Текст книги "Веунигара. Серия «Ликтор Рубежа»"

* * *

На веранду одним прыжком взлетел Бандерлог. Он светился здоровьем и довольством. Как мартовский кот после прогулки по крышам. По-видимому, он не ограничился тем, что проводил Веунигару до дома, но и заглянул на огонек…

– Эй, курсант! Учимся дальше?

– Сейчас?

– А когда еще? Я задерживаться не собираюсь. Познакомь меня с новым учителем?

Он бухнулся в кресло, ухватил крынку с молоком и опустошил ее чуть ли не одним глотком.

– Ойталык, разреши представить тебе моего учителя Тави, он же Бандерлог. Тави, знакомься, это прежний ликтор этого Рубежа, а сейчас мой наставник, Ойталык.

– Иди, умойся, прими душ, – сказал мне старый ликтор.

Я поняла, что он хочет поговорить с моим учителем, как обещал, поэтому молча направилась в умывальню. Действительно, столько событий, а я даже зубы не почистила!

Выйдя из бани, я увидела поджидавшего меня Бандерлога.

– Пойдем заниматься. Мне не терпится свалить отсюда, но придется задержаться. Старик сказал, что тебе нужно узнать свои силы. Для начала – через тело. Первый шаг. Остальное тебе подкинут другие учителя.

– Что значит «через тело»?

– Силы тела нужны для того, чтобы через них проявлялись сила эмоций и сила магии. Поэтому ты должна познать свое тело. Например, активные точки, используя которые ты будешь управлять силами своего тела. Я был не прав, попытавшись научить тебя сразу всему. Старик мне это объяснил. Так что раздевайся, ложись, закрепляй ноги-руки, повязку на глаза.

Уф. Надоело. Как хорошо мне было в йоговской позе – дышала, ощущала силы. Зачем опять эта столешница?

Мы подошли к полянке перед домом Бандерлога. Чуть дальше, слева, уже на стороне магического мира, я увидела новое жилище – с соломенными стенами и крышей-конусом, поднятый на сваях. Видимо именно там решила поселиться Веунигара.

В первые дни мне нравилось переходить из одного мира в другой. Четкая граница была видна даже по растительности – на стороне Земли росла трава, деревья, а на магическом острове – глина с вкраплениями песка, пальмы и странные кусты. Переходя через эту границу приходилось делать глубокий вздох – слишком разным был воздух. Свежий и пахнущий лесом с одной стороны, и горячий, просоленый морской – с другой. Когда на Земле вечером холодало, я уходила недолго посидеть на островную часть, погреться, послушать океан и надышаться солеными ароматами моря. Жаль, что участок Усадьбы до берега не доходил – я могла лишь слушать и вдыхать издалека.

– Дом, пожалуйста, создай столешницу как раньше, – мысленно попросила я.

Обреченно скинув халат, легла на проклятое ложе. Закрепила руки, закрыла повязкой глаза.

Пальцы Бандерлога успокаивающе пробежались по моему телу. Потом послышался звук плетки – я вскрикнула, и замолчала.

– Не ори! – рявкнул Бандерлог. – Угомонись. Как с тобой иначе работать?

Мягкие, массажные движения расслабляли.

Свист кнута – на ноги, живот, грудь обрушиваются один удар за другим. Не слишком больно, скорее страшно, что в следующий раз удар будет сильнее. Я ору, вполне нецензурно.

– Говорил тебе – постоянная бдительность, готовность ко всему. Что ты орешь как оглашенная? Начинаем сначала. Будь готова и молчи. Чтобы ни было – молчи. Ни звука! Поняла.

Вяло киваю.

Мягкая плетка – резкий кнут. Снова плетка, снова кнут. Никакого ритма не было, приспособиться было невозможно, но я молчала.

Внезапно на меня обрушивается холодная вода – наверное, целое ведро выплеснул. Я, естественно, заорала.

– Эй, курсант! Я же сказал, молчи!

Его пальцы начинают шлепать по мокрому телу. Не водит, а постукивает. Я медленно успокаиваюсь, хотя внутренне готова к любым другим сюрпризам. Что он еще выдумает?

Постукивание сменяется круговыми движениями. Ступни, голени, бедра, живот, грудь, шея, лицо, затем обратно. На третьем или четвертом цикле я, наконец, расслабляюсь. И вдруг ритм меняется – во мне нарастает желание. Да, да, да, давай еще, сильнее, быстрее! Я выгибаюсь дугой, взорвавшись, и обессиленно размякаю на доске. Безмолвно.

– Хорош, курсант. Начнем занятие. Я буду водить по телу, а ты прислушивайся к биению своих сил, сокращению мышц, току крови. Давай, сосредоточься на своих ощущениях.

Он смазывает мое тело чем-то вроде масла для массажа.

Сосредоточиться сложно, хочется расслабиться и подремать. Но пальцы учителя не унимаются. Успокаивают, потом изменяют ритм. Я начинаю чувствовать пульсацию в коже и мышцах, они наливаются воздухом и силой…

– Эй, у вас все в порядке?

Надо же, Ойталык. Как неловко.

– Да, все в порядке, – отвечаю я, хотя мне жаль потерянной вдруг чувствительности, того, непонятного, что я только начала ощущать.

– Смотри, не обижай мою девочку, – добродушно предупреждает Ойталык, и уходит.

– Молодец, сдержалась, – говорит Бандерлог. – Занятие окончено, вставай. Силу начала ощущать, да? После обеда продолжим.

Я освобождаюсь от ремней и повязки. Глаза слепит солнце. Натягиваю халат, прошу Дом убрать столешницу.

– Слушай, Юнта… Ты бы не могла…

– Что? – присев на траву, я жадно пью воду прямо из стоящего рядом ведра, а потом умываю лицо.

– Сделай мне такую же столешницу. Только сразу с кожаными ремешками. Только их должно быть больше, по всему кругу. И подлиннее.

– Зачем?

Он мотает головой в сторону домика Веунигары. Домик стоит задней стороной к хижине Бандерлога и в маленьком узком окошке я успеваю заметить мелькнувшие черные волосы. Она подсматривала!

– Твоя эта Наставленница… совершенно бешеная баба. Если она видела наши упражнения, то тоже захочет… расслабиться, – с довольным видом ухмыляется он. – Ты знаешь, не люблю я этот ваш человеческий секс, никакого проку от него. А с такой столешницей я ее удовлетворю… ну и сам порадуюсь…

Отлично! Теперь я еще и хозяйка борделя!

– Уверен?

– Пожалуйста, Юнта, тебе же это ничего не стоит, а двум людям будет приятно…

Я машу рукой и создаю требуемое.

– Ремешки подлиннее сделай… И побольше их, с разных сторон… Чтобы можно было бы привязывать при разном… освещении…

Хмыкаю, делаю то, что он просил, и исчезаю – шагаю быстрым путем в баню и забираюсь под душ. Вот же, поставщика секс-игрушек нашли!

Стоя под струями ароматной от трав воды, я думала о том, что сегодня секс-разрядка не вызвала у меня такой злости, как в прошлый раз. Почему? Привыкаю к извращениям? Или смена разрядки на познание своей силы нарушила программу ненависти?

Игры Джесы

– Ойталык, расскажи мне о ликторской работе. Что мне нужно знать о портале и своей роли, чтобы не избежать ошибок, как с этими разрешениями?

Мы сидели на веранде. До обеда было еще далеко, так что перед Наставленником стояла кружка с чем-то вроде морса на травах. Мне же после занятия требовалось подкрепиться, и я уминала восхитительные пирожки, запивая их чаем.

– Ликтор – частица портала. Портал добр к ликтору, если живет с ним в одном ритме. Если вдруг ликтор выходит из ритма, портал способен здорово осложнить ему жизнь. Это живое существо, со своими представлениями о правильном и неправильном, о добре и зле, о вере и безверии. Наш портал, – в голосе Ойталыка послышалось благоговение, – добрый и преданный друг. Он поддерживает ликтора во всех начинаниях, чтобы его подопечному было хорошо. Но портал можно рассердить или обидеть – как ты своими предложениями заменить ликтора.

– Тут приходил один… чудик… ученый. Говорил, что много веков посвятил изучению порталов. И что с ними нужно уметь дружить. Но как с ним подружиться?

– А как ты дружишь с людьми? Или вот, со своим котенком?

– Если честно, то никак я с людьми не дружу. С женщинами особенно. Нет у меня подруг. Мне всегда были интереснее мужчины, с ними я немного дружу, на правах «своего парня». Это здорово мешает личной жизни, если честно. Кокетничать не умею, так что… постоянного кавалера у меня никогда не было, только случайные эротические связи…

– Кхм… Странное у тебя представление о дружбе…

– О друге надо заботиться? Если котенка кормить, гладить, причесывать он станет другом?

– Вряд ли. Твой котенок – живое существо. Как портал. Он чувствует твое отношение к нему, независимо от того, кормишь ты его или нет.

– Тогда могу сказать, что портал я люблю. И себя люблю, пока я ликтор. Я впервые в жизни чувствую себя счастливой независимо от того, какие бы гадости здесь не происходили.

– Какие гадости?

– Ну… нападения эти… приставания Бандерлога… Знаешь, я совсем не воинственна, но даже Бандерлог удивлялся, как легко я отношусь к трупам своих врагов. Говорит, что я убийца. А я не чувствую себя убийцей – просто защищаю то, что мне дорого…

– …и не видишь беды в убийстве посторонних существ, когда защищаешь свой Дом?

– Да.

– Тяжелый случай. Послушай, девочка… Сейчас ты просто об этом не думаешь. Тебе важно защитить портал и окружающих тебя существ. Настолько важно, что о последствиях ты не думаешь.

– Последствиях?

– В миллионах реальностей существуют миллионы сообществ. Очень разных. Древних и молодых, разных. На первых порах в любом человеческом сообществе принимаются очень жесткие законы и табу, вместо поклонения природе происходит подмена искренности жертвами. Чем меньше искренней любви, тем больше ритуалов, чем больше ритуалов, тем больше жертв. Такие общества быстро исчезают с лица земли. Нельзя платить за свое счастье чужими жизнями, это разрушает гармонию мира.

– Даже если враг наступает и хочет убить тебя, твоих близких, разрушить твой дом?

– Такой враг не прав. Он сам подрывает основы своего бытия.

– Но если я не буду сопротивляться, он убьет меня, разрушит мой дом, мою страну…

– Оборона, конечно, допустима. Но не стоит увеличивать без нужды количество жертв, даже если это твои враги.

– Когда… прилетела большая хищная птица… и хотела напасть на ворона Кирса… Я отдала Кирсу силу ликтора. И портал со мной согласился.

– Он понял, что ты искренна. А еще… Ты могла убить птицу, но вместо этого решила спасти ворона другим путем. Портал поддержал твое решение. Показал, что убивать не стоит, если есть шанс избежать этого.

– Потом Бандерлог все равно прикончил ту птицу.

– Нападающий знал, что я ликтор, – сказал прилетевший Кирс, присаживаясь на перила. – А Бандерлог убил, потому что портал решил поиграть в эту игру.

– Какую игру?

– Твою игру. Порталу понравилось, что ты готова пожертвовать собой, спасая меня. И что даже в случае опасности не бросишь его без поддержки. Он это знает. Поэтому вернулся к тебе. Ему нужны такие… преданные защитники. И не нужны враги.

Ничего не поняла. Ну, да, тупая я. Особенно с утра, когда гости идут один за другим, и нужно учиться, вникать в какие-то жуткие дебри. У меня же всего одна голова!

* * *

Ойталык ушел на остров, по делам. А минут через десять я почувствовала, что к Рубежу кто-то подходит. Добрый, оптимистичный. Выглянула – Джеса! Один. Через секунду он уже был на крыльце.

– Держи, это подарок. В хозяйстве пригодиться, – протянув мне большую коробку, он поцеловал меня в шею. – Я немного отдохну, а ты отнеси это в свою комнату.

Коробка была объемной, и тяжелой. Я распотрошила ее у себя в комнате. Наконец-то у меня есть чем заполнить комод!

Сверху лежало настольное зеркало, довольно большое! На комод его. Ножницы трех размеров, линейка, несколько общих тетрадей, десяток крошечных блокнотиков, несколько пачек квадратных листочков офисной бумаги, наборы шариковых и гелевых ручек разных цветов, фломастеры, скрепки и другие канцтовары. Здорово! То, чего мне так не хватало!

Среди всего этого увидела маленькую длинную коробочку. Открыла.

– Вау!

Маленькие, изящные женские часики с металлическим браслетом. Прелесть! Механические! Это важно, потому что здесь ни батареек, ни электричества нет.

Надев часы, я поразилась, что браслет подошел точь-в-точь, обычно приходится снимать звенья, уж очень узкое у меня запястье. Быстро переоделась в легкий фривольный светло-голубой сарафан, коротенький, с тонкими лямочками и глубоким, почти до талии вырезом. Спасибо, Дом! Взглянула в зеркало, чуть причесалась и выскочила на веранду.

Джеса уже пил чай с пирожками. Я обрушилась на него с обнимашками.

– Спасибо-спасибо-спасибо! Прелесть! То, что надо! Ты настоящий волшебник!

– Вообще-то маг. Но хотел угодить волшебнице, – он улыбался, видя мою восторженность… и мой наряд. – Мне нужно будет уйти завтра. Приютишь меня на это время?

– Конечно! У нас тут гости, собирается забавная компания. Можно устроить вечеринку.

– До вечера еще далеко. Проводишь меня до моего домика?

В его лукавой улыбке и интонации слышалось… ну… то, что хотелось мне услышать.

Я забежала в буфетную, набрала в корзинку всякой полезной всячины, и мы отправились к гостевым домикам.

– Сейчас жильцов много, – рассказывала я по дороге. – Бандерлог тут уже давно обретается. Утром прибыл прежний ликтор этого Рубежа Ойталык, за ним появилвась Веунигара – Наставленник СоМерПеха, пьяная в дым. Бандерлогу, кажется, удалось привести ее в чувство и утешить…

Любвеобильный оборотень уже оттащил столешницу с кожаными ремешками к дому Веунигары – с дорожки был виден только краешек, остальное скрывал дом и кусты. Мне показалось, что вот прямо сейчас столешница использовалась по своему прямому назначению. До нас донесся сладострастный стон. Мы с Джесой переглянулись и рассмеялись.

– Отойдем подальше, – махнула я рукой направо.

Мы прошли мимо жилищ Бандерлога и Ойталыка, обогнули раскидистый кустарник, за которыми спрятался дом Джесы. Как и у Вениугары, он был приподнят над землей, к двери вела довольно крутая лестница.

– Вот тебе, чтобы не скучал, – поставила я корзинку на стол, когда мы забрались наверх.

– Только мне? – пытаясь выглядеть удивленным, спросил Джеса, но не выдержал, и рассмеялся.

– Ну… я девушка скромная… Если пригласишь, то побуду с тобой… немножко.

Он толкнул меня на кровать, а сам достал из кармана блок офисных листочков, точно таких, как были в моей коробке.

– Дорогая мия Юнта, приглашаю тебя разделить мой кров и мою постель, – торжественно сказал он. – В прошлый раз ты спрашивала, в какие игры я люблю играть. Решил тебе показать…

Он распотрошил упаковку, достал листочки и протянул несколько штук мне вместе с красным фломастером.

– Это зачем?

– Загадывай роли, которые бы хотела сыграть. И запиши каждую на отдельную бумажку. Я тоже загадаю и запишу. Потом каждый перемешает свои, и будем тащить – кому что выпадет.

Уф. Неожиданно. Какие роли бывают? Что-то он говорил про жертву и палача… Нет, не хочу. Что бы еще придумать?

Джеса плеснул мне глоток вина в маленькую рюмочку. Я выпила машинально. Ну… хорошо, что там в фильмах бывает…

«Неопытная, но азартная школьница», «Бой-баба», «Искусительница», «Покорная рабыня»… Оставалось еще два листочка. Что же еще придумать? «Жена, у которой болит голова». Уф. Еще один. Я махнула рукой и написала на последнем: «Жертва». Быстро перетасовала их.

Джеса свернул свои листочки в трубочки, и я последовала его примеру.

– Тащи! – протянул он мне кулак, из которого торчали кончики трубочек.

Я вытащила одну, и в ответ предложила ему свои.

Развернула: «Насильник». Он показал мне мою бумажку: «Бой-баба».

Мы зашлись хохотом.

Неожиданно Джеса прыгнул на меня, навалился всем телом, прижимая к кровати. Я попыталась увернуться, укусила его за ухо, потом мы завозились и… скатились с кровати. Больно ударившись локтем, я все же вскочила и побежала от «насильника» – прямо по кровати. Он ухватил меня за ногу, и я грохнулась с высоты своего роста. Хорошо, что матрас мягкий.

В общем, мы кидались подушками, гонялись друг за другом до изнеможения, пока Джеса все-таки не добрался до меня. Это я вам скажу, было здорово! Азарт схватки так завел меня, куда там экспериментам Бандерлога!

У Джесы глаза горели счастливым огнем. Ему тоже понравилось.

Мы напились воды, полежали, отдышались.

– Ну что, продолжим? – деловито спросил Джеса, показывая мне свои рулончики.

Я прикрыла глаза, оценивая свое состояние, и кивнула. Улыбка безо всяких усилий расползлась у меня по лицу. Увы, только я протянула руку к его бумажкам, как меня кольнуло: к Рубежу кто-то приближался.

– Прости, давай попозже… Идет кто-то… Не могу оставить его на границе…

Спрыгнула с кровати, натянула съехавшие лямки сарафана, и помчалась на земную часть веранды.

Ликтор недоделанный. Где была моя голова? Могла бы не то что умыться, даже душ принять, приодеться. Так нет, вылетела, вся пылая, в мятом сарафане. И увидела идиота-коммерсанта. Гремесо. Быстро он обернулся! И как не вовремя! В голову сами собой полезли стихи Вадима Шефнера:

«Событья бродят табунами,

То ни единого, то вдруг

Нагрянут в топоте и гаме,

Берут нас, бедных, на испуг»

Взбежавший по ступеням Гремесо, обалдел от моего вида, в его глазах разгоралось пламя азарта.

– Быстро ты обернулся… Присаживайся, – кивнув на кресла на веранде, я забежала в дом за напитками. Вернувшись, закурила. Раз не удосужилась выглядеть прилично, так хотя бы успокоиться.

– Мне товар на станцию привезли. Тут недалеко, – пояснил он.

– Показывай, – с любопытством не ликтора, а обычной женщины попросила я.

Коробочки были набиты странными стальными колечками… какими-то спиральками, вроде колец для ключей, только плоских. В одной из них колечек было меньше, но крупных, сантиметров шесть в диаметре, в другой – очень много мелких, сантиметра по два или даже меньше. На крупных было что-то выгравировано. Приглядевшись, поняла, что иероглифы все разные: «Птица», «Башмак», «Океанический», «Сопло»… Это что, медали за доблесть?

– Непонятные украшения…

– Дамы очень любят получать одно большое кольцо в честь первой победы, а все последующие цепляют на него, цепочкой. Чем больше подвигов, тем длиннее цепочка.

Он ловко накрутил маленькое кольцо на большое.

– Здорово. И практичней, чем «грудь в орденах».

– Да уж, – развеселился Гремесо, – зачем прятать красивую грудь под орденами?

Фривольно улыбнувшись, он кинул кольца в коробку и развалился в кресле с кружкой в руке.

– Хотелось бы мне посмотреть на церемонию, – сказала я.

Он в это время отхлебывал свой сок, но поперхнулся и начал кашлять. Я вскочила, постучала ему по спине. Откашлявшись, Гремесо перехватил мою руку, дернул на себя, и я рухнула к нему на колени.

– Соленая какая, – снова, как утром, он лизнул меня в шею.

Я вырвалась и пересела в свое кресло.

– Не стоит, мин Гремесо, пожалуйста. Знаю, что у вас принято ублажать ликторов. Но я, вроде бы, свободно тебя пропускала. Или ты планируешь протащить контрабанду, пользуясь благосклонностью ликтора?

– Мия Юнта, о чем ты говоришь? Какая контрабанда? Что ты? Я влюбился в тебя с первого взгляда. А сегодня… ты сегодня такая… Хорошо, хорошо… Я просто помогаю друзьям… В Камар Хайне эти безделицы очень популярны…

Все время он говорил по-русски, а здесь вдруг название выговорил на местном наречии. Я перевела это как «замок энергий» или «энергичный храм».

– Там проводят церемонии награждения особо отличившихся в боях? В Камар Хайне?

– Да, проводят.

Был он невероятно весел. Сверкал глазами. Нужно было поскорее от него избавиться.

– Слушай, мин Гремесо, у меня сегодня много дел. Давай я провожу тебя…

Поднялась и быстро шмыгнула в атриум. Ни к чему мне его облизывания. Он собрал свои коробки и прошел за мной.

– Удачной дороги!

Гремесо все же успел игриво боднуть меня головой, и сбежал с лестницы. Рывок – и он уже шагает по тропинке, помахав мне рукой.

Я немного постояла, пытаясь успокоиться. Все же в нем что-то было… возбуждающее. Но меня ждал Джеса. Зачем мне этот красавчик, когда есть такой веселый и надежный кавалер!

Однако только я повернулась, чтобы уйти, как почувствовала, что к Рубежу приближается еще кто-то. Да что же это за день такой! Присмотрелась. Гремесо ушел по левой тропинке, а на центральной показались двое: Ойталык и еще кто-то, в длинном халате и высокой шляпе, сверкающей на солнце. Сказала бы, что это шляпа МакГонагалл, если бы она так не блестела.

– Входи, Ойталык, входи, незнакомец, – пригласила я их.

– Мия Юнта, позволь тебе представить чародея острова Ваутиан, мина Сирсанца. Мин Сирсанц, позволь представить тебе Юнту, ликтора Рубежа и начинающую волшебницу.

Я вспомнила! Кто-то говорил мне о нем! Здорово, что Ойталык сумел привести его сюда!

– Проходите, мин Сирсанц… Ойталык…

Чародей

В атриуме, перед камином стоял столик и три кресла. Странно, почему именно здесь? Обычно столы стоят либо посредине, либо возле окна…

Мужчины сели. Я сбегала в буфетную и вернулась с напитками и сладостями. Даже нуга нашлась, надо же! Гость сразу же ухватил ее серебряными щипчиками, оказавшимися на столе. Надо же!

– Мой друг Ойталык рассказал, что на Рубеже живет волшебница, которая нуждается в помощи.

По одной этой фразе, произнесенной напыщенным и слащавым тоном, я сразу возненавидела чародея. Надо же, что за имечко! Сирсанц – сердцеед, что ли? За что мне такие учителя? Впрочем… смирись, Юнта, тебя предупреждали, что его интересует только одно – восхищение окружающих! А тебе нужен учитель-волшебник. Вот и получай!

– Я невероятно счастлива, что вы… ты нашел время и силы прийти мне на помощь, мин Сирцанс – с трудом сконструировала я фразу, надеюсь, достаточно подобострастную.

– Встань. Скинь одежду.

Начинается! Что же это за учеба у этих магов и волшебников! Всем нужна нагая Юнта! После занятий с Бандерлогом, впрочем, это оказалось сделать намного проще, чем раньше, разве что Ойталыка я еще стеснялась.

Два мужика уставились на меня оценивающе.

– Повернись вокруг себя… Хорошо, одевайся.

– Что ты уже успела освоить, мия Юнта?

В его вопросе не было ни интереса, ни желания услышать ответ – лишь пренебрежение.

– Ничего. Совсем. На Рубеже я совсем недавно. И о волшебстве узнала только тут, раньше ни о чем подобном не подозревала.

– Так-так… Хорошо, разберемся… Нужно определить твой потенциал… Пока случай не слишком запущенный, хотя…

Сирсанц все бормотал и бормотал что-то, я перестала вслушиваться в его слова. Там, где-то в своем домике сидит и ждет меня одинокий Джеса…

– …помещение, чтобы нам никто не мешал, – дошли до сознания слова.

– Дом на стороне острова или техномира? – спросила я.

– Лучше здесь, внутри Рубежа, – поморщившись сказал Сирсанц.

– Большое помещение? Какое оборудование потребуется?

– Шагов двадцать на тридцать… Кушетка, обеденный стол, несколько стульев, одно кресло. Больше ничего не нужно.

– Хорошо, – сказала я и прикрыла глаза. – Все готово, можно идти.

Я поднялась, но тут вмешался Ойталык:

– Мия Юнта, мне нужно, чтобы ты показала, где живут кролики. Потом пойдешь на занятие.

Улыбнувшись чародею, я вышла на веранду моей Земли.

– Мин Ойталык, я понятия не имею, где живут кролики, – сказала я, когда мы вышли на дорожку парка.

– Ничего, я знаю, – хмыкнул в усы старый ликтор. – Хочу инициировать тех зверей, которые есть на Рубеже. Их немного совсем, больше всех кроликов. Откуда их только Аунигара притащила…

– Они полезные… я на них таскала тяжести…

В ответ Ойталык расхохотался.

– Ладно, девочка, давай найдем укромное место…

Моя любимая скамейка на качелях в глубине кустов его вполне устроила.

– Я подумал… тебе сейчас нужно будет учиться. Очень напряженно. Сирсанц не хочет здесь оставаться, так что будет приходить на восемь-десять часов каждый день. А инициировать зверюшек надо. Да и тебе нужно сосредоточиться как следует, не отвлекаться… Так что… давай, передашь мне силу ликтора. Надеюсь, портал согласится, мы с ним раньше дружили.

Конечно же, он был прав. Я с тоской подумала о Джесе, который теперь меня до ночи не дождется. Но, может, хоть ночью поиграем… если у меня останутся силы.

– Он… портал… не обидится?

– Надеюсь, что нет. Он умный и понимающий… хотя может обидеться и отомстить, чтобы не бросала его. Ладно, не бойся, он скорее добрый…

Я встала и закрыла глаза.

«Дом, милый Дом, я очень люблю тебя и не хочу расставаться. Но сейчас мне нужно учиться. Ты же хочешь, чтобы у тебя была ликтором настоящая волшебница? Если да, то временно, надеюсь, на очень короткий срок, перейди к твоему старому другу Ойталыку».

И я поняла, что портал согласился. Вытянула вперед руку, с кончиков пальцев у меня сорвался темный сгусток и окутал старого ликтора. Тот покачнулся, откинулся на спинку…

– Ойталык! С тобой все в порядке? – испуганно вскрикнула я.

– Все хорошо, девочка… Очень и очень хорошо, – слабо моргнув, тихо пробормотал он.

– Может быть… воды, морса?…

– Ничего не надо, давай прогуляемся. Посижу у дома. Такой веранды при мне не было, а твоя понравилась…

Тяжело поднявшись, он медленно побрел к дому. А я за ним.

– Не волнуйся за меня, девочка… В момент принятия ликторства некоторые и сознание теряют от счастья… Иди, занимайся, обо мне Уюн позаботится…

Тяжело вздохнув, я отправилась в атриум. Навстречу мне бежал Уюн с большой кружкой.

– Уюн, солнышко, позаботься об Ойталыке, а потом сходи, объясни Джесе, что я не могу сейчас к нему прийти.

– Я сам скажу, – сказал бывший и нынешний ликтор. – Он уже идет сюда. И ты иди. Учись.

– Вы… Ты знаешь его?

– Да уж, знакомы. Он давно водит туристов… Рад буду повидаться со старым знакомым.

Сирсанц сидел там же, перед не горящим камином, поедая сладости.

– Ты долго, мия Юнта, у нас не так много времени, – сердито блеснул он глазами.

– Прости, мин Сирсанц, я больше не буду отвлекаться от уроков. Можно пройти в комнату для занятий. Нужно захватить что-нибудь из еды?

– Возьми… вот это, – он ткнул в пустую вазочку, где была нуга. – Каких-нибудь напитков и довольно.

Я набрала нуги, прихватила чайники с травяным и цейлонским чаем, молоко и… мармеладных долек. Или он думает, что сам будет поедать нугу, а я на него смотреть?

С нагруженным подносом вышла в атриум и повела чародея к коридорчику, ведущему в мою комнату. Напротив двери в умывальню увидела дверь, которой раньше здесь не было, подошла к ней и оглянулась на Сирсанца. Открыть ее с подносом в руках мне было невозможно.

Недовольно поморщившись, он оценил ситуацию, и все же распахнул дверь. И тут же вошел внутрь. Я последовала за ним. Чародей уже уселся в кресло, а я поставила поднос на стол и посмотрела на него.

– Скинь одежду. Что хорошо для ликтора, недопустимо для ученицы.

Вот интересно, в одежде научиться колдовать невозможно? Выбравшись из сарафана, я села на один из стульев. Нормально. Академик среди чародеев в кресле, а нагая ученица на стуле. Сам почему не разоблачился, учитель чертов? Бандерлог вот раздевался…

– Ты стесняешься, я это чувствую. Не люблю твой техномир. У нас нагота не табуируется, люди привыкают к этому с детства. На начальных ступенях магии легче проявиться, когда ей ничего не мешает. Стесняться меня не стоит, я давно привык к обнаженным людям, – довольно добродушно произнес он. – Однако тебе лучше встать, а не сидеть… для начала. Я должен посмотреть, что у тебя за волшебные силы…

Поднявшись, я выпрямилась и начала делать упражнение один – медленный вздох, задержка дыхания, медленный выдох. Так мне было легче стоять перед старцем.

Сирсанц достал очередной кусочек нуги, кинул щипчиками в рот, и взглянул на меня. Сначала оглядел оценивающе – не как потенциальную любовницу, а как лошадь, оценивая качество мышц и копыт. Затем его взгляд затуманился…

Я почувствовала, что внутри меня поднимаются неведомые силы, повинуясь его… даже не взгляду… не знаю чему, скорее, какому-то рентгеновскому аппарату…

– Хорошо, садись.

Переведя дыхание, которое я, похоже, задержала, пока он меня оглядывал, я вернулась на свой стул и, бросив на сиденье сарафан, уселась на него – сидеть голой попой на деревянном стуле мне не понравилось.

Сирсанц хмыкнул, наблюдая за моими манипуляциями.

– У тебя, девочка, действительно есть сила. Волшебная сила. Но она странная. Словно в кисель плеснули компота, понимаешь, о чем я?

Я помотала отрицательно головой.

– Густая, слежавшаяся… А сверху текучая, жидкая. Ты использовала волшебство в последние дни?

– Возможно… Я не знаю, что это было…

– Расскажи.

Я начала рассказывать – очень сдержанно, без подробностей, о том, как во время нападения активировала свою энергетическую защитную пленку, потом кинула ее, угодив в Бандерлога, который от этого онемел… А потом сняла ее. И чужое заклинание из него вытащила. Как лишила оборотня способностей и как вернула ему их обратно…

Он слушал меня с расширившимися от удивления глазами. К концу повествования брови у него взлетели чуть не до полей шляпы, которую он так и не снял.

– Невиданное разгильдяйство! Не могу поверить…

Замолчав, он накинулся на нугу, запивая ее молоком. Я налила себе чаю и ухватила мармеладную дольку. Пауза длилась долго-долго. Не хотелось ее прерывать. От жеманных интонаций чародея мне становилось дурно.

На третьем курсе я как-то зашла в навороченную парикмахерскую. Супер-профи-парикмахером там был парень, который косил под голубого. Наверное, чтобы мужья клиенток не ревновали. Изуродовал он меня ужасно, соорудив ужасно короткую стрижку. «Для бизнес-леди». Люди бизнеса и вправду глядели на это уродство с восхищением, а все остальные – либо с состраданием, либо со злорадством. К этой стрижке пришлось еще постоянно выщипывать брови, иначе «манер не тот». В общем, когда волосы отросли и измывательство над бровями прекратилась, я была невероятно счастлива.

Вспомнила я об этом, глядя на этого чудодея. И речь, и манеры у него были… если не такими же, как у того парикмахера, но… что-то вот такое общее прослеживалось. Потом припомнила, что Кирс предупреждал меня, что Сирсанц любит, чтобы вокруг него увивались, заглядывали в рот и восхищались. «Бедная Юнта, нелегко тебе придется», – пожалела я себя.

– Ладно. Было и было. Теперь давай, по шагам, изложи мне все свои ошибки, – наконец, заговорил он.

– Ошибки? – опешила я. – Ошибка была одна. Я вообще не понимала что делаю, и как у меня хоть что-то получается.

– Не увиливай, раскладывай по шагам.

Да откуда же я знаю, что тут можно разложить? Держись, Юнта, давай, вкрадчиво, подобострастно, с обожанием…

– Мин Сирсанц, я… я очень глупая девчонка, которая тут еще и полмесяца не прожила, а до этого даже не подозревала о наличии волшебства, рубежей, ликторов и прочих чудес. Я ничего не понимаю, ничего не знаю, но очень-очень хочу учиться. Ты же поможешь мне?

Уф. Получилось? Если не подлизаться, то хотя бы жалость вызвать? Продолжая глядеть на него с надеждой, пыталась одновременно выглядеть «маленькой сироткой». Довольно сложно, учитывая, что сижу на стуле совершенно голая.

– Не сутулься, – фыркнул он. – Для ликтора ты, может, и правильно поступала. Защищалась, отстаивала свой Рубеж. Но как волшебница действовала недопустимо. Сначала действуешь, а потом думаешь. Энергетическая пленка – инструмент мага, а не волшебника. Ты хоть понимаешь, как ее создаешь?