Текст книги "Сказки для бабушек (книжка с привкусом оливье)"

УДАРЕНИЕ

Один мальчик был очень нервным. Таким нервным, что постоянно ударял одну девочку.

Первый раз он ударил её сухой лапкой от кузнечика.

Второй раз – буквой «А» из разрезного букваря.

В третий раз – запиской в школьной раздевалке.

В четвёртый раз – цветами после выпускного.

В пятый раз – стаканом полусухого вина в ресторане «Поплавок».

В шестой раз – срочной командировкой на четыре года.

В седьмой раз – почтовым переводом на ранец для сына.

В восьмой раз – красивой открыткой на рождение внучки.

В девятый раз – звонком из сердечного отделения городской больницы.

В десятый раз – телеграммой о своей смерти…

Короче, бил мальчик девочку, как хотел.

А она ничего не хотела.

Она просто мечтала, что он когда-то возьмёт её в жёны.

МАЛЕНЬКИЕ ВЕЛИКАНЫ *[1]1
  Сказки, отмеченные звёздочкой, подсказала Юлия Николаевна Вознесенская.


[Закрыть]

Великаны бывают разные. Встречаются и большие. Хотя отличить больших от разных непросто. Потому что среди больших тоже разные попадаются – например, маленькие. Но хотя они и маленькие, а тоже великаны. Вот и попробуй, отличи…

Но отличить всё-таки можно. Потому что большой великан любого размера никогда не полезет на дерево, даже если там застрял футбольный мяч. И ничейную кошку домой под свитером не притарабанит, хотя она смотрит в глаза и жалобно мяукает. И в лужу в новом пиджаке не вступит.

Хотя с другой стороны всё это правильно. А с третьей и подавно! Ведь с дерева можно свалиться себе на голову. А кошка может заразить кошачьим кашлем. А лужа может оказаться глубже ботинок.

Но оно хоть и правильно, а скучно. Только большие великаны думают наоборот. Они думают: если скучно, значит, правильно! А ещё они говорят, что смех без причины – признак дурачины. Хотя смеха без причины не бывает, потому что причина смеха – хорошее настроение!

Конечно, плохо смеяться над другими, особенно когда другие случайно наступили на развязанный шнурок или выпали из окна на клумбу с гвоздиками, особенно если ударение в гвоздиках поставить на первом слоге.

Да, над другими смеяться плохо, но в том-то и дело, что большие великаны и над собой никогда не смеются. И в этом их главное отличие!

* * *

Чтобы даже случайно не засмеяться, большие великаны держат лица насупленными, вроде этими лицами они только что съели тарелку супа. Но скорее всего большие великаны супятся из-за своих великанских мыслей. Вернее, из-за одной: «А не завёлся ли в соседнем доме великан великанистее меня?». Эта мысль не даёт хоть чуть-чуть склонить голову, чтобы не оказаться ниже, из-за чего большие великаны всё время набивают шишки о дверные косяки. А когда голова в шишках, сильно не посмеёшься.

Вот и ходят они насупленные и шишкастые, и рост тут совершенно ни при чём. Потому что можно быть от горшка три вершка, а всё равно на всех сверху вниз поплёвывать.

* * *

Да ну их, этих больших великанов! Ведь куда лучше дружить с великанами маленькими. Потому что маленькие великаны весёлые. Они не ждут, пока кто-то уронит шнурки в клумбу, а смеются за два дня до этого. Увидят божью коровку – и смеются! От этого божья коровка их ни капельки не боится: сядет на пальчик и сидит.

А ещё маленькие великаны радуются деревьям, кошкам, лужам и вообще всему, что вверху, внизу и наискосок. Они даже когда вырастают большими, всё равно остаются маленькими. А если и набивают шишки, то не из-за великанской гордости, а исключительно из желания узнать, как устроен мир. Поэтому они сперва лазят по деревьям, спасают кошек и бороздят лужи, а потом лазят по горам, спасают людей и бороздят океаны.

Большие великаны читают про них в газетах и пожимают плечами. Им такая жизнь кажется ребячеством. А маленькие великаны не возражают. Потому что не боятся казаться маленькими в глазах Того, Кто смотрит на них с отеческой любовью. Смотрит с таких высот, до каких не дотянется ни один большой великан, даже если вскарабкается на табуретку…

ВЗАИМНАЯ БАБУШКА^*

Одна бабушка сошла с ума. Только не полностью. Ведь ума у неё было много – килограмма три, если не четыре. Но вес тут ни при чём, потому что ум у неё был хоть и большой, но лёгкий. Просто заоблачный, как горный орёл, или даже космический, как комета Галлея. С такого ума быстро не сойдешь, тем более, что наша бабушка ходила медленно. Шагов пять пройдёт и остановится. А куда бабушке спешить?

Школу она давно закончила.

На работу уже не надо.

В футбол не играет.

А пенсию ей почтальон прямо в дверь приносит.

Так что спешить некуда. А если не спешить, то с космического ума быстро не сойдёшь. Разве что чуть-чуть…

* * *

Вот наша бабушка чуть-чуть и сошла. Ступеньки на две, ну, в крайнем случае, на четыре… Короче, считайте сами!

Во-первых, наша бабушка ещё не завела кошечек.

Во-вторых, наша бабушка ещё не вязала новые коврики из бывших.

В-третьих, наша бабушка ещё в потолок шваброй не стучала.

В-четвёртых, наша бабушка Васькиному велосипеду спицей шины ещё не прокалывала.

Да и в остальном наша бабушка была совершенно нормальной, как температура подмышкой у лётчика-космонавта.

* * *

Кроме одного! Стала вдруг наша бабушка очень вежливой. И не просто вежливой, а взаимно. Хотя раньше на всех бурчала. Солнце светит – бурчит. Дождь идёт – бурчит. А когда не светит и не идёт – всё равно бурчит.

И тут на тебе! Увидела как-то наша бабушка в метро плакат, на котором специальными метровыми буквами было написано:

УВАЖАЕМЫЕ ПАССАЖИРЫ, БУДЬТЕ ВЗАИМНО ВЕЖЛИВЫ!

Ну и что, скажете вы? Плакат и плакат – ничего особенного! Нормальные люди на такие плакаты никакого внимания не обращают.

А вот наша бабушка с её заоблачным умом обратила. И с этого момента стала жить по плакату. Причём буквально. То есть забила себе в голову семь метровых букв – В, З, А, И, М, Н, О, а остальные двадцать шесть букв русского алфавита выкинула из головы как ненужные.

Теперь если бабушке говорили: «Будьте здоровы!», она отвечала: «Взаимно!».

И когда ей говорили: «Мы без вас скучали!», – она отвечала: «Взаимно!».

И на пожелания спокойной ночи наша бабушка отвечала то же самое.

* * *

Сначала всё было хорошо. Сначала было легко и удобно, и всем это даже нравилось. Но когда бабушка ещё немножко свихнулась, все начали незаметно пожимать плечами. Скажем, бежит Васька из школы с тяжеленным портфелем и догоняет нашу бабушку, которая волочит с базара тяжеленную картошку. Другой бы мимо пробежал, но Васька не такой.

– Вам помочь? – спрашивает.

– Взаимно! – отвечает бабушка.

Ваське такой ответ нравится. Васька сразу смекает, что когда заберёт у бабушки картошку, она его портфель понесёт. Ага, как бы не так! Бабушка и не думает портфель нести, и Ваське приходится плестись с двойной ношей. Да нет, он бы и так помог, только зачем людей обнадёживать?

* * *

Или контролёр в трамвае говорит:

– Предъявите удостоверение!

А бабушка отвечает:

– Взаимно!

Контролёр от этого сильно пугается. Ведь он не вчера контролёром стал. Он стал контролёром позавчера, поэтому сразу смекает, что нарвался на бабушку из инспекции по проверке контролёров. Контролёр нервно шарит по карманам и предъявляет нашей бабушке свою фотографию с печатью трамвайного депо. А наша бабушка в ответ ничего не предъявляет, потому что своё пенсионное удостоверение, дающее право на бесплатный проезд, она носит в кошёлке. А кошёлку она всегда забывает дома вместе с очками. И штраф наша бабушка не платит, потому что деньги тоже в кошёлке остались.

Но контролёр нашу бабушку не высаживает. Вместо этого он радуется, что живым отделался, тем более, что наша бабушка сама сходит. Причём два раза – чуть-чуть с ума, и чуть-чуть на остановке.

* * *

А дальше стало ещё хуже.

Была у бабушки лучшая подруга. Тоже, кстати, бабушка. Только ум у бабушки-подружки был не заоблачный и не космический. Простой был у бабушки-подружки ум. С такого даже сходить неинтересно. Вот она и не сходила, а жила себе как все: коврики вязала, кошечек кормила и шваброй в потолок стучала, когда соседи в аванс и в получку громко радовались. Правда, спицей шины не прокалывала – у неё на это велосипеда не хватало.

Так вот встречает как-то бабушка-подружка нашу бабушку и участливо так говорит:

– Что-то ты, Ильинична, какая-то бледная…

* * *

…Да, забыли сказать, что нашу бабушку все звали Ильиничной, потому что у её папы имя было точь-в-точь, как у папы Ленина, которого (Ленина, а не папу) тоже звали по-простому – Ильич, хотя к Ленину наша бабушка никакого отношения не имела, не говоря уже про её папу. А уж Ленина мы и сами непонятно зачем вспомнили, хорошо хоть не к ночи!..

* * *

Короче, встречает как-то бабушка-подружка бабушку Ильиничну и участливо так говорит:

– Что-то ты, Ильинична, какая-то бледная…

– Взаимно! – отвечает наша бабушка.

На это бабушка-подружка бледнеет и щупает себе лицо.

– Ой, и я бледная! Видать, давление вниз прыгнуло. Надо бы полежать.

– Взаимно! – не моргнув глазом отвечает наша бабушка.

– Это как? – не понимает бабушка-подружка. – Вместе, что ли, полежать?

– Взаимно!

– Слушай, Ильинична, а ты, часом, не заговариваешься?

– Взаимно!

– Ну, ты даёшь! – обижается бабушка-подружка. – Даже противно слушать!

– Взаимно!

– Ильинична, а ты умом не тронулась?

– Взаимно!

– Ах так! Тогда ты… тогда ты… эта самая… как её?…

– Взаимно!

– Чокнутая!

– Взаимно!

– Тьфу на тебя!

– Взаимно!

На это бабушка-подружка покрутила всеми пальцами у виска, чего никогда раньше не делала, потому что всю жизнь играла пальцами на фортепиано с оркестром и даже доигралась до заслуженной артистки, отчего её любил народ, но не любили соседи, хотя это совсем другая история, которую мы тоже когда-нибудь расскажем.

Короче, покрутила заслуженная артистка своими музыкальными пальцами у виска, а потом отбежала подальше и крикнула:

– И не звони мне больше!

– Взаимно! – ответила наша бабушка.

* * *

И всё же многолетняя дружба на этом не закончилась. А всё потому, что наша бабушка как-то стояла под стрелой подъёмного крана. А стояла она там из-за того, что не заметила плакат: «Не стой под стрелой!». Зато крановщик нашу бабушку заметил и с высоты двенадцатого этажа попросил отойти подобру-поздорову, пока он случайно не уронил с крана поддон с кирпичами и не прибил её к…

А вот к чему он её не прибил, наша бабушка не расслышала. Зато она расслышала всё, что ответил крановщик на её вежливое «Взаимно!».

А расслышав, наша бабушка сразу вспомнила все буквы русского алфавита. А вспомнив, сразу побежала к своей бабушке-подружке и попросила у неё прощение. Так что теперь всё у нашей бабушки на тридцать шесть и шесть, то есть нормально.

Правда, иногда… правда, очень редко… ну, буквально раз в день… наша бабушка говорит нечто странное… но не всем, а только тем, которые взаимно невежливы и не питают к другим любви и симпатии… Даже неудобно повторять, что она говорит… Но повторим…

– Не стой под стрелой! – говорит она.

Грубо, конечно, говорит, но правильно!

СЛАВА И ЗАВИСТЬ^*

У одной бабушки дедушка был король. Точнее, он был не бабушкиным дедушкой, а бабушкиным мужем. А назвали мы короля дедушкой, потому что он фактически дедушкой и был с тех самых пор, когда у его с бабушкой сына родилась дочь.

От этого бабушке было хорошо – ведь далеко не у каждой бабушки дедушка король, а вот королю было не очень. А не очень ему было из-за того, что его звали Слава и от этого он сильно страдал.

Странно, скажете вы, зачем страдать от такого хорошего имени? Вот если бы короля звали Душегуб V или Обормот IV, то другое дело. Но его-то звали Слава! При таком красивом имени страдания совершенно неуместны. Только всё сразу станет на свои места, если вы на секундочку представите, как в День Независимости королевства народ окружает дворец и орёт: «Слава! Слава! Слава!». Вроде, всё правильно орёт, но что конкретно имеет в виду, непонятно. То ли прославляет своего короля, то ли зовёт погулять?

А тут ещё бабушка керосина в костёр подливает:

– Ты бы, Слава, вышел погулять, пока они дворец не разнесли.

А потом губами пожуёт и уже совсем некстати ляпнет:

– Только чем гулять с кем попало, делом бы занялся! А то в Северной башне штукатурка облупилась и форточка хлопает…

Другую бабушку за такие дерзкие слова сразу бы в этой облупленной башне законопатили. Но с нашей бабушки как с гуся вода! У неё же дедушка – король!

* * *

Короче, бабушке хорошо! А дедушке плохо. Заплачет он горючими слезами, но потом немножко головой о стенку побьётся и успокоится. И только король успокоится, как народ снова окружит дворец и орёт: «Слава! Слава! Слава!». А что народ имеет в виду, поди разбери…

* * *

Но самое обидное, что в соседнем королевстве жил поэт, которому тоже кричали: «Слава! Слава! Слава!». Хотя звали поэта Боря, что для нашего короля было ещё обиднее.

Так бы и страдал король всю оставшуюся жизнь, если бы в один прекрасный день ко дворцу не подкатила карета. Из кареты вышла пышная дама. Такая пышная, что король сразу всё понял и выскочил на крыльцо прямо в домашней короне.

– Здравствуй, Слава! – закричал он так громко, что в Северной башне хлопнула форточка. – Я так тебя ждал!

– Какая Слава? – недовольно фыркнула пышная дама. – Меня зовут Зависть.

– А где же Слава? – растерялся король.

– Да как обычно – сзади плетётся, – хмыкнула Зависть и похлопала короля по плечу.

* * *

Так и осталась Зависть во дворце. От Зависти король быстро скрючился и почернел, но всё равно не перестал мечтать об отставшей Славе, которая, учитывая имя короля, могла бы прославить его вдвойне.

ЕСЛИ ЗАВИСТЬ ВСЕГДА БЕЖИТ ВПЕРЕДИ, ТО ЗАЧЕМ ТЕБЕ СЛАВА?

И чем больше он мечтал, тем больше завидовал поэту Боре. Хотя поэту Боре тоже было нелегко, ведь он завидовал художнику Пете, про которого вчера написали в газете. А художник Петя завидовал банкиру Васе, который хоть и не обладал никакими способностями, зато обладал такими деньгами, какие ни Боре, ни Пете, ни королю Славе даже в страшном сне не снились.

* * *

Вот такая история. А где же мораль, спросите вы. Как где? Да вот она!

ПРО ГЕРДУ

Жила-была одна бабушка. А потом взяла и умерла. Но не совсем умерла, потому что от этой бабушки собачка осталась, которая свою бабушку всё время помнила. А если кого-то всё время помнить, то он становится живее соседа по лестничной клетке. Вроде поэта Пушкина, в которого на дуэли попали, а мы до сих пор учим на память его бессмертные строчки: «Тятя, тятя, наши сети притащили мертвеца…».

* * *

Короче, забрали мы эту собачку, помыли, причесали, накормили едой и даже коготки на ножках постригли.

А звали собачку Герда. Несмотря на горе, Герда держалась молодцом. Она не капризничала, не тянула на себя одеяло, не перевешивалась через балкон и никогда с нами не спорила, а наоборот, всегда соглашалась. Стоило крикнуть: «ГЕР-ДА!», – как в ответ слышалось радостное эхо:

– ДА! ДА! ДА!

* * *

Однажды мы пошли купаться. Пока мы шли, солнышко зашло за тучку. Подул ветерок, и стало прохладно. От этого мы купаться испугались.

И Герда испугалась, но искупалась!

* * *

Однажды мы заболели. Нам было очень больно. Тогда Герда прыгнула с кровати и нарочно подвернула ножку. Нам стало так её жалко, что мы сразу выздоровели.

* * *

Однажды у нас завелась колбаса, но Герда встала на задние лапки, вильнула хвостиком – и колбаса опять исчезла.

* * *

Однажды Герда встретила ёжика. Он был замотан в колючий клубок и не обращал ни на кого никакого внимания. Герда стала разматывать ёжика носиком и два раза укололась. «Ну, и гуляй сам, задавака!» – подумала она.

А зря. Потому что никто и не задавался. Просто наступила осень, и от холода ёжика съёжило.

* * *

Однажды Герда обиделась на расчёску и спряталась под шкаф. Тогда мы взяли и вынесли шкаф на свалку. Теперь наши галстуки и чемоданы лежат на табуретке, зато Герде больше негде обижаться.

* * *

Однажды мы решили включить телевизор. Но в телевизоре что-то щёлкнуло, и экран замолчал. Тогда мы стали смотреть на Герду. В ней ничего не щёлкало, и мы посмотрели сразу три серии, а потом выключили свет и пошли спать.

* * *

Однажды у Герды завёлся кавалер. Кавалера звали Рекс, и был он таксой. Чтобы произвести впечатление, такса Рекс лаял генеральским басом и выскакивал из-за углов. Но это не помогало: не любила Герда выскочек…

* * *

Однажды мы сделали научное открытие. Если Герду дёргать за хвостик, хвостик висит как сарделька. А если чесать за ушком, хвостик крутится как пропеллер. Значит, за ушком есть кнопка.

Не верите? Проверьте сами!

* * *

Однажды мы встретили кошку. Но кошка не захотела нас встречать и убежала на дерево. Герда погналась за ней и с удивлением обнаружила, что совсем не умеет карабкаться по стволу.

* * *

Однажды ночью Герда разбудила нас тихим лаем. Мы на цыпочках подкрались к дверному глазку и увидели, как на лестничной площадке грабители выкручивают лампочку. Мы стали громко кашлять, и они убежали.

С тех пор мы спим спокойно, потому что ни один грабитель не полезет в подъезд, где ему под руку будут лаять и кашлять.

* * *

Однажды Герда попала на море. Мы взяли её на руки и понесли навстречу волне. Дойдя до буйков, мы поставили Герду носиком к горизонту, но она тут же развернулась и заработала лапками.

На полосатой подстилке обедала незнакомая семья. Не переставая работать лапками, Герда окатила её мокрой водой и украсила кучками солёного песка.

«Ну, сейчас что-то будет!» – подумали мы.

И точно! Когда мы подгребли, Герда доедала вторую сосиску, а остальные стояли в очереди, чтобы тоже её погладить.

* * *

Однажды мы пошли в большой магазин. Только внутрь Герду не пустили, потому что там на всех дверях висели перечёркнутые собаки. Тогда мы пошли в маленький.

В маленьком магазине мы сэкономили большие деньги, потому что в маленьком магазине не помещается много товара, а ненужного вообще нет. Мы купили Герде сосиску, а себе бублик и, весело насвистывая и виляя хвостиком, пошли домой.

* * *

Однажды мы сели в лифт и поехали гулять. Гуляли мы долго: сначала по двору, потом по улице, потом по парку, потом по кустам.

От усталости у нас громко загудели ноги и высунулись языки. Одна Герда не устала. Вы спросите почему? Лучше не спрашивайте!

Просто мы забыли Герду дома…

* * *

Однажды мы купали Герду после лужи. Мы мыли ушки и ножки. Ушек было два, ножек четыре, плюс один хвостик. Всего получилось семь.

Но не успели мы подумать: «Вот какая у нас большая и дружная СЕМЬя!» – как обнаружили недомытый животик. И хотя получилось восемь, мы не расстроились, потому что Герда выскочила из ванной и своим недомытым животиком улеглась на диван. А у нашего дивана тоже четыре ножки, две подушки, плюс коврик. Так что как ни крути, а всё равно семь получается!

* * *

Однажды мы положили Герду в кресло, а сами сели на пол и стали читать ей то, что написали. На втором рассказике Герда зевнула и даже начала похрапывать.

Но мы не обиделись, потому что похрапывала она очень тихо…

ОЧЕНЬ ПОДВОДНАЯ СКАЗКА

 
В высоком небе вспыхнут звёзды,
И сказка постучится в дверь…
Дружок, поверить сказке просто,
Но ты звезде своей поверь!
 

1

 
Из икринки в тёплой луже
Появился наш герой.
Был он маленьким снаружи
По сравнению с горой.
Но в сравнении с мостом
Он умел вилять хвостом!
 
 
Как любой малыш из вас,
Рос он долго – целый час!
Рос и думал, кем бы стать,
Чтоб хвостом до звёзд достать?
 

* * *

 
И решил он стать китом,
Чтобы не жалеть потом.
Поскольку страшные киты
На всех взирают с высоты,
А все, пока они взирают,
От страха просто умирают!..
 
 
Мысли малыша подслушав,
Волноваться стала лужа,
Превратилась в ручеёк
И пустилась наутёк:
«Караул! Кукареку!
Кто куда, а я в реку…»
 

2

 
Водолазы!
Водолазки!
Надевайте быстро маски!
Но не зайца и не волка,
Потому что мало толка
От картонных этих масок
Под водой для водолазов.
 
 
Маску из резины лучше
На себя мы нахлобучим.
Правда, сразу нас задразнят,
Если в ней придём на праздник —
Ведь под новогодней ёлкой
От неё не будет толка!
 
 
А в воде другое дело —
Лишь бы маска не слетела!
Но сперва наденем круг —
Нам без круга, как без рук!
 
 
Бабушку отыщем взглядом.
Вот она – ныряет рядом!
Вся дрожит, но видно сразу,
Очень любит водолаза.
С нею можно без опаски
Приоткрыть под маской глазки
И вовсю смотреть кино:
 
 
«КАК ЖИВЁТ РЕЧНОЕ ДНО»
 

3

 
По дну слонялись раки,
Любили раки драки,
Усищи, словно шпаги,
Ещё острее взгляд.
Когда ползут в атаку,
Кричат: «Назад ни шагу!»
И, пятясь под корягу,
Отчаянно свистят.
 
 
От зари и до зари
Мутят воду пескари.
Не видно? Речка мутная?
На то они и мудрые!
 
 
Будто стадо поросят,
Мчится стайка карасят.
Хрюкают, конечно, лихо!
Но, на всякий случай, тихо…
 
 
Вслед идут большим отрядом
Караси в железных латах.
Их отважный воевода
Бурит грозным глазом воду:
Где буянят, там как раз
Появляется карась!
 

* * *

 
Вот так они и жили,
Нисколько не тужили —
Куда ни плюнь, сверкала
В речушке чистота!..
Пока однажды лужа
С ужасным криком «Ужас!»
Не сбросила с обрыва ужасного кита.
 

4

 
От такой напасти у всех раскрылись пасти.
А наш герой махнул хвостом
И смело крикнул:
«ЗДРАСЬТЕ!»
 
 
«Ась?» – переспросил карась
И секирой оземь – хрясь!
Разгремелся, как гроза:
«Руки вверх!
Смотреть в глаза!
Кто такой? Зачем сюда?
Ёлки-палки! Двадцать два!»
 
 
Но малыш-то был не промах,
Он не испугался грома
И спокойно говорит:
«Я, ребята, рыба-кит!
Только маленький пока —
Мне бы нагулять бока…»
 
 
«Ишь чего! – сказал карась. —
Ты с моё по дну полазь —
Враз поймёшь, что без крючка
Не заморишь червячка!
Так что нечего, браток,
Разевать зазря роток»
 
 
Покраснел от злости рак:
«Будем драться или как?»
Но карась, противник драк,
Раку показал кулак.
 

5

 
«Что за крики? Что за шум?» —
Крикнул с берега Наум.
 
 
Был Наум почтовый голубь,
Он носил с когтями обувь,
Чтоб держать в полёте прочно
Чемодан с авиапочтой.
 
 
У Наума хитрый глаз,
Да и сам он шит не лыком —
Чтобы выписать заказ,
Перьями себя утыкал.
 
 
Правда, пел Наум не очень,
Хоть два года, между прочим,
У бандита-соловья
Брал уроки пе-ни-я!
 
 
«Вот что мне пришло на ум, —
просвистел хитрец Наум. —
Кит привык купаться в море.
Море – это много соли.
Тачку я не обеспечу,
Но и пачки хватит в речку…»
 
 
«В речку? Что за чепуха! —
Возразил пескарь премудрый. —
Если соль засунем внутрь мы,
То получится уха…»
 
 
«Слушай, кит, а ну вылазь! —
звякнул латами карась. —
Знаем мы китов породу —
Враз повытопчут всю воду,
А река – не океан:
на счету любой стакан!»
 
 
Кит на это говорит:
«Вы правы,
но если честно —
В речке мне пока не тесно.
Правда, если подрасту,
Видно будет за версту!
Нагуляю мигом вес,
Вздыблю спину до небес,
Землю на себя взвалю…»
 
 
«Ай-лю-ли и ай-лю-лю! —
Перебил его карась. —
Ты с Землёй не безобразь!
Будешь хвастать, проучу —
Хвост в два счёта накручу!»
 
 
«Замолчите! – говорит
Карасю ужасный кит. —
Если я открою рот
И водой набью живот,
Не останется от речки
Даже мокрого местечка!
Скоро вам, держу пари,
Грызть придётся сухари!»
 

6

 
По команде «раз-два-три!»
Разбежались пескари,
Чтоб наладить поскорей
Производство сухарей.
 
 
Взвился над рекой Наум —
Видно, мысль пришла на ум:
«Чем с китами воевать,
Лучше в небе куковать!»
 
 
Рак присвистнул – и в нору
Закрывать собой дыру.
Неудобная нора,
Вместо дверок в ней – дыра.
 
 
Все спрятались, один карась
Остался, но зарылся в грязь.
Да присосалась к лавочке
Медсестра-пиявочка,
Чтоб вовремя народу
Налить стаканчик йоду…
 

7

 
…И вдруг в густой речной траве
Раздался шёпот тихий:
«Китёнок, а зачем тебе
Быть грозным и великим?
Каким бы сильным ты не стал,
Тебя сильней найдутся…»
 
 
Хвостом китёнок замахал
И как пузырь надулся:
«Эй, кто со мною говорит?
Эй, покажись, пока не бит!»
 
 
«Да вот же я, перед тобой —
Кувшинка, водяной цветок!
Зачем со мной пускаться в бой?
Подумай сам, дружок.
Ты хочешь быть сильнее всех,
И обогнать всех ростом?
 
 
А ты взгляни, дружочек, вверх,
Туда, где светят звёзды.
 
 
Прости меня за прямоту,
Но вряд ли ты, дружок,
Представить можешь высоту
Того, Кто их зажёг…»
 

8

 
Кувшинку не дослушав,
Заткнул китёнок уши,
И громко-громко-громко-прегромко закричал:
 
 
«Как же так? Дорос до крыши,
А тебя есть кто-то выше?
Что ж теперь мне не расти?
Не сбивай меня с пути —
Если сильно захочу,
Хлопну тучу по плечу!»
 
 
«Это кто тут раскричался?
Кит? Какая ерунда!
Как по мне, так ты еда…»
 
 
Так сказал кулик голодный,
Мировой певец болотный.
На сосульку клюв похожий —
Аж мороз дерёт по коже…
 
 
«Прячься!» – крикнула кувшинка.
 
 
«Это, видимо, ошибка! —
Пропищал китёнок бедный, —
Не гожусь я для обеда!»
 
 
«Во-первых, – произнёс кулик, —
С едой я спорить не привык,
А во-вторых, – сказал кулик, —
Ты станешь первым через миг»
 
 
«Прячься!» – крикнула кувшинка.
 
 
«Значит, это не ошибка!» —
Пропищал китёнок бедный,
Из зелёного став бледным.
 

9

 
И вот уже взметнулся клюв,
Похожий на кинжал,
И всхлипнул наш китёнок «Хлюп!»,
И сильно задрожал.
 
 
Всё ближе, ближе остриё,
Уже не убежишь.
«Твоё закончилось житьё, —
Шумит речной камыш. —
Не будь глупцом!
В час горький свой
пощады попроси…»
 
 
Но все слова забыл герой
Лишь пропищал: «Спаси…»
 
 
С мольбой и верой глянул вверх:
Вдруг писк его услышит
Тот, Кто сильнее в мире всех
И звёзд небесных выше.
 
 
И дунул ветер в тот же миг,
И грянул грозный гром.
Подпрыгнул в ужасе кулик,
Забил кулик крылом,
Так, что погнулись – вот те раз! —
Воздушные рули…
 
 
В затылке почесал карась
И хмыкнул: «Ай-лю-ли!
Отшиб крыло! Поди, болит?
В глазах, поди, рябит?»
 
 
«Да что крыло? – вопит кулик, —
Отшибло аппетит!»
 

10

 
«Выходит, с Тем, Кто всех сильней
И звёзд небесных выше,
Друзьями стали мы теперь,
Раз Он меня услышал.
Отныне я не одинок
Перед бедой, похоже:
Ведь если раз Он мне помог,
То, значит, вновь поможет!»
 
 
…И наш герой, ожив едва
Под камышами в ряске,
Сказал «ура!», но вышло «ква!»,
Как в очень старой сказке.
 
 
Вильнул хвостом… Ой-ой-ой-ой!
А хвост пропал… Однако!
«Скорей верните хвостик мой!» —
Китёнок наш проквакал.
 
 
Тут все открыли пасти,
Кипя от возмущенья:
«Так это ж головастик!
Он ввёл нас в заблужденье!
Мы думали, что кит он,
А он всего лягушка!»
 
 
А рак клешнёю щёлкнул:
«Вот будет заварушка!»
 
 
Ведь по хорошей драке
Всегда скучают раки!
 

11

 
Но промолвила кувшинка:
«Погодите, погодите!
Тут нелепая ошибка,
Сами лучше посудите:
Для чего нам злой китёнок,
Когда есть у нас карасик?
А хороший лягушонок
Речку песенкой украсит»
 
 
«Лягушонок? Что ж, пускай! —
Плавником махнул пескарь, —
С ним ведь, что ни говори,
Грызть не надо сухари!»
 
 
«Мне тут мысль пришла на ум, —
Просвистел мудрец-Наум. —
В среднем кито-телеграмма
Весит больше килограмма!
А китовские открытки
Тяжелей китайской пытки!
И, клянусь вам, не опилки
Наполняют их посылки…»
 
 
«Ты, Наум, закрыл бы рот, —
зашумел речной народ. —
Нечего людей морочить,
Объясняйся покороче!»
 
 
«Если коротко, я рад,
Что такой у нас расклад.
Ведь того, кто весит грамм,
Нам бояться – стыд и срам!»
 
 
«Ладно, – пробурчал карась, —
Раз не кит – назад залазь!»
«И живи! – сказал кулик, —
Я к тебе уже привык.
Вижу парень ты весёлый,
Будешь первым новосёлом!»
 

12

 
«А кто второй? – спросил герой
И вдруг услышал под горой
И за горой, и на горе
Весёлый стрекот: «Кре-кре-кре!»
 
 
И тотчас со всех сторон
Набежали новосёлы,
Распугавши всех ворон
Громким кваканьем весёлым.
 
 
Вмиг на чистой глади вод
Завертелся хоровод.
Даже раки, бросив драки,
Кружат задом наперёд.
 
 
Вот!
 

13

 
Наш герой в ладошки хлопнул,
А потом ногой притопнул,
А потом он улыбнулся,
Крикнул «Ух!» и с головой
В жизнь речную окунулся.
 
 
Дал, шутя, по шее раку
(рак от радости заплакал).
 
 
Карасю сказал: «Ура!»
(буркнул тот: «Давно пора!»).
 
 
Пескарям нарыл песка,
Чтоб не грызла их тоска.
 
 
Всем пиявкам-медсестричкам
Пожелал успехов личных
И, краснея за ошибку,
Из ведра полил Кувшинку…
 
 
А потом на всю реку
Прокричал: «Кукареку!
Быть китом я не хочу,
Лучше песню подхвачу,
В ней хорошие слова:
Кре-кре-кре и ква-ква-ква!»
 

ЭПИЛОГ

 
Вся как будто из стекла
Речка чистая текла.
Дружный в речке жил народ —
Он поныне там живёт.
Кто не верит, пусть проверит —
Вход туда для всех открыт…
 
 
ПРАВДА, ЕСЛИ ТЫ НЕ КИТ!