Текст книги "Теплый пепел"

В страну дураков

(Лена)

«Рельсы-рельсы, шпалы-шпалы…». У Гали все хорошо закончилось. Теперь они всей семьей в Подмосковье живут. Пока без работы, квартиру снимают. Зато живые.

У меня тоже все будет хорошо.

Ой, и вправду хорошо! Потому что мы остановились в каком-то селе, и Абу из машины вышел. Сразу стало свободнее, и дышать легче.

Стоим. Хоть бы кто-нибудь к нам подошел, хоть бы мимо прошел!

Мужчина. Мимо и прошел, хотя прекрасно меня видел. Потому что рядом Мовлад сидит, пистолетом помахивает.

– А чего ты, Лена, не кричишь? На помощь не зовешь? Вон еще мужик идет, здоровый! Эй, мужик, мы здесь девушку украли. Вашу, русскую. Иди сюда!

Мужчина, не оглянувшись, поспешил за угол магазина.

– Видишь, какой герой? И все вы такие, шакалы трусливые… Что, нечего сказать? Вот сиди и молчи. Будешь молчать – живой вернешься. Может быть…

Женщина подошла. Молодая. Остановилась около машины и на меня смотрит. А Мовлад улыбается. Пистолет из окна высунул и женщине путь указывает – иди, мол, своей дорогой. Она и идет. Правильно, зато живой вернется. Может быть…

Абумуслим тащит большой мешок батонов. Они сейчас стали невкусные, даже не пахнут хлебом. Куда ему столько? Вообще-то правильно, запас нужен. Хлеб так просто не добудешь…

Как добывать хлеб
Методические указания

(Макс)

Продуктов сейчас в магазинах не продают. Их дают по талонам с домашним адресом и только в определенном магазине. Обычно дают хлеб. По одному батону в день на человека. Но в каждой семье талонов собирается много, потому что русские постепенно уезжают, а свои талоны за месяц отдают знакомым. У нас накопились талоны из двух магазинов по разным адресам – от знакомых и соседей, которые уехали.

Главное – суметь взять больше батонов. Часть из них мы продаем с Кошкой уличным торговкам. Обычно они приезжие, из сел, поэтому своих талонов у торговок нет, а деньги есть. А у нас с Кошкой – наоборот. Другую часть батонов бабушка порежет на тонкие ломти – будут сухари. Их мы съедим, если не сможем достать хлеб – не всегда получается.

Когда дудаевцы били оппозицию, по всему городу стреляли, разрушили несколько зданий в центре. Мы тогда ходили с Магомедом и Рамзиком собирать гильзы от патронов. Много насобирали, только противно, что на тротуарах остались пятна от крови. Берешь гильзу, а она липкая и грязная. А теперь эти гильзы мне и не нужны, они по всему городу валяются.

Но я не о том. Когда оппозицию били, хлеба несколько дней не привозили. Вот сухари и пригодились. Поэтому в доме всегда должен быть запас сухарей – на всякий случай.

ХЛЕБ ДОБЫВАЮТ ТАК. Сначала с утра надо занять очередь в двух разных магазинах. И в этой очереди стоять до обеда, бегая от одного магазина к другому, чтобы там, где привезут, успеть взять хлеба побольше. Стоять в очереди – обязанность Кошки, потому что она не работает. Вернее, она из университета не уволилась, но туда почти не ходит. А чего ходить, если занятий нет, а денег не платят?

Кошка выходит из дому рано и весь день стоит в двух разных очередях. К тому времени, как я возвращаюсь из школы, у нее обычно номера где-то в середине – сто какие-то. Но это ничего не значит, потому что как только хлеб привезут, обязательно будет драка. Иногда начинают выдавать хлеб по очереди, и это длится долго – час или даже два. Но чаще всего драка начинается раньше.

Приезжают какие-то мужики с мешками, пробиваются к прилавку и начинают в эти мешки загребать хлеб. Очередь, конечно, кричит и возмущается. Все стараются подвинуться к прилавку поближе, друг друга толкают.

Вот тогда нужно у Кошки быстро взять талоны и с ними пролезать без очереди сбоку. Чтобы, когда драка начнется, быть ближе к продавцу. А Кошку, наоборот, из очереди убрать, а то ее затолкают.

Я не один такой умный, многие пацаны лезут за хлебом без очереди. Нужно только выбрать хорошее место, куда вклиниться. Слева от витрины есть угол острый. Если об него стукнешься – концы отдать можно.

ПРАВИЛЬНО влезать в очередь нужно не со стороны витрины, а там, где открытая площадка. Потому что, когда драка идет, могут разбить стекло. Тогда осколками запросто порежешься. А когда стрелять начнут, надо быстро за угол спрятаться (или присесть). Но чтобы обязательно стоять в направлении выстрела не прямо, а боком. Тогда меньше вероятности, что попадут, и пуля может по касательной пройти.

Короче, чтобы хлеб добыть, надо БЫСТРО СООБРАЖАТЬ И КЛЮВОМ НЕ ЩЕЛКАТЬ!

В страну дураков

(Лена)

– Мовлад, куда мы едем все-таки?

– В Страну дураков. На экскурсию. Пока.

– Не знаю я такой страны.

– Узнаешь. Есть такая страна. Для дураков и дур. Будешь дурой – останешься там.

Героическим горский характер

(Лена)

Наверное, я – дура.

Только швы с век и со лба сняли! Еще пальцы сломанные на руке не зажили. И опять…

Естественно возникает вопрос: а откуда такое безобразие у Кошки-Леночки? Попытаюсь ответить на него не с обычной грубой прямотой, а уклончиво.

Анекдот. Ротный поручил старшине провести за него политинформацию. «Если будут вопросы, – наставлял он, – отвечай уклончиво». Потом старшина бодро отрапортовал о проведенном мероприятии и уточнил: «На вопросы отвечал уклончиво – посылал на…».

Ну, я, разумеется, не настолько уклончива в своем ответе на вопрос, однако…

До недавнего времени я преподавала в местном университете. Собственно говоря, я и сейчас там числюсь, хотя на работе фактически не появляюсь: революция называется… Русские студенты разъехались, а местные бороды отпустили и по городу с автоматами бегают, по площади Шейха Мансура (бывшей Ленина) парадом ходят.

Недавно такой боец мне вступительный экзамен сдавал, на заочное отделение самой престижной новой специальности: «Организация коммерческой деятельности». Худой мальчишка с куцей бороденкой и с автоматом в руках (куда же без него!). Бекает-мекает, руки дрожат. Пока ответ писал, автомат у него несколько раз падал на пол. От грохота все вздрагивали. Говорю: «Да положите его на свободный стол!» Только положил автомат – проректор по учебной работе входит. Ну, думаю, сейчас мне замечание сделает! А он ничего не сказал. НИЧЕГО! Посмотрел внимательно и из аудитории вышел. Революция называется…

Вот так и живем. Валю Пенкину с кафедры мировой экономики в своем же подъезде расстреляли и квартиру «заняли». Бориса Федоровича с кафедры всемирной истории снайпер в сквере Лермонтова подстрелил. В центре города. Случайно. Или шутя.

Я этих снайперов с их шутками тоже боюсь. Рядом со сквером – площадь, где разбит палаточный городок для дудаевских солдат. Поэтому снайперы часто в сквере прячутся и ШУТЯ по прохожим стреляют. Тренируются. Высший шик – у прохожего сумку из рук выбить или шапку сбить. Но до убийства пока не доходило. ПОКА. До этого случая. Видно, у кого-то рука дрогнула.

«Есть у революции начало, нет у революции конца!»

У Галины Петровны с кафедры политологии дочка пропала. Шестнадцать лет. Не вернулась из школы, уже неделю дома нет. А главное – ректор наш тоже пропал. Увели вооруженные люди днем, прямо из рабочего кабинета. Арби, доцент с кафедры высшей математики, хотел их остановить. Так его расстреляли на пороге главного корпуса университета. Свои же, чеченцы. Герои…

«Героический горский характер». Так статья называется некого национального гуманитария (недавно прочитала).

Хорошим русским языком, эмоционально (романтик!) и очень убедительно (для мало знающих кавказскую специфику) автор воспевает в ней «пронесенные сквозь века» достоинства и добродетели горца, который, как агнец божий, бескорыстен и миролюбив. Например, если он грабит и убивает, то не из жажды наживы или крови, а в соответствии с национальными традициями или просто так, для души.

Анекдот. Змей Горыныч, разорив и уничтожив своим огнем несколько деревень, задумчиво смотрит на себя в зеркало: «Вот такой забавный я зверек…».

Горский романтик-патриот гостеприимен и щедр (всегда наготове зиндан для русских рабов), религиозен (шахид джихада, уничтожающий неверных), чтит законы предков (набеги и грабежи). Это верный друг, душа компании и любимец женщин, РОМАНТИК И ДЖЕНТЛЬМЕН.

Могу с уверенностью сказать, что за все годы, прожитые в Грозном со дня рождения, мне не довелось встретить ни одного горца, которого бы удалось втиснуть в рамки сусального портрета-иконы, нарисованного этим автором. Однако подавляющее большинство россиян не прожили в Чечне и дня, о ее коренных жителях знают понаслышке. Они ОХОТНО ПОВЕРЯТ в существование привлекательных национальных персонажей, выгодно отличающихся от унылых и замотанных бытом русских мужиков.

Таким образом, простодушный читатель порадуется позитиву в океане информационной чернухи. Для этого простодушного читателя я мысленно воспроизведу воспоминание, к которому возвращаюсь крайне неохотно.

Но я изложу его отстраненно, в форме рассказа (мне нельзя плакать!) и называться это будет…

«День рождения джентльмена»

(Лена)

Рассказ для простодушного читателя

В тот вечер, перед последней парой занятий, когда студенты уже вошли в аудиторию, я заметила глухую возню в темном углу коридора. Подойдя поближе, увидела: трое горских «романтиков» раздевают русскую студентку первого курса Таню Морозову, без особого труда преодолевая ее отчаянное сопротивление.

От неожиданности я мерзким «учительским» голосом громко заорала… на Таню: «Морозова! Что вы здесь делаете?! Немедленно идите на занятия!». Растерянные «рыцари» выпустили жертву из рук, она пулей влетела в аудиторию. Я успела вбежать за девушкой и захлопнуть дверь прежде, чем в нее раздались глухие удары ног несостоявшихся сексуальных охотников.

Таня лихорадочно приводила одежду в порядок под РАВНОДУШНЫМИ И ПОНИМАЮЩИМИ взглядами однокурсников. У окна она тихим шепотом рассказала мне ОБЫЧНУЮ историю смутных времен.

Оказывается, вчера был день рождения у одного из троицы джигитов, студента этого же вуза (красивого, чистенького и ухоженного мальчика из интеллигентной горской семьи). Он подошел к МАЛОЗНАКОМОЙ Тане на перемене и вежливо сообщил, что ВЫБРАЛ ЕЕ В КАЧЕСТВЕ ПОДАРКА НА СВОЕ 18-ЛЕТИЕ. При этом заботливо поинтересовался, ГДЕ ЕЙ БУДЕТ УДОБНЕЕ: в спортзале, на складе магазина или в квартире товарища. Таня, после безуспешных попыток отговорить именинника от задуманного, растерянно пролепетала про квартиру товарища. По дороге горец-романтик потерял бдительность, и девушке удалось убежать. В итоге на следующий день именинник с двумя товарищами (вероятно, тоже романтиками) решил отплатить Тане за оскорбление.

Попинав дверь и выматерившись на хорошем и чистом русском языке, джентльмены удачи спустились вниз но лестнице, а я заперла студентов в аудитории и отправилась за подкреплением. На охранника (обычно пребывавшего в состоянии алкогольного или наркотического опьянения) надежда была невелика. Поэтому я попросила помощи у задержавшегося на работе русского коллеги. Под «прикрытием» декана нашего факультета мне удалось вывести студентов из аудитории.

Они резво побежали к выходу из здания. Я на минуту задержалась и оказалась лицом к лицу с горскими джентльменами. При этом храбрый студент-именинник прятался за спинами старших товарищей, которые в соответствии с традициями и законами предков вели себя на редкость агрессивно. Из наскоро намеченной ими обширной программы общения они приступили к самому важному, но трудноисполнимому пункту: попытались ВЫКОЛОТЬ МНЕ ГЛАЗА НОЖНИЦАМИ.

Сразу скажу, что в этом герои-горцы не слишком преуспели. Хороший охотник и с большого расстояния попадает белке в глаз. Отрадно, что они – плохие охотники (а я, вероятно, – хорошая белка). Мои глаза в итоге не очень пострадали вовсе не потому, что в романтических душах внезапно проснулось милосердие.

Просто в аудиторию с громким криком вбежал вернувшийся декан (бывший «афганец») и стал пинками расшвыривать моих мучителей. Отважные джентльмены неохотно убрались, пообещав, впрочем, скоро возвратиться и довершить начатое дело мщения.

Понимая, что «джентльмены» сделают то, что обещали, мой спаситель произвел быструю эвакуацию. Но до сих пор я хорошо помню ЩЕЛКАНЬЕ И СВЕРКАНИЕ НОЖНИЦ, а тонкие шрамы на моем лице и поломанные пальцы надежно гарантируют, что я едва ли когда-нибудь забуду эту историю.

Так у меня создалось впечатление, что кавказские романтики от власти по-джентльменски вежливо предоставляют русскоязычным жителям Чечни ВЫБОР: где, когда и каким образом их будет УДОБНЕЕ ИМЕТЬ. А если ответ россиян признают «неправильным», то спрашивать перестанут вовсе – в ход пойдут НОЖНИЦЫ (для обрезания свободы выбора но самые уши).

Вот на этой оптимистической ноте я и прекратила свою педагогическую деятельность.

Нет, я не увольнялась из университета. Я теперь просто туда не хожу.

В страну дураков

(Лена)

– Ой, что вы делаете?! Глаза зачем?..

– Ты, «бля-го-слови…», не вертись. А то я тебя сейчас бляго, тьфу, как это?

– Мовлад, зачем глаза завязали?

– Лена, ты кино смотришь, книжки читаешь? Радуйся, что глаза завязали. Значит, еще домой можешь вернуться. Ты его благодарить должна, сказать: «Спасибо, дорогой Абумуслим».

– Спасибо, дорогой Абумуслим, что глаза завязал. И что руки связал, спасибо!

Тряпка на глазах такая жесткая… Плохо пахнет и давит сильно. Сейчас слезы потекут. А мне нельзя плакать! Потому что сразу глаза заболят, шрамы на веках выступят – такое уродство!

Господи, о чем я думаю?

Выжить надо!

Общие правила выживания
Методические указания

(Макс)

Папа целый день на работе. При этом зарплату ему не дают. И Кошке тоже не дают. Но разница в том, что папа каждый день на работу ходит, а Кошка – редко. А теперь и совсем перестала. Поэтому мы с ней можем что-нибудь продавать и на эти деньги покупать еду.

Сначала мы с Кошкой сдали в магазины игрушки и мою новую одежду. Во-первых, я быстро расту и не успеваю все сносить. Во-вторых, такие хорошие вещи сейчас и не нужны. Я их сразу порву и испачкаю. Куда, например, я в таком светлом костюме ходить буду? Не в школу же и не в очередь за хлебом!

Потом мы продали много вещей Кошки и папы, потому что они сильно похудели. И нет гарантии, что поправятся в скором времени.

Все эти новые и красивые вещи мы продали быстро. Делается так: приходишь в магазин и договариваешься с продавщицей. Она берет вещь и записывает в тетрадку, что взяла. А рядом отмечает: Лена (это Кошка). И все – даже без фамилии. Когда вещь продают, нам отдают деньги. Сначала я боялся, что перепутают и отдадут наши деньги какой-нибудь другой Лене. Но продавщица ни разу не ошиблась, всегда честно с нами расплачивалась.

Потом новые вещи закончились. А старые продавать не было смысла, за них много не получишь. К тому же Кошка стесняется идти торговать на базар, боится встретить знакомых. Хотя мы их постоянно встречаем. Вон тетя Ира, с которой Кошка вместе училась, все время на базаре. Целыми днями сидит, а никто у нее старые вещи не покупает.

Тогда мы с Кошкой решили продать стеклянные банки и баллоны (их у нас полный подвал). Две недели мы все это мыли, сушили и носили на базар торговкам медом и сметаной. Неплохо распродали, на еду хватало. Мне на день рождения Кошка даже приготовила мяса и испекла пироги с бурачными листьями и капустой.

Потом мы залезли в старый бабушкин сарай. Вот уж где золотое дно!

Дело в том, что до чеченской революции мы жили хорошо, можно сказать даже – богато. Много красивых вещей, которые папа и Кошка не хотели носить, выносили в этот сарай. А теперь мы с Кошкой все достали, выстирали, погладили и стали продавать. Только не на городском базаре, а на гудермесском (Гудермес – это небольшой город, до него полтора часа ехать на электричке). Там Кошка торговать не стесняется.

Так мы стали ездить в Гудермес. Сначала было не очень-то приятно за прилавком стоять. Особенно со старыми вещами. Я старался даже отойти подальше, будто не при делах. Но потом познакомились с торговцами овощами. Они у нас много вещей купили, Кошка даже им дарила всякие женские вещички для дочек.

И мы постепенно привыкли ездить в Гудермес по выходным – как на работу.

Все на базаре уже знакомые. Смотришь: справа Ахмед и Вахид в папиных рубашках стоят, слева – Марьям в бабушкином халате, дочки Рукият в Кошкиных платьях бегают. Нормально. Каждый раз рыбы домой привозили (белуги или осетрины). Она у браконьеров на базаре дешевая. Мяса, конечно, нам было не поднять – дорого. Зато овощи, фрукты разные – пожалуйста.

Вечером, когда домой приезжали, мы все заработанные деньги из портфеля выгребали и на ковре раскладывали.

Мелочь, а приятно, что мы с Кошкой – кормильцы и добытчики.

Только потом все это не очень хорошо закончилось.

По дороге в Гудермес есть одно село, где живет известный бандит. Там он со своей бандой прячется, а его дудаевские гвардейцы время от времени ловят. Когда они бьются друг с другом, всегда почему-то взрывают мост через реку.

А по этому мосту наша электричка проходит, между прочим.

Все эти военные игры похожи на захват телецентра. Когда летом бойцы из оппозиции с дудаевцами сражались, они прежде всего телецентр захватили, и оппозиция стала оттуда передачу вести. Потом их дудаевцы разгромили и тоже с телецентра начали. Я это хорошо запомнил, потому что мы живем недалеко.

Так вот, мост здесь для местных, наверное, как телецентр, был. Кто взорвал – тот и победил.

Мы с Кошкой, как обычно, в Гудермес на базар поехали, а назад – никак. Видно, в этот раз мост особенно сильно пострадал. Стоим где-то в глухом месте, уже ночь на дворе, дома отец волнуется. Только под утро электричка пошла, и мы домой попали.

А папа всю ночь бегал по кругу: от дома – к вокзалу и обратно. Думал, что мы с Кошкой погибли на этом мосту. Тогда мы посовещались дома и решили, что больше в Гудермес не поедем. Да и продавать уже особенно нечего было…

В стране дураков

(Лена)

– Приехали. Выходи.

– Ва ассалам алейкум!

– В а алейкум ас салам!

– Там девку новую привезли!

– Маленькая. Что, больше размера не было?

– Эй ты, кукла…

Нет, я не кукла. Я Лена, Леночка, Кошка!

У нас такая игра была. Когда сын называл меня Кошкой, Вадим строго его поправлял:

– Какая еще Кошка? Это же твоя мама!

– А тебе – Кошка?

– Мне – Кошка.

– Тогда и мне – Кошка.

Такая хорошая игра была.

А потом началась НЕ ИГРА.

Не игра

(Кошка)

– Так, еще раз. Если придут со двора, Макс и Лена, вы берете документы и уходите через парадное к университету… Если придут с улицы, вы уходите по двору направо, через забор Розы и – к трамвайному кольцу. Макс, ты запомнил?

– Папа, да запомнил я. Запомнил. Мы с Кошкой уходим через Розин двор.

– Какая еще Кошка? Это же твоя мама!

– А тебе – Кошка?

– Мне – Кошка.

– Тогда и мне – Кошка.

– Вадик, а если со всех сторон зайдут и дом окружат? Что делать?

– Не знаю.

– А я знаю: пойдем цепью на автоматы, разрывая одежды на груди и с криком: «Обложили, суки!»

– Макс, нечего смеяться. Лена, очень педагогично с твоей стороны. Кошка, сосредоточься, пожалуйста. Это не игра.

Да, это не игра, а ежевечерний ритуал: зарядить ружье, проверить пакет с документами, чтобы был под рукой. Повторить порядок действий при отступлении. Когда Вадим будет отстреливаться, а мы с Максом – уходить тайными тропами.

Мы не на Диком Западе, а на Северном Кавказе. В самом разгаре чеченская революция, смутное время между войной и миром. Время, когда почти в каждом русском доме ждут неизбежного ИХ прихода.

ОНИ приходят к нам вечером. С автоматами и матом. Или с автоматами и матами?

И все идет не так, как мы репетировали.

ОНИ бьют стекла. Потом бьют мужа. Бьют свекровь. Только меня не бьют – не могут добраться до дальней комнаты, где прячемся мы с Максом. Потом становится так тихо, что мы перестаем бояться.

Макс поднимает с пола ружье и выходит с ним наперевес. Против их автоматов. ОНИ очень удивляются, но не стреляют. Наоборот, начинаются вялые переговоры. Нам дают время на сборы – неделю.

Наш квартал скупил «бандит» – наркоделец из сильного чеченского тейпа. Особенно ему понравился КОШКИН ДОМ. Со всеми остальными русскими обитателями квартала вопрос уже решился. Сергеевы после первого ИХ визита бросили дом и уехали (точнее, сбежали) в Курскую область. Бабушку Конину нашли во дворе мертвой (после чего дом, естественно, «заняли»). Веру Ивановну с дочкой Ниной однажды вечером какие-то люди увезли в неизвестном направлении. Наутро их дом тоже «заняли». Больше всех повезло семье Афанасьевых. С их сыном «бандит» учился в одном классе, поэтому его родственники вывезли всех Афанасьевых в станицу Зольскую Ставропольского края и даже купили там для них какую-то развалюшку (вместо большого дома «с удобствами»).

Одни мы остались, дураки. Но мы тогда еще не знали о том, что дураки. Ходили по милициям, министерствам и прочим инстанциям, потому что не хотели отдавать дом «бандиту».

В милиции худой задумчивый следователь-чеченец неохотно повертел в руках заявление Вадима.

– Граната есть?

– Нет.

– Купи.

– Зачем?

– Сосед придет домой – через забор брось! Только прицелиться хорошо надо.

– А потом что?

Милиционер неопределенно пожал плечами. Больше ничем нам помочь он не мог.

Скоро «бандит» появился в соседнем, свежекупленном (?) или свежезачищенном от русских доме. Прокричал через забор, чтобы мы собирали вещи, потому что больше недели он ждать не будет. Опять неделя…

Может, следователь был прав?

Но гранату мы не купили. А нас с Максом на время разрешения конфликта отдали «в люди».