Текст книги "Укротительница мужчин, или Хищница"

Юлия Шилова
Укротительница мужчин, или Хищница

Я согласна жить в мире, которым правят мужчины, до тех пор, пока могу быть в этом мире женщиной.

Мэрилин Монро, американская киноактриса

Глава 1

Я стояла, уткнувшись лицом в оконное стекло, и чувствовала, как по моим щекам скатываются слезинки. Ну вот и все, Светка… Ну вот и все… Закончился очередной эпизод в твоей жизни. Эпизод… Длиною в несколько лет… Психологи утверждают, что самое тяжелое испытание для женщины, – узнать, что ее бросил любимый. Боже, как же они не правы. Самое тяжелое испытание для женщины – это знать, что ее бросил муж.

Мне было чертовски плохо. Господи, кто бы только знал, как мне было плохо. В последние дни я хожу, как лунатик, и едва держусь на ногах. А сегодня… Сегодня я в первый раз за несколько дней посмотрелась в зеркало.

Посмотрелась и пришла в ужас. Мне показалось, что к моим годам накинулся еще десяток. С самого начала я знала одно, что мне просто бессмысленно тягаться с молодой соперницей.

Господи, а ведь все так прекрасно начиналось. Мне всегда все завидовали. Такой муж! Красавец! Добытчик!

Семьянин! А самое главное, я-то знала, что он меня любит и мы друг друга понимаем, а счастье – это когда тебя понимают… А может, я ошибалась? После того что произошло, я уже не могу делать какие-то выводы и здраво смотреть на вещи. И все же у нас была любовь, глубокая страсть, родство душ и общность взглядов. Мы понимали друг друга с полуслова… Мы находили друг в друге утешение… Мы…

Я достала платок и вытерла слезы. Больше никогда не будет слова «мы». Теперь будет только одно-единственное слово – «я». Наверно, тогда я была слишком счастлива, слишком открыта и слишком слепа… Я не углядела тот момент, когда в наших отношениях появилась трещина, хотя мне до сих пор кажется, что никакой трещины не было. Просто он стал дольше задерживаться на работе, чаще уезжать в командировки, чаще посещать мальчишники…

Он стал отдаляться, а я не переставала ему верить и, открыв рот, смотрела в его равнодушные и уже какие-то холодные глаза.

Ведь всего несколько дней назад у меня был муж.

Любимый муж. Чудесные дети. Восьмилетний Сашка и пятилетняя Катенька… Дети остались. Они мирно спят в своих кроватках, а проснувшись, спрашивают меня о том, когда вернется любимый папочка. Дети остались, а мужа не стало. Когда я забеременела Сашкой, мой супруг плакал от счастья и буквально всю мою беременность носил меня на руках. «Еще дочка – и считай, что ты отстрелялась», – постоянно говорил мне любимый, пока подрастал Сашка. И скоро я «отстрелялась», а как же иначе!

За Катенькой мой муж приехал на лимузине, таком белоснежном и таком длинном. На глазах у всего роддома он торжественно посадил нас внутрь и повез в новую, только что отремонтированную квартиру. А там…

Шикарный ужин при свечах, шампанское, икра и легкая музыка…. Мы лежали в объятиях друг друга и рассуждали о том, какая на нас теперь лежит ответственность за двоих беззащитных крошек.

У нас была мирная и по-настоящему счастливая семья. Мы любили друг друга, но никогда не говорили об этом вслух. Костик просто старался, чтобы мы ни в чем не нуждались, а я создавала уют и из всех сил делала нашу домашнюю гавань спокойной и тихой. У нас не было не то что ссор, даже размолвок. Иногда Костик нежно обнимал меня за плечи и как-то лукаво спрашивал: «Светка, а ты хоть ревновать-то умеешь?» Я удивленно пожимала плечами: «Зачем?» – «Ну мало ли, а может, я загуляю?!» – буквально корчился от смеха Костик. «От таких женщин, как я, не гуляют, – самоуверенно заявляла я и чувствовала, что слепо верю в то, что говорю. – И вообще ревнуют только те, у кого есть комплекс неполноценности, а у меня его нет. Я полноценная женщина».

Мы прожили вместе ровно десять лет. В этом году у нас была бы круглая дата. До нее мы не дотянули совсем немного – каких-то полтора месяца. А самое главное, что за всю супружескую жизнь у меня не было ни одного – да, да, ни одного! – греха. Понятно какого. Я не изменила своему мужу ни разу. Наверно, это покажется смешным, но я вышла замуж девственницей. Тогда мне было ровно восемнадцать лет. До Костика у меня были, конечно, поцелуи на лестничных клетках, крепкие объятия, но дальше этого дело не шло. Наверно, я была несовременной и именно этим оказалась притягательной для Костика. Если нам дается всего одна жизнь, значит, нам дается всего один мужчина. Именно так считала я и старалась следовать этому правилу.

Все эти годы я считала себя счастливой женщиной, которая пусть и не сделала блестящей карьеры, не получила хорошего образования, но состоялась в семье. Ведь состояться можно не только в работе. Изо дня в день я занималась воспитанием детей, отводила их в школу и детский сад, затем встречала, кормила, делала с ними уроки, гуляла во дворе или ближайшем парке, готовила вкусный ужин и ждала мужа с работы. И так каждый день… И так изо дня в день… Теперь я делаю все то же самое, правда, с трудом и мокрыми от слез глазами… Потому что мне больше некого ждать с работы. Некого! Никто не позвонит в мою дверь, не поцелует меня в щеку и не наденет домашние тапочки, которые я аккуратно ставлю у самого входа. Никто не ляжет со мной на кровать, не включит телевизор и не будет рассказывать мне о том, как прошел сегодня рабочий день.

Моя кровать совершенно пуста, и я уже успела спрятать вторую подушку в шкаф… Наверно потому, что в ней больше нет необходимости. По ночам я искала рукой родное тело и, не найдя его, заходилась рыданиями. Очень тяжело привыкать спать одной, если целых десять лет ты спала в кровати с любимым. Я всегда знала, что нам хорошо вместе и мы очень привыкли друг к другу, а привычка, как известно, свыше нам дана.

Закрыв кухонную дверь, я открыла окно, достала пачку сигарет и жадно закурила. Это были его сигареты…

По вечерам он высовывался в окно, брал чашку чая и закуривал сигарету. Я садилась рядом и постоянно сетовала на то, что в квартире находятся дети, что надо бросать курить и не доставлять неудобств своим близким. Тогда я ругалась, а теперь закурила сама… Бог мой, кто бы мог подумать, что я когда-нибудь закурю… Кто бы мог по, думать…

Я вспомнила тот страшный день, который был совсем недавно. Мое сердце бешено заколотилось, а из груди вырвался громкий стон. Костик, как всегда, пришел с работы… Я протянула ему домашние тапочки. Он прошел в комнату и нервно по ней заходил. В комнату прибежали возбужденные дети для того, чтобы поприветствовать своего отца, но Костик попросил их выйти в детскую, потому что взрослым надо поговорить. Я вытерла руки о фартук и убежала на кухню дожаривать пышные оладьи.

Крикнув Костику на ходу, что мне нужно ровно десять минут, я попросила его переодеться и оценить мои кулинарные труды. Но…

Но Костик сказал, чтобы я выключила газ под оладьями, что он не голоден и что от печеного у него появляется изжога. Я подумала, что у него какие-то трудности на работе, что он просто не в духе и очень устал. И я молча принялась жарить эти злосчастные оладьи, которые раньше Костик постоянно нахваливал и поглощал в неимоверных количествах. Я надеялась на то, что сейчас мой муж успокоится, переоденется, зайдет на кухню, как всегда, поведет носом и восторженно скажет о том, как же ему повезло с женой, потому что ни одна женщина на земле не сможет испечь такие оладьи, какие получаются у меня. Но Костик не переоделся. Он буквально влетел на кухню, злобно выключил плиту, схватил сковородку и выкинул еще не дожаренные оладьи в мусорное ведро.

У меня загорелись щеки, словно я стояла на двадцатиградусном морозе без одежды, и застучало в висках.

– Кость, ты что? У тебя на работе неприятности?

– У меня неприятности дома! – громко закричал Костя и стукнул кулаком о стену.

– Тише ты, соседи придут. А что у тебя дома-то?!

Испуганные дети, заглянувшие на кухню, быстро ушли в свою комнату и закрыли дверь.

– Что у тебя дома-то? – повторила я свой вопрос и почувствовала, как на глазах появились слезы. – Дома у тебя все хорошо. Дети, слава Богу, здоровы. Жена тоже.

С голоду не умираем. Так что же случилось?!

– Что случилось? – Костик как-то недобро усмехнулся и метнул в мою сторону безразличный взгляд. – То, что я полюбил другую женщину.

– Что?!! – я облокотилась о стену и почувствовала, что теряю равновесие.

– Что слышала. Ты вообще понимаешь, что люди могут друг друга любить?!

– Понимаю, – кивнула я головой. – Я люблю тебя, а ты любишь меня.

– Это было раньше. Это было давно, и мне кажется, что этого вообще никогда не было.

Еще никогда в жизни я не видела своего мужа таким жестоким и беспощадным. Мне казалось, что сейчас передо мной стоит не мой Костик, а какой-то чужой, совершенно незнакомый человек. Человек, с которым мы не прожили десять лет и не воспитывали двоих детей.

– Костик, но ты же знаешь, что я тебя очень люблю…

Ты же это знаешь… Я же родила тебе двоих детей. Дочку и сына…

– Лучше бы ты мне их не рожала, – резко перебил меня Костик.

– Как это не рожала? Ты же меня сам об этом просил. Наши дети не были случайными. Они были запланированными. Они родились в большой любви. Я говорила тебе, что нам достаточно одного, но ты сам просил меня о дочери. Ты говорил, что семья считается полноценной, только если в ней как минимум двое детей.

– Вот именно поэтому мне нелегко от тебя уйти.

Я ухожу с большим и тяжелым камнем на душе. Ты даже не представляешь, что это за камень и как мне с этим камнем придется жить.

– А ты собрался уходить? – я сняла с себя фартук и кинула его прямо на пол. – А зачем? А куда?

– Света, я люблю другую женщину. Я больше не могу с тобой жить!

– Как это? – меня слегка затрясло и замотало из стороны в сторону. – Как это? А как же я, Сашенька, Катя? Как же мы? – лепетала я и молила Господа Бога только об одном – чтобы Он не дал мне сойти с ума.

Костик помог мне встать, усадил меня за кухонный стол, сел напротив и, достав из шкафа бутылку коньяка, налил нам по полной рюмке.

– На, выпей.

– Зачем?

– Затем, что легче станет.

Я выпила полную рюмку и как-то беспомощно захлопала глазами.

– Костик, скамей, что ты пошутил! Ну, скажи, что это просто глупая шутка. У тебя был напряженный день на работе, настроение соответствующее, и ты решил отыграться на мне и детях…

– Вот этих разборок я боялся больше всего на свете.

Понимаешь, я хочу уйти без всяких объяснений, слез, истерик и сцен. Я полюбил другую женщину, понимаешь?! Полюбил!

– Не надо кричать, – тихонько всхлипнула я. – Не надо мне объяснять, что такое любовь. Потому что я сама очень сильно тебя люблю.

– Мне не нужна твоя любовь. Прости, но это так: она больше не нужна. Света, ты молодая, красивая женщина.

Ты еще сможешь устроить свою судьбу. Ты обязательно кого-нибудь себе найдешь.

– С двумя детьми?

– Люди находят и с тремя. Если человек полюбит тебя, он обязательно полюбит и твоих детей, – без всяких церемоний принялся уговаривать меня Костик.

– Ты называешь наших детей моими?! Но почему?!

Ведь я родила их для нас с тобой. Это наши дети! Понимаешь, наши!

– Я не отрицаю, что это наши дети, – кивнул головой Костик. – Это ты совершенно правильно заметила. Но ты сама знаешь, что при разводе дети остаются с матерью, и от этого никуда не денешься. Моя будущая жена еще слишком молода для того, чтобы иметь детей, но думаю, что в скором будущем мы их обязательно заведем.

– Как ты сказал? Твоя будущая жена?! Но ведь я твоя жена… – я почувствовала, что земля уходит из-под моих ног и я теряю рассудок. – О какой будущей жене ты говоришь, если у тебя есть я? Я и двое детей.

– Свет, я же тебя попросил. Давай без истерик.

Пожалуйста, я очень тебя прошу. Сейчас я соберу свои вещи и уйду. Квартира, обстановка, шмотки – все остается тебе и детям. Я ни на что не претендую. Ты же знаешь, что я заработаю еще. На алименты подавать не надо. Мы с тобой цивилизованные люди и прекрасно понимаем, что все вопросы надо решить полюбовно. Каждый месяц я буду давать тебе на детей деньги, об этом можешь не переживать. Только…

– Что только? – я посмотрела на своего «чужого» мужа глазами, полными слез.

– Только я буду давать деньги на детей. Я не могу их давать на тебя. Сама понимаешь, что я больше не в состоянии оплачивать твои женские безделушки и шмотки.

У меня теперь новая, молодая семья, и нам требуются конкретные деньги. Светка, ну что ты так смотришь?!

Ты хоть понимаешь, о чем я тебе говорю?!

– Не понимаю, – я отрицательно покачала головой и подумала о том, что так оно и есть: я действительно тогда не понимала, что творится и почему Костя говорит подобные вещи. Мне всегда казалось, что такая старая, как мир, история может случиться где угодно, с кем угодно, но только не в моей семье.

– А что тут непонятного?! – еще больше вспылил Константин. – Свет, короче, я собираю вещи и ухожу.

Ты же знаешь, что я на дух не выношу подобные разбирательства!

Увидев, что Костик направился в спальню прямо к платяному шкафу, я слегка застонала и почувствовала, что мне невыносимо больно, так больно, что хотелось заорать на всю квартиру, схватиться за голову и упасть на пол, плача навзрыд. Костик достал свой импортный чемодан на колесиках, который он приобрел для загранкомандировок, и принялся швырять в него свою одежду.

– Костик, ты что делаешь? – задала я глупый вопрос.

– Собираю вещи.

– Зачем?

– Затем, что Я ухожу. Я же уже тебе это объяснял.

Неожиданно в дверях появились дети и посмотрели на собирающего чемодан отца непонимающим взглядом.

– Мам, а что тут происходит? – спросил сын как-то по взрослому.

– Папа уходит, – еще больше растерялась я.

– Папа, ты уезжаешь в командировку? – смягчила ситуацию дочь, надеясь на положительный ответ.

Набив чемодан доверху, изрядно вспотевший Константин посмотрел на детей и, смахнув пот со лба, сжал губы в одну линию. Так он делал всегда, когда был сильно разгневан и особенно зол.

– Дети, пойдите в свою комнату. Нам с мамой надо поговорить. Папа едет в долгую командировку, а мама помогает ему собрать вещи.

– А когда ты вернешься? – довольно серьезно спросил сын и, словно чуя неладное, прищурил глаза.

– Я не знаю. Я сам пока ничего не знаю. Да пойдите же вы в свою комнату!!! И закройте дверь! – Константин, никогда ранее не повышавший голос на детей, заорал что было мочи.

Перепуганные дети молча поплелись к себе и, не говоря ни единого слова, закрыли за собой дверь.

– С детьми-то ты так зачем? – я закрыла лицо руками и поняла, что сейчас разрыдаюсь.

– Потому что ты сама виновата.

– Я?!

– Ты!

– Но чем?

– Кричишь на всю квартиру, как сумасшедшая.

Могли бы тихо-мирно все решить, и дети бы ничего не знали.

– Но ведь они все равно бы спросили, где ты.

А я им должна была бы что-то ответить.

Но Костя, по-моему, совершенно не слышал моих слов. Он встал на корточки, закрыл чемодан и посмотрел на меня каким-то безумным взглядом.

– Светка, ну что, я пошел?

Не получив ответа, он стал как-то пятиться к входной двери и совершенно не к месту улыбаться.

– Я… это… Я если что-то забыл… Я тогда потом заеду.

Тут еще половина моих вещей. Я тебе пока ключи от квартиры не отдаю. Пусть они будут у меня, чтобы тебя лишний раз звонками не беспокоить. Я тихонько дверь своим ключом открою и возьму, что надо. Ты не переживай.

Я вдруг опомнилась и, бросилась следом за своим мужем.

– Костя, а где ты будешь жить?

– У нее.

– А адрес какой?

– Зачем?

– Ну мало ли… Может, с детьми что… – я говорила и чувствовала, как мои глаза заливают слезы. – Может, ты мне срочно понадобишься, а я даже не знаю, где мне тебя искать…

Уткнувшись спиной во входную дверь, Константин растерянно пожал плечами и повел носом.

– Светка, меня искать не надо. Я сам найдусь. Я же сказал, что буду приходить, детей проведывать. Денег на них давать. А прибегать ко мне на новую квартиру и устраивать сцены ни к чему. У моей будущей жены психика слабая. Она просила сделать все интеллигентно и чтобы ее это никаким боком не коснулось.

– Надо же, как ты ее бережешь. Меня ты так никогда не берег.

– Я же тебе сказал, Светка, что я полюбил. По-настоящему, понимаешь. По-настоящему. У меня такое первый раз в жизни.

– А меня, значит, ты по-игрушечному любил? И двоих детей мне тоже по-игрушечному заделал?

– Я же не помню, Светка, как у меня с тобой было.

Просто не помню, и все.

– Я смотрю, у тебя с памятью плохо стало.

– С памятью у меня и в самом деле нелады. У меня она только сейчас прорезалась, потому что я только сейчас жить начал.

В тот момент, когда Костя повернулся в сторону входной двери и положил руку на дверную ручку, я тихо всхлипнула и еле слышно спросила:

– Кость, а она красивая?

– Кто?

– Ну, твоя будущая жена.

– Очень. На нее все мужики на улице оглядываются.

Фотомодель. Ее даже на обложке журнала напечатали.

– Она молодая?

– Двадцать лет, – с особой гордостью произнес мой муж.

– Но ведь у вас разница в десять лет!

– Самая нормальная разница. Сейчас этим никого не удивишь. Сейчас и разница в тридцать лет – обычное дело.

– Но ведь она не будет заботиться о твоем гастрите!

– Свет, я что, такой беспомощный, что ли? Я смогу о нем позаботиться сам.

– Когда ты жил со мной, ты говорил, что заботиться о нем должна я. Мол, ты это делать не в состоянии.

– Когда я жил с тобой, я многое не делал, потому что был не в состоянии. Теперь все по-другому. Я могу идти?

У тебя больше нет вопросов?

– У меня есть один последний вопрос, – произнесла я усталым голосом и почувствовала, как перед глазами все поплыло.

– Ну, валяй, – Костик старался казаться равнодушным, но ему это не удавалось. Уголки его губ подергивались и выдавали заметное напряжение.

– Валяю. А твоя будущая жена знает, что у тебя двое детей?

– Да хоть с десяток. Ей это безразлично…

– Как это безразлично?

– Она сказала, что ей совершенно безразлично, сколько у меня жен и детей. Ей до этого нет никакого дела.

– Как это так? У тебя всего одна жена и двое детей.

– Ну, а дети-то здесь при чем?! Она их что, растить, что ли, будет? На хрена они ей сдались, если она еще молодая и сама родить может.

– Ну, а на выходные ты их брать не будешь?

– Зачем?

– Затем, что очень многие мужчины привозят своих детей в новые семьи. На праздники или на выходные.

Я знаю много таких примеров.

Константин уже в который раз злобно усмехнулся и посмотрел на меня совершенно чужим взглядом, которым он никогда не смотрел на меня ранее.

– Ну ты, мать, даешь. Ну ты придумала. Может, ты хочешь меня насовсем детьми загрузить и отрываться на полную катушку?!

– Я не понимаю, о чем ты!

– О том, что ты свои женские обязанности хочешь скинуть на чужие, хрупкие плечи. Сама посуди, кому нужны чужие дети?!

– Но ведь тебе-то они не чужие?

– А для нее чужие! Ты давай, дорогуша, детьми сама занимайся и своими проблемами никого не грузи.

У меня сейчас у самого проблем выше крыши Мне красавицу жену обеспечивать нужно, деньги зарабатывать, понятно тебе?

– Выметайся, – процедила я сквозь зубы и начала открывать замок на входной двери.

– Что ты сказала?

– Что слышал Выметайся ко всем чертям… И чтобы я больше никогда в жизни тебя не видела…

– Ну, хорошо, Светик, я выметаюсь. А все-таки зря ты так со мной. Я же хотел не выметаться, а уйти по-хорошему.

– Ас вами, козлами, по-другому нельзя, – произнесла я обреченным голосом и дрожащей рукой показала на выход.

– Сама такая! – как-то по-детски крикнул Константин и выскочил прочь.

Глава 2

…Стараясь убежать от воспоминаний, я отошла от окна и почувствовала, как меня кинуло в жар. В последнюю ночь я очень долго не спала и постоянно представляла себе, как произойдет наша встреча с Костиком. Он вернется в квартиру, откроет дверь своим ключом и скажет, что забыл что-то из вещей… А может, он придет для того, чтобы повидаться с детьми или передать мне какие-нибудь деньги. Молодая жена хороша только на первый взгляд.

Она вряд ли хорошо готовит. Ей хочется погулять, походить по дискотекам, ночным клубам, посидеть в ресторанах. А мой Костик, он такой домашний… Он так любит и ценит домашний уют. Да и рожать она ему точно не будет Зачем ей такая обуза? А мой Костик, наверно, уже очень соскучился по детям. Ему не терпится поиграть с сыном в футбол и почитать дочке сказку. Он соскучился по нашей квартире, по родной постели, по моему борщу и, конечно же, по моим пышным оладьям. Он придет повидать детей и поймет, что больше никогда не сможет уйти. Он поймет, что ему всего этого так не хватало, что все это его родное, им же созданное. Он поймет, что не может без нас жить, что он просто ошибся, а любой человек имеет право на ошибку, и от этого никуда не денешься.

От этих мыслей я почувствовала еще больший, все нарастающий нервный жар, страшную тошноту, дрожь в руках и ногах и острую, пронзительную боль в сердце.

Но шел день за днем, неделя за неделей, а Костика все не было. Он не приезжал, не привозил деньги и даже не проведывал детей. Когда я звонила ему на работу, трубку брала его секретарша и под различными предлогами отказывала мне в разговоре с моим собственным мужем. То он занят, то просил ни с кем не соединять, то уехал в командировку, то у него совещание… И так каждый день. Мобильный мужа тоже предательски молчал, а со временем он стал недоступен, и это наталкивало на мысль о том, что Константин просто поменял номер. Я хотела было позвонить свекрови, которая жила в другом городе и часто болела, но побоялась. Возможно, Константин ничего не рассказал матери, и мои слова приведут несчастную женщину в ужас со всеми вытекающими при ее здоровье последствиями.

…Я попыталась жить без него, но я не жила… Я просто делала вид, что живу. Каждый день я задавала себе одни и те же вопросы: за что мой муж так со мной обошелся? Что именно я сделала не так?.. На каком этапе я потеряла своего мужа, и он начал искать себе другую? Что есть в той другой, чего нет во мне? Она искуснее в ласках, в любовных утехах? Или она женственнее и красивее?

А может, все куда проще: она не обременена детьми, и у нее вся жизнь впереди? Весь мир лежит у ее ног.

Но зачем ей понадобился именно мой муж? Почему именно он? В двадцать лет можно и холостого найти. Что, «парней так много холостых, а я люблю женатого?» Я изводила себя вопросами и не находила на них ответы.

Я стала искать работу, но в тридцать лет, без мало-мальски приличного образования и с двумя детьми найти ее оказалось весьма проблематично. Зарплаты, которую мне предлагали, нам не хватило бы даже на еду. Тем более Саша учился в частной школе – престижной и весьма дорогой. Костик сам перевел сына в школу для детей новых русских, убеждая меня в том, что это качественно иной уровень по сравнению с нищими государственными школами. Я тогда заколебалась – накладно все-таки, но Костик сказал, что на образовании нельзя экономить.

Я поддалась на его уговоры и только теперь поняла, как я была не права. С уходом мужа мальчику пришлось вернуться в «нищую» государственную школу.

…Так прошло ровно три месяца. Я не знаю, как я их прожила, вернее, просуществовала. Я приезжала к Костику на работу, но меня не пускала внутрь охрана.

Я попробовала устроить скандал, но и это не принесло должного результата. Я пыталась его подкараулить после работы, но он словно что-то чувствовал и не появлялся.

Мимо меня проезжали машины с тонированными стеклами, в одной из которых, возможно, сидел он и не желал вступать со мной ни в какие дискуссии Спустя три месяца я перестала его ждать. Я вдруг подумала о том, что он не вернется за своими вещами. Зачем ему старые вещи, если он может купить себе новые?! То же самое я подумала и о детях. Зачем ему старые дети, если его теперешняя спутница может родить ему новых?! Зачем ему вообще старая жизнь, если теперь у него есть новая?! Видимо, он решил расстаться со всем одним махом и вычеркнуть все, что нас связывало, одной жирной красной чертой.

…Я почти не ела, как-то осунулась, постарела и чувствовала, как мою душу стало наполнять безразличие.

Неожиданно мне стало все равно. Все равно, вернется Константин домой или нет. Все равно, как я выгляжу. Все равно, что у меня с катастрофической скоростью заканчиваются деньги и мне вместе с детьми скоро нечего будет есть. Я перестала звонить подругам и изливать душу, потому что почувствовала, как надоела всем со своими проблемами. Когда дети были в школе и детском саду, я лежала на диване рядом с газетой «Работа для вас» и смотрела в потолок каким-то тупым, ничего не выражающим взглядом. Мне вдруг показалось, что я как-то глупо распорядилась своей судьбой. Глупо, потому что я встретила Костика, а не кого-то другого. Я начинала вспоминать своих многочисленных ухажеров, думать о том, как сложилась их жизнь сейчас, жалеть о собственном глупом, раннем замужестве и ругать подлянку жизнь, которая расставляет подобные сети. Перед глазами Константин, торопливо собирающий свой чемодан…

Все случилось так внезапно. Я смотрела на него и совершенно не понимала, что происходит… Я задавала один и тот же вопрос: «За что ты со мной так поступил? Что именно я сделала не так?»

Моя мать, переживавшая и за меня, и за своих внуков, старалась как можно чаще увозить детей к себе, дав мне возможность отойти и хоть немного прийти в себя. Но я не приходила в себя… Я совсем не приходила в себя… Я просто похоронила себя заживо в четырех стенах и начинала представлять себе ту, к которой ушел муж… Мне захотелось увидеть свою соперницу, выдрать ей клок волос, попортить лицо и внушить ей ту простую истину, что нельзя покушаться на чужую собственность. Но… Я понимала, что дело далеко не в сопернице, дело в моем муже…

В один из таких дней, когда меня особенно одолела депрессия, ко мне приехала моя старая подруга Ленка, с которой мы не виделись целую вечность Поставив на стол бутылку мартини и коробку конфет, она посмотрела на меня перепуганным взглядом и изменилась в лице.

– Свет, ты чего?

– В смысле? – Совершенно безразлично спросила я, и бесцеремонно налив себе полный бокал мартини, осушила его до дна.

– Ты вообще на себя в зеркало смотришься?

– Зачем?

– Как это зачем? Мне кажется, что любая нормальная женщина должна каждый день смотреть на себя в зеркало.

– А я ненормальная. От нормальных мужья не уходят. Тем более когда в доме двое детей. Значит, я хреновая жена. Хре-но-вая. Иначе чего бы от меня мужик сбежал?!

Может, я ему тапочки плохо подавала? Или как-то раз суп недосолила?..

Я почувствовала, как выпитое мартини ударило в больную голову, и закричала что было сил:

– Лен, ну скажи, что именно я сделала не так? Что?!

Что ему не понравилось?!

– Света, успокойся, – приглушенно сказала Ленка и налила мне второй бокал. – Я у твоей матери была. Она мне все рассказала. Ты все делала правильно, не переживай. А насчет того, что мужики только от хреновых баб бегут, ты не права. Мужики иногда с жиру бесятся.

А Костик твой сволочь редкостная. Такую сволочь еще поискать надо было. Только знай, что с уходом мужика жизнь не заканчивается!

– Ой, только не надо меня жизни учить. Посмотрела бы я, что бы ты делала на моем месте…

– На твоем месте находятся тысячи женщин, и ничего. Никто от этого не умер. Ни один мужик не стоит того, чтобы из-за него умереть! Ни один! Мужиков полно, другого найдешь!

– С двумя детьми?!

– Если бы было трое, нашла бы и с тремя. Повторяю для бестолковых, с уходом этого подлеца, вернее нет, с его побегом жизнь не закончилась. Она только началась, и началась с нового, совершенно чистого листа.

– Ты у меня прямо, как философ, – голосом умирающей сказала я.

– Просто мне твоя мать говорила, что тебе очень плохо, но я и подумать не могла, что так. Я тебе уже телефон пообрывала, а ты трубку не берешь. Матери твоей звонила, так она все скрывала, говорила, что ты вместе с детьми к родственникам уехала погостить. Я никак не могла понять, как ты могла уехать посреди учебного года.

Это теперь твоя мать раскололась – сил нет больше врать. Она мне сама позвонила, плачет, говорит, что ты всего этого не переживешь. Боится за тебя. Я ей говорю, почему вы мне раньше все не рассказали, а она, оказывается, все думала, что Костик вернется. Теперь, видимо, поняла, что не вернется.

– Свет, а кто она?

– В смысле?

– Та, к которой он ушел?

– Дочка одного высокопоставленного чиновника.

Теперь у твоего Константина дела пойдут в гору. Папочка у нее еще та шишка, рукой не достанешь. А Константин, проныра, достал.

– Так как же такой высокопоставленный чиновник разрешил, чтобы рядом с его дочерью был женатый человек, отец двух детей? Ведь ей при таком положении раз плюнуть холостого найти.

– Беременная она. А по показаниям ей аборт делать нельзя.

– Что?!

– Обрюхатил Костик дочку, и папаше теперь деваться некуда. Тебе документы о разводе пришли?

– Да, я их по почте получила. И как это меня могли развести без моего присутствия, ведь у нас двое детей?

– За деньги и с тремя разведут. Деньги сейчас решают все.

– Кто бы мог подумать…

– Свадьба скоро у твоего Костика. Настоящая пышная свадьба. А затем медовый месяц на Канарах.

– А как же мои дети?

– Да кому нужны твои дети, кроме тебя самой?!

– Лена, а где он с ней познакомился?

– Вот этого я не знаю. Где мужики знакомятся, поди разбери?! Может, на дискотеке или в ночном клубе.

– Да он отродясь по таким местам не ходил.

– Получается, что ходил.

– А откуда ты все это знаешь?

– Да про это уже все знают. Все, кроме меня. Представляешь, я к нему на фирму приехала. Всякой ерунды охранникам наплела, прошла внутрь. Влетела к нему в кабинет, чтобы волосы ему повыдирать, так он со мной даже разговаривать не стал, вызвал охрану, и меня вышвырнули прочь. Понимаешь, меня, твою лучшую подругу, вышвырнули прочь! Это что такое делается?!

– А что тут удивительного, если он меня, собственную жену, прочь вышвыривает.

– Вот козел! Он сказал охранникам, что знать меня не знает и видит первый раз в жизни… Быстро он забыл, как приставал ко мне на твоем дне рожденья. Я ему тогда еще по роже заехала.

– Костик к тебе приставал? – от удивления открыла я рот.

– Приставал. Подвыпил хорошенько и, пока ты детей спать укладывала, начал мне под юбку лезть.

– Господи, я и подумать никогда не могла… Я ничего не знала… Стыд-то какой.

– Жена всегда обо всем узнает последней. Кобель у тебя Костик был тот еще. Неужели ты ничего не видела?!

– Нет.

– Потому что любила, как кошка, а когда любишь, то дальше своего носа вообще ни хрена не видишь. У тебя на уме только одно было: «Костик, давай я тебе рубашечку поменяю… Носочки уже грязные, наверно,…»

– Говорят, мужики все гуляют… Я, конечно, думала, что Костик у меня не такой, но, видимо, ошибалась.

– Мужики гуляют, но только по-умному.