Текст книги "Десятый принц"

Сцена 7

От супруги, тем более любящей, что-либо скрыть практически невозможно. Она уже по первым словам, по настроению и даже по походке узнаёт или догадывается, если у мужа что-то случилось. Вроде всё сделал правильно: вошёл как всегда, бросил «Привет» и сразу же поддался на игру с младшей дочуркой. Тут и старшая примчалась, и, как обычно, с ней начался диалог о том, что она сегодня сделала и какие новые знания получила. Интересно общались, весело, иногда смеялись.

Поэтому Фредди не сразу обратил внимание на супругу, которая стояла чуть осторонь и тщательно к нему присматривалась. А увидев, разнервничался, у него покраснели уши и стал страшно чесаться нос. Чем и выдал себя окончательно.

Принцесса Луара уселась рядом, выдержала нужное время, после чего строго наказала дочерям:

– Идите переодеваться к ужину, до приема пищи осталось только пятнадцать минут! – малышки покривились, протянули ещё минутку, а потом всё-таки ушли в сопровождении гувернантки. И только оставшись наедине с мужем, Луара поинтересовалась повреждением на лбу:

– Кто это тебя поколотил?

– Ха! Мало ли желающих? – Фредди постарался смехом отгородиться от объяснений. – Да и вообще, шрамы украшают мужчину. А ты как провела день?

– Я-то нормально, и со мной ничего не случилось. А вот что случилось с тобой? – И она вплотную стала рассматривать идеально скрепленный шов, замазанный кремами под цвет остальной кожи. – Ого, как тебе досталось!

– Да не обращай внимания… Ай! И не надо царапать!

– Да не буду, не буду!.. Если только немедленно не расскажешь, что произошло.

Он тяжело вздохнул, приобнял жену и попытался успокоить её твёрдым уверенным голосом:

– Поверь, дорогая, ничего страшного, дело и фасолины выброшенной не стоит.

– Ничего себе! Моего мужа побили, а я должна у его телохранителей требовать отчёта?! Хочешь, чтобы я им скандал устроила?

– Это уж совсем лишнее. Их вины в случившемся точно нет!.. – заявление не помогло, супруга так и смотрела на принца с ожиданием. Но при этом выражение у неё было такое, что сомневаться не приходилось: скандал начнётся с минуты на минуту. Для этого Луара обладала невероятной последовательностью и чрезмерно склочным характером. Могла так раздуть небольшую мелочь, что потом окружающие сто раз пожалеют, что сразу дело не замяли и пошли ей наперекор. Так что лучше было принцессе сразу уступить, чем впоследствии самому валидол пить.

Очередной раз вздохнув, наследник короны поведал во всех подробностях перипетии недавнего события. Тем более что о визите к гадалке она знала уже давненько и даже кратко обсуждала эту тему со свекровью. Но тогдашний разговор с королевой вылетел у Луары из памяти. А сегодня с утра она просто перепутала распорядки дня, решив, что муж отправится в салон только завтра. Теперь она ещё больше расстроилась:

– Вот видишь, какой ты неосторожный! – досадовала она. – А пошла бы я с тобой, как и собиралась, ничего бы не случилось.

– Ну да! Тогда бы шишку получила вместо меня ты!

– Шутка – не в тему! Тогда бы телохранители от нас ни на шаг не отходили!

Принц помотал головой:

– Во-первых: Маргарита-Иллона принимает клиентов только по одному. Иначе её советы и пророчества не действительны. Ну и заявись мы туда такой большой компанией, было бы ещё хуже. Антимонархисты могли успеть организовать на улице демонстрацию, а это уже чревато совсем иными последствиями.

Супруга тоже не сдавалась:

– А ты думаешь, оглушенные твоей охраной пьянчужки не подадут на тебя жалобу?

– Они сами вломились с разбойным нападением в чужой дом. Там против них сразу, что надо оформят, и они потом пикнуть побоятся. Да и другие меры воздействия наши службы применят…

– Предполагаешь такие методы лучше? И удастся всё замять?

– Не сомневаюсь!

– А вот удастся ли восстановить моё доверие к тебе? – многозначительно заявила принцесса. – Я на сеансе не присутствовала и, что там творилось, не знаю. А вдруг она твоя любовница и ты пострадал от её ревнивого мужа?

– Ох, дорогая! – рассмеялся он. – Не смеши меня! Я тебе когда-нибудь давал повод для ревности? И ты знаешь, что я люблю девушек стройных, а та гадалка шире, чем выше. Ха-ха!

– И тем не менее!

Он немного подумал, улыбнулся и признался:

– Раз ты такая… то у меня есть одна интересная вещица с собой… Вот! Диктофон, на который я записал все дословно бормотания этой толстухи Толедской. Наверняка и мой начальник охраны вел запись с моего передатчика, но здесь всё чётче и лучше записано. На, послушаешь и потом отдашь… И вообще, пора ужинать, наверное, дети нас уже за столом ждут.

Пока шли в столовую, Луара, хоть и получила диктофон в своё полное распоряжение, никак не могла успокоиться.

– И вот скажи, стоило это всё того гадания? А ведь я как чувствовала, сразу была против твоего похода! Так что будет у меня со свекровью серьёзный разговор!

Последние предложения супруга прошипела уже в столовой, ругаться с ней в данный момент было бессмысленно и неприятно в присутствии дочек. Но и подобную угрозу не следовало оставлять без внимания, и так отношения в семье сложились весьма напряжённые. Недавно Луара имела неосторожность вслух несколько раз обозвать мужа старшей принцессы аферистом и вором, позорящим королевскую семью. Сестра Фредерика ей резко ответила упрёком, что она сама девка с улицы и не имеет права рот открывать в сторону обладателей «голубой» крови. Король рассердился, посоветовав всем в своей излюбленной грубой манере заткнуться. Ссору тогда замяли, и хорошо, что она не стала достоянием гласности, благо что всё произошло в семейном кругу.

Но осадок и напряжение остались. А если Луара ещё и с королевой начнёт выяснять отношения, то последствия трудно предвидеть.

Поэтому последнее слово следовало оставлять будущему королю за собой.

– Дорогая, – он перешёл на тёплый, ласковый тон, но глазами смотрел жёстко и сердито. – Если ты так поступишь, то я больше никогда тебе не раскрою свои маленькие тайны.

Тут же в разговор вступила старшая дочь, потребовавшая раскрыть все тайны именно ей, и разговор свернул в другое русло. Но видно было по капризно прикушенным губам Луары, что она недовольна и просто так этот инцидент не оставит. Тем более что она, несмотря на то что станет в будущем королевой, не изменилась после замужества, а так и осталась принципиально честной и справедливой.

Недавняя ссора не возникла на ровном месте. Зять Фредерика, женатый на его сестре, и в самом деле оказался редкостным жуликом. Его устроили на работу в крупнейшую фирму, а он весьма бессовестным образом крал со счетов деньги, не сомневаясь, что королевская семья его прикроет. Да так оно в принципе и получилось, дело стали спускать на тормозах, зятю дали иную должность и он практически сбежал в Америку. Но вот престиж монархии его действиями был невероятно подорван. Внакладку ко всем остальным разоблачениям и скандалам – это привело к крайней непопулярности семейства среди народных масс.

А тут ещё и кризис на дворе, и голодный или разутый подданный ни за что не хочет понять, почему вор не сидит в тюрьме, а продолжает работать в далёкой Америке чуть ли не на более высокой должности.

Вот Луара и не сдержалась в кругу семьи, когда старшая принцесса решила пожалеть своего беглого муженька. И возмущение её было вполне справедливо и обоснованно.

А вот ответная колкость в адрес будущей королевы полетела низменная и мерзкая, совсем недостойная такого высокого общества. Наследник подобного от сестры не ожидал, потому что перед женитьбой он с каждого члена своей семьи брал твёрдое слово ни единым намёком не укорять Луару тем, что она из простого народа. Дворян у неё в роду не было, и даже захудалые бароны не значились, хотя отыскать и нечто устроить в этом плане архивариусы пытались. А слишком дальние родословные толком не рассматривались.

Естественно, что супруга не смолчала на такую обиду, и только вмешательство короля в тот момент, а потом и поспешное окончание скомканного ужина прекратили разгорающуюся ссору. И в данный момент вновь оказаться между двух огней, матерью и женой, Фредерик не желал категорически. Поэтому дал себе мысленно слово, уже в финале дня, конкретнее говоря в постели, окончательно убедить супругу вообще не обсуждать сегодняшнее событие.

Действительность внесла свои коррективы. Уже собирались вставать из-за стола, как подошедший камердинер негромко сообщил:

– Прибыли их королевские величества! Поднимаются в холл ваших апартаментов, сказали, что там дождутся ваших высочеств!

Известию обрадовались только дочери, тут же сорвавшиеся с места и умчавшиеся с гувернантками на встречу к бабушке и дедушке. Супружеская пара двинулась следом, на ходу перебрасываясь короткими фразами:

– Луара, я тебя умоляю!..

– Хорошо, хорошо, ни слова не скажу… Если твоя мать сама уже все не узнала…

«Чего это отец так поздно нагрянул? – нервничал принц. – И без предупреждения? Никак что-то случилось… А вот почему мать вместе с ним? Или попросту так совпало?»

В последнее время королевская чета жила практически порознь, и только на людях, на торжественных церемониях, парадах и перед прессой появлялась вместе. Любви между ними не было давно, да и неизвестно, существовала ли вообще когда-то. Но для создания имиджа примерной семьи делалось всё возможное и невозможное. Увы, в последнее время и этот созданный кропотливо образ разрушался газетными разоблачениями и курсирующими сплетнями. Оставалось только удивляться, как в таком браке родилось трое детей? Это даже самому Фредерику не удавалось понять.

Спустившись в холл, по-семейному поздоровались, обнялись, чмокнули воздух возле уха друг друга, но сразу был пойман взгляд несколько близорукой королевы на лоб наследника. Стало понятно, что доклад о происшествии в салоне гадалки уже дошёл и до неё.

Король сразу перешёл к делу:

– Нам надо срочно переговорить, – обратился он конкретно к сыну, – давай пройдём в твой кабинет! – и, заметив, что ему предлагают напитки на подносе, строго приказал: – Ничего не надо! Мне ещё предстоит побывать на одной важной встрече. Так что поспешим!

Пока рассаживались в кабинете, Фредди осторожно поинтересовался:

– Мать с тобой за компанию? Или…

– По своим делам! – отмахнулся монарх. – Тут некоторые сложности образовались, так что тебе придётся мотнуться на Ближний Восток.

Видя, что сын более чем недоволен таким нежданным крушением планов, король пустился в подробные объяснения. Во Франции нежданно начались притеснения собственных чернокожих граждан и выходцев из арабских стран. Причём травля получалась разнузданная, неизвестно кем и для чего спровоцированная. Пострадало несколько десятков нелегальных эмигрантов из Африки, которых полно скопилось по всей стране. Но больше всего досталось тем, кто был на юге Франции. Вот тамошние группы нелегалов и ринулись на Пиренейский полуостров. Хорошо, что полиция и пограничники заблаговременно установили заслоны на дороге и приняли жёсткие меры по пресечению незаконного перемещения в государство с конституционной монархией.

Вроде всё по закону, но нескольких сотен особо бойких африканцев пришлось укрощать силой, при этом погибли люди, среди них пара человек арабского происхождения. Конечно же, начался крупный скандал. Правозащитные и общественные организации грудью встали на защиту бесчинствующих хулиганов, взывая мировое сообщество к жалости и всепрощенчеству. Дошло до того, что на официальном уровне возмутились арабы. С их стороны раздались угрозы, что обеим державам будет отказано в подписании новых, крупных договоров на поставку нефти. Хотя всеми признавалось, что шейхам глубоко плевать на каких-то там хулиганов, и они действуют так только для показухи.

Реакция отца вначале показалась странной.

– Это будет катастрофа! – горячился король, стуча кулаками по столешнице. – У нас огромная доля в активах компании «Репсоль», и если она рухнет по причине неподписания новых контрактов, то нам только и останется, что стоять на паперти с протянутой рукой!

Он ещё несколькими экспансивными репликами высказался на эту тему, а когда слегка выпустил пар, со вздохом заговорил Фредерик, прекрасно обо всём осведомлённый и нисколько не боящийся нищеты:

– Отец, не слишком ли ты паникуешь? Может, как раз и лучше будет, если арабы нам краник перекроют? – испугавшись выпученных глаз родителя, спешно продолжил: – Пусть «Репсоль» заключит договор с русскими. Те только рады будут новому клиенту, а их авторитет как компаньонов уже ни у кого в мире не вызывает сомнений. Да и прибыль будет большей у нас…

– Ты о чём?! – раскраснелся монарх, словно вареная креветка. – Да англичане с американцами на пену изойдут, если мы уже имеющийся лимит хоть на баррель превысим! Ты-то знаешь их главную политику на развал Советов!

– Но Советов давно нет…

– Зато осталась Россия! А она англам всегда костью в горле стояла! Поэтому о русских – не может быть и речи! Придётся лететь и унижаться перед арабами.

– Да что ты заладил: придётся, да придётся! – уже и принц рассердился, нисколько не скрывая своего нежелания срываться завтра в дальнее путешествие. – Туда утром министр вылетает с представителями консорциума. Сами всё уладят. А нет, так пусть президент зад подымет, его активов в «Репсоли» тоже предостаточно.

– Ой! Не напоминай мне про этого ушлёпка! – нервно задёргался монарх. – Я два часа назад с ним на эту тему общался, так он меня убил своей тупостью и ограниченностью. Талдычит, что заботы о государстве ему не позволяют бросить все дела, а его дела только и заключаются в том, чтобы распихать своих сторонников на самые важные посты и должности. Совсем твари обнаглели! Воруют и никого не боятся! Козлы! В газетах уже про это устали писать, а народ…

Он скрипнул зубами и в отчаянии махнул рукой.

Можно было ему возразить простой фразой: «Папа, ты о своих поступках вспомни!» Но это было бы слишком. А чем тогда осадить папашу? Хоть и не хотелось Фредерику, а всё-таки решил напомнить о болезненной семейной теме.

– Увы, наш зятёк тоже ославил Бурбонов на всю планету…

Король взорвался криком:

– Так что?! Надо было его вместе с твоей сестрой в тюрьму засадить?!

А вот об участии в аферах родной сестры принц услышал впервые. Поэтому даже привстал со стула, поражённо переспрашивая:

– Ты о чём?! И она тоже там замешана?!

Монарх понял, что сгоряча проговорился, и попытался успокоить сына отговорками:

– Ай!.. Да так, по мелочи… но всё равно неприятно… Узнай пресса, такое бы раздули, что мало не покажется…

– Вот именно! И ты тоже хочешь, как наш президент со своей сворой, о себе и о нас окончательно испортить мнение?

– А при чём здесь арабы?

– При том! – Фредерик попытался объяснить своё личное видение проблемы. – В любом случае моё присутствие или отсутствие на церемонии подписания новых договоров повлечёт поднятие цен на бензин! Министра снимут, а вся грязь на меня польётся! Вот потому глава правительства и отбрыкивается от поездки. Правильно? А ты, наверное, уже пообещал ему, что меня уговоришь?

– Ну так… наши активы… и всё остальное… – от того, что он растерялся, король опять вспылил: – И почему ты так себя в последнее время ведёшь?! Во всём перечишь! Всем недоволен! Проблем-то: прокатился на самолёте да улыбнулся в объективы телекамер. И дело в шляпе! Ты всего два дня потеряешь ради выгоды нашей семьи и всего государства.

– Да у меня нет времени… – он хотел сказать «на семью», но был перебит очередным восклицанием:

– Нет времени?! А ходить по всяким притонам и гадать у цыганок на картах – есть время?! А получать там по голове битой и быть источником очередного, глобального скандала – так это ты себе позволяешь?!

Самый серьёзный и последний довод король оставил напоследок. И против него крыть было нечем. Последовавший лепет объяснений и попытки оправдаться только ухудшили положение. Поднаторевший в интригах и в риторике монарх окончательно положил своего наследника на лопатки и в течение последующих пяти минут вырвал из него обещание отправиться завтра с утра, причём раннего утра, на Ближний Восток.

Потом его величество быстро попрощался и умчался на иную, ещё более важную, по его словам, встречу. Хотя примерно догадаться, кто и что будет на той встрече, было нетрудно.

Тогда как сам наследник короны, его высочество Фредерик Астаахарский, тяжело вздыхая, поспешил в зал, где вели беседу его супруга и его мама. Что-то ему подсказывало, что и там будет не всё гладко да пристойно.

Сцена 8

После повторного прохождения полосы препятствий солдаты к финишу буквально доползали. Не слишком-то взбадривали и «единички», кои злобствующий сержант раздавал щедрой рукой оголтелого садиста.

Финальная тихоходность была вызвана тем, что пришлось нести Второго и с ускорением подталкивать, подтягивать Третьего. Самый спесивый индивидуум в десятке вроде как сломал себе ребро во время неудачного падения, и его не столько поддерживал, сколько заставлял идти Шестой. А вот самый старший в десятке серьёзно повредил, а то и сломал ногу. Его несли на последних ста пятидесяти метрах то Десятый с Девятым, то Первый с Пятым. Причём товарищей сумел уговорить именно Фредерик.

– Не забывайте о наказании! Мы должны будем пересечь линию финиша все одновременно, тогда ничего страшного не случится. – И те, кто уже пережил «четвёрочку», горячо и пылко его поддержали. Они лучше всех понимали, насколько болезненным физическим наказанием может оказаться «пятёрочка». Пятый даже проворчал:

– Мне кажется, сердце может не выдержать… А уж у перделя…?? Э-э, прошу прощения, ваше высочество, это я не про вас… – поправился он, обращаясь к несомому высокородному, но в то же время и самому великовозрастному коллеге. – У пожилых людей точно инфаркт случится.

– Сам ты…! – чуть не сорвался Второй. И тут же тяжко вздохнул: – Всё равно помирать, так какая разница когда? Вряд ли я такие гонки ещё хоть день протяну… Бросайте меня, ребята. Тем более что я уверен, меня и вывезут отсюда, и помощь окажут…

– И в самом деле? – пробормотал измотанный невероятно Первый. Несмотря на свою спортивную фигуру и лёгкость движений в начале дня, сейчас не приходилось сомневаться, что по выносливости он чуть ли не на последнем месте. – Если человек ранен, то его не оставят умирать прямо здесь?

– Вдруг и такое возможно? – сомневался Пятый. – С этого козла станется… Так что Десятый прав, надо нести. Тем более что тут недалеко осталось…

Кое-как донесли, за двадцать метров собрались в кучку, за десять – стали выравниваться в единую шеренгу, и тут вперёд с ускорением шмыгнул Третий. Куда боль у него делась от поломанного ребра?

– Вот гадёныш! – скрипнул зубами Шестой, потерявший на помощь отщепенцу массу сил и нервов. – Придётся ему мозги вправлять брутальными способами…

Над финишной чертой шагнули все вместе, тем самым афишируя, что отставших нет, а значит, наказания никто не заработал. Только тогда стали осматриваться, припомнив, что последние несколько минут голоса сержанта вообще не было слышно. На дорожке его не оказалось, но ещё через пару минут он выбежал из здания с зеркальными окнами и резко затормозил возле своих подопечных:

– Третий молодец! Первое место ему пошло в зачёт, – начал он с похвалы. – Хотя общая скорость – немыслимо низкая. Остальные – как были стадом баранов, так таковыми и остались! Даже финишную черту пытались скопом пересечь. Да только забыли, что существует такая чудесная штука, как фотофиниш. Для меня не составило труда рассмотреть конкретно, кто и за сколько миллиметров опоздания заслужил обещанную мною награду.

Девять человек угрюмо уставились на своего мучителя, понимая, что справедливости от такого садиста и циника не дождёшься. Но Фредерик всё-таки не выдержал и поднял руку. Получил разрешение спросить, после некоторого продолжительного сомнения:

– Господин сержант, а вы кого пытаетесь из нас сделать: солдат или таких моральных уродов, как Третий?

Наследник империи Эрлишан, держась ладонью за сломанное ребро, только улыбнулся на такое оскорбление, а вот Эйро Сенато́р ответил твёрдо:

– Конечно, солдат! И в первую очередь безоговорочно послушных моим командам. В данный момент весьма важно было чётко выяснить ваши физические кондиции, чтобы в дальнейшем так составить индивидуальные программы тренировок, при которых вы стали равны и могли в любом случае и везде заменить друг друга. А вы мне тут устроили самовольные перемещения, массовую взаимопомощь, и совсем чуть-чуть осталось до создания профсоюза. Всё это в данном месте недопустимо и будет мною искореняться самым решительным способом. Вот когда я прикажу идти всей группой и зачётное время засчитается по последнему, тогда можете друг друга хоть на руках носить. Сейчас же была команда просто пройти полосу, прилагая собственные силы для этого. А значит, наказания всем виновным последуют прямо сейчас. Построиться!

Все встали на свои места, при этом Первый готов был подхватить пошатывающегося Второго. Да и остальные еле-еле на ногах стояли. Каждый в душе надеялся, что угроза ударить болью так и останется лишь угрозой. Наказывать людей, когда они в таком состоянии, и бессмысленно, и жестоко.

Тем не менее к тому всё шло, Эйро перешёл к разъяснениям, заранее вгоняющим называемых принцев в холодное бешенство:

– Начнём с главного виновника данного безобразия, с Десятого! – Он обвинительно ткнул в левый фланг шеренги. – Недоумок не внял моему совету во время первого забега, потом повёл себя ещё хуже во втором, и сквернее всего, что организовал вокруг себя группу саботажников и недовольных, которые потеряли в темпе и в итоге показали намного худший результат, чем смогли бы. За это он зарабатывает, в наущение другим… – сделал выверенную паузу и только потом провозгласил: – Наказание пятого уровня! Вступившие с ним в сговор Первый, Пятый, Шестой и Девятый – получают по «четвёрочке». Второй – освобождается от наказания по причине ранения. За последние места на финише получают по обещанной мною «четвёрочке» – Четвёртый, Седьмой и Восьмой. Приступим…

Как ни пытался Фредерик как-то подготовиться к боли, она ударила по нему настолько масштабно и всепоглощающе, что он даже не почувствовал собственного падения наземь. Создавалось такое ощущение, что все нервные окончания сунули в кипяток, а суставы и сухожилия перемалываются в мясорубке… Спасительное бессознательное состояние – тоже не наступало. И сердце не лопнуло – на что появилась безумная надежда. И время…

Время тянулось невероятно медленно. Казалось, прошла целая вечность, пока принц с Земли ощутил своё истерзанное пыткой боли тело, липкое от пота, подёргивающееся в финальных судорогах. Кошмарные ощущения ещё продолжались, когда он уразумел, что его несут. А потом и понимание пришло, что подняли его товарищи по несчастью, которые сами недавно пережили наказание несколько меньшего масштаба. Но они уже могли ходить, напрягаться и даже оживлённо переговариваться, а вот получивший «пятёрочку» всё ещё оставался как вареный овощ. То есть – никакой. Хорошо, хоть слух прорезался, доносящий суть услышанного до скомканного сознания. Носильщики с пыхтением и придыханием переговаривались:

– И в самом деле – кошмарное наказание…

– Десять минут прошло, а до сих пор не двигается…

– Это ж какая гадость – подобное зверство?! А что будет, когда шестым уровнем боли достанется?

– Не удивлюсь, если от «восьмёрочки» – умирают.

– Глядите!.. Веки стали дёргаться…

– Фредди, – послышался голос раджи Джаяппы Шинде. – Ты как? Сможешь…

Его вопрос был перебит рёвом рассерженного сержанта:

– Чтобы я больше не слышал никаких имён! Запрет! Полный запрет на их употребление! Забудьте, как вас звали! Отныне вы бездушные, обезличенные номера! Кто посмеет обратиться друг к другу по имени – сразу с ходу получает «двоечку»! За каждое последующее нарушение подобного толка наказание повышается. Принять к исполнению! – Десяток метров группа с телом шла молча, а потом мучитель добавил со смешком: – Разве что на данном этапе разрешаю обращаться друг к другу оскорбительными словами, подчёркивающими вашу тупость, убогость и физическую ущербность. То есть не буду возражать, если вы в неофициальной обстановке будете обращаться друг к другу «баран», «мокрица» или «глист подколодный». Ха-ха!

Пока он издевательски хохотал, индус всё-таки шепнул:

– Десятый! Начинай двигаться! Сейчас придётся плыть, подходим к бассейну, все должны пройти и тут какой-то тест…

Предупреждение земляка и в самом деле было не лишним. Мало того, что Фредерик только начал ощущать свои, казалось бы, напрочь оторванные конечности, так он ещё не всегда комфортно чувствовал себя на воде. Особенно там, где под ним простиралась бездонная глубина. Несмотря на своё звание морского капитана, эту фобию, тщательно скрываемую с самого детства, так и не удалось излечить.

В бассейне – плескался с удовольствием. У берега моря, на малой глубине в два, три метра – тоже не беспокоился, а вот дальше не заплывал. Дома его за это хвалили, считая рассудительным, обладающим здравым смыслом, а вот здесь…

Бассейны бывают разной глубины, а учитывая особенность Полигона, можно было не сомневаться, что если утонешь, то опускаться на дно будешь бесконечно долгое время.

Страх и проснувшаяся фобия помогли пошевелить пальцами рук и ног; покрутив головой – чуть размять затёкшую, неповоротливую шею. Потом принца начали ставить на ноги, на площадке, которая нависала над водным резервуаром. И вид этого сборника жидкости окончательно взбодрил измочаленное недавним наказанием тело. Одного взгляда хватало, чтобы заподозрить в чёрной, совсем неласковой толще что угодно, но только не воду. Ну и сам «бассейн» называть таким словом – было кощунственно: дальний берег огромного озера сливался где-то через километр с резко опустившимся здесь клубящимся пространством неба.

«Плавать по «такому»?!» – легко читалось на лице у каждого наследника.

Сержант Сенато́р опять распинался в очередных наставлениях, не гнушаясь вплетать в свою речь, полную ругательств и оскорблений, некие философские сентенции:

– Надеюсь, вы не забыли, бестолочи дубовые, что ваше тело само плавает? Надо только не (слово, вырезанное цензурой), выпуская из себя воздух, отравляя окружающую атмосферу своими миазмами, но и шевелить интенсивно конечностями. Но если среди вас всё-таки отыщется ублюдок, который заявит, что не умеет плавать, то я ему лично набью харю! Ибо человек зарождается в водах, состоит из воды, а потом всё равно возвращается в воду после своей смерти. Никогда не забывайте об этом!

Он как-то комично потряс рукой, тыкая указательным пальцем вверх. Потом прошёлся вдоль самой кромки площадки, которая зависла над чёрной водой на высоте около пяти метров, и вновь продолжил:

– Ваша задача: узреть светящиеся стрелки и по ним добраться до финиша. Проще не бывает, даже безмозглая рыба подобное сумеет. Причём следует спешить как можно быстрей, ни на что и ни на кого не обращая внимания. Сейчас попытаюсь дать вам некий стимул, который поощрит сражаться за победу… Кстати, советую себе зарубить на носу одну азбучную, но великую истину: «Победа – не всегда означает быть первым. Победа – это когда ты стал лучше, чем ты был».

Наверное, он ждал аплодисментов от восторженных слушателей, но те смотрели на него так угрюмо и с такой злостью, что Эйро хохотнул:

– Учишь вас, учишь, и никакой благодарности… Воистину, наставник нерадивых остолопов! А по поводу стимула… что бы вам такое придумать…

Прозвучало как размышление, но Пятый всё-таки поднял руку. Что опять вызвало откровенную насмешку со стороны сержанта:

– Вижу, вижу, что хочешь умным сказаться. Даже знаю, что ты хотел подсказать мне: «Повесься на собственных кишках!»

Судя по резко, специально расширившимся глазам Пятого и приоткрытому в восторге рту, получалось чуть ли не полное угадывание мыслей. Разве что некоторые детали не сходились, потому что сжатые до посинения кулаки принца говорили, что он и сам не против вначале эти кишки выпустить, а потом повесить горлопана, урода и мучителя.

Но головой не кивнул, звука тоже никакого не произнёс, только излишне резко опустил руку. Мол, угадал так угадал.

– О! Придумал! – воскликнул в озарении «наставник нерадивых», продолжая прохаживаться по краю то площадки, то общего пирса. – Ничто не может превзойти человеческое любопытство! Поэтому победитель будет награждён не только трапезой со мной за одним столом во время ужина, но и получит возможность задать мне три вопроса по любой интересующей его теме, на которые я отвечу честно и непредвзято. Ну а проигравший… – Он на некоторое время задумался, взглядом выхватывая из группы стоящего на одной ноге Второго, держащегося за сломанное ребро Третьего и пошатывающегося, словно лист на ветру, Десятого, – таких здесь не будет. То есть наказывать за последнее место – не стану. Они сами себя накажут тем, что попадут за столы с ужином только после достижения финиша. И ещё одно: поверьте, что победить сможет каждый из вас.

Фредерик насторожился: прозвучал явный намёк на то, что и сейчас к финишу может прийти всё тот же Третий, несмотря на своё неважнецкое состояние. А значит, наиважнейшие вопросы задаст именно эта спесивая и уже большинством явно презираемая свинья. Обидно будет, коль подобное случится.

«Уж я бы сержантишку спросил!.. Поспрашивал урода!..» – но надеяться на свою победу было глупо до безрассудности. Страх перед чернеющей бездной сковал живот, неприятно холодил конечности и затуманивал сознание. Глаза панически обшаривали поверхность водоёма, пытаясь отыскать те самые стрелки, ведущие к цели.

Сержант тоже напомнил об этом:

– Ну что, рассмотрели, куда плыть надо? Тогда вперёд!

Никто не собирался срываться с места и нырять вниз, тем более что наказание как бы не грозило. Увы, никто и не ожидал от принцев такого рвения. Действительность оказалась жестокой: площадка, выступающая над жидкостной частью Полигона, рухнула вниз, складываясь, как крышка на петлях и ударяясь о стенку пирса. А десяток несчастных наследников рухнул в…

Сразу стало понятно, что это не вода! Слишком легко тела погрузились в черноту, слишком далеко углубились и слишком беспомощными оказались потерявшие удачу великомученики. Вначале, скорей всего, от немедленного утопления спасла пена и частички воздуха, содержащиеся в одежде. Но потом и ткань намокла. Как ни старались с огромным трудом всплывшие на поверхность пловцы удержаться на плаву, им не удавалось. Одежда потяжелела и потянула на дно.

«Какая подлая и бессмысленная смерть! – промелькнуло в голове у Фредди, удивляясь попутно, почему вся его прожитая жизнь не мелькает перед глазами. – А с другой стороны, не этого ли я хотел? Так что не стоит мучиться и умирать трусом! Что там этот урод говорил?.. Падая в пропасть, попробуй летать? Ха! Значит, попробую стать рыбой…»