Текст книги "Метро 2035: Эмбрион. Начало"

– Это макет, – довольно сказал Кат. – Надо его обойти и, считай, пришли.

Впереди еще одна дверь, за которой и находилось убежище. Кат на ощупь нашел спички и зажег стоявшую в углу на ветхой этажерке коптилку. Завоняло чем-то химическим, по подвалу начали качаться тени, но это был свет. Настоящий, без дураков. И постоянно жать ни на что не нужно.

– Там в углу канистра с водой, неси сюда, – ковыряясь в аптечке, приказал сталкер. Так, перекись, бинты, пару таблеток для гарантии. Пожрать, поспать и завтра встать новым человеком. Живым, что откровенно радует.

Филя послушно притащил канистру литров на тридцать. Потом отыскал несколько банок консервов и припрятанную Катом вязанку дров для костра. Очаг был сооружен из старой кухонной плиты с выпотрошенными внутренностями, так что обстановка – почти как на картинках предков. Семейный вечер после трудового дня. Еще бы телевизор…

Тащить какую-то мебель сюда было глупостью, поэтому сидели на старых, пропахших сыростью матрасах, брошенных на доски. Полки в углу, изрядно набитые банками консервов, коробками лекарств и патронов, плита по центру, на которой уже закипали предусмотрительно пробитые ножом банки тушенки, кружки с водой на импровизированном столе из старого ящика.

– Из чего же, из чего же, из чего же сделаны наши мальчишки… – довольно пробурчал Кат, допивая воду. – Из наколок, татуировок сделаны наши мальчишки…

Теперь его было не узнать. Он наскоро смыл с себя грязь и засохшую кровь, не стесняясь Фили, переоделся в чистый комплект камуфляжки, хранившийся здесь для таких вот срочных случаев. На поясе висели ножны с одним из своих ножей – в отличие от трофейного свинокола викингов сделанного из хорошей стали и наточенного до бритвенной остроты. Автомат он хозяйственно прибрал на полку, а сам вооружился «коротышем». Пара запасных магазинов была за поясом. Вроде и место тихое, заветное, но жизнь научила все нужное держать при себе. Всегда. Даже во сне. Целее будешь, так оно выходит.

Дымок от плиты уходил куда-то вверх, была здесь вентиляция, хотя с виду никаких отверстий в потолке. Хорошо строили при Виссарионовиче, подвал был именно тех времен.

– Теперь рассказывай, мой юный друг. Настала пора.

– Чего рассказывать? – Филя хрипел еще сильнее, его слегка знобило, и Кату пришлось вручить и ему таблетку давно просроченного антибиотика. Хуже не будет.

– Для начала, откуда ты есть.

– Ну… – Подросток обхватил себя руками, плотнее завернувшись в куртку. – Воронежский я.

– Охренеть! – засмеялся Кат. – А я-то думал, столичный гость. Или, бери круче, из-за рубежей почившей в бозе родины. Песни и танцы, шпионаж и диверсии. Давай отвечай, умник! Непонятно мне многое, будем по частям постигать.

– С левого берега я, – тихо сказал Филя. – Из банды.

– Так понятнее, хотя и не вполне. Банда какая? Монастырские? Сектор газа?

– Череп у нас главный, – нехотя пояснил парнишка.

– Слыхал. Хотя меня тут долго не было, больше года, но слыхал. А здесь, на правом берегу, да еще в компании рогатых, зачем? Кстати, чего они убогие такие оказались? Обычно бойцы у них глупые, но опытные.

Тушенка зашипела, плюясь в огонь кипящим жиром. Пришлось отвлечься от разговора, достать пару ложек и приступить к еде.

– А они – не бойцы, – обжигаясь горячим, пояснил Филя. – Это хозяйственники, из тех, что свиней гоняют. Их Рагнар сюда послал зачем-то, а охрана следом шла. Но не дошла, отстала. Задержал кто-то, что ли. Эти придурки одни и пошли в рейд… Вроде склад какой-то искали или магазин старый, совсем близко. Отважные ребята, зачем им охрана? Они это сами говорили, когда меня поймали.

В голосе паренька была неприкрытая издевка. Кат ел молча, слушал.

– А я по своим делам шел. Вот и попался, как дурак. Нож забрали, патронов десяток, а больше у меня и не было ничего.

– Так сам-то здесь зачем?..

– Хороший ты человек, Кат. Освободил, накормил. Но я тебе не скажу, – с какой-то печалью и несвойственной возрасту мудростью ответил Филя.

Сталкер решил его дальше не пытать. Секреты у человека, да и хрен с ним. Здесь кого ни возьми, все с секретами. Как шкатулки.

– Так они склад нашли уже, выходит? Рюкзак я тяжелый прихватил.

– Нашли, взяли, что хотели. Если б не ты и не морты, они бы меня в рабство… Видел же, напрямик к своим рванули.

– Так… Все еще интереснее.

Кат подтянул к себе валявшийся рюкзак – вставать после еды было откровенно лень, развязал ремни и заглянул внутрь. Тугие пакеты, пластик, плотно набитые. Докопался до дна – нет, только это. Больше ничего. Выудив один, он при слабом свете коптилки прочитал:

– Стиральный порошок «Рамиэль». Аромат весеннего утра, значит… Забавно, хотя он, скорее, ангел грома.

Уронив мешочек обратно в рюкзак, Кат задумался о назначении добычи. Грандиозная стирка, чтобы отмыть два десятилетия свинства и заставить викингов скрипеть чистыми патлами? Даже не смешно. Ему-то, как и обучавшим их класс инструкторам Базы, было понятно, что с этим делать. С чем смешать, и что получится на выходе. А вот откуда Рагнар такой умный?

– Еще что говорили?

– Интересного – ничего.

Кат отбросил рюкзак на место, в угол каморки. Пусть лежит, есть не просит.

– Слушай… – Филя замялся. – А ты сам-то кто? Сталкер?

– Что-то вроде, – хмыкнул Кат.

– Но они же группами ходят.

– Я – одиночка по натуре. Бывает такая ерунда.

– Но группой же проще?

– Когда как, юноша. Я людям слабо верю, дешевле самому.

– А что в одних штанах бегал, ограбили?

– Физкультурой занимался. Для пользы организму.

Филя недоверчиво похлопал глазами, но видно было, что после сытного обеда его тянет в сон. Хрипеть он стал меньше и иногда прорезался собственный голос, высокий и мелодичный.

– Я тебе благодарен, Кат. Зачем пришел, не скажу, но и свиньей оказаться не хочется. Тут такая тема: я из банды Черепа…

– Ты говорил.

– Ну вот. И если тебе… когда-нибудь помощь наших понадобится, скажи любому пароль. Или проси отвести к самому Черепу, ему скажешь, он разберется.

– Рыба-меч?

– Что?

– Нет, это я так, – засмеялся Кат, стараясь не обидеть пацана. В помощь бандитов он не верил. Он вообще ни в чью помощь не верил, нет у него близких людей на этом свете. А другого света и самого нет. Сгорел вместе с храмами в Черный День. – Что за пароль?

– Он простой: я помог Люй. – Филя показал пальцем на висок, где темнела татуировка из точек-тире.

– А что это такое?

– Была такая книга в древности. Где-то на востоке, я неграмотный, сам понимаешь, точнее не скажу. И в этой книге был способ узнать будущее.

– Оно у нас одно – смерть.

Филя засмеялся:

– Ну это да… Но дороги к нему разные. Меня брат в детстве научил, он всех наших учит, как свою дорогу найти.

– Помогает?

– Черепу? Да вроде бы. Район под контролем, два убежища, сто сорок бойцов. Ты слушать будешь?

– Да слушаю я, слушаю. Не злись. Просто к разным верованиям отношусь… настороженно. Меня сегодня одни такие верующие чуть сову не скормили.

Кат встал, долил в коптилку масла из жестяной банки с полки, взболтал. Маловато, надо запасы пополнить. Сел обратно на матрас.

– Мне в детстве по этой книге гадали и вышла моя ключевая гексаграмма – Люй. Странствие. Великий путь начинается с одного шага, или как-то так. Поэтому и набили на виске. А у тебя родные есть?

Кат даже вздрогнул. Мальчишка так внезапно перескочил на больную тему… Но разговор есть разговор, еще и не о том спрашивали.

– Нет. Были. Нас двое родилось, я и брат. Мать семь лет назад умерла, а Роман… Он уже родился странным, но мать его пыталась воспитывать.

– Мутант? – прямо спросил Филя.

– Ну да… Он не разговаривал. Вообще. Даже не мычал, просто если что надо – объяснял жестами. Иногда я его, ну, типа как мысли слышал. Чепуха, конечно. Я его понимал, мама тоже. Соседям в убежище наплевать было, все выживали как могли. Неагрессивный? Живи себе. Если тебя кто-то кормит. У нас, на автовокзале, люди незлые были, убежище большое, места хватало.

– А потом?

– Потом… Он рос быстрее меня, кожа потемнела, ну как загар… Здесь по рукам что-то типа чешуи. И лысый был, в пять лет все волосы выпали. Так себе зрелище, а что делать. Спасибо предкам, мало им было мир на поверхности снести, так еще и нам досталось. В общем, когда мать умерла, нам по тринадцать было. Пришли однажды бойцы с Базы, они очередной класс набирали, в «пионерлагерь»…

– Куда-куда?

– Ну это как… школа. Точнее, интернат. Как тебе объяснить… Набирают детей, отводят к себе и готовят из них новых бойцов для Базы. Свои солдаты стареют, новых откуда взять? Вот и собирают по всему городу, по убежищам. Ищут. Хотя и свои дети там учатся, но мало совсем.

Кат вспомнил Консуэло и сжал зубы. Не сейчас. Не вспоминать. Потом, все потом.

– И ты там учился?

– Да. Не доучился, правда, выгнали меня. С тех пор один и живу.

– А с братом что?

– Его тоже повели на Базу, но для «пионерлагеря» он непригоден был. Решили в изолятор поместить, есть у них там такое место, типа больницы. Сам не был, но, говорят, пытаются их исследовать. Кормят, лечат. Все-таки люди, хоть и изуродованные. А он сбежал по дороге, я потом уже узнал. Случайно.

– И где он теперь? – Филя поворочался на матрасе, устраиваясь удобнее.

– Погиб где-нибудь в городе, скорее всего. Я его искал потом по убежищам, когда товар заносил, но никто ничего не слышал. Значит, и нет его больше.

Через вентиляцию, которой не видно, откуда-то с поверхности донесся еле слышный глухой вой. Сперва одиночный, потом его подхватили другие глотки. Загоняют кого-то.

– Морты… – вздохнул мальчишка. – Везде они. Самые противные твари, из-за них наверху проблем больше всего.

– А радиация?

– Так пятна же давно не меняются, Кат. Если карту знаешь, в опасные места не лезешь, то нормально. Даже у нас. Под дождь еще не попадать, не то… как повезет. А псины догонят и сожрут, если один. Вот бы куда их деть…

– Или самим уйти.

– Да куда? Все окрестности вымерли. Нет больше людей. – Филя громко вздохнул. – И в убежищах жить тоска. Жрать толком нечего, воздух вонючий. Разве это жизнь?

– Да есть, говорят, места… Только сказки это, наверное.

– А расскажи?

– Долгая там история. Но нам и торопиться некуда, до завтра тут отлежимся в любом случае. У меня спина подживет, да и ты не особо здоровым выглядишь.

– Расскажи, Кат. Ну пожалуйста!

Сталкер прикрыл глаза.

– С чего бы начать? Есть такое место в городе, бывший аграрный университет. Его СХИ раньше называли, сельхозинститут.

– Чего это такое? Первый раз слышу.

– Серьезно? А он есть. Просто все его знают под другим именем. Нифльхейм. Два года назад я по глупости сунулся туда один. Нес лекарства и решил предложить коробку уважаемым викингам, черти бы их взяли…

3. Валгалла 2.0

– Подъем, бля! Работать! – Надсмотрщик, жирный старый Гуннар, щедро раздавал удары обрезком старого шланга, который служил ему и другим погонщикам двуногого скота плетью.

В дверях рабского барака стоял один из помощников Рагнара, верховного правителя всей этой банды. Он следил за рабами, следил за Гуннаром. Наверное, сам за собой тоже следил. И потом отчитывался перед шефом – все, мол, ленились, а я в это время чесал толстую задницу о косяк двери.

– Вставайте, свиньи! Вас заждался труд во благо Одина! Хрю! Гуннар заржал, откинув голову и выставив вперед короткую косматую бородку с нитками седины:

– Йоран! Они реально хрюкают!

Помощник Рагнара перестал почесываться и коротко хохотнул:

– Сегодня Праздник огня, главное, не перепутать жертву Тору. А то спалим кого-нибудь из этих. Вместо священного борова, клянусь сосками Аудумлы!

Рабы, звеня кандалами, вставали с подстилок, полностью скрывавших пол бывшего спортзала. Из заложенных кирпичами почти доверху окон пробивались первые лучи скучного зимнего солнца. Несмотря на высокой потолок, воздух был спертым, воняло давно немытыми телами, грязными тряпками и чем-то горелым.

Кат, не дожидаясь болезненного удара, вскочил одним из первых. Сегодня или никогда. Он понимал, что еще месяц-другой в этом аду – и можно забыть о свободе навсегда. Скатиться до состояния послушной, ко всему готовой скотины, в котором пребывали почти все остальные. Почти, но не все – Витька вон тоже смотрит бодро. Или погибнуть, плюнув на послушание и подчинение. Как повезет.

Рабов было много, человек сто пятьдесят, почти как войско самих викингов, но толку-то… Знакомые с Монфоконом, где людей или вешали, или гноили в клетках месяцами, рабы даже не думали о побеге.

– Подъем! – орал Гуннар, хотя цепочка рабов уже выходила в двери, поочередно кланяясь Йорану. – Первый отряд на расчистку снега. Второй – свинарники. Третий в теплицы. И если хоть кто-то сожрет лист салата – порка всему отряду. Поняли, гондоны? Четвертый – долбить котлован. Бегом!

Лестница, ведущая из спортзала наверх, к выходу из здания бывшего университета, была настолько грязной от намертво прилипшего за много лет мусора, что можно поскользнуться. У викингов чистота не в чести, главное – погибнуть с мечом в руках, а какой свиньей ты был при жизни, не имеет значения.

Кат и Витька были в первом отряде. Борцы со снегом. В отличие от дождя, он редко был радиоактивным, такие вот причуды природы. Кат привычно осмотрелся, выйдя на поверхность. Да, все нормально. Ни одного нового пятна, только над лесом, уходящим в сторону Центрального парка и изрядно прореженного топорами викингов, курилась далекая синеватая дымка. К рабам она пока не приближалась, плюнуть и забыть.

На столбе во дворе Нифльхейма надрывался единственный работающий динамик. Как обычно, «Раммштайн» с уцелевшего у поклонников диска. Хриплый голос выплевывал непонятные слова на немецком, словно подстегивая хозяев на борьбу. Гнал их в атаку.

Несмотря на то что почти вся электроника выгорела при электромагнитном ударе, которым наша противоракетная оборона боролась с сыпавшимися на город зарядами, именно магнитолы иногда находят почти рабочими. Телефоны и компьютеры – все, труха, а звуковые прибамбасы из самых простых местами уцелели. Один бумбокс он на Базе и сам слушал до одурения.

– Кат… Ты сегодня как? – Витька догнал его и шел почти рядом. Череда согнутых фигур, звенящих железом на каждом шагу, от этого немного ломалась, теряла четкость формы, но во дворе и так толчея, не заметят. Со скованными короткой цепью ногами строй все равно держать проблематично.

– Сегодня готов, – бросил Кат. Ему не хотелось долго разговаривать на пронизывающем ветре, да и бывший одноклассник не внушал большого доверия. Он здесь дольше самого сталкера, но даже не пытался бежать.

– Хорошо, хорошо! – Витька поклонился одному из охранников, внимательно следивших за рабами, строившимися в четыре колонны по числу отрядов. – Молчу.

Бывшее здание университета, где предки обучались разным сельским премудростям, было тщательно, но неумело покрашено в черный цвет. Со стороны производит впечатление, а вблизи, конечно, не скрыть осыпающиеся стены, окна, забитые досками или заложенные редким теперь красным кирпичом. Мрачное зрелище, но так и задумано.

Кат втянул воздух сквозь плотно сжатые губы. Не хватало еще простудиться, что на таком ветре раз плюнуть. Подошел к сараю с инструментами и выбрал тяжелый, но необходимый для своего замысла лом. Витька обошелся лопатой.

Их колонна, сопровождаемая пятеркой тепло одетых автоматчиков в смешных рогатых шлемах, вытянулась за ворота внутреннего двора и неторопливо потянулась в сторону дороги. У каждого раба на плече был лом, лопата или грабли, зубцы которых были обмотаны проволокой, превращая инструмент до весны в подобие скребка.

Чистить предстояло кусок бывшей дороги. Она широкой, плавной петлей огибала бывший комплекс учебных зданий и общежитий университета. Засыпана снегом дорога или очищена до блеска наледи на потрескавшемся асфальте – на самом деле не имело значения. Ездить было некому и не на чем. Несколько лошадей, оставшихся в конюшнях во время Дня, потомства не дали и давным-давно были съедены. Почему-то они и коровы пострадали даже больше людей, а вот свиньи выжили. Прижились, обросли шерстью. Окрепли. И обычные, и те, что на двух ногах – идут по краям колонны, смеются, выпуская струйки пара изо рта, иногда подгоняют дубинками и пинками отстающих.

Кат шел, утаптывая нападавший за ночь снег ботинками, в первых рядах колонны. Идти тяжелее, приходилось пробивать дорогу остальным в наметенных сугробах, зато почти нет шансов получить куском шланга, набитого песком, по хребту.

– Кат, слушай! А куда мы побежим-то?

– Плешков… Вот ты дурак? – прошипел сталкер. – Услышит кто и позовет охранника. За лишнюю миску помоев сдаст нас, себя и родную мать. Если она жива еще.

– А-а-а… Ой, ну да.

В «пионерлагере» Базы они с Витькой дружили. Правда, когда Ката выгнали, лучший друг даже не появился попрощаться. Но это дело прошлое. Других знакомых здесь не было, приходилось держаться хоть кого-то, кого знаешь.

Витька Плешков попал в рабы викингов по глупости. В увольнение поехал в убежище, на проспект Революции за покупками, там у них что-то вроде рынка на поверхности по воскресеньям. От своих отбился, забрел в подпольную распивочную – ну как подпольную, все ее знают, включая главу убежища, но официально ее нет. Пропил патроны. Потом подрался с зашедшими отдохнуть от своей земли мрака и тумана викингами. Естественно, был крепко избит, лишился оружия и документов, а затем наряжен в якобы перебравшего спиртного викинга и на глазах всех из укрытия под этим видом уведен в Нифльхейм. Шикарная карьера – из бойца Базы в рабы немытых последователей Рагнара.

С тех пор здесь и обитает.

Кат шел, поглядывая по сторонам, и думал. Не одну книгу он прочитал из шикарной по нынешним временам библиотеки Базы о возможном будущем. Предки ведь не идиоты, несмотря на печальный конец цивилизации. Предполагали что-то такое. И войну, и последующий постапокалипсис. Но почему-то многие думали, что выжившие люди будут создавать некое светлое будущее. Строить на обломках новый мир. Никто из них, правда, не подумал, что раз разрушенный мир был говном, то откуда возьмется что-то светлое потом?

Оно ниоткуда и не взялось.

Выжили ли другие города, хоть как-то, хоть частично – неведомо. Радиостанция Базы – чудом сохранившаяся – связаться ни с кем за эти двадцать с лишним лет не смогла, хотя антенну на поверхность вытащили и чуть не до середины здания управления железной дороги, местной ЮВЖД, дотянули. Тишина. И на наш вызов ответа нет, и других сигналов ноль. Фоновый шум эфира.

Вселенная призраков, шепчущих друг другу слова неумелого прощания.

А те, кто выжил здесь, действуют как умеют. Подземная военная База, сохранившая немалые остатки знаний и кое-какую технику, малолюдна. Да и держится за счет ключевого товара – электричества, с избытком вырабатываемого подводными генераторами. Водохранилище обмелело, течение усилилось. Вот и продают всем форпостам – вот словечко? а ведь прижилось… – правого берега, включая викингов. Новых бойцов на Базе из детей готовят. Вроде бы и плюс, а если задуматься, то непонятно зачем. Захватить все оставшиеся укрытия-форпосты? И что потом с ними делать? А поверхности на Базе откровенно боятся, выходят редко, даже нужный товар заказывают сталкерам. Нет идеи развития. Вообще нет. Армейская логика – сохраним устоявшийся порядок, а там посмотрим. Так с самого Дня и смотрят из-под земли, без резких движений.

Вообще без движений, если честно.

Сзади заорали охранники, началась какая-то свалка. Кат обернулся: ну понятно, одному из отряда приспичило на ходу закурить. Конечно, за это не только дубинкой по спине, можно и в клетку угодить. Сами викинги смолили, где хотели, а вот рабов за это жестоко наказывали. Хотя в тех же теплицах табак растет, и его воруют, когда там работают, но курить на виду – нельзя. А уж в рабочей колонне – совсем глупость. На что понадеялся закуривший, Кат не уловил, да и не ломал голову. Чужую дурость не понять.

Итак, с Базой все ясно. Сидят, ждут чего-то. Возвращения армии на белых танках под развернутыми знаменами и маршами Покрасса? В добрый путь. Кат не верил в сказки.

Другое дело Нифльхейм.

Рагнар, бессменный начальник, жрец Одина и полубог этих убогих злых людей, был явно не дурак. Сперва он подчинил само укрытие – почти сплошь студентов того самого университета. Потом не побоялся выйти сам и вывести людей на поверхность, хотя бы в короткие набеги. Занял и обустроил весь учебный комплекс, прихватил соседний лесотехнический институт. Теплицы. Свинарники. Теперь мясо, овощи и зелень в изобилии – со всеми убежищами торгуют, с Базой. Любые прихоти себе может позволить, а главное – развивается его затея. Только вот на стертых плечах и разбитых руках рабов, но экспансия идет. Ему раз плюнуть захватить город, разве что База мешает. Были уже стычки, форпост «Проспект Революции» чуть не взяли штурмом, но потом на помощь прибыла полурота с Базы, бились насмерть. Мертвых похоронили, стены от крови отмыли, и обе стороны решили оставить все как есть.

– Кат, – заныл Витька. – Слушай, а может – ну его. К весне ближе попробуем?

– Молчи. Иди и молчи. Не хочешь бежать – сиди здесь до смерти. А я сегодня пойду.

Проблемой были не цепи, с ними все ясно. Не зря лом брал. Все упиралось в пятерку крепких сытых мужиков, вооруженных полицейскими АКСУ – одинаковыми, даже на вид новенькими, как со склада. Побежишь – изрешетят. Сам ствол-то дурной, но вблизи, да впятером – положат не задумываясь.

Их надо отвлечь. Именно сегодня и именно здесь, из свинарника-то не сбежишь. Из котлована, который роют круглый год неведомо зачем – тем более.

– Вить, вопрос: тебе кого из отряда не жалко?

– Да никого! Уроды они. Сам, что ли, не знаешь?

Это да, не поспоришь. Когда Кат год назад по глупости сунулся в Нифльхейм с найденной на аптечном складе коробкой лекарств, он местный расклад не понимал. Ну, крутой форпост. Богатый, по слухам. Поверхности не боятся, осваивают. Верят, правда, в какую-то древнегерманскую ботву с созданием мира из пота великанов, но кто из нас совершенен? Он плюнул и пошел, мол, все люди, общий язык найти можно.

Оказалось, что сохранивший остатки веры в человечество Кат крепко заблуждался. Ким ведь не советовал идти, давно еще, на пальцах все объяснил, но ходьба по граблям – наш национальный спорт.

Пошел он к ним в начале зимы, снега нет, поэтому топать было несложно. Горячие пятна, которые он замечал издалека, обходил, автомат наготове, рюкзак с товаром за спиной. Мортов чудом не встретил, добрался до передового поста рогатых, а дальше все пошло не так. Разоружили. Ладно, это бы любая охрана сделала. Проводили без особой грубости к самому Рагнару.

Глава Нифльхейма оказался высоким, ростом с самого Ката мужиком с совершенно белой, словно выжженной чем-то бородой и длинными, почти не седыми волосами. Представительный господин, голос гулкий, плечи здоровенные. Весь в черном, кожаный пояс в ладонь шириной, куча каких-то побрякушек – и на шее цепочка с ромбовидной подвеской. Перстни, браслеты, ленточки эти их идиотские на предплечье.

Рядом троица помощников. У всей верхушки поселения глаза убийц – спокойные, внимательные, но ледяные. По глазам видно, что им человека прибить проще, чем свинью. Та визжит громче. В этот момент Кат понял, что его занесло не по адресу, но было поздно.

– Кто ты, пришелец? – прогудел Рагнар.

– Кат, уважаемый.

Один из помощников выдвинулся вперед и внезапным, быстрым как атака змеи, ударом снес его с ног. Кат и заметить удар не успел, не то, что отбить. Так и улетел на пол, сминая спиной рюкзак. Блистеры лекарств сзади захрустели, а Кат понял, что торговли здесь не будет.

– Верховного повелителя называть Жрец Великого Отца! – гаркнул помощник, потирая кулак.

– Понял, понял… Меня зовут Кат, Жрец Великого…

Следующий удар он хотя бы заметил, но сделать опять ничего не смог. Из разбитой губы на пол капала кровь, пока Кат вставал. Правда, под ногами все было так загажено, что кровь здесь можно разливать литрами. Вряд ли что изменится.

– Тебя зовут раб, – проронил Рагнар. – Заберите у него рюкзак, если что полезное – отдайте на склад. А самого в цепи.

Другой помощник подошел, ловко сдернул с плеч мятый рюкзак и унес из зала. Команды жреца явно не обсуждались, а выполнялись мгновенно.

– Жрец Великого Отца! – сделал последнюю попытку найти компромисс Кат. – Прошу выслушать!

– Говори, раб. Я сегодня добрый.

– Я – сталкер. Ну, из тех людей, что ищут на поверхности разные нужные вещи…

– И что? – Взгляд Рагнара из-под тяжелых кустистых бровей подавлял. Человека слабее Ката, наверное, прижало бы к полу и кубарем вынесло из зала под таким взглядом.

– Я могу на вас работать… – понимая, что выглядит глуповато, проговорил Кат. – Знаю несколько хороших мест.

– Мне это не нужно. Хвала Одину, мы можем купить все сами. В укрытиях, у военных, у кого угодно. Можем отнять силой. Мы – сила этого мира, раб. Мы даже новых викингов пока не принимаем, нет знака богов. Гадания темны и неясны. А еще один сильный раб – это хорошая добыча. Уведите его.

Оба оставшихся в зале помощника схватили сталкера и поволокли прочь. Как скоро оказалось, без задержек выполнять второй приказ Рагнара – в кузницу, где такой же, как он, раб споро заклепал на ногах Ката по железному кольцу и соединил их короткой, с полметра, цепью. А потом был барак в подвале.

До вечера он сидел на чьих-то грязных тряпках, размышляя. Потом с работ привели четыре отряда рабов, и начался естественный отбор. Драться с цепью на ногах оказалось неудобно – он остался без отработанных ударов ногами, да и подвижность в перемещениях крепко пострадала. Впрочем, с ходу наехавший на него местный лидер, пойманный викингами аж на юго-западе города, о котором и информации-то толком не было, и переправленный сюда, дрался еще хуже. Да и двигался со свободными ногами не так свободно, как Кат со скованными.

Сталкеру второй раз за день разбили губу, а вот его соперника пришлось обкладывать горячим навозом, спешно принесенным из свинарника – единственным местным лекарством – и всю ночь отпаивать водой. Впрочем, Бычий, как звали этого задиристого мужичка, намекая то ли на силу, то ли на длину органа, сильно не пострадал и с утра вышел, как все, на работу. Кат завоевал какое-то место под невидимым солнцем, к тому же его узнал Витька, так что жизнь встала в новую колею и покатила куда-то вдаль. Стуча колесами и позвякивая рабскими цепями.

Бычий с тех пор пытался устроить Кату разные неприятности, но без особого успеха. Сталкера пороли надсмотрщики, оставляя на спине плохо заживающие ссадины и рубцы, но так доставалось многим.

Может, Бычьим сейчас и пожертвовать? Вон он справа, в первом ряду колонны идет. Губу оттопырил, лопата на широком плече лежит. Впрочем, до места работы спешить не надо.

Часть дороги была расчищена вчерашним отрядом. Снежные валы на обочинах, закиданные отколотыми кусками льда, за ночь смерзлись. Дорога превратилась в желоб, огражденный этими валами с обеих сторон. Здесь если и соберешься бежать, наверх пока залезешь – пять раз пристрелят.

Кат тяжело бухнул о землю лом, расколов брызнувший льдинками пласт под ногами. Витька пристроился рядом, старательно сгребая лопатой снег. Конвоиры за спинами растянувшейся цепочки рабов сбились в кучу и закурили, громко обсуждая какую-то Марту. Судя по долетавшим отрывкам беседы, с Мартой не спали только мертвые, да и то по ее личному недосмотру.

– Так пусть же красная… Сжимает властно… Свой лом мозолистой рукой! – пыхтел Кат, от души работая ломом. Конвой перекурил и теперь внимательно наблюдал за работой. Старавшихся откосить от уборки в полную силу охранники коротко, но увесисто били по спине самодельными дубинками.

Витька, от которого шел пар, как от печки, сдвинул шапку на затылок и расстегнул куртку до пупа.

– Простудишься, мудилка, – тихо сказал Кат, глянув в его сторону.

– Нормуль! Жарко очень, – отмахнулся бывший друг.

– Ну смотри… Лечиться здесь нечем. Да и смоемся – до людей еще добраться надо.

Легко сказать – смоемся. А как этих пятерых отвлечь? Мысли у Ката бегали по кругу, подкидывали ноги вбок, как цирковые лошади, но ничего дельного в голову не приходило. Затеять драку с Бычьим? Обоих изобьют, на том дело и кончится. Прикинуться умирающим? Еще лучше, пристрелят, чтобы не мучился. Тупо рвануть вперед, к валу на обочине, просто надеясь на нерасторопность охраны? Совсем бред. Проще самому застрелиться.

Из лома, ага.

Снова пошел притихший было с утра снег. Крупные редкие хлопья сыпались сверху, кружились в танце на несильном ветре, таяли на разгоряченных лицах. Конвоиры заскучали, им-то на месте перетаптываться холодно, не то, что ломом махать.

– О-о-отдых! – протяжно закричал один из охранников. – Цените, скоты.

Конечно, никакого милосердия в этом не было. Просто самые слабые рабы уже выбились из сил, скоро начнут падать. Производительность снизится, да и возиться с ними придется. Лучше поиграть в добрых начальников.

– Сань… А на что ты рассчитываешь, а? Ты с деревяшкой той возился-возился, а что получилось? Типа нож? Или кастет какой? А у них – автоматы… – Витька бросил лопату и сейчас разминал уставшие плечи. Лицо у него было удивленное.

– Кат. Меня давно и навсегда зовут Кат.

– Да ладно тебе… Мы ж друзья. Нет, серьезно, что делать будем?

– Ты сперва ничего, а я их слегка напугаю. Дальше по ситуации.

– Пристрелят.

Кат пожал плечами. Подробности плана он Плешкову не рассказал. Не то, чтобы опасался предательства, просто держал при себе. Сложнее всего было украсть в мастерской немного краски почти на глазах охраны и маленький кусок тонкой трубки, практически колечко. Обрезком доски размером со старую кафельную плитку, которой предки зачем-то выкладывали ванные и туалеты, пришлось заниматься урывками. В том числе по ночам, на ощупь. Собирать все стружки и пыль, прятать в карманы и выкидывать за пределами барака. Одно радовало – инструмент всегда под рукой. На кольце, сжимавшем правую ногу, была отличная подходящая зазубрина, торчавшая вбок. Для умелого человека лучше всякого ножа, хоть и маленькая.

Полтора месяца напряженной, но никому не заметной работы. А на выходе…

– Витька, ты в курсе, кто такой Диллинджер?

Несмотря на доступную библиотеку Базы, приятель прочитал за жизнь примерно три с половиной книги. Он шевелил губами, наморщил лоб, что-то крутил в голове. Довольно мучительно вспоминать то, чего не знаешь.

– Пистолет? – наконец выдал бывший друг. То ли наугад, то ли слышал где.

– Пистолет – это «дерринджер». Из него Абрама Линкольна уложили. Но ход мыслей, Витька, у тебя неожиданно верный. А Диллинджер – это бандит такой. Американский. Знаменит многими вещами, одна из которых удачный побег из тюрьмы.