Текст книги "Новые кроманьонцы. Воспоминания о будущем. Книга 2"

– Что за шум, а драки нету? – шутливо спросил он.

– Ты, деда, опоздал, – заявила Женя. – Мы с Сашкой Валерку победили!

– Как же, победили! Держи карман шире! – обиженно произнёс Валерий и ушёл на пирс.

– Разбудили, вас, папа? – спросил Георгий.

– Да нет, я уже отдохнул. Пойдёмте куда-нибудь прогуляемся. Грибов поищем. Давно я грибы не собирал.

– Пойдёмте, согласился Георгий Евгеньевич. – Сосед наш, Михаил Александрович, сегодня целое ведёрко набрал. Мы его утром во время пробежки с Сергеем встретили. Говорит, что лисички пошли. Ночью дождик был.

– Лисички – грибы хорошие, – одобрительно произнёс Евгений Робертович. – Никогда не червивеют, а главное, вкус у них замечательный. Они и в супе хороши, и в маринаде, и жареные.

– Сестра Соня их грамафончиками называла, – сказал Саша.

– Да. Это верно. Мама любила их собирать, – согласился Евгений Робертович. – Главное, что их ни с чем другим не спутаешь, и растут они кучно.

Через несколько минут, захватив по ведёрку, все отправились по грибы. По дороге Евгений Робертович стал рассказывать Сергею и Саше об Америке, о своей работе в объединённом Центре космической медицины, о перспективах космических поселений. Саше было интересно всё, что связано с космосом, с космическими станциями. Он мечтал сам когда-нибудь побывать на них, но его мучил вопрос – где больше шансов попасть в космос, в России или в Америке, и поэтому он решил расспросить деда обо всём поподробнее.

– Дедушка, а кто сейчас сильнее, Россия или Америка?

– Это, в каком смысле? – не понял Евгений Робертович.

– Ну, вообще… У кого лучше техника, оружие?

– Оружия сейчас ни у кого нет. Оно запрещено международной конвенцией. Разве ты не знаешь?

– Да, я, кажется, слышал об этом, но как-то забыл. Никак не могу себе представить, что нигде нет оружия!

– Производить оружие аморально, преступно! Ведь оно служит для уничтожения людей. Зачем же тратить силы и средства на производство того, что не приносит никакой пользы?

– А чем же тогда защищаться, если кто-нибудь нападёт на нас?

– А кто на нас может напасть и зачем?

– Ну… мало ли… Может землю захочет захватить или богатства наши.

– Земля у всех одна, общая, её нельзя захватить, также как и воду, воздух. Каждый может жить там, где захочет. Нет никаких запретов на передвижение и местожительство. А захватить чужие богатства, как ты сказал, так это же разбой, грабёж! Разве может какое-либо государство, правительство заниматься грабежом? Это же преступно! Да и народ не допустит такого. Как можно захватить что-либо силой, если оружия не существует? Разве что дубинами воевать!

– А они возьмут и станут тайком делать оружие. А потом сразу всех вооружат и нападут.

– Ты говоришь ерунду. Как можно скрыть производство такого количества оружия? Ведь его будут делать люди, много людей. Разве можно скрыть такое? Да и воевать никто не пойдёт!

– А как же я видел у полицейских пистолеты? Значит, оружие делают!

– Это не те пистолеты, которые были сто лет назад. Они стреляют иглами с жидкостью, которая лишь на время парализует преступника, но не убивает его и не причиняет телесных повреждений.

– Вон, дедушка, гриб растёт! А ты идёшь и не видишь!

Саша подбежал и сорвал круглую красную сыроежку.

– Молодец, внучек. Хорошие у тебя глазки. А дедушка идёт и не замечает.

В лесу то и дело раздавались весёлые голоса Валеры и Жени, возвещавшие о том, что они тоже находят грибы. Сергей с Юлей и Георгий Евгеньевич с Ритой тоже находили грибы, но они собирали их молча, без лишнего шума, показывая друг другу, и складывая в ведёрко.

– Дедушка, а откуда в космос легче попасть? Из России или из Америки?

– В космос можно попасть из любой страны, но больше всего запускают космонавтов Россия, Америка и Китай.

– А кто больше?

– Точно не знаю. Не считал. Их сотни каждый год летают. А зачем тебе это? Ты хочешь стать космонавтом?

– Я и врачом хочу стать и космонавтом. Не знаю только кем лучше.

– Так врачи тоже космонавтами бывают. В космосе всякие специалисты нужны. Сначала ты можешь стать врачом, а потом и космонавтом.

– Дедушка, а ты в космос летал?

– Нет. Не пришлось, внучек. Всю жизнь в Центре космической медицины проработал, а в космос не летал. Зато мой Гарик из космоса не вылазит. Он и жену себе в космосе нашёл и детей там родил.

– Деда, а вот раньше я слышал, взрослые всё спорили про социализм, капитализм, коммунизм. Разные партии были, революции делали. А сейчас у нас что?

– А сейчас никаких революций. Человечество переболело революциями и войнами. Люди поняли, что насильно человечество осчастливить нельзя. Невозможно создать совершенное общество, в котором один класс людей подавляет другой, одна группа людей провозглашает свою диктатуру и навязывает свою идеологию всем другим. Ни одна революция в истории человечества не достигла тех целей, которые ставила перед собой. Революции способны лишь разрушить старое. Но они не способны созидать! Создавать, совершенствовать можно только путём эволюционного, постепенного развития, сохраняя всё положительное, что накоплено человечеством и устраняя отрицательное. Новое рождается в старом и вызревает в нём постепенно, вытесняя это старое. Но если старое разрушить сразу, то новое так и не вызреет, не родиться или родиться ущербным, недоношенным. Поэтому революции и приводили к преждевременным выкидышам нового. Революционеры очень хотели ускорить роды, подстегнуть историю, но ничего кроме крови и насилия никогда не выходило. Общество опускалось ещё ниже того уровня, на котором находилось до революции.

– А почему революционеры ругали капитализм? Что в нём плохого?

– Капитализм, мой друг, конечно, имел свои недостатки, и ругали его правильно. Капитализм в чистом первозданном виде – это безраздельная власть капитала, власть предпринимателей. Они угнетали и подавляли рабочих в погоне за прибылью. А когда один класс подавляет другой, возникают противоречия, борьба. В недрах капитализма вызревали социалистические идеи. В отличие от капитализма, социализм отстаивал социальную справедливость, социальную защищённость граждан, гуманизм. Это и равная оплата за равный труд, и равные стартовые возможности для всех молодых людей, вступающих в жизнь, и пенсионное обеспечение в старости, пособия по безработице и другие социальные блага. Но революция в России не дала этим идеям дозреть, плавно и органично вписаться в структуру общества. В результате дело закончилось подавлением класса предпринимателей, ожесточённой гражданской войной и полной разрухой. Социализм в России стал развиваться однобоко, отвергая всё положительное, что имел капитализм. Это и разнообразие форм собственности, и законы рентабельности, прибыли, рынка, и предприимчивость, демократизм в идеологии, искусстве, культуре. Российский социализм питался идеологической враждой ко всему, что было прогрессивного на Западе. Он не мог перенять его положительные стороны, и был исторически обречён. Это была новая вера, вера в светлое будущее не основанная на подлинной науке, на заимствовании всего передового и прогрессивного в мире. Как и любая вера, он отвергал инакомыслие, требовал беспрекословного соблюдения всех догматов нового учения. Только в отличие от веры в бога как идеала человека, эта была вера в идеальное общественное устройство, которое назвали коммунизм. Люди верили и приносили невиданные жертвы во имя новой веры, веры в светлое будущее. Но этого светлого будущего так и не наступило. Как невозможно сделать всех людей идеальными, подобными богу, так невозможно создать идеальное общество всеобщей благодати и справедливости. Можно лишь постепенно и бесконечно приближаться к идеальному общественному устройству. Причём, никто не знает, каким оно должно быть. Любые схемы и проекты здесь обречены на косность и догматизм. Все они временны и несовершенны. Нельзя пытаться втиснуть общественное развитие в кем-то придуманные рамки. Жизнь всегда многограннее и сложнее любых теоретических построений.

– Дедушка, а сейчас-то мы в чём живём? Как оно называется, наше общество?

– А никак не называется, внучек. Сейчас мы живём просто в цивилизованном рациональном, глобальном мире. Капитализм постепенно трансформировался в более совершенное постиндустриальное общество, в котором было уже больше справедливости, больше социализма. Затем во многих странах Запада был построен настоящий демократический социализм с рыночной экономикой. В него вошли все положительные качества раннего капитализма. А теперь социализм перерос в глобальное цивилизованное общество на всём земном шаре. Он впитал в себя и некоторые коммунистические идеи. Например, бесплатный городской транспорт, бесплатные товары нулевой категории. И если человек в жизни много и хорошо работал, проявил большие способности, то к концу жизни он живёт при полном коммунизме. Все его потребности удовлетворяются. У него хорошая пенсия, он уже выплатил все кредиты и в его распоряжении все блага цивилизации.

– Не может быть, – возразил Александр. – Не все! Вот у тебя, например, нет ни самолёта, ни подводной лодки, ни поезда, ни космического корабля.

– Как это нет?! Всё у меня есть. Надо мне – полечу на самолёте или на космоплане, надо – поеду на поезде и, причём, бесплатно. А зачем мне всё это иметь в личной собственности? Цивилизованное общество – это общество разумных людей с разумными запросами. Оно не предполагает удовлетворение каких-то чрезмерных, гипертрофированных потребностей. Многолетний труд учит человека дисциплинированности, порядочности. Учит его соразмерять свои способности и потребности. Мы чаще сталкиваемся со случаями чрезмерного ограничения своих потребностей пожилыми людьми, чем с проявлением неумеренных запросов. Люди стесняются взять то, что им положено по праву. Ведут себя очень скромно. А вот среди молодёжи ещё встречаются случаи завышенной самооценки своего вклада в общественное богатство. Отсюда их запросы часто превышают их способности. Поэтому молодёжь приходится контролировать, воспитывать. У неё ещё нет цивилизованного сознания. Так, взяв ото всех общественных систем и теорий понемножку, человечество построило общество, которое даёт ему максимум свободы, материальных благ и душевного комфорта.

– Дедушка, но ты же все грибы пропускаешь! Мы так с тобой меньше всех наберём!

– А зачем нам много? Поесть хватит и ладно.

– Но у других-то больше будет!

– Ну и пусть. Не надо завидовать. Может, они и не съедят всего! А впрок зачем их заготавливать? Лучше свежих набрать, когда снова захочется.

Но Сашу эти аргументы не убедили, и он побежал проверять, сколько набрали Валера и Женя.

Тёща

Наступил день отъезда Сергея и Юли. Билеты на скорый поезд Москва – Орёл были заказаны накануне по телефону. С утра Георгий слетал на заправку и сейчас вертолёт ожидал пассажиров готовый к вылету. Саша решил проводить Юлю и Сергея, Валера хотел забрать учебные диски за 9-ой класс, Евгений Робертович собирался посмотреть Москву, в которой не был уже два года и с которой были связаны самые дорогие ему воспоминания о его молодости. На даче оставались Рита и Женя.

Через полчаса после взлёта вертолёт Раковского приземлился на привокзальной площади. Сергей и Юля тепло попрощались с гостеприимными хозяевами, с Сашей и отправились за своими билетами. Через час они уже сидели в поезде, который уносил их на юг.

За окном мелькали станции, полустанки, встречные поезда, путепроводы. Потом пошли бесконечные поля, луга, фермы, изредка прерываемые массивами леса, реками, озёрами. Всё мелькало как в калейдоскопе. Юля смотрела в окно и узнавала не раз уже виденные пейзажи, говорившие о скором свидании с домом, с родителями. Она вспоминала мать, отца, брата Юрку, его жену Лену, племянника Серёжку, но к радости встречи примешивалась лёгкая тревога, беспокойство. Как-то встретят её родители, как они примут её Сергея?

Сергей тоже смотрел в окно и думал о своём. Он вспоминал институт, товарищей, Андрея. Ему уже надоело безделье, которое именуется отдыхом и вся эта сытая, беззаботная и удобная жизнь, скрашиваемая лишь близостью Юли. Он уже тосковал по институту, по своей лаборатории, по научной работе. В голове его зрело несколько оригинальных идей относительно информационной модели генома и ему не терпелось обсудить их с Андреем, с профессором Лебедевым. Одним словом, в отпуске он жил ожиданиями. Ожиданиями предстоящих экзаменов за четвёртый курс, ожиданиями новой интересной научной работы, ожиданием знакомства с Юлиными родителями и встречи со своими предками. Наконец, ожиданием рождения своей дочурки, которая наполнила бы его жизнь новыми приятными заботами, нежностью и любовью.

Самочувствие Сергея заметно улучшилось после тюремной отсидки. Он быстро обрёл былую спортивную форму, почувствовал прилив сил, энергии и стал увеличивать физические нагрузки: много бегал по утрам, плавал в озере, играл в волейбол, бадминтон и теннис с Георгием Евгеньевичем и был вполне доволен собой.

Юля оформила декретный отпуск, и занятия в институте теперь откладывались, как минимум, на год. Ей было жаль прерывать учёбу, расставаться с привычной студенческой аудиторией, но жизнь, природа, требовали от неё исполнения своих материнских обязанностей, и она не могла противиться этому. Законы природы важнее законов человеческих, важнее материальной выгоды и мудрее «здравого смысла». Вот и сейчас, сидя в мягком кресле вагона и поглядывая в окно, она думала о ребёнке. Она чувствовала его, она мысленно разговаривала с ним, ласкала его, и старалась представить, каким он будет, когда появится на свет.

Уже миновали Тулу, и поезд подходил к Орлу. Сергей и Юля стояли в тамбуре, готовясь к выходу. Наконец поезд остановился, и пассажиры устремились на перрон.

Отец встретил их на площади у вокзала. Юля ещё издали заметила его высокую, худощавую фигуру. Пётр Антонович был в лёгкой ковбойке и джинсах. Ветер трепал его тёмные с изрядной проседью волосы, лицо было бронзовым от загара, сухим, морщинистым. Юля подошла к отцу, Сергей же остановился поодаль с саквояжем в руке, не желая мешать первым минутам их встречи. Отец скептически с ног до головы оглядел дочку. На ней был просторный лёгкий сарафан уже не скрывавший округлость живота. Они обнялись, поцеловались.

– Ну, здравствуй, па.

– Здравствуй, дочка. Если б не лицо, да голос и не признал бы. А какая была фигурка!

– Ну что ты, па! Нашёл, о чём жалеть! Фигурка ещё будет. Главное, что я счастлива. У меня теперь семья.

– Это он? – спросил отец, кивнув в сторону Сергея.

– Он, – ответила Юля.

– Здоровый кобель…

– Ну что ты говоришь, па! Как тебе не стыдно? Он мой муж, отец моего ребёнка.

– Так, так… А где же третий?

– Какой третий?

– Ну, тот, отмороженный.

– А, Саша! Он остался в Москве, вернее под Москвой, на даче у Раковских. Мы за ним заедем на обратном пути.

– Так, так… Ну что же, садитесь да поедем. Обрадуем мать.

Юля сделала знак Сергею. Он подошёл.

– Знакомься папа, это Сергей Майоров, мой муж.

– Здрасти, – сухо произнёс Сергей.

– Здрасти, здрасти. Будем знакомы. Пётр Антонович – отец Юли.

– Очень приятно.

– Приятно, неприятно, а познакомиться не мешает, – заявил Пётр Антонович, садясь в машину.

Ехали молча. Разговор как-то не клеился.

– Скоро жатва начнётся, – выдавил из себя Сергей, глядя на созревающие поля пшеницы.

– А ты что, сельским хозяйством интересуешься? – спросил тесть.

– Да так… Мне всё интересно. Вообще-то я медик. Врач будущий. А пока что студент четвёртого курса.

– Пятого уже, – поправила Юля.

– Да, вернее, пятого, – согласился Сергей, мысленно ругая себя за враньё.

– Значит, врачом будете…

– Врачом.

– Ну а какого, так сказать, профиля? Хирург или терапевт?

– Генетик.

– …А это, по каким же болезням? – озадаченно спросил Пётр Антонович.

– По наследственным. Будем бороться за здоровое потомство, генетические дефекты устранять.

– Здоровое потомство – это хорошо. Дети должны быть здоровыми. А то вон, сколько больных вокруг. У кого аллергия, у кого диатез, а у кого и вовсе дур дом в голове. Только я понимаю это так – прежде всего родители должны быть здоровы. Ну и образ жизни, питание и всё такое должны быть в норме. Тогда и дети будут здоровы.

– Вы всё правильно понимаете, Пётр Антонович. Только родителям надо помочь. Не все знают, чем они могут заболеть в будущем и чем может заболеть их ребёнок.

– Оно конечно. Разве наперёд узнаешь, от чего помрёшь! Мне вот уже за пятьдесят, а до сих пор не знаю, чем завтра заболею.

– Вам, по-моему, уже ничего не грозит кроме старости. Вы безнадёжно здоровы, – заявил Сергей.

– А ты почём знаешь?

– Это и невооружённым глазом видно.

– Ха. Так-то оно так, только чёрт его знает, что дальше будет.

– Живите, как жили до сих пор. Не меняйте образа жизни, и всё будет в порядке.

– Так куда ж его менять? И захочешь сменить, так не сможешь. Хозяйство ведь не бросишь!

Они подъехали к большому белому двухэтажному красивому особняку и остановились у крыльца. Вокруг дома разгуливали куры, индейки. Неподалёку играли двое ребятишек, старшему было на вид около пяти. Он катался на детском велосипедике. Младший, лет двух, без штанов упоительно шлёпал босой ногой по луже, оставшейся после недавнего дождя. Брызги грязи летели во все стороны, покрывая малыша с головы до ног.

– Ах ты, господи! – воскликнул Пётр Антонович. – Вот наказание! И чего это Ленка за детьми не смотрит! Костя! Ты что же это делаешь, негодник! А ну-ка иди сюда, дедушка даст по попке!

Костя, увидев сердитого деда, а с ним незнакомых парня и девушку, убежал за дом.

– Вот пусть тебя там крапива пожжёт! – крикнул Пётр Антонович.

Старший пацан остановил велосипед, посмотрел на приезжих и, радостно закричав, бросился к ним.

– Тётя Юла! Тётя Юла плиехала!

Он подбежал к Юле и хотел кинуться к ней на шею, но, увидев её округлый живот, остановился в нерешительности. Она нагнулась и поцеловала племянника, потрепала его непослушные вихры.

– Серёжка! Какой же ты большой стал, загорелый! Соскучился без меня?

– Ага. Никто со мной не иглает. А што это у тебя пузо такое? Как у тёти Лены. Ты што, тоже албуз плоглотила?

– Нет, я дыню съела.

– А я дыни ел и ничего…

На крыльцо вышла мать Юли, Людмила Александровна. Всплеснула руками и запричитала.

– Доченька, ты ли это?! Господи, да что ж это такое?! Зимой была ещё стройная, а теперь? Господи, да что же вы не по-людски то всё делаете? Ну, как можно без свадьбы такое сотворить?

Юля подошла к матери, обняла её. Та отвернулась, закрыв лицо руками.

– Ну что ты, ма? Что тут такого? Ведь мы поженились. Всё законно.

– Законно?! Ни отца, ни мать на свадьбу не пригласили! Стыд-то какой! Будто враги мы вам! Будто вы безродные какие! Соседи, знакомые спрашивают, а я и сказать что не знаю. Последней узнала, что дочка замуж вышла и ребёнка ожидает! Разве это дело?! Разве матери не обидно? И чего скрывать то, чего прятаться? Ведь всё можно было по-человечески, честь по чести сделать! Это всё басурман твой тебя запутал. Сама бы ты так не поступила!

– Тише, мама, Сергей услышит.

– А пусть слышит, я правду говорю, – причитала Людмила Александровна сквозь слёзы.

– Ну ладно, ну успокойся, ма. Я тебе всё объясню. Так получилось. Так надо было.

– Чего мне объяснять? Порядочные люди так не поступают!

Со стороны свинофермы к ним приближались брат Юрий со соей женой Леной. Та тоже была в просторном халате и двигалась осторожно, донашивая последние дни своего третьего ребёнка.

Они поздоровались с Юлей и Юрий, оглядев сестру, присвистнул.

– Фью, сестрёнка! Ты даёшь! Эк, тебя раздуло! Зимой ещё худенькой была, а сейчас… Скоро выдашь-то?

– Скоро, – ответила Юля. – После твоей Лены.

– Ну и правильно. Дети – дело хорошее, полезное.

– Помолчал бы лучше, – перебила его Людмила Александровна. – Чего уж тут хорошего?!

– Да брось ты, ма, сырость тут разводить! Пора ей уже детей нянчить. Время подошло – не удержишь. Природа у них такая, женская.

– Да я разве против детей? Я же хочу, чтобы всё по-человечески, по-людски было!

– А у них и так по-человечески. Мужик у неё законный, всё в норме. С мужем-то познакомь, – обратился он к Юле.

Юля взглянула на своего, стоявшего поодаль, супруга, о котором все позабыли, и поняла, что он на пределе. Сергей стоял, нервно покусывая губу, и всё что он думал, отражалось на его лице. А думал он, что сейчас плюнет на всё, бросит саквояж и уедет прочь от этих незнакомых и враждебных ему людей.

– Сергей! Ну что ты там стоишь? Иди, познакомься, – позвала Юля.

– Стоит ли? – вызывающе произнёс студент, еле сдерживая себя. – По-моему, я здесь лишний.

– Да ты не обижайся, свояк, – произнёс Юрий, подходя к Сергею. – Предки у нас старомодные, но не вредные. Приспособятся.

– Это для вас они хорошие, – пробурчал Сергей.

– Ладно, кончай, мать, причитать! – прикрикнул Пётр Антонович. – Так гостей не встречают. Что толку от твоих слёз?! Что сделано, то сделано, по-другому уже не будет. А гостя уважить надо. Чай родственники теперь. Какой ни есть, а законный муж. Иди, познакомься, зятёк, подойди к матери.

Сергей нерешительно подошёл к Людмиле Александровне. Та оглядела его с ног до головы, вздохнула, и, показав рукой на дверь, произнесла:

– Ну что ж, входите, молодой человек, гостем будете. Вы уж извините, ежели что не так, ежели не угодила чем. Только и вы меня понять должны. Я своей дочери зла не желаю.

– Выходит, я желаю зла Юле! – взорвался Сергей.

– Да кто вас разберёт, молодых то. Испортил девку, а что дальше будет одному богу известно.

– Мама, перестань! Никто меня не портил! Я сама всё решила. Я уже взрослая женщина!

– Да какая ты взрослая?! Давно ли, как Костя, без штанов по двору бегала!

– Эк куда хватила, старая! – не выдержал Пётр Антонович. – То, считай, двадцать лет назад было!

Сергей и Юля вошли в дом, сняли обувь.

– Проходите наверх, там вам всё приготовлено. Отдыхайте с дороги, – сказала тёща. – А я пойду на стол соберу. Как-никак, а событие. Отметить надо. Чтобы всё как у людей было.

Свадьба №2

Сергей и Юля поднялись наверх и оказались в просторной чистой комнате. Она напоминала номер в общежитии. Сергей поставил саквояж в шкаф и облегчённо вздохнул. Наконец-то кончилась эта пытка – знакомство с Юлиными родителями. Он плюхнулся на кровать слева, Юля присела на соседнюю.

– Ты не обращай внимания на моих предков. Это всё пройдёт. Обиделись они, что мы сделали всё без них.

– Пусть и дальше обижаются. Мне с ними не жить. Завтра же уедем от сюда!

– Ну что ты так сразу «уедем»? Надо же погостить немного.

– Кому надо? Тебе? Вот ты и гости! А я уеду к своим предкам.

– Но нельзя же так, неудобно. Мы ведь тоже с тобой виноваты, что так поступили с ними.

– Ты уже раскаиваешься, что вышла за меня?

– Я не в этом раскаиваюсь. Плохо, что всё получилось не так, как мы планировали.

– Можно всё переиграть. Сперва развестись, а потом опять пожениться, но уже в присутствии твоих родителей. С их, так сказать, благословения!

– Не говори глупости. Я всё улажу. Ты побудь здесь, а я пойду, поговорю с родителями.

– Оправдываться будешь? Доказывать, что я не верблюд?

– Просто я им всё объясню. Ведь они ничего не знают о тебе!

– Во, во! Расскажи им, что я сидел в тюрьме, и за что сидел! Расскажи, что тебя изнасиловали! Что я был женат и у меня есть ребёнок. Это сразу их успокоит.

– Ну, зачем ты так?!..

Юля заплакала.

Сергей с минуту сидел набычившись, потом подошёл к ней, сел рядом, обнял за плечи.

– Прости, малыш. Давай уедем отсюда пока не поздно. Пока мы окончательно не поссорились. Не нужны нам ни чьи родители. Поедем в Найск! Можно погостить ещё с недельку у Раковских, забрать Сашку и в Найск! Мне же надо готовиться к экзаменам. Уже середина августа.

– Ну, пойми ты! Не могу я сразу вот так взять и уехать! Возьми себя в руки, пожалуйста! Мы столько с тобой пережили. Неужели мы поссоримся из-за такой мелочи?! Я всё улажу. Поверь мне.

Сергей молчал, нервно теребя брючный ремень.

Юля вышла из комнаты и спустилась вниз. Прошло не более десяти минут, а Сергей уже не находил себе места. Он то садился, то вставал с кровати, ходил по комнате, смотрел в окно. В душе у него всё кипело.

«Эх, напиться бы сейчас! Вот тогда можно было бы и поговорить! Выяснить отношения. Сказать им всё, что я о них думаю! Это надо же так встретить! Ничего не зная, уже заранее иметь мнение, что я кобель, басурман, который запутал и испортил их дочку! Ох уж эти мне сельские жители! Обязательно им надо чтобы всё „как у людей“ было. Всё они с оглядкой делают. „А что вдруг соседи подумают?“, „А как у других?“. Живут по каким-то дедовским законам. На всё у них заведён „порядок“. И не дай бог что-то сделать не так, не по ихнему! И сразу ты „кобель“, „басурман“. Ведь, напоют сейчас Юле чёрт знает чего! А ей, в её положении, расстраиваться совершенно излишне».

Но вот послышались шаги в коридоре, и Юля заглянула в дверь.

– Пойдём вниз. Тебя ждут. Не психуй, пожалуйста, всё будет нормально. Веди себя прилично.

В уютной гостиной был уже накрыт стол. Отец Юли ходил по комнате, нервно потирая мозолистые руки. Юрий сидел вместе с Леной на диване, ожидая приглашения. Мать суетилась у стола, поправляя без надобности тарелки, чашки, стопки. Наконец, она вздохнула и произнесла заупокойным голосом:

– Прошу всех к столу. Доченька, Сергей Владимирович, садитесь, пожалуйста, сюда.

И она указала Сергею на его место.

– А сюда нельзя? – зло спросил Сергей, показывая на место напротив.

Тесть крякнул, выражая неодобрение, но промолчал. Людмила Александровна заморгала глазами, недоуменно глядя на зятя. Юля нервно взглянула на мужа и села там, где показала мать. Сергей молча сел рядом. Ему стало неловко за свой срыв. Все присутствующие сделали вид, что не заметили выходки Сергея.

– Ну, что же, – произнёс Пётр Антонович, наполнив стопки водкой, – будем знакомы. За знакомство, так сказать…

Он поднялся из-за стола и чокнулся с Сергеем. Брат Юрка тоже протянул руку и стукнул стопку Сергея так, что вино пролилось на скатерть. Мать укоризненно посмотрела на сына.

– В нашем мужском полку прибыло, – сказал Юрий. – Будь здоров, свояк! Держи хвост пистолетом!

Все выпили. Сергей не любил водку, предпочитал коньяк, но сейчас ему было всё равно. Надо было снять нервное напряжение. Он выпил, и приятное тепло разлилось по телу. Раздражённость, стресс стали спадать.

Женщины водку пить не стали, одна лишь Людмила Александровна выпила полстопки. Ей тоже было не по себе.

– Юрка, а ты свинарник закрыл? Свиней там не продует? – спросила она.

– Закрыл, закрыл. Ни хрена им не будет, твоим свиньям. За столом сидишь, а о свиньях думаешь, – недовольно проворчал Юрий.

– И то верно, – поддержал отец. – Давайте лучше попросим гостя рассказать о себе. Кто он такой, откуда родом?

– Юля и так вам уже всё рассказала, – заносчиво ответил Сергей.

– А мы хотим услышать от тебя. Одно дело Юля, другое ты.

– Решили проверить показания дочки? Не доверяете?

– А ты не петушись, милок, не петушись! То, что ты горяч, мы уже знаем. А ты спокойно, по-родственному, возьми и расскажи. Давайте-ка, нальём ещё по стопке. А то «по сухому» разговор не клеится.

Выпили ещё разок. Сергей порозовел, глаза заблестели. Он почувствовал раскованность, уверенность в себе. Раздражение прошло, и он решил, что, пожалуй, можно рассказать кое-что. Всё равно уже многое им известно. И студент стал рассказывать, где он родился и рос. Про свой посёлок на Волге, про отца и мать, про то, как приехал в далёкий Найск и поступил в институт, как встретил там Юлю. Рассказал и про Сашу, про его семью и про его родственника – космонавта Раковского.

Больше всего рассказ Сергея тронул Людмилу Александровну. Она вздыхала, охала, удивлялась, и уже не было никакой настороженности, враждебности в её взгляде. А Юрка сидел с открытым ртом и смотрел на Сергея как на инопланетянина.

– Вот это да! – восхищённо произнёс он. – А я-то сижу тут со своими свиньями и ни черта не знаю, что на свете-то делается! Оказывается уже вон до чего дошли! Замороженного покойника оживили!

Они выпили по третьей, и Пётр Антонович спросил:

– Ну а с дочкой-то, отчего раньше не поженились? Тянули столько.

– Женат я был, – ответил Сергей. – На школьной подруге женился. Родители уговорили. Любви у меня к ней не было. Жили так, по необходимости. Чтобы всё «как у людей» было.

– А когда развёлся, отчего ж с Юлей нормальную свадьбу не сыграли?

– Юля была уже на шестом месяце. Чего ж нам молодожёнов-то изображать? Да и не люблю я пышных торжеств. Фальшивые они какие-то. Шуму много, а толку… Первая моя свадьба очень пышной была… С тех пор у меня недоверие к пышным свадьбам. Любовь шума не любит, если она настоящая, а не показная.

– Это ты верно подметил. У нас с матерью тоже всё скромно было, а жизнь прожили душа в душу, – заметил Пётр Антонович.

– Ну, хоть бы нас-то пригласили, – не выдержала Любовь Александровна. – Пусть свадьба скромная, но родителей-то надо уважить!

– Так получилось, – сказал Сергей. – С нами тогда космонавт Раковский был. Он улетать собирался, а нам в качестве свадебного подарка квартиру купил. Не могли мы со свадьбой тянуть. Иначе бы и Сашку нам не отдали.

– А чего ж вы это чудо сюда не привезли? – спросил Юрка.

– Успеется ещё. Пусть на даче у Раковских отдыхает, к экзаменам готовится, – ответила Юля.

– Ну, что же, мать, всё теперь ясно, – констатировал Пётр Антонович. – Их тоже можно понять. Дела-то у них какие! Космонавты, наука! Это у нас с тобой всё просто. А молодёжь-то, она не так теперь живёт, интереснее. Старые мы с тобой. Многого не знаем. Я предлагаю считать их визит продолжением свадьбы. Как будто там был первый этап, а здесь второй начинается.

– Правильно! – поддержал Юрка. – Ты гений, батя. Я предлагаю выпить за молодых. За жениха и невесту!

– Сядь и помолчи, когда тебя не спрашивают! Я с матерью разговариваю, – осадил его отец. – Ты как, Мила, не возражаешь?

Глаза Людмилы Александровны наполнились теплом, она заулыбалась, встала из-за стола.

– А что, может и правда, ещё раз свадьбу сыграем? Скромную, но с родителями. Сегодня у нас, а потом к Серёжиным родителям поедем, познакомимся. Всё честь по чести. У них погуляем!

Идея Сергею понравилась. Он посмотрел на Юлю, та кивнула головой.

– Мы не против, – заявил «жених». – Свадьба, так свадьба.

Юрка встал из-за стола и наполнил стопки. Его прилично пошатывало.

– Ну, что же, – торжественно произнёс Пётр Антонович. – Тогда, мать, тебе слово.

Людмила Александровна поднялась, посмотрела на Юлю и Сергея счастливыми глазами и сказала:

– Дети мои, Серёжа и Юля, я благословляю вас. Живите дружно и счастливо. Дай бог вам здоровья, детей и любви. А остальное приложится.