Текст книги "На виражах судьбы"

Горные лыжи

С чего всё начиналось

 
И снова ты с Горой в объятьях.
Прыжок… и чувство пустоты.
Как передать, в каких понятьях
Мне описать полёт мечты?
 

Ю. Фомин. Песнь о горнолыжнике

По жизни я, наверное, экстремал. Но не полностью «отмороженный», а так, умеренный. Для менянеобходимо присутствие в моей жизни в определенных дозах каких-то экстремальных занятий, позволяющих не только почувствовать вкус адреналина вкрови, но и получить удовольствие от того, чем занимаешься. Кроме всего прочего, занятия, связанные с риском, позволяютпо-другому смотреть на окружающую тебя действительность ипо-другому оценивать поступки или «непоступки» людей.

Часть моей жизни была связана со спортивным водным туризмом, как сейчас говорят, рафтингом. Конечно, я не ходил в походы выходного дня по Подмосковью, а сразу начал ходить в достаточно сложные «категорийные» походы (5 категории сложности) и скоро по совокупности участий в походах и руководства походами уже набрал очков на кандидата в мастера спорта. Через несколько лет в нашей компании произошло два несчастных случая: погибли два наших товарища. Один погиб зимой на Приполярном Урале, под лавиной, а второй утонул во время сплава по реке Китой. Это всё произвело на мою жену очень сильное впечатление, и она поставила меня перед выбором: или семья, или такой спорт, так что мне пришлось с водным туризмом в его максимально сложном проявлении закончить.

Мне уже было 26 лет. Жить без экстрима я, понятное дело, не мог и стал думать, чем бы еще заняться, чтобы не так напрягать семью, а лучше всего и их вовлечь в какое– то занятие. Остановился на горных лыжах. Должен сказать, что в 80-е годы прошлого века это не было таким модным и престижным занятием, как сейчас. Занимались им, как правило, представители интеллигенции, чаще всего технической и научной. Инвентаря нормального не было, а в магазинах предлагалась отечественная продукция и масса народа на ней каталась, но это было небезопасно прежде всего для ног.

У меня в конце 1980 года состоялась защита кандидатской диссертации, и я решил, что после этого нужно и начинать. Тут как раз в конце марта 1981 года мне подвернулась научная конференция, которая проводилась на Украине, в Карпатах, не помню точно в каком месте. Оформил на работе командировку и полетел во Львов, а далее до места проведения конференции нужно было добираться на автобусе. Уже при погрузке вещей в автобус я заметил мужика в голубой альпинистской пуховке и с лыжами в чехле. Эге, думаю, значит, в горах еще остался снег, и можно будет попробовать осуществить свою идею – встать на горные лыжи.

Когда приехали на базу отдыха, я с ним и познакомился: питерский мужик, доцент, зовут Роберт, занимается прикладной математикой и приехал сюда не только сделать доклад, но и покататься на лыжах. К слову сказать, в районе базы снега уже давно не было и кругом все цвело, но говорили, что на перевале катаются. Отчитали мы свои доклады и через пару дней собрались ехать на Яблоницкий перевал, проверить информацию. Роберт с лыжами, а я – налегке. Помимо нас с Робертом навязалось еще пару человек, но тоже, как и я, – без лыж, но мы узнали, что там, на горе, есть прокат, так что был шанс на позитивный исход нашего мероприятия. Ехали туда на автобусе, наверное, час, и когда мы уже стали приближаться к перевалу, двигаясь по горному серпантину, увидели, что картина вокруг сильно поменялась – на склонах появился снег.

Приезжаем, видим: работает пара подъемников, люди катаются. Роберт меня и спрашивает, а на лыжах-то горных ты катался? Мне тут вроде как неудобно стало, что я полный «чайник», и я ответил «да». Пару раз было, говорю. Ну, тогда ладно, сказал он, и поехал кататься. Стали мне подбирать лыжи. Из того, что было, нашли мне пару польских «Polsport» длиной 210 см. Кто не понимает, объясню, что это на 20–30 см больше положенного, а для начинающих, вообще, нужны лыжи еще короче. Короче, эти лыжи провернуть непросто и для профи, а тут я – «чайник»! Ну, мне-то проще, я вообще ничего не понимаю: лыжи как лыжи! Дали какие-то тоже польские пластиковые ботинки гигантского размера – до кучи. Стал я это все прилаживать друг к другу, а крепления никак не могу застегнуть и спросить не у кого. Проковырялся с полчаса, подъезжает Роберт, все про меня понял и помог мне пристегнуть ботинки. Тогда еще были такие отечественные крепления КЛС-1, содранные с немецких креплений фирмы Маркер, образца 1956 года. Асейчас-то на дворе 1981-й! Они еще к ноге крепились страховочными ремнями, чтобы при падении лыжа не улетела сама с горы. Часто такая система при падении лыжника приводила к тому, что лыжа на ремне отыгрывала упавшему по «чану». Бывало, что и кантом разрубала кожу на голове.

Ну что – лыжи на ногах, палки в руках, солнце светит: вперед с песнями! Подъехали к подъемнику: это была такая же примитивная конструкция, как и на большинстве подмосковных трасс в то время, – двигатель со шкивом крутит трос, к которому ты должен пристегнуться металлическим крючком, бугелем, и по возможности сразу не упасть, так как рывок при старте получается нешуточный. Снизу подъем был не очень крутой, а потом начинался еловый лес и страшный, как мне показалось «крутяк». Так вот Роберт мне и говорит, отцепись от троса перед лесом, а то там, наверху, тебе будет круто. Хорошо, говорю, и поехал. Доезжаю до места отстыковки, пытаюсь эту хреновину отцепить, ан нет – не получается. Пока я ковырялся, меня дотащило до самого верха и мой бугель, ударившись об отбойник, отлетел сам. Стою и думаю, что делать. Кругом лес, а вниз по этому «крутяку» идет узкая просека, на которой и не повернуть, так что нужно ехать все время прямо до открытого склона. Мелькнула у меня малодушная мыслишка, может, отстегнуть лыжи и как-нибудь на жопе? Но я её решительно отмел. А кругом народ поднимается и сразу вниз по просеке – профессионалы!

Делать нечего, толкнулся я палками и уже через пару секунд чувствую – лечу: скорость-то набирается нешуточная. Знаю, что падать мне нельзя – кругом огромные ели, костей не соберешь, держусь, что есть силы. Вылетаю на огромной скорости на открытый склон и понимаю, что уже надо поворачивать, а как это делается, не знаю. Пытаюсь что-то судорожно делать ногами, но всё бесполезно. Как болид, пересекаю склон, падаю и втыкаюсь в сугроб с головой. Где-то ноги, где-то руки, где-то лыжи. Пошевелил ногами, вроде, целы. Надо вставать! Лыжи мои не отстегнулись, так что я как-то встал на склоне и снова поехал вниз. Второй заход закончился тем же, что и первый: падение, ощупывание и благодарность Богу за то, что цел. Донизу я добрался аналогичным способом: многократно пересекал склон по диагонали и втыкался в сугроб. Стою внизу у подъемника и думаю, так дело не пойдет, нужно хоть какими-то элементарными приемами овладеть. Тут подъезжает Роберт и говорит, чего это ты на самый верх забрался? Я бы с удовольствием отцепился, говорю, но не знаю как.

В общем, он мне преподал курс «молодого бойца»: как отстегиваться от троса, как делать элементарный поворот плугом, как тормозить и падать. Ну что, это уже совсем другое дело – так можно жить! И пошло, поехало! Вверх, вниз. Вверх, вниз. Не скажу, что я больше не падал, конечно, падал, но, во-первых, не так часто, а во-вторых, все стал делать как-то осмысленно и очень скоро уже гонял (или мне так казалось) по склону и получал от этого несказанное удовольствие.

Я, конечно, себя со стороны не видел, но мне через пару часов катания казалось, что я уже езжу очень даже ничего, а на склоне есть и похуже меня. Блажен, кто верует!

День заканчивался, и нам нужно было грести к автобусу. Выяснилось, что автобуса еще час не будет, и мы «зарулили» в «колыбу» у дороги. Что ели не помню, но выпили пару чайников глинтвейна. Просто сказка! Перед уходом со склона местные канатчики «впарили» мне горнолыжные очки UVEX за 20 рублей – первый мой горнолыжный инвентарь. В Москве они потом свободно продавались в магазинах за 10 рублей, но это было потом, а это – здесь и сейчас, да еще в фирменных очках!

Вопрос о том, что делаем завтра, просто не стоял – конечно, едем на гору! На следующий день все было, как и в предыдущий, с тем лишь отличием, что с утра всё затянуло тучами. Нас это тем не менее не остановило, и мы выдвинулись к перевалу. Во второй-то раз гораздо легче: я уже, как «профессионал», летал по склону и уже что-то такое неуловимое начинал ощущать. Вскоре начал моросить дождик, периодически усиливаясь. Мы продолжали кататься, хотя экипировочка у меня была аховая: какая-то куртёшка болоньевая и эластичные спортивные штаны на голое тело. Это всё моё хозяйство вымокло, конечно, очень быстро, но пока мы катались, вроде бы было не очень холодно, а потом пришлось стоять еще час на остановке, так как «колыба» была почему-то закрыта. То, что я замерз как бобик, это ничего не сказать. Приехали на базу, хотели погреться в душе, но воды горячей не было. Лег спать со страшным ознобом и ощущением, что заболеваю. На следующий день у меня уже была температура около 39, и я понял, что серьезно заболел. Пару дней до отъезда я лежал и жрал таблетки, которые мне принесли ребята.

Как я добрался до дома, не помню, но температура у меня была под 40. Первое, что я сказал жене, когда вошел в дом: «Теперь мы будем заниматься горными лыжами! А вот и первый инвентарь! Очки!» Ей-то тогда было не до очков: надо было меня лечить. Вызвали врача, и он констатировал – бронхопневмония, ну и лечение на пару недель.

Вот так я встал на лыжи! Наверное, это была своеобразная жертва тому делу, которое полностью захватило меня и всю мою семью на долгие годы и определило весь наш досуг. К началу следующего сезона вся моя семья была полностью экипирована: лыжи, ботинки, костюмы, очки и прочее. А самое главное – было огромное желание научиться кататься и кататься красиво!

20.04.2012

Работа над собой

Как я начал заниматься горными лыжами, я уже написал, а что, собственно, было дальше и как я вместе сосвоей семьей постигал азы горнолыжной техники, об этом и будет этот рассказ.

Было начало 80-х годов, и в московских спортивныхмагазинах время от времени что-то «выбрасывали» изимпортного спортивного, в том числе и горнолыжного, инвентаря. Все горнолыжное сообщество было прекрасноорганизовано, и если где-то начинали продавать, например, югославские пластиковые ботинки «Альпина», то черезпару часов там уже была очередь и всё выметали под ноль. Причём брали ботинки любого размера, если не было своего, чтобы потом обменять у кого-то на нужный. Таким образом, к началу нашего первого сезона я купил себе и жене польские лыжи «Полспорт» и югославские ботинки «Альпина», а нашей дочери достался инвентарь от выросших из него детей наших приятелей. Детского инвентаря практически не было, и он передавался по наследству от одного ребенка к другому.

Моск. обл., д. Шуколово, первенство Москвы ДСО «Зенит», 1987

Моск. обл., д. Шуколово, горнолыжная секция НИИССУ, 1987

В это время я работал в одном отраслевом НИИ, и там существовала горнолыжная секция, к которой я тут же примкнул. Секцией руководил один ветеран, и она вела очень вялую жизнь. Задача у них была раз в сезон выставить команду на отраслевых соревнованиях общества «Зенит». За это профком пару-тройку раз за сезон оплачивал секции автобус для поездок в места катания в Подмосковье. Основные и самые интересные места катания, как и сейчас, были расположены по Дмитровскому шоссе в районе Туриста и Яхромы. Туда мы и ездили.

Все склоны холмов и оврагов Клинско-Дмитровской гряды были оборудованы самодельными подъемниками, построенными такими же энтузиастами, как и мы, но с более богатых и крупных предприятий, чем наше. На какие-то подъемники пускали всех желающих, на какие-то – только своих, по пропускам. Так что часто приходилось пешочком подниматься с лыжами в гору, чтобы потом съехать вниз. Собственно, первые два-три года, когда я учился сам и учил кататься жену, мы всегда ходили пешком, даже если была возможность подниматься на подъемнике. Дочку же мы в пять лет отдали в горнолыжную секцию на Ленинских горах, где она и научилась кататься, и всегда во всех поездках была с нами. Эта стратегия пешего подъема в дальнейшем себя полностью оправдала, так как для того, чтобы освоить базовую технику, достаточно 20–30 метров склона, а когда идешь пешком вверх, то анализируешь свои ошибки в прошлом спуске и стараешься их исправить. Когда я начал кататься, то в нашей секции были люди с 5-ти и 10-летним опытом катания, но уже через пару лет я был на голову выше их, потому что ходил пешком и постоянно учился, а они просто катались на подъемнике в свое удовольствие и совсем не прогрессировали в своей технике.

Вопрос – каким же образом мы учились без учителей? В то время вышла в переводе на русский язык книга известного французского тренера Жубера, и мы ее штудировали в виде ксерокопии, потому что оригинала достать не удалось. Так вот там вся техника от самых простых поворотов до сложных спортивных была разжевана до деталей и все элементы были показаны в подробностях на фото, причем в исполнении известных спортсменов. Ничего лучше и понятнее я не видел нигде. Это, безусловно, мне очень помогло, но все-таки со временем я понял, что учеба без тренера, т. е. человека, видящего тебя со стороны и указывающего тебе на твои ошибки, было большим недостатком. Это привело к тому, что ошибки в базовой технике входили с годами в подсознание, и в дальнейшем стоило громадных усилий от этих ошибок избавиться.

Кандалакша, 1986 Кировск, апрель, 1988

Кировск, апрель, 1990

Я это понял только через несколько лет, когда я уже регулярно выступая на городских и отраслевых соревнованиях общества «Зенит», не мог понять, что мне мешает расти дальше. А понял я это, закончив школу горнолыжных инструкторов, где нас не только научили правильно кататься, но и, что самое главное, видеть ошибки в технике катания и уметь определенными упражнениями эти ошибки исправлять.

Несколько слов надо сказать о самих подъемниках. Сейчас таких, наверное, в Подмосковье уже и не найдешь, а раньше, даже где-нибудь в Карпатах, они очень даже были распространены. Все они были достаточно примитивной конструкции: внизу стоял электродвигатель с редуктором и шкивом, на который была натянута петля из стального троса, а вверху на опоре был подвешен обратный ролик. Если склон был короткий и без перегибов, то промежуточных опор, поднимающих или прижимающих трос, не было, в противном случае их ставили, иногда по 4–5 на трассу. Наличие или отсутствие опор определяло конструкцию бугеля – крючка, которым лыжник цеплялся за движущийся трос. К бугелю на специальном матерчатом прочном поводке была привязана небольшая палочка, которую вставляли между ног. Современные бугельные подъемники имеют уже бугеля на двоих, и они постоянно прикреплены к тросу. Так вот, не имея своего подъемника, мы не знали, куда поедем кататься в следующий раз, и поэтому должны были иметь в запасе полный набор бугелей всех конструкций. Все они были самодельными и изготавливались на предприятиях оборонной промышленности. Кто имел возможность, делал легкие и прочные бугеля из титана, кто не имел, довольствовался тяжелыми – из стали. У меня до сих пор валяется куча этих железок самых разных конструкций, и рука не поднимается их выбросить.

Моск. обл., д. Чернево, 1985

Все эти подъемники представляли собой всегда место повышенной опасности для лыжников, часто большей, чем само катание. Если, например, ты плохо зацепил бугель за трос, то при натяжении поводка и рывке он мог запросто сорваться и влепить тебе по голове. Были довольно серьезные травмы, ведь шлемов тогда не было, и все катались в шапочках. Часто люди при начальном рывке на старте растягивали себе связки на руках. А был один случай во Мценске, где мы проходили сборы школы инструкторов, когда у одной не очень опытной дамы-туристки бугель застрял на ролике промежуточной опоры и поводок стал на него наматываться. Даме бы нужно было просто раздвинуть вовремя ноги и выпустить бугель, а она вместо этого зажала ноги еще крепче. Наверное, удовольствие от подъемника у неё еще не было полным. В конце концов, её на поводке приподняло метра на полтора от земли, и поводок порвался под ее весом. В итоге – перелом таза. Так что для дам во время катания на подъемниках в то время основной заповедью было – вовремя раздвинуть ноги!

Мценск, горнолыжная база «ЗИЛ», 1985

А с моей дочкой там же, во Мценске, был другой случай. После окончания школы инструкторов для получения «корочек» мы должны были пройти стажировку в реальной группе туристов в горнолыжном центре. Мне дали группу «продвинутых» туристов, то есть тех, кто уже имел опыт катания не один год. Моя дочка, хоть и была мала по возрасту, но поскольку каталась хорошо (тренировки в горнолыжной секции дали результат), то тоже была зачислена в эту группу. Все «продвинутые» катались на третьем склоне: там и гора покруче, и подъёмник более скоростной. Если скоростьдвижения троса быстрее, то и рывок при зацеплениибугеля гораздо сильнее. Для взрослого дядьки – это одна история – нужнорукой самортизироватьрывок и всё, а для девочки11 лет?! Короче, картинатакая: стоит моя Катерина иникак не может зацепитьсяза трос – бугель при рывкесоскакивает. Кто-то ейпомог и зацепил как следуетбугель. Далее последовал рывок, и… моего ребенка вырвало из креплений, да так, что лыжи остались стоять на месте, а ее стало волочить по снегу вверх. Все стали ей кричать: «Бросай бугель!» – а она, то ли со страху, то ли еще из-за чего, не отпускает. Короче, протащило ее метров 10–15 и все стали так сильно кричать, что до неё дошло, и бугель она бросила, а там и подъёмник остановили. Напугали ребенка, да и я сам тоже напугался. После этого отправил её в другую группу на медленный подъемник – помогать моему приятелю Лёхе учить начинающих.

«Букашка», Кировск, 1987

Наша фанатичная преданность горным лыжам может быть охарактеризована следующим примером. Как только выпадал снег в достаточном количестве, все выходные, и субботы, и воскресенья, были отданы горным лыжам. Вот примерный график жизни в наши стандартные выходные зимой. Пятница вечер: я готовлю три пары лыж (точу канты, «парафиню» лыжи, т. е. покрываю их мазью с помощью утюга), ботинки и прочую амуницию; моя супруга печёт пирожки для горы (с луком и яйцами, с изюмом и с солеными грибами – лучшая закуска на горе). Надо ли говорить, что все эти пирожки разлетались мгновенно, как птицы после выстрела на охоте. С вечера заливались термоса с крепким черным чаем с лимоном, и готовилась какая-нибудь бутылочка для обеда.

Если в эти выходные у нас не было автобуса от института, то мы втроем, груженные лыжами, палками и рюкзаками, ехали на метро до Новослободской с одной пересадкой, потом на автобусе до Савеловского вокзала, а потом около часа на электричке до ст. «Турист». От платформы до самой горы нужно было еще идти около 1.5–2 км в гору.

Доченька-горнолыжница, Мурманск, 1981

Далее в любую погоду вся жизнь в течение дня проходила на улице: переобуться в горнолыжные ботинки, пообедать, переобуться обратно в цивильную обувь. Снег ли, мороз ли – все происходило на природе. И взрослые, и малые дети, все жили одинаково!

Поскольку, как я уже говорил, у меня была своя методика учебы технике катания – ходить пешком в гору, то за день такого катания сил уже не было совсем. Благо, что половина обратного пути до ст. Турист шла под гору, и её можно было проехать на лыжах. Какое счастье! Если этот день был субботой, то на следующий день, в воскресенье, все повторялось снова. Сейчас я просто не могу понять, как у нас на все это хватало сил. Что тут скажешь, молодость и фанатичное желание кататься и как можно лучше!

Были у нас и смешные истории на горе. На ст. Турист в то время была кафешка-пивная, в народе именуемая «Мутный глаз» за то, что стеклянные окна её всегда были запотевшими от испарений народа, зашедшего после горы выпить кружечку– другую пивка в ожидании электрички. Особенно это было актуально весной при теплой погоде, когда к концу дня «сушняк» не на шутку мучил горнолыжников и теплый чай уже не спасал от жажды. В один из такихвесенних дней ближе квечеру одна из девочеклет 10–11, дочка нашихприятелей, кричит на всюгору моей жене: «Тётя Оля, а когда мы пойдем в «Мутный глаз»?». Все людина горе в один моментповернулись и сталиискать взглядами, ктоже эта тетя Оля, котораяводит детей в «Мутныйглаз»? Понятное дело, чтокогда мы там пили пиво, тодетям всегда перепадало что-нибудь: шоколадки, конфеты или что-то еще в качестве компенсации за моральный ущерб. Вот они и тянули нас туда.

Семья горнолыжников, Чегет, 1991

В тот день мы что-то засиделись, вернее «застоялись» в «Мутном глазе», так как сидячих мест там не было, и мы решили пропустить электричку, потом еще одну. Но все хорошее когда-то заканчивается, и мы тоже стали собираться домой. Решили продолжить банкет в электричке: вылили остатки чая из термосов и заполнили их пивом. Подходит электричка, набитая битком людьми. Куда, спрашивается, ранней весной ездят люди? Присмотрелись, а это всё дачники, проснувшиеся после зимней спячки, возвращались со своих участков, одетые по-зимнему: в шубах, тулупах и прочих ватниках. В электричке, надо сказать, было жарко, и эта масса людей обильно потела и, наверное, их всех мучила жажда.

Нас как-то «размазало» по всему вагону, но всем нам хотелось продолжить наш банкет, и я снял свой рюкзак, достал термос, налил в крышку от термоса пива и попросил рядом стоящего мужчину передать её приятелю со словами: «Слышь, мужик, передай, пожалуйста, вон тому парню». Люди предавали крышку по вагону, обильно сглатывая слюну. Так мы опустошили один термос и принялись за второй. Весь вагон в тот момент нас просто ненавидел! Но что поделаешь, такова жизнь!

Надо сказать, что вскоре после моего прихода в нашу горнолыжную секцию, я стал её председателем, чтобы как-то улучшить нашу горнолыжную жизнь за счет подпитки её из профсоюзных источников, которые «били», но пить из них могли, понятное дело, не все члены профсоюза. Поскольку наша секция стала обеспечивать стабильное участие команды института наотраслевых и городских соревнованиях общества «Зенит», да еще и занимать там места где-то посередине списка, то под это дело я стал регулярно выбивать деньги на покупку инвентаря и оплату путевок в горнолыжные центры. Очень скоро все члены нашей команды получили бесплатно югославские ботинки «Альпина» и немецкие (ФРГ) лыжи «Фёлькль». По тем временам это было просто фантастика! Нужно было не просто выбить деньги в профкоме, а и купить все это, ведь в открытой продаже это бывало по очень большим праздникам. Многие более богатые предприятия этого сделать никак не могли и просто нам завидовали!

Кировск, 1988

Поскольку для участия в соревнованиях нужны были спортивные тренировки (прохождение реальных слаломных трасс), то для этого я достал только тогда появившиеся «падающие древки». В то время в горнолыжном спорте как раз произошел переход от сплошных древок, обозначающих ворота трассы, к составным, так называемым «падающим». При этом принципиально поменялась техника прохождения ворот: древки уже не нужно было объезжать, а можно было идти прямо на них, сбивая их ногами или рукой. Конструкция таких древок состояла из двух частей: нижней короткой, которая была закреплена в снегу, и верхней длинной, которую и сбивал спортсмен. Обе части были соединены внутри пластиковой трубы, представляющей само древко, пружиной и тросом, проходившим внутри трубы. После контакта со спортсменом такое древко падало, а потом само же и вставало. Это было очень удобно для организаторов соревнований. Такие древки в то время были только у спортсменов сборной страны. В продаже этого товара, естественно, не было, и я их просто «выцыганил» у директора магазина «Олимп» на Красной Пресне, через который и отоваривались все наши сборные. Как это у меня получилось, до сих пор не понимаю: кто был тогда я, и кто – директор «Олимпа», через которого шел весь спортивный дефицит для спортсменов всех сборных команд?! Но это случилось, и нам всем, членам нашей секции, приходилось помимо лыж и палок каждый раз еще тащить на себе эти пластиковые древки. Кроме всего прочего, для того чтобы поставить слаломную трассу на горе, нужно было эти древки как-то воткнуть в снег, лёд, а иногда и в мёрзлую землю, если снега было немного. Для этого мы изготовили ручной бур со сменными сверлами большого диаметра, который тоже приходилось таскать с собой.

Надо сказать, что в «Туристе» на «Вымени» (название склона), где мы обычно тренировались, это снаряжение пользовалось очень большой популярностью, и многие катающиеся, причисляющие себя к спортивной части горнолыжников, просились пройти по такой трассе. Часто мы там устраивали соревнования местного масштаба, которые привлекали массу народа.

Однажды мне удалось выбить в профкоме деньги на путевки в Кандалакшу. Это городок на Севере – в Мурманской области. Там больших гор нет, одни сопки, но места катания были оборудованы подъёмниками и гостиница, где мы планировали жить, находилась недалеко от горы. Поскольку место было недефицитное, то нам удалось купить туда путёвки на всю секцию. С членами семей получилось 17 человек взрослых и какое-то количество детей.

Приехали мы туда не только со всей амуницией, но и прихватив с собой несколько ящиков водки, коньяка и вина. Шёл 1989 год, период горбачевского «сухого» закона, когда спиртное продавалось по талонам по месту жительства, так что купить что-то в Кандалакше не представлялось возможным. Поскольку приехали мы на 2 недели, то и подготовиться нужно было основательно. Каждый вечер после ужина мы устраивали посиделки у кого-то в номере и тут у одного из наших ребят, Сашки Бочкова, открылся талант разливальщика. Он мог бутылку за один заход разлить поровну на 17 человек. Как это у него получалось, до сих пор не пойму! С ним как раз и приключился один очень комичный случай. Вот как он звучал из его уст в автобусе во время нашей поездки на гору.

«Лёг я вчера после нашего банкета где-то в районе двух часов. Вроде только прилёг, а тут меня будит какая-то громкая музыка. Прислушался – Гимн СССР! Думаю, что же это я вчера так нажрался – уж и глюки пошли?! Посмотрел на часы, ровно 6 утра. Попытался напрячься, прийти в себя и осмыслить, что происходит. Слышу, где-то рядом ревёт радио или телевизор. Стал закрывать голову и уши подушкой, чтобы продолжить сон, но безрезультатно. Пришлось встать. Вышел в коридор и вижу, что дверь в соседний номер раскрыта нараспашку и оттуда орёт музыка. Захожу и застаю следующую картину: работает телевизор, на нем заставка и ревёт какая-то бравурная музыка; окно на улицу распахнуто настежь, холодрыга, а посередине комнаты стоит мужик и делает зарядку. Одет он был в свитер грубой вязки модели 50-х годов, в туристических ботинках, на голове какой-то шлем из кожаных ремней, похожий на велосипедный, наверное, начала XX века. Я ему говорю: «Ты что, мужик, охренел в 6 утра всех будить?» На что он мне отвечает каким-то дурным голосом: «Мы находимся в туристическом центре. Все туристы должны соблюдать режим дня – подъём в 6 утра, зарядка, потом водные процедуры!» А мне после вчерашнего до того хреново, да и спать хочется. Так захотелось треснуть его по башке – еле удержался! После этого я подошёл к телеку, вырубил звук и пошёл к себе досыпать. Не успел дойти до кровати, музыка заревела вновь. Уже молча зашёл снова в соседний номер и вырвал у телека из задней панели шнур питания с разъёмом и ушел. Ровно через пару минут музыка зазвучала снова, правда, уже другая. Этот чудак на букву «м» включил радио! Захожу, молча забираю радио и ухожу. Напоследок я ему и говорю: «Еще раз включишь, приду и прибью!» Слава Богу, удалось поспать еще пару часиков.

Когда шёл на завтрак, смотрю, а у стойки администратора стоит мой чудак и «вещает» девице в окошке, что, дескать, утром к нему в номер ворвался какой-то огромный жлоб в трусах, грозился прибить, испортил телевизор и украл радио. А она ему отвечает, нечего мне лапшу на уши вешать, будете платить и за радио, и за телевизор!» Надо сказать, что во время всего Сашкиного рассказа народ в автобусе покатывался со смеху, представляя всё это в картинах!

Завершение этой истории было через пару дней, когда мы уже уезжали домой. Проходящий поезд на Москву шёл ночью, и мы заранее выгрузились из автобуса и ждали его на вокзале. В зале ожидания я заметил очень колоритную, знакомую по рассказу Сашки фигуру: мужик с ремнями на голове и в свитере грубой вязки. Сидел он на лавке и что-то говорил своему соседу. Я подошёл поближе и прислушался: «… грозился меня убить! Вот я уже третью ночь коротаю на вокзале, боюсь возвращаться в свой номер!»

Ну, что тут скажешь?! Комментарии излишни!

Надо сказать, что сейчас жизнь горнолыжников кардинально изменилась вместе со всем в нашей стране: появилось много возможностей, много комфорта, гигантский выбор любого инвентаря, но до сих пор я вспоминаю с ностальгией наш коллектив и те смешные и не очень события, которые с нами происходили. Но самое главное, мы очень любили это дело и страстно хотели в нём совершенствоваться!

11.11.2016