Текст книги "Гипербореец. Укротитель мамонтов"

Глава 2. Электрические люди

В деревню охотники вернулись триумфаторами. Атланты и краснокожие громогласно известили всех, что черви уничтожены.

Едва вернув стреломет на место, устроили пляски, на которые сбежались все жители деревни. Устав плясать, люди стали выносить из домов запасы еды, устроив себе настоящий праздник. Это было первое радостное событие в деревне.

Празднество закончилось далеко за полночь.

Наступило некоторое затишье, обычные будни племени. Мужчины были заняты добычей пропитания: рыбаки выходили на лодке в море – ловить рыбу, охотники шли за добычей в лес.

Женщины тоже не сидели сложа руки. Они собирали ягоды, грибы, съедобные плоды и коренья. Все это надо было собрать, высушить, приготовить пищу. Заняты были все, нахлебников в племени не было.

Никита стал подумывать о деловом путешествии: надо же было знать, где они живут, есть ли племена поблизости, и что они собой представляют, враждебны они его племени или нет? Ведь пока что они жили почти уединенно. Прибивались к ним небольшие группы, вроде краснокожих, а также единичные люди, вышедшие на них случайно, но такая неопределенность Никите не нравилась. «Кто владеет информацией, тот владеет миром» – была такая пословица. Миром, конечно, Никита владеть не собирался, но и жить с закрытыми глазами не хотел. Соседи наверняка были, но не преподнесут ли они им неприятный сюрприз?

Обдумав все, он пришел к Вирту. Он вождь, ему решать. Если бы он шел один – другое дело. Только одному отправляться неведомо куда опасно, нужны помощники – хотя бы двое. И на эту тему он обстоятельно поговорил с вождем. Тот был согласен, сам подспудно вынашивал подобную мысль.

Обсудив кандидатов, остановились на здоровяке Тоте и краснокожем охотнике Варде. Тот может нести груз, а в случае непредвиденных обстоятельств – и человека, причем легко и долго. Кроме того, общаясь раньше с другими племенами, они знали их языки, потому пригодятся как переводчики.

Получив согласие Вирта, Никита стал разговаривать с претендентами. Тот не выказал удивления.

– Если племени надо и Вирт согласен – я не против.

Варда тоже согласился сразу.

– Хочу другие земли посмотреть, – заявил он. – Мы ведь окрестные леса уже вдоль и поперек исходили.

– Но это может быть опасно!

– Ха! А на охоте не опасно? Мужчина рожден, чтобы побеждать страх. Опасности только закаляют дух.

Вот те на! О духе заговорил. Не подозревал Никита, что охотник имеет понятие о таких сложных вещах.

Для подготовки к походу обоих освободили от обязанностей. Соорудили нечто вроде рюкзаков из шкур животных – ведь с собой надо было взять запас провизии хотя бы на несколько суток, кружки, ложки, выделанную шкуру – на землю постелить при ночевке.

Особое внимание было уделено оружию. У Тота были меч и нож, у Варды – короткое копье и нож. Никита заказал у кузнеца арбалет, вернее – металлические его части. Ложу он с любовью сделал сам, как и древки стрел – руки у него росли из нужного места. Потом – сборка, отладка, пристрелка.

Наконечники стрел он не стал пропитывать ядом – они могли пригодиться для того, чтобы дичь добить, предназначенную для пропитания, – но горшок с ядом взял. А еще – моток веревки, топор, зажигалку и много чего другого по мелочи. Самодельные рюкзаки распухали от груза.

Наконец все было готово.

– Завтра утром выходим, – известил Вирта Никита.

– Я принесу богам жертвенные дары, и пусть сопутствует вам удача.

Никита брал с собой хорошо выделанный кусок кожи – на обороте железным писалом можно было рисовать маршрут, которым они собирались пройти, земли, реки и берега озер и морей.

О походе в племени знали все – уходившие не делали из этого никакого секрета. Своих приемных дочерей Никита поручил соседке: девчонки вполне могли себя обслужить, но пригляд за ними нужен. Да и охотники обещали не забывать его девочек, отдавать им долю добычи. А запас муки в его избе был.

Уходили с легким сердцем и, уже отойдя метров на триста, обернулись. Люди не расходились, махали им на прощание руками. После переселения на новое место они были первыми, кто уходил далеко и надолго. У Никиты не было предчувствия неприятности, беды, а интуиции своей он доверял.

На другой стороне реки показалось заброшенное селение, жителей которого истребил ящер, – именно оттуда Никита забрал двух девочек и зерно. Дальше же пошли земли вовсе не знакомые.

Леса чередовались с лугами – даже болото пришлось обходить. Через ручьи переходили вброд, хуже было с реками. Приходилось рубить дерево и переправляться на нем. Ни Тот, ни Варда плавать не умели и воды побаивались.

До вечера ни одного признака обжитых мест они не обнаружили – ни хижин, ни полей с урожаем. Только звериные тропы. А ведь за день прошли километров сорок.

Вечером нашли место для ночевки, поужинали взятыми припасами и улеглись на расстеленных шкурах. Лежа на ней, Никита уставился в звездное небо и вдруг, к своему немалому удивлению, обнаружил, что оно ему незнакомо, звезды расположены не так. Он, конечно, не астроном, но многие созвездия и звезды, вроде Полярной, знал. Неужели за прошедшие тысячи лет так изменился рисунок созвездий? Или это сам Никита находится в другом полушарии? Ведь он никогда в прежней жизни не был южнее экватора.

Утром они вскочили, умылись из ручья и позавтракали всухомятку. От ручья тянуло сыростью, и было прохладно.

Тронулись в путь. Чтобы не петлять, не кружить и точно вернуться к своим, Никита держал направление на восток. И тут они стали свидетелями битвы двух гигантов. Услышали шум, потом увидели, как птеродактиль нападает на огромного питона. Летающий ящер подлетал, хлопая кожистыми крыльями, пытался ухватить пастью тело питона, но тот ловко уклонялся, а затем и вовсе исхитрился схватить птеродактиля за крыло, быстро его обхватил кольцами своего тела, сжал. Никита и его люди явственно услышали хруст костей, и птеродактиль обмяк. Проглотить его целиком питон не мог, рвать на части и глотать куски тоже, ведь у питона не было клыков, добычу он заглатывал целиком.

Еще полдня пути – и троица вышла на опушку леса. Впереди виднелись наполовину врытые в землю хижины. Полноценными домами или избами такие жилища назвать язык не поворачивался, но было видно, что тут живут люди, и, значит, надо было идти знакомиться. Похоже, по пути на восток это – ближайшие соседи.

Однако, как только они приблизились к деревне, их заметили, потому что среди хижин забегали люди – явно поднялась тревога.

Когда до деревни остался десяток метров, навстречу путешественникам вышел мужчина средних лет – ростом он был с Никиту. Он был явно удивлен атлантом Тотом, его размерами.

Вскинув вверх обе руки и выставив вперед ладони, мужчина жестом остановил пришельцев. Оружия при себе он не имел. Сзади за ним толпились жители.

Никита, охотник и атлант замерли.

Мужчина произнес длинную фразу. Никита и атлант не поняли ничего, но Варда улыбнулся:

– Старейшина спрашивает, кто вы и откуда, с миром пришли или с камнем за пазухой?

– Варда, ты его понимаешь? – удивился Никита.

– Как тебя. Он говорит на языке моего племени, хотя на моих соплеменников совсем не похож. Посмотри на цвет моей кожи и его.

– Переведи ему, – попросил Варду Никита, – что мы пришли с миром. Мы их соседи в полутора днях пути.

Охотник перевел, и старейшина опустил руки.

– Проходите, гости! – Он сделал приглашающий жест рукой, и все трое подошли к нему.

Никита протянул для рукопожатия руку. Во многих племенах так было принято, это жест дружелюбия.

Старейшина помедлил, потом потер ладони, как будто они у него озябли, и протянул в ответ ладонь.

Никита поднес свою руку к его. Раздался легкий треск, между ладонями проскочила искра, и Никиту здорово тряхнуло. На пару минут рука перестала слушаться, появилось ощущение, что он схватился за оголенный провод под напряжением.

Что за чертовщина? В природе существовали электрические скаты, еще какие-то создания – а это электрический человек?

Атлант и краснокожий охотник благоразумно от рукопожатия отказались.

– Прости, чужеземец, – сказал старейшина, – но не пожать протянутую руку – повод для оскорбления. Я не хотел бы начинать знакомство с обиды.

Ну да, предупредить хотя бы мог.

Никита спросил Варду:

– Ты знал, что они особенные?

– Нет, я в этих местах впервые.

– Не прикасайтесь к ним.

Гостей провели по небольшой деревне. К своему удивлению, Никита не увидел у мужчин оружия кроме небольших ножей на поясе для разделки добычи.

На небольшой площади в центре селения стоял длинный стол, по бокам его – лавки.

Всем троим предложили сесть. Сам старейшина уселся напротив, справа и слева от него сели мужчины. Женщины толпились сзади. Понятно, уклад жизни в племени – патриархальный.

– Вы голодны с дороги, желаете утолить жажду?

Услышав перевод, Тот кивнул – он всегда хотел есть. По меркам Никиты, Тот ел много, но атлант был великаном, и ему требовалось много пищи.

Старейшина что-то произнес, и вскоре женщины принесли глиняные и деревянные чаши с фруктами и кусками жареного мяса.

Тот, не дожидаясь, когда женщина поставит чашу на стол, принял ее из рук и тотчас же, получив удар током, выпустил. Хорошо – чаша не разбилась, высота над столом была невелика.

– Варда, как они это делают?

– Спроси сам.

Меж тем разряд электричества, полученный великаном, не прошел незамеченным, аборигены развеселились.

Тот сконфузился и сел.

Никита подсказал:

– Не дотрагивайся до них, ничего не бери из рук – тогда все будет нормально.

– Как же не брать, когда есть хочется?

– Дождись, пока на стол поставят, тогда можно прикасаться.

– Как же они живут?

– Они все из одного теста, друг другу вреда не нанесут, только чужим.

– Удивительно!

Тот осторожно, уже боясь удара электричеством, дотронулся до куска мяса. Однако за этим ничего не последовало, и, довольный тем, что его не шарахнуло, он сунул кусок мяса в рот и начал жевать.

– Вкусно. Только я не понял, что это?

– Позже узнаешь, ешь.

На стол поставили глиняные чашки с желто-зеленой жидкостью.

Никита понюхал: пахло приятно, фруктами. Он сделал глоток. Ну да, это не сок, вернее – перебродивший напиток из фруктов с небольшой долей алкоголя. Никита опустошил чашку, и в желудке сразу потеплело.

Старейшина и мужчины терпеливо дождались, когда гости насытятся, и по его знаку женщины убрали со стола. Во всех племенах существовала традиция – гостей сначала надо накормить-напоить и только потом вести беседу. Гость с дороги устал, проголодался, надо его уважить.

Старейшина начал разговор первым:

– Как называется ваше племя?

– Азуру, и вождь у нас Вирт.

– Никогда не слышал о таком. Мои люди так далеко в сторону заката не уходили. Наши земли плодородны, в реке полно рыбы – зачем искать лучшей доли?

– Ты мудр, вождь! – польстил ему Никита.

Вождь приосанился, взгляд его подобрел. Он горделиво посмотрел по сторонам – все ли слышали, что чужеземец назвал его мудрецом?

– Чем живет ваше племя? – поинтересовался вождь.

– Мы охотимся, ловим рыбу, женщины собирают съедобные плоды.

– Почти как мы. Только не пойму я: вы из одного племени, а такие разные. Почему?

– Видишь ли, вождь, было большое наводнение, и к нашему племени прибились пришлые люди. Мы их приняли на равных.

– О большой воде я слышал от других племен. Хвала богам – нас эта беда обошла стороной. Ну что же, поживите у нас, осмотритесь. Соседи должны жить дружно, мирно и в случае беды помогать.

– Ты мудр и прозорлив, вождь. Как тебя зовут?

– Глас. Вам покажут хижину для гостей.

Один из мужчин встал, кивнул, приглашая, и провел их к жилищу. Полухижина-полуземлянка, крытая сухим камышом. Потолок низкий – Тот не мог встать во весь рост. На земляном полу несколько циновок.

Тот с удовольствием стянул рюкзак, положил его в изголовье, улегся и вскоре захрапел. Его примеру последовали Никита и охотник – за полтора ходовых дня они отмерили не меньше шестидесяти километров, а это много. И потому они устали.

Ближе к вечеру две женщины принесли жаренную на вертеле рыбу. Она была просто огромной, еще теплой и исходила ароматом.

Гости накинулись на еду.

Первыми насытились Никита и Варда, а Тот продолжал чревоугодничать. Наконец и он отвалился от рыбины, отдуваясь, однако половина рыбы оказалась не съеденной.

Варда расхохотался:

– Мой большой брат, я тебя не узнаю! Оставить такое угощение!

– Сам ешь, я уже не могу. Интересно, как они ловят таких огромных?

– Завтра пойдем с ними на рыбалку и посмотрим.

Утром с несколькими местными жителями они отправились к реке. Мужчины несли ивовые корзины, и это было все, что они приготовили для ловли рыбы – ни сетей, ни удочки Никита не увидел.

Пятеро местных зашли с корзинами в реку, еще двое поднялись выше по течению – гости наблюдали за ними с берега.

Оба мужчины одновременно опустили руки в воды реки. Раздался треск, как во время короткого замыкания, и через несколько минут на поверхности воды всплыла кверху брюхом оглушенная рыба. Мужчины, стоявшие ниже по течению, собирали ее в корзины. Как понял Никита, рыбу оглушили разрядом электротока.

Ничего себе рыбалка! Сунул руку в реку – и получай улов!

Гости были поражены. Тот и Варда, не имевшие понятия об электричестве, спрашивали Никиту:

– Как это у них получается? А мы можем так научиться?

– Наверное, нет. Для этого надо было родиться в этом племени.

А для рыболовов такой способ ловли рыбы был делом обычным.

Рыбу в селении разделывали женщины, солили, и Никита сразу заинтересовался:

– Где вы соль берете?

– Мы вымениваем ее у соседнего племени на рыбу.

Для племени азуру соль доставалась тяжело – женщины выпаривали на печах в горшках морскую воду. Соль была с привкусом йода, морских водорослей и слегка горчила, но без нее невозможно было сохранить рыбу, мясо, да и похлебку требовалось подсаливать.

И Никита постарался вызнать, где находится это племя.

– А где это племя? Мы бы тоже хотели делать с ними обмен.

– Поговори со старейшиной, но боюсь, что встретиться солевары не согласятся. Если честно, мы их и сами редко видим. Приходим на опушку леса, кладем рыбу, бьем в барабан и отходим. Солевары забирают рыбу и оставляют соль в корзинах.

– Странно… Они какие-то особенные?

– Нет. Я их видел – люди как люди.

– Ну да, вы тоже с виду обычные.

Местные дружно засмеялись – уж они-то знали свою особенность.

Следующим утром все трое напросились с местными на охоту. Раз их угощали мясом, значит – на животных охотились.

Несколько охотников пошли по лесу цепью, шумя и громко разговаривая. Варда был удивлен: по его мнению, дичь надо выслеживать в тишине. Но местные знали, что они делают. Цепь состояла из загонщиков, а впереди пряталось несколько охотников.

Внезапно из кустов с шумом вырвался вепрь и рванулся в сторону от загонщиков.

Один из охотников, прятавшийся за деревом, мгновенно вытянул руку. Он успел коснуться спины вепря, и того подбросило от электрического разряда. Кабан упал, вяло шевеля ногами.

Охотник набросился на него, ножом взрезал жилы на шее и выпустил кровь.

Кабану связали веревками ноги, просунули жердь под ними и вчетвером понесли в деревню.

– И это все? – поразился Варда. – Хотел бы я так жить. Ничего и делать не надо. Прикоснулся – и забирай еду. Хм, только рот открывай.

Когда кабан был разделан, зажарен и съеден всем племенем, местные охотники предложили гостям показать завтра свое умение.

Никита согласился. Если бы он отказался, насмешек было бы не избежать, а уважения к племени азуру не было бы. Ведь они сейчас представляли не себя, а все племя, и вся троица это прекрасно понимала.

– Что делать будем? – спросил Никита в гостевой хижине.

– Пусть загонщики только выгонят на нас зверя, а уж мы с ним управимся. Ты с арбалетом, а я с копьем.

– А Тот?

– Он не охотник – воин. Тот пусть с мечом подстраховывает.

На том и порешили.

Наутро загонщиков собралось много – не столько принять участие в охоте, сколько поглазеть. Со зрелищами в племенах было туго, и о любом событии говорили долго.

Один из охотников провел их на место:

– Стойте здесь, только не шумите. Мы выгоним зверя на вас.

Он приложил руки ко рту и вскричал на манер какой-то птицы, подав сигнал.

О приближении загонщиков сообщил шум – они кричали, топали, били палками по деревьям. Мимо охотников стремительно промчались мелкие зверушки.

Никита взвел арбалет, наложил болт. Варда стоял метрах в десяти за деревом, сжимая копье, – он измазался грязью и сливался с лесом.

Внезапно из чащи вырвалось неизвестное Никите животное. Оно напоминало бегемота, но ростом и размерами было едва ли больше вчерашнего кабана.

Никита посмотрел на местного охотника – тот кивнул. Стало быть, съедобное.

Никита вскинул арбалет и нажал на пуск. Времени не было, еще секунда – и зверь скроется в кустарнике.

Болт достиг цели, зверь упал и забился в агонии.

Никита уже счел было охоту законченной, как вдруг на небольшую поляну выбежало нечто мохнатое, и сразу нельзя было разобрать, медведь это или большая обезьяна.

Не раздумывая, Варда метнул копье – сказалась большая практика.

Копье угодило животному в грудь. Раздался короткий рев, и зверь упал, царапая когтями древко копья. К нему несколькими гигантскими прыжками подскочил Тот и мечом снес зверю голову.

Охотник из местных покачал головой:

– Зря убили. Есть его нельзя, мясо жесткое и пахнет нехорошо. А шкуру выделать можно, знатная получится.

Из леса высыпали загонщики и уставились на добычу. Они шумно заговорили между собой и с местными охотниками.

Тот живописал картину охоты, изображая Никиту с арбалетом и Варду, метнувшего копье.

И копье, и болт были осмотрены.

– Так вы можете убивать издалека? – уточнили загонщики.

– Да, нам не надо притрагиваться к животному, как вам.

– Хорошо. И зверь мертв, и охотник цел. У нас были случаи, когда зверь калечил охотника.

– Так и у нас такие случаи бывают, когда зверь только ранен или слишком велик.

И Никита рассказал о громадных червях, выползавших из земли. Люди слушали его с открытыми от удивления ртами.

– Неужели такие бывают? У нас дети их собирают, но это черви маленькие. Их жарят и едят, вкусно.

Никита внутренне содрогнулся от отвращения – их черви тошнотворно воняли.

С мохнатого зверя быстро сняли шкуру, а убитого гиппопотама поволокли в селение. Племя снова было с мясом.

После того как мясо было съедено, в центре селения на пенек уселся абориген, положивший себе на колени нечто непонятное, похожее на два медных таза, скрепленных между собой днищами наружу. Музыкант – а это был он – стал бить ладонями в этот странный барабан. Звуки были мелодичные и напоминали гитарный перебор, а вовсе не звучание барабана.

Потом музыкант затянул песню. Голос его был высоким, звонким, мотив песни необычным, но зрители стали хлопать в ладоши и подпевать.

Одна песня сменяла другую, многие пустились в пляс. Телодвижения танцующих напоминали африканские танцы: танцоры крутили головами, вертели задом и притопывали ногами.

Не зря римляне говорили: хлеба и зрелищ! Вместо хлеба было мясо, а зрелище – вот оно. И много ли человеку для счастья надо?

Через пару часов музыкант неожиданно встал, подошел к Никите и протянул свой незатейливый инструмент. Варда перевел его слова:

– Бери кулах и спой нам песни своего племени – мы хотим послушать.

Никита растерялся. Как играть на инструменте, он не знал – да и какие песни петь? Ни одной песни племени азуру, к своему стыду, он не знал, а как петь современные ему, песни двадцать первого века, под этот барабан?

Но на него смотрело множество людей.

Никита прошел к пеньку в центре, уселся и несколько раз легонько ударил пальцами по меди.

Кулах был чувствительным к прикосновениям, меняя тембр в зависимости от места удара. Ближе к краю тембр был низким, вроде ноты «до», а в центре – высокий, это «ля».

Что играть? Музыкальный слух у него был, в детстве он даже ходил в музыкальную школу, правда – не доучился, бросил, сольфеджио доконало. Футбол, тогда дворовый, был куда интереснее. И с друзьями в пивбаре под караоке пел, получалось неплохо. Но ведь он языка не знает!

И Никита решил сбацать лезгинку. Он начал играть, жители захлопали в такт и стали притопывать ногами. Никита заметил, как Варда непроизвольно двигает ладонями в такт его игре – не иначе, как у него есть опыт игры на барабане. Он махнул рукой, подзывая краснокожего, и, когда тот подошел, показал ему, где и как бить.

Варда уселся на пенек и стал играть. Несколько минут получалось неважно, но потом дело пошло на лад. Никита же стал отплясывать так, как это делают кавказцы. Вскинув руки в стороны, он плавно пошел по кругу, закричав «Асса!», и стал выделывать ногами коленца.

Местные стали присматриваться, а потом и сами освоили нехитрые движения. И вот уже вся деревня танцует лезгинку. С Варды уже пот катил градом, но он стойко держал темп и только наяривал.

Через полчаса Никита выдохся, а народ отплясывал вовсю. В чем аборигенам не откажешь – так это в музыкальности, гибкости, подвижности. А движения они на лету схватывают.

Никита смотрел на массовую лезгинку и улыбался. Лезгинка – и где? В дремучем лесу, в исполнении членов первобытного племени! Уже не сдерживаясь, он начал хохотать, настолько нелепо и дико это выглядело: полуголые «электрические люди» отплясывают лезгинку! Сюжет для психиатра.

Глядя на него, стали смеяться и местные. Один, другой, а потом – как массовое помешательство – все. Смеялись до колик в животе, до слез.

Затем инструмент вновь взял музыкант, затянул грустную песню, наверное – балладу о неудачной охоте, и аборигены пригорюнились. Но потом снова зазвучала веселая мелодия, и жители опять пустились в пляс.

Давно настала ночь, вокруг было уже совсем темно, яркие крупные звезды незнакомых Никите созвездий мерцали над лесом, и только огонь от двух больших костров давал неверный, колеблющийся свет.

И только когда они уже ложились спать, Варда сказал:

– Хорошо в гостях! Кормят, поят, ничего делать не надо…

– Гость хорош, когда он вовремя уходит. Завтра идем дальше.

– Жаль. Мне здесь нравится.

Утром они попрощались с племенем. Глас, как вождь племени, выделил им из запасов сушеного мяса и вяленой рыбы в дорогу. Вот чего у них не было – так это муки, «электрические люди» не знали вкуса хлеба.

Все трое поклонились, благодаря за провизию, забросили рюкзаки за спины и вышли из деревни.

Никита шел первым по едва заметной тропинке, Варда торопился за ним.

– Ты так идешь, как будто знаешь цель.

– Конечно. Я вызнал у местных, где деревня солеваров. Хочу познакомиться, а может быть – и наладить обмен.

– Не, добираться далеко, – возразил Варда.

– Тут же река. Если ты заметил, мы вдоль нее или ее притоков шагаем. На лодке можно подняться, груз соли взять, а обратно и вовсе по течению плыть.

Варда смутился. Он охотник, а не рыбак, и воду во всех ее проявлениях – река, море – не любил.

Через два часа хода Никита остановился.

– Деревня должна быть недалеко. Только солевары – народ скрытный, необщительный. Почему – не знаю. Полагаю, они ловушек понаставили. Варда, ты охотник, у тебя глаз набит – иди первым. Только смотри внимательно под ноги и на деревья.

Охотник двинулся первым.

Через полчаса он поднял руку, и мужчины остановились.

– Смотрите!

Но сколько Никита и Тот ни смотрели, они ничего не увидели.

Варда ухмыльнулся, подобрал засохшую ветку и ткнул ею впереди себя. С земли с шелестом сорвалась веревочная петля и унеслась вверх.

– Стоило первому из нас наступить на нее – сейчас болтался бы на дереве.

Подобные петли ставили и краснокожие. Веревочную петлю укладывали на тропе под молодым деревом, маскировали травой и листьями. Потом сгибали дерево и фиксировали его веревкой – оно играло роль пружины, и конец петли привязывали к нему. Стоило идущему задеть маленькую веревку, лежащую поперек тропы и играющую роль спусковой, как – оп! И посторонний человек или животное болтались на верхушке распрямившегося дерева. Сделано просто, но для тех, кто не знает об этом, – эффективно.

Ловушку обошли. Варда срезал жердь и, прежде чем наступить ногой, прощупывал жердью землю.

Предосторожность оказалась нелишней: в одном месте жердь провалилась, и перед ними оказалась яма, умело прикрытая ветками и листвой. Она была довольно глубокой, метра три, и в дно были вбиты заостренные колья. Горе тому, кто упадет на них, верная смерть.

Никита удивлялся: зачем деревня солеваров так защищена? Неужели соседние племена все сплошь только и мечтают захватить запасы соли? Ведь вождь «электрических людей» Глас говорил, что они получают ее на обмен. Конечно, Никита не знал, живут ли поблизости другие племена, и насколько они воинственны.

Они вышли к опушке леса. Никита распорядился не выходить на открытое пространство, а укрыться за деревьями и наблюдать. Один наблюдает, двое отдыхают и перекусывают.

Перед ними, в двухстах метрах, лежала деревня солеваров, десятка три хижин, сложенных из сырой глины, высушенной на солнце. Один хороший ливень – и дома могут оплыть, развалиться. У людей возникло стойкое ощущение, что дома временные.

Первым наблюдал Никита. Его удивило, что на улице, вдоль домов не видно ни детей, ни женщин. Мужчины – те ходили, таскали мешки, а если без груза, то шли торопливо. Понятно было, люди заняты делом.

У Никиты закралось сомнение, что деревня настоящая. Скорее всего, она рабочая, сезонная, а настоящая, где живет племя, расположена в другом месте. Интересно, как и где они добывают соль? Костры, на которых должна вывариваться соль, нигде не дымят, все везде тихо.

Часа через два глаза устали, и Никита подошел к Варде:

– Передохнул, поел? Теперь твоя очередь. Заметишь что-нибудь необычное – сразу зови меня, только тихо.

Здоровяк Тот, развалившись под деревом, крепко спал.

Никита пожевал сушеного мяса. Жесткое, как подошва, посоленное – такое могло храниться во влажном и жарком климате долго, месяцами.

Наевшись, он прилег и только стал подремывать, как почувствовал толчок – это был Варда.

– Сам посмотри.

На четвереньках Никита подобрался к опушке.

К деревне возвращались мужчины. Они шли цепочкой – десятка два, и каждый нес на спине мешок. «Соль несут», – догадался Никита. Но тогда почему деревню не поставят у места выработки?

На входе в деревню мужчины разделились: часть пошла направо, к длинному дому, наверное – к складу, хранилищу, а человек пять свернули налево. За домами Никита не заметил, куда они делись. Ничего подозрительного, просто они разнесли мешки с солью на два склада. Может, качество разное или другая какая причина. Вполне может быть, что и хозяева соли разные – да не все ли ему равно?

Соль во все времена была товаром стратегическим. У любых народов и при любых правителях, в мире и во время войны соль пользовалась спросом. Без нее не посолишь рыбу, мясо, овощи, не создашь запасов на зиму. Словом, соль – это своего рода валюта.

И Никита решил просмотреть, где ее добывают, – такие знания нужны и ценны. Племя, владеющее солью, может монопольно диктовать условия, цены. Речь не о деньгах – здесь их не знали, но обмен производился.

Они наблюдали до темноты, а ночью спали по очереди, понимая, что будет плохо, если на них наткнется местный житель или ночной зверь.

Утром проснулись все, и Никита сразу принялся за наблюдение.

Вскоре из деревни вышли мужчины без груза, с пустыми мешками в руках.

– Быстро собираемся! Надо незаметно пройти за солеварами! – приказал Никита.

А чего собираться? Только рюкзаки из шкур на плечи набросили.

Шли по лесу, прячась за деревьями, не выпуская из виду солеваров, и прошли не меньше километра, пока не приблизились к небольшой горе.

Солевары вошли в пещеру. Выходит, они вовсе не солевары, в смысле – соль они не вываривали из соляной рапы, а добывали ее как шахтеры. Трудозатраты – только маши кайлом или киркой. Никаких печей, долгого процесса вываривания, выпаривания воды. Руби соль и собирай ее в мешки. Прямо Клондайк! По сути, цель, которую поставил перед собой Никита, достигнута, он вызнал, где добывают соль эти соле… тьфу, шахтеры. Можно двигаться дальше, однако какое-то шестое чувство подсказывало ему, что надо остаться, как будто ноги сами к земле приросли.

Они сидели в лесу до вечера. Варда и Тот успели отлично выспаться, Никита же, прислонившись спиной к дереву, наблюдал за пещерой.

Но вот рабочий день закончился, и шахтеры гуськом потянулись из пещеры. Каждый нес на спине тяжелый мешок.

Никита пересчитал людей. Число сходилось, стало быть – в пещере никого не осталось. Для него это было важно, ибо он сам хотел посетить шахту и оценить – хороша ли добыча, каковы запасы. Он и сам этого не осознавал, но действовал как будущий владелец, захватчик чужого производства.

Никита дождался, когда шахтеры скроются из виду, и толкнул Варду и Тота.

– Просыпайтесь, лежебоки! Вас ждут великие дела! – пошутил он.

Все трое направились к пещере.

Как только они вошли под низкие своды, Никита распорядился:

– Варда, будь здесь, смотри, не появятся ли местные. Если что заметишь, беги за нами.

У входа, на длинной деревянной лавке, стояли масляные светильники. Конечно, как же без них работать в темноте? Один из них тлел, чаша с маслом была полна. Да тут хоть костер разводи, пожара не вызовешь, одни каменные стены кругом.

Никита зажег от горящего светильника два других и один вручил Тоту.

– Идем.

Тот помялся.

– Боюсь я под землей, – признался он, – вдруг обрушится и придавит.

– Жители деревни каждый день ходят, кирками долбят – и ничего, не рухнуло. Мы же ненадолго.

Тот со вздохом взял светильник и кивнул. Вот уж не думал Никита, что здоровяк атлант, воин, прошедший не одну битву, может чего-то бояться.

Они двинулись в глубь пещеры. Через полсотни метров ход разделился, и в глубину повели уже два коридора.

Никита направился влево.

Через несколько метров они увидели сваленные в кучу инструменты – деревянные лопаты, железные, кирки, ломы. А потом стены коридора вместо каменных темных стали белыми, засверкали от скудного света искорками, как свежевыпавший снег под лучами зимнего солнца.

– Ого! – удивился Тот. – Неужели соль?

Никита поскреб ногтями белый налет на стене и попробовал его на вкус. Натуральная соль.

– Соль! И качества отменного.

– Эх, нам бы такой рудник! – не скрывая, позавидовал Тот. – Может, наших мужчин привести и местных перебить? Их ведь немного. Да самим начать солью торговать?

– Выбрось из головы. Ты обратил внимание, что в селении солеваров не видно женщин и детей?

– Вроде бы припоминаю. – Тот сконфузился. Он, воин, и не обратил внимания на такую важную деталь.

– Не вроде бы, а так и есть. О чем это говорит? В селении только рабочие живут. Стало быть, где-то живет все племя. Какое оно? Велико ли? Ты о нем знаешь? Захватив солевой рудник, ты навлечешь на всех нас беду. Их может оказаться много, они перебьют наших мужчин, и племя азуру перестанет существовать. Вот какой может быть цена твоего необдуманного шага.