Текст книги "На Шелковом пути. Большое азиатское путешествие, чтобы обрести себя"

Лаос. Январь – февраль 2019

Цзиху

Эта поездка полностью являет собой какое-то чудо. Не перестаю удивляться чувству юмора судьбы и ее сюрпризам. Мне хочется сохранить все события в памяти, но я-то знаю, что, записав их, смогу смаковать любимые моменты довольно долго, поднимать настроение и оглядываться на то, какая интересная и насыщенная жизнь обитает вокруг.

Я совершила два перелета вместе с чудесной авиакомпанией Laos Airways, и на одном из рейсов соседом был парень из Кореи, который с любопытством поглядывал в иллюминатор. Я предложила ему сделать фото, он смутился и, улыбнувшись, дал мне камеру.

Я летела из камбоджийского Сиемреапа в лаосский Пэйкс, а потом – в столицу Лаоса, Вьентьян. Мы приземлились, и корейский парень затерялся между пассажиров в зоне получения багажа. Все, что я запомнила о любопытном мальчике, – это каштановые кудрявые волосы, застенчивая улыбка и смешной электронный вентилятор.

Утром следующего дня я отправилась в Будда-парк, потом добрела до Золотой ступы Тхат-Луанг и напоследок оставила арку Патусай. Я поднялась на самый ее верх, чтобы осмотреть пропорциональный город, попутно заглядываясь на побрякушки на рынке внутри. Спускаясь по последнему пролету, я увидела поднимающиеся каштановые волосы, а за ними – улыбку и вентилятор. Кореец воскликнул: «О, привет, привет!», учтиво поклонился, пожав мне руку, и продолжил путь наверх.

Присев на лавочку, чтобы дождаться закатного солнца, я задумалась о вечном. Меня вернуло к жизни легкое похлопывание по плечу.

– Привет! Можно я присяду рядом?

Кореец оказался еще забавнее, чем я думала. Обдувая себя бесконечно работавшим электронным вентилятором, он извинялся за скудный английский.

– Что означает твое имя, Цзиху?

– Оно означает «умный» и… «популярный».

Он спросил меня про возраст. Я ответила и задала встречный вопрос.

– Как ты думаешь?

– Думаю, Цзиху, тебе столько же, сколько и мне – около двадцати семи.

– Нет-нет, я старше.

– Ну ладно, тебе сорок один.

Называя цифру «сорок один», я гиперболизировала ее донельзя. Кореец широко раскрыл глаза и начал смеяться.

– Как ты угадала?! Ты смотрела, как я заполняю опросный лист на визу, когда нам раздали его в самолете? Ха-ха-ха!

Итак, ему был сорок один год, хотя выглядел он не старше тридцати. В чем секрет азиатской молодости, одному Богу известно. Хотя, подозреваю, что в солнцезащитном креме.

– Как ты добралась до арки?

– Я пришла пешком. А ты? Приехал на тук-туке?

– Нет, у меня байк.

«У-у-у…» – просквозило в моей голове. Байк! Мы болтали о какой-то чепухе. Я рассказывала про поездку в Корею, а он стеснялся говорить на несовершенном английском.

– Я хочу проводить солнце здесь, у арки. Что думаешь?

– Знаю одно место на берегу Меконга. С противоположной стороны находится Таиланд – там и садится огненный шар. Поехали туда вместе на байке?

– А у тебя есть шлем?

– Есть, но только один.

У Цзиху оказался яркий и веселый байк. Он подал мне шлем, включил навигатор, и мы стартовали. Когда светофор горел красным, кореец оборачивался и, смеясь, спрашивал, все ли в порядке. Припарковавшись, мы прошлись по ночному рынку, вышли к набережной и выбрали уютное местечко с видом аккурат на заходящее солнце. Цзиху рассказал, что усердно работал, накопил денег и путешествует, не строя планов на конечную точку приключений. Проводив закат, ушедший на сторону королевства Таиланд, мы пошли вдоль Меконга: справа под поп-музыку танцевали лаосские леди, навстречу шли иностранцы.

Он проследовал со мной до хостела, любезно поклонился и пожал руку. Цзиху – один из самых галантных и воспитанных парней, которых мне удавалось повстречать.

Индиго

Началась история ранним утром (как назло, встаю каждый день в семь утра без будильника), когда в обменном пункте не смогли поменять американские доллары на лаосские кипы. С малейшим пятнышком или помятостью банкноты не принимают. Говорят, в Мьянме ситуация еще хуже.

Я взяла тук-тук до Музея текстиля и условилась с водителем, что через час-полтора он будет ждать на этом же месте у зеленых ворот. Меня встретила пожилая женщина с длинными черными ресницами и добрым взглядом.

– Пойдем, я покажу тебе станок, – вежливо пригласила она.

Работа спорилась в ее руках: женщина ловко пропускала веретено сквозь тоненькие шелковые нити.

– Садись, теперь ты попробуй, – улыбнулась хозяйка.

После первого в жизни урока ткачества я поднялась на второй этаж читать про узоры лаосской вышивки, а затем добрая женщина проводила в комнату, где творится волшебство: в больших глиняных вазах настаивается краска загадочного цвета индиго. Запах стоит отнюдь не цветочный: сложно работать с натуральными красками для нитей. Цвет индиго делают из растения индигофера, а красный цвет добывают из насекомых вида кошениль.

В конце экскурсии мы пришли в магазин с товарами, которые произведены на территории музея: кошельки, шарфы, юбки. Женщина с темными ресницами принесла чашку чая. Чай в этой чашке цвета индиго. Рядом на блюдечке лежит кусочек лайма и не до конца распустившийся темно-синий бутон.

– Добавь лайма в чай, и он поменяет цвет! – советует добрая женщина.

Выжимаю зеленый фрукт в чашку, и цвет чая становится фиолетовым. Зачарованная химической реакцией, с широкой улыбкой я наблюдаю за процессом.

Когда я вышла из музея, водителя тук-тука у зеленых ворот не оказалось. Я ждала десять, двадцать, тридцать, сорок минут, но все было тщетно. Что ж, марш-бросок в девять километров с остановками в Музее лаосской армии, у черной ступы Тхат Дам и в Музее полиции продолжили жаркий январский день. По дороге я зашла в книжный магазин, где приобрела сборник сказок Лаоса. Буду читать их перед сном и разглядывать графичные иллюстрации. Интересно, что приготовит мне завтра?

Грязь

Эта история грязная и липкая, как немытые руки, черная и грубая, как кусок металла. Все произошло в столице Лаоса, в городе Вьентьян.

Я выхожу из массажного салона: два с половиной часа спа размяли и расслабили меня так, что ноги отказываются топать домой. Начинает смеркаться. Забиваю адрес корейского ресторана в карту – хочется съесть пибимбаб. Меня догоняет мужчина. Между нами завязывается диалог со стандартными вопросами. Он, со своей арабской наружностью, представляется Майклом из Канады.

– Куда идешь? Ты одна?

– Иду на ужин. Да, как видите, одна.

– Я могу присоединиться?

Эх, вот она слабая сторона! «Не прогонять же его, почему во всех нужно углядеть плохие намерения?» – думаю я и отвечаю:

– Да, можете.

– У тебя есть парень?

– Нет.

– Думаю, я могу решить эту проблему.

– Спасибо, но я отношений не ищу.

– А я и не говорю про отношения, мы можем иногда встречаться… по ночам.

– Что вы сказали?

– Ну да, у тебя нет молодого человека, одна сюда приехала. Ты не против?

Одета я была довольно скромно: обычная футболка с закрытыми плечами и штаны не в обтяжку. Таких отношений мне еще не предлагали, но я удивилась, насколько быстро и четко среагировала внутренняя защита. Я остановилась и грозно посмотрела ему в глаза.

– Я понял, мне лучше уйти.

Майкл перебежал на другую сторону улицы, а мне было настолько мерзко и вязко, что уже не хотелось корейской кухни. Я думала только о душе, чтобы смыть с себя вечерний диалог и приготовиться к рейсу в следующий город.

Луангпхабанг

До того, как я начала планирование поездки по Лаосу, о Луангпхабанге не слышала ничего. Добиралась я до него из Вьентьяна целых пятнадцать часов на автобусе. Огромная, неповоротливая старая машина размером с кита, узкий серпантин в горах, большие дыры в асфальте, куда заваливались колеса. Два раза автобус ломался, и мы застревали минут на сорок – не где-то посреди цивилизации, а в самой-самой глуши. Все события в жизни приносят нам опыт: теперь я знаю, что нужно требовать минивэн, а не садиться в автобус, на котором красуется надпись VIP.

Итак, Луангпхабанг – город, окруженный горами. Город, в котором чувствуешь себя героем фильма, который снимают на пленку, – приглушенные оттеночные блеклые цвета, достопочтенные люди вокруг, одетые в стиле под названием «я иду открывать мир». Уютные столики кафе, за которыми неспешно пьют утренний кофе пожилые иностранцы. Неведомые декорации из причудливых растений, свисающих с деревьев. Тихие храмы, где монахи в оранжевом одеянии приглашают помолиться.

После обеда я поехала в ботанический сад Pha Tad Ke на другой стороне Меконга. Лодкой управлял мужчина в оранжевом поло. После осмотра редких экземпляров растительного мира я полезла к пещере Будды. Знакомо ли вам ощущение, когда в лесу ты совсем один, убежать быстро не получится: слева – резкий склон с колючими ветками, справа – отвесная скала, а чтобы разгрести тропу впереди, нужно постараться. Ты осторожно ступаешь, слух и зрение обострились, и тут внезапно падает сухой лист или шевелится ветка. Это жутко. Но еще более жутко – заходить в холодную темную пещеру, где, кроме тебя, пары бликов света и каменного Будды, никого нет.

Лодка обратно отправлялась в половину четвертого. Мальчик с водяным пистолетом улыбнулся мне и поприветствовал на английском. Он был сынишкой мужчины в оранжевом поло, папа изредка давал ему порулить. С нами на борту находилась славная женщина, уплетающая рисовую лепешку, – вероятно, мама маленького хулигана, который обстрелял меня из водяного оружия. Он смеялся от души, когда я завладела пластиковой игрушкой и начала атаковать. Мама и сын до жути обрадовались, когда я сказала мальчонке привычную для учителя фразу: «Дай пять!»

Ночной рынок Луангпхабанга знаменит фруктовыми коктейлями. В стакане смешались лимон, мята и немного меда – то, что надо в тридцатиградусную жару. Мой путь лежал к храмовой горе Пху Си: с нее открывается замечательный вид на заходящее солнце.

Луангпхабанг удивительный город. В нем есть три состояния: утреннее, туманное, – словно ты в пленочном фотоаппарате; дневное, солнечное, – когда краски льются рекой; и вечернее, светящееся, – огни баров, кафе и подвесных мостов изображают местность по-новому.

Что они чувствуют?

– Ты уже была на кормлении монахов в шесть утра?

– Нет, я даже не знала, что здесь это проводится. Расскажи.

– Хорошо. Значит, завтра в 5:45 утра мы встретимся на центральной улице.

Вечер перед ранним утром, когда мы намеревались пойти смотреть на подаяние риса лаосским монахам, немного затянулся: с Кристофом, парнем из Франции, с которым мы познакомились на утренней экскурсии к водопаду Куанг Си, мы засели в ресторане и разговаривали до упаду. В основном диалоги велись о политике, о странах и французском языке. Кристоф довольно много знал про Россию. Во Франции он занимал высокопоставленную должность банковского служащего, но, решив посмотреть мир, уволился и планировал кататься по Азии шесть месяцев. Заведения в Луангпхабанге закрываются в 23:30, поэтому обсуждение странствующей жизни было перенесено на день позже.

Пять утра. На будильнике песня Стинга Mad about you. Чищу зубы аюрведической пастой кирпичного цвета из Индии. Через десять минут на экране сообщение от Кристофа:

– Ты проснулась?

Пью воду, чтобы хоть как-то заполнить желудок, надеваю джинсовую куртку и выхожу в темный город. На улице ни души.

Двигаюсь в сторону набережной и на мгновение замираю. Желтый свет фонаря, который ласково ниспадает на бритые головы юных монахов. Они идут строем, чуть опустив глаза. Ярко-оранжевая одежда освещается горячей желтизной высокой уличной лампы. Их человек десять, не больше. На дороге сидят лаосцы, в руках у них плетеное ведерко с вареным рисом, который они накладывают в монашескую пиалу руками. Монахи движутся по противоположной от меня стороне улицы неспешно и молча. Я прохожу оранжевую колонну, оставив их позади, как вдруг раздается красивое пение мантры – юные парни молятся о том, что теперь у них есть еда на весь день, ведь они могут употреблять в пищу только то, что было пожертвовано. Если еды слишком много, монахи отдают ее бездомным.

Кристоф уже ждет меня у храма.

– Представляешь, что я только что видела! – восклицаю я и пересказываю ему историю, длившуюся от силы три секунды.

– Тебе несказанно повезло узреть то, что скрыто от туристических глаз. Это в сто крат лучше того, что ты будешь наблюдать через несколько минут.

Сотни обезумевших туристов озаряли монахов вспышками, следовали за ними вплотную, делали селфи на фоне послушников. Молодые парни в солнечных одеждах, понурив голову, продолжали идти и собирать пропитание.

– Как думаешь, что они чувствуют? Вглядись в их лица.

– Наверное, для них это своеобразное испытание. Они знают, что ритуала не избежать, поэтому покорно терпят.

Ванг Вьенг

Город, окруженный карстовыми скалами. Город, в котором по небу медленно вздымаются аэростаты с радужной оболочкой. Город, где дорожная пыль застилает глаза и затрудняет дыхание. Город татуировок и палящего солнца.

– Хочешь жвачку?

– Почему бы и нет. Спасибо!

– Откуда ты?

– Я из России, а ты?

– Из Франции. Долго путешествуешь?

Знакомство с Томасом завязалось в автобусе, который вез нас, словно дрова, из Луангпхабанга в Ванг Вьенг. Когда я впервые вижу людей, то подсознательно определяю, на кого они похожи, – так мне легче начать непринужденный диалог. Томас был вылитый парень со свадьбы подруги, отплясывающий на Бали под Despasito. Всю дорогу с французом мы подпрыгивали на кочках и делились впечатлениями о поездках: Томас недавно вернулся из Вьетнама и сделал кучу фотографий бабочек и природы в целом. Он искренне улыбался и переспрашивал, если что-то было непонятно. Француз показал камеру, на которую снимает, и несколько объективов к ней: это богатство занимало целый отдельный рюкзак. Чтобы исполнить мечту о большом путешествии, Томас накопил денег, уволился с работы и отправился в Азию на полгода.

Автобус прибыл в центр Ванг Вьенга в самый пик жары. Пекло так, будто кто-то достал лаву из ближайшего вулкана и подогрел асфальт, который испаряется в пыльное небо.

Мы с французом договорились увидеться вечером.

Ванг Вьенг. Город, куда стекаются заядлые тусовщики планеты, любящие Азию. Город, у которого собственный саундтрек забвения. Город ночной жизни, которая меняет его до неузнаваемости. Именно таким мы увидели его с Томасом после заката солнца, сидя у костра в баре и делясь задурманенными историями.

Вечеринка закончилась в час ночи. Скорее хотелось добраться домой. Увидев пикап, припаркованный напротив ресторана, я села на пассажирское сиденье и сказала адрес хостела. Мы прибыли на место через десять минут.

– С вас тридцать пять тысяч лаосских кип (по курсу это равнялось четырем долларам).

– Извините, но у меня только десять долларов одной купюрой.

Ночь, мужчина с девушкой в замкнутом пространстве, вокруг лишь необитаемые поля. Что стоило ему взять эту десятку? Что стоило увезти меня в неизвестном направлении? Что стоило повторить то, что когда-то совершал Чарльз Собрадж[3]3
  Чарльз Собрадж – французский вор, мошенник и серийный убийца. В 1970-х годах охотился на западных туристов на протяжении всей Тропы хиппи в Юго-Восточной Азии (прим. ред.).


[Закрыть]? Он посмотрел на меня по-отцовски и с сожалением.

– Хорошо, посидите в машине, пойду разменяю.

Водитель пикапа дал сдачу, которую я долго пересчитывала на следующий день: никак не могла свыкнуться с мыслью о том, что порядочные люди существуют даже среди безлюдной ночи.

Не для всех

Представьте, что вы прилетели в страну, где нет ни одного «Старбакса», ни одного Макдоналдса и даже ни одного КФС. Вы стоите посреди пыльной дороги, на вас изнурительно смотрит жара в тридцать пять градусов, а мимо с дикой скоростью пролетают местные подростки на скутерах. Вам захотелось пить, и вы идете в магазин. Деньги на местную валюту не поменяны – ведь везде принимают доллары, да и вы, как матерый путешественник, подготовились – разменяли мелкие купюры. Воду вам не продают. Извиняются, улыбаются, но не продают: ваши купюры – меченые. На них может быть чернильное пятнышко, легкая помятость, росчерк шариковой ручки. Вы заселяетесь в хостел, который стоит не так уж и дешево – около тринадцати долларов за ночь за комнату на десять-двенадцать человек. Вы убираете свои разменянные доллары подальше и отдаете новенькие с Бенджамином Франклином. Проголодавшись, вы отправляетесь на поиски места, где будете ужинать. На пути вас будут сопровождать бары с иностранцами за пятьдесят, которые оценивающе на вас смотрят. Вы закончили трапезу и возвращаетесь в хостел – всего лишь семь вечера на часах, но на улице неспокойно, и вы скорее бежите в людное место.

А теперь представьте, что вы находитесь в стране, где каждый человек улыбается вам просто так – с искренним дружелюбием, которое еще теплится в странствующих по миру сердцах. С каждым последующим городом вы попадаете в новую сказку еще интереснее предыдущей и встречаете главных героев, которые пишут атмосферный дневник поездки. Вы с удовольствием пробуете местную кухню, которая органично вбирает в себя множество соседних, но и не забывает о главных национальных блюдах. Вы глядите на небо – и оно всегда ясное. Свежее утро пробуждает тонкой прохладой, дневное солнце добавляет яркости, а ночь с безупречно чистым черным полотном рисует белые светящиеся точки. Местные ребятишки уважительно поглядывают на вас и тают от счастья. Вы не хотите уезжать из этой страны: хочется подольше остаться там, где вам рады.

Лаос – страна далеко не для всех. В каждом городе была своя маленькая история. Своя сказка. Уникальные люди. Каждый из них окрашивал мой тревел-дневник в собственный цвет. Цзиху, Кристоф, Томас, которые подали идею о том, чтобы взять промежуточный год для скитаний, поставив беготню с работы домой на паузу.

Мьянма. Февраль 2019

«Что внутри, то и снаружи»

Сергей, Мандалай 2019

Пять сказок о Мьянме

История первая

Жду мексиканку Энджи на входе у пагоды Суле в Янгоне: входа четыре, как и сторон света, поэтому приходится стоять близко к улице, чтобы не пропустить знакомую. Мужчина, теснящийся напротив, отвечает за хранение обуви. Он ловит мой взгляд и показывает на стоящие вдалеке два стула. Улыбаюсь и говорю, что должна быть именно здесь, в центре, чтобы подруга смогла издали заметить меня. Через минуту стул оказывается рядом: бирманец принес его туда, где я хотела стоять.

– Присаживайтесь, мэм.

История вторая

В Национальном музее, откуда нам нужно было уехать с Энджи, не было Wi-Fi, чтобы вызвать Grab (азиатский аналог Uber).

– Я сейчас вернусь, – сказала я мексиканке и ушла на поиски помощника.

В музее не было посетителей кроме нас, да и работники уже разбрелись по домам.

– Мэм, вам помочь?

Я обернулась. Парень в белом поло улыбался и держал в руке телефон. Он раздал интернет, поговорил с водителем такси, а когда увидел, что подруга уже уехала, а я все еще жду машину, связался с шофером снова и стоял рядом до тех пор, пока я не села в автомобиль. Вместе с сыном служащий музея махал на прощанье.

История третья

– Сколько с меня?

– Две тысячи триста кьят.

Таксист не паркуется, а встает на проезжей части. Я отдаю три тысячи и жду сдачу. Подъехавшие сзади машины начинают сигналить. Образовывается пробка.

– У меня есть только двести пятьдесят на сдачу.

– Но сдача должна быть семьсот.

– Ой, ну нет у меня! Все, этого достаточно! Выходи, не видишь, сколько машин?

История четвертая

Для поездки в Баган я заранее забронировала место в автобусе. Ехать предстояло девять часов, и я отнеслась к выбору со всей серьезностью: взяла бизнес-класс (первый в моей жизни) и соло-место у окна ближе к водителю, чтобы не трясло. В билете было сказано: «место D3». Приехав на станцию за два часа до отправления, я получила номерок и села предвкушать долгую дорогу. Во время ожидания несколько раз предлагали кофе и чай. Автобус подъехал, но на моем месте уже сидела женщина. С утра мне выдали номер в кассовом окошке, где почему-то указали другое место – С2. Оно было у прохода и сопряжено еще с одним. Меня эта ситуация не особо устраивала, поэтому пришлось идти разбираться, в чем дело. Весь последующий путь мне уделяли особое внимание: первой выдали плед, угостили печеньем, налили чаю.

История пятая

Прибыв в Баган на автобусную станцию, я договорилась с таксистом о цене, положила рюкзак в багажник, и мы тронулись. Отель уже за окном. Расплачиваюсь с водителем и думаю: сказать ли ему о том, чтобы открыл багажник? Молча выхожу из машины. Шофер давит на педаль газа. Цепляюсь за багажник и понимаю, что так мне машину не удержать, и начинаю стучать по бамперу. Таксист останавливается, выходит, достает рюкзак и, смеясь, говорит:

– No problem!