Текст книги "Никогда не бывшая твоей"

Юлия Шилова
Никогда не бывшая твоей

Письмо-посвящение

Милый друг, эта книга – для тебя

Спасибо тебе за то, что ты никогда во мне не сомневался, даже если я начинала сомневаться в себе сама… За то, что ты всегда знал, что есть выход, даже тогда, когда я считала, что выхода уже нет… Ты всегда считал меня сумасшедшей и прощал мне все мои сумасбродства, постоянно напоминая о том, что творческим людям можно прощать все… Я начала творить и меня это по-настоящему увлекло… Ты разглядел во мне искру таланта и помог разгореться пламени. Благодаря тебе я поверила в свои силы. Знаешь, у меня было две жизни… Одна жизнь до того, как я стала творить, а другая после. Мне кажется, что раньше я была просто мертва. Это была не я. Я ожила только во второй жизни. Наверное это произошло потому, что я обрела душевный покой и зажила в гармонии с собой. А это и есть счастье… Я всегда разрушала все, к чему прикасалась, а теперь я начала созидать. И этому научил меня ты. Больше я ничего не разрушаю, потому что я разрушила все, что только могла и сожгла за собой все мосты. Теперь… у меня совсем другие желания, и я учусь строить. Знаешь, человеку, который всю жизнь разрушал, очень тяжело научиться строить. Но я научилась, и я знаю, что у меня все получится. Я в этом просто уверена, потому что за мною, со стороны, всегда наблюдаешь ты, а это значит, я не имею права на то, чтобы у меня что-то не получилось. Я наделала слишком много ошибок, но с тех пор, как узнала тебя, я поняла, что больше не имею права на ошибки. Мои бывшие мужчины ревновали меня к тому, что я делала, и чем лучше у меня получалось, тем больше они ненавидели меня. Наверное это происходило потому, что мое дело было для меня намного важнее моих мужчин… С тобой же было все наоборот. Чем больших результатов я добивалась, тем больше ты радовался. Тем больше и больше меня ценил. Может потому, что ты никогда не был моим мужчиной? Впрочем, какое это имеет значение…

Вот уже несколько лет как я пишу. И теперь понимаю, почему обо мне никогда не говорят средненько. Меня либо любят, либо ненавидят. Это значит, что мои книги трогают людей, привлекают к себе внимание. Никто не остается равнодушным. И ненависть, и любовь я спровоцировала сама: хотела, чтобы меня услышали, чтобы меня узнали, поняли. Потому, что я есть… и мне есть, что сказать. Ты, как никто другой, знаешь – с тех пор, как я стала писать, я воспринимаю мир по-иному, моя жизнь сама превратилась в роман. Путь мой довольно тернист, приходится бороться, падать, вставать, снова бороться и идти вперед. Милый друг, я хочу тебе выразить сердечную признательность за то, что ты есть, за то, что ни разу во мне не усомнился. Нам никогда не быть рядом – обстоятельства непреодолимой силы. Я никогда не разбужу тебя посреди ночи, чтобы прочесть тебе страницы моей новой книги, и ты с гордостью не поцелуешь меня в щеку и не скажешь, что я молодец. На страницах моей собственной судьбы мы никогда не будем по-настоящему близки и не обретем тот рай, что затерялся где-то в главах моего еще не дописанного романа. Нам не жить бок о бок счастливой совместной жизнью, не встретить старость и не умереть в один день. Нам не растить детей и не радоваться появлению внуков. Тебе никогда не увидеть моих слез, а мне не ощутить твоих переживаний, которые ты, как и положено настоящему мужчине, держишь в себе и никогда не выплеснешь наружу. У каждого из нас есть что-то свое и никогда не будет ничего общего. Ты не мой, а я не твоя… И я навсегда останусь для тебя той загадочной, недоступной женщиной, с которой совершенно случайно свела тебя судьба. За все, за все благодарю тебя. Да хранит тебя Бог.

Никогда не бывшая твоей Юлия Шилова

Молодость кончилась. Я обнаружила, что средний возраст – не вопрос прожитых лет. Это тот момент в жизни, когда понимаешь, что в результате длинного ряда почти незаметных превращений смутные, нереальные мечтания юности ты обменяла на ясную, осязаемую и окончательную реальность. В середине жизни приходишь к ужасному выводу, что все огорчения, страдания, страстные сожаления и утраты, все горькие разочарования – все это дело твоих собственных рук. Жизнь проще, чем вы думаете. Нужно всего лишь принять невозможное, обходиться без необходимого и выносить невыносимое. К тому же стоимость жизни постоянно растет, но спрос на нее не падает. А что касается моей личной жизни, то в ней конечно же были мужчины… Мужчины… С которыми я бы могла провести целую вечность… Вечность… Но не жизнь…

Кэтлин Норрис, американская писательница

Пролог

Встав у берега пруда, я обратила внимание на то, что сегодня не подплывают лебеди. Странно, обычно они подплывают сразу, как только я подхожу к пруду. В последнее время происходит слишком много странных вещей. Слишком много. Я смотрела на мирно спящих лебедей и думала, что в этом доме со мной прекратили общение даже лебеди… А ведь еще недавно, увидев меня, они тут же плыли к берегу и, расталкивая друг друга, подставляли свои изящные шеи, чтобы я их погладила.

Много лет назад, когда я была совсем юной девчонкой, я любила приходить к большому поселковому пруду, в котором плавали лебеди, и любовалась их красотой. Мне нравились их изящные шеи, их умные глаза и их… лебединая верность. Влюбленный в меня мальчишка, мечтавший покорить мое юное сердце, садился в лодку и направлял лебедей в мою сторону. Я смотрела на его уверенные движения и чувствовала, как к моему сердцу подбирается первая юношеская любовь. Я безумно любила этот пруд, этих лебедей и этого отчаянного мальчишку. Господи, какая же я тогда была счастливая. Какая счастливая! Теперь от этого счастья остался только пруд с лебедями, но не тот, поселковый, а мой собственный… Где-то там, в глубине моей памяти, остался мальчишка, такой дерзкий, решительный и безумно влюбленный. Конечно же этот мальчишка уже давно стал мужчиной, женат, имеет детей и вряд ли вспоминает о моем существовании. Хотя, может быть, иногда… Когда приезжает в поселок и приводит своих детей к нашему пруду. Я не была в поселке черт знает сколько времени. Наверное целую вечность… И все же если пруд еще жив и в нем по-прежнему есть лебеди, может быть, он смотрит, как его дети садятся в лодку, чтобы погнать лебедей к берегу и… вспоминает меня, худенькую девочку с тоненькими, жидкими косичками, одетую в старенькое платье, которое отдали мне родители выросшей соседской девочки, и обутую в какие-то немыслимые чужие туфли. А может быть, он даже спросит у наших поселковых, как сложилась моя судьба. Наверное ему сказали, что я уже давно живу в Москве и стараюсь не вспоминать свой поселок. Разве вот только пруд с лебедями… Что из неряшливой, провинциальной девчонки я превратилась в ЛЕДИ, холодную, прагматичную и до неприличия расчетливую. Еще наверное сказали, что я зазналась, что ни с кем не общаюсь, никого не жду в гости… ПОТОМУ, ЧТО Я ВЫРВАЛАСЬ… Я СМОГЛА… А они остались там, привыкли так жить и никогда не понимали выскочек.

Теперь я живу, как хочу, и у меня есть деньги. Я замужем за богатым человеком. Все так просто и так банально, но только не дай бог кому-нибудь повторить мою судьбу. Не дай Бог. Уж слишком дорого обошлась мне моя благополучная жизнь. Слишком дорого. Я никогда не предполагала, что благополучие стоит так дорого, намного дороже, чем мы думаем.

Когда мой муж спросил у меня, что я хочу получить на свой день рождения, я безразлично пожала плечами. Чем можно удивить женщину, которая не умеет удивляться?! Последняя модель мобильника, последняя марка машины, вечернее платье из последней коллекции? У меня все есть. Хотя нет, не все… У меня не было пруда с лебедями, того самого, из детства. Муж очень удивился, рассмеялся и как-то нелепо пошутил, что в следующий раз я могу захотеть искусственное море с настоящими дельфинами. Но я не поддержала его смех, потому что искусственное море мне было совершенно ни к чему. Я хотела только пруд. Настоящий пруд с настоящими лебедями. Муж выполнил мое желание. Я стала обладательницей собственного пруда. Он смог подарить мне пруд, но никогда не смог бы взять лодку и погнать лебедей в мою сторону, потому что… Много почему… У него костюм от Кардена, часы Ролекс, стрижка за сто долларов и чересчур дорогой парфюм. Его ботинки стоят бешенных денег, а носки он покупает только в определенном магазине в центре Москвы. Его ощущение сытости никогда не позволит ему сделать какой-то легкомысленный, просто эмоциональный шаг. Такой никогда не запрыгнет в лодку, боясь замочить свои дорогие брюки. У него слишком много условностей, которые он соблюдает с завидной пунктуальностью.

Вчера он выговаривал мне за то, что я, сославшись на головную боль, не поехала с ним на очередной фуршет. Мол, он бродил по залу, как неприкаянный. На фуршетах и других светских вечеринках не принято появляться в одиночестве. Окружающие могут тебя не понять. Муж… Когда я думаю о муже, я начинаю плохо себя чувствовать…

В последнее время у меня постоянное ощущение потерянности. Я долго стремилась к такой жизни, которая у меня сейчас. Очень долго… Вот эта жизнь пришла. Все, кульминация. Занавес опущен, аплодисменты… Только нет счастья, нет радости. Внутри необъяснимо пусто. Цель достигнута, что же дальше?

Не знаю, смогу ли я до концы признаться сама себе в том, что все мои беды – из-за денег. Иногда мне кажется, что эти беды связаны с моим мужем, вернее, с тем, что у моего мужа есть деньги. Причем не просто деньги, а очень большие деньги. Конечно, они очень многое дают, но одновременно очень многое отнимают… Когда они есть, их хочется иметь все больше и больше, например, как в случае с моим мужем. Остановиться он уже не может. Говорят, что нельзя быть слишком богатым. Особенно в России. Это опасно, это публично осуждают: наше общество небогато.

Сначала деньги для мужа были символом благополучия, средством осуществления его желаний. Потом, если не с каждым часом, то уж точно с каждым днем, они становились самоцелью, а затем и просто болезнью. Тяжелой, совершенно неизлечимой.

Иногда я закрываю глаза и вспоминаю, как я заполучила своего мужа. Благодаря моему актерскому мастерству, которое я постоянно оттачивала на мужчинах, все произошло очень даже удачно. Я разыгрывала из себя женщину, совершенно безразличную к мужскому карману и красноречиво рассуждала о том, что самое важное качество мужчины – это добрая душа. «С милым рай и в шалаше», – говорили мои лживые глаза, имитирующие невинность. И он поверил… Он никогда не утрачивал бдительность, а тут утратил. Он и в самом деле поверил, что я обыкновенная влюбленная дурочка и не держу за пазухой камня, который может полететь в его сторону. Когда мы поженились, я была уверена, что я для него – самое главное, но я ошиблась. Самым главным для него оказались деньги, а я так… обыкновенным предметом, украшающим интерьер его дома. Я искусно расставила ловушку и… поймала в нее самого настоящего зверя. Хуже того, я попала в эту ловушку сама.

Тяжело вздохнув, я еще раз взглянула на пруд и направилась в дом. Не задумываясь, налила себе порцию виски и вдруг заметила неодобрительный взгляд домработницы.

– Больше не могу, – проговорила я.

– Анжелочка, не рановато ли?! – Домработница укоризненно покачала головой. – А вдруг Яков Владимирович сейчас вернется? Ему это не понравится. Будет скандал.

Я не хотела ничего слушать. Быстро выпила и тихо повторила:

– Я больше не могу…

Обняв бутылку виски, я направилась к выходу. Остановившись у дверей, я резко обернулась и закричала, что было сил:

– Я больше не могу!!! Понимаете, я больше не могу!!! Вера Анисимовна, вы хоть что-нибудь понимаете?!!

– Понимаю, – растерянно произнесла женщина.

– Я больше не могу!!! Не могу!!! – Глаза мои были полны слез.

Выбежав из дома, я остановилась у пруда, жадно отпила виски прямо из горла и, увидев, что лебеди просыпаются, замахала руками.

– Я больше так не могу… Вы-то хоть меня понимаете?! Вы-то хоть можете понять, что я больше так не могу?!! – кричала я. Голос мой был каким-то чужим, полным душевной боли.

Появилась испуганная домработница, которая нерешительно попыталась отобрать у меня бутылку виски.

– Анжелочка, я вас прекрасно понимаю… Но все же отдайте бутылку.

– Не отдам.

– Придет Яков Владимирович и вам от него достанется.

– Я не боюсь Якова Владимировича. Я его не боюсь! Пошел он к черту, этот Яков Владимирович! Вера Анисимова, шли бы вы ужин готовить…

– Я уже сготовила.

– Тогда вытрите хорошенько пыль.

Женщина перестала вырывать у меня бутылку, но в дом не шла.

– Я же русским языком сказала, шли бы вы в дом.

– Просто я за вас переживаю…

– Не надо за меня переживать! Не надо. Вы бы лучше переживали за себя. А я уже большая, разберусь как-нибудь сама.

Расстроенная Вера Анисимовна опустила голову и поплелась в дом. Я посмотрела ей в след и, потеряв самообладание, крикнула:

– Только не надо делать вид, что я вас очень сильно обидела! Просто каждый должен заниматься своим делом! Вы занимаетесь своим, а я своим!!! Кто-то убирает дом, а кто-то пьет виски и поит им лебедей! Можно подумать, что я просто бешусь с жиру, что я зажралась! Но вы-то, Вера Анисимовна, понимаете, что я не зажралась?! Вы-то должны это понимать! Я просто больше так не могу! Не могу!!!

– Родные мои, – поманила я проснувшихся лебедей, – кто из вас хочет пить?! Кто?! Вы только посмотрите какое у меня виски! Вы только посмотрите, – размахивала я бутылкой.

Но лебеди, обнюхав бутылку, не выразили желания попробовать ее содержимое. Наверное они ждали от меня чего-то вкусненького, чего-то существенного. Сделав внушительный глоток, я поставила бутылку на землю. Все лебеди были белые и только один – черный. Яков сказал, что купил его ради экзотики. Я внимательно посмотрела на черного лебедя и подумала, что он очень похож на Якова. Такие же холодные, злые глаза. Такая же безграничная властность. Вот он так же расталкивает всех. Для него не важны чувства и интересы других, он видит и слышит только себя. Его желания, его прихоти превыше всего. Я вспомнила, как недавно болела ангиной. Было страшно тяжело. Из последних сил я боролась с паническим страхом смерти. Муж зашел ко мне и сел на краешек кровати. Я попросила, чтобы он взял мои руки в свои и с ужасом почувствовала, что его руки больше не могут меня согреть. Его руки были слишком чужие, слишком безразличные. Холодные. Холодными были не только руки, холодными были его глаза, холодною была и его душа. Мне хотелось, чтобы он взял мое хрупкое тело, прижал к себе, собою заслонил меня от болезни, как когда-то заслонил меня от всех трудностей. Но я столкнулась с пустотой. С холодной, раздирающей пустотой. Он не видел во мне прежнюю красавицу с породистой внешностью, у которой томные глаза и прекрасные чувственные губы. Наверное любые, даже самые сильные чувства погибают, если их не поддерживать. Нужны причуды и тайны, существующие только для двоих… Сильные чувства не любят демонстрации. С моим мужем было все по-другому. Он любил демонстрировать чувства на публике и забывал про эти самые чувства, когда мы оставались один на один.

Наверное моя первая ошибка, которую я допустила в браке, была в том, что я полностью посвятила себя мужу. Я сносила все его домашние капризы, его постоянные жалобы на усталость, никогда не устраивала сцен, молча терпела боль и обиды, которые он мне наносил. Я всегда оставалась в тени близкого человека, а на это способен не каждый. Говорят, что для этого требуются особые чувства. Особые… Как страшно, что и от этих чувств ничего не осталось. Уже ничто не может спасти наш брак. Ни то, что на мне домашний халат от Армани, ни то, что мой шкаф забит одеждой от Версачи. Материальные блага… Без любви все это теряет смысл. Бессмысленная жизнь ужасна. Она невыносима. Я смотрю на черного лебедя, так похожего на моего мужа, холодным и равнодушным взглядом. Он пристально смотрит мне в глаза и от этого взгляда на меня нападает удушье, страшное, парализующее удушье.

– Я больше так не могу, – говорю я и хватаю черного лебедя за точеную шею. У моего мужа шея намного толще, намного… Сдавив шею двумя руками, я чувствую, как лебедь пытается вырваться, но я не ослабляю хватку. Сдавливаю еще сильнее, слышу какой-то неприятный хруст и только тут до меня доходит, что я убила ни в чем неповинную птицу. Я убила… Хладнокровно, не задумываясь ни минуты. Сколько раз я мечтала сделать это со своим мужем. Сколько раз!

Другие лебеди в панике бросились прочь от берега, но я ведь совсем не хотела причинить им хоть какой-нибудь вред. Они совсем не были похожи на моего мужа.

– Анжела, ты что натворила?!

Я обернулась. Яков стоял рядом со мной и смотрел то на меня, то на стоящую на берегу пруда бутылку виски, то на мертвого лебедя.

– Ты что натворила?!! – в бешенстве закричал он и вытер выступивший на лбу пот.

Но я не слышала вопрос мужа и уж тем более не могла найти на него ответ. Я опустила глаза и произнесла только одну единственную фразу:

– Я больше так не могу…

Глава 1

Признаться честно, я никогда не сомневалась в своей внешней привлекательности и всегда верила в то, что обязательно добьюсь славы, богатства и встречу своего чудесного принца, который обязательно оценит меня по достоинству и подарит мне прекрасную жизнь. Но как только я ступила на перрон такого большого и шумного города, как Москва, от моих смелых мыслей не осталось даже следа. С чем я прибыла в столицу? Яркая внешность, хороший голос и скромная сумма денег, собранная родственниками, чтобы я продержалась в Москве первое время. Слишком мало, даже ничтожно мало для того, чтобы я смогла заполучить ту жизнь, которую я хочу. Нужно иметь, что-то еще… Но вот что?! Я уже давно жила под девизом «Все и любой ценой», но этот девиз перестал действовать сразу, как только я попала в столицу нашей Родины, город-герой Москву.

Я посмотрела на грязный шумный вокзал и нервно перевела дыхание. Где-то там, далеко, осталась уютная мамина квартира, мамины пироги и знакомая серая, повседневная жизнь. В той жизни было по-своему тепло, по-своему спокойно и по-своему беззаботно, но только от этой беззаботности, серости и убогости я начала плохо себя чувствовать в последнее время и бредить совершенно другой жизнью, которая вразрез расходилась с моей прошлой.

Явившись к знакомым, которые некогда проживали в нашем поселке, я встретилась с крайним недовольством по поводу моего внезапного приезда. Я пообещала долго не стеснять их, действительно, почти сразу сняла комнату в коммунальной квартире на самой окраине. Радуясь своему новому жилищу, словно ребенок, с удовольствием расположилась на новом месте. Меня не смущали ни страшные щели в полу, ни стены, отдающие сыростью и тухлятиной, ни отсутствие людей, которые могли бы ласково посмотреть на меня, пригласить на чашечку ароматного чая.

Я просто хотела жить в Москве и неважно где, с кем и каким образом. Я должна была остаться здесь любой ценой, потому что мое возвращение в родной поселок было бы настоящим поражением, равносильным смерти. Я больше не могла бродить по своему поселку в резиновых сапогах, ждать, когда наступит посевная или сидеть в сельском клубе на каком-нибудь убогом танцевальном вечере. Я слепо верила, что мое место – в шумном, большом городе, где ходят хорошо одетые женщины, которые посещают театры, ночные клубы и косметические салоны. Я хотела быть одною из них, похожей на них. Я очень сильно этого хотела, а я привыкла добиваться того, чего хочу. Но это удавалось мне в поселке. Смогу ли я добиться чего-то в Москве?!

Во мне жила обида. Мне было обидно за то, что я родилась не в городе, а в поселке. За то, что моя мать никогда не знала, что такое отдых и работала на ферме от зари до зари. Что мой отец тихо спивался на глазах всей семьи, и мы ничего не могли с этим поделать. Он изобрел какую-то ядреную самогонку и помимо того, что беспробудно пил сам, спаивал ею соседских мужиков. Обидно, что наш ветхий дом уже давно завалился на бок и мог рассыпаться по бревнышкам в любой момент. Что после школы я должна была работать в поселковом магазине, куда заглядывали в основном местные жители, чтобы приобрести свежий хлеб, макароны или нехитрую закуску. Самым ходовым товаром, конечно же, была «самопальная» водка, она раскупалась с завидной скоростью, потому что в нашем поселке пили все, начиная от прыщавых подростков и кончая дряхлыми старухами. Несмотря на свой старческий вид, они имели отменное здоровье и никогда не отказывались пропустить рюмочку-другую. Правда, иногда у нашего магазина останавливались иномарки. Хорошо одетые люди заходили, брезгливо морщили носы и с раздражением говорили, что он напоминает им старые времена, времена нищеты и дефицита. «Врагу не пожелаешь здесь жить», – бормотали они, уходя. Я не люблю вспоминать это. Пьяные рожи, шуточки, ужимки, приставания алкоголиков трактористов… Запомнился один случай. У нашего магазина остановился шестисотый «Мерседес» с московскими номерами. Мужчина поинтересовался, есть ли у нас в продаже приличные сигареты. Посмотрев наш нехитрый «сигаретный арсенал», он растерянно пожал плечами и обиженно хлюпнул носом.

– Вот черт, а у меня, как на зло, сигареты закончились. У вас здесь такой выбор, не знаешь что и взять. Тяжело выбирать, когда не из чего выбирать! – Мужчина тихонько засмеялся и оглядел меня с ног до головы.

– А вы сама-то что курите?

– А я не курю.

– Как, вообще не курите?

– Вообще не курю. А почему вы так удивились?

– Потому что я уже тысячу лет не встречал девушку, которая не курит.

– Вы хотите сказать, что вы уже живете тысячу лет?

– Ну, не тысячу, а чуть поменьше. И все же некурящая девушка – это большая редкость.

– Почему?

– Что почему?

– Почему вы решили, что это большая редкость?

– Найти в городе некурящую девушку равносильно тому, что найти иголку в стогу сена. А вы, наверное, местная? – Мужчина еще раз придирчиво оглядел меня сверху до низу, и я уловила в его глазах явный интерес.

– Местная. Только вы не думайте, что наши местные не курят. Просто у нас здесь больше выпивают…

Я сжалилась над заезжим мужчиной и выложила на стол крутую, по моим меркам, пачку «Парламента».

– Что это?

– Это из-под полы. Такие сигареты вас устроят? Мужчина рассмеялся и взял сигареты.

– Устроят. А может у вас еще что по дороже есть, из-под полы?

– Дороже нет и не было, – отрезала я и точно, так же, как несколько секунд назад оглядывал меня мужчина, оглядела его – так же, с ног до головы.

– Хорошо, тогда и эти пойдут.

Рассчитавшись за сигареты, мужчина внимательно посмотрел мне в глаза и произнес томным голосом:

– А вам кто-нибудь говорил, что вы очень красивая?

– Да. Весь поселок только про это и судачит, – нервно рассмеялась я, почувствовав какую-то неловкость.

– Вы рождены не для поселка.

– А для чего ж я рождена?

– Вы рождены для города.

– Да кому я нужна в городе?!

– Из вас могла бы получиться отличная модель, а ваше лицо могло бы запросто украсить обложку самого модного журнала.

– Скажете тоже! – Я опустила глаза. Чувство неловкости росло с каждой минутой.

– Вам повезло, что вы познакомились со мной. Вы даже не представляете, как сильно вам повезло.

Самоуверенность мужчины не знала границ, и он по-прежнему не сводил с меня своих любопытных глаз.

– Чем же это мне повезло?

– Тем, что я проезжал мимо вашего поселка, что у меня закончились сигареты, что я заглянул в магазин.

– Это вам повезло, что сегодня моя смена и что у меня есть привычка припрятывать хорошие товары.

Мужчина окончательно развеселился и, порывшись в карманах, озадаченно почесал затылок.

– Сегодня определенно не мой день. Не везет. Мало того, что у меня закончились сигареты, так у меня еще закончились и визитки.

– Вы так часто их раздаете?

– Иногда, когда этого требует моя работа. Я очень часто встречаюсь с нужными людьми.

– Значит, вы относите меня к разряду нужных людей? – немного вызывающе спросила я и положила руки на таллию.

Мужчина рассмеялся и одобряюще посмотрел на меня.

– Как вас зовут?

– Анжела.

– А меня Александр. Так вот, Анжела, отечественный модельный бизнес просто погибает без вас. Вы должны блистать не за прилавком этого магазина, а на самом настоящем подиуме. Поверьте мне, он для вас.

– Вы надо мной смеетесь?

– Совсем нет. Если у вас будет желание поработать в Москве, приезжайте. Запишите мой телефон.

– Записываю.

Я оторвала кусочек от старой газеты и записала продиктованный номер. Сунув бумажку в карман, я залилась краской и задала до неприличия глупый вопрос:

– Приеду я в вашу Москву, а вы меня забудете. Вы хоть помните, кто должен позвонить-то?

– Анжела. У меня отличная память. Только не тяните с приездом и никогда не забывайте…

– О чем?

– О том, что вам очень повезло. Вы познакомились со мной. Это крайне редкое везенье. Помните, в любом успешном деле самое главное оказаться в нужное время в нужном месте. И еще, вам ужасно не идет этот бесформенный рабочий халат. На вас куда лучше смотрелось бы вечернее платье с открытой спиной и глубоким декольте.

– На такое платье нужны большие деньги, а у меня их нет.

– Не беда. Такая девушка, как вы, может запросто их заработать. Вы будет носить не только дорогие платья, но и дорогие шубы.

Мужчина посмотрел на часы и направился к выходу. Остановившись у двери, он улыбнулся:

– До встречи! – и вышел на улицу. Я смотрела вслед «Мерседесу», смотрела долго, даже тогда, когда его силуэт совсем исчез вдали.

С тех пор прошел ровно год и вот сейчас, когда я лежу на старой железной кровати в комнате коммуналки, я держу листок с номером телефона и думаю, стоит мне позвонить или нет. Теперь я знаю, что это номер мобильного телефона и понимаю – это мой шанс, я должна позвонить. Возможно, он и не вспомнит, кто я такая, а возможно… У меня теплилась надежда и я не хотела ее разрушать, я хотела верить в удачу.

В этот момент в комнату постучали, и на пороге показалась женщина приблизительно сорока лет в махровом халате, в тапочках, на голове бигуди.

– Можно?

– Входите, пожалуйста. – Я моментально встала.

– Да я просто хотела посмотреть, что за соседку ко мне подселили. Ты, что ли, теперь тут жить будешь?

– Я.

– Ничего, что я сразу на ты?

– Ничего.

– Я тоже так думаю. Значит, теперь соседями будем. Меня Галиной зовут. Я от тебя через стенку живу. А в противоположной комнате дед живет. Старый уже, глухой. Иваном зовут.

– А меня Анжелой.

Я показала Галине на стул и села на краешек кровати.

– Галина, вы садитесь. Правда, там спинка слегка сломанная.

– Называй меня на ты. Подругами будем. Галина села на стул и проверила его прочность.

– Должен выдержать. У меня у самой вся мебель такая. Не сегодня, завтра развалится. Когда мужика в доме нет, все рушится. Да и на черта мне нужно чужую коммуналку обустраивать.

– Может, чаю налить?

Галина отрицательно покачала головой и встала.

– Я сейчас лучше винца принесу. Давай за знакомство.

Как только женщина ушла, я сунула газетный обрывок с номером телефона в карман – до лучших времен. Через несколько минут Галина вернулась, держа поднос с открытой бутылкой вина, парочкой бокалов и коробкой шоколадных конфет. Поставив поднос на стол, она торжественно разлила вино по бокалам и дала один бокал мне.

– Ну что, махнем за знакомство?

– За знакомство!

Я посмотрела на Галину взглядом, полным благодарности, и подумала, как все-таки замечательно, что я в этом большом незнакомом городе теперь не одна, что у меня появилась соседка, с которой можно смело выпить рюмочку, поговорить за жизнь.

– Тут до тебя украинка жила. На рынке торговала. Очень хорошая девушка. У нее там дома какие-то проблемы возникли, и она уехала. Комната совсем недолго пустовала. Неделя прошла, и ты сюда заехала. Надолго в Москву?

– Как получиться.

– Денег хочешь заработать?

– Хочу моделью стать.

– Моделью?! – Галина рассмеялась и засунула в рот конфету. – А у тебя связи какие есть?

– Нет. Но я все равно верю, что стану богатой и известной. – Я слегка смутилась, но все же продолжила: – Завтра же пойду по модельным агентствам.

– Значит, говоришь, проституткой хочешь стать, – совершенно спокойно сказала Галина. – Тебе кто-нибудь говорил, что это не самый лучший вид заработка?

– Какой еще проституткой?! Я же сказала, что хочу стать моделью. – От возмущения я тяжело задышала и покрылась красными пятнами.

– Да это одно и тоже! – Галина была так же невозмутима, как и несколько секунд назад. – Этих моделей трахают пачками или в наем сдают. Где ж на вас на всех-то подиумов да модных журналов наберешься?!

– А вот и не правда…

– А вот и правда. Ты со своей деревни только приехала и московской жизни не знаешь, а я здесь уже несколько лет живу и давно все прочухала. Поверь мне, я столько этих моделей повидала, что тебе и не снилось. Теперь они все на Тверской стоят или, в лучшем случае, квартиры, именуемые притонами, обслуживают. Когда я первый раз приехала в Москву, я тоже думала, что весь мир лежит у моих ног…

– И что?

Да ничего. Мир повернулся ко мне задницей и заставил меня жить по своим правилам. Может, ты лучше торговать на рынок пойдешь? У меня есть возможность тебя нормально устроить. Хозяин хороший, платить будет. Он ценит тех, кто на него преданно горбатит. Так что кое-какие деньги сколотишь.

– Я приехала в Москву не для того, чтобы торговать на рынке. Я приехала, чтобы быть известной. – В моем голосе звучал вызов. Я говорила и верила, что мои слова чего-то стоят.

Галина пожала плечами и перевела разговор на другую тему.

– Ладно, я не хотела тебя обидеть. Просто ты еще слишком молодая, горячая и наивная. Немного в Москве поживешь, жизнью пооботрешься и от твоей наивности ничего не останется. Я вот тоже когда-то была романтиком по натуре. Ждала принца на белом коне. Думала, что эмансипированные девицы и женщины вамп уже надоели нашим мужикам до чертиков, что им хочется нежных, заботливых барышень с чистой душой и точно таким же чистым сердцем. Да только эта романтичная легкость оказалась на фиг никому не нужна. Сейчас я совсем другая, на смену романтизму пришла самая настоящая стервозность.

– А что ты вкладываешь в понятие стервозность? – осторожно поинтересовалась я у Галины.

Это когда у женщины есть определенный цинизм, сарказм и ирония. Надо всегда контролировать себя, свою доверчивость. Особенно к мужчинам, иначе можно попасть к ним в ловушку. Я научилась не терять от мужика голову, а это очень важно. Ты даже не представляешь, как это важно. Потом поймешь. Когда немного подрастешь. Я смогла воспитать себя так, что во всех ситуациях с мужиками я всегда рулю сама. Могу познакомиться с мужиком, наговорить ему кучу комплиментов, поднять его до небес, так, что он слепо поверит в то, что он самый красивый, единственный и незаменимый. А на следующий день могу пройти мимо и даже не вспомнить, как его звать. Я к тому говорю, чтобы ты воздушных замков не строила и о звездах с небес не мечтала. Внешность у тебя – будь здоров, по этому поводу переживать не стоит. Тебе сейчас для того, чтобы в Москве удержаться, нужна хорошо оплачиваемая работа и хороший, платежеспособный мужик, чтобы хоть в первое время помог. Не дал умереть с голода.