Текст книги "Афганский фронт СССР"

Уместно вернуться к событиям во Вьетнаме. Всему миру были известны советско-вьетнамские отношения, которые имели место до агрессии США. Но вот США напали на Вьетнам. Несомненно, мы, как и другие страны мира, осудили этот акт. Но мы не ставили эти события в зависимость с отношениями между СССР и США. А Картер вдруг ставит вопрос категорически: присутствие советских войск в Афганистане для США неприемлемо, и это является предварительным условием для дальнейших наших переговоров по проблеме сокращения ядерного оружия (?!).

Эта «удивительная» позиция становится еще более странной, если мы вспомним из вьетнамского набора еще хотя бы один факт: США бомбят Ханой, а Никсон с официальным визитом летит в Москву, руководство СССР не отменяет его прием. Действительно, странно.

И вообще спрашивается, зачем было Белому дому так беситься? Для США агрессия против Вьетнама позволительна? Совершать агрессию против Гватемалы, Доминиканской Республики, Ливии, Гренады, Панамы – тоже можно?! А Советскому Союзу по просьбе руководства Афганистана ввести свои войска в эту страну нельзя, даже если существуют договорные отношения?

Вот она политика двойных стандартов.

А возьмите 1989 год. После вывода наших войск из Афганистана у США мгновенно пропал интерес к афганской проблеме, хотя, если верить пышным заявлениям американских политиков, начиная от президентов, США вроде выступали за мир на земле Афганистана и за оказание помощи многострадальному народу этой страны. Так где же это все? Вместо этого американцы натравили талибов против народа Афганистана, всячески их поддерживая финансами и оружием.

* * *

Возвращаюсь к событиям 1979 года. Для того чтобы обеспечить ввод наших войск в Афганистан, наше военное командование решило: в Кабул и другие города, куда предполагалось вводить соединения Сухопутных войск или высаживать части воздушно-десантных войск, перебросить заранее небольшие оперативные группы со средствами связи. В основном это были подразделения специального назначения. В частности, для обеспечения наших действий на аэродромы Баграм (70 км севернее Кабула) и Кабул была направлена оперативная группа во главе с генерал-лейтенантом Н. Н. Гуськовым. В последующем он принял на себя целую воздушно-десантную дивизию и отдельный парашютно-десантный полк. Читателю должно быть небезынтересно, что для переброски одной воздушно-десантной дивизии требуется около четырехсот транспортных самолетов типа ИЛ-76 и АН-12 (и частично «Антей»).

Непосредственно всем вводом войск на месте, в Туркестанском военном округе руководил от Министерства обороны С. Л. Соколов со своим штабом (оперативной группой), который располагался в Термезе. Действовал он совместно и через командующего войсками округа генерал-полковника Ю. П. Максимова. Но Генеральный штаб хоть и находился в Москве, однако «руку держал на пульсе». Мало того, что он «питался» данными оперативной группы Соколова и штаба округа. Кроме того, Генштаб имел и прямую закрытую радиосвязь с каждым соединением (дивизией, бригадой), которые совершали марши в Афганистан, и с каждой нашей оперативной группой, что уже были заброшены и обосновались в Афганистане.

Состав вводимых наших войск был определен соответствующей директивой, подписанной 24 декабря 1979 года министром обороны и начальником Генерального штаба. Здесь же были определены и конкретные задачи, которые в целом сводились к тому, что наши войска в соответствии с просьбой афганской стороны вводятся на территорию ДРА с целью оказать помощь афганскому народу и воспретить агрессию сопредельных государств. И далее указывалось, по каким маршрутам совершить марш (перелет границы) и в каких населенных пунктах стать гарнизонами.

Наши войска состояли из 40-й армии (две мотострелковых дивизии, отдельный мотострелковый полк, десантно-штурмовая бригада и зенитно-ракетная бригада), 103-й воздушно-десантной дивизии и отдельного парашютно-десантного полка ВДВ.

В последующем и 103-я дивизия, и отдельный воздушно-десантный полк, как и остальные советские воинские части, расположенные в Афганистане, были введены в состав 40-й армии (первоначально эти части были в оперативном подчинении).

Кроме того, на территории Туркестанского и Среднеазиатского военных округов был создан резерв в составе трех мотострелковых дивизий и одной воздушно-десантной дивизии. Этот резерв больше служил целям политическим, чем чисто военным. Первоначально мы не намерены были из него что-то «черпать» для усиления группировки в Афганистане. Но жизнь в последующем внесла коррективы, и нам пришлось одну мотострелковую дивизию (201-ю мсд) дополнительно вводить и ставить в районе Кундуза. Первоначально здесь планировалась 108-я мсд, но ее мы вынуждены были разместить южнее, в основном в районе Баграма. Пришлось также брать несколько полков из других дивизий резерва и, доведя их до уровня отдельной мотострелковой бригады или отдельного мотострелкового полка, вводить их и ставить отдельными гарнизонами. Так у нас в последующем появились гарнизоны в Джелалабаде, Газни, Гардезе, Кандагаре. Мало того, в последующем обстановка заставила нас ввести две бригады спецназа: одна из них усилила гарнизон Джелалабада (один батальон этой бригады разместился в Асадабаде провинции Кунар), а вторая бригада стала в Лашкаргахе (один ее батальон – в Кандагаре).

Введенная авиация фактически базировалась на всех аэродромах Афганистана, за исключением Герата, Хоста, Фараха, Мазари-Шарифа и Файзабада, где периодически базировались вертолетные эскадрильи. Но главные ее силы были в Баграме, Кабуле, Кандагаре и Шинданде.

* * *

Итак, 25 декабря 1979 года в 18.00 местного времени (15.00 московского), по настоятельной просьбе руководства Афганистана и с учетом сложившейся вокруг этой страны обстановки, руководители нашего государства дали команду и советские войска начали свой ввод на территорию Афганистана. Предварительно были проведены все обеспечивающие мероприятия, в том числе на реке Амударья был наведен наплавной мост.

На государственной границе, т. е. на обоих направлениях, где вводились войска (Термез, Хайратон, Кабул – с 25.12.79 и Кушка, Герат, Шинданд – с 27.12.79) афганский народ встречал советских солдат с душой и сердцем, искренне, тепло и приветливо, с цветами и улыбками. Я уже упоминал об этом, но такое нелишне повторить. Все это истинная правда. Правда и в том, что там, где наши части стали гарнизонами, сразу наладились добрые отношения с местными жителями.

Вообще и Москвой, и Кабулом тогда двигали благородные цели: Москва искренне хотела оказать помощь своему соседу в стабилизации обстановки и не намерена была вести боевых действий (а тем более оккупировать страну), Кабул внешне хотел сохранить власть народа. Несомненно, к боевым действиям враждующие в Афганистане стороны подталкивали Вашингтон и его сателлиты. Поэтому, кроме пропагандистских мер, сюда были брошены огромные финансы и материальные средства (США для войны против Советского Союза чужими руками ничего не жалели). При этом Исламабад был превращен в главную базу, где оппозиция могла содержать свои силы за счет беженцев, готовить боевые отряды и управлять отсюда боевыми действиями. Исламабад в перспективе, несомненно, рассчитывал заполучить Афганистан в свое подчинение. Грели же руки на этом горе и другие страны, продавая оппозиции свое оружие.

В области политики США старались нажить на вводе советских войск максимальные дивиденды. Президент США даже направил Л. Брежневу послание (естественно, его готовил Бжезинский) с негативными оценками этого шага советского руководства и дал понять, что все это повлечет за собой тяжелые последствия.

В связи с этим руководство страны готовит ответное письмо Л. Брежнева на послание Картера. Уже 29 декабря 1979 года Леонид Ильич подписывает его и направляет президенту США.

Вот его краткое содержание:

«Уважаемый господин Президент! В ответ на ваше послание считаю необходимым сообщить следующее. Никак нельзя согласиться с Вашей оценкой того, что сейчас происходит в Демократической Республике Афганистан. Через Вашего посла в Москве мы в доверительном порядке уже дали американской стороне и лично Вам… разъяснения действительно происходящего там, а также причин, побудивших нас положительно откликнуться на просьбу правительства Афганистана о вводе ограниченных советских воинских контингентов.

Странно выглядит предпринятая в Вашем послании попытка поставить под сомнение сам факт просьбы правительства Афганистана о посылке наших войск в эту страну. Вынужден заметить, что отнюдь не чье-то восприятие или невосприятие этого факта, согласие или несогласие с ним определяет действительное положение дел. А оно состоит в следующем.

Правительство Афганистана на протяжении почти двух лет неоднократно обращалось к нам с такой просьбой. Кстати сказать, одна из таких просьб была направлена нам 25 декабря с. г. Это знаем мы, Советский Союз, об этом в равной мере знает афганская сторона, которая направляла нам такие просьбы.

Хочу еще раз подчеркнуть, что направление ограниченных советских контингентов в Афганистан служит одной цели – оказанию помощи и содействия в отражении актов внешней агрессии, которая имеет место длительное время и сейчас приняла еще более широкие масштабы…

…Должен далее ясно заявить Вам, что советские воинские контингенты не предпринимали никаких военных действий против афганской стороны и мы, разумеется, не намерены предпринимать их (и афганская сторона не предпринимала мер сопротивления, наоборот – советские войска были встречены как друзья).

Вы делаете нам упрек в своем послании, что мы не консультировались с правительством США по афганским делам, прежде чем вводить наши воинские контингенты в Афганистан. А позволительно спросить Вас – Вы с нами консультировались, прежде чем начать массивную концентрацию военно-морских сил в водах, прилегающих к Ирану, и в районе Персидского залива, да и во многих других случаях, о которых Вам следовало бы как минимум поставить нас в известность?

В связи с содержанием и духом Вашего послания считаю необходимым еще раз разъяснить, что просьба правительства Афганистана и удовлетворение этой просьбы Советским Союзом – это исключительно дело СССР и Афганистана, которые сами по своему согласию регулируют свои взаимоотношения и, разумеется, не могут допустить какого-либо вмешательства извне в эти взаимоотношения. Им, как любому государству – члену ООН, принадлежит право не только на индивидуальную, но и коллективную самооборону, что предусматривается статьей 51 Устава ООН, которую СССР и США сами формулировали. И это было одобрено всеми государствами – членами ООН.

Разумеется, нет никаких оснований для Вашего утверждения о том, будто наши действия в Афганистане представляют угрозу миру.

В свете всего этого бросается в глаза неумеренность тона некоторых формулировок Вашего послания. К чему это? Не лучше ли было бы поспокойнее оценивать обстановку, имея в виду высшие интересы мира и не в последнюю очередь взаимоотношения наших двух держав.

Что касается Вашего «совета», мы уже сообщали Вам, и тут я повторяю снова, что как только отпадут причины, вызвавшие просьбу Афганистана к Советскому Союзу, мы намерены полностью вывести советские воинские контингенты с территории Афганистана.

А вот наш Вам совет: американская сторона могла бы внести свой вклад в прекращение вооруженных вторжений извне на территорию Афганистана.

Я не считаю, что работа по созданию более стабильных и продуктивных отношений между СССР и США может оказаться напрасной, если, конечно, этого не хочет сама американская сторона. Мы этого не хотим. Думаю, что это было бы не на пользу и самим Соединенным Штатам Америки. По нашему убеждению, то, как складываются отношения между СССР и США, – это дело взаимное. Мы считаем, что они не должны подвергаться колебаниям под воздействием каких-то привходящих факторов или событий.

Несмотря на расхождения в ряде вопросов мировой и европейской политики, в чем мы все отдаем ясный отчет, Советский Союз – сторонник того, чтобы вести дела в духе тех договоренностей и документов, которые были приняты нашими странами в интересах мира, равноправного сотрудничества и международной безопасности.

Л. Брежнев».

Как, несомненно, видно читателю, письмо Брежнева хоть и выдержано в духе современной дипломатии, но написано резко и с достоинством. Письмо, как зеркало, подлинно отражало в то время наши отношения с Соединенными Штатами и в то же время показывало, что разговор может быть только на равных и не иначе. А что касается «советов», которые давал Картер Брежневу, то Советский Союз с не меньшим успехом и еще более эффективно может дать их Соединенным Штатам.

Вместе с тем, в целях смягчения внешнеполитической ситуации, сложившейся вокруг СССР в связи с вводом советских войск в Афганистан, по линии Министерства иностранных дел были даны телеграммы всем советским послам. В них рекомендовалось немедленно посетить главу правительства и, сославшись на поручение Советского правительства, раскрыть существо нашей политики по этой проблеме. В частности, говорилось, что в условиях вмешательства во внутренние афганские дела, в том числе с использованием вооруженной силы со стороны банд с территории Пакистана и с учетом Договора о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве, заключенном в 1978 году, руководство Афганистана обратилось к Советскому Союзу за помощью и содействием в борьбе против внешней агрессии. Поэтому мы обязаны были положительно реагировать на это обращение.

«При этом, – говорится в телеграмме, – Советский Союз исходит из соответствующих положений Устава ООН, в частности статьи 51, предусматривающей право государств на индивидуальную и коллективную самооборону в целях отражения агрессии и восстановления мира… Советский Союз вновь подчеркивает, что, как и прежде, его единственным желанием является видеть Афганистан в качестве независимого суверенного государства, выполняющего международные обязательства, в том числе и по Уставу ООН».

* * *

Между тем, с помощью США и Пакистана афганская оппозиция в военном отношении была хорошо организована уже весной 1978 года (сразу после Апрельской революции в Афганистане). А к моменту ввода советских войск она имела четкую политическую структуру – «Альянс семи», военную организацию, отличное обеспечение вооружением, боевой техникой, боеприпасами, другим имуществом и запасами, высокий уровень системы подготовки своих банд на территории Пакистана и гарантированное управление силами и средствами. При этом чем дальше, тем больше оппозиция получала поддержку США: в 1984 году наступил поворотный момент – американский конгресс одобрил поставки ультрасовременной техники. В январе 1985 года моджахеды получили эффективное средство борьбы с воздушными целями «Эрликон» швейцарского производства и зенитную ракету «Блоупайп» производства Великобритании. А в марте 1985-го было решено поставлять высшего класса переносной комплекс ПВО «стингер» американского производства.

Соединенные Штаты оказывали моджахедам и финансовую поддержку: в западной прессе, например, сообщалось, что только в 1987 году конгресс США выделил 660 миллионов долларов для модхажедов, а в 1988-м они получали буквально каждый месяц оружия на сумму 100 миллионов долларов. Всего же за период с 1980 по 1988 год общая помощь афганским моджахедам составила около 8,5 миллиардов долларов (основные доноры – США и Саудовская Аравия, частично Пакистан). Кроме того, моджахеды проходили специальную подготовку на учебных базах в Пакистане под руководством американских инструкторов, – об этом я еще скажу далее.

Что касается наших войск, в принципе все они имели высокую подготовку – отлично владели техникой и оружием, умело действовали на поле боя. Несомненно, у нас не было таких диких случаев, как на войне в Чечне, куда посылались новобранцы, которые вообще ни разу не стреляли.

Но необходима была адаптация и солдат, и офицеров. Они должны были до направления в Афганистан хотя бы просто побыть в подобной этой стране природно-климатической обстановке: под лучами раскаленного солнца, в условиях скудного питьевого режима, и научиться умело действовать, если хочешь остаться живым и победить, выполняя боевую задачу.

И совершенно правильно было принято решение об экстренном развитии двух полигонов Туркестанского военного округа в районе Термеза: один был построен на равнинной местности. Здесь же базировался и весь личный состав, который проходил предварительную подготовку. Второй из сборных конструкций в горно-скалистом районе. Сюда выходили подразделения на несколько дней для проведения занятий в сложных условиях местности (в т. ч. действия с боевой стрельбой).

Готовились вначале в течение трех месяцев, затем мы увеличили подготовку до четырех и пяти месяцев. И, наконец, остановились на шести месяцах.

Таким образом, призванный в Вооруженные Силы новобранец, пройдя курс молодого солдата у себя в части и попав после этого в ТуркВО, с предназначением в 40-ю армию, адаптировался и учился в условиях, в каких ему предстоит служить в Афганистане. Естественно, все это резко положительно сказалось на общей обстановке и особенно на сохранении жизней личного состава, сокращении наших потерь.

В подготовке солдата основной упор делался на то, чтобы он привык к тяжелым природно-климатическим условиям. Был максимально выносливым в самых сложных экстремальных ситуациях, имел бы необходимый навык действовать быстро и уверенно, умел бы мгновенно реагировать на обстановку, обладал высокой физической, огневой и тактической подготовкой, имел бы несгибаемый морально-боевой дух, был бы способен мгновенно ориентироваться и успешно действовать одиночно, в составе отделения взвода и роты.

Подготовка офицера (от лейтенанта до капитана) помимо всего этого была направлена на выработку способности твердо управлять своим подразделением в самых сложных и даже безнадежных условиях, умения организовать взаимодействие внутри подразделения, с соседями, а также с приданными и поддерживающими силами и средствами (танкистами, артиллеристами, авиаторами, саперами и т. д.). Офицер обязан был личным примером и активными действиями держать на высоком уровне бдительность, постоянную боевую готовность и способность подчиненного подразделения вступить в боевые действия немедленно, если последует на это команда или если для подразделения будет вдруг исходить откуда-то реальная угроза. Офицер обязан сделать все, чтобы в любом бою победить и не допустить потерь. Но если воин подразделения будет ранен, товарищи должны ему немедленно оказать первую медицинскую помощь. Офицер лично отвечал за вынос и эвакуацию раненых и тел погибших, чего бы это ни стоило.

О том, как решать все эти задачи. Проводились соответствующие занятия на макетах. В учебных центрах имелись различные памятки, инструкции, советы и т. д. Но главное – офицеры, преподававшие здесь всю эту науку. В 1981 году, а тем более позже в числе офицеров-преподавателей в основном были те, кто лично сам прошел горнило войны в Афганистане и знал, почем фунт лиха.

Естественно, вся тяжесть выполнения задач ложилась на солдата, командиров отделений, взводов и рот. Командиру батальона тоже было не сладко, а часто даже горше, чем солдату, ведь он кроме всего перечисленного для солдата и для лейтенанта-капитана обязан был организовать материально-техническое и медицинское обеспечение подразделений батальона. Батальоны, как правило, действовали на самостоятельном направлении. Именно ему, командиру батальона, в первую очередь надо было управлять и огнем артиллерии на поле боя, и бомбоштурмовыми действиями авиации, и бегать или ползать из роты в роту, чтобы лично на месте убедиться, какая сложилась обстановка и что надо делать.

И все это надо было привить солдатам и офицерам в течение полугода. Я несколько раз прилетал из Афганистана в Термез, бывал на этих учебных центрах и убеждался, что учеба в принципе организована верно.

Важно отметить, что вооружение и боевая техника на учебных центрах применялись именно такие, какие были на вооружении 40-й армии.

Таким образом, система подготовки солдат и офицеров на базе полигонов ТуркВО со временем хорошо наладилась. Прежде чем попасть в подразделения и части 40-й армии, ведущей в Афганистане боевые действия, они приобретали необходимые навыки в учении.

Характер военных действий моджахедов. Наши потери в Афганистане

В июне 1980 года штаб 40-й армии докладывает своему руководству в Ташкент, а последний – в Генштаб (фрагменты):

«…Наряду с вооруженными действиями контрреволюции постоянно совершенствуется враждебная агитация. В политическом плане характерно усиление антиправительственной и антисоветской пропаганды. Специальные идеологические группы исламских комитетов стремятся дезориентировать массы крестьян, посеять недоверие к революционному правительству ДРА и демократическим преобразованиям, проводимым в стране. Значительные усилия предпринимаются для дискредитации советских войск. Отмечаются случаи, когда мятежники грабят и убивают население под видом советских солдат (моджахеды стали использовать нашу военную форму одежды).

Используя методы террора и запугивания, играя на религиозных и национальных чувствах, контрреволюция оказывает сильное влияние на значительную часть населения страны…»

Надо добавить, что, по данным штаба армии, резко активизировался террор моджахедов в отношении местных жителей, которые поддерживали органы власти, и, конечно, в первую очередь, в отношении самих представителей этой власти. Если в апреле 1980 года было совершено 38 террористических актов и погибло 63 человека, то уже в мае того же года было 112 случаев террора, при этом был убит 201 человек.

Надо иметь в виду, что общая активизация мятежников, конечно, находилась в полной зависимости от действий США, Пакистана и других стран, которые широко их финансировали, обеспечивали всем необходимым и всячески подталкивали к боевым действиям.

Вот одно из донесений наших разведывательных органов, сделанное в адрес советского руководства в сентябре 1980 года:

«30 января 1980 года в США прибыла группа афганцев (48 человек) из состава контрреволюционных группировок. Она направлена для военной подготовки на базах Вооруженных Сил США в Техасе и Калифорнии.

В марте с целью добычи развединформации, в частности, получения сведений о новых аэродромах, местах дислокации советских войск, а также «фактов» применения ими химического оружия, в Афганистан при содействии со стороны регулярной пакистанской армии переправились военнослужащие США Дейвер и Кимпен Джордж.

В марте в районе деревни Сарабруд (40 км от Кветты, Пакистан) завершено строительство американского учебного центра по подготовке афганских контрреволюционеров. В центре работают около двадцати американских советников, которые обучают афганцев тактике и методам ведения партизанской войны. После подготовки лица, показавшие наиболее высокие результаты, направляются для продолжения учебы в США сроком на один год.

В апреле конгресс США проголосовал за выделение «прямой и открытой помощи» мятежникам (15 млн. долларов), официально узаконив вмешательство во внутренние дела суверенного государства – члена ООН…

Посол США в Пакистане Хинтон в апреле заявил на совещании с лидерами афганской контрреволюции в Пешаваре о готовности США увеличить финансовую и военную помощь контрреволюции при условии ее объединения в единый фронт.

В апреле ВВС США в Пешавар доставлено около 4000 химических гранат, которые были распределены между представителями мятежников для использования в боевых действиях на территории ДРА.

В районе Мусан (15 км южнее Кабула) американские советники и специалисты принимают непосредственное участие в обучении мятежников тактике ведения боевых действий. В лагере «Ламбар-2» в населенном пункте Варсак (район Пешавара) работают инструкторами два американца.

С марта по июнь США поставили афганской контрреволюции вооружения на сумму 4,5 млн. долларов…»

Только из этой информации видно, что наша разведка работала отменно и с достоинством носила название советской разведки.

* * *

Программа обучения мятежников включала: изучение формы и методов ведения партизанских боевых действий в горно-пустынной местности, зеленых и кишлачных зонах; минно-подрывное дело; организацию и устройство засад; изготовление и практическое применение самодельных боеприпасов и взрывных устройств (мины, бутылки с зажигательной смесью, «сюрпризы» и т. п.). Особое место в программе отводилось идеологической обработке личного состава бандформирований, контактам с мирным населением и насаждению агентуры в ВС ДРА.

Срок подготовки в центрах и лагерях составлял от одного до трех месяцев, в зависимости от уровня общего развития и профиля подготовки обучаемых. Руководителями и инструкторами учебных групп являлись наиболее подготовленные в военном отношении лица (в основном из числа бывших офицеров и сержантов афганской армии), а также инструкторов ряда империалистических стран, в т. ч. американцев.

Учебные центры и военизированные лагеря располагали необходимыми пособиями и материалами для качественной подготовки формирований. Численность контингента в каждом центре (лагере) составляла в одном потоке от 150 до 200, а в крупных центрах – от 1500 до 2000 человек.

После завершения курса обучения мятежники разбивались на группы и отряды. Созданные бандформирования приступали к целенаправленной подготовке для заброски на территорию ДРА. Им выдавали оружие и боеприпасы, другие предметы экипировки. С ними тщательно изучали маршруты движения, порядок преодоления границы и пограничной зоны.

Переход через границу осуществлялся, как правило, на нескольких участках группами по 10–15 человек с соблюдением мер маскировки и безопасности. После проникновения на территорию ДРА группы сосредоточивались в заранее выбранных районах, а затем выдвигались к месту сбора всего отряда (формирования). Здесь их встречали специальные эмиссары. После чего проводилась подготовка к движению в назначенный район, определялись задачи для действий (до этого район не раскрывался).

Для приема банд и оружия из Пакистана в приграничных районах ДРА, в труднодоступных районах местности создавались специальные перевалочные базы. На их территории оборудовались склады хранения запасов оружия, боеприпасов, продовольствия и другого имущества, которое использовалось для обеспечения отрядов мятежников, а также для доставки его через границу на автомашинах, вьючных животных и с помощью людей из числа местных жителей. Базы охранялись специальными вооруженными группами. Прибывающие на базу формирования полностью оснащались оружием, боеприпасами, запасом продовольствия, одеждой.

На территории ДРА в районах действий бандформирований создавались временные склады оружия, боеприпасов и продовольствия для удовлетворения текущих потребностей боевых групп и отрядов. При этом запасы продовольствия часто пополнялись путем насильственного его изъятия у местного населения (а с 1986 года отмечались случаи платы денег) или захвата колонн с продовольствием на магистралях.

Склады оборудовались в пещерах, в горных массивах, мечетях, заброшенных крепостях (в специальных нишах). Районы расположения наиболее крупных складов охранялись отрядами мятежников и прикрывались от воздушных налетов крупнокалиберными зенитными пулеметами (ДПК), а позже – и переносными зенитно-ракетными комплексами.

Организационная структура вооруженных формирований противника определялась целями и задачами, которые они будут выполнять, степенью их оснащения вооружением и характером руководства.

Низшим звеном была группа в составе от 15 до 50 человек. Группы объединялись в отряды, насчитывающие от 50 до 150–200 человек. Несколько таких отрядов составляют бандформирование, численность которого могла достигать 500–600 человек и более. Хотя по сути своей все эти душманские подразделения являлись бандами, о чем свидетельствовали их зверские действия по отношению к населению. Отряд или бандформирование располагались, как правило, в нескольких районах.

Объединения этих группировок или достаточно крупных банд, действующих на территории одной или нескольких провинций, иногда в планах мятежников именовались «фронтом», который имел общее политическое и военное руководство.

* * *

Руководителями групп, отрядов и бандформирований являлись, как правило, лица, прошедшие специальную подготовку, хорошо знающие местность, нравы и обычаи местного населения. Часто ими оказывались муллы.

В целом контрреволюционные силы, действовавшие на территории ДРА, имели определенную структуру политического и военного руководства. Их основу составляли исламские комитеты, которые создавались из числа местных влиятельных религиозных служителей, бывших феодалов и землевладельцев. Возглавляли их в большинстве случаев главари, прошедшие специальную подготовку в Пакистане или Иране.

Как правило, исламские комитеты состояли из отделов: управленческого, партийного, военного, хозяйственного и финансового. Исламские комитеты нескольких кишлаков или волостей подчинялись центральному исламскому комитету, который создавался в уезде. Наиболее крупные из них объединялись в союзы, деятельность которых распространялась на значительную территорию. В состав союза могли входить три – семь исламских комитетов.

Руководство контрреволюционных сил координировало работу комитетов и союзов путем направления в их адрес указаний и распоряжений, а также периодического созыва совещаний руководителей этих органов за рубежом.

Исламские комитеты вели активную подрывную работу среди населения и личного состава вооруженных сил ДРА. Главное направление этой работы – организация и проведение широкомасштабной антиправительственной и антисоветской пропаганды с целью идеологической обработки населения и личного состава армии, вовлечения их в вооруженную борьбу против правительства ДРА и войск.

Эти органы занимались также распределением вооружения, осуществляли набор мужского населения в бандформирования, координировали их боевую деятельность, устанавливали и собирали налог с местных жителей, занимались вербовкой в контрреволюционные исламские организации.

Объектами особого внимания исламских комитетов являлись вооруженные силы ДРА. Исламские комитеты проводили среди военнослужащих соединений и частей афганской армии исключительно активную идеологическую работу с целью их морального разложения, отказа от участия в боевых действиях и перехода на сторону контрреволюции.