Текст книги "НЕсвобода слова. Как нам затыкают рот"

Глава 2
Пользоваться их оружием

О журналистах России

Если нет собственного оружия, нужно пользоваться оружием противника. Нужно его же оружие поворачивать против него, то есть стремиться использовать существующие законы. Тяжело? Да, не просто. Но что делать, если нет выбора? Сдаваться?

Когда мне сообщили, что главный редактор сайта «АПН» Константин Крылов получил предупреждение от Роскомнадзора, я просмотрел подробности вынесения этого предупреждения и решил дать несколько рекомендаций Крылову, да и остальным журналистам. А потом задумался: а где они в России, эти журналисты, которым была бы нужна свобода слова и мои советы?

Основная масса нынешних работников СМИ – это люди, просто зарабатывающие себе на жизнь писанием слов и говорением звуков. Свобода нужна тем, у кого есть идеалы и ум для отстаивания этих идеалов в идеологической борьбе. А если у журналиста цель жизни – это потреблять и существовать как можно дольше, чтобы как можно больше потреблять, то зачем им свобода слова? Что им отстаивать в идеологической борьбе? Такие и при полной свободе слова не скажут ничего такого, чтобы этого уже кто-то не знал, такие «журналисты» и публичные деятели будут лишь тупо повторять услышанное или прочитанное. И таким «журналистам» и публичным деятелям свобода слова ненавистна. Ненавистна уже потому, что при ее удушении добывание денег писанием и говорением «правильных» слов сильно упрощается – никто не критикует твои творения и не показывает тебя тем, кем ты и являешься – глупцом или подонком. Такие журналисты по сути своей являются пассивными фашистами: фашизм им нужен не осмысленно, а инстинктивно. Этим «журналистам» мои советы не нужны в принципе, да и не поймут они их.

Ненавистна свобода слова и той части журналистов, которые кормятся за счет национальной проблематики российского фашизма, которые благодаря этой проблематике и числятся в журналистах. Это хорошо видно по радости «российской» журналистики по поводу закрытия газеты «К барьеру!», которую я некогда начинал редактировать: «Вообще, Юрий Мухин, который был редактором «Дуэли», является известным городским сумасшедшим. Ничего удивительного в его приключениях нет. По каждому поводу он обычно срывается с цепи и начинает хамить. Особенно он любит антисемитские высказывания. Его не жалко». http://www.stringer.ru/ publication.mhtml?Part=48&PubID=13758

Оставшееся меньшинство журналистов, у которых есть интеллект и даже идеалы, как правило, материально зависят от своих СМИ, а их СМИ в условиях всевластия Кремля могут быть быстро удушены. Страх потерять средства к существованию делает остатки журналистского корпуса боязливыми и нерешительными. Эти журналисты если и поймут мои советы, то побоятся ими воспользоваться. Ну и зачем тогда им нужны мои советы?

Остается утешить себя мыслью, что ненужность моих советов еще не значит того, что моим интеллектуально развитым читателям не интересен механизм того, как в России «блокируют» свободу слова. А знание этого механизма полезно для правильного восприятия российской действительности. Кроме того, в России имеются антифашистские силы, и им полезно знать болевые точки фашистов – те вполне законные вопросы, которые фашисты хотели бы замолчать, и те вполне законные действия, которые фашисты очень не хотели бы получить в ответ со стороны антифашистов.

Для ленивых и не способных понять сложные тексты

Для ленивых и не способных понять сложные тексты упрощу до лозунгов то, что разумно делать всегда. И, тем более, при конкретном накате на СМИ, на публичного деятеля или просто на человека с активной жизненной позицией. В идеологической борьбе оружием является слово, поэтому нельзя идти по пути, который указывают вам фашисты, – нельзя использовать слова и понятия, которые используют они, нельзя опираться на предлагаемые ими законы. Это общий принцип борьбы. Конкретно:

– При предъявлении вам претензий в нарушении законов, связанных со свободой слова, требуйте рассматривать ваше дело непосредственно по статьям 13 и 29 Конституции, благо в отношении прав человека Конституция статьей 18 требует поступать именно так. При игнорировании вашими обвинителями Конституции обвиняйте их в насильственном изменении конституционного строя, называйте их фашистами;

– Не используйте термин «экстремистский», если речь идет об инкриминируемом вам деянии. Пишите и заявляйте, что вас обвиняют в совершении уголовного преступления;

– При обвинении вас в том, что вы сказали или написали что-то, что не нравится фашистам, обвиняйте своих обвинителей в цензуре, что является преступлением против статьи 29 Конституции, а в отношении журналистов – и преступлением, предусмотренным статьей 144 УК РФ.

Далее в этой работе я объясню, почему разумно поступать именно так, укажу статьи законов и соответствующие разъяснения Верховного Суда. Но я должен и подчеркнуть, что этому пути борьбы за свободу слова есть альтернатива – начать оправдываться и каяться с целью вызвать у фашистов жалость к себе. Как это делать поубедительнее – я, извините, не знаю.

Я начну не спеша и рассматривать буду принципиальные моменты фашизации России, а упомянутыми выше конкретными проблемами Крылова займусь в главе 3 для примера того, как стоит поступать.

Свобода слова и пропаганда с агитацией

В ряде стран (в том числе и в СССР) преступлениями считались деяния, связанные со словом, – то есть деяния, в которых слово выступает оружием. Если не задумываться над разницей понятий «деяния человека» и «слова», то наказания за такие преступления совершенно неправильно воспринимаются как «ограничение самой свободы слова». Вот, скажем, пример Великобритании, в которой свобода слова якобы есть и была ничем не ограничена:

«Граждане Великобритании также подвергались драконовским наказаниям. 17 июля 1940 года один человек был приговорен к месяцу тюрьмы за то, что прилюдно заявил, что у Великобритании нет шансов победить в этой войне. Человек, посоветовавший двум новозеландцам: «Какой вам смысл погибать в этой кровавой бойне?» – получил три месяца тюрьмы. Женщина, назвавшая Гитлера «хорошим правителем, лучшим, чем наш мистер Черчилль», была приговорена к пяти годам тюремного заключения. Английские газеты получили предупреждение остерегаться опрометчивых высказываний. Редакторам весьма недвусмысленно дали понять, что правительство не потерпит «безответственной» критики; причем оно само будет решать, какая критика ответственная, а какая нет», – жалуется британский историк Лен Дейтон. Как видите, и он полагает, что в Великобритании было введено «ограничение свободы слова».

На самом деле свободу слова в Великобритании даже во время войны никто не ограничивал. И никто в воюющей Великобритании не имел бы претензий к процитированным Дейтоном словам, если бы они были произнесены для другой цели, скажем: «Мы – англичане, и мы победим, даже если весь мир утверждает, что у Великобритании нет шансов победить в этой войне. Только трусливые бабы, а не мужчины, могут задаваться вопросом «Какой вам смысл погибать в этой кровавой бойне?», и думать, что Гитлер является хорошим правителем, лучшим, чем наш мистер Черчилль».

«Но эти слова, – как пишет Дейтон, – были произнесены не с целью воодушевить британцев, а с целью вызвать у них панику. Они были произнесены с враждебной Великобритании целью – с целью пропаганды силы Германии, с целью агитации за прекращение сопротивления. И наказали болтунов не за использование ими свободы слова – не за эти слова, – а за преступные во время войны деяния – за пропаганду и агитацию (здесь и далее в тексте все выделения полужирным текстом сделаны мною. – Ю.М.) идеи капитуляции Великобритании. Если говорить грубо, то осуждались намерения человека и его деяния по осуществлению этих намерений, а не сказанные им слова.

Это тонкость. Но эту тонкость обязательно нужно учитывать для понимания того, что именно декларируют конституции практически всех стран. И каким путем при наличии абсолютно демократических конституций властвующие негодяи устанавливают в стране фашизм.

Ведь в СССР слово было гораздо свободнее, чем в нынешней России. Было свободнее уже потому, что в СССР свобода слова принадлежала всем гражданам, а не только служащим властям продажным болтунам прессы. Кроме этого, в СССР свобода слова была большей, чем в нынешней России еще и потому, что в Советском Союзе свобода слова была сопряжена с обязанностью органов власти это слово слушать.

Но в СССР доступ к органам прессы был жесточайшим образом ограничен, посему говорить о полной свободе слова в СССР не приходится, и положение со свободой слова в СССР не стоит идеализировать или ставить себе в пример. Но вот вопрос о юридическом обеспечении свободы слова и о том, как свободную страну превращают в фашистскую, полезно начать разбирать именно с примера Советского Союза.

Однако – внимание! Я пишу не о практике со свободой слова в СССР, а о юридических аспектах – о том, как фашизм и оккупация выглядят в законах данной страны. Если бы я говорил о практике, то написал бы, что СССР находился под оккупацией партноменклатуры и тупых болтунов, паразитировавших на государстве. Но до 1991 года – до того момента, когда эта сволочь начала откровенно грабить народ СССР, даже эти оккупанты стеснялись менять законы страны в сторону ее откровенной фашизации. Итак.

Конституция СССР образца 1977 года четко разделяла собственно свободу слова и преступления, связанные с использованием слова как орудия преступления. Свобода слова устанавливалась в Конституции СССР статьей 50 о гражданских правах и свободах:

«…В соответствии с интересами народа и в целях укрепления и развития социалистического строя гражданам СССР гарантируются свободы: слова, печати, собраний, митингов, уличных шествий и демонстраций.

Осуществление этих политических свобод обеспечивается предоставлением трудящимся и их организациям общественных зданий, улиц и площадей, широким распространением информации, возможностью использования печати, телевидения и радио».

Как видите, в статье 50 Конституции СССР не было даже намека о каком-либо ограничении свободы слова или о недопустимости использования гражданских свобод для совершения преступлений.

О преступлениях, в которых слово могло стать орудием, говорилось в Конституции СССР не в статье о правах граждан, а в статье 64 – в статье об обязанностях граждан:

«Долг каждого гражданина СССР – уважать национальное достоинство других граждан, укреплять дружбу наций и народностей Советского многонационального государства».

Правда, в защиту свободы слова в Уголовном кодексе РСФСР никакой особой статьи не было, а вот наказания за пренебрежение своими обязанностями и за использование слова как орудия преступления были:

Статья 70. «Агитация или пропаганда, проводимая в целях подрыва или ослабления Советской власти…»

Статья 71. «Пропаганда войны, в какой бы форме она ни велась…»

Статья 74. «Пропаганда или агитация с целью возбуждения расовой или национальной вражды или розни, а равно прямое или косвенное ограничение прав или установление прямых или косвенных преимуществ граждан в зависимости от их расовой или национальной принадлежности…»

Задержите свое внимание на таком вопросе. Если в тексте Конституции СССР ничего не было сказано о пропаганде и агитации, то почему же в Уголовном кодексе РСФСР были запрещены именно они, а не просто некие «действия», скажем, почему в этих статьях не было написано: «действия в целях подрыва или ослабления Советской власти» или «действия с целью возбуждения расовой или национальной вражды или розни», а написано «пропаганда или агитация»? Случайно? Нет!

Ведь само произнесение слов или их написание уже является действием, и если бы в этих статьях УК РСФСР было бы запрещено действие, то эти статьи запрещали бы свободу слова – запрещали действия по написанию и произнесению слов.

СССР не был фашистским государством и такого попрания свободы слова допустить в своих законах не мог. Посему УК РСФСР запрещал только агитацию и пропаганду – деятельность, в которой слова служат орудием в числе прочих орудий этого преступления. Таким образом, по законам СССР, слова, даже антисоветские, даже возбуждавшие межнациональную рознь и даже много раз написанные, сами по себе не являлись преступлением, посему и сами слова не запрещались, и произносившие их люди не наказывались. Именно таким юридическим подходом гарантировалась свобода слова при запрете использования слова во вред людям. Это по закону. Повторю, что практика в СССР отличалась от деклараций законов, но мы говорим о юридической стороне этого вопроса.

Еще раз остановитесь в чтении, чтобы обдумать разницу. Действие – это поступок. Вы совершили что-то – сказали или написали – и этим уже совершили поступок. А агитация и пропаганда – это деятельность, т. е. осмысленный труд в направлении достижения той цели, которую вы перед собой ставите, это процесс, идущий во времени.

Технически в СССР это выглядело так. Если вы говорили или писали нечто, что другими воспринималось, как, к примеру, «возбуждение розни», то к вам не могли предъявить претензии, поскольку вы обладали правом свободно выражать свое мнение, в том числе и такое! А с юридической точки зрения эти ваши слова еще не были доказательством того, что вы ведете пропаганду, поскольку сами по себе ваши деяния по написанию или произнесению слов не являлись достаточным доказательством того, что вы ведете преступную деятельность под названием «агитация» или «пропаганда».

Однако если у представителей власти возникали такие подозрения, то «компетентные органы» СССР вас сначала предупреждали. Почему? Потому что пропаганда и агитация, как деятельность, характеризуются умыслом, настойчивостью и непрерывностью. Если вы пренебрегали предупреждением и продолжали высказывать то, что воспринималось не только «компетентными органами», но и окружающими как преступление, то есть вы своим последующим поведением подтверждали, что не просто высказали мнение, а действительно вели запрещенную законом пропаганду или агитацию, то только тогда против вас возбуждали уголовное дело. Только после предупреждений и сбора и процессуального закрепления новых фактов прокуратура имела возможность доказать в суде, что вы умышленно занимались пропагандой, а не просто реализовывали свое право на свободу слова.

Я не теорию вам рассказываю. В 1970-х меня вызывали в тогдашний КГБ и взяли у меня объяснения в рамках статьи 70 УК РСФСР «Антисоветская агитация и пропаганда». После того, как я написал такое объяснение, меня попросили его переписать – как мне казалось тогда, из симпатии ко мне. Мне трудно обижаться на тогдашних работников КГБ, но на самом деле они поступили достаточно коварно, хотя и объяснимо с точки зрения их службы, – этим переписыванием моего объяснения работники КГБ «подводили меня под 70-ю статью». К примеру, они предложили мне заменить мое признание о том, что я рассказывал анекдоты о Генеральном секретаре ЦК КПСС Л.И. Брежневе, на, казалось бы, ничего не значившее сравнение экономик СССР и Бразилии. Мне казалось тогда, что они этим смягчили мою «вину». Потом я прочел учебник уголовного права и понял, в чем дело. На самом деле в 70-й статье УК речь шла об «антисоветской пропаганде», а не «антипартийной» или «антикоммунистической». Конституция СССР формально не запрещала вести пропаганду против КПСС, посему КГБ не мог предъявлять мне претензии за это – за анекдоты о Генсеке КПСС. А вот сравнение экономических показателей при Советской власти в СССР и несоветской власти в Бразилии – да еще и не в пользу Советской власти – уже было похоже на антисоветскую пропаганду.

Но что мне запомнилось и что действительно было характерно тогда – лично опрашивавший меня начальник городского отдела КГБ начал разговор с извинений и с предупреждений, чтобы я не воспринимал вызов к нему как попытку запретить мне говорить то, что я хочу, подчеркивая, что в СССР свобода слова.

Формально он устно предупредил меня о недопустимости вести антисоветскую пропаганду, поскольку реагировал на полученные на меня доносы. Но на самом деле он пояснил, что я могу говорить все, что считаю нужным, но каждый раз обязан оценивать, кому и что говорю, поскольку сам несу ответственность за то, сочтет ли мой слушатель мои слова враждебными Советской власти. И объяснил, что КГБ пока не имеет ко мне иных претензий, но если они получат очередной донос, то вынесут мне письменное предупреждение и вот после этого они обязаны будут установить за мною контроль – как я тогда понял, слежку. Видимо, очередного доноса не было (я вычислил информатора), поэтому впоследствии никаких претензий ко мне со стороны КГБ больше не было.

Еще раз обращу внимание, что подобное поведение КГБ СССР было не следствием его гуманности, а следствием необходимости доказывать в суде наличие в действиях меня как подсудимого признаков «агитации» или «пропаганды».

Таким образом, сумел я объяснить суть вопроса или не сумел, но читающий эту работу должен понять следующее.

Если в законах страны наказание вводится за агитацию, пропаганду или подстрекательство к преступным деяниям, то с юридической точки зрения в такой стране свобода слова может существовать.

Но если наказание вводится за словесное действие, направленное якобы на преступное деяние, то в такой стране нет свободы слова даже с юридической точки зрения. Поскольку «словесное действие» – это и есть выражение мнения и убеждения, без свободы которых нет свободы слова.

Теперь о том, как происходило уничтожение свободы слова в России.

Этапы уничтожения свободы слова

Итак, в 1991 году к власти в России пришли фашисты, в то время маскировавшиеся под отчаянных «демократов», а в Конституции РФ появилась статья в защиту собственно свободы слова. Поскольку фашисты в то время все еще рядились в «демократическую шкуру», то в этом плане текст Конституции у нас остался от них вполне демократический. Но, заметьте, те понятия, которые в Конституции СССР разделялись – «свобода слова» и «преступления», орудием которых было слово, в Конституции РФ уже оказались смешаны в одной статье 29:

«Каждому гарантируется свобода мысли и слова.

Не допускаются пропаганда или агитация, возбуждающие социальную, расовую, национальную или религиозную ненависть и вражду. Запрещается пропаганда социального, расового, национального, религиозного или языкового превосходства.

Никто не может быть принужден к выражению своих мнений и убеждений или отказу от них.

Каждый имеет право свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом. Перечень сведений, составляющих государственную тайну, определяется федеральным законом.

Гарантируется свобода массовой информации. Цензура запрещается».

Сначала заметим, что в Конституции нынешней России свобода слова формально-юридически защищена даже лучше, чем в Конституции СССР. Там не упоминалось о том, что запрещены только агитация или пропаганда, а в нынешней Конституции прямо в текст статьи 29 внесен запрет только на преступные агитацию и пропаганду. Причем никакого отношения к собственно свободе слова запрещение преступных агитации и пропаганды не имеет, поскольку в пунктах 1, 3, 4 и 5 статьи 29 действующей Конституции РФ нет никаких отсылок к пункту 2 этой же статьи. Скажем, там нет подобных формулировок:

«…Никто не может быть принужден к выражению своих мнений и убеждений или отказу от них, кроме мнений и убеждений, запрещенных пунктом 2 данной статьи». Или «Каждый имеет право свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом, кроме информации, указанной в пункте 2 данной статьи». Или «Гарантируется свобода массовой информации, с ограничениями по пункту 2 данной статьи». «Цензура запрещается, за исключением случаев, оговоренных в пункте 2 данной статьи».

То есть свобода слова по действующей Конституции РФ по-прежнему ничем не ограничена, а пункт 2 статьи 29 имеет отношение только к преступной деятельности.

Однако уже в августе 1993 года статья 74 действовавшего тогда УК РСФСР была отредактирована следующим образом:

«Статья 74. Нарушение равноправия граждан по признаку расы, национальности или отношения к религии.

Умышленные действия, направленные на возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды или розни, на унижение национальной чести и достоинства, пропаганду исключительности либо неполноценности граждан по признаку отношения к религии, национальной или расовой принадлежности, а равно прямое или косвенное ограничение прав или установление прямых или косвенных преимуществ граждан в зависимости от их расовой, национальной принадлежности или отношения к религии – наказываются…».

Как видите, там, где в советском Уголовном кодексе были понятия «пропаганда или агитация», в модернизируемом Уголовном кодексе РСФСР появляется понятие «умышленные действия». Таким образом, теперь любая написанная вами строчка, являющаяся сама по себе действием, уже может быть поставлена вам в вину вне зависимости от того, зачем вы ее писали, и занимались ли вы агитацией и пропагандой. Правда, понятия «пропаганда» и «гражданин» там все еще сохранялись.

И в ныне действующем Уголовном кодексе Российской Федерации (статья 282) эти положения сохранялись до 2003 года, после которого эта статья уже полностью попрала Конституцию и стала наказывать уже за осуществление права на свободу слова:

«Действия, направленные на возбуждение ненависти либо вражды, а также на унижение достоинства человека либо группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, а равно принадлежности к какой-либо социальной группе, совершенные публично или с использованием средств массовой информации…».

Вы видите, что из статьи 282 УК РФ убраны понятия «умышленные действия», «пропаганда и агитация» и «граждане». Теперь любые ваши мнение, убеждение, информация, являющиеся «действием», при желании властей могут быть сочтены преступлением. Уже этим, с юридической точки зрения (на уровне законов), свобода слова в России была полностью уничтожена. Мало этого, режим освободился от доказывания наличия у вас умысла – и взял «под защиту» все человечество всего мира и во все времена. Вы можете рассуждать о средневековой Англии или о Древнем Риме, а вас все равно обвинят в разжигании розни, поскольку и англичане «человеки», и в Древнем Риме жили «человеки», а то, что у вас и мыслей не было возбуждать национальную рознь к Древнему Риму, не имеет значения, поскольку для вашего осуждения ваш умысел уже не требуется.

Обыватель, особенно политизированный, понимает, что с этой статьей УК что-то не так: идут протесты, статью уже назвали «антирусской» (хотя с таким же успехом ее можно было назвать и «антимусульманской», и «проеврейской»), обыватель требует эту статью отменить. Однако никто правильно не называет причину, почему это надо сделать. А причина лежит на поверхности: эта статья вопиюще антиконституционна, поскольку Конституция запрещает только агитацию и пропаганду, а в статье 282 и сопутствующей ей статьях 205 часть 2 и 280 УК РФ даже понятия эти не упомянуты! И во всем Уголовном кодексе нет статьи, которая бы наказывала за то, что запрещает Конституция – за агитацию и пропаганду. Зато в УК введено наказание за то, что Конституция гарантирует, – за действия, за свободу слова.

Между прочим, если говорить обо всем мире, то статьи 205 часть 2, 280 и 282 УК РФ попирают и международные законы, поскольку и международные законы не ограничивают свободу слова и требуют наказания только за деяния человека, использовавшего слова как орудие преступления. В «Международном пакте ООН о гражданских и политических правах» нормы «запрещающей» статьи 20 отделены от норм статьи 19, в которой провозглашается свобода слова. А нормы статьи 20 Пакта, как и Конституция РФ, рассматривают не вопросы свободы слова, а вопросы преступных деяний физических лиц. А эти преступные деяния заключены не в выражении и распространении ими мыслей («всякого рода информация свободна», – провозглашает статья 19), но в пропаганде и подстрекательстве:

«Всякая пропаганда войны должна быть запрещена законом.

Всякое выступление в пользу национальной, расовой или религиозной ненависти, представляющее собой подстрекательство к дискриминации, вражде или насилию, должно быть запрещено законом».

Заметьте, запрещено не любое «всякое выступление», а только то, которое является подстрекательством, то есть все той же агитацией, но призывающей к дурным поступкам.