Текст книги "Безумство гениев. Мистика, фантастика, криминал"

Глава 1

К удовольствию Вадима Петровича слушателей в зале судебного заседания было намного больше обыкновенного. Корреспонденты всех местных СМИ обступили его с микрофонами, диктофонами, цифровыми фото – и кинокамерами. Сегодня он – герой дня!

Вадим Петрович сиял, и был празднично торжественен подобно юбиляру, выслушивающему дифирамбные спичи в свой адрес.

Подсудимый сидел за решеткой тихо и понуро. Он с недоумением озирался на тех, кто вдруг начинал буровить его гневными глазами, кто выказывал ему свое негодование гримасами и колкими репликами. Ни одного доброго лица! Ни одного сочувствующего взгляда!

Все разом смолкли, когда в зал судебного заседания вошел судья. Процедура «встали-сели», процедуры «кто, где и почему?» и т. д.

Судебное следствие разворачивалось под мощным прокурорским напором. Вадим Петрович умело, с тонким знанием дела задавал вопросы свидетелям, понятым, сыпал медицинскими терминами при допросах судебного медика и судебного психиатра.

Он был великолепен!

Оживление в зале вызвал допрос двух женщин-свидетелей, Таковой и Сяковой.

– Свидетель Такова! – строго спросил прокурор, – Вы слышали свои пояснения на предварительном следствии, оглашенные сейчас в связи с их существенными противоречиями тому, о чем Вы говорили здесь, в судебном заседании?

Женщина-свидетель была по-деревенски простоватой и неуклюжей как внешне, так и в словах. Ее мешковатый наряд «коробил» райцентровских модниц из местных СМИ, а некоторые ответы вызывали то вежливо сдерживаемый смешок, то взрывы хохота.

– Свидетель Такова! – красиво вскинув руку с крупным зеленым рубином в массивном золотом перстне, продолжал прокурор, – Здесь Вы пытаетесь убедить нас, что отношения между супругами Колотилиными были нормальные, а на предварительном следствии сказали, что Колотилин «деспот».

– Все так и было, – под «критическое» хмыканье культурных представительниц местных СМИ подтвердила простоватая Такова. Она не могла взять в толк, чем ее пояснения не нравятся строгому прокурору.

– А в чем конкретно проявлялся деспотизм подсудимого по отношению к жене?

– У них в роду все блаженные были: и Айболит, и отец его, и дед. Потому и работали лесниками, чтобы не среди людей жить, а в лесу, в своей избушке «на курьих ножках».

(Хохот в зале).

– Я Вас про Айболита не спрашивал, про него мы все уже знаем от свидетеля Корнея Ивановича Чуковского, – под новый взрыв хохота пошутил прокурор. – Вы про Колотилина ответьте.

– Про Колотилина и говорю. У нас все его Айболитом кличут.

– За что же его так прозвали? – не удержался от «неформатного» вопроса прокурор.

– Знахарь он по отцовской линии. Все местные у него только лечатся.

– Кем же вы там себя считаете, если он для вас Айболит?

(Громкий хохот в зале).

– Почему же себя? Он не только нас, а и домашних животных лечит, и лесных.

Результаты допросов свидетелей Таковой и Сяковой прокурора разочаровали. Следователь перестарался со словом «деспот». Такова в судебном заседании примеров семейного деспотизма подсудимого привести не смогла, а Сякова всех насмешила. И внешне, и в словах свидетель Сякова напоминала свидетеля Такову. Они были будто «двое из ларца, одинаковые с лица». Но Сякова была «поязыкастей».

– Как же, в чем деспотизм? Молчун! Она, покойница, сколько при жизни своей ни пыталась с ним заговорить, он все молчит как пенек. Набродится по лесу, наговорится вдоволь, а для жены и одного словечка не припасет. Выходит, что деспот и есть!

– А с кем ему в лесу разговаривать? – не понял Сякову прокурор.

– С деревьями, с травами, с птицами, со зверями. Он от отца такую странность перенял, отец – от деда. В их роду все мужики блаженные.

Глава 2

Тонкий утренний сон наполнял душу тихой радостью. Что-то было в том сне нежное, хрупкое, чарующее. Третий петушиный крик отогнал сладкое сновидение.

Пора вставать!

– Нетленный Царю веков, содержащий в деснице своей все пути жизни человеческой, – беззвучно зашевелил губами Пантелей, чувствуя, как со словами акафиста на него нисходит привычное состояние благодати.

Утренний обход лесных массивов. Какое это великое и непостижимое чудо – погружение в красоту лесных дебрей! Сколько живительной силы в каждой капле росы! Сколько извечных загадок под непроницаемой задумчивостью тумана!

Вот трава от тяжелой хвори! Пантелей склоняется к ней с молитвой. Настойка из этой травы целебна и для человека, и для зверя.

Пантелей чутко вслушивается во все звуки леса, зорко всматривается в следы его обитателей и пришельцев, настороженно отслеживает каждую перемену его запахов. Его душа сливается с душой леса, а сам он осознанно и осязаемо становится частью лесной природы.

– Слава Тебе, явившему мне красоту вселенной. Слава Тебе, раскрывшему передо мною небо и землю как вечную книгу мудрости, – горячо и восторженно шепчет Пантелей.

Кое-кто из видевших его в таком восторге начинает потом судачить:

– Айболит наш совсем блаженный: с травой, с деревьями, со зверьми разговаривает.

Резкий голос выводит Пантелея из задумчивости.

– Подсудимый Колотилин! Встаньте! Я к Вам обращаюсь!

Это судья кричит. Чего он хочет? Пантелей встает и растерянно озирается. Он что-то сделал не так?

– У Вас есть вопросы к свидетелю Сяковой? – строго спрашивает судья.

– Зачем вопросы? – невпопад отвечает Пантелей. Он понимает, что сказал глупость, и еще больше теряется.

Культурные дамочки из местных СМИ сдержанно хмыкают.

– Садитесь! – избавляет его от неловкой ситуации судья.

– Пугает, будто медведь-шатун, – подумал Пантелей, – сижу ведь тихо, не трогаю никого.

Страшный след оставил в жизни Пантелея медведь-шатун. Случилось это недавно, всего несколько месяцев назад, а, кажется, что бесконечно долго длится эта пытка, насланная злобным медведем. Старики говорят, что дьявол может вселиться в волка, а может и в медведя-шатуна. Пантелей не очень этому верил, пока не столкнулся с данной чертовщиной лицом к лицу. Пантелею казалось, что он превратился в камень от суеверного ужаса, когда увидел, как в разбойничьих глазах медведя-шатуна загорелся дьявольский огонь. Такого убивающего страха Пантелей никогда прежде не испытывал. Теперь он испытывает его вновь и вновь в каждом кошмарном сне. Медведь надвигался на Пантелея, вздыбившись на задние лапы. Его огромная пасть, ощерившаяся крупными зубами, клокочущая в нем ярость, пугающий сатанинский огонь в злых глазах действовали гипнотически и лишали всякой воли к сопротивлению. Автоматически, будто во сне, Пантелей разрядил в медведя один ствол, и тут же, едва погасив отдачу приклада, выстрелил еще раз. На медведя эти выстрелы не произвели никакого впечатления. Человек и медведь сошлись в рукопашной схватке. Большой охотничий нож довершил начатое дело. Пантелей долго не мог прийти в себя от пережитого страха. Его колотила крупная дрожь и душили беспричинные слезы. Возможно, это была истерика, а возможно предчувствие, что та схватка с медведем-дьяволом не последняя, и что последнее слово будет не за ним, а за медведем.

В зале судебных заседаний начался куриный переполох. Это по случаю объявления перерыва до следующего утра для предоставления сторонам возможности подготовиться к прениям, «курочки» из местных СМИ шумно обступили прокурора.

Глава 3

До Пантелея давно доходили слухи, будто он понимает язык всех птиц и зверей. Что за глупости! Ну, какой «язык» у тех же зайцев? Но иногда он и правда ощущал, чего хочет какая-нибудь птица или зверюшка. Однако, не потому, что он какой-то особенный, а именно потому, что он такой же, как все. И лишь однажды он ясно и членораздельно услышал, что сказал зверь. Поверженный им тот самый распроклятый медведь-шатун перед своей кончиной прожег Пантелея страшным сатанинским взглядом и произнес:

– Я скоро приду за тобой!

И Пантелей поверил этому невероятному обещанию. Он всем существом своим понял: медведь придет! Да, и медведь ли он?

Все, что стало происходить после схватки Пантелея с медведем-дьяволом можно сравнить лишь с землетрясением невиданно аномальной динамики. Уже на утро следующего дня Степанида, жена Пантелея, раздавая корм домашней скотине и птице, была до полусмерти напугана тем, что две их курицы прокричали возле нее петухами.

– Это ж они, проклятые, меня и Пантелея отпевают! Больше в нашей избе никто не живет. Господи, спаси и сохрани! – набожно перекрестилась Степанида.

С той самой минуты предчувствие скорой и неотвратимой беды уже не покидало ее.

Через день Степанида, хлопоча по хозяйству, услышала, как хлопнула дверь в их избе, хотя она точно знала, что в избе никого нет, и через двор к двери никто не проходил. Решив проверить, в чем дело, Степанида вошла в избу и обомлела от ужаса: на спинке их кровати сидел огромный черный ворон. Вооружившись веником, Степанида попыталась выгнать ворона из избы, но он страшно, по-змеиному зашипел на нее, и в его злых глазах полыхнул сатанинский огонь. От ужаса у Степаниды подкосились ноги, и она осела на пол, а ворон, оглушительно хлопая крыльями, стал метаться по всей избе, опрокидывая посуду, этажерки и стулья.

Когда Степанида опомнилась, ворона в избе уже не было, а на полу среди груды посудных осколков, валялось разбитое зеркало.

– Ой, не к добру птица в хату влетела, да еще и зеркало разбила! – заходясь от суеверного страха, запричитала Степанида.

По ночам вокруг их избы стали слышаться тяжелые, медленные шаги, будто огромный медведь бродит на задних лапах. Пантелей выскакивал с ружьем и фонарем во двор, обходил вокруг избы, но ни медведя, ни следов его не обнаруживал.

Но самое жуткое началось для Степаниды после того, как Пантелей повесил над их кроватью шкуру медведя-дьявола. По ночам эта шкура стала таинственно оживать и душить Степаниду. Она сбрасывала с себя эту шкуру на пол, но шкура вновь и вновь наваливалась на нее и лишь под утро возвращалась на прежнее место на стене. Пантелея во время борьбы со шкурой Степаниде добудиться не удавалось. В других случаях Пантелей спал на удивление чутко, а в часы, когда медвежья шкура оживала и начинала душить Степаниду, он спал непробудным, но беспокойным сном, громко вскрикивая и размахивая руками. Степанида догадывалась, что Пантелея в это время мучают дикие кошмары. На утро Степанида порывалась пожаловаться мужу на то, как ее душит по ночам медвежья шкура. Но всякий раз, вглядевшись в нее в поисках доказательств (вдруг не так уже весит как с вечера, а по-другому?!), ничего не находила. Поэтому и молчала о шкуре, чтобы не выглядеть дурой.

Пантелею в его непробудных снах виделось, будто бы медвежья шкура по ночам превращается в медведя-шатуна и вступает с ним в рукопашную схватку. Пантелей тянется рукой к тому месту за поясом, где у него всегда был при себе большой охотничий нож, но ничего там не обнаруживает. Измученный этим кошмаром, Пантелей решает попробовать спать с ножом.

В ту же ночь все и произошло.

Кошмар превратился в явь.

Глава 4

Обвинительная речь прокурора ошеломляет Пантелея. Он чувствует себя одураченным. Ведь он так чистосердечно рассказывал все здесь, в судебном заседании! Пантелею до последнее момента казалось, что его правильно поняли, ему поверили. Грамотные же люди! А значит должны понять!

Пантелей, не веря ушам своим, оглядывается на судью, но у того лицо остается непроницаемым. Неужели и он на проверку окажется таким же, как прокурор?! А дамы с микрофонами и диктофонами? Да они просто любуются прокурором!

Пантелею начинает казаться, что все в этом зале находятся в каком-то странном сговоре между собой. Он как-то наблюдал такую детскую игру, в которой все, сговорившись, морочили того, кто «вадит», и весело хохотали над ним. Пантелею та игра не понравилась. Ему было очень обидно за ребенка, который вадил. Теперь он вдруг почувствовал себя в роли того ребенка.

Лучше бы медведь-дьявол задрал его той страшной ночью, когда кошмар превратился в явь! Это было бы не так обидно как теперь, когда его закошмаривают такие же люди как он. А может быть это и их сейчас морочит дьявол-медведь?

Под звуки прокурорского голоса Пантелей заново провалился в кошмар той ночи, когда случилось непоправимое. Тогда он в очередной раз сошелся в рукопашной схватке с медведем. Промедли Пантелей хоть мгновение, и было бы поздно. Как произошел тот переход из сна в явь? Какова страшная и непостижимая тайна этого перехода? Из чего он тогда перешел и в чем оказался? Он бился в заколдованном круге, не имеющем выхода?! В самое последнее мгновение Пантелей опередил медведя ударом охотничьего ножа, и с ужасом услышал, как предсмертный вопль его врага перешел из медвежьего… в женский.

– Это было классическое умышленное убийство на бытовой почве! – продолжал тем временем гнуть свою линию прокурор.

Пантелею вдруг вспомнился его давний разговор с одним озорным мальчуганом.

– Дядя Пантелей! Научи меня понимать язык зверей и птиц!

– Лесником, наверное, хочешь стать, когда вырастишь?

– Нет, дядя Пантелей! Я буду прокурором!

– Тогда тебе надо научиться понимать язык людей.

– А я разве не понимаю?

– Подсудимый Колотилин! Вам предоставляется слово в свою защиту! – строго произносит судья.

Пантелей начинает говорить свое «слово», изредка бросая короткие беззащитные взгляды то на судью, то на «публику», но вскоре теряется и умолкает.

– У Вас все? – строго спрашивает судья.

– Все, – отвечает Пантелей, потеряв всякое желание продолжать.

Судья объявляет перерыв до следующего утра. Пантелея уводят. Представительницы местных СМИ снова обступают прокурора, осыпая его комплементами.

– Вы были, как всегда, восхитительны!

– Это было великолепно!

К ним подходит свидетель Такова.

– Это что же тут великолепного? – резко спрашивает Такова у вытанцовывающих перед прокурором представительниц местных СМИ и упирается в растерявшегося Вадима Петровича неожиданно умным и проницательным взглядом.

– Складно Вы тут говорили, гражданин прокурор. Только как же Вы можете за своими собственными словами человека не видеть?! Доказательствам верите больше, чем своим собственным глазам?! А если доказательства так сложатся, что цыпленок теленка съел?! А так по-вашему сейчас и получилось! Эх, Вы, господин прокурор!..

Глава 5

С вечера Пантелей долго не мог уснуть. В голове у него навязчивым неумолкающим эхом звучали слова прокурора. Пантелей безуспешно пытался отыскать истоки этих слов. Он с удивлением сравнивал то, как легко через доброту и любовь приходит к простому, зачастую малообразованному сельскому жителю понимание не только человека, но и домашних птиц и животных, с тем, какое дикое непонимание продемонстрировали сегодня в отношении него такие умные, такие образованные люди.

Не спалось этой ночью и прокурору. То, что высказала Вадиму Петровичу после его блестящего выступления в прениях свидетель Такова, не забывалось по прошествии времени, а наоборот, все болезненнее разъедало его самолюбие. Домой Вадим Петрович вернулся в состоянии крайнего раздражения, ужинал через силу и рано лег спать, но уснул только после полуночи. Приснился ему огромный и свирепый медведь. Вадим Петрович сразу догадался, что перед ним тот самый медведь-шатун, медведь-дьявол, о котором рассказывал Колотилин. Медведь уселся возле Вадима Петровича в пустом еще зале судебных заседаний за прокурорским столом и затеял какой-то неясный разговор из туманных, но будто бы очень опасных намеков. Вадиму Петровичу было невыносимо страшно и от близости этого свирепого хищника, и от его слов, а медведь, словно наслаждаясь страхом своего невольного собеседника, продолжал нагонять на Вадима Петровича все больше и больше жути. По мере этого разговора медведь становился все нахальнее и страшнее. Вот он уже издевательски подмигивает Вадиму Петровичу и кричит ему прямо в ухо:

– Что-то я не пойму, кто мы сейчас друг другу в этом деле по обвинению Колотилина: то ли я помощник прокурора, толи ты – помощник медведя?!

А Пантелей незадолго до полуночи забылся спокойным сном. Ему снился волшебный лес, наполненный дружелюбными птицами и зверями. Он узнавал их всех как своих давних, милых сердцу приятелей, называя каждого по имени, и они отзывались на свои имена, бурно радуясь встрече с ним. Он пожаловался им, как нехорошо проходит суд, они возмутились этой ужасной несправедливости, посочувствовали Пантелею и все, наперебой, стали его утешать.

Ровно в полночь в камеру, где мирно спал Пантелей, впустили новенького.

– Ну и арестованный! Не человек, а медведь какой-то, – подумал охранник, замыкая за новеньким дверь камеры.

Новенький потоптался у двери, увидел спящего Пантелея и направился к нему, тяжело ступая, вразвалочку, будто и впрямь был не человеком, а медведем на задних лапах. Приблизившись к Пантелею, новенький склонился над ним и прохрипел низким утробным голосом:

– Ну, вот я и пришел за тобой!

В злых глазах новичка загорелся сатанинский огонь.

А на утро был суд.

Судью проинформировали, что подсудимый, Колотилин Пантелей Аристархович, утром этого дня обнаружен в камере мертвым. Причины его смерти устанавливаются.

Как и положено в таких случаях, судья вынес постановление о прекращении дела производством в связи со смертью подсудимого.

Пантелей – Божья душа – принял смерть во сне, находясь в волшебном лесу, наполненном дружелюбными птицами и зверями, где он пребывает и поныне.

Там его понимают.

Между приговором и истиной

«Между приговором и истиной разницы быть не должно, а случаются дистанции огромных размеров».

(Из лекции профессора К*** по курсу

уголовно-процессуального права)

Двое мужчин уютно расположились за отдельным столиком. Видно было, что официант знал их в лицо: он воспринимал их подчеркнуто высокомерное отношение к себе, как должное. Большие люди!

«Большие люди» были очень осанисты, надменны, самодовольны.

– Почаще бы нам с тобой такой куш перепадал! – хитро сощурившись на собеседника, промурлыкал «Большой человек» с крупным бриллиантом в массивном золотом перстне, и интеллигентно промокнул салфеткой свои сочные, чувственные губы.

– А вот за это давай, и выпьем! – ответил «Большой человек» с крупным зеленым рубином в массивном золотом перстне, поднимая рюмку с коньяком. И догадливо спросил у сотрапезника, перехватив его масляно затуманившийся взгляд:

– Никак, понравилась?

– Да, я бы ее не прочь! – ухмыльнулся тот, с удовольствием ощупывая взглядом красивую молодую женщину за дальним столиком.

***

Женщина за ресторанным столиком была очень красива. На ней был роскошный наряд и масса драгоценностей. Ее быстро высмотрели только что вошедшие в ресторан двое «качков» и бесцеремонно уселись за ее столик. Их разговор с ней был очень тихий, но он «громко» отражался на лице их подневольной собеседницы: гнев сменился испугом, к испугу добавилась беспомощность, а затем и безысходная обреченность. Вскоре эта женщина в сопровождении «качков» покинула ресторан.

– А ведь они ее сделают по всей программе! Она у них и не пикнет, – догадливо сказал «Большой человек» с рубином.

– Нам-то что? – лениво ответил ему «Большой человек» с бриллиантом.

***

Из-за столика в центре зала поднялся молодой мужчина с военной выправкой. На его побледневшем лице резко проступил шрам, пересекающий левую щеку от виска к подбородку. Он бросил на стол несколько крупных купюр и решительным шагом направился вслед за «качками», уводящими свою безмолвную жертву.

– Некоторые ищут приключений! – сказал «Большой человек» с рубином.

– «Кто ищет, тот всегда найдет!» – процитировал его сотрапезник.

Глава 1. Поножовщик

Следователь – молоденькая девочка, почти ребенок. Вроде бы, не злодейка. Вроде бы, слушает с пониманием. Но «ничего не может поделать с тем, к чему ее склоняют доказательства». Понимает ли она то, что «объективные доказательства» могут выстроиться в вопиющую ложь?! На этот вопрос она морщит свой детский носик: у нее в производстве очень много дел. Ей хотя бы с имеющимися доказательствами определиться. А для всего остального есть защитник, есть суд. Защитник поможет, суд разберется.

Изолятор временного содержания (ИВС при районном отделе внутренних дел) и областной следственный изолятор (СИЗО) – эффективнейшая шокотерапия от наивных надежд на установление истины по каждому уголовному делу.

– Нас судят не за то, что мы совершили, а за то, что наговорят на нас потерпевшие и свидетели, – поучают старожилы этих мест. – Следователь твою правду проверять не будет, ему некогда. А судье оправдательный приговор вынести не позволят. Оправдательный приговор – это брак в работе судьи. Такие сейчас требования.

– Ты, парень, попал конкретно, – «утешают» бывалые.

Волк появился внезапно. Он возник из пелены поземки, как принесенный ветром. Оба застыли от неожиданной встречи их взглядов: и волк, и снайпер.

– Уходи, не раскрывай меня, и будешь жить! – мысленно попросил волка снайпер.

Волк ответил бесстрашным взглядом и удалился.

В ту минуту Иван был на грани гибели в изнурительном снайперском поединке. Как это произошло, что дикий матерый хищник «понял» его без слов, удалился естественным образом, не обнаружив присутствие человека, и тем самым дал ему шанс победить? Иван этот шанс реализовал. А что происходит теперь? Здесь, среди людей, у него нет шансов доказать свою правоту?!

Центральная улица большого города. Ясный осенний день. Редкие прохожие. Чужая речь. Навстречу по замусоренному тротуару идет молодая русская женщина. Это жена ОМОНовца из нового пополнения. Не побоялась приехать на свидание к мужу! Возле нее резко останавливается УАЗ, из него выскакивают два крепких горца, хватают русскую женщину и молча тянут в свою машину.

В ту же секунду Иван оказывается перед ними. Ударом правой руки он сбивает с ног того, который слева, и переводит ее в блок от удара в голову со стороны второго горца. Левая рука уже заряжена в реверс для мощного удара в солнечное сплетение. Иван так и не понял, откуда в руке у горца появился кинжал, не почувствовал в пылу схватки боли. Потом у него обнаружилось несколько колото-резаных ран на теле и одна на лице – от виска до подбородка.

С ненавистью вспоминал Иван выражение лиц тех горцев в ту минуту, когда они тащили к себе в машину молодую женщину. На их лицах читалось садистское удовольствие!

Ресторан казался воплощением уюта и защищенности от невзгод. Здесь, за столиком, ужасные события второй Чеченской войны казались почти такими же далекими, как события отечественной войны 1812 года. Китайские мудрецы советуют мужчинам для поддержания внутренней гармонии хотя бы два часа в день наслаждаться созерцанием природы и красивого женского лица. Иван вежливо, краешком взгляда, наслаждался красотой молодой женщины, сидевшей за другим столиком, но был «пойман ею с поличным». Она успела перехватить его взгляд, и лукаво усмехнулась.

– Дурак! – ругнул себя Иван. – Попался как прыщавый юнец! Ты боец! У тебя есть деньги! Подойди и представься, а там – как карта ляжет. На счет «три»: Раз! Два!

На счет «Три!» возле «цели» нарисовались два «качка». Что-то в их поведении сразу насторожило Ивана. Он понял все, когда они выводили женщину из-за столика. Знакомое выражение лиц! Точно такое же, какое было у тех горцев в ту минуту, когда они тащили к себе в машину молодую женщину. На их лицах читалось садистское удовольствие!

Иван догнал их недалеко от ресторана. Эти двое тоже пытались затащить молодую женщину в свою машину. В короткой рукопашной схватке Иван «вырубил» обоих. В ту же секунду к месту схватки подоспел милицейский патруль. Женщина куда-то исчезла. На месте происшествия остались только трое: Иван и «качки». По сложившемуся на сегодняшний день уголовно-процессуальному статусу, – «подозреваемый» и «потерпевшие». Вскоре дело обросло и свидетелями, дружно подтверждающими показания потерпевших. Да, подошел с ножом, требовал деньги. Куда дел нож, не знаем. Наверно, выкинул, когда подоспели сотрудники милиции. Да, вы посмотрите на его лицо! Это же визитная карточка поножовщика!

– А сколько могут дать за разбой? – спрашивал Иван у сокамерников.