Текст книги "Сказки Светлой поляны"

Хорошо жилось в усадьбе! Во-первых, тут не было чак и ворон. Во-вторых, тут не пахло мусором. А в-третьих, у друзей были замечательные соседи: у Ёршика – Чубчик, а у Чубчика – Ёршик. Правда, однажды в соседи хотела записаться трясогузка. Но она знала очень мало слов, и говорить с ней было неинтересно. Главным её словом было даже не слово, а простое местоимение «ты». «Ты! Ты! Ты!» – тыкала она всем без разбору, из-за чего ей дали прозвище Тыка.

Самой Тыке это имя не нравилось. Она хотела, чтобы её называли Волшебный Хвостик, Серебряный Голосок или хотя бы Стройные Ножки. Но так её никто не называл, потому что она всё время тыкала, а когда вспоминала другие слова, то от напряжения скрипела, словно несмазанная телега, и громко свистела, как фермерский чайник. В общем, шумная была птичка.

Хуже того, она совершенно не различала, что можно говорить, а чего нельзя. Что услышит в одном месте, то сразу повторяет в другом. Трясёт везде длинным хвостиком и растрясает всё, что застряло в её маленькой пустой головке. Поэтому все знакомые птицы, если, конечно, сами не были сплетницами, рядом с Тыкой вообще молчали.

Ёжик и Чубчик тоже Тыку остерегались: им вовсе не хотелось, чтобы она насплетничала об их жизни на ферме Чику и чакам. Поэтому, заметив трясущийся хвостик, они тотчас умолкали.

И правильно делали, потому что в один прекрасный день трясогузка Тыка не выдержала садовой тишины и улетела искать более громких соседей. Трясогузка знала, что всегда найдёт любопытных собеседников, ведь на её длинном хвостике умещалось очень много сплетен. И конечно, там нашлось местечко для наших друзей, хотя они об этом даже не подозревали…

Распрощавшись с Тыкои, Чубчик и Ёршик украдкой облегчённо вздохнули. Теперь в вечерней тишине они могли спокойно играть в свою любимую игру. А игра была очень простой: надо было вспомнить сказки, которые им рассказывали мамы.

Ёршик помнил много сказок. Все они были очень смешными, хотя немного колючими.

– Шёл однажды по лесу медведь, а потом устал и решил отдохнуть, – рассказывал Ёршик, едва удерживаясь от смеха. – Выбрал травку помягче – и как сядет! А потом как вскочит – и бежать!

– Почему? – спрашивал Чубчик, так как в этом месте обязательно надо было спросить.

– Потому что он ёжика не заметил! – радостно выкрикивал Ёршик и от смеха катался по норке, заодно делая генеральную уборку.

Ещё Ёршик рассказывал сказки про волка, лису, лося, зайца, бобра, енота и даже про лесника. Но каждая сказка заканчивалась одинаково – все садились на ежа.

A вот Чубчик знал всего одну сказку, потому что мама не успела рассказать ему вторую. Приёмные же родители-ласточки вместо сказок рассказывали истории, причём не какие попало, а исключительно полезные для выживания.

Когда воробушек вспоминал маму и папу, то изо всех сил стискивал клюв, чтобы не заплакать. Да нет, сам бы он обязательно заплакал, но в гостях – это совсем другое дело. Вот воробушек и не плакал, чтобы не расстраивать соседа. Вместо этого он рассказывал мамину сказку, стараясь не пропустить ни слова…

Жила-была одна воробьиха, и было у неё два воробушка. Вернее, сначала их не было, а потом они появились и начали пищать. A пищали они из-за того, что сразу проголодались, и пищали до тех пор, пока мама их не накормила. Воробушкам понравилось угощение, и они начали пищать очень часто, из-за чего мама едва успевала поесть сама.

Воробушки родились совсем одинаковыми, и чтобы не запутаться, мама назвала их по-разному. Одного назвала Чирибушком, а другого – Хворобушком. И надо же – угадала! Потому что Чирибу– шек всё время чирикал, а Хворобушек всё время хворал.

Воробьиха хотела, чтобы её детки выросли умными. Поэтому она учила Чирибушка и Хворобушка бояться ястреба. Ведь если бояться ястреба, можно дожить до глубокой мудрости.

Только бояться ястреба нужно правильно. Если стучать от страха клювом и вскрикивать «мамочки!» – это не поможет. Вернее, поможет, но только ястребу. Он сразу прилетит на стук и крики и… Но дальше лучше не рассказывать.

Чирибушек и Хворобушек маме верили и ястреба боялись. Только по-разному. Чтобы не стучать клювом от страха, Чирибушек всё время чирикал. А у Хворобушка чирикать не получалось: у него часто болело горло и ему почти всё время было больно. Так больно, что хотелось не чирикать, а плакать. Но он терпел, потому что горький плач намного громче, чем радостное чириканье.

А чтобы терпеть было легче, Хворобушек всё время думал о хорошем. Он думал, что когда– нибудь выздоровеет и расправит крылышки. А потом взлетит высоко-высоко и полетит так быстро, что никакой ястреб его не догонит.

Но ястреб догнал! Правда, не тихого Хво– робушка, которого он просто не заметил, а громкого Чирибушка. Ястреб спикировал на гнездо и растопырил когти, чтобы схватить чирикающего от страха птенца. Но не схватил, потому что Хворобушек собрался с силами и вытолкнул Чирибушка наружу.

Ястреб не успел затормозить и со всего разгона стукнулся лбом о ветку. От этого он сразу забыл, куда летел, и полетел дальше.

С тех пор Чирибушек научился плакать, а Хворобушек научился весело чирикать. Потому что Чирибушек плакал о своём страхе, а Хворобушек радовался о своём брате.

А ястреб больше не прилетал, потому что, когда радостный Чирибушек научился плакать, а печальный Хворобушек научился радоваться, их гнездо взял под защиту Белый Орёл…

Эту сказку Чубчик рассказывал много раз, и Ёршик много раз её слушал. Эта сказка им очень нравилась, и с каждым разом они её всё больше понимали. И только одного друзья понять не могли: кто такой Белый Орёл. Чубчик и у ласточек спрашивал, но они сказали: «Подрастёшь – поймёшь». Но вот уже и ласточки улетели, и он подрос, а всё равно не понял.

Друзья гадали и так и эдак, но у них ничего не выходило. Почему? Да потому что они не знали, что про Белого Орла нельзя гадать и выдумывать, его просто надо встретить.

И такая встреча ждала их впереди, но про неё они тоже ещё ничего не знали.

Водин прекрасный день Чубчик наконец-то слетал на подсолнечное поле, краешек которого он видел из своего дупла, и ему там очень понравилось. Он перелетал с одного вкусного цветка на другой, и каждое новое семечко ему казалось вкуснее предыдущего.

Однако счастье длилось недолго. Пока воробушек кружил в небе, чтобы утрясти в животе семечки и высмотреть ещё нетронутый подсолнух, на поле появился фермер в окружении своих детей. Фермер был вооружён настоящим ружьём, а двое чумазых мальчишек – рогатками.

Они сразу открыли беспорядочную стрельбу. Опытные деревенские воробьи тут же поднялись и дружно улетели, один Чубчик остался под обстрелом. Да разве попадёшь в маленького воробушка, который носится туда-сюда со скоростью ласточки? Нет, не попадёшь! Тем более что и патроны кончились. Тогда фермер и его дети начали гром ко кричать и сильно махать руками.

Тут уж воробушек немного струхнул. Во-первых, он не любил громких криков, которые напоминали ему злобную Чаку. Во-вторых, фермер так сильно махал руками, что казалось, ещё чуть-чуть, и он взлетит. Но фермер не взлетал, и Чубчик решил его подразнить. Он спикировал на подсолнух, который рос чуть ли не под носом у фермера, и принялся разбрасывать семечки во все стороны.

Увидев это безобразие, фермер зарычал и бросился в сарай. Там что-то долго гремело и падало, но Чубчик не стал дожидаться и полетел к старой груше, не забыв напоследок подразнить чумазых мальчишек.

Эх, зря Чубчик дразнился, да ещё и хвастался перед Ёршиком своей победой. Ведь из этого никогда ничего хорошего не выходит. Так случилось и на этот раз. Когда на следующий день воробушек прилетел на поле, то увидел человека в мятой шляпе и в каком-то драном плаще. Человек стоял неподвижно, но при малейшем порыве ветра его плащ угрожающе шуршал. Это было страшно, но не очень. А очень страшно стало, когда из железного раструба, установленного на плече челове ка, раздался крик ястреба.

«Кик-кик-кик», – кричал ястреб-раструб, и хотя до этого Чубчик ни разу не слышал такого жуткого крика, он сразу всё понял и бросился наутёк.

Причём так быстро, что полетел совсем не в ту сторону, а потом долго искал дорогу домой.

– Ты чего трясёшься? Заболел, что ли? – спросил Ёршик, когда воробушек ввалился в его норку и забился в самый тёмный угол.

– Кик-кик-кик… – заикаясь проговорил Чубчик. – Т-т-там эт-т-тот… С длинными руками… Кик– кик-кик…

Ёжик вылез из норки, прислушался и нырнул обратно.

– Это пугало кричит, птиц пугает, – объяснил он. – Его в прошлую грозу ветром повалило, и хозяин унёс чинить его в сарай. Значит, уже починил. Да ты не трясись, ведь кричит-то никакой не ястреб, а та железная штуковина на пугале. Фермер называет её «магнитофон», а на самом деле это простая кричалка. Лично я её не боюсь, и ты не бойся.

Но не бояться не получилось. Когда Чубчик снова проголодался, он решился заглянуть на любимое поле. Но, увидев человека с длинными руками и услышав его «кик-кик-кик», воробушек стремглав бросился назад.

«Это не ястреб, это простое пугало с кричалкой», – не переставая твердил Чубчик, но это не помогало. Так и мы, побежав ночью в туалет, пугаемся обычного шкафа, хотя твёрдо знаем, что в шкафу висит наша одежда и никакого привидения там нет и в помине.

Чубчику было стыдно перед ёжиком, который вообще никого не боялся, только он ничего не мог с собой поделать. А ещё ему было стыдно за то, что он дразнил хозяина подсолнечного поля и его чумазых ребятишек. Глупо как-то получилось. Глупей, чем когда он дразнил кошку Ваську…

Лишившись стола размером с поле, богатого жирными семечками, Чубчик украдкой клевал сухие крошки с маленького стола, за которым обедала семья фермера. Грубо сбитый стол стоял не в доме, а на веранде, и клевать было удобно. Но это получалось нечасто, потому что после обеда хозяйка всегда протирала стол мокрой тряпкой. От такой крошечной диеты Чубчик опять стал очень стройным, а если сказать честно, то очень худым.

Одним словом, плохо было Чубчику, но умному Ёршику однажды стало ещё хуже. Потому что мало быть умным, надо ещё быть неглупым. А это совершенно разные вещи. Ведь даже самый умный учёный, который умеет сосчитать до ста и обратно, может совершить такую глупость, что и говорить про неё не хочется. Ну, например, изобрести новую бомбу и случайно взорвать свой собственный дом и ещё парочку соседних.

Вот и ёжик был умным, но иногда делал глупости. Иногда ночью он забирался в огород и выдёргивал какую-нибудь морковку, хотя у него была целая речка улиток. Морковку он надгрызал и выбрасывал, а утром надгрызенную морковку находила жена фермера и сильно огорчалась. Так сильно, что фермер завёл самую злую собаку, которую сумел купить. Собака была такой злой, что кусалась без предупреждения, то есть совершенно молча.

Вот Ёршик один раз собаку и не услышал. Он только-только закончил подкапывать морковку, как собака на него напала. Как всегда, она это сделала молча, но, уколовши нос об острые иголки, неожиданно залаяла вслух. На её лай тут же прибежали чумазые мальчишки. И хотя они ещё были очень глупыми, а поступили умно. Они обмотали руки рубашками, схватили колючий клубок и побежали к папе.

Увидев похитителя морковки, фермер сразу же бросился в сарай. Там опять что-то долго гремело и падало, но фермер не сдавался и вскоре появился со старой птичьей клеткой в руках. Мальчики быстро засунули ёжика в клетку, надели освободившиеся рубашки, закрыли клетку на деревянную щеколду, а клетку отнесли на веранду и поставили под стол.

– Хороший ёж! – сказал фермер. – Завтра сварим из него суп.

Судя по всему, фермер не шутил. Он любил поесть и очень серьёзно к этому делу относился. Любимым его кушаньем было всё, а любимым чтением были две книги. Одна называлась «Книга о вкусной и здоровой пище», а другая – «Кухни народов мира». Там-то фермер и наткнулся на рецепт супа из ежа, зато наткнуться на подходящего ежа ему никак не удавалось. И вот после стольких лет ожидания ему попался очень подходящий ёж. Он был толстым и пахнул свежей морковкой.

Фермер громко потёр шершавые ладони и отправился спать, чтобы за ночь как следует проголодаться.

Лёг спать и Чубчик. А что ему оставалось делать, если в это позднее время ёжик отправлялся на охоту. Но, засыпая, он вдруг услышал странный звук: «Тыр– тыртыр». Воробушек сильнее зажмурил глаза, но «тыртыр-тыр» не утихал и тыркал так настойчиво, что не давал заснуть. И вдруг Чубчик вспомнил, где он уже такое слышал. А слышал он это, когда Ёршик тёрся о ствол после генеральной уборки, чтобы сбросить с себя лишние листики и щепочки.

Подгоняемый нехорошим предчувствием, Чубчик выбрался из дупла и полетел на звук. Ночь была лунная, и на ветки он не натыкался. Воробушек сразу взял правильный курс, и «тыртыр-тыр» с каждым взмахом крыльев становилось всё отчётливее. Наконец Чубчик добрался до веранды и увидел знакомый обеденный стол, усыпанный мотыльками. Но вокруг яркой лампы, висевшей над столом, мотыльков было ещё больше. Они кружились в своём смертельном танце и, обжигая крылышки, падали вниз.

Только на жирных мотыльков Чубчик даже внимания не обратил. Он смотрел на клетку и не верил своим глазам. Внутри бегал его друг и цеплялся колючками о железные прутья. Получалось «тыртыр-тыр»…

Воробушек так растерялся, что сказал:

– Доброй ночи, Ёршик!

– Доброй ночи, Чубчик! – ответил ёжик, и стало ясно, что он тоже растерян, потому что слово «добрая» к этой ночи ни с какого боку не подходило.

– Ты чего туда залез?

– Это не я, это мальчишки меня сюда засунули.

– Так вылезай!

– Не могу, – печально ответил Ёршик. – Они меня заперли.

Только тут Чубчик заметил деревянную щеколду, которая мешала дверце открыться. «Что же делать?» – подумал он.

– Надо повернуть щеколду, – подсказал умный ёжик.

Это было правильное решение, и сделать это не составляло большого труда. Взял и повернул! Но взять-то воробушку было нечем, ведь вместо рук у него росли крылья. А крыльями только летать хорошо, зато открывать двери не очень.

– А ты клювом попробуй, – опять подсказал Ёршик. – Бей по одному кончику, деревяшка и повернётся.

– Сам знаю! – немножко обиделся Чубчик из– за того, что такая простая мысль ему не пришла в голову.

Он взлетел и ударил. Но удар получился слабым, потому что в воздухе нельзя крепко упереться. Тогда он вцепился лапками в поперечный прут и ударил снова.

Конечно, бить пришлось из какой-то попугайской позы – чуть ли не вверх тормашками, но Чубчик справился, и щеколда чуть дрогнула. Тогда он ухватился покрепче и что есть сил заработал клювом.

Через какое-то время один конец щеколды немножко сдвинулся вниз, а второй – немножко вверх. Но этого было мало. Надо было сделать так, чтобы верхний конец смотрел в небо, а нижний – в землю. Потому что только в таком положении дверца могла открыться.

Но как трудно это было сделать! Вскоре у Чубчика заболела голова, ведь он был воробушком, а не дятлом, и не привык бить головой по всяким деревяшкам. Но он всё равно бил, и щеколда постепенно сдавалась.

А когда осталось совсем чуть-чуть, случилось непредвиденное. Их возня и разговоры разбудили спящую собаку, и она громко залаяла.

– Бей быстрей! – закричал Ёршик. – Она сейчас всех разбудит.

И точно! В доме зажёгся свет…

Ночуяв опасность, Чубчик заработал с удвоенной силой. Теперь его подгоняли тяжёлые шаги фермера и звонкий собачий лай. Но в тот самый миг, когда воробушек понял, что сейчас у него разлетится голова, щеколда повернулась и дверца открылась.

Только было поздно! Фермер уже выскочил на веранду и сразу понял, что его суп сейчас убежит. Он нагнулся, чтобы захлопнуть дверцу, но тут ЧТО-ТО щёлкнуло его по затылку и заставило резко выпрямиться. И только он выпрямился, как ЧТО-ТО щёлкнуло его в лоб.

«Летучая мышь!» – щёлкнуло у фермера в голове и заставило быстро замахать руками. Надо сказать, что фермер очень боялся летучих мышей. Ведь ещё в детстве он наслушался страшных историй про то, как летучие мыши нападают на людей и выпивают всю кровь до капли. Конечно, это были враки, но ведь то, что эта ненасытная тварь на него напала, было правдой! А кому ещё взбредёт в голову летать ночью вокруг человеческого жилища?

«А-а-а-а!» – закричал фермер, а потом бросился в дом и запер дверь на засов.

– Ловко ты фермера заклевал! – с уважением сказал ёжик, когда друзья вернулись в норку.

– Так уж и заклевал, – скромно потупился воробушек, хотя ему было очень приятно такое слышать. – Всего два раза попал, а третий промазал.

– И правильно сделал, что промазал. Не то бы сгоряча выбил ему глаз, а куда фермеру без глаза, ему же семью кормить. Но разозлили мы его хорошо, и это плохо.

– Почему? – удивился Чубчик.

– Потому что теперь он нам житья не даст. Значит, надо уходить. Только куда? На свалку нельзя – там Чака!

– И в библиотеку нельзя – там Васька! – подумав, сказал Чубчик.

– А давай пойдём на Светлую Поляну!

– На Светлую Поляну? Ты тоже про неё слышал?

– Мне мама рассказывала, – печально засопел Ёршик, – что есть такая чудесная страна, где совсем нет людей, а фермеров и подавно!

– И мне мама рассказывала, – грустно чирикнул Чубчик, – что там много еды, а звери там почти не ссорятся. Только это сказка. Я не верю, что такая страна есть на самом деле.

– Я тоже не верил. А теперь верю!

– Почему?

– Потому что ничего другого не остаётся…

Друзья замолчали, обдумывая сказанное. Первым заговорил Чубчик.

– Ты прав, – сказал он, – нам ничего другого не остаётся. Только где искать Светлую Поляну?

– Если не знаешь, где искать, надо просто идти, – глубокомысленно изрёк Ёршик. – Слыхал такое выражение: «Кто ищет, тот всегда найдёт». Так говорил мой папа, отправляясь на охоту. А ему можно верить, потому что с охоты он всегда что-нибудь приносил.

– Ладно, будем искать. Только как? Ведь ты бегаешь, а я летаю.

– Да уж как-нибудь выкрутимся! – не растерялся Ёршик. – Издалека любое дело кажется сложным, а ближе подойдёшь – ничего особенного. Только перед дальней дорогой следует как следует подкрепиться. Предлагаю залезть в фермерский погреб и посмотреть, чего там можно…

– Своровать? – опять перебил Чубчик. – Но это же нехорошо!

– И кто мне это говорит – ВОРОБЕЙ? Птичка, которую бьют за воровство? Только нас бить не будут, потому что ночью никто ничего не увидит! Но если ты хочешь остаться голодным, твоё дело. А я пошёл!

В погребе было не очень темно, даже светлее, чем во дворе при полной луне. Почему? Да потому что на одной из стенок тускло светилась крохотная лампочка. Фермер никогда её не выключал, чтобы не сломать ногу о ящики и не набить шишку о полки. Впрочем, и то и другое он уже успел сделать. Это случилось в те времена, когда лампочки ещё не было, а он был молодым и горячим.

Так что Чубчик сразу нашёл мешок с крупой, а Ёршик сразу отыскал кольцо домашней колбасы и тут же откусил кусочек. Правда, ёжику для этого и лампочки не понадобилось. Во-первых, он прекрасно видел в темноте, а во-вторых, колбаса пахла так сильно, что её трудней было спрятать, чем найти.

Друзья дружно набивали животы в разных углах погреба и друг друга не видели. Но в этом не было ничего плохого. Плохое было в другом. Увлечённые подготовкой к дальнему походу, они не обратили внимания на кусок поливального шланга, валявшегося на одной из полок. Хотя это было не удивительно, ведь в погребе много чего валялось. Тут попадались лопаты, грабли, вёдра, верёвки и прочие несъедобные вещи, которые должны были находиться в сарае, но из-за не очень аккуратных чумазых мальчишек находились где попало. Наверное, и кусок старого шланга попал сюда таким же образом, вместо того чтобы валяться в мусорной яме у забора.

Только зачем, спросите вы, так долго рассказывать о каком-то шланге? А затем, что этот шланг не просто валялся, а шевелился и даже незаметно полз к мешку с крупой.

Да, именно полз! Потому что это был никакой не шланг, а здоровенная змея гадюка, притворившаяся шлангом! Приблизившись к мешку почти вплотную, она подняла голову и зашипела.

– Хаш-ш-ш… – прошипела она, не сводя злых глаз с воробушка. – Меня зовут Хаш. Я дочь Нахаша – самого мудрого змея из всех живущих змей.

Услышав шипение, Чубчик с любопытством глянул вниз и застыл от ужаса. Увидев змею, он попытался вспорхнуть, но не смог. Холодный взгляд пригвоздил его к мешку с крупой, а страшный убаюкивающий голос словно налил крылья тяжестью. А змея всё шипела и шипела…

 
Зовут меня ползучий гад.
Зовёте? Я приду!
Поймаю любопытный взгляд
И принесу беду.
Хаш любит ваш последний крик,
При мне не стоит петь,
Ведь жизнь кончается в тот миг,
Когда вползает смерть.
Со мной никто шутить не смей —
Я источаю ужас,
Но я и ужаса страшней —
Я заползаю в душу!
Зовут меня, и я иду,
Шуршу, как злой камыш.
Несу я горе и беду,
Меня не победиш-ш-шь!
 

Воробушек хотел отвернуться от острого, как игла, взгляда, но вместо этого смотрел на змею и слушал страшную песню, не в силах пошевелить отяжелевшими крыльями, а потом закрыл глаза и рухнул вниз.

Очнулся Чубчик в полной темноте, отчего решил, что страшная Хаш его уже съела. Но это было не так. Просто мешок с крупой загораживал лампочку, и воробушка окутала чёрная тень. Чтобы убежать от неё, он взмахнул крылышками, и тяжёлые крылышки вдруг оказались лёгкими и быстрыми.

Миг – и Чубчик вновь очутился на самом верху мешка. Не веря своему счастью, он глянул вниз и увидел, как ужасная Хаш извивается кольцами и громко шипит, но уже не со злостью, а с отчаянием. И ей было от чего отчаиваться, ведь в неё мёртвой хваткой вцепился ёжик.

Но бой длился недолго. Опытная Хаш сумела сбросить своего противника и ускользнуть в узкую щель между стенкой и ящиком с морковкой. Конечно, взрослый ёж вцепился бы не в хвост, а в голову. Но Ёршик был всего лишь ежонком, и ему ещё ни разу не доводилось драться со змеями. Да что там не доводилось! Он вообще не знал, что умеет это делать.

– Ты живой? – тяжело сопя, спросил Ёршик, так как не умел задирать голову.

– Живой! – радостно чирикнул Чубчик и, не удержавшись, склевал крупинку.

Но она застряла в клюве, потому что воробушку в голову пришла одна тревожная мысль. Он вдруг подумал, что зря они решились воровать. Ведь тёмной ночью в глубоком погребе, где никто этого не видел, их всё равно настигло наказание.

Словно в подтверждение этой мысли из-за ящика с морковкой раздалось злобное шипение:

– Хаш-ш-ш объявляет войну. Мы ещ-щ-щ-щё встретимся!