Текст книги "Криминальная патопсихология"

Глава II. Личность преступника с психическими аномалиями

1. Общая характеристика

Вопрос о личности преступника с психическими аномалиями давно привлекает внимание исследователей. Однако в подавляющем большинстве работ еще очень мало патопсихологических данных, а превалируют уголовно-правовые, социально-демографические и психопатологические их характеристики. С помощью подобных характеристик предпринимаются в основном попытки объяснить преступное поведение таких лиц, но объяснительные схемы обычно не выглядят убедительными как раз в силу явной недостаточности патопсихологической информации. Более того, некоторые объяснения страдают психиатризацией проблемы и даже биологизаторским подходом к ее решению. Типичными в этом плане следует признать, например, работы В. П. Емельянова, в которых отсутствует стремление проникнуть в психологию преступников с отклонениями в психике и детерминация их преступных действий сведена лишь к таким отклонениям.

Так, В. П. Емельянов пишет: «На практике неучет биологического фактора приводит к бесполезности воспитательных мероприятий в отношении психически неполноценных, совершивших преступления, поскольку шаблонными методами воспитательного воздействия пытаются исправить того, кто прежде всего нуждается в медицинском вмешательстве и чье поведение в значительной степени детерминировано аномалией психики»[85]85
  Емельянов В. П. Преступность несовершеннолетних с психическими аномалиями. Саратов, 1980. С. 52.


[Закрыть].

Изучение личности преступников с психическими аномалиями позволит установить удельный вес представителей отдельных нозологических групп среди них, связи между видами аномалий и видами преступного поведения, между возрастом правонарушителей и распространенностью, и видом патологии, влияние последней на занятость, наличие и уровень квалификации, семейное положение, рецидив преступлений и мелких правонарушений, совершение преступлений в группе и т. д. Однако, подобно тому как отсутствие специальности, семьи, постоянное употребление алкоголя и др. еще далеко не полностью объясняют причины совершения преступлений, так и учет психических аномалий еще не может дать удовлетворительный ответ на тот же вопрос. Дело не столько в том, чтобы учесть все эти факторы в комплексе. Из них нужно выделить и адекватно оценить тот, который играет системообразующую, ведущую роль. Сделать это без обращения к психологическим особенностям личности невозможно, а применительно к тем, у кого нарушена психика, всегда следует ориентироваться на те психологические черты, которые детерминированы этими нарушениями, в совокупности с теми, которые не затронуты ими.

В отечественной криминологии наиболее обстоятельно изучена личность психопатов и алкоголиков, несколько хуже – тех, у которых выявлены остаточные явления травм черепа, органические заболевания центральной нервной системы, а также олигофренов в степени дебильности. Это не случайно, поскольку именно они составляют основную массу преступников с психическими аномалиями. Представителей других нозологических единиц значительно меньше.

Особенно «повезло» психопатиям, криминологические аспекты которых изучались не только юристами, но и многими психиатрами. Вообще надо отметить, что ни в одном из своих разделов психиатрия не смыкается так тесно с психологией, социологией, юриспруденцией, как при изучении психопатий. Изучение уродств, аномалий личности вызвало необходимость определения личностной нормы, ее критериев и патологии в личности (П. Б. Ганнушкин, 1908; Ю. В. Канабих, 1913), стимулировало психологические исследования в этом направлении, создание различных типологий, классификаций нормальных и патологических личностей. В клинических работах появились детальные патопсихологические портреты аномальных личностей с оценкой их нравственных, моральных качеств, особенностей мотивации поведения.

Рассматривая историю изучения психопатий, можно заметить, что первоначальный интерес к проблеме во многом определялся запросами юридической практики. В отечественной литературе диагноз «психопатия», как считает О. В. Кербиков[86]86
  См.: Кербиков О. В. Избранные труды. М.: Медицина, 1971. С. 37–77.


[Закрыть], впервые прозвучал в 90-х годах прошлого столетия в судебно-психиатрических экспертных заключениях В. X. Кандинского, И. М. Балинского и О. А. Чечотта, в монографии В. М. Бехтерева (1886 г.), посвященной судебно-психиатрической оценке психопатий. Поэтому не случайно уже в первых клинических описаниях аномалий личности, относимых в настоящее время к психопатиям, авторы обращали особое внимание на характерологические черты, которые могут иметь значение для формирования преступного поведения. Отмечались жестокость по отношению к людям и животным, эгоизм, отсутствие чувства сострадания, наклонность ко лжи и воровству, расстройства влечений.

В дальнейшее развитие представлений о повышенной криминогенности психопатий, связанной с врожденными свойствами личности, внесли свою лепту и психиатры, и криминологи. Эта точка зрения легко подкреплялась клинической и криминологической казуистикой, закреплялась в различных определениях и классификациях психопатических личностей.

По мнению О. В. Кербикова, под психопатиями следует понимать «патологические состояния, характеризующиеся дисгармоничностью психики, связанной главным образом с нарушениями в области эмоционально-волевой при относительной интактности интеллекта. О психопатии говорят как о патологическом варианте характера, от особенностей которого страдает сам больной и окружающие (К. Шнейдер). Психопатии отграничиваются на основании трех важнейших, обоснованных П. Б. Ганнушкиным критериев: выраженность патологических черт личности до степени, нарушающей адаптацию; тотальность психопатических особенностей, определяющих весь психический облик индивида; их относительная стабильность, малая обратимость»[87]87
  Там же. С. 190.


[Закрыть].

Такое понимание психопатий нас привлекает в первую очередь тем, что в нем отражены патопсихологические, в том числе социально-психологические, особенности личности. Необходимо отметить, что в определения психопатий наряду с клиническими характеристиками нередко включаются социальные оценочные категории, моралистические сентенции, что не может не способствовать расширению понятия этой аномалии и дальнейшей ее криминализации. Для многих зарубежных и отечественных авторов главным признаком психопатии являлась и является асоциальность, столкновение психопатических личностей с законом.

По мнению J. Lamontagne, психопатия является результатом неспособности усвоить определенное поведение, необходимое для нормальной жизни. Причины делинквентного поведения психопатических личностей он видит в «слабом потенциале социализации, экстравертированности, невротизме и импульсивности»[88]88
  Lamontagne J. Presentation de divers modeles theoriques // Diagnostic et prognostic dtfferentiels de i’etat dangereux et trantment de la delinquance juvenile. Montreal, 1974. P. 27.


[Закрыть].

Американская психиатрическая ассоциация (1960г.) определяет психопата как «личность, поведение которой преимущественно аморальное и антисоциальное, характеризующееся импульсивными, безответственными действиями, направленными на немедленное удовлетворение возникающих нарцистических интересов, без учета возможных последствий этих действий и без последующего чувства тревоги и вины»[89]89
  Цит. по: Фелинская H. И. Психопатии: Руководство по судебной психиатрии. M.: Медицина, 1977. С. 292.


[Закрыть].

Конечно, как установлено многими исследователями, психопатия представляет собой существенный криминогенный фактор. Однако, если целиком принять точку зрения об особом сродстве психопатий и преступлений, остается непонятным, почему значительная часть психопатических личностей никогда не сталкивается с уголовным законом. Поэтому нам представляется обоснованной точка зрения Е. А. Попова, что отождествление психопатов и преступников совершенно недопустимо, так как преступное поведение психопатических личностей является следствием не психических аномалий, а социально-психологических, точнее, антисоциальных установок личности. Социальная установка личности может быть положительной или отрицательной при одних и тех же особенностях характера, и сама по себе установка не может служить основанием для оценки личности как психопатической или непсихопатической[90]90
  См.: Попов Е. А. К уточнению понятия «психопатия» // Проблемы судебной психиатрии. M., 1961. Вып. 11. С. 121–125.


[Закрыть]. Психопатия не может быть результатом неспособности усвоить определенное поведение, соответствующее норме, напротив, неспособность такого усвоения является следствием психопатии.

Если признать значение личности в формировании индивидуального преступного поведения, то и патология личности также не может не находить отражение в особенностях совершения противоправных действий лиц с психическими аномалиями. У психопатических личностей имеется комплекс эмоциональных, волевых, интеллектуальных особенностей, благодаря которым внешние факторы среды могут облегчать совершение преступления. Психопатическая структура личности проявляется в легкости включения в криминальное поведение, выборе способа совершения преступления, поисках средства самозащиты и т. п.

Данные клинико-криминологического исследования дают возможность прийти к выводу, что психопатии и другие виды нервнопсихических расстройств могут нарушить социальную адаптацию индивида, способствовать совершению преступлений, а антиобщественный образ жизни в микросреде преступников и приобретение в этой связи вредных привычек, отчуждение от нормальных связей и отношений могут усугубить психические расстройства.

В связи с криминогенностью психопатий не могут не представлять интереса результаты осуществленного нами эмпирического изучения патопсихологических особенностей психопатов из числа преступников.

Самую большую группу среди обследованных составляли психопатические личности возбудимого круга – 45,6%. Они характеризовались прежде всего вспыльчивостью, раздражительностью, легким возникновением приступов гнева, ярости, аффективными разрядами по любому, даже незначительному поводу, периодически возникающими расстройствами настроения с преобладающей дисфорической его окраской (эксплозивный вариант). Многих из них отличали обидчивость, жестокость, угрюмость, склонность к накоплению отрицательных переживаний, злопамятность, злобнораздражительный фон настроения (эпилептоидный вариант).

Уровень интеллектуального развития в этой группе испытуемых был различным: от пограничной умственной отсталости до высокого интеллекта с достаточным запасом общих сведений и знаний, хорошей ориентацией в практических вопросах, осведомленностью в правовых нормах; немалую часть составили те, которые имели высшее, среднетехническое и среднее образование. Мышление возбудимых психопатов независимо от их интеллектуального уровня в значительной степени подвержено влиянию аффективных моментов. Это проявляется в аффективно окрашенном рассуждательстве, пристрастных оценках, «аффективной логике», искажении хода рассуждений, особенно в зоне личностно-значимых тем. При эпилептоидном варианте возбудимой психопатии отмечаются вязкость, обстоятельность мышления, застревание на темах, связанных с аффективно окрашенными переживаниями. Принятие решений в нейтральных ситуациях может происходить у этих лиц с учетом обстановки, прошлого опыта, в соответствии с интеллектульными способностями. В эмоциогенных, конфликтных ситуациях, спектр которых для психопатических личностей возбудимого круга чрезвычайно расширен, действия часто принимают импульсивный характер, прогноз их возможных последствий минимальный либо отсутствует совсем. Главной особенностью возбудимых психопатов является эксплозивно-брутальный («взрывчатый») модус реагирования на внешние препятствия, преграды, противодействие их притязаниям. 42% противоправных действий, совершенных ими, были направлены против личности (убийства, нанесение телесных повреждений, изнасилования). Корыстные и корыстнонасильственные преступления составляли в этой группе 35%, преступления против общественного порядка, включая хулиганские действия – 21%, иные – 2%.

Истерические психопаты (18,7%) отличались прежде всего специфической интрапсихической переработкой переживаний, формирующей внутренне пустую «оболочку личности», постоянно заполняемую новыми внешними впечатлениями и маскируемую с помощью разнообразных ухищрений. Из этого вытекали основные признаки истерической психопатии с эгоцентризмом, театральностью, демонстративностью, «жаждой признания», лживостью, склонностью к фантазированию, внушаемостью. Наряду с облигатными (основными) признаками, составляющими «ядро» истерической психопатии, у этих лиц отмечалась и факультативная симптоматика с эмоциональной неустойчивостью, обидчивостью, вспыльчивостью, возникновением сверхценных идей ипохондрического и сутяжного содержания.

Интеллектуальные проявления истерических психопатов характеризовались поверхностностью и отрывочностью знаний, маскируемыми в ряде случаев красочностью речи, необычайностью и экстравагантностью суждений и интересов. Среди них немало лиц с высшим, среднетехническим и средним образованием (55%), тогда как среди возбудимых их около 30%. Мышление истерических психопатов образное, с невысоким уровнем обобщений, незрелостью и поверхностностью суждений, преобладанием эгоцентрической трактовки событий, опорой на неожиданные признаки предметов и понятий, аффективными «соскальзываниями». Поведение определяется в основном ситуативными моментами, какое-либо планирование, реальное прогнозирование подменяется нереалистическими фантазиями, исключающими, в частности, отрицательное развитие событий. 58% преступных действий, совершенных истерическими психопатами, составляют преступления против государственного и личного имущества граждан, среди них большой процент приходится на мошеннические действия. Преступления, направленные против личности, включая сексуальные, составляют в этой группе 28%, против общественного порядка – 8, иные – 6%.

Психопатические личности тормозимого круга составляли 15%. Эта типологически весьма полиморфная группа, объединяемая на основании критериев, предложенных О. В. Кербиковым и Н. И. Фелинской (1965 г.), включает астенических, шизоидных и психастенических психопатов.

Астенические психопаты отличались общей «нервной слабостью», повышенной утомляемостью, робостью, чрезмерной чувствительностью и впечатлительностью, неуверенностью в себе, чувством собственной неполноценности, застенчивостью, слабохарактерностью.

Основной признак шизоидной психопатии – аутизм, проявляющийся в отгороженности, замкнутости этих лиц, погруженности в себя, высоком уровне рефлексии и интроверсии (ориентации на свои переживания). Шизоидных психопатов отличали повышенная чувствительность, ранимость, мимозоподобность (особенно при сензитивном варианте шизоидной психопатии), сочетающиеся с внешней холодностью, отчужденностью, недостаточностью эмпатии, сопереживания. Эмоциональные реакции часто носили парадоксальный, неожиданный для окружающих характер. Среди шизоидных психопатов выделялась группа экспансивных шизоидов – эмоционально холодных, настойчивых в достижении своих целей, с преобладанием стенического аффекта, сближающихся по психическому состоянию в ряде случаев с паранойяльной психопатией.

Главными чертами психастенических психопатов были неуверенность в правильности своих поступков и решений, постоянная готовность к реакциям тревоги, робость, нерешительность, застенчивость, трудность принятия самостоятельных решений, особенно в ситуациях неопределенности.

Наряду с облигатными чертами каждого из вариантов тормозимой психопатии у них наблюдалась факультативная симптоматика с эксплозивными, истерическими формами реагирования.

По уровню интеллектуального развития это более однородная группа, чем группа возбудимых. Формальнее показатели интеллекта были средними и высокими. Половина испытуемых имела высшее, среднетехническое и среднее образование. Лиц с начальным образованием в группе тормозимых психопатических личностей нами не обнаружено. Группу тормозимых психопатов в целом отличало своеобразие мышления с трудностью выделения существенного, главного, использованием латентных, так называемых маловероятных признаков предметов и понятий (особенно в группе шизоидных психопатических личностей), склонность к рассуждательству, которое иногда принимало отвлеченный, псевдоабстрактный характер. Принятие решений сопровождалось длительным обдумыванием сложившейся ситуации и своих действий, перебором возможных вариантов, при этом часто чем длительнее и основательнее было обдумывание, тем более нелепым с житейской точки зрения оказывался избранный вариант поведения. В наибольшей степени страдал прогноз развития событий, возможных последствий своих действий. 35% противоправных действий в группе тормозимых были направлены против общественного порядка, половину из них составляли различные «уходы» – уклонения от общественно полезного труда, нарушение паспортных правил, дезертирство и т. д. Преступления против личности составляли 30%, при этом насильственные преступные действия отличались тяжестью содеянного по сравнению с другими группами, а сексуальные преступления в основном носили перверзный характер. Преступления против социалистической и личной собственности составляли 29%, иные – 6%.

Большую группу (16,4%) составляли неустойчивые психопаты. Основными их признаками были неорганизованность, легкомыслие, безволие, внушаемость, непереносимость какой-либо внешней регламентации их образа жизни, неспособность к целеустремленной деятельности, жажда новых впечатлений и развлечений. Поведение неустойчивых психопатов носит преимущественно ситуационный характер, они живут одним днем, не имеют каких-либо отдаленных планов, не задумываются о будущем. «Люди среды», они и преступления совершают преимущественно в группе. Интеллектуальные способности в этой группе испытуемых были различными: 38% из них имели высшее, среднетехническое и среднее образование. Социальная их судьба независимо от интеллектуального уровня и образования во многом зависит от внешних воздействий и обстоятельств. При неблагоприятных условиях, даже при наличии высшего образования, они не удерживаются на достигнутом уровне, меняют места работы, дрейфуя в сторону неквалифицированных профессий. Психопатические личности неустойчивого круга совершали преимущественно корыстные преступления (71%), преступления против общественного порядка составляли 12% (три четверти из них – бродяжничество, тунеядство и нарушение паспортных правил). Преступления против личности составляли 8%, иные – 9%.

Паранойяльные психопаты, в том числе лица с паранойяльным развитием личности, составляли на изученном материале 2,5% случаев. Для них были характерны ригидность аффекта и мышления, застреваемость на определенных идеях и представлениях, эмоциональная напряженность переживаний, нетерпимость к субъективно трактуемой несправедливости, односторонность, узость интересов и увлечений, склонность к формированию неккоригируемых, логически неправильных умозаключений, нетерпимость к противодействию. Аффективная ригидность способствовала не только застреванию на отрицательно окрашенных переживаниях, враждебности к определенным лицам, но и длительному переживанию собственных успехов и достижений. Поэтому этих лиц отличали повышенная самооценка, неадекватно завышенный уровень притязаний. Эгоцентрические притязания, не находящие отклика у окружающих, способствовали постоянному переживанию несправедливости, эти лица отличались повышенной обидчивостью, подозрительностью. Лицам с паранойяльным развитием (сутяжным, ипохондрическим) были свойственны охваченность доминирующими переживаниями, некорригируемость сформировавшихся сверхценных и бредовых идей и представлений. Интеллектуальный уровень испытуемых этой группы был выше, чем в других группах психопатических личностей. Противоправные действия в 64% были направлены против общественного порядка, в 27% – против личности и носили тяжкий насильственный характер, иные противоправные действия составляли 9%.

В 1,5% случаев, когда психопатическая структура личности состояла из разнородных психопатических проявлений, они были отнесены к так называемой мозаичной психопатии.

Рассмотрим психопатические особенности преступников-алкоголиков. Эта категория неоднократно привлекала внимание юристов, поскольку связь алкоголизма и преступности сейчас ни у кого не вызывает сомнений. Другое дело, что криминологическая оценка этой связи может быть различной. Между тем влияние алкоголизма на преступное поведение в советской криминологии, собственно говоря, не исследовалось, если иметь в виду содержательные отношения между этими явлениями через психологические черты алкоголика. Патопсихологическая эмпирическая информация о преступниках-алкоголиках отсутствует, а поэтому нет и ее теоретической интерпретации. Есть лишь самые общие рассуждения на данную тему, нисколько ее не раскрывающие.

Характерным в этом отношении является следующее положение: «Если пьянство выступает условием, способствующим проявлению вовне и объективированию в преступном поведении антиобщественных нравов и привычек, то алкоголизм уже оказывается одной из причин преступлений. Направленность на систематическое употребление спиртных напитков морально разложившейся личности алкоголика становится его главной ценностной ориентацией. Для ее удовлетворения алкоголик готов на совершение корыстных преступлений. Алкоголизм выступает причиной агрессивности, грубости и цинизма, порождающих насильственные и хулиганские преступления»[91]91
  Криминология: Учебник. М.: Юрид. лит., 1976. С. 314.


[Закрыть].

Можно полагать, что явно недостаточная изученность проблем личности преступников-алкоголиков является одной из главных причин неэффективного предупреждения преступлений с их стороны, высокого уровня рецидива преступного поведения среди них.

Патопсихологические исследования на стыке психологии и психиатрии, как отмечает Б. С. Братусь, шли главным образом по линии изучения личностного (мотивационного) компонента в структуре мышления, памяти, восприятия. Эти работы имели большое значение для общей психологии и психиатрии. С одной стороны, были получены экспериментальные данные, которые доказывали, что рассмотрение всех психических процессов должно включать и изучение личности. С другой стороны, эти исследования преодолевали до сих пор существующие в психиатрии и идущие от старой ассоциативной психологии взгляды на психику как на набор, конгломерат функций. Они убедительно показали, что мышление, память, восприятие не «уменьшаются» во время болезни, но происходит сложный процесс их изменения как различных форм психической деятельности. Другой особенностью патопсихологических работ является преимущественная направленность на изучение уже сложившихся выраженных психических нарушений. Остается, однако, малоисследованным сам процесс деградации, приводящий к патологическим изменениям психики. Между тем подобный анализ отвечал бы одному из основных принципов отечественной психологии, согласно которому к психологическим явлениям нельзя подходить как к «готовым» формам. Чтобы понять их природу, их следует изучать в становлении, в развитии. Генетический подход может не только более полно раскрыть природу аномальной личности, но и дать ценный материал для решения некоторых теоретических вопросов общей психологии[92]92
  См.: Братусь Б. С. Психологический анализ изменений личности при алкоголизме. M.: Изд. – во МГУ, 1974. С. 14–15.


[Закрыть].

Такой подход необходим и в криминологических исследованиях, поскольку по мере алкоголизации постоянно изменяются конкретные формы противоправного поведения, образ жизни правонарушителей, их связи, общения, статусы. Очень важно отметить, что мотивы преступного поведения алкоголиков (как, впрочем, и всех других преступников) не могут быть познаны, если личность не анализируется в развитии, динамике, в аспекте индивидуальной жизни, начиная с первых этапов социализации. Поэтому столь важен принцип криминогенетического исследования, методология которого сейчас активно разрабатывается[93]93
  См.: Антонян Ю. М., Самовичев Е. Г. Неблагоприятные условия формирования личности в детстве и вопросы предупреждения преступлений: (Психологические механизмы насильственного преступного поведения). М.: ВНИИ МВД СССР, 1983; Самовичев Е. Г. К методологии криминогенетического анализа // Личность преступника: Методы изучения и проблемы воздействия. М.: ВНИИ МВД СССР, 1988.


[Закрыть].

Одна из самых распространенных тем при исследовании алкоголизма – распад, деградация личности алкоголика, что особенно актуально для криминологической теории и практики. Однако некоторые суждения в этой области опираются на то, что возникает качественно иная личность, с чем трудно согласиться. Наши наблюдения показывают, что под влиянием болезненного злоупотребления спиртными напитками новая личность не формируется. Это влияние, образно говоря, накладывается на личность преморбидного, «доболезненного» периода, развиваются, обостряются или, напротив, разрушаются, блокируются те ее черты и особенности, которые у нее существовали ранее. Начинается их новое движение, но на основе того, чем уже «обладал» человек, тем более что алкоголизация – длительный процесс.

Сходных позиций придерживаются многие психиатры. Так, Е. М. Холодковская применительно к алкоголикам с церебральным атеросклерозом пишет: «Присущие хроническому алкоголизму черты, выражающиеся в легковесном, поверхностном характере суждений, эмоциональном снижении, благодушии, в соединении с симптомами церебрального атеросклероза (раздражительности, ухудшения памяти, слабодушия и т.д.), могут создавать ложное впечатление глубоких изменений личности, что не подтверждается тщательным обследованием испытуемых. Особенно сложные в этом отношении картины могут возникать у лиц с вазососудистыми нарушениями. Выраженные расстройства памяти, забывчивость, безынициативность в сочетании с алкогольной деградацией бывают очень похожи на корсаковский психоз. Однако стационарное наблюдение вскрывает у них правильную ориентировку и наряду с внешней вялостью, апатичностью заинтересованность в личных, конкретных делах»[94]94
  Холодковская Е. М. Особенности опеки и попечительства лиц с явлениями хронического алкоголизма, осложненного церебральным атеросклерозом // Проблемы алкоголизма. М.: ЦНИИ судебной психиатрии им. проф. В. П. Сербского, 1971. С. 19–20.


[Закрыть].

В. Г. Козюля и В. К. Очнев, обследовавшие большую группу правонарушителей-алкоголиков, отмечают, что в начальной стадии алкоголизма у некоторых из них преобладает повышенная возбудимость, несдержанность, нетерпеливость, придирчивость, нерезко выраженная утомляемость со снижением работоспособности. У других выявляются легкие депрессивные нарушения настроения. Во второй, развернутой стадии алкоголизма со всей отчетливостью формируется так называемый алкогольный характер, усиливается аффективная окраска всех переживаний со склонностью к полярным аффектам. Характерны повышенная эмоциональная откликаемость и зависимость настроения от внешних влияний. Особенности усиленной аффективности, повышенная внушаемость с легко возникающими реакциями оппозиции, лживость с подкупающей непосредственностью в манере общения, нередко чрезмерная моторика и вообще повышенная живость позволяют сближать черты алкогольного характера с особенностями детской и подростковой психики.

В последней, конечной стадии алкоголизма усиливаются прежние и появляются новые личностные изменения. Аффективные и волевые расстройства приобретают все более брутальные формы (грубость, злобность, агрессивность и цинизм), либо преобладают состояния вялости, апатии, тупой эйфории, беспечности и сниженно-слезливого настроения. Резкое обеднение личности проявляется в стирании прежних характерологических черт, в том числе и приобретенных психопатоподобных изменений.

По данным тех же авторов, среди аномалий психики у правонарушителей-алкоголиков значительное место занимают расстройства, возникающие вследствие черепно-мозговых травм. Практически у 50–60% из этих правонарушителей обнаруживаются в анамнезе травмы головы различной степени выраженности. Их последствия в основном проявляются различными формами астении (психической слабости), психопатоподобными изменениями личности, явлениями посттравматической энцефалопатии. Эти изменения психики могут сочетаться с другими видами психических аномалий (психопатия, олигофрения и т.д.), образуя сложные по своим клиническим проявлениям симптомокомплексы и изменения характера. Из всего многообразия посттравматических изменений психики наибольшее значение в плане криминогенности имеют психопатоподобные расстройства (травматическая энцефалопатия с эйфорией и некоторым снижением критики или с эксплозивностью)[95]95
  См.: Козюля В. Г., Очнев В. К. Некоторые психологические особенности личности правонарушителей, способствующих их дезадаптации // Личность преступника и предупреждение преступлений. М.: ВНИИ МВД СССР, 1987. С. 90–91.


[Закрыть].

Для целей криминологического исследования следует особо выделить такие черты алкоголиков, отмеченные многими авторами, как подозрительность, недоверчивость, повышенная мнительность, необоснованная ревность, готовность к болезненной фиксации ошибочных утверждений. Эти патопсихологические особенности лежат в основе многих насильственных преступных действий.

Спецификой отличается женский алкоголизм. Наблюдения показывают, что он развивается по преимуществу у лиц с узким кругом интересов, ограниченными семейно-бытовыми связями. Не случайно женщин-алкоголиков часто можно встретить среди бродяг. Вообще же динамика течения алкоголизма у женщин оказывается более злокачественной, с быстрым развитием морально-этической деградации, резким сужением круга интересов, огрублением, утратой черт женственности в сочетании с циничностью, угасанием родственных привязанностей, интеллектуальным снижением, патологической лживостью[96]96
  См.: Лукомский И. И. Особенности клиники и течения хронического алкоголизма с учетом факторов возраста и пола // Проблемы алкоголизма. С. 73.


[Закрыть]. Изучение многократно судимых женщин, страдающих алкоголизмом, показывает, что многие из них не знают, где находятся их дети, живы ли их родители, не имеют планов на будущее. Их успешная ресоциализация чрезвычайно трудна, а в некоторых случаях попросту невозможна.

В. Г. Козюля и В. К. Очнев обследовали правонарушителей и с другими психическими аномалиями (психопатией, остаточными явлениями черепно-мозговых травм и т. д.) с помощью методики многостороннего исследования личности (ММИЛ) и клинико-психиатрических методов, включающих изучение анамнеза, объективной медицинской документации и психофизиологического состояния. Все обследуемые по поведенческим характеристикам были разделены на две группы. В первую группу вошли лица, отличающиеся внешней пассивностью, безынициативностью, бездеятельностью и подчиняемостью, а во вторую – те, кто проявлял достаточную активность, в том числе в организации неформальных групп с антиобщественным поведением и объединением вокруг себя других правонарушителей, склонных к подчинению.

Изучение позволило установить, что среди всех обследованных можно выделить лиц с преобладанием астенических или стенических особенностей. У первых из них обнаружены такие черты, как неуверенность, повышенная обидчивость, ранимость, эмоциональная лабильность (быстрая смена хорошего и плохого настроения), сниженная сопротивляемость отрицательным ситуационным воздействиям в сочетании с выраженными признаками общей дезадаптации. Психологическое изучение второй группы показало, что им свойственно открытое пренебрежение к социальным нормам, игнорирование правил поведения, реакции протеста. У них не возникают переживания о совершенных неблаговидных поступках, снижены, а порой отсутствуют способности к эмоциональному отклику, повышенные же самооценка и активность помогают сплачивать вокруг себя группы.

В клиническом отношении первая группа представляет собой довольно сложный конгломерат психических отклонений, явившихся следствием воздействия на центральную нервную систему многочисленных вредоносных факторов (черепно-мозговые травмы, инфекционные заболевания, хронический алкоголизм). Негативно действовал на них и сам образ жизни, включающий систематическое пьянство, чередующиеся правонарушения, часто бездомное существование и т. п. При более длительном клинико-психиатрическом рассмотрении все обнаруженные психические отклонения можно расценивать как психопатоподобные расстройства, т. е. личностные психические изменения, сходные с таковыми у психопатических личностей. У некоторых обнаруживалось и интеллектуальное снижение.