Книга: Великое противостояние - Лев Кассиль

Парадокс в том, что большинство тех, кто плачется Юре о том, как обмельчал русский народ, относятся к той категории населения, которую в советское время полагалось презирать. К мещанам. Кто такие мещане? Я читала много книг о советском быте. Там мещан открыто ненавидели, про них писали фельетоны, особенно высмеивали их манеру приготовить на Новый Год больше пяти салатов, непременно под соусом майонез. Устроить свадьбу в стиле "дорохо-бохато". Нахапать себе побольше. Выслужиться, чтобы взобраться по карьерной лестнице повыше. Ну, узнаете, да?

Есть такая глупая, скверная теория о том, что у каждого человека есть «свой раз в жизни», что надо ловить счастье, миг удачи, не терять этого шанса. Это у мещан, у обывателей самая ходовая мораль. Есть такие люди и у нас. Дорвутся до счастливой случайности и уже стараются держаться за нее всю жизнь. И если дело не выходит, они уже чувствуют себя исчерпанными до дна. На все другое их не хватает. Это жалкие люди, рыцари одного раза.

Лихо Лев Кассиль разнес маркетологов бренда Chanel, которые льют нам в уши из всех утюгов именно эту фразу. "Не упусти свой шанс". Не упускаем, ребята. Ловим. Стараемся. Советский человек должен был быть выше этого. Презирать блага материальные, и стремиться к высшему счастью - благополучию своего государства. Вот только как могло получиться, что правнуки тех, для кого мещанство было едва ли не худшим оскорблением после "ну какой же ты комсомолец" сами стали мещанами, да и не просто мещанами, а возвели это в культ, стали гордиться им, выпячивать его и превратили едва ли в национальное достояние?

Все просто. СССР задумывался как система, в которой все будут честными. "Хорошо, когда все вокруг честные, а ты один - жулик". Сперва один подумал, что быть жуликом среди честных - куда интереснее, чем строить социализм в рамках отдельно взятой страны, а потом на него посмотрели остальные, и втянулись. Как нас учила Fanta, влились. Когда процент строящих коммунизм лохов стал ниже, чем процент желающих удачно устроить свою жизнь хитрожопых, за процесс изготовления лохов взялись на государственном уровне. Начались лагеря, Соловки и выкос интеллигенции, которая может думать, а думающие люди, сволочи такие, очень быстро понимают, что коммунизм коммунизмом, а кушать хочется всегда. Строящие коммунизм лохи, впрочем, на Соловках встречались не в меньших количествах, в результате чего испытывали невероятный когнитивный диссонанс, который в местах наподобие Соловков часто приводил к летальному исходу.

Когда процент хитрожопых превысил определенную критическую массу, случились 90-е, результаты которых мы имеем в настоящий момент. А в результате мы имеем целое поколение тех, кто жизни в совке не нюхал, но интенсивно по ней ностальгирует. Люди, которые начинают охать, цокать язычками и закатывать глаза, когда очередь в продуктовом становится больше, чем в три человека, вздыхают о временах, когда стоять в очередях надо было по несколько часов. Люди, которые сейчас фукают на духи от Шанель, тоскуют по годам, когда даже "Красную Москву" было не достать. Люди, которые ругают отечественный автопром, хотят вернуться во времена, когда иномарок просто не было.

Лицемеры, скажете вы. Идиоты, скажете вы. Недостаточно осведомлены о собственной истории, скажете вы. Внуки строителей коммунизма, скажу я. Ведь, в сущности, после советской власти выжили немногие. Потомки аристократии - погибли из-за репрессий или сбежали. Интеллигенция сгнила в лагерях. Ученые - там же. Именитые врачи - см. выше. Молодые и сильные рабочие, крестьяне и жители деревень - погибли на войне, или попали в плен, откуда вернулись и попали в лагеря. Преисполненных энтузиазма строителей коммунизма добили 90-е - они спивались, совершали Роскомнадзор всеми возможными способами и опускались на социальное дно.

А знаете, кто выжил? Потомки вертухаев. Потомки тех, кто сажал, кто писал доносы, кто подставлял, кто хитрил. Выжили мещане, которые даже на тонущем корабле умудрялись урвать последний кусок, и не важно, что все акулы в курсе, что мы скоро пойдем ко дну. Главное - набить брюхо сейчас, а после нас хоть потоп. Чему такие родители могли научить своих детей и внуков? Тому, что умели сами. Или хапать, или запугивать, или сидеть под шконкой и не рыпаться. Поэтому не удивляйтесь, что чиновники воруют, а взятки не берет только ленивый. Не удивляйтесь, что вас запихивают в машину, а никто на это не обращает внимания, потому что у всех хата с краю. Не удивляйтесь, что обмельчал народ. Не удивляйтесь, что на лицах ваших городов больше нет принцев и принцесс, чувствительных поэтов и утонченных дам, бережных и интеллигентных врачей и ученых, которые стремятся к звездам. Вы всех их убили.

Поэтому мне было больно читать эту книгу. Читать исторические книги, относительно неплохо зная историю, вообще больно и непросто - ты как бы сам себе жирно спойлернул. Мой спойлер был в том, что я знала, что ждет Симу и ее подопечного, которого она так тщательно оберегала. Вы уже догадались, да? Я часто упоминала эти места в этой рецензии. Соловки. Магадан. Сибирь. Туда ссылали всех, кто был в немецкой оккупации. Сима и ее подопечный - были.

Может быть, Кассиль хотел создать светлую и легкую книгу для подростков. Но знание того, что ждет героев в дальнейшем будущем, превращает ее едва ли не в начало мрачной антиутопии. На этом фоне меркнет все - и то, что в обществе дружных и юных пионеров человека чморят за веснушки, и то, что в предзакатный час на маленьком островке два человека говорят о роли СССР в их жизни. Все эти шероховатости сюжета не имеют значения. Мне до слез жалко Симу, потому что я знаю - такие, как она в лагерях долго не живут. Хорошие люди в плохих местах вообще выживают крайне редко, знаете ли. Мне до слез жалко всех, кто верил во благо революции, которая стала в буквальном смысле причиной социального дисбактериоза, от которого наша страна до сих пор не может оправиться. Мне хочется подбежать к каждому герою этой книги, схватить его за плечи и трясти, трясти с криками "Вас обманули, мещане победят, СССР развалится, не будет никакого социализма, ваши внуки продадутся за доллары, а те, кто не продастся - умрут".

Они не услышат. Может, оно и к лучшему. Может, и хорошо, что умер честный и прямой режиссер Расщепей - умер, занимаясь любимым делом, а не где-нибудь в теплушке, вычесывая вшей и не понимая, что происходит. Может, и лучше, что его жена умерла еще в своей квартире, не боясь стука в дверь и черной машины около своего подъезда. По крайней мере, они не увидят, во что превратилась страна, в которую они верили и ради которой жили.

А ушли они — в перестук мечей, Словно к мысу Горн — корабли...

В «Великом противостоянии» можно, не особенно стараясь, найти немало тонких мест. За ними проглядывают неприятные знаки Советов: товарищеские суды, лозунги («у нас правда всегда побеждает!»), эмоционально тупые люди (муж сестры по прозвищу Камертон, что вдвойне забавно), контроль культуры властью. А Серафима порой раздражающе наивна, причем дело не в мировоззрении. Где-то должен быть припрятан второй дневник, где она подробнее пишет о решении отказаться от кинокарьеры, о чувствах к Ромке и Амеду и многом другом. Но книга живая, это не вымученный плакат. (Замечу: в тексте есть талантливый режиссер Расщепей и посредственный режиссер, снимающий бессмысленные агитки.) В первой, довоенной части автор берется за необычную тему: школьницу приглашают сняться к кино, и не о Революции или жизни села, а о войне 1812 года, это просто по-человечески интересно, труба-барабан! Из страны Советов мы падаем в еще более сказочный мир. Как Серафима нашла в себе мужество отказаться от него? Я могу узнать себя много лет назад в "пионерских" обещаниях, но мне сегодняшней этого бы показалось мало, с взрослым миром книгу роднит именно Москва. Широкая, бесконечная, с вокзалов которой поезда идут во все стороны.

Вокзалы выглядели так, словно им подсекли жилы, обрубили корни, по которым их питали жизнью пространства нашей Родины. И хотя они еще действовали, жили, мне чудилось, что они — как сухостойные деревья. И мне казалось, будто вокзалам неловко, что от них, гордо носящих названия дальних городов и краев страны, уходят теперь только пригородные поезда или поезда на ближние расстояния.

Все события привязаны к местам: пионеры к островку на реке, Амед к Туркмении, а самое главное - на всю жизнь оставившее след наставничество Расщепея - к московской квартире. Любовь к столице - продолжение любви к семье и друзьям, и наоборот. Возможно, это не столько чувство юной девушки, сколько мысли писателя, в 18 лет переехавшего туда и писать-то начавшего с очерков о Москве.

И постепенно огромная теплая радость разливается по всему моему существу. Москва! Я вдыхаю сырой, холодный утренний воздух, пахнущий бензином, слегка отдающий гарью очага, — где-то, должно быть, затопили печку. Нет, ты жива, моя Москва! Дымишь и дышишь, ты только притаилась. И вот я иду по Москве. Мне хочется закричать во все горло, чтобы знали все о моем возвращении. И желание это так велико, что я тихонечко шепчу про себя: «Ура!.. Я иду по Москве… Здравствуй, Москва! Это я! Ура!»

«Великое противостояние» в заголовке - не только о сражениях прошлого и будущего, это повторяющееся с промежутком в 15-17 лет сближение Марса с Землей. Восхитительная деталь! Марс - Красная планета, названная в честь бога войны, и войны - неизбежная угроза, повторяющийся мотив человечества. И в то же время противостояние - возможность узнать больше о планете, Вселенной, и, в конечном счете - о нас самих. Пройдут годы, снова случится противостояние, новые испытания, но это значит - жизнь продолжается.

Лучший эпитет книге дан в описании концерта классической музыки перед самым наступлением врага на Москву - «доверчивая». Доверяют вожатой дети, Сима - режиссеру, москвичи - военным, и так же просит доверия «Великое противостояние».

И с нежностью заговорили скрипки о чем-то таком дорогом, заповедном, что словами нельзя было бы и передать. Это была доверчивая музыка. Она доверяла мне и каждому из нас. И волшебник, придумавший ее, слышавший ее в своем сердце, прежде чем она зазвучала в мире, знал, что каждый из нас, слушая эту музыку, по-своему, так, как нам сейчас нужно, поймет, о чем говорят трубы, о чем вздыхают они и что повествуют скрипки

А между тем в книге очень много нераскрытых тем. Например, с самого начала становится известно, что Сима – младшая из трех детей. И казалось бы, маленькие самые балованные, самые залюбленные всегда. Но!

Еще до рождения меня, должно быть, считали какой-то лишней, нечаянной. <…> И мама, верно, порастратила свои заботы и ласки на старших. Мне уже мало досталось.

Каково это ребенку ощущать себя лишней в семье?

Не считаясь с тем, что я слышу и давно уже все понимаю, при мне громко говорили, как о семейной неудаче: — Иссякла, видно, наша порода. Неказиста растет… В кого такая? И нос — словно мухи засидели.

Очень оригинально: называть девочку, родную дочь и сестру, неказистой, буквально вдалбливать в ее голову, а потом ждать каких-то выдающихся достижений. В развитие личности семья, а тем более мать, играет важнейшую роль. В любые времена, даже в СССР в 1938 году. Если человека считать отбросом, может ли вырасти из него просто хороший человек? Ведь не у каждого, тем более у ребенка хватит сил взять себя «на слабо» и на спор доказать им, родителям, учителям, друзьям, что он может больше и лучше. Гораздо проще уйти в противоположную сторону.

И вот эта тема – отношения в семье – абсолютно не прописана, все на уровне «Колобка». Родители, старшие сестра и брат, муж сестры – это размытые пятна, ты знаешь их пол и имена, но не более. Нет ощущения родственности, семейности, элементарной заботы. Как будто Сима живет не с отцом и матерью, а у троюродной тетки на каникулах. И кажется, что если ее не станет, никто особо горевать не будет, а, наоборот, вдохнут с облегчением.

Следующий аспект – это дружба. Сима с одноклассниками играет в «Мнения» (несколько человек загадывают, что они думают об одном из них, а потом кто-то озвучивает вслух все и надо узнать, кто и что про тебя сказал). И вот подопытной стала Сима. Один из одноклассников докладывает про нее:

- Говорят, что вы похожи: первое — на «точка, точка, запятая, минус — рожица кривая». Это раз. Другие говорят, что вы похожи на… на неправильный глагол. Слышал я еще, что вы похожи неизвестно на кого, потому что сегодня сами на себя не похожи. <…> Некоторые уверяли, что вы похожи на осиное гнездо. <…> Были там на балу и такие, что говорили, будто вы похожи на промокашку в кляксах. Потом еще на курочку рябу. На пустое решето. И на серо-буро-малиновое в крапинках.

Это уже не игра, не шутки, это очень-очень обидная издевка.

— Что ты, Симочка! Неужели ты обиделась?

А Сима в ответ ни «да», ни «нет», и вообще об это словно впоследствии забыто. При том, что подобные колкие фразы Сима слышит регулярно. Ни никто за нее не вступается, да и сама она ничего не делает в ответ. Этакая сильная и независимая пионерка, кажется со стороны. А с другой стороны это что-то близкое к травле, которая может закончится очень печально. Но и здесь писатель не обращает внимание читателя на такие эпизоды, как будто это норма и все идет в порядке вещей. А между тем мы видим, что Сима лишается еще одной опоры и не находит поддержки ни в семье, ни у друзей. Может, это только маленькие незаметные эпизоды в ее жизни, но автор не рассказывает нам про хорошее, а акцентирует внимание только на негативных ситуациях, что позволяет сделать вывод, что так у Симы было всегда.

И вот кажется, что у Симы появился человек, которому она стала интересна – режиссер и актер Расщепей, который решил снять ее в своем фильме, а заодно стать старшим товарищем по жизни. Сима искренне привязалась к нему – хоть с кем-то она смогла поговорить на серьезные темы, хоть кто-то ее не дразнил, хоть кто-то спрашивал, как у нее дела в школе. Но съемки закончились, и вроде бы Сима и Расщепей в хороших отношениях. Но что мы слышим от режиссера?

- Вот снялась раз — и уже считает себя звездой. Давайте говорить прямо. Вы уже большая. Какая же вы звезда? Вы в лучшем случае планета. Помните, я вам в экспедиции лекции читал? Планета. Своего сияния у вас нет, попали в хорошую систему — засверкали и давали хороший, ровный, честный свет. А теперь вам надо учиться, своими руками загребать жар, чтобы потом греть и освещать то дело, которое будет в вашей жизни главным делом, а не случайным. <…> Чтобы отдавать все, надо уже иметь что-то, надо созреть сперва… Ну вот, например, когда женщина готовится стать матерью, она все свои силы, все жизненные соки свои ребенку отдает. Но организм должен быть зрелым, совершенно зрелым, а иначе это болезнь, уродство, бледная немочь.

Вот так несколькими предложениями он обесценил весь труд Симы на съемках, а назвав ее нынешнюю «бледной немочью», снова вернул ее в то состояние, когда друзья, играя, давали ей обидные прозвища. Вся вера девочки в себя, ее самооценка, ее мечты рухнули не просто на прежний уровень, а еще ниже. Вот так «добрый наставник»!

Пожалуй, от того, чтобы сброситься с моста, ее удержало записанное на подкорке, что хорошие и правильные пионеры так не поступают. А ведь раньше была у нее такая мысль, была. С обычным расчетом, чтобы все пожалели, что так с ней обращались.

Вот бы броситься отсюда… Какой бы завтра шум поднялся в школе! Попало бы ребятам за нечуткое отношение ко мне.

Странное складывается ощущение от этой части: книга для подростков и должна показывать те темы, которые волнуют ребят в это сложный период, как строить отношения в семье, друзьями, старшими товарищами. Но все это проходит мимо. Но чем заполнены главы? Съемкой фильма? Да, про это говорится. Но мир кино также скрыт, из всего многообразия упоминается только юпитер да несколько «Наполеонов». После первой части книги «Моя Устя» остается какая-то пустота, о которой через несколько дней вспомнишь, что была какая-то девочка, которая снималась в роли партизанки. Все плоско и картонно, как советский плакат.

Вторая часть посвящена Симе в первые месяцы ВОВ и называется «Свет Москвы». Но я бы ее переименовала на современный манер #тыжевожатая . Симе 16 лет и она пионервожатая, которую буквально обожают ее подопечные, ведь она такая необычная. А она всего просто действительно увлечена этим, ей не безразлично чем занимаются, что думают, о чем мечтают ее младшие товарищи (видимо помня себя в их годы и эмоциональную холодность якобы «близких и друзей»). Но вот сейчас от Симы ждут, даже требуют практически невозможного (после того, как ее называли лишней и бледной немочью). Отец ребенка заявляет ей:

- Вы вот лучше мне скажите насчет того, что с Игорем происходит. Вы же вожатая! — сказал он с неожиданной требовательностью. — Вы должны знать своих пионеров, как я знаю своих бойцов. Каждого! Насквозь!

Браво! Опять проблема отцов и детей и опять сталкиваемся с тем, что родителям по сути все равно, что ребенок думает. Хотя зачастую достаточно спросить. Далее Сима участвует в эвакуации школьников, и с поезда сбегает несчастный Игорь. Сбегает, когда все спят. На девушку набрасываются:

- Что же это такое, Крупицына, как же ты допустила! Ну вот, разве можно на тебя положиться?

Простите, а вы где были? Сима не обязана приковывать пионеров к себе наручниками, а спать она еще имеет право, что, собственно вы тоже делали. Девочке 16 лет:

Да, видно, у меня еще нет никакого педагогического опыта.

А откуда бы он взялся? Она в 10-м классе, а не над педфаке учится. А хороших примеров перед глазами не было, как оказалось, кругом только все и думали, как бы перепихнуть обязанность по воспитанию детей на другого.

Оправдывает книгу то, что в то время нельзя было писать по-другому, особенно для детей. Советский реализм и ни шагу в сторону. Народность и идейность в каждом предложении! В те времена (1938 год) либо пишешь т а к, либо отправляешься на Соловки. Но все-таки как В.И. Немирович-Данченко мог написать о повести следующее:

Должен признаться, что давно не читал рассказа, написанного с такой искренностью и простотой, трогательностью и каким-то особым ароматом… Во всем рассказе я не встретил ни одной фальшивой ноты. Все время забываешь, что это не настоящий дневник девочки, а сочинение Льва Кассиля. Есть моменты, захватывающие до слез…

Извините, Владимир Иванович, извините Лев Абрамович, но девочка, пусть даже советская, так бы не написала. Не верю. Тут совсем не чувствуется девчачья речь. Если бы вместо Симы был бы Серафим, мы бы не заметили разницы по стилю повествования. Причем нельзя сказать, что героиня (герой?) андрогинное существо, потому что у нее (него?) в равной степени нет ни женских, ни мужских качеств - абсолютная бесполость: "Он красный галстук носит, ребятам всем пример, он девочка, он мальчик, он - юный пионер!". Отсюда и провал в отношениях М+Ж, одинаково можно представлять М+М, Ж+Ж в самой невинной интерпретации, совсем не ЛГБТ. Какая любовь может быть между товарищами? Только товарищеская!

Таким образом, для меня эта книга стала разочарованием, в ней задаются вопросы, но нет никаких ответов, понимаются сложные темы, но не раскрываются и не рассматриваются возможные решения. Может, оставить эту повесть для той возрастной аудитории, на которую она рассчитана – на подростков? Но вряд ли они тоже найдут отклик на свои мысли, на свои проблемы, как строить отношения с родителями, сверстниками, противоположным полом. О кино и о войне тоже ничего толком не написано. Странная пустая книга, не ожидала такого, при всей любви к советской подростковой литературе, которая всегда казалась насыщенной и наполненной эмоциями, переживаниями, поступками, поисками себя, столкновениями, разочарованиями, счастьем, причем написанная в любой период СССР: "Республика ШКИД" , "Мы, которые оболтусы" Льва Квина, "Тайна белого камня" и "Федька Сыч теряет кличку" , "Спасибо за покупку" .

Сейчас я уже в том возрасте, когда задумываюсь о той литературе, которую я хотела бы, чтобы читали мои дети, уверена, что эта книга должна быть у них в списке для обязательного знакомства. Пусть учатся на чужих ошибках.

Вторая часть книги – о войне. Сима перешла в десятый класс, стала вожатой. Автор накаляет обстановку – сначала ночь без огней - в конце – бегство от немцев, у которых в плену оказались Сима, Игорь и ещё несколько человек. И ещё в этот момент (6 декабря 1941 года) в контрнаступление пошли войска нашего Западного Фронта! Ну, как в такой момент можно оторваться от книги! Очень переживаешь за происходящее!

Книги Льва Кассиля нравятся детям; написанное запоминается надолго. Замечательно прописаны характеры героев. Тут говорится о том, как не потеряться в жизни, о доброте, взаимовыручке. В этой книге есть что взять на заметку и детям в взрослым. В 1974 году по повести Кассиля выпущен фильм "Великое противостояние". Будет очень интересно сравнить впечатление от книги и фильма.