Текст книги "Лев в капкане"

Глава 3

Я проснулась в больничной палате. Ангел, который, как мне казалось, надо мною парил, оказался вовсе не ангелом. Обычная женщина в белом медицинском халате. Молоденькая совсем, не очерствевшая душой. Представляю, как ее потрясли мои первые слова.

– Меня пытаются убить. Вы должны мне помочь.

Не знаю, почему, но я была уверена, что эта маленькая собранная женщина сможет это сделать. В тот момент я даже не была уверена, что она врач.

– Рядом с вами в номере отеля нашли предсмертную записку, – такой же неожиданный ответ. Впрочем, в чем неожиданность? Тем, кто пытался меня убрать, ведь нужно было это как-то обыграть. Чем не вариант?

– Я не писала никаких записок и, тем более, не собиралась умирать, – шепчу, собираясь с силами.

– Допустим. Тогда чем я могу вам помочь?

– Нужно связаться с одним человеком… Он далеко, но у меня есть его телефонный номер.

– Договорились. Что-нибудь еще?

Мне нравилась эта маленькая женщина. Все четко и по делу. Я такое люблю.

– Хорошо бы мне остаться в живых до того, как он приедет. Сможете организовать? – Это был черный юмор. Я в курсе. Только женщина вовсе не обиделась. Просто посмотрела на меня еще раз, уже более внимательно, и кивнула головой:

– Думаю, и это мне по силам.

Честно сказать, я ей не поверила. Ну что она может сделать, ей Богу? Когда против меня задействованы такие ресурсы. Думаю, она поняла мой скептический настрой. Посмотрела на меня в очередной раз и отошла к окну, доставая навороченный телефон. У меня такой же. Но врачи, насколько мне известно, зарабатывают не очень… Откуда тогда такие игрушки?

– Алло… Привет, хороший мой. Я по делу. Ты не мог бы ко мне подъехать? Это очень важно. Через полтора часа? Да, подходит. Нет, со мной все в норме.

У нее очень мелодичный голос, и он просто сочится любовью. Удивительно.

– Я пока побуду с вами, вы не против? – уточняет, – лучше, если все будут думать, что вы в критическом состоянии.

– А каково оно на самом деле?

– У вас сильнейшая интоксикация организма, хотя нам и удалось ее минимизировать.

– Спасибо.

– Да не за что. С вами работала бригада реаниматологов, а ко мне вы попали из-за недавнего выкидыша. Ребята опасались гинекологических осложнений. У вас затянувшееся кровотечение.

Я отвернулась к стене. Тяжело вспоминать, что еще совсем недавно у меня внутри билось сердце ребенка. Самого желанного ребенка на свете. Мальчика или девочки, которые, впрочем, никогда не родятся.

Мы замолчали, и я провалилась в сон. Не знаю, что меня разбудило, возможно – тихие голоса, доносящиеся из другого конца палаты.

– Милая, ты уверена, что она не сама того…

– Булат, это Виктория Наумова. Тебе известно это имя?

– Слышал. Спортсменка какая-то.

– Не какая-то. Она – легенда. Ты веришь, что такие люди могут свести счеты с жизнью?

– Не знаю, маленькая. Чужая душа – потемки.

– Тогда почему она попросила меня о помощи? Булат, пожалуйста… Ну, выдели ты каких-нибудь спецов, пускай тут потопчутся тихонько, пока за ней не приедут. Я уверена, что Виктории угрожает опасность.

Не вытерпела, повернулась на голоса, привлекая к себе внимание. Не знаю, кого я ожидала увидеть. Точно не такого мужчину, который предстал перед моими глазами. Он был огромный. И немолодой. Уж точно не одного возраста с той юной женщиной-доктором.

– Здрасте, – ничего умнее мне на ум не пришло.

Видимо, это рассмешило мужчину, потому что он, сверкнул белозубой улыбкой, и повернувшись к маленькой женщине, проговорил:

– Точно не самоубийца.

Она улыбнулась в ответ и представила:

– Это мой муж. Булат… Думаю, можно обойтись без отчества.

Муж? Серьезно? Хотя было между этими двумя что-то такое… от чего и у посторонних людей мурашки по коже бежали.

– У вас будет охрана. Этим людям можете доверять, как самой себе, – произносит в мою сторону здоровяк.

– Спасибо, хороший мой, – расцветает малышка.

А я замираю от чувств, которые читаю в глазах этих двух. Я бы полжизни, наверное, отдала за такое. Везет же некоторым.

– Зачем вы это делаете? – вдруг спрашиваю я.

– Жена попросила, – пожимает огромными плечами.

– А вы? – обращаюсь к женщине.

– Я просто знаю, каково это – оказаться в безвыходной, казалось бы, ситуации, не имея поддержки.

Да неужели? Что-то я сомневаюсь, что эта скала позволила бы такому случиться. И, как будто прочитав мои мысли, женщина отвечает:

– Булат не всегда был в моей жизни.

– Как вас зовут? – Да уж… Вопрос несколько запоздал, но лучше поздно, чем никогда.

– Полина.

– Спасибо вам, Полина. Не знаю, есть ли у меня шансы, но спасибо хотя бы за желание помочь.

– Вы не очень-то верите в успех, да? – интересуется мужчина.

Я качаю головой из стороны в сторону:

– Слишком непростые люди за меня взялись.

– Скажите мне, что это не связано с набирающим обороты допинговым скандалом.

– Именно с ним и связано, как я подозреваю.

– Черт.

Пожимаю плечами. Что тут можно ответить?

– Каков ваш план? – интересуется мужчина.

– Дать показания в Спортивном арбитраже. После этого я стану неинтересна. И смею надеяться, что от меня отстанут.

– Думаете, они боятся ваших показаний?

– А чего же еще? Вы думаете, много таких свидетелей, как я? Чтобы противостоять системе, нужно иметь стальные яйца.

– Да, – соглашается Булат, изучающе меня разглядывая.

Потом он удовлетворенно кивает, будто бы обнаружив во мне то, что искал, и добавляет:

– Вы можете ничего не опасаться. Наверное, это везение, что вас решили убрать за пределами вашей страны, но здесь… у нас… я вам могу полностью гарантировать безопасность. Требуется ли вам политическое убежище?

– А что… И это можно провернуть? – удивляюсь, пристально разглядывая этого совсем непростого, как оказалось, мужчину.

– Иначе бы не спрашивал.

Киваю головой, мол, поняла, и утыкаюсь взглядом в потолок. Сил совсем не осталось – настолько меня утомил наш разговор. Как я вообще планирую перелететь через океан в таком состоянии?

– Виктория…

– Да?

– Кто этот человек, с которым по вашей просьбе связалась Полина?

Как ответить на этот вопрос, если я сама для себя не нахожу ответа? Кто он? Человек, который был в моей жизни с момента его рождения? Как брат, или друг, или сын… С которым мы делились секретами, грезили о великих победах и просто валяли дурака. Которого я любила больше всего на свете, но не смогла полюбить так, как он того хотел? И не смогла ли? Или не захотела, испугавшись? Осуждения, порицания, сплетен… Ведь когда мы виделись в последний раз, ему было уже восемнадцать, и, при желании, наплевав на все, я могла бы… Или не могла?

– Это мой Лев, – говорю и отрубаюсь. Последними словами, которые я услышала, были:

– Поль, она бредит?

– Нет, хороший мой, этого человека так зовут. Лев Эверет.

Я вижу необычный сон. Как будто мне показывают мое прошлое. Моя последняя олимпиада. В голове нет никаких мыслей. Абсолютная концентрация. И прекрасная музыка. Делаю элемент за элементом, каскады, вращения, прыжки… Растворяюсь в своей программе. Заново переживаю чувство триумфа, сидя в уголке слез и поцелуев. Складываю пальцы в своем коронном жесте для него… Для Левки. Я счастлива, как никогда в жизни. Я сделала это. Камеры, вспышки, толпы поклонников. Я на вершине мира.

Отрезвление наступило месяца через два. Мне двадцать восемь, мой организм искалечен большим спортом, и я ничего в жизни не видела, кроме катка. У меня даже отношений с мужчиной никогда не было. По крайней мере, серьезных и длительных. Левка пропадал то на играх, то на сборах, у него все было впереди. Молодость, победы, жизнь. У меня же было такое ощущение, что моя жизнь остановилась и замерла в одной точке. Я никогда до этого не размышляла о том, чем буду заниматься по окончании своей спортивной карьеры. Не мыслила себя вне спорта. Там я была небожительницей, там я была номером один. Я продолжала кататься… По привычке, наверное. А в свободное время просто бродила по столице, посещала какие-то светские мероприятия, ходила в качестве гостя на съемки дурацких телепередач и изнывала от безделья. На одной такой тусовке познакомилась с Сергеем, мужчиной, который вошел в мою жизнь на последующие четыре года.

Это сейчас я понимаю, что не было между нами никакой любви. Ему льстило, что рядом с ним находится такая женщина, а я просто придумала себе что-то. Того человека, коим Сергей никогда не был. Фантом. Небылицу. Ее и полюбила. Наши отношения развивались стремительно, и уже через месяц Сергей предложил мне жить вместе. Я согласилась, хотя и была одна проблема. Левка. Все это время, вот уже восемнадцать лет, мы жили вместе. Всегда. За исключением случаев, когда находились на сборах или соревнованиях. Нет, с нами, конечно, жила и бабушка, но… Я знала, что именно для Льва мой переезд станет проблемой. Приближался его день рождения, и я оттягивала это известие, как могла, чтобы не испортить парню праздник. У нас было несколько дней между сборами, которые мы, по своему обычаю, проводили вместе. Что-то готовили в четыре руки, смотрели фильмы, или просто болтали, слоняясь по улицам. Он был такой смешной. Вытянувшийся за последние годы так, что я ему до груди едва доставала, немного нескладный, казалось бы, сам не привыкший к своим новым размерам, Левка был моим самым родным человеком… Понимающим, веселым, мужественным. В восемнадцать лет он был большим мужчиной, чем некоторые представители своего пола в восемьдесят. И я была рада, что внесла посильный вклад в воспитание такого парня. Хотя было время, когда и у меня опускались руки. Но… Переходный возраст, что с него взять?

В тот день мы просто заехали в супермаркет за продуктами к праздничному столу. Но человеческая жизнь устроена настолько нелепо, что даже такое незамысловатое событие может привести к поистине глобальным последствиям. В очереди к кассе мы столкнулись с дизайнером, которого я наняла для оформления нашего будущего дома с Сергеем. Женщина принялась болтать по поводу затянувшейся доставки сантехники, нерасторопных мебельщиков и прочих рабочих моментов, но я ее даже не слышала. С тревогой наблюдая за тем, как Левкины золотые глаза темнеют по мере осознания всего происходящего.

– Кто он? – спрашивает, а у самого кулаки сжимаются в бессильной ярости.

– Лева…

– Кто он, Вика? Тот хмырь прилизанный из ящика? Это он – мужчина твоей мечты?

– Лева, сейчас не время, и не место…

– Когда ты планировала мне сказать? – Закипает. И все золото уходит из его глаз, превращая их в мрачные провалы.

– После дня рождения.

– Почему, Вика? Просто ответь, почему?

Я психанула. Реально. Бросив все покупки на ленте, как фурия промчалась мимо касс на выход, таща парня за собой.

– Мне двадцать восемь, Лева! Ты знаешь, что это за возраст для женщины? Я хочу семью, хочу надежное плечо рядом, я детей, мать твою, хочу! А ты? Ты что себе позволяешь? Придумал любовь несусветную, а мне – сиди, и жди с моря погоды? Пока ты вырастешь, пока нагуляешься?!

Не слушая больше ни слова, выбежала на стоянку, схватила первое попавшееся такси и уехала прочь. Надоело!

Сон обрывается, и я открываю глаза.

Глава 4

Мы приземлились в Вене. Еще один перелет, и я смогу увидеть Вику. Боже, как же дико я скучал… Ничего не спасало. Ни новая страна, ни новый титулованный клуб, в состав которого я все-таки пробился, ни разделяющий нас океан. Меня ломало, как наркомана без дозы. Банальное сравнение… Да.

Пропускаю толкающихся в проходе самолета людей. Никогда не понимал, зачем они это делают. Что могут решить две минуты? Оказывается, многое. За две минуты четыре года назад решилась вся моя жизнь.

После разборок в супермаркете, из всего, сказанного любимой, я вынес только одно. Это я во всем виноват. Это я недостаточно решительный, требующий многого, но не дающий никаких гарантий взамен. Конечно, я интерпретировал Викины слова так, как мне хотелось. Конечно, она вовсе не это имела в виду. Но, я же решил…

Угадайте, куда я пошел сразу же после Викиной отповеди? В ювелирный салон. Не знаю… Наверное, я пересмотрел слезливых фильмов – Вика их очень любила, и мы с ней частенько зависали за просмотром очередной мелодрамы. Но одним магазином я не ограничился, часа четыре рыскал по торговому центру в поисках того самого кольца. Нашел! И купил за совершенно баснословную цену. Благо, заработок профессионального хоккеиста мне это позволял. В цветочном выбрал самые красивые, самые свежие эустомы – любимые Викины цветы, и, вооружившись всем этим добром, рванул к дому.

Прямо с порога, недолго думая, вручил любимой букет, и в лучших мелодраматических традициях, став на одно колено, открыл заветную коробочку. Придурок… Я как-то забыл, что у нас намечалась вечеринка по поводу моей денюхи, и теперь с недоумением наблюдал за кучей народа, подтянувшегося из глубины квартиры. Они с таким же недоумением смотрели на меня – преклонившего, с какого-то перепугу, колени. Лицо Вики в этот момент отражало целую гамму чувств. От отчаяния до паники. В какой-то момент ее глаза наполнились слезами, и она просто ушла. Я подхватился и, не обращая внимания на толпу народа, помчал вслед за ней.

Я нечасто видел девушку в таком состоянии. Собственно, практически никогда. Она сидела на кровати, понурив голову, и слезы лились из ее глаз.

– Вика, что…

– Оставь меня, Лева. Пожалуйста…

– Ты же сама сказала, что замуж хочешь и… Что с моря погоды устала ждать. Вот он – я. Не надо никого ждать. Я вырос.

Вика вскинула на меня глаза, влажные, блестящие, любимые…

– Ты хоть понимаешь, как нашу ситуацию могут при желании раскрутить? Меня педофилкой могут выставить, тебе это в голову не приходило? Ты знаешь, сколько у меня недоброжелателей и завистников? О чем ты вообще думал, Лева? Я твой опекун! Я старше тебя на десять лет. Я же уже разваливаюсь по частям… Спорт, чтоб его, – говорит, а слезы катятся и катятся из ее глаз, по щекам, носу, губам… – А у тебя будущее впереди, понимаешь? – всхлипывает, и этот звук взрывает что-то в моей голове.

– О чем ты вообще? Какое будущее? Мне ты нужна.

– Я не могу, Лев. Так, как ты хочешь… Просто не могу.

– Нет, – шепчу и пячусь назад. От нее. – Не говори мне этого.

– Ты уедешь сейчас, Лева. Я знаю, что тебя хотят купить в Монреаль Канадиенс. Это твоя мечта.

– При чем здесь одно к другому? Ты – моя главная мечта! Не хоккей, и не Канада.

Да уж, из уст хоккеиста звучит так себе…

– Это пока. Пока ты не получил то, что хочется. А дальше… Как ты видишь нашу жизнь?

– Ты поедешь со мной, – говорю убежденно.

– И кем я там буду? Чем буду заниматься?

– Чем захочешь! – говорю убежденно.

– Мне здесь позавчера предложили место тренера в сборной… Не основного, конечно. Так… Посмотрят, что у меня получится.

– Если ты хочешь тренировать, какая разница, где это делать?

– У тебя все так просто, Лев! Я, в отличие от тебя, канадского паспорта не имею. Ты хоть в курсе, как туда тяжело рабочую визу достать?

– Это решаемо! Выйдешь за меня замуж, и дадут, как миленькие.

– Нет, Лева. Глупости это все. Ну, какое «замуж»? Чтоб меня с грязью смешали все мировые СМИ? Чемпионка-педофилка. Только таких заголовков мне и не хватало для полного счастья.

– Почему тебя волнует все, что угодно, кроме меня?!

– Ты не прав. Пойми же… Это сейчас тебе меня завоевать хочется… По привычке. Из-за детской влюбленности, которую ты не сумел перерасти. А получишь, и… Ну, насколько тебя хватит? На год? Пять лет? А дальше? Я начну стареть, а вокруг тебя табунами девочки молоденькие будут виться. У тебя же соблазны на каждом шагу.

– Мне нет до них никакого дела! Не существует для меня никого, кроме тебя! Понимаешь?! И не будет никогда существовать. Я же вообще никого другого не вижу, – бросаю в полном отчаянии.

– Нет, Лева. Моя жизнь здесь. А твоя – там.

– Ну, хочешь, я тут играть буду? Ладно…

– Нет! – перебивает мою сбивчивую речь. – С твоим талантом тебе только в НХЛ можно реализоваться. И ты это прекрасно понимаешь.

– Значит, поехали со мной! – вновь завожу пластинку.

Она качает головой из стороны в сторону, и я понимаю, что все – ничего не вернуть. Мы остановились в точке невозврата.

– Иди к гостям, золотой… И живи своей жизнью. Я знаю, что впереди тебя ждут великие победы и настоящая любовь, ведь ты этого достоин, как никто другой. А я… Я не твоя львица.

Она поднимается с кровати, на которой сидела, и принимается собирать какие-то вещи. А я стою с перекрытым кислородом, немой устами и кричащий душой. Мне так больно, что я не могу пошевелиться, когда она уходит. Я настолько сломлен, что не нахожу в себе силы настоять на своем. Спустя годы, я все еще раздумывал над тем, мог ли я ее тогда удержать? Существовали ли какие-нибудь слова, способные убедить Вику остаться? И до сих пор я не был уверен, что не сглупил тогда, закостенев. Возможно… К черту! Что теперь гадать?

В настоящее возвращает механический голос диктора, объявляющего посадку на мой рейс. Каких-то два-три часа, и я увижу свою любовь. Коснусь ее, вдохну аромат волос. Не верится. Я, конечно, не знаю, чем окончится наша встреча, но я костьми лягу, чтобы она стала моей. Вика сказала тогда, что меня ждет большая любовь. Она так ошибалась… Это не любовь меня ждала, это я ждал новой встречи с ней. Да, возможно, при более благоприятных обстоятельствах, но все-таки ждал.

Я переехал в Канаду через неделю. Мой спортивный менеджер еще решал какие-то бюрократические вопросы с клубом, а мой самолет уже летел в Монреаль. Я физически не мог находиться от нее настолько близко, и в то же время настолько далеко. Еще немного, и я бы потерял остатки гордости, умоляя ее, или шантажируя… Не знаю, на какие глупости еще я мог пойти. Поэтому обрубил все. Казалось, так будет легче. Но ничего не выходило. Эта боль засела в моей душе, и от нее не было спасения. Я сосредоточился на работе. Изматывающие тренировки, а в перерывах между ними – качалка. В хоккее нападающему мышцы никогда не помешают, и я загонял себя до отупения. Только тогда мне удавалось уснуть. Еще я с удивлением понял, что просто не могу жить один. Не привык. Это так страшно, когда тебя никто не ждет. Когда тебя встречают пустые стены и тишина.

В качалке я часто встречал еще одного парня из команды – Ти Джея. Он там проводил практически столько же времени, сколько и я, из чего напрашивался только один вывод – жизнь парня такая же дерьмовая. Его не любили в команде, вечно задирали и провоцировали. Он тоже был новеньким. Но меня приняли как-то… Теплее, что ли? Настороженно – да. И цепляли, и проверки устраивали, но беззлобно. Так, будто бы проверяя наличие характера.

Стартовали игры дивизиона, но нас, новеньких, не особо спешили выпускать на лед. Все еще приглядываясь. В этих бесконечных разъездах и играх как-то незаметно мы и сдружились с Шоколадкой. Так Ти Джея окрестили в команде из-за цвета кожи. Он был клевым чуваком, каким-то настоящим, что ли… А еще он был геем. Стопроцентным. В принципе, в Канаде это вообще не проблема. Но только не для Ти Джея, отец которого был пастором. Ну, и как я потом понял из откровенной беседы, случившейся у нас как-то по пьяни, была у него и другая боль. Его предал любимый человек. И я мог его понять. Серьезно. И по фигу, что этим человеком был мужик. Боль от предательства не зависит от пола предавшего тебя человека. Однажды он мне сказал удивительно правдивую вещь:

– Ты знаешь, чувак, я уже понял, как устроена эта жизнь. Каждый раз, когда ты паришь на крыльях счастья, эта сука делает все, чтобы тебе эти крылья подрезать. А ты, счастливый придурок, падаешь на землю, и разлетаешься на куски. И знаешь, какой вывод напрашивается? – спросил тогда Ти Джей, открывая новую бутылку пива. – Не хер даже пробовать оторваться от земли. Понимаешь? Так безопаснее.

Что ж… Если следовать логике друга, сейчас я выхожу на взлетную прямую. Вопрос – шандарахнет ли меня о землю в очередной раз, или я все-таки взлечу?

Я уже пристегиваю ремень, когда звонит телефон.

– Але, чувак! Ты куда пропал?!

– Привет, Ти Джей.

– Ты уже добрался? Хоть бы смс-ку скинул!

– Прости, мамочка. Забыл. Как там Сэм?

– Злой, как тысячи чертей. Тебя по любому оштрафуют, чувак. Ты попал на серьезные бабки.

– К черту, – отмахиваюсь от слов друга. В данный момент деньги меня заботят меньше всего.

– Она точно того стоит?

– И не только этого.

– Ну, знаешь, когда ты влюблен, то не способен трезво оценивать своего партнера…

– Ти Джей, – прерываю его монолог, – заканчивай. Если существует женщина, которую стоит ждать, то это – она.

– Ну, знаешь ли, дрочить в душе, когда вокруг столько телочек, которым можно присунуть…

– Ти Джей! Хватит. Правда. Ни к чему это все… Мы взлетаем. Пока, Шоколадка.

– Удачи, Лайон, – вздыхает друг. – Может, хоть кто-то из нас воспарит?

Этот перелет, хоть и был самым коротким, на деле оказался длиною в вечность. Я сидел, как на иголках, то и дело поглядывая на часы. Время – поистине относительная величина. Когда ты ждешь чего-то настолько сильно, оно замедляется в миллионы раз. Возможно, даже существует какая-то формула, описывающая этот процесс… Кто знает?

На этот раз, приземлившись, спешу на выход едва ли не в первых рядах. Я раньше этому удивлялся? Забудьте! Прохожу все контроли, дерганый, как параноик. На выход уже просто бегу. Хватаю первое попавшееся такси и мчу по незнакомому городу навстречу неизвестности. Невзрачное здание советских времен, внутри – относительно хороший ремонт. Набираю номер, сохранившийся в памяти телефона:

– Полина. Это Лев, мы с вами созванивались.

– Добрый вечер, – тихий мелодичный голос.

– Как мне вас найти?

– А где вы сейчас находитесь?

– У регистратуры. На первом этаже.

– Тогда я за вами сейчас спущусь. Подождите минуточку.

Стою, как было велено, едва не подпрыгивая от нетерпения. Мне кажется, что я даже внутри вибрирую, как струна, закрученный этим невыносимым ожиданием. Из лифта выходит девушка в белой медицинской форме и смешной шапочке. Рассматривает толпу, а потом останавливает взгляд на мне. Полина? Иду ей навстречу.

– Лев?

– Да, это я. Что случилось? Как Вика?

– Пойдемте, – кивает в сторону лифта, – сейчас сами все увидите.

– А вы кто, откуда…

– Я врач-гинеколог Виктории. Она попала к нам в реанимацию после сильнейшего отравления. Что это было – пока не выяснили, но происходящее пытались представить самоубийством. Впрочем, об этом я уже вам говорила. Может, на «ты» перейдем?

Я киваю, а сам потрясенно растираю виски. Мой мозг судорожно обрабатывает полученную информацию.

– Тогда почему она в гинекологии?

– Когда жизни пациентки перестало что-либо угрожать, ее перевели из реанимации в гинекологию. Я, по-моему, уже говорила тебе, что Виктория совсем недавно потеряла ребенка? Вот и отправили к нам, для перестраховки.

Останавливаемся около двери с номерком 9. То, что со мной происходит, вряд ли можно описать словами. Замираю в нерешительности, снимаю осточертевшую бейсболку и прислоняюсь лбом к двери. Доктор Полина мне не мешает, и я ей за это очень благодарен. Мне нужно немножко времени, чтобы собраться. Ну, знаете… Типа настроиться на игру. Такой себе аутотренинг перед решающим сражением. Я должен быть сильным, собранным, терпеливыми. Определенно, это не будет легко, но… Это мой последний шанс. Не так ли? Так что, какие варианты? Выдыхаю. И поворачиваю ручку двери.