Текст книги "Проклятье Алферы"

Дом, милый дом…

Приезжаем мы уже к вечеру. Делаем редкие остановки на заправках чисто погреться и справить нужду. Почти не разговариваем. Я все больше наблюдаю за незнакомцем, который очень странно реагирует на блага цивилизации, встреченные по дороге. Едем долго из-за непогоды, я стараюсь не гнать, чтоб побег от Генриха не получился совсем уж радикальным. Потерять дверцу я давно уже не боюсь, максимально попытавшись закупорить дыру в машине этой самой дверью, только изнутри, и затыкаю своим пуховиком щели толщиной с руку. Печку помощнее включаю, забрав скорость у машины. И попутчика своего на переднее сидение переселяю. Вот так худо-бедно, но доезжаем мы или, скорее, доползаем сквозь снежные завалы до цели моего такого быстрого исчезновения с насиженного места.

– Ты так и не представилась, – нарушает тишину салона Лестер, когда машинка вползает на вечерние улочки маленького городка, освещенного желтыми фонарями.

– Лестер, ты не спрашивал. – Удивленно смотрю по сторонам, я никогда тут не была, хотя всегда мечтала сорваться с места в дом моей матери. Но жизнь в мегаполисе не отпускала. Огромные, остекленные с первого по последний этаж высотки, высокоскоростные автострады прямо в черте города, искусственный свет, делающий ночи неотличимыми от дня. Я словно из другого мира попала в этот уголок уюта и старого быта. Подумав о попадании в другой мир, вспоминаю о Лестере, смотрю на него задумчиво. Он все еще ждал моего ответа, странно поглядывая на меня.

– Хэллен, меня зовут Хэллен, можно просто Хэлл, но если будешь шутить про адский перевод с общего, я вырву тебе язык, малыш, понял?!

– Красивое имя, – отстраненно отвечает Лестер, вглядываясь в размеренное течение жизни на заснеженных улочках. Кто-то запоздавший бредет домой, прячась от снегопада под капюшоном, кто-то – под зонтом. Редкие магазинчики еще светятся витринами, но в большей степени уже все закрыто. Конечно, это в городе жизнь кипит круглые сутки. А тут словно потерянный мир.

Демоны, опять этот «мир»!

– Лестер, а ты правда из другого мира? – задаю я провокационный вопрос, сворачивая на светофоре, строго следуя мигающей стрелочке навигатора на приборной панели.

– Правда, Хэллен. Мой мир совсем другой.

– А какой он?

– Он… красивый, наверное. Я раньше не думал о том, какой он. Я раньше вообще мало о чем думал, кроме себя.

– Ага, накутил по молодости, а теперь себя поедом съедаешь… – понятливо тяну я, паркуясь у высокого каменного забора с коваными воротами.

– Что значит по молодости?! Хэллен, ты считаешь меня старым? – Возмущенный голос Лестера отрывает меня от созерцания дома, в котором я собираюсь спрятаться от всех своих проблем, от всей прошлой жизни.

– Извини, – несмело улыбаюсь я мужчине, – я… Посиди тут немного, хорошо? Я хочу сама туда войти.

– Хэлл…

– Я за тобой вернусь, – перебиваю я Лестера. – Дай мне пару минут, ок?

– Иди, – кивает он, словно его слово что-то может решить. И я иду.

Приближаюсь к высоким воротам, теребя в руках жетон-ключ. Наверное, так даже на соревнованиях не нервничала. Можно подумать, что мне есть чего бояться за стенами маминого дома, кроме своих мыслей.

Первый заслон в виде ворот прохожу легко. Может быть, городок маленький, удаленный, а блага цивилизации ему не чужды. А значит, дом должен быть под охраной. Добираюсь через заснеженный дворик до входных дверей и нахожу встроенную панель охранки. Что ж, код я знаю. Проблем быть не должно.

Светодиодные огонечки мигают зеленым светом, оповещая меня, что путь открыт. Снова ключ-жетон, и дверь приветливо распахивается передо мной. В нос ударяет запах сырости и пыли. Тут уже давно никого нет. Никто не топит камин холодными зимними вечерами, не готовит ужин для шумной семьи. И сейчас, в предновогодние дни, никто не украшает елку…

Я медленно иду по спящему дому, оставляя за собой мокрые следы от ботинок, скользя руками по запыленным фоторамкам, по маленьким сувенирным статуэткам на полках, по деревянным перилам. Взгляд касается мебели, накрытой простынями.

– Свет! – командую я, но вопреки моим ожиданиям свет не зажигается. Я поднимаю глаза к высокому потолку, украшенному большой хрустальной люстрой. Блин! Кажется, новые технологии сюда добираются очень медленно.

Интерьер, представший на мой суд, как из позапрошлого века. Ни тебе строгого пластика, стекла, металла, ни тебе диодного освещения и врезанных в потолок стандартных кругляшков! Вместо крашеных стен – текстиль, вместо пластиковых жалюзи – пыльные шторы. Тут пахнет деревом! Да, полы покрывает настоящий паркет, а не холодный кафель. Полки, перила, мебель, рамки для фотографий и картин… все из дерева. В мегаполисе давно отказались от натуральных материалов в пользу сверхпрочного пластика. Долговечнее, экономит ресурс планеты, легок в уходе. Но без души… Да, в этом доме есть душа. И сейчас эта душа пробуждается под моими неспешными шагами и пробными поглаживаниями по деревянным поверхностям. Тут пахнет домом. Не пластиком и антисептиком, а уютом, который мне предстоит самой создать.

Я беру в руки одну из фотографий, пытаясь в темноте различить изображение. Тщетно. Подсвечиваю себе фонариком из часов. Скудный свет вырывает из темноты какое-то движение. От неожиданности я роняю рамку и вскрикиваю, заметив крупный темный силуэт в висящем на стене зеркале…

Чужой на горизонте

Для меня все в этом мире дико. По дороге нам мало что встречается из построек, но и тех небольших придорожных забегаловок хватает, чтобы понять – магии в этом мире нет. Вернее, есть, конечно. Она в любом мире есть. Но тут ей не пользуются. Тут вся цивилизация построена на технике. То, что я изначально принимал за артефакты, оказывается техникой. Жизнь без магии… Жуть какая!

Хэллен почти не разговаривает со мной. Она молчалива и задумчива. Ее периодические удивленные взгляды в мою сторону я пытаюсь не замечать. Хотя сам рассматриваю ее с большим интересом. Когда она снимает эту свою ужасную раздутую одежду, то передо мной оказывается совсем другая женщина. Я не могу назвать ее хрупкой или женственной. Но определенно под этой странной, обтягивающей, словно вторая кожа, тканью должно быть красивое стройное тело. Сильное, но красивое. Хэллен быстро надевает бесформенный теплый свитер, пытаясь согреться после переодевания, заливает в себя очередную порцию горячего кофе. Еще одна дикость для меня. У нас бы грелись горячим вином. Хотя больше, чем климат этого мира, вряд ли сможет что-то удивить. Холод, эти ледяные осадки, мешающие передвигаться и видеть ближе, чем на расстоянии вытянутой руки.

Когда наш, казалось, бесконечный путь завершается у ворот большого дома, Хэллен как подменяют. Пропадает взбалмошная, сильная и независимая воительница. Я вижу неуверенность и страх в глазах маленькой и одинокой девочки. Она просит меня остаться в повозке, хочет сама зайти в дом. Но я не могу просто смотреть, как моя единственная надежда уходит в темную неизвестность. Слишком боязливы ее шаги, слишком опасливы взгляды. Она чего-то боится. Но в чем смысл искать убежище там, где тебе некомфортно или есть чего бояться?

Я невидимой тенью следую за Хэллен, что неуверенно переступила порог дома. Она не может заметить меня, тогда как мне хорошо видно все ее пробные прикосновения и робкие, скользящие по помещению взгляды. Чувствую ее интерес и удивление. Кажется, что этот мир новый не только для меня, но и для нее. Только кажется. Но мне приятен этот маленький самообман.

Хэллен включила очередное чудо техники, и тусклый луч света сорвался с ее запястья, выдавая мое присутствие. Испуганный вскрик разрушил тишину спящего дома, резанув мне по ушам. Я стоял как раз за спиной девушки, чтобы вовремя остановить ее от необдуманных импульсивных поступков.

– Тише, это я. – Мои руки ложатся на женские плечи, а губы шепчут очевидное, лишь бы рассеять ее страх. – Испугал? Прости…

– Зачем ты пришел?! – Совладав с эмоциями, Хэллен возвращает голосу уверенность.

– Переживал за тебя, – не вру я ни на грамм. Ведь я действительно переживаю о безопасности своей единственной надежды.

– Лестер, я не маленькая и могу за себя постоять, – попыталась она скинуть мои руки небрежным движением плеч. Но я держал. Сказать ей правду о цели моего прибытия? Или это сломает единственный шанс пробудить в ней чувства ко мне? – Лестер, не буди во мне стерву, отпусти по-хорошему, – просит она. Но я чувствую раздраженные порыкивающие нотки в голосе. – Или пойдешь искать приют у другой дуры, если кто поверит в твою историю попаданца.

– Хэлл, я в очень трудной ситуации сейчас, – решаюсь я дать немного информации о себе. – Поверь, ты единственная надежда мне на выживание. Я оторву себе руку, но не обижу тебя. Веришь?

– Я верю, Лестер, что тебе нужна медицинская помощь. Очень узкоспециализированная.

– Думаешь, я вру, что пришел из другого мира? – понимаю я, что верить мне на слово глупо, а Хэллен не кажется глупой.

– Нет, я верю, что ты веришь в свою историю, – аккуратно сообщает мне женщина, и я всеми своими чакрами чувствую, что она говорит специально так спокойно, не спорит со мной в открытую. Она думает, я псих, и опасается спровоцировать.

– Ты меня боишься, – констатирую я очевидное. – Думаешь, я псих!

– Я не знаю, чего от тебя ожидать, Лестер. Ты должен понять, что в мои привычки не входит знакомство на пустой ночной трассе с мужчинами из других миров.

– А драки с превосходящим числом и силой противником на ночной дороге входят в твои регулярные развлечения? – злюсь я и сжимаю крепче женские плечики.

– Ну… бывает, да, – неуклюжий ответ. Она отводит глаза. – Декорации, конечно, меняются, где заловят, там и даю бой. Отпусти меня, не хочу тебя снова калечить.

И я отпускаю, но не делаю шага назад, мне нравится чувствовать ее рядом. Это вселяет надежду, что проклятье есть шанс снять.

– Что это за дом? – пытаюсь разрядить неловкость между нами.

– Это дом моей матери, я тут никогда не была еще. Мама умерла пару лет назад, так что теперь дом мой. Вот и пригодилось гнездо родительское, чтобы сбежать из мегаполиса.

– А почему ты бежишь?

Но ответить Хэллен мне не успевает. Сквозь окна врываются разноцветные лучи, привлекая ее внимание. С улицы слышен стук, а вскоре уже и в сам дом входят неизвестные. Я инстинктивно прижал к себе женщину, желая защитить, но она не выказала никакого волнения по поводу чужого вторжения.

– Миссис Арбэн? – спрашивает один из вошедших, ослепляя нас светом из рук.

– Мисс, – поправляет его Хэллен. – Вас не затруднит приглушить фонарики, не очень приятно!

– Извините. – Световые лучи потухают, чтобы в следующий момент все пространство залилось ярким светом от вспыхнувшей над нами люстры, наверное, на пару десятков свечей.

– Лампы накаливания? – поднимает Хэллен голову вверх. – Вы серьезно?

– Мисс Арбэн, это удаленный городок, здесь не очень любят новшества. Вот тут выключатель, – показал мужчина на стену с маленьким встроенным рычагом.

– Чего вы приехали, я же сняла сигнализацию, – удивляется Хэллен, не пытаясь выбраться из моих рук. Или все так же не хочет меня, психа непредсказуемого, злить. Или, что куда вероятнее, не поняла даже моего маневра, отвлеченная вторжением чужаков.

– Поэтому и приехали. Дом уже пару лет пустует. А тут вдруг легально отключен от пульта. Решили проверить, не новая ли хозяйка посетила наш городок?!

– Новая. А вы знали мою мать?

– Знали, мисс, – ответил второй пришелец, – вы на нее очень похожи. Пойдем, Рихард, тут все в порядке.

– Да, идем. Извините за вторжение, не хотели напугать мисс. А ваш друг?.. – не закончил свой вопрос этот Рихард, предлагая нам самим меня представить. Хэллен замялась, видимо, не зная, как объяснить рядом с ней присутствие мужчины из другого мира.

– Лестер Варнох, – перевожу я взгляд с растерянной женщины на Рихарда, – я жених Хэллен.

– О, поздравляю, – неискренне сообщает Рихард. – Еще обязательно увидимся. Мисс Арбэн, мистер Варнох.

– Жених? – через, наверное, целую вечность молчания, уточняет Хэллен, все еще глядя в опустевший дверной проем, где исчезли, как я понимаю, стражи порядка. Странные они, надо заметить, никаких доспехов. Только по одинаково безликой форме можно догадаться, что они стражи.

– А я разве тебе не говорил, что ты мне понравилась?! – вопросом на вопрос отвечаю я. – Что тебя смущает? Я, между прочим, тебя от внимания этого стража избавил. Видела, как он на тебя облизывался, уже к утру бы стоял у порога с цветами….

– Лестер, Лестер! Подожди! – машет на меня Хэллен и выбирается из моих рук. – Ты или действительно пришелец из другого мира, или какое-то ископаемое. Ты пережиток прошлого! Какой жених? В мегаполисе никто уже, наверное, десятилетия, как не заключает официальных браков!

– Бред какой-то, а как же вы размножаетесь? – удивляюсь я.

– У нас свободные нравы. Если двое хотят ребенка, им совершенно не обязательно для этого регистрировать свои отношения. Да, честно говоря, сейчас естественным путем почти никто не беременеет. Мужчины не особо хотят обременять себя детьми. А если женщина хочет, то выбирает донора и становится матерью без оглядки на наличие отца.

– И что, у вас нет нормальных семей? – Мое удивление переходит на уровень ужаса.

– Есть, конечно, но это редкость. И для создания семьи не нужно вступать в брак. Это пережитки прошлого. По крайней мере, в мегаполисе.

– Да, а вот Рихард удивления не выказал на мое заявление.

– Может быть, в маленьком провинциальном городке еще не отказались от этих предрассудков?

– В любом случае, Хэллен, ты понравилась этому стражу!

– И что? Лестер, я могу связывать себя с любым мужчиной на мое усмотрение. Я свободная. А ты мне не папочка, чтоб следить, кто на меня глаз положил.

– Я тебе не папочка, я тебе жених! Запомни это!

– Да какой ты мне жених? Ты пришелец! Неандерталец! Наглый и невыносимый! Свалился мне на голову!

– Под ноги, – уточняю я и делаю пару шагов, преодолевая расстояние между нами. Хэллен пятится и упирается тылами в стол. Я возвышаюсь огромной тенью над ней. Закрываю ее в ловушке, опираясь руками на столешницу.

– Убью, – почти шепотом грозит она, – уничтожу…

А я словно вернулся на десять лет назад, когда вот так же, пойманная у алтаря, мне грозила жрица с глазами, полными страха. У Хэллен не было страха в глазах. Но был гнев. И я до боли в паху хотел этот гнев попробовать на вкус.

– Лестер, я тебе обещала мошонку оторвать? Я исполню…

– Прости, – склоняюсь и выдыхаю ей в самые губы, – я не повторю своей ошибки, Хэллен. Не переживай. Но это не значит, что я позволю на тебя заглядываться другим мужчинам… – ласково касаюсь лица девушки, удерживая себя на грани. Слишком уж эта ситуация напоминает ту, что перечеркнула всю мою прежнюю жизнь.

– Ты редкостный нахал, Лестер! Ты знаешь?!

– Просто у меня мало времени, нет права на ошибку и очень плачевная ситуация, – невесело усмехаюсь я. – А еще я очень хочу тебя поцеловать…

Хэллен промолчала, не возразив мне возмущенно. Поэтому я и медлить не стал, пока воинственная леди не опомнилась и не оторвала обещанную и такую жизненно важную деталь меня.

Дополнительное условие

Я боялся спугнуть возможность. Иди знай, позволит ли женщина еще раз вот так загнать себя в угол?! Сейчас можно сказать, что я пользуюсь ее растерянностью, ее душевным раздраем из-за чувств, навеянных домом. Хэллен сама не осознает, как ей сейчас необходимо человеческое внимание, ласка и тепло, чтобы не рыдать всю ночь, свернувшись калачиком в пустой постели.

– Очень… хочу… – повторяю я и накрываю ее губы пробным поцелуем. Наверное, впервые в жизни мне важно, чтобы понравилось ей, а не мне. Она же должна влюбиться в меня! Что она любит? Как? Нежно или глубоко и настойчиво? Мне предстоит выяснить это все пробным путем. Разведка боем, можно сказать.

– Лестер, – слабый шепот Хэлл между моих поверхностных, почти порхающих прикосновений к нежным губам, – что… ты… делаешь?..

– Целую тебя, – шепчу в ответ и отбираю у нее возможность говорить и уж тем более думать. И с первых же секунд штурма податливого ротика понимаю – нецелованная. Как же так?! Сколько ей? За двадцать должно быть, это уж точно. И тем не менее она понятия не имеет, что делать, а потому вся инициатива в моих руках, или точнее губах. Хотя и руки я пускаю в ход, сжимая тельце, которое должно спасти мой род, нависаю над девушкой, забирая всю власть над ней под контроль своих сильных рук, жестких губ и уверенных движений.

Хэллен пахнет персиками. Удивительно, но сквозь пелену нарастающего возбуждения, меня почти сбивает с ног аромат сладких персиков, неизвестных мне цветов и… любви! Демоны! Именно так пахла юная испуганная жрица! Я резко отрываюсь от сладкой девочки и пытаюсь скинуть с себя наваждение. Всматриваюсь в черты ее лица, кажущиеся сейчас совсем иными, мягче и женственнее. Передо мной лицо жрицы. Ее глаза. Тот же страх. Куда делся ее гнев? У Хэлл не может быть страха в глазах, она гневлива и несдержанна в порывах. Но сейчас передо мной не Хэллен…

– Отпусти, – просит она слабым голосом, и я прихожу в себя, вижу свою Хэлл. Демоны! Распластанную по столу, придавленную моим телом. Истерзанные поцелуем губы алеют на бледном лице. Да что же это за наваждение?! Я даже не успел сообразить, как уложил ее!

– Прости, Хэлл, прости, я не хотел тебя пугать, – мой торопливый шепот и такие же торопливые действия: поднимаю ее со стола и прижимаю к себе покрепче, как любимую игрушку, которой глупый малыш оторвал лапку и сейчас безумно об этом жалеет. – Не хотел тебя пугать! Это наваждение, я не причиню тебе вреда, клянусь! – вжимаю ее в себя еще ближе, не в силах отпустить. Кажется, стоит разжать объятия, и она уйдет, сгинет моя надежда, оттолкнет и прикажет никогда не показываться на ее строгие глаза.

– Отпусти, – снова слабый писк где-то в районе моей груди, – мне дышать нечем, болван, – упирается и пытается вырваться. Приходится ослабить хватку, чтобы перехватить ее лицо ладонями и заставить смотреть глаза в глаза.

– Поверь мне, Хэлл. Это очень важно. Я не псих. Я просто должен… А! Демоны! Как это сложно! Хэлл, просто… просто дай мне шанс? Это ведь такая мелочь! Просто шанс…

– Шанс на что? – Смотрит она на меня огромными глазами удивительного цвета корицы.

– На любовь. – Сам не верю, что произношу эти слова, но нет невыполнимой миссии для меня. А значит, и задание «влюбить и влюбиться» должно быть выполнено!

Каково же было мое разочарование, когда сначала девушка изогнула иронично бровь, а после и вовсе рассмеялась, вырываясь из моих рук. Это… было неприятно. Я тут, понимаешь, к ней со всей душей, а она смеется…

– Любовь… еще один пережиток прошлого. Или вернее сказка, в которую уже никто не верит, Лестер. Любви не бывает! Это миф. Я не могу оспорить физиологическое влечение людей. Это норма природы. Но любовь… Ее не существует, я не верю в любовь!

– Но… ты же девушка! Вы все верите в любовь! – растерянно смотрю вслед уходящей за дверь Хэллен. – Это заложено в вашей природе!

– Привязанность, может быть, привычка, комфортное состояние в присутствии кого-то, опять-таки вожделение. Но не любовь…

– Хэллен, подожди. – Я устало тру лоб, пытаясь вытрясти и головы насмешки Алферы, звенящие колоколом внутри. – Ты же не серьезно!

– О какой любви может идти речь, Лестер, в мире, где матери бросают своих детей? В этом мире не осталось любви. Расчет, потребности, физиология! Никакой любви!

И она ушла. Покинула дом, оставив меня стоять и смотреть в пустоту, пытаясь переварить полученную информацию. Я сейчас в ней и в этом мире без любви увидел себя. И со стороны это зрелище оказалось ужасным.

«Бедный… бедный Варнох, – издевается Алфера, смеясь в моей голове, – какая тебе досталась суженая… под стать!»

«Иди поплачь, Алфера, – рычу я мысленно, – Хэллен полюбит меня! Быстрее, чем мы оба можем этого ожидать!»

«Как… самонадеянно… – чувствую недовольство богини. – Давай тогда я тебе усложню задачу, раз всесильному Варноху все по плечу!»

«Да, куда еще усложнять-то, Алфера?!»

«Проклятие падет, если вы оба предстанете передо мной и принесете клятвы любви и верности не позднее трехдневного срока!» – торжественно провозгласила богиня.

«Нечестно!»

«Раньше можно, позже – ни-ни! – Издевается еще, гадина. – А за гадину вот тебе дополнительное условие, Варнох! Если вы не полюбите друг друга, оба погибнете по истечении трехдневного срока!»

«Алфера!»

«В муках…»

«Ну, я твою жрицу трахнул, Хэллен-то тут при чем?»

«Она не верит в любовь… И разделит с тобой твою участь, какой бы она не была…»

Алфера сказала свое последнее слово и ушла. Я чувствую исход богини, как и ее присутствие. И сейчас она ушла.

– Слушай, ну помог бы, а?! – вырывает меня из задумчивости возмущенный голос Хэлл. – А то как целовать, так ты первый…

– Я единственный! – рыкаю я, намекая, что следующего у нее уже не будет. Все поцелуи только со мной. И направился на помощь «хрупкой леди» с огромным и странным чемоданом в руках.

– А как помочь вещи из машины выгрузить, так сразу в кусты! – не замечает моего комментария Хэллен и все же позволяет мне взять из ее рук чемодан. – Лестер, какой-то ты стал хмурый совсем. Что случилось?

– Ничего, – ворчу я, играя желваками и в мыслях представляя, как вбиваю кол в жестокое сердце богини любви, – влюбился просто.

– А-а-а, – смеется Хэллен, – ну, с попаданцами и не такое бывает. Хуже, если бы ты на какую исследовательскую организацию напоролся, они бы тебя угробили своими опытами, вскрытие опять же… неприятное дело…

– Слушай, кончай, а?! Хэллен, мне и так тошно от всей этой ситуации, а ты все шутки шутишь! И снова говоришь странными загадками, словно на другом языке. Я половину твоих слов даже расшифровать не могу!

– Упорствуешь, значит, настаиваешь на попаданстве, – злится девушка, – тогда докажи! Докажи, что ты не из этого мира! Чем твой мир отличается от моего?

– Кроме того, что там верят в любовь, семью и свято берегут своих чад? – злюсь уже я, роняя треклятый чемодан и протягивая Хэллен руку. – Вот, дорогая… там есть магия!

И на моей руке расцветает цветок, соткавшийся из чистой энергии, словно из огненных лепестков. Сжимаю кулак, гася заклинание, и стряхиваю с пустой руки искры, просыпающиеся на пол и гаснущие, не опаляя его.

– Ты маг? – сипло выдает девушка и делает шаг назад.

– Боевой маг, – уточняю я. – Сильнейший в королевстве. Начальник департамента госбезопасности. А не псих!

– А почему тогда не вернешься в свой мир, раз ты маг? – Она аккуратно отступает к двери, пятится.

– Хэлл, я прошу тебя, не делай этого, – замечаю я ее маневры. – Не бойся меня. Я обещал, что не причиню тебе вреда.

– Почему ты не вернешься в свой мир? – повторяет она вопрос и делает еще пару шагов к двери.

– Потому что пришел за тобой, Хэлл, – сознаюсь и бросаюсь в погоню за сорвавшейся с места дурехой. Ну что ей опять не так?! Ну что ее напугало? А бежит-то как быстро!

Город совсем опустел, словно уснул. В свете фонарей кружили белые хлопья, оседая на наши непокрытые головы. Ноги утопали и проваливались. Впереди, метрах в пяти от меня упала Хэллен, зарываясь в ледяные объятия. Рывком вскочила на ноги и попыталась снова кинуться бегом, но уже было поздно! Мои руки обвили тонкую талию, еле угадывающуюся под толстым свитером. Притянул к себе девушку, успокаивая, пока она отчаянно вырывается и колотит по мне кулаками.

– Тише, тише, – глажу ее по непокорной голове. – Не делай глупостей, Хэлл. Пожалуйста.

– Зачем я тебе? Ну зачем?! Чего вам всем от меня надо? Я просто хочу спокойно себе жить!

– Тише, шш-ш… успокойся, – вскидываю на руки уже навзрыд рыдающую Хэлл.

– Я никуда с тобой не пойду! Мне не нужен твой мир! Мне не нужна любовь! Зачем ты приперся в мою жизнь?!

– Затем, что и мне не нужен мой мир без тебя! – останавливаюсь я под фонарем и серьезно смотрю в глаза своей последней надежде. Возможно, мои слова могли прозвучать романтично. Но они были лишь горькой правдой. Без любви этой безбашенной особы мы оба обречены на мучительную смерть, и неважно, в каком мире она нас настигнет.