Текст книги "Незабываемая, или Я буду лучше, чем она"

Глава 7

Я стояла у своей могилы, смотрела на свою фотографию и корила себя за то, что не купила цветы. Говорят, к покойникам лучше всего приходить с цветами…

Мир Анны был разрушен крушением самолёта, и в том мире не осталось места чувствам к Матвею. Мне хотелось упасть на собственную могилу, свернуться по-детски калачиком и бессильно зарыдать, оплакивая жизнь, любовь, предательство. А что, если бы после крушения самолёта не привела Матвея в чувство, не била бы его по щекам и не трясла за плечи? Он бы пришёл в себя? Его могила была бы рядом.

Закурив сигарету, я почувствовала, как затряслись руки, и вспомнила страшное событие, которое мне довелось пережить.

…Хаос и жуткая давка. Оставшиеся в живых нашли аварийный выход, образовалась очередь. Все толкались, глотали дым и пытались выбраться наружу. Окровавленные и обожжённые люди выпрыгивали из горящего самолёта на конструкцию наподобие надувного батута. Спасатели принимали их и сразу провожали к машинам «скорой помощи». Из-за дыма ничего не было видно. Заметив, что Матвей потерял сознание от страшного удара по голове, я попыталась освободиться от ремня, но замок, как назло, заело. Тогда я расстегнула ремень Матвея и стала трясти его за плечи.

– Матвей, миленький, приди в себя. Нужно выбираться! Иначе сгорим! Матвей! Матвей, очнись. Умоляю тебя, очнись, – уговаривала я.

Матвей словно услышал мои слова и открыл глаза.

– У тебя лицо окровавлено. Из носа кровь течёт.

– Нос сломан. – Я сплевывала кровь и чувствовала, что у меня не только сломан нос, но и рот разбит. – Матвей, нужно выбираться, а то будет поздно. Такая давка.

Матвей встал, закашлялся от дыма и, нагнувшись ко мне, схватил меня за руку.

– Пошли, а то сгорим к чёртовой матери.

– Я не могу. У меня замок ремня заело.

В этот момент недалеко от нас полыхнул столб огня. Проход к аварийному выходу был завален погибшими людьми и багажными сумками. Оставшиеся в живых пассажиры пробирались, перелезая через кресла, опрокидывая их так, чтобы они образовывали почти плоские площадки. Из-за сильнейшего задымления люди совершенно ничего не видели и пробирались к аварийному выходу на ощупь.

Сквозь дым мне уже не было видно Матвея, но я интуитивно схватила его за руку.

– Матвей, помоги. Вытащи меня из кресла.

– Аня, я жить хочу! – Увидев, что огненная стена совсем близко, он резко отдёрнул свою руку. – Извини! – Матвей бросился искать выход.

– Матвей! – кричала я, задыхаясь от дыма, мешая крики с громкими рыданиями. – Матвей, не бросай меня! Не бросай меня умирать!

– Ань, я жить хочу! – послышалось мне в ответ.

…Это был последний эпизод моей некогда счастливой семейной жизни. Закончилась жизнь, в которой мне ничего не было нужно, кроме НЕГО. Даже не верится, что без этого человека я не представляла своего дальнейшего существования.

До этого глубокого чувства с мужчинами меня могла связывать только постель. Цинично, но если кто-то хотел от меня большего, я всегда говорила, что секс – это ещё не повод для знакомства. И только с Матвеем всё сложилось по-другому.

После каждой нашей встречи я приходила домой в страхе – вдруг эта встреча окажется последней? Матвей сразу прочувствовал, что я – его собственность, и я совершенно этому не противилась. Я настолько его любила, что согласна была стать пылью на его ботинках, только бы с ним. Я подчинилась ему сразу и, как верная собака, терпеливо ждала его с работы.

Сейчас, стоя у собственной могилы, я уже не могу однозначно ответить на вопрос, любил ли меня когда-нибудь Матвей. Скорее всего, нет. Просто привычка, к людям же привыкают. А женился потому, что решил: я буду просто идеальной женой, ведь добрее и нежнее меня не было в целом мире. Ему даже нравилось со мной ссориться, потому что я всегда первая просила прощения и давала понять, что без него не могу.

Мне казалось, он должен обязательно оценить мою жертвенность и понять, что лучше меня никого нет. Конечно, я осознавала, что уже давно перестала быть собой, но для меня так важно было находиться рядом с любимым человеком!

И всё же, несмотря ни на что, время, которое я провела с Матвеем, осталось в моей памяти как самое лучшее. Я любила его, и теперь уже не важно, что он не любил меня. Он просто мною пользовался. Я любила и не просила ничего взамен. Не суждено нам было нарожать кучу детей и жить долго и счастливо.

Но жизнь продолжается. Каждый день в мире ссорятся и мирятся миллионы пар. Никому нет дела до того, что одна из них распалась. Среди них нет больше меня и Матвея, но кто скажет, что это горе, если мы затеряны в людском потоке…

Годы борьбы за жизнь и за внешность сделали меня совершенно другим человеком. Теперь я уже не отношусь к числу тех, для кого после предательства любимого исчезает смысл жизни. И пусть эта любовь запомнится навсегда. Пусть! Боль со временем притупится, а затем уйдёт. От любви останутся лишь воспоминания.

Прошлое не изменить. Оно закончилось. Я знаю, что никому не нужна слабой, несчастной и страдающей. Я нужна людям сильной. И Я СТАЛА СИЛЬНОЙ. Не каждому это дано. Я не буду больше искать смысла жизни. Я просто буду жить осмысленно.

Я смотрела на свою могилу и думала о Яне. Она лежала одна в холодной земле.

– Прости, но теперь я должна жить за тебя.

Не успела я сказать эти слова, как заморосил дождь. Я подняла голову к небу и подумала, что после своей смерти Яна, скорее всего, стала ангелом. В одной из тучек я увидела её лицо. Узнала по фотографии, которую показывал мне Аскольд. Дождь – это мои слезы по ней. Дождь – это слезы Яны. Она плачет, что жизнь продолжается, но её больше нет. Дождь – это всегда плачущая душа. Я знала, что на сей раз плачет душа Яны…

– Яна, я буду жить за тебя. Я сделаю Аскольда счастливым! – крикнула я, глядя на небо, и поразилась, как быстро прекратился дождь и выглянуло солнышко… – Спасибо, что ты меня услышала.

Я вернулась к воротам кладбища, села в машину, и тут мне пришло в голову навестить Матвея. Захотелось поставить крест на всей этой истории, проститься с тем, что мне было когда-то так дорого.

Через полчаса я въехала в свой собственный двор и отыскала знакомые окна. Вот мое бывшее семейное гнёздышко! На окнах новые занавески, значит, в нашей квартире теперь живет совсем другая женщина. На подоконник кухонного окна прыгнул кот, и сердце у меня дрогнуло.

– Мурзик, привет… – вырвалось у меня.

Мурзик спокойно вылизывал лапку. Потрясающий кот. Он так любил тереться о мои ноги и громко мурлыкать, а в кровати ложился мне на грудь.

Чем дольше я смотрела на свои окна, тем больше чувствовала, как меня начинает трясти. Горела голова, мысли путались. Стало казаться, что моё второе рождение уже не принесёт мне ничего хорошего, а дальнейшая жизнь станет одним сплошным мучением. Это будет не жизнь, а жалкое существование с постоянными воспоминаниями о бывшей любви.

Пригладив волосы, я бросила прощальный взгляд на уже чужие окна с противными занавесками и что было сил надавила на газ. Выехав со двора, я увидела мирно следующую к своему дому машину Матвея и от неожиданности не смогла справиться с управлением и въехала ему в бок. Матвей тут же выскочил из автомобиля и стал возмущённо размахивать руками.

– Дура, ты не видела, что я поворачиваю?! У меня же преимущество! Ты что, совсем правила не знаешь?! Ты сколько дней за рулём, идиотка? Думаешь, если тачка крутая, тебе всё можно? Думаешь, на такой тачке море по колено?!

Я сидела словно в тумане, положив руки на руль, и смотрела на бегающего возле машины Матвея.

– Ну что теперь делать? У меня, как назло, страховка закончилась неделю назад! Я машину застраховать не успел! Хотел сделать это завтра!

Собрав волю в кулак, я вышла из машины и подошла к Матвею.

– Ты что орёшь? – Я не хотела показывать, как мне тяжело даётся каждое слово, но губы предательски дрожали, и я ничего не могла с этим поделать.

– Как это что? – опешил Матвей. – Ты же мне машину ударила. Половину дверцы разнесла! – Матвей нервно закурил и смотрел на меня лютым волком. – Послушай, давай мирно разойдёмся. Я, конечно, могу ГИБДД вызвать, но мне кажется, будет лучше, если ты мне просто денег отвалишь. Я в сервис поеду, ремонт сделаю, и дело с концом. Зачем нам эта бодяга нужна? Сейчас только ГИБДД будем ждать часа два, не меньше. На такой крутой тачке катаешься, для тебя это, должно быть, не проблема.

Я спокойно стояла перед ним, и вдруг мне так захотелось курить… Господи, а я ведь не курила все эти годы.

– У тебя есть сигарета?

– Держи, – Матвей протянул мне пачку сигарет и поднёс зажигалку. – Послушай, ты сумасшедшая, что ли? Чего на меня смотришь? Что по деньгам-то решать будем?!

Но в этот момент я потеряла дар речи. Смотрела на человека, которого столько времени боготворила, и не верила, что опять его вижу. Грустная правда жизни состояла в том, что Матвей больше не мой муж. А может быть, это не такая уж и грустная правда жизни, а скорее, наоборот… Этот человек был совершенно не способен оценить благородные порывы моего сердца. Моя любовь всегда открывала для него широкое поле для манипуляций.

– Скажи, ты в себе? Ты хоть понимаешь, что я тебе говорю?

– У тебя воротник на куртке грязный, – неожиданно заметила я.

– А при чём тут воротник?

– При том, что жена у тебя хреновая, если даже не видит, что мужик в грязной куртке ходит.

– А при чём тут мой жена?! – тут же вспылил Матвей. – Я со своей женой сам разберусь! Лучше давай решать, как мы с тобой по деньгам разойдёмся.

– Да пошёл ты со своими деньгами куда подальше! – крикнула я вне себя от ярости и села в машину.

Увидев, что я завела мотор и собралась уезжать, Матвей тут же бросился к моей машине.

– Я сейчас ГИБДД вызову!

– Вызывай, – холодно ответила я. – Только не ори мне в ухо. Я оглохла уже.

– Ты не представляешь, что тебе за это будет! Ты же с места аварии сейчас уедешь!

– Ничего мне не будет, – безразлично ответила я.

– Как это не будет?

– У меня муж крутой, отмажет. – Я посмотрела на Матвея с вызовом. – Для него это пара пустяков.

Видимо, мой хамский ответ окончательно вывел Матвея из себя.

– Думаешь, – заорал он как ошпаренный, – если вышла замуж за крутого и села в дорогую тачку, тебе в этой жизни всё можно?! Да?!

– Да, – совершенно спокойно ответила я. – А за кого замуж ещё выходить? За такого лоха, как ты? Чтобы потом на таких дровах ездить? – Я многозначительно посмотрела на разбитую машину Матвея.

– Ах ты, сука… – только и мог сказать Матвей. – Продажная циничная тварь. Продалась за бабки!

– А ты как думал? Не бесплатно же таким, как ты, грязные воротнички на куртках стирать.

Я включила заднюю скорость, резко сдала назад, отъехала от машины, которую только что разнесла, быстро вывернула руль в сторону Матвея.

Матвей резво отпрыгнул на клумбу.

– Тебе от Ани привет! – крикнула я.

– От какой Ани?

– От Кочетковой Анны Георгиевны, твоей первой жены.

– Ах, ты ещё и знала мою жену! Решила надо мной поиздеваться?! Я это так не оставлю! Никакие деньги тебе не помогут!

– Она просила тебе передать, что ты кретин!

– Как просила? – растерялся Матвей.

– Громко! Ты – кретин, понимаешь? Урод! Трусливый, жалкий и подлая сволочь!

Я надавила на газ и помчалась к центральной трассе. Не прошло и пяти минут, как я набрала номер Аскольда.

– Аскольд, – устало произнесла я, – у меня неприятности. Я задумалась и въехала в одну машину. Разнесла дверцу. У меня тоже повреждения есть. А ещё я уехала с места аварии. У меня могут возникнуть неприятности с ГИБДД.

– Это всё или у тебя ещё что-то случилось? – на всякий случай поинтересовался Аскольд.

– Вроде бы всё. Если будет что-то ещё, я обязательно тебе сообщу.

– А с места аварии ты зачем уехала? Нужно было при помощи денег проблему решить.

– Да на той машине такой идиот… Истерику закатил. По его фейсу сразу стало понятно, что по поводу денег с ним говорить бесполезно. Аскольд, ты же меня отмажешь?

– Куда мне деваться? А твою машину сильно зацепило?

– Прилично.

– Ладно, не переживай. В конце концов, у тебя сегодня день рождения. Знаешь, я даже рад, что ты ударила чужую машину.

– Почему?

– Потому что ты моментально встряхнулась и позвонила мне, как делала прежняя Яна.

Закончив разговор, я всхлипнула и громко, по-бабьи, заревела…

Глава 8

Как только мы с Аскольдом вернулись из специально арендованной вип-комнаты отличного ресторана после восхитительного ужина на двоих, я бросила цветы на пол и обвила шею Аскольда руками.

– Я хочу, чтобы ты любил меня.

– Ты уверена?

– Хочу, чтобы мы наконец занялись любовью, – со вздохом произнесла я и впилась в губы Аскольда поцелуем.

Аскольд не заставил себя ждать. Он тут же покрыл поцелуями мои лицо и грудь. Я судорожно втянула в себя воздух и, после того, как Аскольд повалил меня прямо на пол, почувствовала силу и мощь его тела. Когда наши тела соединились, мне показалось, что мы стали единой частью, и я не могла не закричать от радости этого единения. Я чувствовала, как сотрясается тело Аскольда, а его руки больно сдавливают мне бока. Я закричала оттого, что моё тело пронзило всепоглощающее блаженство, и я забилась в сладостных конвульсиях.

Когда наконец унялась дрожь в теле, и мы, мокрые от пота, без сил лежали на паркетном полу, я посмотрела на Аскольда с обожанием.

– Это было потрясающе, – прошептала я.

– Ты уже, наверное, забыла, что это такое, – улыбнулся Аскольд.

– Теперь вспомнила.

Я хотела ещё что-то сказать, но Аскольд закрыл мне рот поцелуем. Я опустила ресницы и вспомнила, что последняя моя близость с Матвеем была перед злосчастным рейсом на Мальдивы. Мы занялись любовью прямо перед тем, как ехать в аэропорт. После хорошей порции секса Матвей пошёл принимать душ, а я дотянулась до тумбочки и достала из неё свидетельство о регистрации нашего брака. Боже, какая же я тогда была счастливая… Ведь совсем недавно всё ещё было так хрупко. Матвей для меня тогда был целым миром, и я, не задумываясь, готова была принести ему свою жизнь в жертву.

Я ненавидела себя за то, что даже сейчас я думаю о Матвее. Когда же я перестану о нём думать и ЭТО пройдёт? Ведь говорят же, что мы сами выращиваем свою любовь и сами её убиваем. Как же я хочу убить это чувство! Пусть оно пройдёт! Утихнут страдания и муки.

Сегодня, когда я увидела Матвея, первый вопрос, который пришёл мне в голову: «Стоило ли мне так убиваться?» Правду говорят: от любви до ненависти один шаг. Матвей так и не оценил мои страдания и хладнокровно растоптал мою любовь.

В любви всегда один любит, а другой просто позволяет себя любить. Я посвятила свою жизнь Матвею, а моя слепая любовь так и не дала мне понять, какой же он человек на самом деле. Я видела всё в розовом цвете и закрывала глаза на все его недостатки. Всё, что произошло со мной после крушения самолёта, позволило мне правильно оценить собственную жизнь и связанные с ней события. Я поняла главное: ЕСЛИ НЕ ПРЕДАЁМ МЫ, ТО ПРЕДАЮТ НАС.

– О чём ты думаешь? – отвлёк меня от мыслей Аскольд.

– О том, что я, наконец-то, тебя вспоминаю.

– Я старался делать всё, чтобы ты меня не забыла. Я скучал по тебе. Ты всегда умела устроить горячую схватку в постели.

– Аскольд, а ведь я обязана тебе жизнью. Если бы не ты…

– Ты ничем мне не обязана. Я хочу, чтобы ты жила со мной по любви, а не из благодарности.

Утром я проснулась на плече спящего Аскольда и подумала о том, что в моей новой жизни всё не так плохо, только мне всегда будет не хватать той доверчивой и ослеплённой любовью женщины, какой я была раньше.

Увидев, что Аскольд просыпается, я, сияя улыбкой, нагнулась навстречу его поцелую и вздохнула. Только бы не утонуть в его любви, заботе и нежности…

Добрая, милая, услужливая и преданная Анна осталась в прошлом. Погибла в той страшной катастрофе. Теперь родилась Яна. Из рассказов Аскольда нетрудно было догадаться, что Яна – неординарная женщина. Скорее всего, именно поэтому она так сильно и зацепила своего мужа. Она была слишком непредсказуемой и своевольной, свободной и независимой, как внутренне, так и внешне. Яна умела выделиться из толпы и держать мужчин в напряжении. Она могла контролировать свои чувства и заставляла окружающих считаться с собой. Она чувствовала вкус и аромат жизни.

Аскольд как-то обмолвился, что при знакомстве с Яной просто обалдел от её взгляда, глубокого и таинственного, как омут. Она умела зацепить сердце мужчины. Вот у кого нужно учиться общению с противоположным полом. Яна поставила на Аскольда сеть, и он тут же в неё попал. Она обставила всё так, что ему вскоре стало мало только постели, и он тут же подыскал для Яны местечко в своём сердце, а она заняла его целиком.

Только теперь, став Яной, я могла уже трезво рассуждать о том, что действительно любящий мужчина никогда не отдаст свою любимую на растерзание одиночеству. Он не будет держать её на поводке и не превратит в циркового пуделя, послушно прыгающего в кольцо, так, как это когда-то сделал со мной Матвей. Яна помогла мне изменить мышление, внутреннее самопознание и указала, как нужно жить. Это же такое замечательное внутреннее чувство – ощущать себя яркой, роковой и ОСОБЕННОЙ. Ошибка бедняжки Анны в том, что она потеряла индивидуальность, полностью подчинилась мужчине и с каждым днём всё больше сдавала свои позиции.

Сейчас мне важно как можно быстрее забыть о Матвее, убить в себе чувства, что ещё теплятся в душе. Я где-то слышала, что ЛЮБОВЬ УБИВАЮТ МЫСЛЬ, ВРЕМЯ, БЕЗРАЗЛИЧИЕ И РАЗОЧАРОВАНИЕ. А ещё её убивают предательство и недоверие. Кто-то умный сказал, что любовь – это теорема, которую нужно постоянно доказывать. Без постоянного внимания она исчезает.

Я смогу. У меня получится. Я смогу убить былую любовь, справлю по ней пышные похороны и позволю себе только изредка поливать цветы на её могиле. Я сделаю всё возможное, чтобы у моей любви появились все признаки смерти: отсутствие пульса, дыхания, реакции зрачка на свет.

– У меня сегодня выходной, – радостно сообщил Аскольд, перебив мои мысли.

– Что?

– Янка, ты опять о чём-то думаешь. Ты постоянно о чём-то думаешь. Ну, поделись со мной, что тебя тревожит и не дает покоя твоей прекрасной головке.

– Я машину вчера ударила. Что теперь будет?

– Да ничего не будет. Я уже куда надо позвонил. Пусть тот, кого ты ударила, теперь деньги с твоей страховой компании получает или через суд. Ты же сама сказала, что он идиот, вёл себя как истерик и не захотел сразу договориться, как нормальный, цивилизованный человек. Идиотов учить и наказывать надо. Не захотел получить деньги сразу, пусть теперь годами их требует. – Матвей прижал меня к себе крепче. – Знаешь, чем мы сегодня с тобой займёмся?

– Не знаю.

– Догадайся.

– Если у тебя выходной, то, скорее всего, ты захочешь выспаться, и мы проведём этот день в постели.

– Думай хорошенько.

– Тогда мы поедем куда-нибудь гулять.

– Уже теплее. Так куда мы поедем?

– В парк, – наобум ответила я.

– Нет, не в парк.

– Тогда давай пообедаем в каком-нибудь ресторанчике.

– Янка, напряги мозги.

– Не знаю, – тут же сдалась я.

– Эх, ты… Ну ладно, сдаюсь. Мы едем в тир.

– В тир? – не смогла я скрыть разочарования. – Ты хочешь пострелять?

– А мне казалось, пострелять хочется тебе.

– Мне?

– Яночка, признайся честно, тебе уже хочется взять в руки оружие?

Я растерялась и не знала, что ответить.

– Может, лучше в парке погуляем?

– Нет, Янчик, решено – едем в тир. Я же тебя раньше раз в неделю стабильно стрелять возил. Давай вспомним былое.

Я испугалась. В отличие от Яны я стреляю посредственно. Будет лучше, если под любым предлогом откажусь от поездки.

– Я что-то плохо себя чувствую.

– Думаю, в тире ты почувствуешь себя хорошо.

Аскольд тут же вскочил с кровати и принялся одеваться. Я по-прежнему лежала в постели, размышляя, как выкарабкаться из этой дурацкой ситуации. В голову ничего не приходило. Я встала и подошла к окну, Аскольд обнял меня сзади.

– Давай собирайся, мой любимый киллер.

– Что? – Я вздрогнула и повернулась к Аскольду. – Дорогой, я оценила твой юмор.

– Юмор? Янка, шутки кончились. Мне очень сильно мешает один человек. Его нужно убрать…

Глава 9

Все дальнейшие события происходили словно в тумане. Аскольд привёз меня в тир и, всучив винтовку, поцеловал в шею.

– Яночка, я привёз тебя для начала просто побаловаться и пострелять по тиграм, львам и медведям. Можно сказать, это обычная детская забава. Помнишь, как ты радовалась, когда выигрывала много мягких игрушек? Мы же с тобой их до машины дотащить не могли и всегда раздавали детям. Ну, давай, потренируйся, сначала просто в обычном тире с обычной винтовкой. Это так, руки размять…

Я обреченно посмотрела на Аскольда.

– Аскольд, – промямлила я, – пойми меня правильно. Я сейчас как инвалидка. У меня же руки обгорели. Я уже вряд ли когда-нибудь смогу взять оружие.

– Янчик, профессионализм не пропьёшь, – рассмеялся Аскольд и похлопал меня по плечу. – Малышка, ты меня столько времени уже не радовала. Покажи мне мастер-класс.

Я с тоской посмотрела на стенд с мишенями и положила на барьер коробочку с пульками. Стрелять и заряжать винтовку я могла благодаря школьным урокам начальной военной подготовки, но вот отличным стрелком никогда не была и особой меткостью не отличалась.

Зарядив ружье, как меня когда-то учил военрук, я привела оружие в боевую готовность и прицелилась в одну из мишеней.

– Давай, котёнок, – взволнованно произнёс Аскольд, – покажи класс!

После выстрела мишень осталась неподвижной. Мне еще больше захотелось отложить винтовку и рвануть из тира.

– Котёнок, не расстраивайся, – успокоил меня Аскольд. – Первый блин всегда комом. Ты просто давно не держала в руках оружие. Настройся, дорогая. У тебя всё получится.

Я тут же перезарядила винтовку и выстрелила. Из нескольких произведённых выстрелов только один попал в мишень.

– Я устала, – чуть не заплакала я от досады.

– Стреляй, – уже холодным тоном приказал Аскольд. – Я арендовал этот тир на полдня.

– Но я устала. Я ничего не хочу.

– Яна, стреляй, – стоял на своём Аскольд. – Вспоминай былые навыки. Ты просто отвыкла. Твои руки должны работать как чётко отлаженный механизм.

– Аскольд, ты что, не понимаешь?! – не сдержала я обиды. – У меня руки больные. Они слабые. Я уже не та, что раньше.

– Девочка моя, настройся, – не обращал внимания на мои упрашивания Аскольд.

В тот день мне показалось, что я провела в тире целую вечность. К концу четвёртого часа мишени стали падать одна за другой. Я вспомнила школьные годы, когда проводила много времени в тире и училась бить по мишеням. Господи, это было так давно… Не думала, что школьная практика может мне когда-нибудь пригодиться. Наш учитель занимался со мной индивидуально и говорил, что темп моей стрельбы стал убыстряться. А потом были даже какие-то школьные соревнования, которые я так и не выиграла… После этих соревнований я перестала ходить в школьный тир, потому что резко пропало желание.

– Яна, уже лучше, – решил поддержать меня Аскольд. – Но для былого уровня профессионализма ещё далеко. Надо практиковаться.

В течение следующих часов я уже расстреливала мишени более быстро и метко. Когда Аскольд объявил, что наше время истекло, так как вернулся хозяин тира, я взяла плюшевого медведя, которого он подарил мне, и почувствовала, как болят руки.

Чуть позже мы с Аскольдом обедали в небольшом ресторанчике и… молчали. Я искоса посматривала на медведя, сидящего на соседнем стуле. В голову лезли разные мысли, например, про то, что я ничегошеньки не знаю о Яне, и потребуется море времени, чтобы изучить ее досконально.

– Ну, что ты такая расстроенная? – наконец заговорил Аскольд.

– Просто устала.

– Яна, я понимаю, что ты ещё слаба, но нужно упорно тренироваться и восстановить навыки. Ты же раньше виртуозно обращалась с оружием!

Я опустила глаза. Да, еще немного, и до Аскольда начнёт доходить, что я не Яна. Даже страшно подумать, что будет, когда он наконец поймёт, что я не его жена…

Как сложится моя дальнейшая жизнь? Как я могу вернуться туда, где меня уже давно похоронили и оставили обо мне только светлые воспоминания? Как я могу прийти к своей матери и объявить ей, что осталась жива? Я отдавала себе отчёт, что после этой новости материнское сердце не выдержит и я потеряю её навсегда. Меня похоронили родные, одноклассники, друзья и знакомые… Как я вернусь в ту жизнь и заявлю, что осталась жива?! Примут ли в новой жизни меня, поверят ли мне? И не стану ли я после этого несчастной и одинокой?

От этих мыслей перед глазами у меня всё поплыло, и я схватилась за спинку стула.

– Яна, что с тобой?

– Что-то мне нехорошо.

– Ты просто давно не держала в руках оружие.

– Аскольд, закажи бутылку шампанского.

– Ты хочешь выпить?

– Да. Во рту пересохло.

– Может, воды? Мне алкоголь нельзя. Я же за рулём. Прости, не могу составить тебе компанию.

– А я тебе и не предлагаю.

– А тебе не много будет? Целая бутылка…

– Тогда закажи две, – съязвила я.

Наверняка Аскольд любит Яну за то, что она жуткая стерва. И к тому же умеет стрелять без промаха.

Выпив бокал шампанского и немного придя в себя, я осторожно перешла к разговору, который интересовал меня с самого утра. Так как мы сидели на террасе, рядом с нами никого не было, я не беспокоилась, что нас кто-то услышит, и решила расставить все точки над «i».

– Аскольд, а зачем мне умение стрелять? – задала я наболевший вопрос и сама похолодела от догадки.

– Послушай, ты сейчас придуриваешься или серьёзно спрашиваешь? – Во взгляде Аскольда читалась подозрительность.

Я налила себе ещё бокал.

– Я же тебе не раз говорила, что многого не помню. У меня частичная амнезия. Я даже наш свадебный альбом смотрела и удивлялась. Ну вот не помню я нашей свадьбы, ни черта не помню. Пытаюсь сейчас понять: для чего мне нужно хорошо стрелять? Это хобби или моя профессия?

– Это наш семейный бизнес, – наклонился ко мне Аскольд.

Я вздрогнула и чуть не расплескала бокал с вновь налитым шампанским. Чтобы замять неловкость, потянулась за сигаретой.

– Ты куришь? – удивился Аскольд.

– Бывает иногда.

– До крушения ты курила, но за время болезни даже не вспомнила о своей привычке. Я думал, тебе это уже не нужно.

– После таких стрессов… тут ещё не то вспомнишь.

– Янка, в прошлой жизни ты убивала людей. Хладнокровно и расчетливо.

От неожиданности у меня сигарета упала на пол, и я испуганно посмотрела на Аскольда.

– Аскольд, может, у тебя тоже частичная амнезия? Может, тебе приснилось, что я кого-то убивала?

– Частичная амнезия у тебя. Милая, это же наш семейный бизнес.

– О боже… Аскольд, давай будем учиться зарабатывать деньги иным способом. Годы, проведённые в борьбе за жизнь, подсказывают мне, что я не должна это делать.

Глаза Аскольда загорелись огнём, его охватил гнев.

– Яна, приди в себя. Ты думаешь, о чём ты сейчас говоришь? Ты же завалила массу народа. Для тебя человека убить что комара на стенке раздавить.

От этих слов я вздрогнула, кровь запульсировала у меня в висках.

– Яна, я же тебя с того света вытащил, а ты мне такое заявляешь. Ты хоть знаешь, сколько стоил один день твоего лечения?

– Догадываюсь, – пробормотала я.

– Думаю, лучше тебе и не знать. А многочисленные операции… Яночка, если бы не деньги, ты бы уже давно отправилась на тот свет или имела бы такое лицо, что на улицу бы стыдилась выйти, боясь презрения и жалости. Я рыл носом землю и искал деньги. Я оплатил всё до цента. Я хотел, чтобы ты была такой же красивой, а, быть может, даже ещё красивее. И не ощущала никаких неудобств. Я влез в долги, Янка.

– В долги?

– А ты как думала? И немалые. А долги принято возвращать. В противном случае нас ждут серьёзные проблемы. Девочка моя, помнишь, как мы жили раньше?

– Как? – Я пила шампанское, колени у меня дрожали.

– Со стороны мы такая милая и приятная семейная пара. Я занимаюсь бизнесом, а ты ждёшь меня дома. Я действительно занимаюсь бизнесом, но он далек от нефтяного, и в моих карманах не оседают капиталы. В нашей семье неплохо зарабатываешь и ты. Ты отлично стреляешь, а главное, никто и подумать не может, что хрупкая на вид девушка мастерски владеет оружием. Помнишь, я как-то упомянул: «Хорошо, что у тебя другая внешность». Ты тогда не поняла, почему я это сказал. При твоей работе иногда нужно периодически это делать, а здесь жизнь сама внесла изменения в твою внешность. – Аскольд поцеловал мою руку. – Девочка моя, помнишь, мы всегда мечтали с тобой, как сколотим капитал, уедем за границу, купим домик где-нибудь на берегу моря и будем жить в своё удовольствие. Ты родишь мне симпатичных ребятишек, к воспитанию которых мы приложим много сил, а всё остальное останется в прошлом. Янка, так мы и сделаем. Поживём здесь ещё несколько лет и уедем. Рассчитаемся с долгами, подкопим денег.

– А куда мы денем нашу память? – задала я безнадежный вопрос. – Память ведь ластиком не сотрёшь. Как мы со всем этим будем жить?

– Птичка, но живут же как-то люди.

– Какие люди? О ком ты говоришь? Ты знаешь таких людей?

– Яна, но мы же жили с этим раньше. Хорошо жили. Значит, будем жить и дальше.

– Что ты такое говоришь?..

– Только не строй из себя, пожалуйста, моралистку. Когда я с тобой познакомился, мораль, которую я сейчас слышу, была от тебя ой как далека.

– За эти годы я изменилась.

– Ведь я у тебя тоже на месте не сижу, – гнул своё Аскольд. – Бизнес отлажен. Копейка капает. А если ты в ближайшее время моего компаньона устранишь, в мой карман вдвое больше капать будет. Точнее, уже не капать, а литься.

– Я должна убить твоего компаньона? – В моих глазах читалось недоумение.

Я не верила, что всё, что со мной сейчас происходит, случилось в действительности. Мне казалось, это дурной и ужасный сон. Чем больше узнавала о Яне, тем сильнее ужасалась, её биография приводила меня в шок. Оказывается, всё своё детство Яна занималась лыжами, а затем пришла в биатлон и считалась одарённой спортсменкой. Яна быстро стала мастером спорта.

В отличие от Яны, я знала о биатлоне совсем мало. Я только знала, что этот вид спорта входит в программу зимних Олимпийских игр и сочетает лыжные гонки и стрельбу по мишеням из винтовки. Я также слышала, что этот вид спорта требует хорошей физической выносливости и способности концентрироваться.

– Янка, ты хоть помнишь, как на второй день знакомства ты меня в тир потащила и продемонстрировала своё мастерство? Вот тогда-то у меня и возникла мысль, что на твоём умении можно делать отличные деньги… – всё так же взволнованно говорил Аскольд. – Никому и в голову не придёт, что стрелком может быть женщина. И ведь у нас всё получилось. Вспомни, как ты изрешетила сидящих в «мерсе» двух бизнесменов, которые считались известными наркодилерами. Правда, тогда нас чуть не вычислили. Свидетели происшествия дали показания, что киллером была женщина. Газеты тебя ещё тогда прозвали «русской Никитой». Сколько же слухов тогда было о неуловимой Никите! Мы решили больше не брать подобные заказы. Они слишком рискованны, да и ты всё равно «светишься», несмотря на парик и прочие театральные атрибуты. Мы тогда решили улететь на Мальдивы… – Аскольд помолчал. – Нам даже на руку, что ты внешне так изменилась. В Москве как раз всё успокоилось, все забыли про женщину-киллера, которую так до сих пор и не нашли. Ты стала легендой. Больше таких рискованных убийств нам не надо. Не нужны очевидцы. А свой любимый пистолет ТТ, наверное, уже в руках подержать хочешь?