Текст книги "Убей меня нежно"

– Это наши родители. Здесь они с Аларисом, ему здесь лет десять, не больше. Анноре в тот момент не было еще и семи, мы с ней тогда капризничали и в наказание отец не разрешил нам позировать. Помню, мама часто нам потом рассказывала, как брат стоически терпел несколько часов позирования, но под конец не выдержал и… Триана, да что с тобой? Почему ты так странно смотришь? Ты что, не узнала Алариса? Или… – Антия подошла ко мне и, тихонько посмеиваясь, спросила:

– Неужели для тебя явилось открытием, что вампиры тоже могут иметь детей? Триана, я же тебе рассказывала, насколько мы похожи с людьми, так почему ты так удивлена еще одним доказательством? Ты думала, что все окружающие тебя вампиры обращенные? Нет, среди нас случаи обращения не слишком часты: нужно иметь железную силу воли, чтобы суметь вовремя остановиться и не убить человека.

Я, наконец, пришла в себя, и, выдавив слабое подобие улыбки, прошептала Антие:

– Это все так странно… Еще полгода назад я была убеждена, что вампиры – это бездушные жестокие существа, одержимые лишь жаждой крови, а сейчас… Сейчас я сама вампир, хоть и не могу до конца осознать этот факт. Я постепенно убеждаюсь, что все мои старые представления о мире совершенно неверны, а новые никак не желают укладываться в голове. Боже, Антия, если бы ты могла знать, что сейчас творится у меня в душе! Я пытаюсь понять и принять новую сущность, свое место в этом мире, но пока ничего не получается, – под конец я все-таки не выдержала и излила собеседнице все то, что камнем висело на душе.

Она молча подошла ко мне и крепко обняла, позволяя уткнуться ей в плечо и снова почувствовать себя маленькой одинокой девочкой. Память услужливо воскресила забытые воспоминания…

Я стояла перед большими дверями, ведущими в родительские покои, и настороженно прислушивалась к странному шуму, доносившемуся оттуда. Обычно шум был, когда королевская чета ругалась, но отец с Дэйкасом вчера куда-то уехали на несколько дней, кажется, брат что-то говорил про другого короля и прием, который будет устроен в их честь где-то в чужом замке. Он обещал привезти оттуда для меня подарок, и я с нетерпением ждала его возвращения, зная, что он всегда держит слово.

Внезапно двери распахнулись, и на пороге возникла разгневанная молодая женщина, одетая в длинное дорожное платье, не похожее на яркие красивые ткани, которые она обычно предпочитала носить. Королева раздраженно прикрикнула на слуг, выносивших из покоев многочисленные сундуки с одеждой, поторапливая их.

Я быстро нырнула в тень, боясь показаться ей на глаза, опасаясь строгого внушения за подглядывание, но уже было поздно: она заметила меня. Я сжалась в комок, ожидая услышать гневную речь, однако вместо сурового выговора королева внезапно ласково позвала:

– Триана, милая, подойди сюда.

Осознав, что наказания не будет, я с радостью подбежала к ней, и, обняв, с наслаждением вдохнула до боли родной запах: от мамы всегда пахло розами и еще какими-то красивыми цветами, которые специально для нее привозили откуда-то далеко. Она крепко обняла меня, и, нежно укачивая в своих руках, прошептала:

– Милая, мама должна тебе что-то сказать, посмотри на меня.

Я неохотно высвободилась из объятий и взглянула на нее. Вблизи она была еще прекрасней, чем на крохотном портрете, что я тайком всегда носила с собой. Я мечтала, что когда-нибудь стану такой же, как мама, ведь все вокруг говорили, что я – ее точная копия и наверняка вырасту такой же красавицей.

Тяжело вздохнув, королева присела так, что наши глаза оказались на одном уровне.

– Послушай, детка, понимаю, что тебе сложно это будет понять, но я должна хотя бы попытаться. Триана, ты же знаешь, что твоя мама несчастна в этом большом дворце, что она очень скучает по своей родной стране, где всегда тепло и где круглый год цветут мамины любимые цветы, да, милая?

Я серьезно кивнула на ее слова: мама с папой часто ссорились, и в такие моменты она всегда кричала, что мечтает повернуть время вспять и никогда его не встречать. Правда, я не очень понимала, что она хотела этим сказать, но ведь в итоге они все равно мирились, и я знала, что она очень любит нас с братом. Спросить об этом напрямик мне никогда не приходило в голову, ведь никто из них не знал, как часто я становилась свидетельницей этих ссор. Я пряталась от нянек под большим столом, ожидая, когда мама освободится от дел и можно будет посидеть у нее на коленях, и всегда слышала, что происходило за дверями королевских покоев, когда там не стояло охраны.

– Триана, мама больше не может выносить все это. И поэтому мама должна уехать далеко-далеко.

– Уехать? – мои глаза моментально наполнились слезами от этого страшного слова. – Но я не хочу никуда уезжать! Я люблю свою комнату. И Дэйкас тоже не захочет, он ведь хочет стать королем, как папа.

Я не понимала, почему мама так странно нахмурилась при моих словах.

– Триана, я так давно ждала, пока вы повзрослеете, чтобы убедиться, что с вами все будет хорошо. И сейчас вы с братом уже достаточно взрослые, чтобы понять, что ваша мама тоже хочет быть счастливой.

– А разве ты не счастлива с нами? – я все еще не могла понять, что же она хочет сказать.

– Милая, я чувствую, как серость и промозглость этого замка поглощают меня, – мама прикрыла глаза, останавливая себя на полуслове. А когда открыла их, на меня смотрела королева. – Когда-нибудь однажды ты сумеешь меня понять, я верю.

– А мы? Ты уедешь без нас? – я почувствовала тревогу, осознав, наконец, что до меня пытались донести сейчас.

Женщина тяжело вздохнула, и, бросив быстрый взгляд в окно, проговорила:

– Поверь, я очень бы хотела взять вас с собой, но не могу. Ваш папа нас всех так просто не отпустит.

И только сейчас я испугалась по-настоящему.

– Мама, мамочка, пожалуйста, не уезжай! – изо всех сил я вцепилась пальцами в жесткую ткань дорожного платья мамы. – Обещаю, я буду самой хорошей принцессой на свете, я никогда не буду больше расстраивать тебя, я обещаю! – я начала громко всхлипывать, соленые капли скатывались прямо на мою любимую куклу, которую я отчаянно прижимала к себе.

– Триана! Взрослые девочки не плачут, я тебе уже говорила! Тем более принцессы! Ты же не хочешь, чтобы мама плакала?

Я сквозь слезы быстро-быстро покачала головой, показывая, что я помню все уроки, что я уже – самая послушная и правильная девочка, что меня не надо оставлять.

– Вот и умница. Однажды я обязательно приеду за тобой, если ты будешь вести себя хорошо. Не спорь с отцом, слушайся его и брата, не носись по замку и не играй с дворовыми детьми. Ты – будущая королева, всегда помни об этом. Обещаешь? – я отчаянно закивала, надеясь, что мама смягчится и передумает уходить.

Королева встала, расправила платье, на мгновение скрылась в комнате, а затем вышла оттуда, накидывая на плечи накидку. Я подбежала к ней, вцепилась в платье руками и ногами, не желая отпускать.

– Мамочка! – не заботясь о том, чему меня учили, я ревела во весь голос.

– Триана, мне пора. Помнишь, ты говорила, что не хочешь, чтобы твоя мама плакала – так отпусти меня, потому что здесь я буду несчастна всегда. А твоя мама заслуживает счастья.

Она еще раз крепко обняла меня на прощание, а затем, кивнув кому-то за моей спиной, сказала:

– Отведите ее в комнату, и не выпускайте, пока карета не отъедет.

Я кричала и вырывалась, пока чужие руки несли меня в комнату, но все попытки вырваться были бесполезны. Как только на двери защелкнулся замок, я бросилась к высокому окну; изо всех сил вытягивая голову, я старалась увидеть карету, стоящую у дворцового крыльца. Наконец, мне удалось увидеть знакомую фигуру, выходящую из парадных дверей.

– Мама! Мамочка! Не уезжай! – кричала я сквозь глухие рыдания, слезы градом скатывались по щекам.

Но высокая фигура в длинном платье так и ни разу не оглянулась. Я кричала и кричала, пока у меня не охрип голос, и из груди не начали вырываться сдавленные хрипы. И в этот момент карета медленно тронулась с места, постепенно набирая скорость, пока не превратилась в маленькую черную точку на горизонте. А я все продолжала сквозь слезы шептать слово «мама».

Я вынырнула из омута тяжелых воспоминаний только тогда, когда Антия осторожно прикоснулась к моему плечу, взглядом спрашивая, все ли в порядке. Я лишь слабо улыбнулась ей в ответ, поражаясь, как некстати память решила напомнить о старой ране.

– Все хорошо, – я не хотела рассказывать ей об этом, то, что произошло тогда, в далеком детстве, было слишком личным. И слишком болезненным. Я не говорила о случившемся ни с кем, даже с братом. Они с отцом узнали все сами, вернувшись из поездки неделей спустя. Король был в бешенстве, я точно помню то темное время, когда ему на глаза было страшно попадаться, при виде меня он становился обезумевшим, и все детство я не могла понять, в чем была моя вина. Лишь став старше я осознала, что все дело крылось во внешности – в том, что я была слишком похожа на предавшую его королеву. Но вся моя любовь к отцу к тому времени была задушена на корню.

Антия понимающе улыбнулась, а затем, с непохожим на свою обычную манеру говорить лукавством произнесла:

– А у меня для тебя есть сюрприз! Надеюсь, он поможет тебе поскорей прийти в себя и освоиться здесь.

Я заинтересованно взглянула на нее и поинтересовалась, впрочем, не слишком-то веря ее словам. Едва ли в этом мире нашлась бы вещь, способная сейчас отвлечь меня от невеселых размышлений.

– И где же он?

– Он ожидает тебя в гостиной. Иди, я не буду мешать.

Слегка удивившись, я все же послушно двинулась в указанном направлении, удивляясь, насколько быстр и легок мой новый шаг. На то, чтобы пересечь комнату требовалось всего одно-два мгновения, и теперь я не удивлялась тому, как вампирам удается покрывать такие огромные расстояние пешим ходом.

Не дойдя несколько шагов до дверей, я замедлила ход, почувствовав чье-то присутствие в комнате. Медленно потянув массивную ручку на себя, я замерла, стоя на пороге.

На фоне пылающего камина выделялся до боли знакомый силуэт. Мужчина медленно повернулся ко мне, расплываясь в прекрасно знакомой улыбке. Мгновенно узнав его, я распахнула дверь и бросилась к нему…

Глава девятая

Я наслаждалась крепкими объятиями брата, на секунду словно вновь оказавшись в детстве: так часто я прибегала к нему, в очередной раз получив несправедливое наказание от отца. И каждый раз он ласково обнимал меня, и все горести отходили на второй план, уступая место безграничному обожанию, которое я всегда испытывала к Дэйкасу. И сейчас, глядя в родное лицо, я вновь почувствовала, как меня наполняет нежность и любовь к тому, кто всегда был для меня самым близким существом на свете. Да, он больше не человек – как и я. Мы получили возможность начать наш путь заново в другом мире, гораздо более суровом и живущим по другим законам, нежели человеческий. Но мы по-прежнему были друг у друга – это ли не счастье?

Брат немного отодвинулся, и, не размыкая объятий, оглядел мое лицо и восхищенно прошептал:

– Сестренка… Как же я скучал! А ты ничуть не изменилась.

Я без слов посмотрела на него в ответ, изогнув бровь.

– Я всегда говорил, что ты исключительно красива, помнишь?

Не выдержав, я засмеялась вместе с ним, вспомнив тот момент.

Мне было двенадцать, и я, как большинство девочек в этом возрасте, очень стеснялась своей внешности. Как назло в тот день ожидались послы из соседнего государства, с которым отец очень хотел породниться. К сожалению, у тамошнего короля дочерей не было, зато был единственный сын. Будущему наследнику к тому моменту едва исполнилось четыре года. Но, как это часто бывает, ни моего, ни его отца это ничуть не смутило.

Узнав от болтливой служанки о планах отца, я пришла в ужас. Заключить помолвку с сопливым мальчуганом, а потом ждать с десяток лет, пока он повзрослеет – что могло быть хуже? Расплакавшись, я стремглав выбежала к выходу из замка, решив спрятаться в королевском лесу. Но координация вновь меня подвела: споткнувшись на скользких ступенях, я не удержалась и с головой рухнула прямо в осеннюю слякоть. Застонав от унижения, медленно поднялась и оглядела себя: платье было безнадежно испачкано, грязная вода стекала потоками с подола, руки были в вязкой жиже. Тяжело вздохнув, я приняла решение вернуться в комнату и быстро переодеться, пока меня никто не заметил. Крадучись, я уже практически дошла до своей комнаты, как вдруг увидела большую торжественную толпу, шедшую прямо мне навстречу. Я попыталась спрятаться за углом, но было поздно: меня заметили.

Услышав грозный оклик отца, призывающий меня выйти, я, опустив голову, послушалась и предстала перед ними как была: в мокром платье, с разводами грязи на лице и руках. На миг воцарилась полнейшая тишина, а затем раздалось тоненькое испуганное детское всхлипывание, переросшее в мощный рев, как только я подняла голову и посмотрела на источник шума: на руках у высокой дородной женщины сидел щупленький карапуз, сжимающий в руках сладкий леденец. Увидев, что я смотрю прямо на него, будущий король расплакался еще сильнее и громко на весь коридор прорыдал: «Какая страшная!». Надо ли говорить, что помолвка не состоялась? Тем же вечером Дэйкас долго утешал меня, доказывая, что я очень красива, просто еще ничего не понимаю в женской красоте, в отличие от него самого…

– Триана, – брат усадил на диван, сев рядом. С его лица сошла улыбка, и теперь стало заметно, что он изменился. Черты его лица потеряли былую мягкость, заострившись, на дне взгляда горел хищный огонек, живо всколыхнувший в памяти цвет алой крови. – Мне так много нужно тебе рассказать, но сначала я должен извиниться. Мне так…

– Шшш, – я остановила его объяснения, коснувшись широкой ладони. – Не надо, я все понимаю. Мне самой было ужасно трудно перебороть себя в первые минуты.

– Но я чуть было не совершил самого страшного! Боже, – он с силой сжал кулаки. – Когда я пришел в себя и понял, что произошло, я…

Дэйкас спрятал лицо в ладони, как он позволял себе делать раньше лишь в моем присутствии, и от этого жеста в глубине души всколыхнулось узнавание: какими бы иными не стали черты его внешности, внутри он по-прежнему тот же, кем был.

– Триана, ты моя семья, единственная, кто остался. И то, что произошло тогда в комнате… Я словно обезумел, разум кричал: «остановись!», но неведомая сила будто тащила меня на поводке, заставляя повиноваться. Наверное, мне никогда не забыть об этом…

– Все хорошо. Теперь хорошо, – я выделила первое слово. – И мы вместе. Мы справимся с чем угодно.

Я ласково прикоснулась к его ладоням, вынуждая посмотреть на меня: – Дэйкас, послушай меня. Я ведь успела попрощаться с тобой, я думала, ты не выжил. Это было самое ужасное время за всю мою жизнь. И обрести тебя снова было подобно чуду. Потому неважно все, что было в прошлом. Забудь об этом и давай просто жить дальше.

Брат снова обнял меня и искренне проговорил, радуя столь знакомой широкой улыбкой:

– Спасибо за то, что не отвернулась от меня. Я не знаю, как жил бы, не прости ты меня.

Я улыбнулась ему в ответ и неожиданно для самой себя предложила:

– Давай выйдем наружу? Здесь же есть, где можно просто прогуляться? Нам так много нужно друг другу рассказать.

Брат улыбнулся и с энтузиазмом ответил:

– Прекрасная мысль! Пойдем.

Не выпуская моей руки, он уверенным шагом двинулся к выходу. Я с радостью следовала за ним.

В первый раз за все время моего пребывания здесь, я оказалась за стенами замка. С наслаждением вдохнув свежий воздух, огляделась: царила поздняя весна, все вокруг уже давно пробудилось от зимней спячки. Ветки деревьев налились почками, радостно щебетали птицы, и от этой картины становилось так легко на душе, словно все трудности и невзгоды остались позади.

Надо же, еще неделю назад мне казалось, что жизнь кончена, что в ней не осталось ничего светлого, а сейчас в этот самый миг я была счастлива. Счастлива от того, что люблю и любима; что тот, кого, казалось, я бесповоротно и окончательно потеряла, снова со мной.

В этот момент мы подошли к большой резной беседке, стоявшей в окружении розовых кустов. Я на секунду представила, как, наверное, здесь красиво поздними летними вечерами, когда нальются пышными бутонами цветы, в воздухе разольется аромат лета, приправленный запахами цветущих растений, тепла, солнца… Как здорово будет сидеть здесь и наслаждаться всем этим вместе с ним… Я мечтательно улыбнулась своим мыслям, пообещав в душе обязательно воплотить их в жизнь.

Я повернулась к брату, с любопытством спросив:

– Ты часто здесь бываешь?

Он немного, помолчав, грустно улыбнулся и промолвил:

– Сюда я прихожу только в особенные минуты. Так было после обращения, и после того, как чуть было не убил тебя.

Я постаралась увести его мысли подальше от печальных воспоминаний:

– Расскажи, как ты оказался в этом месте. Если бы ты знал, что я испытала при известии о твоем исчезновении! Наверное, именно с этого момента я и начала творить глупости…

Он подошел ко мне, ласково провел рукой по моим волосам, и, притянув ближе к себе, начал негромко рассказывать, мгновенно становясь серьезным:

– В тот день ожидалось большое сражение. На военном совете было решено не тянуть и наступать первыми. Я был против этого решения, осознавая, что у нас недостаточно сил для решающего сражения, но меня никто не слушал. Как позже оказалось, это была заранее спланированная ловушка: особого сопротивления противник не оказывал, заманивая нас подальше от укрепленных позиций. А когда мы опомнились, было уже поздно: нас окружили внезапно возникшие словно ниоткуда сплоченные отряды врага. Некоторые воины, увидев явное превосходство соперника, испугались и начали отступать. Я приказал не сдаваться и продолжать сражение, надеясь на союзный отряд, который должен был прийти на подмогу. Но время шло, а подкрепления все не было. Я сражался в первых рядах, когда в отдалении увидел Алариса. Он сражался необычайно мастерски, с легкостью одерживая верх над самыми умелыми воинами. Поняв, что это их лидер, я поспешил туда. К несчастью, к тому моменту, когда я смог, наконец, разобраться со своим противником, почти все мои друзья уже полегли от его руки, – на лице брата, в момент когда он рассказывал о тех, с кем дружил с самого детства и кого потерял в той самой битве, было так много боли, что я, не выдержав, крепче сжала его руку и горячо зашептала:

– Не надо, не вспоминай! Если это причиняет так много страданий.

Но Дэйкас, словно и не слыша меня, продолжал свой рассказ, глядя невидящим взглядом куда-то за линию горизонта:

– Мы сражались с ним до последнего. Не знаю, как долго это продолжалось, но я не замечал ничего вокруг – время словно остановилось. Силы начали покидать меня, все чаще и чаще приходилось защищаться, а не нападать, пока, наконец, его рука не оказалась на моем горле, – брат вымученно улыбнулся, и я бы многое отдала, лишь стереть бы с его лица это выражение! Он не должен был страдать, только не он!

– И что было дальше? Ведь он должен был убить тебя? – тихо произнесла, когда стало ясно, что брат не станет продолжать.

– Должен был. Но в этот момент словно расступились небеса, и появилась она… – внезапно Дэйкас улыбнулся, и эта светлая улыбка сказала куда больше слов. Я поняла, что речь шла о воинственной вампирше Анноре. – Она мгновенно оказалась рядом и что-то сказала своему брату. Тот кивнул ей и не стал меня убивать. Вместо этого он отдал мгновенный приказ своим воинам, и один из них оглушил меня сзади чем-то тяжелым. Очнулся я уже здесь.

Я не стала расспрашивать Дэйкаса, когда именно и как произошло превращение, чтобы не расстраивать или смущать его. Вместо этого, удивившись самой себе, я попросила:

– Расскажи мне о Анноре.

При упоминании знакомого имени в глазах брата зажегся незнакомый прежде огонь, и я даже ощутила, как крохотная игла ревности кольнула сердце. Никогда прежде он не был кем-то увлечен с такой силой.

– Она прекрасна, – проговорил он с такой интонацией, что, будь он по-прежнему человеком, наверняка бы покрылся краской смущения, как какой-нибудь юнец. – Огненная, опасная, бесстрашная. Я никогда не встречал раньше подобных ей: все женщины смущались и трепетали, стоило заговорить о войне, но только не она. Да и она сама – воин, притом преотличный, мне уже довелось видеть ее в действии.

Я невольно улыбнулась, глядя на него в этот момент: неужели я сама так же выгляжу, когда разговор заходит об Аларисе?

– Скажи, а как ты справляешься с жаждой? – внезапно поинтересовался брат, возвращая меня обратно в реальность, в которой нам обоим для существования необходима была кровь.

Я помолчала секунду, собираясь с мыслями:

– Знаешь, когда я впервые почувствовала запах человеческой крови, мне стало плохо. Я имею в виду именно физическую составляющую, – о своих душевных терзаниях я говорить не стала, подозревая, что брат и сам испытывал нечто подобное. – Но в итоге, несмотря на то, что на доли секунды мне показалось, что теряю контроль над собственным телом, я сумела перебороть себя.

– А я в первые часы все не мог осознать страшной правды. Не могу даже передать словами, что тогда испытал. Когда Аннора попыталась напоить меня, я сопротивлялся как мог, но зверь во мне был сильнее, – он грустно улыбнулся, прежде чем продолжить. – Но зато в следующий раз я решил доказать себе, что сильнее жажды, поэтому отказывался от крови несколько дней подряд. Но в итоге все закончилось плачевно: в один из самых мучительных приступов голода открылась дверь и вошла ты. Что произошло дальше ты знаешь не хуже меня. После этого я понял, что в таком состоянии становлюсь настоящим монстром, поэтому теперь больше не повторяю подобных ошибок. К тому же в последнее время я много тренируюсь, а это требует больших энергетических затрат.

– Много тренируешься? О чем ты? – мгновенно встревожилась я.

– Неужели ты еще не слышала о возможной войне? – удивился Дэйкас.

– Антия сказала, что еще есть надежда на мирный исход переговоров!

– Тем не менее, все должны быть начеку. К тому же я не думаю, что все закончится миром.

– Дэйкас, неужели ты собираешься сражаться? – я все еще не могла поверить в то, что он серьезно говорит об этом.

– Триана, пора тебе уже принять тот факт, что теперь это – наш мир. Мы – вампиры. Этого не изменить. Знаешь, никогда прежде я не мог пожелать для тебя такой участи! Мне казалось, что лучше я своими руками подарю тебе легкую смерть, чем обречь на существование в таком виде. Но когда я узнал, что ты больше не человек, я испытал радость. Знаю, это неправильно и эгоистично, но мне действительно стало легче от мысли, что ты будешь рядом. И я пойду на что угодно, чтобы обеспечить тебе жизнь в этом месте – мирную, безопасную, в которой больше не будет войны, – горячо высказавшись, он замолчал и отвернулся, глядя на замок.

– Значит, война ради войны? – криво усмехнувшись, произнесла я, впрочем, раскаявшись спустя секунду. – Знаешь, я все еще не могу принять себя такую.

Он, вздохнув, заговорил, глядя в глаза:

– Милая, поверь, я знаю, каково тебе сейчас. Я тоже прошел через такое. Поэтому и говорю: отпусти. Отпусти все то, что связывает тебя с прошлым, то, что мешает тебе принять реальность такой, какая она есть. Это единственный выход, и чем раньше ты это поймешь, тем лучше для тебя самой.

Я кивнула ему в ответ и прошептала успокоено:

– Я буду стараться.

Желая сменить тему, я задала брату вопрос, который давно интересовал меня:

– Скажи, а почему вампиры, коль скоро они так похожи на людей, не пьют кровь друг друга?

Он усмехнулся:

– Меня тоже этот вопрос заинтересовал одним из первых. Кровь, взятая силой вампиром у другого вампира убивает, только отданная по собственному желанию кровь может быть выпита. Но это происходит лишь между влюбленными парами, которые готовы связать себя узами брака. Хотя, стоит признать, кровь вампира по всем качествам превосходит человеческую.

Я удивленно посмотрела на него, намереваясь подробнее выспросить про интересующую меня тему, однако в этот момент услышала пока далекий, но уже различимый шум.

Повернувшись к массивным воротам, я приготовилась ждать, краем глаза заметив, что брат также замер, тревожно всматриваясь вдаль.

Через пару минут во двор замка влетела роскошная карета, запряженная четверкой гнедых жеребцов, и остановилась у самого крыльца.

При виде нее брат тихо произнес:

– Вернулись.

Уже предчувствуя ответ, я, тем не менее, не поворачивая к нему головы, спросила:

– Кто?

Но в этот момент открылась покрытая лаком черная дверца, и показался до боли знакомый силуэт, одетый во все черное.

– Аларис, – выдохнула я, ведомая одними лишь эмоциями, взявшими верх над разумом.

Словно уловив это едва слышное восклицание, объект моих неустанных размышлений резко вскинул голову и нашел меня взглядом, обжегшим даже на расстоянии.

Внезапно одним неуловимым движением он оказался рядом со мной. На секунду его глаза расширились от удивления – моя новая внешность не осталась незамеченной. Я же зачарованно вглядывалась в любимое лицо, отмечая, каким уставшим и напряженным оно выглядело, и наслаждалась уже забытым ощущением того, что он рядом.

Не знаю, сколько мы так стояли с ним и гипнотизировали взглядами друг друга, пока, наконец, я не в силах справиться с искушением, подняла руку и медленно прикоснулась к его лицу. На миг в его глазах полыхнули языки пламени, а затем он внезапно обхватил мое лицо двумя руками и приник к моим губам с обжигающим поцелуем. Я оказалась застигнута врасплох столь прилюдным проявлением чувств, никто из человеческих правителей не посмел бы сделать то, что делал мой вампир. Его губы в беспощадном натиске раз за разом покоряли мои, разжигая огонь, заставлявший мое тело гореть и плавиться от его прикосновений.

Я не могла заставить себя оторваться от вампира: с каждым новым мигом я все больше и больше теряла голову, забывая, что мы стоим посреди людного двора, что рядом с нами находится мой брат, которому едва ли эта сцена доставляет радость.

Едва я успела подумать, что еще немного – и мне не хватит воздуха, как Аларис резко оторвался от моих губ, на секунду прикрыв глаза, словно сожалея об этой вспышке страсти, и, даже не посмотрев на меня, развернулся и практически мгновенно исчез в недрах замка.

Я, полностью обескураженная его странным поведением, осталась стоять на том же самом месте, непонимающе глядя ему вслед. Спустя минуту ко мне неспешно подошла Аннора, вслед за своим братом вышедшая из кареты, и с весьма ощутимой прохладцей в голосе произнесла:

– Не стоит воспринимать все поступки Алариса всерьез, – и, не дожидаясь ответа, она направилась в замок мимо Дэйкаса, терпеливо ждавшего ее в стороне. Кинув на меня извиняющийся взгляд, брат молча последовал за ней.

Не зная, что и думать, я медленно побрела по тропинке, ведущей в глубину сада. Губы все еще горели от жарких поцелуев Алариса, но на душе было на редкость серо и тоскливо: как ни пыталась, я не могла понять этого вампира. Слова Анноры лишь подлили масла в огонь.

Словно под стать моему настроению погода резко изменилась: скрылось за темными серыми тучами непостоянное весеннее солнце, с севера подул холодный ветер, напоминая, что лето придет еще нескоро. И хотя капризы природы не причиняли мне особого дискомфорта, я решила вернуться в замок и, наконец, открыто поговорить с этим упрямым вампиром. Чего следовало ожидать теперь, когда наши отношения перешли в иную плоскость? Кем я для него все-таки являлась? Любимой женщиной или военным трофеем, с триумфом возложенным под ноги победителя?

Как только я зашла под высокие своды замка, по крыше застучали первые капли пока еще небольшого дождя, который, судя по всему, обещал затянуться на всю ночь. Порадовавшись про себя, что успела зайти как раз вовремя, чтобы не намокнуть, я поспешила в гостиную, надеясь застать там Алариса. Однако единственной, кто был в комнате, оказалась Антия, сидевшая у стола и недовольно перебирающая свои рисунки. Это состояние было столь нетипично для обычно спокойной вампирши, что я насторожилась. Причина ее такого сумрачного настроения обнаружилась весьма скоро:

– Триана, ты уже слышала новости?

Я отрицательно качнула головой, вся превратившись в слух. Антия закусила губы, прежде чем решившись заговорить. Очевидно, ей очень хотелось хоть с кем-нибудь обсудить это, но, вероятно, ни брат, ни сестра не воспринимали младшую сестру как серьезного собеседника.

– Переговоры не дали результата. Это означает, что если Аларис ничего не предпримет, войны не миновать.

Я стояла в центре гостиной, не в силах осознать страшный смысл ее фраз – неужели той резне, что произошла во дворце моего отца, суждено было повториться?

– Антия, не все потеряно, еще есть возможность, что до сражений дело не дойдет, – я проговорила, чувствуя, как неубедительно звучат мои слова даже для меня самой.

– Ты сама не знаешь, о чем говоришь, – с сожалением качнула темноволосой головой вампирша, отчего пышная копна волос за ее спиной колыхнулась в такт этому движению. – Глава клана Крейц жесток и беспощаден. Про него ходят страшные слухи, но точно никто ничего не знает – свидетелей никогда не остается. Говорят, – при этих словах она понизила голос и шепотом продолжила, – что он ставит какие-то страшные опыты в подземельях своего замка, что ночами оттуда слышатся жуткие крики и стоны, а монстры, которые, опять же, согласно слухам, обитают в лесу около замка – его творенья.

Я почувствовала, как от ее слов по коже невольно пробежали мурашки. Боясь поверить в правдивость этих слухов, я нарочито бодрым голосом заявила:

– Антия, неужели кто-то верит подобным домыслам? Я уверена, что это все неправда, не может быть такого в нашем мире. Не удивлюсь, если в итоге окажется, что слухи распускает сам этот предводитель.

Но девушка в ответ лишь покачала головой, явно не согласная с моими словами. К счастью, она не стала продолжать эту тему, вернувшись к своим бумагам. На мою осторожную попытку выяснить, чем та занимается, она, не вдаваясь в подробности, ответила, что пишет письмо родителям. Решив больше не отвлекать ее от столь важного занятия, я лишь поинтересовалась, не знает ли она, где сейчас находится Аларис, на что вампирша, на секунду подняв голову, ответила, что вроде недавно видела его в тронном зале. Поблагодарив ее, я двинулась в указанном направлении.

Через час безуспешных поисков я снова вернулась в гостиную, однако Антии там уже не было. По-видимому, закончив письмо, она отправилась в свои покои.

Между тем за окном уже было совсем темно, и лишь ровный перестук дождя напоминал, что на улице царит непогода. Отчаявшись найти хозяина замка, который словно бесследно растворился в глубинах замка, я разочарованно побрела в свои покои.