Текст книги "Ловушка для мужчин, или Умная, красивая, одинокая"

Услышав эти слова, я встала на колени и стала целовать мужчине ноги. Воспитательница громко засмеялась. Мужчина поднял меня с пола и тихо сказал: «Никогда так больше не делай. Я же твой отец». – «Я просто хотела вас отблагодарить», – чуть слышно сказала я и растерянно посмотрела на воспитательницу. Воспитательница, не переставая смеяться, покрутила пальцем у виска: «Дура ты малолетняя. Я же пошутила. Шпана недоразвитая».

Через несколько минут я уже сидела в машине со своим новоиспеченным отцом и лакомилась конфетами и печеньем, которые лежали на заднем сиденье автомобиля. Вскоре мы подъехали к шикарному дому, у порога которого меня ждал Роберт. Он взял меня за руку и дружелюбно сказал, что с этой минуты будет мне братом и что его мама умерла два года назад. Я кивала и без остановки засовы вала печенье в рот. В доме было целое море игрушек… Их было так много, что у меня разбегались глаза, я боялась к ним прикоснуться. Роберт показывал свои машинки, солдатиков, электронные игрушки. Я улыбалась, прижимала к себе пакет с печеньем и не переставала жевать. Роберт хотел было забрать его у меня, чтобы мы могли поиграть, заверил, что через несколько минут домработница позовет ужинать, но я вцепилась в пакет мертвой хваткой и визжала что было сил. Это была одна из детдомовских привычек, от которых мне постепенно пришлось отучаться. Роберт отпустил пакет и смотрел на меня испуганно. Я забилась в угол комнаты и продолжала засовывать в рот по несколько печенюшек одновременно. В тот вечер мой новый папа вызвал врача, потому что у меня сильно разболелся живот. Врач прописал мне какие-то таблетки и строжайшую диету.

Вечером Роберт пришел ко мне, гладил по голове и все удивленно спрашивал: «Зачем ты так много ешь? Никто у тебя ничего не отберет. У нас всего много – и печенья, и тортов, и разных десертов. Домработница печет вкусные пирожки с абрикосами и черникой. Как только ты выздоровеешь, она обязательно их тебе приготовит». В комнату вошел отец и положил рядом со мной красивую Барби. Я не сколько раз поцеловала ее и прижала к себе. «Спасибо, папа», – тихо сказала я. Отец сел рядом с Робертом, взял меня за руку. «Скоро у тебя будет много игрушек, нарядных платьев. Я буду одевать тебя как куклу. Ты будешь иметь все. Ты станешь самой красивой девочкой на свете, я выполню любую твою прихоть, любой твой каприз. Ты никогда не будешь знать отказа. Только и ты не обижай старика и тоже ни в чем ему не отказывай…» В тот момент я еще не знала, о чем он говорил, и радостно кивнула…

Я посмотрела на себя в зеркало и вытерла слезы. Хватит предаваться воспоминаниям. Так можно просто сойти с ума. Во всем виноват Роберт. Приперся со своей будущей женой и нарушил мою размеренную жизнь. Но ничего! Я справлюсь с ним. Он последует туда же, куда последовал его отец. Никто не отберет то, что принадлежит мне по праву…

Глава 6

У вокзала я вышла из машины, огляделась. Мне всегда было неспокойно, если приходилось оставлять ее там, где много народу, – уж слишком вызывающий, дорогой автомобиль, а отец так и не поставил сигнализацию.

В зале ожидания я вдруг почувствовала, как больно защемило сердце. По всей вероятности, это просто нервы. Так много событий за такой короткий промежуток времени! Никакое сердце не выдержит. Я купила стакан холодного апельсинового сока и стала пить мелкими глотками, не переставая оглядываться по сторонам. Мне казалось, что кто-то за мной наблюдает, следит за каждым моим шагом. Господи, и какого же черта меня сюда принесло! Сидела бы дома, писала картины и не влезала ни в какие истории. Вспомнив о Викторе, я поняла, что медлить нельзя, в любой момент с ним может что-нибудь случиться.

Я спустилась к автоматическим камерам хранения и подошла к нужной ячейке. Неподалеку от меня стоял молоденький парень и пытался запихнуть в небольшую ячейку довольно увесистую сумку.

– Она не влезет, – сказала я.

– Что? – Парень удивленно посмотрел на меня и опустил сумку на пол.

– Я говорю, что ваша сумка не влезет. Вы зря стараетесь, только время теряете. За билетными кассами есть обычная камера хранения, лучше всего обратиться туда.

– Там дороже, – смущенно сказал парень и снова принялся запихивать свою сумку в ячейку. – Должна залезть, зараза, – пробурчал он себе под нос.

Неожиданно он оказался рядом со мной.

– Может, в эту попробовать…

От растерянности я потеряла дар речи, но, увидев, как этот идиот стал пихать свою сумку в ту самую ячейку, которая предназначалась для того, чтобы я положила в нее деньги, взяла себя в руки и постаралась его оттолкнуть:

– Вы что себе позволяете?! Это моя кабин – ка! Немедленно отойдите! Идите откуда пришли!

– Ты ее что, купила? Вот когда ты ее вы купишь, тогда и командуй. Попробую запихать сюда, а та, по-моему, поломана.

– Они все одинаковые. Тут целая куча свободных ячеек. Почему вы прицепились имен но к моей?! – Я чувствовала, что еще совсем немного, и у меня начнется самая настоящая истерика.

– Ну так и иди к другой, если их целая куча, – небрежно бросил парень и со всей силы стал запихивать свою сумку.

Мне показалось, что вот-вот он ее туда запихнет. Мне стало совсем плохо, потемнело в глазах. Я стала его оттаскивать. Парень покраснел до кончиков ушей, резко меня оттолкнул и злобно прошипел:

– Что тебе нужно, придурочная? Отвали! Сумка уже почти залезла.

Сжав кулаки, я зло крикнула:

– Ну, придурок, я тебе сейчас устрою! Бросившись наверх, я добежала до первого попавшегося дежурного милиционера:

– Товарищ милиционер, там хулиган ячейки ломает!

Посмотрев на мое перепуганное лицо, милиционер не заставил себя долго уговаривать и последовал за мной. Как только мы спустились к автоматическим камерам хранения, я с ужасом увидела, что парень запихнул в кабинку уже большую часть своей сумки. Я бросилась на него с кулаками, бормоча:

– Вот сволочь, ну откуда ты свалился на мою голову. Немедленно вытаскивай свою сумку, или я сдам тебя в милицию!

Парень заметил милиционера и что есть силы надавил на сумку. Сумка вошла в ячейку на удивление быстро. Парень потер руки и по смотрел на меня довольно. Ничего не понимающий милиционер подошел к нам ближе.

– Вы что тут безобразничаете? – строго спросил он.

– Ничего я не безобразничаю, просто поставил свою сумку.

– Но ведь она же у вас туда не влезала?

– Влезла, – улыбнулся парень и опять потер руки. – Куда б она делась.

Милиционер попросил молодого человека показать документы. Проверив, отдал их владельцу и тихо сказал мне:

– Девушка, вы успокойтесь, ничего страшного не произошло. Все в порядке. Человек просто положил сумку…

– Такие сумки нельзя класть в ячейки. Он же ее вытащить не сможет. Есть же обычные камеры хранения.

– Но ведь сумка вошла…

– Если бы вы только видели, как он ее туда запихивал! И вообще, это моя ячейка!

– Тут личных ячеек нет, – сурово сказал страж порядка, отдал честь и пошел наверх.

Что же делать? Надо попытаться уговорить этого парня. Я дружелюбно посмотрела на него и ласково произнесла:

– Понимаешь, мне эта ячейка позарез нужна. Будь другом, уступи ее мне.

– Не уступлю. Мало того что ты на меня с кулаками кидалась, так еще и мента привела. Стукачка хренова. Отвали, я хочу код выставить, а при тебе это делать не буду.

– Послушай, хочешь, мы достанем твою сумку и отнесем в нормальную камеру хранения? Я за все заплачу и даже дам тебе денег на бутылку хорошего коньяка. Так сказать, плачу отступные.

– Ты что, богатая, что ли? – усмехнулся парень и оглядел меня с ног до головы.

– Нет. Просто у меня выхода нет. Мы с одним моим знакомым договорились, что именно в эту ячейку я должна положить свой пакет, а он придет и заберет его.

– А с чего ты взяла, что эта ячейка должна быть свободна? Не я, так кто-нибудь другой бы ее занял.

– Он обещал, что она будет свободна, – задумчиво сказала я.

– Тогда ты положи свой пакет в другую ячейку и запомни ее код. Потом позвонишь ему и дашь другие координаты.

– Боюсь, что он больше не выйдет со мной на связь… – Я почувствовала, как на глаза навернулись слезы.

Наверное, это как-то повлияло на парня. Он махнул рукой и растерянно пожал плечами:

– Ладно, твоя взяла. Только ты за все платишь и покупаешь мне коньяк.

– Конечно! – обрадовалась я.

Следующие полчаса мы, смахивая пот и переводя дыхание, поочередно пытались вытащить сумку из кабинки. Когда наконец нам это удалось, я радостно захлопала в ладоши:

– Ну, а теперь отволочем твою сумку в камеру хранения!

– Сначала ты положи свой пакет, а то, пока мы ходим, твою кабинку опять кто-нибудь займет.

Я посмотрела на пакет и перевела взгляд на парня. Видимо, парень понял мое замешательство и отвернулся.

– Можешь выставлять код. Я не смотрю. Мне твой пакет и даром не нужен.

Я подумала, что последнюю фразу он сказал зря. Если бы он только знал, что в нем лежит… Выставив код, я окинула ячейку любящим взглядом и глубоко вздохнула.

– Дело сделано. Можешь поворачиваться. Поднявшись к обычной камере хранения, мы сдали его сумку, я заплатила за ее хранение. Молодой человек бережно положил квитанцию себе в карман и подозрительно посмотрел на меня:

– Ну а как насчет коньяка?

– Как обещала, – улыбнулась я и повела его к буфету. – Куда едешь? – нехотя поинтересовалась я для того, чтобы хоть как-то нарушить нелепое молчание.

– В Хабаровск, к родителям.

– Далеко.

– Привык. Я к ним каждый год приезжаю. На самолете очень дорого, приходится трястись на поезде. Главное, чтобы нормальная компания попалась. С нормальной компанией и дни быстро летят.

У стойки буфета я сказала:

– Выбирай свой коньяк. Ты выбираешь, я плачу. Будешь угощать им свою компанию.

– Я же не знаю, какими деньгами ты располагаешь…

– Выбирай, что нравится. В пределах разумного, конечно.

Парень остановил свой взгляд на «Белом аисте» и решительно показал на него пальцем. Оплатив коньяк, я с гордостью протянула его своему новому знакомому:

– Держи. Ты даже не поверишь: сегодня ты спас жизнь одному человеку.

– Какому еще человеку?

– Это тебе не обязательно знать. Главное, что ты освободил эту чертову ячейку. Ну ладно. Было очень приятно познакомиться. Счастливого пути. В поезде со своей компанией обязательно вспомнишь обо мне, как только достанешь коньяк.

Парень повертел в руках бутылку и усмехнулся:

– Ты знаешь, сначала это знакомство показалось мне совсем неприятным, а теперь даже ничего. Я даже не знаю, как тебя зовут.

– Женя.

– А меня Олег. Женька, а ты что такая белокожая? Солнца, что ли, боишься?

– Боялась, а теперь я уже ничего не боюсь. Как только разгребу дела, обязательно пойду в солярий.

Олег посмотрел на меня как-то печально и грустно сказал:

– Ну ладно. Я пойду. Не буду тебя больше задерживать.

– Удачной дороги, – весело подмигнула я и зашагала к выходу.

Оглянувшись, я увидела, что Олег все так же грустно смотрит мне вслед, и махнула ему рукой.

На улице я подняла голову и посмотрела на солнышко. Показалось, что оно тоже на меня смотрит и протягивает мне свои добрые, заботливые лучи. К черту эту ночную жизнь! Никаких свечей! Никаких жалюзи! Мне больше некого бояться и не от кого прятаться. Как только удастся решить вопрос с Робертом, я обязательно поеду на пляж и поваляюсь на раскаленном песке. Я буду радоваться как ребенок, радоваться до слез. И эти слезы будут понятны только мне одной, потому что никто не поверит, что я лежу под жгучим солнцем в первый раз в жизни. В первый раз… Теперь многое будет в первый раз…

Подойдя к стоянке, я резко остановилась: рядом с моим лимузином крутились двое мальцов. Один ковырялся в замке, а другой посматривал по сторонам – не идет ли хозяин. Не успела я сообразить, как они оказались в машине. Очнувшись, я замахала руками и закричала так громко, насколько хватило сил:

– Угоняют! Машину угоняют! Милиция!!!

Я услышала, что заработал двигатель, и в ту же секунду раздался страшный взрыв. Упав на землю, я обхватила голову руками. Гудело в ушах.

Глава 7

Мне не верилось, что я осталась жива. И что вообще все это происходит в реальности. Вой милицейской сирены заставил меня поднять голову, и я с ужасом увидела то, что осталось от лимузина. Мощный взрыв изуродовал и несколько соседних машин. Я села на землю и громко зарыдала. Не знаю, сколько времени я так просидела, пока ко мне не подошел сотрудник милиции и помог встать. На месте взрыва собралось много народу. Люди в форме омоновцев взяли стоянку в плотное кольцо, отгоняли ротозеев на безопасное расстояние.

– Опять террористический акт! – судачили в толпе. – Как дальше жить, если взрывают прямо в центре города?..

– Диверсия! – не унимался кто-то.

– Вокзал хотели взорвать!

– Вы хозяйка машины? – услышала я голос милиционера, который помог мне встать.

– Я шла к машине, а ее хотели угнать, – пробормотала я и с ужасом посмотрела на обгоревшие останки двух угонщиков.

– Вам повезло, на их месте могли быть вы. У меня перехватило дыхание, хотелось кричать, забиться в истерике. На их месте могла быть я… Господи, а почему именно я?! Получается, что кто-то хотел меня убить… Но кто? Виктор? Нет, ему самому нужна помощь. Тот, кто его держит?

– Вам придется проехать в отделение, – сказал милиционер. – Эксперты уже принялись за работу. По всей вероятности, сработало взрывное устройство.

– Да, конечно, сейчас. Но… мне нужно в туалет. Мне очень плохо, – прошептала я и, пошатываясь, направилась в сторону вокзала. Перед глазами плыли желтые круги, в ушах гудело, а сердце билось с такой бешеной скоростью, что мне казалось, еще немного, и оно просто выскочит из груди. Наверное, я была очень грязная, потому что черт знает сколько времени пролежала на асфальте. Спустившись в автоматическую камеру хранения, я подошла к ячейке, куда еще совсем недавно положила пакет с долларами. Дрожащими руками набрала нужный код и открыла дверцу. Ячейка была пуста. Не поверив своим глазам, я сунула внутрь голову. Пусто. Получается, что в тот момент, когда взорвалась моя машина, кто-то забрал деньги. Крепко держась за перила, я стала медленно подниматься в зал. Я едва держалась на ногах.

Меня хотели убить те люди, которые держат Виктора, пронеслось у меня в голове. Пока я возилась с ячейкой, они положили в машину взрывное устройство. Но зачем? Кому нужна моя смерть? Опершись на перила, я присела на ступеньку и поняла, что дальше просто не могу идти. В этот момент кто-то обнял меня за плечи.

Это был тот же самый милиционер, который совсем недавно поднимал меня на месте взрыва.

– Девушка, ну куда вы исчезли? Я вас по всюду ищу. Вы как потерпевшая нужны мне для дачи показаний.

– Каких еще показаний?

– Вашу ведь машину взорвали! Придется обстоятельно побеседовать. Это же взрыв, а не детские игры. Пострадали соседние машины, погибли двое молоденьких парней. Будет вестись следствие.

– Мне плохо, – выдавила я и достала платок, чтобы промокнуть пот.

– Может, вам «скорую» вызвать?

– Сейчас пройдет.

– Вам придется проехать с нами в отделение. Необходимо установить, с чем связан этот взрыв. Сожалею, но машина восстановлению не подлежит.

Следователь, который вел мое дело, оказался ухоженным мужчиной средних лет, он непрерывно курил и сверлил меня пристальным взглядом. Узнав, что я дочь одного из самых известных адвокатов в городе, он выронил сигарету и как-то растерянно спросил:

– Марышкин – ваш отец?

– Отец, а в чем, собственно, дело?

– Я в газете прочитал, что он совсем не давно умер…

– Да, он умер. Инсульт.

– Примите мои соболезнования, – немного издеваясь, сказал следователь и сел в кресло, стоящее напротив.

– Принимаю, – невозмутимо ответила я и тупо посмотрела в окно.

– Получается, что вы ездили на машине своего отца?

– Да, а в чем, собственно, дело?

– Дело принимает новый оборот. У преступления появился еще один мотив. Возможно, вы вообще не причастны к данному преступлению. Ваш отец был очень известным человеком, очень… Скажите, у него были враги?

– Не знаю. Он никогда не посвящал меня в свои проблемы.

– Он что, не разговаривал с вами по поводу своих дел?

– Нет.

– По всей вероятности, взрывное устройство предназначалось не вам, а вашему отцу.

– Но ведь он умер, – опешила я.

– Ну не все же люди читают газеты. Тем более что ваш отец… – Следователь сморщился и закурил сигарету.

– Что мой отец?

– Он славился тем, что беспроигрышно защищал бандитов. Его так и называли – бандитский адвокат. Видимо, дозащищался до того, что кому-то стал неугоден. Кто-то его приговорил, не зная того, что вашего отца уже нет в живых. Никакое сердце не выдержит, если человек загребает столько денег.

Услышав последнюю фразу, я закинула ногу на ногу и нервно застучала пальцами по столу:

– Послушайте, вы пригласили меня сюда для того, чтобы обсуждать моего отца? Я не желаю слушать, что вы о нем думаете. Оставьте свое мнение при себе.

Следователь посмотрел на меня осуждающе и резко сказал:

– Можете отправляться домой и приводить себя в порядок. Как только вы мне понадобитесь, я пришлю вам повестку. Моя фамилия Мельников. Зовут Владимир Владимирович.

Я хотела было встать, но следователь резко приподнялся и неожиданно махнул рукой, показывая, что еще не время вставать:

– Женя, ответьте мне еще на один вопрос. Что вы делали на железнодорожном вокзале?

Наверное, я просто была не готова к такому вопросу. Растерявшись, я тут же взяла себя в руки и нагло соврала:

– Хочу съездить отдохнуть в Крым. Я приехала узнать, на какое число есть билеты и сколько они стоят.

– Крым отменяется. Пока ведется следствие, вы должны быть на месте.

Почувствовав на себе все тот же неприятный взгляд, я не выдержала и занервничала:

– Послушайте, что вы от меня хотите? Я ничего не натворила. У меня взорвали машину, а вы смотрите на меня как на преступницу. Я сама осталась жива только по счастливой случайности. Я просто приехала на вокзал узнать насчет билетов. Не надо так на меня смотреть. Лучше распутывайте происшествие.

– Виновного мы найдем, можете не сомневаться.

– Ну, так ищите, – раздраженно бросила я и встала, чтобы уйти, но неожиданный вопрос остановил меня:

– Женя, а зачем вам была нужна автоматическая камера хранения?

Я взялась за дверную ручку, но не посмела открыть дверь.

– Вас опознал один из сотрудников милиции. Дежурный на железнодорожном вокзале. Он тоже был на месте происшествия. Он рассказал про скандал, который вы устроили у автоматических камер хранения.

Я слегка поежилась и несколько растерянно произнесла:

– Никакого скандала не было. Я увидела, как один молодой человек ломал ячейку. Он пытался запихнуть туда крупногабаритную сумку, которую не захотел сдать в обычную камеру хранения. Я посчитала это злостным хулиганством и позвала работника милиции.

На лице следователя было подобие улыбки. От его взгляда мне стало совсем плохо, заныло в груди.

– Вы требовали именно эту ячейку.

– Я уже давно ничего не требую. Тем более от сотрудников милиции.

– Вы не ответили на мой вопрос. Зачем вам понадобилась именно эта ячейка?

– Просто так. Послушайте, я что, подозреваемая? Чего вы от меня хотите?

Следователь не отрывал от меня взгляда.

– До свидания, – буркнула я и закрыла за собой дверь.

Выйдя на улицу, я глубоко вдохнула, пытаясь прийти в себя. После общения со следователем я чувствовала себя совершенно подавленной, на душе остался какой-то гадкий осадок. Я никогда не любила своего приемного отца, но очень часто прислушивалась к его советам. В своей области он не имел себе равных, и я это прекрасно знала. Отец не очень лестно отзывался о милиции и всегда говорил, чтобы без особой надобности я не обращалась к стражам правопорядка, а уж если обратилась, то не болтала бы лишнего и на вопросы отвечала уклончиво. Любое слово могло обернуться против меня. Сейчас мне «посчастливилось» убедиться в этом на собственном опыте. Не успела прийти к следователю, как сразу же почувствовала себя преступницей.

Я поймала такси и поехала домой. Смеркалось. Таксист несколько раз пытался со мной заговорить, но я никак не реагировала на его реплики и смотрела в окошко. Притормаживая у нашего коттеджного поселка, таксист присвистнул:

– Вот это жизнь! Если не ошибаюсь, тут од – ни новые русские! Райский уголок.

Проехав КПП, я помахала рукой охраннику и устало спросила:

– А кто такие новые русские?

– Ну, наверное, такие, как вы. Дураку понятно, что простой смертный тут не поселится.

– А я что, бессмертная, что ли? Между прочим, я такая же смертная, как и вы. Сегодня меня хотели убить и взорвали мою машину.

– Примите мои соболезнования. Жизнь у богачей всегда риск, особенно в нашем государстве.

– А вы какой русский, старый, что ли?

– Получается, что старый. Я в хрущевке живу, от жизни ничего хорошего не жду. Это лет десять назад я нормально жил. Деньги на книжку откладывал, на курорт ездил, детям будущее обеспечивал. А какое оно теперь будущее, если даже настоящего нет. Пашешь целыми днями как вол, а отложить ничего не можешь. Жена каждый день истерики устраивает, хоть из дому беги. Вы-то, наверное, та кой жизни и не видели.

– Не видела. Я слишком много лет не выходила из дома.

Машина остановилась у отцовского особняка.

– Вот это домина! – охнул таксист. – Аж дух захватывает. Честным трудом таких денег не заработаешь. Только если воруешь.

– Воровать тоже уметь надо…

– Вы давно тут живете? Вы тут родились?

– Я родилась в детском доме, – сказала я, сама не зная, почему разоткровенничалась. Наверное, потому, что таксист – случайный человек. Уедет, и все. Ему не понять, что есть моменты, когда богатство не только не радует – оно раздражает. Он не знает, какой ценой это все мне досталось… – Просто стечение обстоятельств, – задумчиво продолжала я. – Сначала это стечение обстоятельств казалось мне счастливым, но спустя годы я поняла, что это не так. В Доме ребенка я чувствовала себя намного спокойнее и защищеннее, чем в этом роскошном особняке с человеком, который называл себя моим отцом…

Взглянув на ничего не понимающего таксиста, я рассчиталась и вышла из машины.

Зайдя в дом, я увидела мирно спящего в кресле Роберта. Гремела музыка. Выключив магнитофон, я подошла к брату и потрясла его за плечо. Роберт вскочил и сонным голосом спросил:

– Который час?

– Двенадцать ночи.

Услышав это, Роберт стремительно бросился к выходу. Я пожала плечами, поднялась к себе и подошла к зеркалу. Сказать, что я выглядела отвратительно, – значит, ничего не сказать. Я выглядела просто ужасно. Одежда забрызгана грязью, лицо какого-то черного оттенка – скорее всего от дорожной пыли и слез. Несмотря на поразившее меня зрелище, я заметила, что мои глаза не слезились, а ведь горела огромная люстра. Я с силой пнула стоявший на полу подсвечник. Больше ни – каких подсвечников и никакой темноты! Я скинула грязное платье, и в этот момент дверь распахнулась, и на пороге моей спальни появился Роберт. Он был явно испуган и ужасно возбужден.

– Женька, Светлана пропала! – выпалил он и оторопело уставился на мою наготу: я стояла в одних тоненьких трусиках, держа в руках нежный ажурный лифчик.

– Как это – пропала? Она что, маленькая, что ли? Не успела приехать, как уже пропала.