Текст книги "По любви"

Глава 5

Нина

Все уже расходятся, когда в прилегающую к кабинету Николоу переговорную с конвертом наперевес забегает его секретарша. Остаемся я, сам Ставрос Агафоныч и Азаров. Вопросы, что хоть отдаленно касались моей работы, закрыты. Можно смело и мне идти. Я торопливо сгребаю блокнот, в котором обычно по ходу совещания делаю себе заметки, и встаю, прижав тот к груди, как щит. Сегодня я не решилась предстать перед коллегами в образе от соседки. Побоялась, что это будет уж слишком нарочито. Как в «Служебном романе», когда Мымра вырядилась. Я такого внимания коллег в жизни бы не пережила. Тем более не имея точной уверенности, какой будет их реакция. Вдруг меня бы за глаза засмеяли? Вот поэтому я в последний момент слилась. Решив, что буду приучать коллег к себе новой постепенно. Из наших с Настей вчерашних покупок я надела лишь красивый шелковый топ. Практически невидный под строгим пиджаком. Да и, в общем-то, скромный. Если сильно не наклоняться, как тогда, когда я изогнулась, чтобы пододвинуть себе стул.

Ох, как Николоу на меня зыркнул!

Или нет? Или показалось? Вдруг я выдаю желаемое за действительное?

Во рту сохнет. Тонкие волоски на руках встают дыбом. Низ живота пульсирует от мощного прилива крови. И видно от этого же моя голова легкая и дурная. В ушах молотит пульс, в его ритме тонут все другие наполняющие кабинет звуки. О чем мой греческий бог шушукается с Азаровым – не знаю, да мне, в таком угаре, и пофиг!

– … Нина Васильевна… – ноль эмоций. – Нина! – подскакиваю. То, что рявкать Ставрос Агафоныч умеет, я в курсе. Но со мной он еще в такой тональности не говорил. Ауч.

– Да? – лепечу, нетерпеливо сжимая бедра.

– Останьтесь!

– З-зачем? Что-то случилось?

– Нин, ну ты чего, нас вообще не слышала? – хмурится Никита.

– Нет. Я… Извините. Задумалась. Новый год скоро, а у меня конь не валялся, – семеню к столу, поджав губы. – Что? – перевожу взгляд с одного хмурого мужика на другого. Николоу пододвигает мне лежащую перед ним бумажку. Пальцы у него длинные, крупные. Чуть приплюснутые на кончиках. Такие по-мужски красивые, что я бы пялилась на них и пялилась, представляя, как они меня, как я их… Но позвали-то меня не за этим. Облизываю пересохшие губы, демонстративно сосредоточенно вглядываюсь в написанное. Бумага официальная. Это сразу в глаза бросается.

– В смысле – аннулируют вид на жительство? Вам? – открываю рот. – А на каком основании?

– Да наскребли тут кое-чего!

– Как такое могло случиться?

Азаров смотрит на меня несколько раздраженно. Николоу вообще молчит и только бросает на меня странные задумчивые взгляды, пока Никита Семенович вкратце вводит меня в курс дела. Сижу абсолютно пришибленная.

– Как не вовремя Самойлов в отпуск отправился, – качаю головой. Самойлов – начальник нашей СБ. Толковый такой мужик. Возможно, он смог бы помочь.

– Да уж как знал, – хмурится Азаров. – Может, выдернуть его, а, Ставрос Агафоныч?

– Вопрос не по его части, Никита! Кто у нас юрист? Ты. Вот и скажи, что мне в этих обстоятельствах делать?

– Оспаривать. Мы сможем. Прямо сейчас этим я и займусь. Другое дело, что это теперь не прекратится.

– И? Твои предложения?

– Вам нужна страховка!

– Нам всем нужна. Потому что если Ставроса Агафоновича депортируют, наша фирма в два счета загнется, – от сковавшего горло страха мой голос звучит странным образом равнодушно. Со стороны это выглядит так, будто я охренеть как хорошо, ну просто на зависть всем собою владею. На деле я в шаге от лютой истерики. Поводов для нее миллион. Возможный отъезд объекта всех моих сексуальных фантазий, потеря работы, которая не позволит мне оплачивать счета из реабилитационного центра, выжившая из ума мать… Перспективы, в общем, отпад. Они проносятся перед глазами чередой безрадостных кадров. Меня то ужасно знобит, то в адский жар бросает. Распахиваю пиджак. Рукой невольно касаюсь висящей на шее подвески и начинаю ее нервно теребить.

– Никита Семенович, ты это мне сейчас на брак намекаешь?

Чего?! Подвеска выскальзывает из пальцев, я принимаюсь судорожно тереть кожу.

– Вы это озвучили сами. Брак предоставит все основания на получение гражданства. А до этого вас точно не выдворят.

– Сомневаешься, что сможешь оспорить эту писульку? – Николоу кивает на злосчастное уведомление. Утро! А у него уже начал темнеть подбородок. Щетина у Ставроса отрастает с какой-то нечеловеческой скоростью. Дрожу от одной только мысли, что ощутила бы, коснись он меня щекой.

– Смогу, – хмурится Никита Семенович. – Но страховка нам не помешает.

– Д-да, – вынуждена согласиться я. – Только это должен быть человек, которому вы доверяете на сто процентов! Наверняка вы будете под плотным контролем, и если ваша жена хоть кому-нибудь расскажет, что брак фиктивен…

– Вас точно выдворят. Еще и статью пришьют, поставив запрет на въезд, – заканчивает за меня Азаров. Его взгляд горит. Кажется, он только и ждет отмашки для того, чтобы броситься в бой. – Нет, мы, конечно, подстрахуемся, составив брачный контракт, но все же Нина Васильевна права.

Нина Васильевна вообще очень умная, ага. Но и Никита Семенович молодец. Я вот про контракт не подумала. А тот нас действительно защитит. Мало ли, на какой меркантильной сучке женится Николоу. Еще не хватало потом при разводе нам его активы делить! Нет уж, увольте. Я зачем-то открываю блокнот. Интересно, на ком Ставрос женится? На той белобрысой с наращенными волосами, с которой его видели на приеме у губера, или у брюнетки с каре больше шансов? А может, у него вообще на примете другая, о которой мы еще не успели узнать. Баб Ставрос Агофоныч меняет с такой регулярностью, что за этим не уследишь.

– Скажите, что у вас есть какие-нибудь идеи! – требует Азаров, нетерпеливо постукивая по полу ногой.

– Много ли на свете людей, кому можно доверять, Никит? – хмыкает Николоу. – Ты, Самойлов. Вон, Нина Васильевна.

Я машинально киваю. Доверие я заслужила, кто ж спорит? Десять лет прошли как один день, я еще у истоков фирмы стояла. Так, стоп. Он же не намекает, что я… Да нет! С опаской отрываю взгляд от блокнота и медленно веду по лицам уставившихся на меня мужиков.

– Ч-что?

– Вы же не замужем, Нина Васильевна?

– А каким боком это… – не договариваю. И снова, не в силах поверить, стреляю, мечусь взглядом туда-сюда. – Вы шутите? Я не собираюсь ввязываться в подобную авантюру.

– Почему? – Николоу складывает руки на широкой груди.

– Почему?! – облизываю губы. Как же жарко! Может, что-то с вентиляцией случилось? Раньше так не было! Вскакиваю, обдуваясь блокнотом, как веером. Плюнув на все, снимаю пиджак. Ставрос внимательно наблюдает за моими метаниями. Я прямо чувствую, как его взгляд скользит по моей коже, оставляя на ней ожоги.

– Да. Почему? Моя фирма – наше общее детище. Никогда не поверю, что тебе все равно, что с нею станет.

Да ладно! Нет, и ведь знает, гад, на что давить! Соберись, Нинка! Тебе это все не надо.

– А что, Нин! Это самый лучший вариант. Ну, ведь и правда. Как я сам до такого не додумался?! – сокрушается Азаров.

– Ты серьезно, Никит? – я до глубины души возмущена такой подставой. – Хороший же ты советчик.

– А что не так?

– А то! Фиктивный брак – это статья, тебе ли не знать? Да никто не поверит, что мы на самом деле вместе!

– Почему не поверит? – сощуривается грек.

– Из-за ваших женщин, конечно же! Послушайте, стоит хоть кому-нибудь увидеть вас с одной из… из этих барышень, и против меня сразу выдвинут обвинения!

Азаров неохотно кивает, признавая разумность моих доводов.

– Что ж. Значит, мне не стоит ни с кем встречаться.

Ставрос Агафоныч говорит это на полном серьезе. Но мне почему-то кажется, что он надо мной смеется. Я отбрасываю очки и, сощурившись, интересуюсь:

– И долго вы собираетесь придерживаться целибата?

Взгляд Николоу темнеет, становится будто вязким. А может, это я сослепу увидела то, чего в нем и близко нет.

– Никит, оставь нас с Ниной Васильной, пожалуйста.

Хочется пропищать – это еще зачем?! Но я не хочу, чтобы мой шеф понял, какая я на самом деле трусиха. И я натужно молчу. Дверь за Азаровым с тихим щелчком захлопывается. Я переступаю с ноги на ногу. Ступни в узких туфлях на каблуках уже огнем горят. Заставляю себя думать о том, как классно будет, когда я, вернувшись в безопасность своего кабинета, их скину и пошевелю пальцами.

– Боюсь, целибат не для меня, Нина.

Да кто бы сомневался! Другое дело, что непонятно совсем, как наш разговор дошел до таких тем!

– Вот и я об этом. Так что ваш план абсолютно несостоятелен. – Мой голос настолько сух, что кажется, будто он даже потрескивает.

– Ну почему же? Можно удовлетворять свои потребности в браке.

– Ч-что, простите? – я нервно оглядываюсь. Нащупываю брошенные на стол очки. Уши меня определённо подводят. Может, хоть глаза не сплохуют?

– Я говорю о том, что ты сводишь мое предложение к каким-то крайностям. Как насчет золотой середины?

Даже не знаю, в какой момент Ставрос начинает на меня наступать, а я – пятиться. Мозг в коме. Голова просто отказывается работать.

– Я не понимаю! – сиплю в отчаянии.

– Что именно ты не поймешь?

Ну, во-первых, как собрать мысли в кучу, когда он так близко?!

– Что вы мне предлагаете! – шепчу едва ли не ему в губы. Так близко он ко мне подошел. Отступать некуда. В мою задницу и так пребольно врезалась мраморная столешница.

– Фиктивный брак на определенный срок с приятным неожиданным бонусом.

– Приятным?!

– Давай проверим, если сомневаешься. Ну же, Нин, не трусь. Вспомни, какой ты была смелой, когда к тебе группа захвата ворвалась.

– Я не трушу, я…

– Ну, вот и хорошо.

И все… Как загипнотизированная, смотрю на его приближающиеся губы. Твердые. Красиво очерченные. Ни черта не нежные. Но это я уже понимаю потом, когда они меня нетерпеливо касаются. Мои веки тяжело опускаются на глаза. Я, совершенно дезориентированная, вцепляюсь в лацканы на его пиджаке. Мне критически много его запаха, его вкуса. Всегда тихий внутренний голос надрывается ором. Разгоняет по телу сигналы sos. Боже, как он пахнет! Знакомо, и незнакомо в то же самое время. Как ни странно, летом, солнцем, чем-то острым и терпким. А какой от него идет жар… Кажется, он выжжет меня до пепла, просто стоя так близко. В попытке увеличить между нами дистанцию я отодвигаюсь еще чуть-чуть. И еще. Оседаю на стол. Но так только хуже. Его стояк бесцеремонно прижимается к сладкому местечку между моих широко расставленных ног. Сердце ускоряется. Я бесстыже стону прямо Ставросу в губы. А этот гад довольно усмехается. Отстраняется совсем немного. Спускает бретельки с моих плеч и принимается жадно ощупывать взглядом мое безвольное тело. Прозрачное белье ничего не скрывает. Особенно то, как сильно напряжены мои соски. Я не вижу этого, потому что трушу открыть глаза. Но я же чувствую, боже! Я же все-все чувствую.

– Готов поспорить, что ты потекла, – шепчет этот гад мне на ухо. И тут бы мне его послать, но я только громче всхлипываю. Кто бы мог подумать, что мой чопорный босс наедине с женщиной использует такие пошленькие слова, от которых лично меня просто разрывает на части! – Так каков будет твой положительный ответ? – одна его рука касается моего соска. Другая дергает молнию на брюках. – Может, тебе нужно больше доводов? Так ты только попроси.

Его низкий с легкой чувственной хрипотцой голос разгоняет мой пульс. Открываю рот, чтобы как следует объяснить зарвавшемуся гаду, куда он может идти, и с кем в таком тоне вести беседы. Но тут его пальцы проникают под мои трусики, и меня позорным образом выгибает. Я начинаю брыкаться, чтобы хоть как-то справиться со стыдом. Пальцы Ставроса ерзают без всякого ритма. Просто потому что я дергаюсь, а его рука все еще под моим бельем. По всем законам сексуальности и человеческой природы ничто из этого не может привести к оргазму, но… Он накатывает безудержной, возникающей будто из ниоткуда волной. Наверняка этому как-то способствует то, что я всю свою жизнь провела на сухом пайке. Мне много вообще не надо. Я кончаю, зажав его руку между своими бедрами. Так сладко кончаю, боже… Меня трясет. На глазах выступают слезы. Я хнычу, скулю, захлебываюсь этим яростным оглушающим удовольствием. Теряясь во времени и в пространстве, не могу себя заставить после случившегося даже просто открыть глаза.

– Нин…

– Молчите!

– Ладно, – смеется, – но я же могу расценивать это как «да»?

Глава 6

Ставрос

Озвереть. Других слов здесь не подобрать. В момент, когда мозг отключается, первые реакции вообще самые честные. И ценные. Это за них нужно хвататься, чтобы потом, когда помутнение схлынет, лучше понять себя. Так что не зря я это все затеял. Ой, не зря.

– Ни в коем случае! – шипит Нина, застегивая молнию на брючках. Лямки топа она вернула на место за секунду до этого. Смешная. Да я все запомнил в таких деталях, что и сейчас ее вижу голой. Почти. В тонком, ничего не скрывающем пенно-белом кружеве, одна функция которого – заводить. Потому как ничего поддерживать и пушапить там уж точно не надо. Сиськи у моей будущей жены идеальные. Размер (полномерная троечка), упругость, форма сосков… Последнее – каждый раз ведь какой-то сюрприз, и не всегда приятный. А между тем именно женские соски – мой личный фетиш. У Нины они роскошные. Маленькие, в окружении небольших розовых ареол. Одернув себя, трясу головой. Этот вопрос выяснен и закрыт. Теперь бы мне следовало сосредоточиться на другом. Не менее важном.

– П-поверить н-не могу, что в-вы это сделали!

Не пойму, почему. Решения я всегда принимаю быстро. Так устроен мой мозг. Я мгновенно просчитываю любую, даже самую сложную ситуацию. Нахожу все возможные из нее выходы, взвешиваю риски, нащупываю подводные камни. И уже без всяких сомнений и колебаний выбираю, как поступить. В ситуации с Ниной я тоже все для себя понял практически сразу же. Азаров еще договорить не успел, а я уже прикинул все плюсы и минусы нашего брака с Лунопопой. Плюсов оказалось море. Мы были с ней на одной волне, жили одними и теми же проблемами. Она ни за что не стала бы меня пилить, просто потому что знала, как я впахиваю. Да и вообще была редкой умницей. Тихой, исполнительной, верной, старательной. Думаете, я на кой черт к ней полез? Захарассить? Да ну. Не мои методы. Если бы Нина Васильевна съездила мне по морде, или как-то еще выразила свое неудовольствие, я бы тут же отпустил ее с богом. И все бы осталось как прежде. Я в жизни бы ничего ей не предъявил, не поставил в упрек и уж тем более не уволил бы.

Но она не съездила. Она кончила с таким пылом и скоростью, как будто только и ждала, когда я залезу к ней в трусики.

Так я получил ответ на единственный свой вопрос, который еще оставался открытым. Подойдем ли мы друг другу в постели?

Потому что Азаров прав. Женившись, я не смогу себе позволить блядовать, как раньше. И дураку понятно, какому пристальному вниманию со стороны миграционки будет подвержен мой спешный брак. Здесь нельзя рисковать, если я никого не хочу подставить.

Но и без секса я долго не протяну. Так что надо было уточнить этот момент, да. И я его уточнил. Грубо? Ну, может быть. Зато без прикрас и экивоков. Менять себя уже поздно, пусть видит сразу, что ее ждет, чтобы не дай бог не повторилась моя ситуация с первой женой. К чему я не готов, так это к тому, чтобы кто-то снова выносил мне мозг.

– Сядь, Нин. И давай уж на ты.

– Нет, я…

– Истерик мне не надо, – морщусь, – либо мы говорим как взрослые люди и договариваемся, либо – шуруй к себе. Но тоже без истерик. Сделаем вид, что ничего не было. Ситуация у меня – ты знаешь какая. Ее надо решать.

– Интересные у вас методы! – фыркает.

Кончики моих губ трогает улыбка. Я невольно смягчаюсь, глядя на нее такую… вспененную.

– Надо же нам было как-то понять, подходим ли мы друг другу.

Румянец на лице Лунопопой сгущается. Нина ерзает на стуле. Аущ. Господи, да я голову готов дать на отсечение за то, что прямо сейчас она не отказалась бы от добавки! Только-только успокоившиеся нервы натягиваются до предела. Во рту сохнет, как у заплутавшего бедуина.

– Это очень странно.

– Ну, уж как есть. И тебе понравилось. Я могу, конечно, повторить, если…

– Нет! Я обойдусь!

Всегда ровный голос Лунопопой срывается. Она полна сюрпризов. С ней мне точно не заскучать.

– Значит, тут у нас разногласий нет?

– Нет. – Опускает глазки. Ну-ну, как будто от меня укрылся бушующий в них шторм. А вот фиг тебе, Нина Васильевна. Ты у нас горячая штучка. Теперь прячься – не прячься, я все про тебя знаю. Под твоими льдами, затаившись, дремлет супервулкан.

– Отлично. Потому что меня все тоже более чем устроило.

– Но вы же… Ты же…

– Не кончил. С этим ты мне можешь помочь, когда мы обо всем договоримся, – дразню Нину, нащупываю пределы. Она краснеет просто мучительно. Вздрагивает, как заяц, целиком и полностью оправдывая свою смешную фамилию. Но когда говорит, ее голос звучит знакомо сдержанно. Я бы даже сказал – отстраненно:

– Я еще ни на что не согласилась.

– И то так. Ну, что я тебе предлагаю, ты знаешь. Давай тогда быстренько пройдемся по твоим вопросам.

– Каким вопросам? – поджимает губы.

– Какие-то же вопросы у тебя ко мне остались?

– Да их тьма! Мы ничего толком не обсудили. Вы предлагаете мне фиктивный брак, но он будет не совсем фиктивным…

– Вот именно. Совсем фиктивно – не выйдет. Азаров объяснил, почему. У тебя с этим какие-то проблемы? Ты не любишь секс?

– Не в этом дело!

– Вот и хорошо. Потому что трахаться мы будем часто.

– Трахаться… – задыхается Лунопопая.

– Да, именно так, – продавливаю ее взглядом. Иначе никак. Это принципиальный момент. Нужно, чтобы она поняла, и не строила насчет меня никаких иллюзий. – Сразу предупрежу, что я не особенно романтичный парень. Все будет ровно так, как на этом столе, Нина. Жестко, много, грязно. Если ты видишь это как-то иначе, ставим точку в разговоре и расходимся. Выпрашивать, кружить около, якобы завоевывая, я не умею…

– Брак по расчету этого и не предполагает, – перебивает меня, деловито поправляя очки. Моя ж ты умничка! Хочется обнять ее за такую покладистость. – По поводу интимной стороны вопроса, думаю, мне все понятно. Теперь можем перейти к более насущным вещам.

Нина открывает блокнот, берет ручку и принимается в нем что-то писать.

– Нин, ты что делаешь?

– Набрасываю основные пункты нашего договора. Итак… Что даю я вам, понятно. Совместное проживание… Кстати, где?

– У нас с дочерью дом. Ты переедешь к нам на время нашего брака.

– Надо бы уточнить адрес. И срок самого брака. Как думаете, полугода хватит?

– Мы же вроде уже перешли на ты! – не упускаю случая ей напомнить. – Полгода – мало. Люди дольше гражданства ждут.

– Год? – сводит брови.

– Не так уж это и много! – отчего-то злюсь я.

– Не скажи. Никто из нас не молодеет. Кроме того, в течение этого срока моя личная жизнь будет стоять на паузе. Наверняка ведь предполагается, что ни с кем другим я не смогу встречаться?

– Ты зришь в корень, – сощуриваюсь. Ревность берется из ниоткуда. Концентрируется, густеет в воздухе. Что глупо примерно так же, как и неподконтрольно. Темперамент у меня о-го-го. – С этим могут возникнуть какие-то проблемы? У тебя кто-то есть?

– Нет на данном этапе. Но ведь ничего нельзя исключать. Я хочу семью, детей… Когда-нибудь.

– Кстати, о детях. Ты на таблетках?

– Нет. – Нина бросает на меня быстрый взгляд и снова утыкается в злосчастный блокнот.

– Дети мне ни при каких условиях не нужны. Следует позаботиться об этом. Имея постоянного партнера, я бы предпочел отказаться от презервативов в пользу таблеток. Если тебе они, конечно, не противопоказаны. – Нина опускает голову еще ниже. – Что это означает, Нин? У тебя есть какие-то возражения? – хмурюсь.

– Нет. Просто неловко, что Азаров будет в курсе таких подробностей. Не бери в голову.

– Тут без вариантов. Привлекать другого юриста я не стану. Сама понимаешь, насколько это деликатный вопрос.

– Да. Понимаю, – ну вот, опять поджимает губы.

– Ты записала? Никаких детей. Надо прописать ответственность за нарушение этого пункта.

– Штраф? – вскидывается Нина. – Хорошая мысль. Кстати, думаю, за измену он бы тоже не помешал.

– Ты собираешься мне изменять? – подкалываю.

– Нет! Речь сейчас скорее о тебе. Извини, Ставрос, но учитывая славу, которая за тобой тянется, я в этом браке не смогу расслабиться ни на секунду.

– Ревнуешь?

– Не хочу, чтобы против меня выдвинули обвинение по статье о фиктивном браке.

– Этого не будет. Моего слова тебе недостаточно?

– Не в этом вопросе. Прости. Думаю, миллиона за каждый установленный случай измены будет достаточно. – Лунопопая закусывает губу, старательно выводя на бумажке шесть ноликов.

– Да ты не мелочишься! – присвистываю восхищенно.

– Меньшая сумма вряд ли вас дисциплинирует.

– Ты уж определись – ты, вы.

– Я десять лет соблюдала субординацию. Не так-то просто избавиться от привычки тебе выкать.

В этом, блин, что-то есть. В том, что мы обсуждаем наш брак так сухо, сдержанно, как до этого сто раз с ней обсуждали всякие рабочие моменты. Мне нравится. Не могу не улыбаться. Хотя ситуация, мягко скажем, не располагает к веселью. То, что я согласился на брак, говорит лишь о том, что меня таки сумели припереть к стенке.

– Что еще?

Нина задумчиво теребит подвеску.

– Не знаю. Навскидку так и не скажешь. Может, Азаров нам что-нибудь посоветует?

– Вероятно. О росписи я договорюсь. У меня есть знакомые в ЗАГСе.

– Ладно. А ваша дочь…

– А что она?

– Вообще в курсе? Для девочки это может стать неприятным сюрпризом. Да и вообще мы как-то не обсудили этот довольно важный момент.

– Обсуждать здесь нечего. Надо сделать так, чтобы Вика не успела к тебе привыкнуть. Иначе ей будет больно, когда мы разведемся.

– Но мы же будем жить в одном доме… – вот тут в голос Нины и возвращается неуверенность.

– Ничего. Дом у меня большой. Будут еще идеи? Или я вызываю Азарова?

– Вызывай.

А дальше все закручивается просто с какой-то невероятной скоростью! Самым сложным оказывается договориться с ЗАГСом. Там уже все расписано перед новым годом. И даже своим, даже за деньги не втиснуться. Приходится просить, чего я вообще терпеть не могу делать. Лезть в глаза. Суетиться. Спасает лишь то, что нам и даром не далась торжественная роспись. Хотя, может, для картинки она бы не помешала. К черту! Пусть в миграционке докажут, что я не по большой любви женюсь. И до того меня вся эта канитель закручивает, что о своей невесте я вспоминаю, когда ее уже и след простыл. Приходится ей звонить.

– Завтра к одиннадцати надо быть в ЗАГСе.

– Хорошо. Буду. Что-нибудь еще?

А черт его знает! Я вообще почему-то ужасно раздражен. Может, все дело в том, что в глубине души я надеялся на ответную любезность от Нины? Если честно, я вообще только о том и думал.

– Да. Принарядись. Чтобы не возникло вопросов – сама знаешь, у кого.

– Ладно.

Какая красноречивая, блин. Самой-то наверное, хорошо. А я вспоминаю утро и… Мне плохо. Мне очень-очень плохо. Я просто горю.

– А ты как? Чем вообще занимаешься?

– Пакую вещи. Мне же завтра предстоит переезд.

– А… – замечаю глубокомысленно.

– У тебя все? Потому что у меня правда очень много работы.

– Да-да. Не отвлекаю.

– Слушай, Ставрос, я тут подумала, наверное, будет правильно устроить в офисе небольшой праздник.

– Проставиться, в смысле?

– Ну да. Не то это будет как-то подозрительно, тебе не кажется?

– Угу. Я что-нибудь придумаю.

– У Лены есть номера кайтеринговых компаний, с которыми мы обычно сотрудничаем. Я бы этим занялась, но мне надо…

– Собрать вещи. Я помню.

– Именно.

– Сам справлюсь.

– Может, ничего и не выйдет. Перед новым годом у них наверняка миллион заказов.

– У меня блат. Здесь все рестораны принадлежат грекам. – Смеюсь.

– А ничего, что я не гречанка?

– Ничего. Это же фиктивный брак.

– Но они-то об этом знать не должны!

– Конечно. Скажу, что без памяти влюбился, – смеюсь, Нина на том конце связи тихо вздыхает.

– С дочкой не забудь поговорить. Ей будет сложно.

– Поговорю. Ну, все, давай. До завтра, Лунопопая, – не могу удержаться от подкола. А что? Она моя. Я ей это с тех пор, как увидел, хотел сказать. Теперь можно ни в чем себе не отказывать. – Наденешь для меня те красные трусики?