Текст книги "Сознание вне мозга, или Многомерность живого"

Ю. Назаренко
Сознание вне мозга или многомерность живого

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения правообладателя.

© Ю. Назаренко, 2014

© ООО «Написано пером», 2014

Предисловие

Когда-то одна светская дама попросила Льва Толстого пересказать его новый роман «Анна Каренина», а Толстой ответил, что короче, чем в романе, изложить содержание не сможет. Но это художественная проза, а научные открытия часто можно сформулировать в одном предложении, как, к примеру, при присуждении Нобелевских премий. Однако часто бывает, что для подтверждения этого предложения надо написать целую книгу. В математике знаменитая теорема Ферма записывается почти также просто как школьная теорема Пифагора, но чтобы доказать ее потребовалось не одно столетие, да и доказательство занимает целую книгу.

Если коротко сформулировать содержание данной работы, то в ней доказывается, что в нашем мозге нет сознания, оно существует в другом пространстве, смежном с нашим трехмерным миром. Более того, любое живое существо не ограничивается своим физическим телом, у него есть продолжение в соседних пространствах. Можно даже сказать, что, наоборот, живые тела являются надстройками или «аватарами», по аналогии с известным одноименным фильмом, а сущности, которые управляют телами, находятся вне нашего пространства.

С одной стороны, здесь уместно вспомнить слова Декарта: «Я еще на школьной скамье узнал, что нельзя придумать столь странного и невероятного, что не было бы уже высказано кем-либо из философов». Потому что представления о бессмертных душах и других мирах, где они обитают, в том или ином виде издавна существуют в мифах и религиях различных народов. С другой стороны, с точки зрения нынешней официальной науки такие утверждения являются лженаучными, так как в ее основе краеугольным камнем лежит убежденность в единственности нашего трехмерного мира и возможности объяснения всех его явлений через движение и взаимодействия элементарных частиц. В том числе и любые проявления жизни должны соответствовать этой парадигме и объясняться взаимодействием атомов, которые просто подчиняются законам физики.

Увы, реализовать эту убежденность в сводимости жизни к обычным движениям атомов на практике оказалось непросто, как справедливо сказал поэт: «Теория, мой друг, суха, но зеленеет жизни древо». Несмотря на всю свою мощь, современная наука в вопросах, связанных с объяснениями свойств живой материи, часто грешит как против здравого смысла, так и против фактов. И связано это, в первую очередь, с материалистической догмой, считающейся незыблемой, но которая никогда не была доказана, а лишь принимается на веру в виду своей кажущейся очевидности.

Далее в тексте и предпринята попытка разобраться в вопросах, связанных с функционированием живых существ, с учетом последних достижений науки, но сделать это для выяснения истины, не оглядываясь на мнение «научного начальства», которое очень не одобряет исследователей, посмевших выйти за «красные флажки» материализма. Опять уместно вспомнить Декарта: «Мое намерение никогда не простиралось дальше того, чтобы преобразовывать мои собственные мысли и строить на участке, целиком мне принадлежащем».

О знании, доказательствах, идеологии

Человек с помощью чувств накапливает информацию в течение всей жизни, и эта информация преобразовывается, систематизируется и хранится в виде базы знаний, которая используется для принятия решений и совершения поступков. Новая информация анализируется на предмет истинности и значимости, и в зависимости от этого помещается в соответствующее место в базе знаний, конечно, если информация нестоящая, она может быть помещена в «корзину», как в компьютере, а затем удалена из памяти. Довольно очевидно, что наши знания в памяти распределены в некий спектр по степени достоверности, с одной его стороны находятся знания, в достоверности которых нет сомнений, а с другой стороны находятся знания сомнительные, которые при более тщательной проверке могут оказаться неверными.

Внутренний анализ новой информации включает и проверку или доказательство ее истинности. А здесь есть только два критерия: первый, – вера в собственные ощущения или чувства, и второй, – соответствие или непротиворечивость с предыдущими знаниями, которые считаются достоверными. Иногда эти критерии входят в конфликт, например, человек видит собственными глазами то, что по его представлениям быть не может. Решение в таких случаях затруднено, оно может быть принято или волевым способом, или оставлено открытым до появления новых данных. Известный пример такой ситуации – фокусы умелых иллюзионистов, которые и рассчитаны ставить публику в тупик, когда люди своими глазами видят то, чего, на первый взгляд, быть не может, да и на второй взгляд тоже, если трюк хорошо задуман и исполнен.

Фокус не приводит к сильным внутренним противоречиям и сомнениям, так как заранее известно, что это просто иллюзия, трюк. Однако если человек видит, к примеру, приведение, то перед ним встает непростая дилемма, то ли он действительно видел нечто, чему нет места в мире материального, то ли это была аберрация его сознания, что-то похожее на сон наяву. А если кроме него и другие люди видели то же самое, то вероятность того, что одинаковый сон наяву видели одновременно несколько человек, вызывает большие сомнения. И человеку с твердыми материалистическими убеждениями в такой ситуации не позавидуешь, так как расставаться с убеждениями – это всегда драма в той или иной степени.

Если животные многие свои навыки имеют уже врожденными, а другие знания получают из непосредственного опыта общения с окружающей природой, то современный человек основную часть своих знаний получает от других людей. Большинство знаний полученных от родителей, учителей, из книг принимается просто на веру, конечно, в течение последующей жизни на основе личного опыта они могут подвергаться корректировке. Научные знания также относятся к этой категории, они получены из учебников и от преподавателей, то есть из авторитетных источников, и поэтому легко принимаются на веру. По самой природе научных знаний предполагается, что они прошли проверку на опыте. Поэтому доказать в научном смысле означает провести опытную проверку. Даже доказательство математических теорем может рассматриваться только как упражнение в логическом мышлении. Пока математическая теория не соотнесена с реальными объектами, и опыты с ними не показали правильность предсказаний этой теории, она не может считаться верной.

Помимо области научных знаний есть еще и область идеологических знаний, которые часто совсем недоступны непосредственной опытной проверке, общество просто навязывает их своим членам, опираясь на предыдущий опыт совместного существования людей. Например, человек обязан выполнять правила морали, которые поддерживаются силой закона и общественного мнения, даже если он с ними внутренне и не согласен. Понятно, что и идеология требует некоторых обоснований или доказательств своей справедливости и верности. И здесь доказательства носят чисто логический или философский характер, опытная проверка правильности возможна лишь через достаточно длительное время, как результат того, к чему общество придет в будущем, если будет придерживаться предлагаемой идеологии.

Про не слишком высокую убедительность философских доказательств писал еще Декарт: «О философии скажу одно: видя, что в течение многих веков она разрабатывается превосходнейшими умами и, несмотря на это, в ней до ныне нет положения, которое бы не служило предметом споров… Сколько относительно одного и того же предмета может быть разных мнений, поддерживаемых учеными людьми, тогда как истинным среди этих мнений может быть только одно, я стал считать ложным почти все, что было не более чем правдоподобным». Собственно, это и было его побудительным мотивом выделить в отдельную область знаний такие знания, которые могут быть доказаны опытным путем, что и привело в дальнейшем к бурному развитию наук.

Идеология является важнейшим скрепляющим фактором для общества, поэтому власть всегда защищает ее от попыток дискредитации или принижения значимости. Различия в идеологии были причиной многих конфликтов и войн в прошлом, да и в современном мире такие конфликты и войны вспыхивают постоянно. Часто в основе идеологии лежат религиозные или философские учения, которые включают в себя представления не только об устройстве общества, но и об устройстве мира. В этом случае открытия ученых, которые не подтверждают принятого в идеологии устройства мира, воспринимаются властью как покушение на основы идеологии, то есть не приветствуются и встречают более или менее жесткое противодействие. Как пример, открытия Галилея или Коперника, которые ставили под сомнение общепринятую в то время картину мира с Землей, как неподвижным центром.

В наше время большинство стран с развитой наукой являются светскими, то есть в них принята веротерпимость и законом запрещена пропаганда религиозной, расовой или национальной нетерпимости. Однако в науке официально принятым является материалистическое мировоззрение, и альтернативные взгляды на картину мира не одобряются, а их сторонники исключаются из научного сообщества.

Дуализм и материалистический монизм

Основоположниками научного подхода к изучению природы по праву считаются Ф. Бэкон, Р. Декарт и Г. Галилей. И, начиная с работ Декарта, в мировоззрении следующих поколений ученых господствовал дуализм, то есть признавалось существование материального мира, который и следовало изучать науке в силу его простоты, и другой, нематериальный мир сознания, где существует душа и Бог. Наличие этого другого мира нисколько не мешало выдающимся ученым того времени совершать свои открытия и двигать науку, скорее, наоборот, вдохновляло их на новые исследования. Такие представления не противоречили и тогдашней европейской идеологии, которая опиралась на различные формы христианской религии, в которой понятия о душе и Боге были базовыми.

Однако во все времена значительную часть общества волновали только практические вопросы выживания. Далеко не у всех была возможность остановиться, оглянуться и подумать о смысле жизни и о том, как устроен мир. Самому человеку непросто прийти к таким неочевидным для повседневной практической жизни понятиям, как душа и Бог. А так как душа или Бог для нашего материального мира – понятия умозрительные, их нельзя увидеть или потрогать, то всегда существовало много скептически настроенных людей, которые отрицали их существование. Свидетельства об этом можно найти уже у Платона. Вот, например, отрывок из диалога «Софист», где прямо говорится, что большинство людей его времени не признают Творца, а считают, что все в мире возникло само собой:

«Чужеземец. Творческое искусство, говорили мы, если вспомнить сказанное вначале – есть всякая способность, которая является причиной возникновения того, чего раньше не было.

Теэтет. Да, мы это помним.

Чужеземец. Станем ли мы утверждать относительно всех живых существ и растений, которые произрастают на земле из семян и корней, а также относительно неодушевленных тел, пребывающих в земле в текучем и нетекучем виде, станем ли мы утверждать, говорю я, что все это, ранее не существовавшее, возникает затем благодаря созидательной деятельности кого-либо иного – не бога? Или же будем говорить, руководствуясь убеждением и словами большинства…

Теэтет. Какими?

Чужеземец. Что все это природа порождает в силу какой-то самопроизвольной причины, производящей без участия разума. Или, может быть, мы признаем, что причина эта одарена разумом и божественным знанием, исходящим от бога?».

Каждый ребенок по мере роста осваивает предметы окружающего материального мира и естественным образом становится атеистом. И если на определенном этапе его развития родители или учителя не расскажут ему о душе и Боге, то, скорее всего, он и останется атеистом. А вот животным, даже высшим: собаке, кошке или обезьянке, – пусть они и воспитываются в той же семье, где растет ребенок, – невозможно объяснить что-то о душе и Боге, так как их ум не приспособлен к восприятию речи и абстрактных понятий. То есть животные проживают свою жизнь в атеизме и неведении, хотя нельзя исключить, что и они получают какую-то информацию о других мирах.

Политическая ситуация в Европе в 18-м веке привела к тому, что атеизм стал популярной идеологией. Хотя для истинных ученых – творцов науки, имена которых вошли в учебники, несостоятельность атеизма была очевидна всегда. Вот для примера несколько высказываний великих ученых:

«Я – христианин, т. е. верую в Божество Иисуса Христа, как и Тихо Браге, Коперник, Декарт, Ньютон, Ферма, Лейбниц, Паскаль, Гримальди, Эйлер и другие; как все великие астрономы, физики и математики прошлых веков» – Огюстен Луи Коши (1789–1857).

«Мыслить, рассуждать, умствовать, чувствовать и хотеть – суть качества с естеством тел несовместные, и существа ими одаренные должны быть совсем отменные. Оные суть души и духи, а существо, в высокой степени оными обладающее есть Бог» – Леонард Эйлер (1707–1783).

«Примитивные космогонии рисовали Творца работающим во времени, выковывающим Солнце и Луну, и звезды из уже существующего сырого материала. Современная научная теория заставляет нас думать о Творце, работающем вне времени и пространства, которые являются частью Его творения, так же, как художник находится вне своего холста» – Джеймс Джинс (1877–1946).

«Атеизм столь бессмыслен и отвратителен роду людскому, что его мало кто исповедует. Случайно ли у всех птиц, зверей и человека правая и левая стороны одинаковы (за исключением внутренностей); случайно ли у них всего два глаза и не больше, и расположены они по обе стороны лица; и всего два уха, расположенные по обе стороны головы; и нос с двумя отверстиями; и две передние лапы, или два крыла, или две руки, растущие из плеч; и две ноги, растущие из бедер, и не более того? Откуда это единообразие внешних форм, если это не следствие мудрого замысла Творца?

Как получилось, что глаза, и только глаза, у всех живых существ прозрачны, что внутри у них прозрачная жидкость, в центре хрусталик, а перед ним зрачок, и все это так идеально подходит одно к другому и так идеально обеспечивает зрение, что если что-то выходит из строя, никто не способен это починить? Разве знал слепой случай, что такое свет и что такое рефракция, разве мог он хитроумным образом устроить глаза всех живых существ так, чтобы они пользовались свойствами света? Эти и подобные соображения всегда приводили и будут приводить человечество к вере в Того, Кто сотворил мир и силой Своей держит Его и потому вызывает у нас благоговейный страх» – Исаак Ньютон (1642–1727).

«Несмотря на всю гармонию космоса, которую я, с моим ограниченным разумом, всё же способен воспринимать, находятся те, кто утверждают, что Бога нет. Но больше всего меня раздражает, что в поддержку своих взглядов они цитируют меня» – Альберт Эйнштейн (1879–1955).

«Многие ученые верят в Бога. Те, кто говорит, что изучение наук делает человека атеистом, вероятно, какие-то смешные люди» – Макс Борн (1882–1970).

«Распространено мнение, что в эпоху космических полетов мы так много знаем о природе, что нам более не нужно верить в Бога. Это мнение совершенно ошибочно. Лишь новое обращение к Богу может спасти мир от надвигающейся катастрофы. Наука и религия – это сестры, а не враги… Ничто так хорошо не организовано и не устроено, как наша Земля. Вселенная должна иметь Создателя, Мастера, Творца. Здесь не может быть иного вывода. Полет человека в космос является величайшим открытием, но в то же время это – только маленькая скважина в невыразимое богатство межпланетного пространства» – Вернер фон Браун (1912–1977).

«…Я не могу представить себе Вселенную и человеческую жизнь без какого-то осмысляющего начала, без источника духовной «теплоты», лежащего вне материи и ее законов. Вероятно, такое чувство можно назвать религиозным» – Андрей Дмитриевич Сахаров (1921–1989).

«Атеизм, как кажется его приверженцам, способствует науке. На самом деле вера может способствовать больше, чем атеизм. Атеизм как мировоззрение очень обедняет духовную жизнь человека и ставит преграды возможностям его познания» – Наталья Петровна Бехтерева (1924–2008).

Перед революцией 1789 года во Франции атеизм продвигали энциклопедисты, – философы и мыслители, которым казалось, что основные беды общества связаны с религиозной верой, и основной их темой была борьба не с конкретной политической властью, а со всей религией как таковой.

Например, писатель и просветитель Дидро, вроде бы, понимал несостоятельность атеизма с точки зрения здравого смысла. Вот его известный пассаж о крыле бабочки: «Отсюда следует, что если вселенная… да что вселенная! если крылышко бабочки несет на себе отпечаток разума, в тысячу раз более ясный, чем имеющиеся у вас свидетельства, что ваш ближний одарен способностью мыслить, то отрицать существование бога было бы в тысячу раз безрассуднее, чем отрицать, что ваш ближний мыслит».

Однако страстный политик и идеолог борьбы с религией побеждал в нем трезвый научный взгляд на мир. «Одно-единственное доказательство поражает меня больше, чем пятьдесят фактов… Я больше верю своему суждению, чем своим глазам. Если возвещаемая тобой религия истинна, ее истинность можно показать воочию и подтвердить неопровержимыми доводами. Найди их, эти доводы. К чему докучать мне чудесами, когда ты можешь сразить меня одним силлогизмом?». И далее делает вывод: «Значит, когда свидетельство чувств противоречит или уступает в силе авторитету разума, нет места выбору: логика повелевает следовать голосу разума». По Дидро выходит, что если человек уверовал в какую-то идею, то никакие факты и свидетельства уже не смогут переубедить его. Понятно, что это некий вид фанатизма, и на таком базисе наука никогда не смогла бы развиваться. Собственно, величие Декарта и состоит в том, что он отверг такую «философию» и предложил опираться на факты и опыт в познании окружающего мира.

В 1770 году вышла книга «Система природы, или о законах мира физического и мира духовного» барона Гольбаха. Современники называли её «библией» материализма, так как считалось, что в ней дано наиболее всестороннее обоснование материализма и атеизма той эпохи. Довольно многообещающее название, в котором явно указывается на существование двух миров, перечеркивается содержанием книги, где автор пытается доказать, что как раз духовного мира и не существует. Вот характерная фраза из этой книги: «Мы замечаем в самих себе и повсюду одну лишь материю и заключаем на основании этого, что материя способна чувствовать и мыслить. Мы видим, что во вселенной все происходит по механическим законам согласно свойствам, сочетаниям, модификациям материи, и не ищем других объяснений естественных явлений, кроме тех, которые наблюдаем в природе». С одной стороны все происходит по механическим законам, а с другой стороны материя способна чувствовать и мыслить. В каком учебнике по механике Гольбах усмотрел, что материя чувствует и мыслит?

«Мы доказали, что материя не мертва; что природа, деятельная по своему существу и необходимо существующая, обладает достаточной энергией, чтобы произвести все заключающиеся в ней вещи и наблюдаемые в ней явления». Конечно, он ничего не доказывал, просто отметил постфактум наличие живого в природе. По существу, Гольбах, как и впоследствии Фейербах, во всех сложных для объяснения случаях всегда вместо слова «бог» употребляет слово «природа». В конце книги он даже слагает возвышенные гимны ее величеству Природе. Но что же такое природа как не материя? Зачем вводится другой термин для одного и того же в сущности понятия? Конечно, никакого объяснения разницы между природой и материей не дается. Но материя – это понятие из физики, она подчиняется законам механики, ясно, что ни о каких чувствах или воле, присущих такой физической материи не может быть и речи. А понятие природа является уже не чисто физическим, оно включает и все многообразие жизни. Все серьезные философы и вводили понятия идеального или духовного именно из-за громадной разницы между живым и неживым. Гольбах даже и не пытается осознать или понять эту разницу между живым и неживым, материей и духом. Для него все очевидно и просто, – раз живое существует, значит, природа как-то создала его, поэтому просто скажем: «слава Природе!», – и забудем о понятиях идеального и духовного как о ненужных мифах. Собственно, из текста Гольбаха понятно, что он и не ученый, и не философ, его специализация – критика религии в любых ее проявлениях, всеми правдами и неправдами. Его предыдущие книги посвящены именно этому вопросу. Поэтому «Система природы» Гольбаха представляет собой многословный и страстный памфлет против религии, а к объяснению как устроена неживая или живая природа не имеет никакого отношения.

Серьезные ученые не могли принять такие книги как «Система природы» в качестве аргумента в пользу философского материализма. Эта книга имела чисто политическую направленность, в ней только некая видимость научности. На самом деле она имела четкую цель – столкнуть одну часть населения с другой и переменить систему власти, причем, не просто заменить одного правителя на другого, а сменить идеологию или религию в обществе; она и вышла анонимно без указания автора. У Гольбаха и его соратников была вера в то, что причиной всех основных людских бед была именно религия (то же видим и у Карла Маркса: «религия – опиум для народа»). А будущее атеистическое правительство ставило бы во главу угла только разум, что, по их мнению, устранило бы автоматически основные недостатки в обществе и вскоре привело бы к всеобщему процветанию. Конечно, это оказалось наивной утопией, вспомним, хотя бы, атеистические режимы Сталина, Гитлера, Пол Пота с миллионами невинных жертв, но многие люди поверили обещаниям атеистов и поддержали их. То есть материализм или атеизм обязан своей победе в обществе не научным спорам и доказательствам, а политическим дебатам, то есть воле толпы, а не аргументам ученых.

Борьба за власть, это почти всегда война в той или иной степени, а на войне, как известно, все средства хороши. Политика и идеология – это средства борьбы за власть, поэтому сокрытие правды, введение в заблуждение являются обычными приемами в идеологической войне. Довольно сильным ходом атеизма в борьбе против религии было утверждение, что религия несовместима с наукой и даже враждебна ей, а вот атеизм опирается на науку и даже следует из нее, то есть наука и атеизм – неразлучные друзья, а наука и религия – непримиримые враги. После победы атеистической идеологии в 19-м веке в Европе, эта «невинная» и простительная для времен идеологической войны ложь закрепилась в официальной науке как непререкаемая истина. В ее поддержку приводится простое утверждение: «Вы же не встретите нигде в современных научных книгах и учебниках ссылку на бога, просто потому, что в этом нет необходимости, все можно объяснить только действием физических законов». Вот так полуправда выдается за полную правду и в итоге получается ложь. Декарт и последующие поколения выдающихся ученых четко понимали, что мир не сводится только к материальным явлениям, душа человека и Бог – это нечто другое. А деятели от идеологии настояли на том, что все сводится к движению элементарных частиц, и ничего другого в мире нет, – ни души, ни Бога. Официальная наука подчинилась идеологии. И как результат – в вопросах, касающихся живой материи, попала в тупики, из которых не видно выхода, если оставаться в тесных идеологических рамках атеизма.