Авилэн думала: может, тётя Астерия сейчас смотрит на неё, такую отрешённую и совершенно не заинтересованную происходящим, и качает головой, грустно вздыхая? Одинокое дитя, лишённое какой-либо материнской ласки и любви, воспитанное в полной строгости и едва знавшее дружбу – это ли не печально?

Но пора перенестись снова в ночь, в один из коридоров замка, по которому сейчас, размахивая керосиновым фонарём, спешно топала принцесса. Сегодня она не смогла посетить библиотеку, поэтому пришлось совершить «незаконную» вылазку ночью, дабы утолить свою жажду в книгах, которые заменяли ей всё: друзей, семью, даже жизнь. Авилэн всегда хотела быть кем-то другим. Простолюдинкой, рыцарем, существом из другого мира – кем угодно, но только не принцессой Ноэлона, будущей королевой и почти божеством в глазах народа. Как часто она мечтала оказаться простой деревенской девушкой, ухаживающей за скотом и собирающей ягоды в лесу, в котором с ней происходят всяческие волшебные вещи, или отважным моряком отправиться в далёкое путешествие, исследовать океанские глубины и даже сразиться с пиратами. Всё это давали ей книги, в которых было описано и первое, и второе и ещё много всего удивительного, того, чего бы никогда не случилось с Авилэн, чья жизнь была полна скучных и предсказуемых событий, расписанных по дням и минутам. И всё же, находя свободные от занятий часы, девочка буквально сбегала вниз, в библиотеку, чтобы окунуться в другую жизнь, о которой ей оставалось только грезить.

Спустившись по крутым ступенькам, устланным красным бархатным ковром, Авилэн, окрылённая, вспорхнула в приоткрытые дубовые двери библиотеки. Здесь, как и в остальном замке в это время, было тихо, настолько тихо, что закладывало уши. Каждый раз, приходя сюда, девочка словно вдыхала жизнь в огромное помещение, которое даже горничные редко убирали. Вот и сейчас, вбежав в просторный зал, заставленный многочисленными высокими стеллажами, Авилэн с наслаждением, полной грудью вдохнула прелый запах старых (и не очень) книг, коим был заполнен душный воздух библиотеки. С радостью и волнением девочка скользнула между шкафами и, освещая себе путь лампой, оглядывала корешки книг, выбирая, чем бы занять свою бренную повседневность на этот раз.

Внезапно раздавшийся шорох где-то недалеко от Авилэн заставил её вздрогнуть. Тело покрылось мелкими мурашками, а дыхание замерло. Сердце ухнуло и стало отдаваться глухим покалыванием где-то глубоко в груди. Ей точно не показалось, она явственно слышала отчётливый шуршащий звук, будто кто-то провёл рукой по дереву книжного шкафа. Авилэн никогда не боялась темноты и ночи, а потому всякие призраки и монстры не могли чудиться ей в этот час. Кстати, о призраках… Девочка внезапно вспомнила историю, которую когда-то ей рассказал престарелый, уже почивший дворецкий и которая передавалась из уст в уста в виде слухов и домыслов среди прислуги и королевских особ. История повествовала о загадочном призраке, якобы оберегавшем семью Ноэтрибиус от невзгод и бед. Своеобразный дух, ворующий продукты и прочие предметы из замка, для своих неизвестных нужд. Призрака все описывали по-разному, у некоторых он был похож на зловещего скрюченного старца, хрипящего себе что-то под нос, у других – на молодого принца, погибшего когда-то давно при падении с лошади. А рассказы про мнимую встречу с привидением разнились ещё сильнее, но никто точно не мог сказать, видел ли он Призрака на самом деле или же это была лишь игра воображения (а порой и способ привлечь к себе внимание).

Несмотря на все устрашающие слухи, что бродили среди обитателей дворца, Авилэн почему-то не показалось нужным бояться Духа. Он ведь оберегает её семью, так что же плохого он может сделать беззащитной маленькой принцессе? Отбросив захвативший её несколько секунд назад страх, девочка решительно двинулась в сторону источника шума, ступая робко и осторожно, так, чтобы не спугнуть его. Но Призрак, видимо, почуял присутствие девочки и зашуршал сильнее, судя по звукам, отдаляясь куда-то в глубину библиотеки. Не желая упускать шанс ввязаться в возможное приключение, Авилэн ускорила шаг и вскоре уже бежала за Призраком. Углубившись в стеллажи, Авилэн внезапно увидела в отбрасываемом свете фонаря мелькнувшую тень, которая скрылась за стеллажами так же мгновенно, как и появилась. Принцесса вскрикнула от неожиданности и едва удержала лампу в руках, отступив на шаг. Призрак затих, но она ощущала его незримое присутствие где-то неподалёку. Застыдившись своей минутной слабости, девочка мягко проговорила:

– Не бойтесь, я не трону Вас. И Вы меня тоже не обидите, верно? – защебетала Авилэн, медленно продвигаясь вперёд, к месту, где, по её мнению, затаился Дух. Ответом на её вопрос было лишь очередное шуршание, уже не удаляющееся, но и не зовущее к себе.

– Тебе лучше уйти, дитя, – тихо прошелестел мужской голос, раздававшийся, словно из-за стены, – час поздний, и маленьким принцессам следует мирно спать в своих постелях.

Авилэн обиженно насупилась. Маленьким принцессам? Но она уже взрослая! И умная! А была бы не умная и не взрослая, стала бы посещать библиотеку?

– Я не уйду, – покачала головой девочка, водя фонарём из стороны в сторону, надеясь увидеть загадочное привидение. – Вы ведь тот самый Призрак, да? Дух семьи Ноэтрибиус, оберегающий нас?

Призрак многозначительно промолчал, после чего вкрадчиво произнёс:

– Да, это я, и мне совсем не нравится, что ты не спишь. Людям, в отличие от призраков, нужно высыпаться, иначе они могут сойти с ума.

Авилэн удивлённо вскинула брови, захлопав глазами и слегка приоткрыв рот.

–Как это – могут сойти с ума? – обескураженно переспросила юная Ноэтрибиус, склонив голову набок в недоумении. Она и не подозревала, что её безобидные вылазки могут обернуться чем-то плохим, кроме как выговором родителей и учителя в случае, если её рассекретят.

– Очень просто, – протяжно и устало вздохнув, ответил Дух, – если они не будут спать, им перестанут сниться сны, голова опустеет, и в ней поселятся жуки.

Принцесса испуганно ахнула и обхватила голову руками.

– Жуки! – выдохнула девочка. – Они такие противные! Ужас!

– Вот именно, – согласился Призрак. – Так что немедленно иди спать, иначе мне придётся обо всём поведать твоим родителям. Они ведь не знают, что их дочка блуждает по замку ночью, в полном одиночестве?

– Угу… – угрюмо кивнула девочка, надув губы.

– Тогда тем более, тебе следует как можно скорее бежать в постель. Скоро полночь, а именно в это время люди чаще всего и сходят с ума! – грозно провозгласил Дух.

Девочка подорвалась и было хотела быстрее вернуться в свою комнату, но остановилась, обернувшись.

– А… могу ли я прийти к Вам завтра? Днём, – добавила принцесса.

– Что ж… – Призрак помолчал, видимо, решая, разрешить или нет. – Думаю, я буду не против. У меня давно не было компании, так что, я буду рад, если ты мне её составишь. Только никому обо мне не говори, поняла? Иначе я больше никогда не заговорю с тобой и не появлюсь здесь, – строго предостерёг он.

– Я никому не скажу, честно! – закивала принцесса, осчастливленная тем, что, наконец, у неё появился настоящий, не бумажный, собеседник, пусть и незримый.

– Обещаешь?

– Клянусь!

С тех самых пор, Призрак и Авилэн часто встречались в стенах библиотеки. Призрак рассказывал ей многочисленные захватывающие истории, а Авилэн делилась с ним своими переживаниями и мечтами, и каждый раз находила в нём того, кто всегда поддержит и даст совет, кто будет ей другом.

***

Прошло шесть лет с той самой ночи, когда Авилэн обрела друга в лице зловещего по рассказам, а на деле доброго и общительного Призрака, а также год с момента его бесследного исчезновения. Придя однажды в библиотеку, снова в гости к Духу, Авилэн не обнаружила его бархатного голоса, льющегося откуда-то из стены. Она звала, искала его, но безуспешно – Призрак пропал, и Авилэн так и не удалось понять, чем она могла обидеть его настолько, что он решил покинуть её. Как бы то ни было, в душе Авилэн вновь поселились одиночество и тоска. Ей было уже семнадцать, но она всё ещё помнила своего невидимого друга и молила его вернуться к ней. К сожалению, безрезультатно.

Пока.

Глава 1. Ирнан

С недавних пор вокруг королевской семьи витали чудовищные слухи. Дело в том, что Авилэн, уже овладевшая своими магическими способностями и достаточно повзрослевшая и мыслями, и телом, нуждалась в спутнике жизни. Ей шёл восемнадцатый год, день ото дня она хорошела, распускаясь, как прекрасный цветок, взращённый под лунным светом и омываемый ночной росой. Авилэн была очаровательна; в этой юной, полной жизни и красоты девушке трудно было узнать некогда маленькую, озорную хулиганку, снующую по замку в поисках приключений и норовящую каждый раз сбежать в своё излюбленное место – библиотеку. Безусловно, грациозная и воспитанная принцесса была окружена вниманием герцогов и принцев соседних государств, которые были не прочь взять в жёны столь изысканную и, к тому же, начитанную особу. И неважно, что некоторые из её поклонников совсем не были достойны руки принцессы – она нравилась всем, и была завидной невестой. Но то было год назад, когда девушке было шестнадцать, теперь же толпы обожателей стали заметно редеть. И не потому, что Авилэн утратила свою красоту или ум, нет… Проблема имела другую, более мрачную причину.

Дело всё было в том, что, стоило ухажёру девушки сблизиться с ней хотя бы на уровень простой дружбы или взаимной симпатии – как почти тут же с ним случалась какая-нибудь неприятность. Один «счастливчик» свалится с лестницы, ногу сломает, второй в страхе убежит в свои земли, третий бесследно пропадёт, не объяснив и причины, а четвёртый, может статься, даже и… умрёт. Да-да, всё так.

Светлым осенним днём, когда солнце уже понемногу теряло свою яркость, но ещё одаривало жителей Ноэлона ласковым теплом, во дворце Ноэтрибиусов случилось нечто ужасное: юный принц Ксенон, один из наиболее удачливых претендентов на руку молодой принцессы, был найден в гостевых покоях повешенным на настенном канделябре. Загадочное происшествие поразило своей необыкновенностью (в конце концов, кто вешается на светильниках?!) и неожиданностью. Юноша никогда не отличался мрачностью или пессимизмом, всегда был весел и строил далеко идущие планы на жизнь и на Авилэн, которая тоже симпатизировала ему. Напрашивался только один вывод: это было, по всей видимости, убийством. Но убийца принца остался неизвестным.

Естественно, отношения правителей Ноэлона и родителей убитого резко ухудшились, но, что было самым неприятным, с тех самых пор юноши стали сторониться молодой принцессы, уверовав в то, что на неё наложили проклятие – такое, которое не вредит ей самой, но подвергает опасности любого, кто проявит к ней интерес. Однако, непривыкшая верить в подобные суеверия, мать Авилэн – Фелистин, всё равно упорно продолжала созывать потенциальных женихов для дочери, которых стало в разы меньше. Да и сама Авилэн после такого шокирующего события уверовала, что ей просто не стоить заводить с кем-либо слишком близкие отношения, она, наравне с мнительными, запуганными людьми, считала себя источником несчастий и теперь, и так не шибко общительная, только ещё сильнее замкнулась в себе. Даже если кто-то и осмеливался просить руки принцессы, она сама отказывала любому, боясь навредить и даже не пытаясь завести разговор. Авилэн чувствовала себя одинокой как никогда. Только теперь к одиночеству дружно примкнули опустошённость и самобичевание.

***

Итак, Авилэн семнадцать. С того рокового дня прошло полгода, но принцесса помнит, помнит и страдает. Может, некогда исчезнувший из её жизни Призрак тоже пропал из-за злосчастного проклятия? Спасаться от угрызений совести и разъедающей печали девушке помогали лишь уроки магии, которые она проводила со своим мудрым наставником – Крессиноном. Книги, её неизменные спутники детства, заменили учебники по истории Ноэлона, счетоводству и магии, походы в библиотеку и чтение книг – походы в класс, выучивание всё новых и новых заклинаний и практика. И даже любимого Призрака тоже заменили – Крессиноном, частично, конечно, лишь в смысле спутника и опоры.

Авилэн не раз хотела спросить у учителя о таинственном Духе – вдруг ему что-то известно, он ведь посвящён во все тайны семьи Ноэтрибиус! Однако, как бы то ни было, но вопрос ни разу не прозвучал из её уст – то ли из-за страха узнать что-то плохое, то ли из-за желания сохранить свою маленькую тайну, уберечь тёплые воспоминания о своём единственном по-настоящему близком друге. В любом случае, Авилэн уже отпустила всё, что связывало её с ним, точнее сказать, просто смирилась с его отсутствием. И всё же часто, ложась в постель и думая перед сном о своей жизни, о жизнях других и об окружающем мире, девушка невольно вспоминала его истории, ласкающий слух мягкий голос и безмерную заботу, с которой он относился к ней, глупому наивному дитя. В такие моменты хотелось плакать – рыдать, уткнувшись в подушку, и мысленно звать Духа, просить забрать её из просторных, но холодных покоев и согреть своей любовью и опекой. Добрый друг покинул её жизнь, оставив после себя лишь голую, пустую землю, олицетворявшую разум и чувства Авилэн.

Со временем она, конечно, научилась сдерживать себя и отвлекаться на другие вещи: учёбу, поклонников… но всё это не могло в достатке заменить ей их уютных бесед, тайных встреч и всей той атмосферы счастья и комфорта, какая всегда царила в библиотеке.

Авилэн хорошо скрывала свои эмоции и переживания – в конце концов, это самый необходимый и основной навык для будущего монарха. Однако Фелистин, являясь не просто прагматичным и умным правителем, но ещё и мудрой женщиной, заметила, что дочь что-то гложет, и поняла, что во всём повинен этот мерзкий слух о проклятии. Сочувствуя юной принцессе, которой не подобало быть такой подавленной, королева вдруг вспомнила, что, возможно, сможет поднять настроение её дочери. Придя в свой кабинет и сев за рабочий стол из вишнёвого дерева, Фелистин взяла писчую бумагу, перо и принялась выводить текст послания ровным и красивым почерком…

***

Ирнан Хостибиус ещё никогда не был так счастлив. Прямиком из Ноэлона, его родителям пришло письмо от самой королевы! Да какое! Письмо было ничем иным, как приглашением на неделю в замок Ноэтрибиусов. Королева предположила, что было бы неплохо восстановить когда-то крепкие дружеские связи, прерванные после очередного конфликта с монстрами. Обе союзные стороны восстанавливали силы после напряжённой вооружённой борьбы с вражеским войском, однако, приводя в порядок свои владения, их правители позабыли друг о друге, не поддерживая больше никакого контакта. И вот, после почти десятилетнего затишья, королева Фелистин пишет письмо, в котором выказывает желание вновь вспомнить старые времена! Ну, разве не чудно!

Ирнан помнил «крошку Ави», как он её звал, помнил их детские забавы и шалости. Ему было пять, ей – шесть, их родители тесно дружили, часто навещая друг друга, и неугомонные дети тоже сдружились достаточно быстро. Он помнил, как они, решая подшутить над бедным гувернёром, прятались по всему дворцу. Обыкновенно, взрослые Хостибиусы и Ноэтрибиусы отправлялись на прогулку, оставляя младших представителей своих фамилий на попечение гувернёру Амонону, дотошному и озабоченному всякого рода обязанностями мужчине. Он в панике бегал по замку и звал детей, изнемогая от долгих нагрузок и не замечая скользящих за занавесками детских фигур. Или, как они сбегали из дома во время обеда, чтобы поноситься по свежевыкошенной траве на кукурузном поле, лакомясь не убранными початками. Прекрасные были времена…

Но не прошло и двух лет, как Авилэн и Ирнан расстались на долгое, долгое время, тянувшееся для мальчика, словно вечность. Но его вечности настал конец, и вот уже через какие-то два дня он должен был вновь встретиться с той, кто занимала все его наивные, всё ещё детские мечты. Он не раз представлял себе, как его давняя подруга выглядит сейчас, изменился ли её задорный характер? Но то, что всегда заставляло Ирнана густо краснеть и учащённо дышать – так это представления о том, как она изменилась физически. Она и в детстве была маленьким очаровательным ангелочком, а что сейчас? Сейчас, она, наверно, просто богиня.

Ирнан в нетерпении ждал момента, когда запрягут лошадей, сложат все чемоданы в карету, и его семья сможет пуститься в путь. Наконец, когда Хостибиусы старшие и младший взошли в кабину и закрыли за собой дверцы, карета тронулась и поехала по дороге, ведущей к счастью, к осуществлению мечты мальчика и юноши, к ней, Авилэн.

***

Авилэн сидела в своей комнате у окна и тоскливо глядела на разбивающиеся о каменный карниз алмазные капли дождя. Сегодня нет занятий, этот день, седьмой на неделе, предназначался для отдыха принцессы. Однако, лишённая единственной возможности отвлечься от поедающих её разум изнутри чувств, Авилэн не ощущала, что отдыхает. Она больше всего в жизни ненавидела этот день недели, день, когда страдания, обычно приглушённо бьющиеся где-то в глубине сознания, вновь неотступно накатывали, накрывая с головой. И казалось, от них никуда не денешься, они сейчас же опутают шею жёсткими верёвками и заставят задыхаться в истошных рыданиях, с такой силой подавляемых девушкой.

Мерное постукивание капель о карниз нарушилось стуком копыт по мощёной камнем дорожке, ведущей ко входу в замок, и скрипом несмазанных каретных колёс. Девушка, грубо вырванная из глубоких и напряжённых дум, вздрогнула и чуть не свалилась с кресла, на котором восседала. Удивлённая таким неожиданным визитом, она, однако, не придала ему особого внимания и осталась в кресле, с недовольным пыхтением поправившись на нём.

Однако, когда из кареты показалась белобрысая макушка и до боли знакомое розовощёкое лицо, Авилэн словно ожила, вытянулась и подскочила, захваченная увиденным. Ирнан, Ирнан Хостибиус! Ринувшись с места и кинувшись к двери, Авилэн, не помня себя, спустилась в гостиную, в которую только-только вошла семья Хостибиусов.

Всё словно замерло вокруг них. Ирнан стоял подле отца и неотрывно глядел широко распахнутыми глазами на ту, что влетела в гостиную, оборвав обмен любезностями между их родителями, а Авилэн, в свою очередь, с замиранием сердца остановила свой взгляд на юноше, чувствуя, что едва дышит. Мгновение – и они уже крепко и горячо обнимаются, словно этой пропасти длиной в десять лет, и не было между ними. Ирнан, в отличие от неё, совсем не изменился. Разве что, ростом стал повыше и немного постройнел. А в остальном – всё тот же полнощёкий юнец, со сверкающими глазами и отважным, смелым сердцем. Авилэн даже стало жаль, когда она вспомнила, во что превратилась она за эти годы. Но, благо, простодушный Ирнан не уловил в её взгляде того намёка на глубокую печаль, какая проглядывается в глазах страдающих или страдавших людей даже тогда и особенно, когда они испытывают большую радость.

Наобнимавшись вдоволь, они, наконец, взглянули друг другу в глаза, и оба зарделись румянцем смущения, разве что Ирнан покраснел гуще девушки и смущён был куда больше, ведь в его воображении он рисовал себе совершенно другой образ, далёкий от того, что он видел перед собой сейчас. Его разум был просто не способен изобразить настолько красивую девушку. Длинные серебристые волосы, увенчанные небольшой диадемой, глаза-озёра и бледноватая, прозрачная кожа – всё это поразило чувства и мысли юноши одним точным ударом амурной стрелы, которая, впрочем, уже давно вонзилась в его большое сердце.

– Крошка Ави… – с придыханием проговорил Хостибиус, смотря на объект своего воздыхания из-под густых светлых ресниц, нависающих над лучистыми голубыми глазами.

– Ирнан Хостибиус, – растянулась в нежной улыбке Авилэн, и Ирнан будто стеснился этой официальности. Они ведь так долго знают друг друга, к чему эти фамилии? Но Авилэн и сама не могла совладать с собой – она просто была не способна открыто проявлять свои чувства при людях, держа свой образ благовоспитанной и манерной принцессы.