Текст книги "Неслучайная связь, или Мужчин заводят сильные женщины"

Глава 5

Как только мы подъехали к особняку, в котором теперь мне предстояло жить вместе с моим «мужем» Аскольдом, я почувствовала сильное волнение, но все же постаралась взять себя в руки.

– Ян, ну ты хоть узнаешь родные пенаты? – Аскольд посмотрел на меня с улыбкой.

– Узнаю, – немного растерянно ответила я.

– Янка, тут совсем ничего не изменилось. Все осталось таким же, как и до того, как ты попала в больницу.

– Я вижу.

Участок был очень красивым и ухоженным. Он был обнесен высоким каменным забором, с автоматическими воротами и калиткой. Ворота открывались пультом дистанционного управления. Территория особняка была напичкана видеокамерами. На участке были выложены симпатичные аккуратные дорожки из цветной тротуарной плитки. Да, тут явно поработал ландшафтный дизайнер. Поражали красотой клены, сосны, ели и газон. Взглянув на дом, я еще раз убедилась в том, что Аскольд был далеко не беден.

Стены дома были отделаны рельефной штукатуркой, фасад украшали авторские мозаики. Портал входа поблескивал мрамором. Террасу, балкон второго этажа и крыльцо украшали красивые кованые решетки. Если уж быть откровенной, то я никогда не бывала в подобных домах даже в качестве гостьи. Теперь же мне предстояло стать хозяйкой роскошного особняка.

Не успела я выйти из машины, откуда ни возьмись выскочила большая собака, залаяв и зарычав, бросилась мне навстречу, собираясь порвать меня на куски. Закричав от охватившего меня дикого страха, я успела заскочить в машину и с ужасом смотрела на то, как эта громадная псина злобно кидается на автомобильную дверь.

– Джек, ты что, с ума сошел?! – прикрикнул на пса Аскольд. – Ты что, свою хозяйку не узнаешь? А ну пошел на место!

Увидев, что пса невозможно успокоить, Аскольд взял его за ошейник и потащил в отведенное для него место. Заперев его там, он открыл дверь и помог мне выйти из машины.

– Ян, ну ты что, трясешься-то так?

– А как, по-твоему, я должна себя чувствовать? Этот пес чуть было меня не порвал.

– Просто Джек от тебя отвык. Тебя же несколько лет не было дома. Не переживай, он тебя вспомнит и будет любить еще больше, чем раньше.

– Если быть откровенной, то я не горю желанием подружиться с этим псом.

– С Джеком, – поправил меня Аскольд. – Его зовут Джек. Не называй его псом.

– Я буду тебе очень признательна, если ты будешь держать Джека от меня как можно дальше, – поежилась я.

– Странно, что он на тебя бросился. Все-таки ты не чужая. Видишь, как ты у меня изменилась: даже любимая собака не признала. Эх, Яна, теперь тебя вообще никто не узнает, но, между прочим, худа без добра не бывает. В этом есть свои плюсы.

– Какие?

– Милая, не торопи события. Чуть позже я тебе все объясню. Знаешь, наши знакомые будут в шоке, когда тебя увидят. Они подумают, что я просто поменял жену, – рассмеялся Аскольд и, обняв меня за плечи, повел ко входу.

Дом Аскольда превзошел все мои ожидания. На первом этаже располагались просторный холл, кухня, столовая и гостиный зал с эркером и камином. Гостиная соединялась с кабинетом Аскольда, из него можно было выйти на открытую террасу. Рядом с кабинетом находилась библиотека. Поражала высота потолков – около четырех метров. Еще в доме обнаружились бассейн длиной около двенадцати метров с противотоком и массажным фонтаном, сауна, турецкая баня, джакузи, комната отдыха и тренажерный зал. На втором этаже – спальная зона, разделенная на хозяйскую и гостевую. А еще выше – мансарда с высотой потолка около шести метров.

– Ян, ты хоть соскучилась по дому-то?

В тот момент, когда Аскольд положил руку на мою грудь, я слегка отстранилась и прошептала:

– Не надо.

– Не надо, так не надо, – тут же убрал руку Аскольд. – Я тебя и не тороплю. Просто соскучился очень. Кстати, у меня для тебя сюрприз.

– Какой?

– Скоро узнаешь.

Сюрпризом оказалось то, что в этот вечер приехали несколько семейных пар, с которыми мы были очень дружны и которых я, естественно, видела в первый раз. Совершенно незнакомые мне люди засыпали меня дорогими подарками, говорили, что я стала еще красивее, и желали мне крепкого здоровья и хорошего самочувствия. Мужчины готовили шашлык, а я разговаривала с незнакомыми женщинами на милые «женские» темы.

– Яна, честное слово, я бы никогда тебя не узнала, – порывисто обняла меня за плечи незнакомка, которая, как я поняла, была лучшей подругой Яны. Девушку звали Диной. – Знаешь, я тысячу раз хотела к тебе приехать, но Аскольд не пускал. Не хотел, чтобы кто-то видел тебя обожженной. Янка, ты вообще другим человеком стала! И внешность, и голос… От тебя прежней ничего не осталось. Ты другая.

– Хуже или лучше?

– Не могу сказать. Я же говорю, что передо мной стоит совершенно другой человек. Ты и раньше была очень красивая, а уж сейчас!.. – Дина подалась ко мне и заговорила совсем тихо: – Знаешь, Аскольд так по тебе убивался! Просто не передать словами. Бледный весь ходил, просто жуть. Страшно переживал. И все-таки дождался свою красавицу. Совет вам теперь да любовь. Подруженька дорогая, как же я рада, что ты вернулась! Мне же так тебя не хватало…

Гости ели шашлык и поднимали бокалы за наше с Аскольдом счастливое будущее. Затем Аскольд включил громкую музыку и пригласил меня на танец.

– Все так тебя ждали, – прошептал он мне на ухо. – Все в один голос говорят, что ты стала еще красивее.

А я положила голову ему на плечо, пряча слезы, и подумала: «За что мне все это?»

Всю последующую неделю мы спали с Аскольдом в разных спальнях, я отговаривалась тем, что плохо себя чувствую. Конечно, Аскольд был очень интересным мужчиной, но я и представить не могла, как лягу с ним в постель. Получается, что в постели я должна играть роль Яны, и от этой мысли мне было как-то не по себе. Я видела, что Аскольд страдает, но не могла ничего с собой поделать. Меня переполняло чувство благодарности по отношению к этому мужчине, который подарил мне жизнь, но все же заниматься с ним сексом мне не хотелось. Да еще эти рубцы на теле… Хотя я понимала, что они никогда не испугают Аскольда, уж он-то видел меня в куда худшем состоянии. Ублажать чужого мужчину я не могла. Возможно, это от того, что я постоянно думала о Матвее. Другой причины я просто не находила.

Аскольд оказался на редкость понимающим человеком. Он говорил, что ни в коем случае не хочет меня торопить и наша близость настанет только тогда, когда я сама этого захочу.

В один из ничем не примечательных дней Аскольд взял меня за руку и вывел во двор. Перед этим он завязал шелковым платком мои глаза и возбужденно проговорил:

– У меня для тебя сюрприз.

– Какой?

– Сейчас узнаешь.

Как только я вышла во двор, злобно залаял Джек. Монстр по-прежнему реагировал на меня крайне негативно.

– О Боже! Он заперт?

– Не переживай, заперт. Не знаю, что с ним творится. Хочется, чтобы он поскорее тебя вспомнил.

– Боюсь, он задался совсем другой целью. Он и не собирается меня вспоминать, потому что ему хочется меня съесть.

– Дорогая, не преувеличивай.

Аскольд снял повязку с моих глаз и указал на ярко-красную иномарку, перевязанную ленточками и украшенную цветами.

– С днем рождения, любимая, – поцеловал меня в щеку Аскольд.

– Это мне? – Я смотрела на дорогой автомобиль и не верила своим глазам.

– Конечно.

– А у меня сегодня день рождения? – задала я дурацкий вопрос.

– Конечно, а ты разве не помнишь?

– Знаешь, у меня в последнее время что-то с памятью. Может, амнезия?

– Ничего страшного. Оно и понятно: ты же столько вынесла и такое пережила. Знаешь, я иногда сам по ночам просыпаюсь в холодном поту. Снится, что самолет падает. Как ни крути, психика нарушена. Вот кошмары и мучают. – Аскольд выдержал паузу и спросил уже более оживленно: – Как тебе автомобиль?

– Я о таком не могла и мечтать, – честно призналась я.

– Ничего подобного! Мечтала. Всю плешь мне проела. Я хотел подарить тебе его три года назад, но потом ты попала в больницу…

Я смотрела на этот автомобиль и в очередной раз гадала: за что мне все это? Я жила с Матвеем в двухкомнатной квартире, которая осталась ему от бабушки. В ней нужно было делать капитальный ремонт и полностью менять мебель. Матвей ездил на старенькой иномарке, которая постоянно ломалась, и почти все деньги уходили на то, чтобы ее починить. Из-за этого мы иногда даже ругались. Матвей неплохо зарабатывал, но его зарплаты хватало только на повседневные нужды. Мы любили иногда поужинать в ресторане или кафе. Ни о каких накоплениях не было даже речи. Деньги на Мальдивы мы заняли у родственников, потому что все наши сбережения ушли на свадьбу.

– Ну как тебе мой подарок, дорогая? Я всегда уважал и буду уважать все твои желания.

– Голова не на месте, – тут же ответила я и нерешительно взяла протянутые мне ключи.

Роскошный подарок вызвал чувство вины – от того, что я обманываю столь благородного и любящего другую женщину мужчину. На глазах почему-то выступили слезы, и мне захотелось сделать Аскольда счастливым. Ни к чему рушить его иллюзии. Казалось бы, у меня все есть для счастья…

Но все же самый светлый уголок моего сердца принадлежал Матвею. Мне было больно предавать истинные чувства, и я не знала, смогу ли я изменить себе. Матвей всегда жил во мне. Память о нем поддерживала меня все эти годы. Я шептала его имя, как молитву, и ничего не могла с собой поделать…

Глава 6

Аскольд уехал на работу, обещая вернуться пораньше для того, чтобы отметить мой день рождения. А я села в свой новенький автомобиль и поехала в сторону… бывшего дома.

Подъехав к дому, где прошло мое детство, я припарковала машину недалеко от детской площадки, положила руки на руль и посмотрела на бабушек, сидящих на лавочке. Сердце так бешено заколотилось, что я почувствовала, как мне не хватает воздуха.

– Здравствуй, мой родной двор…

Я понимала, что не должна этого делать, но мне так хотелось хотя бы одним глазком увидеть маму. Немного поколебавшись, я все же вышла из машины и направилась в сторону своего подъезда. Сидящие на лавочке бабульки осмотрели меня с ног до головы и стали шепотом гадать, к кому из жильцов приехала столь роскошная дама. Отросшие каштановые волосы падали мне на лицо, скрывая тревогу в глазах. Поднявшись на третий этаж, я подошла к своей квартире и, несмотря на внутренние колебания, все же нашла в себе силы нажать кнопку звонка.

Дверь открыла моя заметно постаревшая мать. Я чуть было не бросилась ей на шею, но все же сдержалась, схватившись за косяк, чтобы не упасть в обморок.

– Мама…

– Вы кто? – с подозрением посмотрела на меня мать.

– Мама…

– Что вам нужно? – Лицо матери напряглось и стало испуганным.

– Вы мама Анны?

– Да, – недоверчиво ответила она.

– Аня дома? – только и смогла спросить я.

– Она погибла несколько лет назад. Вы разве не знаете?

– Нет. Я ничего про это не слышала.

– А вы кто?

– Я ее знакомая из Омска. Приехала в Москву на несколько дней, хотела увидеться. Звонила ей на мобильный, но не дозвонилась. Я подумала, что она просто номер сменила.

– Она не номер сменила. Она погибла.

– Как же так… У меня ее адрес был, я решила заехать.

– Видимо, вы с Анечкой давно не общались. Проходите, пожалуйста.

Через несколько минут я уже сидела на кухне вместе с матерью и пила душистый чай со своим любимым земляничным вареньем. Мама вытирала заплаканные глаза носовым платком и рассказывала мне о том, как погибла Анна. На полочке стоял мой портрет, перевязанный черной лентой.

– Анин муж спасся, а Анечка сгорела, – всхлипнула мать.

– Как же так получилось, что они вместе не спаслись?

– Да там в давке вообще никто ничего не мог понять.

– А он помогал ей спастись?

– Конечно, помогал. Пытался вытащить из пламени, да не смог. Там же давка началась, вот Анечка и затерялась среди людей. Не смог он ее найти.

Я подумала о том, что в газете все было описано совсем по-другому, но ничего не сказала.

– Вот такое у Ани с Матвеем было первое и по–следнее свадебное путешествие на Мальдивы. Про них даже в газетах писали. Молодожены все-таки.

Я смотрела на родные стены и с трудом сдерживалась, чтобы не зарыдать и не рассказать матери о том, кто перед ней. Я не боялась того, что моя мать мне не поверит. Материнское сердце не обманешь. В конце концов, я могу привести ей массу фактов из моей биографии, и она тут же поймет, что я осталась жива. Но больше всего я боялась, что у нее не выдержит сердце, случится удар.

На окне сидел мой любимый плюшевый медведь с загнутым ухом. Не удержавшись, я потянулась к нему, посадила к себе на колени.

– Анечкин любимый, – сквозь слезы произнесла мать. – Она с ним выросла.

– Красивый.

– Старенький, уже потрепанный.

– Все равно красивый.

Поднеся медведя к лицу, я почувствовала, как мои глаза наполняются слезами, и поцеловала его в потрепанное ухо.

– Топтыжкин.

– Аня тоже называла его Топтыжкиным.

– А Анечкин муж как это все пережил? Страдает, наверно, до сих пор?

– Да как мужики все переносят… Женился он, когда еще и года не было, как Анечка погибла.

– Женился???

– Ну а что? Молодой, красивый, видный. Такие в холостяках не ходят. Конечно, мне, как матери, было очень обидно, оттого что Матвей женился, да еще так быстро, но это дело молодое, никуда не денешься.

– А на ком женился?

– Да на своей соседке. Видно, она после смерти жены поспешила его утешить.

– На Люське, что ли? – вырвалось у меня.

– На Люсе. А откуда вы про нее знаете? – Взгляд матери стал настолько проницательным, что я съежилась. Стало еще больше не по себе.

– А мне Аня про нее рассказывала, когда еще только с Матвеем познакомилась, – тут же выкрутилась я. – Говорила, что соседка к нему неровно дышит и на шею вешается. Люська до его знакомства с Аней очень часто захаживала…

– Вот она своего и добилась. Ребенку уже полтора года.

Известие о ребенке добило меня окончательно, и я уронила медведя на пол.

– Как, и ребенок есть?

– Сын. Ванечка, полтора года. Матвей мне звонил, когда ему год исполнился. Радостный такой, хвастался. А теперь мальчишке уже полтора. Мы не общаемся. Матвей в последний раз на Анечкину годовщину приезжал. Я уже знала, что он женат. Хорошо хоть свою новую жену не привел, а то бы как-то совсем не по-человечески было. Мы здесь с родней столы накрыли, а Матвей час посидел и уехал. И то этот час он в основном говорил по телефону. Видно, новая жена названивала. Он постоянно оправдывался, говорил, что скоро будет. Я так поняла, что она его ревновала, но ведь какая это дикость – постоянно дергать человека на годовщине смерти жены! Больше я его и не видела. Он только один-единственный раз позвонил. Сказал, что сыну год исполнился. Ровно полгода назад. Вот, собственно, и все.

– Козел. – Я подняла с пола медведя и посадила его на подоконник. – Он по жизни малодушный козел. Обещал любить всю жизнь.

– Да что вы такое говорите? Кто сейчас любит всю жизнь? Таких мужчин сейчас нет. Кстати, я даже не спросила, как вас зовут.

– Яна.

– Яночка, таких мужчин, которые могут любить всю жизнь, можно пересчитать по пальцам. Да и любят ли? Возможно, любовь у них уже трансформировалась в совсем другое чувство. Сейчас что молодых вдовцов, что пожилых сразу в оборот берут.

Допив чай, я чуть слышно произнесла:

– Я пойду. Спасибо за теплый прием.

– Вы же из Омска приехали! Вам есть где остановиться?

– У меня здесь родственники. Скажите, а где похоронена Анна?

– А вы хотите съездить к ней на могилу?

– Хочу.

– А Москву вы хорошо знаете?

– Знаю немного. Но вы не переживайте: я, если что, справочник куплю и найду.

– На Троекуровском кладбище.

– А где ж мне там ее могилу найти?

– А я вам схему нарисую.

Сложив протянутый мне листок бумаги вчетверо, я не удержалась и перед тем, как выйти из квартиры, обняла и поцеловала свою маму.

– Яна, вы так похожи на мою дочь, – сказала мне мать в тот момент, когда я подходила к лифту.

– Мне кажется, что внешне мы совершенно разные…

– Я имела в виду не внешнее сходство, – донесся до меня голос матери.

Когда я садилась в свою машину, то заметила, как мама подошла к окну и, отодвинув занавеску, наблюдает за каждым моим движением. Вот теперь она вряд ли поверит, что я скромная провинциалка и что мне требуется справочник, чтобы передвигаться по Москве. Ведь я сажусь за руль такой дорогой машины. Надев темные очки, для того чтобы мать не видела моих слез, я мысленно поцеловала ее силуэт, стоящий в окне, и прибавила газу.

Нетрудно было догадаться, что мой путь лежал на Троекуровское кладбище. На кладбище чувствовалась особая энергетика: здесь похоронено много писателей и артистов. Территория кладбища была благоустроена, повсюду идеальная чистота. Кругом зеленые насаждения, газоны, цветники и альпийские горки. К моему удивлению, нигде не было даже опавшей листвы.

Я шла по дорожке и думала о том, что я иду к своей могиле для того, чтобы окончательно проститься с прошлым. Я даже повторила свое новое имя вслух несколько раз. Уж если судьба оставила жить меня вместо Яны, значит, я и должна ею быть. Присев на скамейку на одной из центральных дорожек, я набрала номер Аскольда и с чувством произнесла:

– Аскольд, я так благодарна тебе за все, что ты для меня делаешь! Ты самый лучший мужчина на земле. Спасибо тебе за все.

– Яна, какие могут быть благодарности? Ты же моя жена, и я очень сильно тебя люблю. Мы же с тобой сразу договорились, что мы вместе и в горе, и в радости. Ты где, дорогая?

– На Троекуровском кладбище. – Я и сама не смогла понять, зачем сказала правду.

– А что ты там делаешь? – заметно растерялся Аскольд.

– Просто мимо проезжала, решила заглянуть.

– Не понимаю.

Почувствовав в голосе мужа достаточно сильное волнение, я разозлилась на себя за то, что говорю лишнее, и тут же постаралась исправить ситуацию:

– Знаешь, тут много людей с нашего злосчастного рейса похоронено. Я решила навестить их могилы.

– Ян, ну ты что, совсем с ума сошла? Хватит заниматься ерундой. Они умерли, а мы должны жить. Понимаешь?! Их уже нет. И вообще, у тебя же сего–дня день рождения.

– Милый, не ругайся. Я должна была сюда за–ехать. Я скоро еду домой.

– Я не ругаюсь. Я очень сильно беспокоюсь за твое душевное состояние. Я хочу, чтобы сегодняшний день рождения мы встретили вдвоем в хорошем настроении. Хватит уже вспоминать то, что произошло. Главное, что мы оба остались живы.

– Дорогой, все будет, как ты захочешь.

Вспомнив о том, как я всегда обожествляла Матвея, твердила, что он самый-самый, жила им до по–следнего, восхищалась его манерами, привычками, вкусами, я подумала о том, что Аскольд заслужил те слова, которые он скорее всего уже давно хотел от меня услышать.

– Аскольд, я тебя люблю, – вырвалось у меня.

– Что ты сказала?

– Я тебя люблю.

– Как же мне не хватало этих слов! Ты сделала меня самым счастливым мужчиной на свете. Спасибо тебе за эти слова. Яна, хватит шататься по кладбищу. Возвращайся домой, к той жизни, которую мы с тобой вели все эти годы.

Глава 7

Я стояла у могилы, рассматривала свою фотографию и корила себя за то, что не купила цветов. Говорят, к покойникам лучше всего приходить с цветами…

Мир Анны был разрушен крушением самолета, и в этом мире больше не было места тем чувствам, которые вызывал Матвей. И от этой мысли мне хотелось упасть на собственную могилу, свернуться по детски калачиком и бессильно заплакать.

Я пристально смотрела на свою фотографию и думала о том, что если бы после крушения самолета не привела бы Матвея в чувство, не била бы его по щекам и не трясла за плечи, он бы так и не пришел в себя. Его могила была бы рядом.

Закурив сигарету, я почувствовала, как затряслись мои руки, и вспомнила весь тот ужас, который мне довелось пережить. Как в кино, кадр за кадром…

…Хаос и жуткая давка. Оставшиеся в живых люди бросаются к аварийному выходу. Толкаются, глотают дым, пытаются выбраться из самолета. Из-за дыма ничего не видно. Матвей теряет сознание от страшного удара по голове, я пытаюсь освободиться от ремня, но замок, как назло, заело. Тогда я расстегиваю ремень Матвея, трясу его за плечи, хлещу по щекам. Когда Матвей открывает глаза, я плачу от страха и говорю, что мы родились в рубашках. Из носа течет кровь, и я понимаю, что он сломан. Да и рот представлял собой сплошную рану. Матвей встает, хватает меня за руку. Я признаюсь, что у меня заело ремень. В этот момент недалеко от нас возникает стена огня. Проход к аварийному выходу завален телами погибших и багажными сумками. Оставшиеся в живых пассажиры пробираются к выходу, перелезая через кресла. Из-за сильнейшего задымления люди как слепые – рвутся к аварийному выходу на ощупь. Вдалеке звучат команды стюардессы. Сквозь дым мне уже не видно Матвея, но я нащупываю его руку. Прошу мне помочь. Умоляю…

– Аня, я жить хочу! – Увидев огненную стену, Матвей вырывает руку и хрипит: – Извини.

Сказав это, он разворачивается ко мне спиной.

– Матвей! – кричу я, задыхаясь от дыма. – Матвей, не бросай меня! Не оставляй меня умирать!!!

– Анька, извини! – откуда-то издалека доносится хриплый голос моего любимого мужчины.

– Матвей, не бросай!!!

– Ань, я жить хочу!!! – услышала я в ответ.

…Это последний эпизод моей некогда счастливой семейной жизни. Так закончилась жизнь, в которой мне было ничего не нужно, кроме НЕГО. Даже не верится, что этот человек был смыслом всего, без него я не представляла дальнейшего существования. До Матвея с мужчинами меня могла связывать только постель. Цинично, но если кто-то хотел от меня большего, я всегда говорила о том, что секс – это еще не повод для знакомства. И только с Матвеем все было совсем по-другому. После каждого нашего свидания я приходила домой в страхе от того, что эта встреча окажется последней. Матвей сразу прочувствовал, что я его собственность, и я совершенно этому не противилась, потому что настолько его любила, что согласна была быть пылью на его ботинках. Только бы остаться с ним. Я подчинилась ему сразу и, как верная собака, терпеливо ждала с работы. Я была влюблена как кошка.

Сейчас, стоя у своей собственной могилы, я уже не могу однозначно ответить на вопрос, любил ли меня когда-нибудь Матвей. Скорее всего нет. Просто привык ко мне так, как обычно привыкают к людям. А женился по той причине, что знал: я буду идеальной женой, ведь добрее и нежнее меня не было в целом мире. Ему даже нравилось со мной ссориться, ведь я всегда первая просила прощения и давала понять, что я без него не могу. Мне всегда казалось, он обязательно оценит мою жертвенность и придет к выводу, что лучше меня нет. Конечно, я понимала, что уже давно потеряла себя, но для меня важнее было находиться рядом с любимым человеком. И все же, несмотря ни на что, время, проведенное с Матвеем, было лучшим в моей жизни. Я боготворила его, и теперь уже не важно, что он не любил меня. Он просто мною пользовался. Я любила и не просила ничего взамен. Не суждено нам было нарожать кучу детей и жить долго и счастливо.

И все же планета вертится. Каждый день в этом мире ссорятся и мирятся миллионы пар. Вот распалась и еще одна: я и Матвей.

Годы борьбы за жизнь и за внешность сделали меня совершенно другим человеком. Теперь я уже не отношусь к числу тех людей, для которых предательство любимого сродни концу света. И пусть былая любовь запомнится на всю жизнь. Пусть! Боль со временем притупится, а однажды исчезнет совсем. От любви останутся только воспоминания. Я СТАЛА СИЛЬНОЙ. Не каждый умеет любить, и не каждому это дано. Потеряв рай и пройдя ад, я наконец-то обрела силу.

Прошлого уже не изменить. Я знаю, что никому не нужна слабой, несчастной и страдающей. Я нужна другим людям сильной. Я не буду больше искать смысл жизни. Я просто буду жить осмысленно.

Я смотрела на свою могилу и думала о Яне. Она лежала одна в холодной земле.

– Прости, но теперь я должна жить за тебя.

Не успела я сказать эти слова, как заморосил дождь. Я подняла голову к небу и подумала о том, что после смерти Яна скорее всего стала ангелом. Среди тучек я увидела ее лицо. Я узнала Яну по фотографии, которую показывал мне Аскольд. А значит, дождь пошел по той причине, что Яна заплакала. Она плакала от того, что жизнь продолжается, но ее в этой жизни больше нет. Дождь – это всегда плачущая душа. И на сей раз плачет душа Яны…

– Яна, я буду жить за тебя. Я сделаю Аскольда счаст–ливым! – крикнула я, глядя на небо, и поразилась тому, как быстро прекратился дождь и на небе показалось солнышко. – Спасибо, что ты меня услышала.

Остался еще один долг. Я решила подъехать к дому Матвея и побыть там несколько минут, чтобы поставить крест на всей этой истории и внушить себе: мне больше никогда в жизни не стоит сюда возвращаться. Нужно проститься со всем, что мне было когда-то так дорого.

Подъехав к бывшему дому, я припарковалась и с особой тоской посмотрела на некогда родные окна. На них новые занавески, а это значит, что в нашей квартире теперь совсем другая хозяйка. На подоконник кухни прыгнул кот, и я ощутила тоску по тем временам, когда на этих окнах развевались совсем другие занавески.

– Мурзик, привет, – вырвалось у меня.

Мурзик смотрел в окно и вылизывал лапы. Потрясающий кот! Он так любил тереться о мои ноги, громко мурлыкать и ночью ложиться ко мне на грудь.

Чем дольше я смотрела на свои окна, тем сильнее ощущала, как меня трясет. Мне стало казаться, что мое второе рождение уже не принесет мне ничего хорошего и что моя дальнейшая жизнь превратится в сплошное мучение. И вообще, это будет не жизнь, а жалкое существование.

Пригладив волосы, я бросила прощальный взгляд на бывшее гнездышко с такими несимпатичными новыми занавесками и что было силы надавила педаль газа. Выехав со двора, я увидела мирно следующую к родным пенатам машину Матвея. От неожиданности я не смогла справиться с управлением и врезалась в нее. Матвей тут же выскочил из машины и принялся громко возмущаться:

– Дура, ты что, не видела, что я поворачиваю?! У меня же преимущество!!! Ты что, совсем правил не знаешь?! Ты сколько дней за рулем, идиотка?! Думаешь, если у тебя тачка дорогая, то тебе все можно?! Думаешь, на такой тачке море по колено?!

Я сидела в оцепенении, положив руки на руль, и смотрела на бегающего кругами Матвея.

– Ну, что теперь делать?! У меня, как назло, страховка закончилась неделю назад! Я машину застраховать не успел! Хотел сделать это завтра!

Собрав силу воли в кулак, я вышла из салона и подошла к Матвею вплотную.

– Ты что орешь? – Я не хотела показывать, как тяжело мне дается каждое слово, но губы предатель–ски дрожали.

– Как это что? – опешил Матвей. – Ты же в меня врезалась. Полдвери разнесла!

Разнервничавшийся Матвей закурил сигарету и одарил меня взглядом, полным ненависти.

– Послушай, давай по-мирному разойдемся. Я, конечно, могу ГАИ вызвать, но, мне кажется, лучше бы ты мне просто денег отвалила. Я в сервис поеду, ремонт сделаю – и дело с концом. Зачем нам эта бодяга нужна? Сейчас только ГАИ будем ждать часа два, не меньше. На такой крутой тачке катаешься, для тебя деньги не должны быть проблемой.

Я смотрела на бывшего любимого во все глаза. И тут мне так захотелось курить… Господи, а я ведь не курила все эти годы.

– У тебя есть сигарета?

– Держи.

Матвей протянул мне сигарету и поднес зажигалку.

– Послушай, ты сумасшедшая, что ли? Ну что ты так на меня уставилась? Что решать будем?!

В этот момент я потеряла дар речи. Я смотрела на человека, которого столько времени боготворила, и не верила в то, что вижу его наяву. Грустная правда жизни состояла в том, что Матвей больше не мой муж. А может быть, это не такая уж и грустная правда жизни, а скорее наоборот… Этот человек был совершенно не способен оценить благородные порывы моего сердца. Моя любовь лишь открывала широкое поле для манипуляций.

– Послушай, ты в себе? Ты хоть понимаешь, что я тебе говорю?!

– У тебя воротник грязный, – неожиданно для себя сказала я.

– А при чем тут воротник?

– При том, что жена у тебя хреновая, если даже не видит, что мужик в грязной куртке ходит.

– А при чем тут моя жена?! – тут же вспылил Матвей. – Я со своей женой сам разберусь. Лучше давай решать, как мы с тобой по деньгам разойдемся.

– Да пошел ты со своими деньгами куда подальше! – вне себя от ярости крикнула я и села в машину.

Увидев, что я завела мотор, Матвей бросился к дверце и заорал:

– Я сейчас ГАИ вызову!

– Вызывай, – холодно ответила я. – Только не ори мне в ухо. Я оглохла уже.

– Ты не представляешь, что тебе за это будет! Ты же с места аварии сейчас смоешься!

– Ничего мне не будет, – безразлично ответила я.

– Как это не будет?

– У меня муж крутой, отмажет. – Я с вызовом посмотрела на Матвея. – Для него это пара пустяков.

Видимо, хамский ответ окончательно вывел Матвея из себя, и он закричал как ошпаренный:

– Ты думаешь, если вышла замуж за крутого и села на дорогую тачку, то тебе в этой жизни все можно, что ли?! Да?!

– Да, – совершенно спокойно ответила я. – А за кого замуж еще выходить?! За такого лоха, как ты? Чтобы потом на таких дровах ездить?! – И многозначительно посмотрела в сторону разбитой машины Матвея.

– Ах ты, сука, – только и мог высказать мне Матвей. – Продажная циничная тварь. Продалась за бабки!

– А ты как думал? Не забесплатно же таким, как ты, чтобы потом грязные от пота воротнички на курт–ках стирать.

Я включила заднюю скорость, сдала назад, отъ–ехала от колымаги, которую только что разнесла. Резко вывернула руль в сторону и, посмотрев на обезумевшего Матвея, который едва успел отпрыгнуть на клумбу, крикнула:

– Тебе от Ани привет!

– От какой Ани?!

– От Кочетковой Анны Георгиевны, твоей первой жены.

– Ах, ты еще и жену мою знала! Решила надо мной поиздеваться?! Я это так не оставлю! Никакие деньги тебе не помогут!

– Она просила передать, что ты кретин!!!

– Кто просил? – растерялся Матвей.

– Аня, кто ж еще! Ты кретин, понимаешь?! Кретин!!! Трусливый, жалкий и подлый кретин!

Сказав это, я надавила на газ и помчалась в сторону центральной трассы. Не прошло и пяти минут, как я набрала номер Аскольда и устало произнесла:

– Аскольд, у меня неприятности. Я задумалась и въехала в одну машину. Разнесла ей полдвери. У меня тоже повреждения. А еще я уехала с места аварии. У меня могут возникнуть проблемы с ГАИ.

– Это все или у тебя есть что еще? – на всякий случай поинтересовался Аскольд.

– Вроде бы все. Если будет что-то еще, я обязательно тебе сообщу.

– А с места аварии ты зачем уехала? Нужно было деньгами все решить.

– Да там из машины такой идиот выскочил… Истерику закатил. По его фэйсу сразу стало понятно, что по поводу денег с ним говорить бесполезно. Аскольд, ты ж меня отмажешь?

– Куда мне деваться. А свою машину сильно зацепила?

– Прилично.

– Ладно, не переживай. В конце концов, у тебя сегодня день рождения. Знаешь, я даже рад, что ты ударила чужую машину.