Текст книги "Творцы миров"

Глава 12

Аллодис, как главный в разработке движка, загрузил всех вспомогательной работой, только Ворпед остался в сторонке: на нем дизайн игровых персонажей.

Я сам, как и другие, чаще всего останавливался именно возле его стола. У него все завалено фотографиями лучших фотомоделей, порнозвезд из инета, а также распечатками картин Валеджи, Ройо и прочих мастеров, которые женщин вырисовывали с особым тщанием и любовью. Все мы Ворпеду постоянно подаем советы, ведь научно установленный факт, что любой мужчина, даже абсолютно лишенный дара художника, все равно с удовольствием и тщательностью нарисует женскую фигуру. Или какую-то ее часть.

Я осмотрел эскизы женщин-воинов, одобрил:

– Прекрасно! Скоффину меньше работы.

– А Скоффину при чем? – удивился Ворпед. – Он же программирует их ИИ…

– Вот потому, – объяснил я. – Говорят же хвастливые женщины, что зато с такой фигурой я могу быть полной дурой? Досадуют на недостаток интеллекта у женщины только в случае, если у нее маленькая грудь. А есть интеллект у этих красоток, что у тебя на столе, или нет – кто заметит?

Николай подошел, заглянул через плечо.

– У меня, – вздохнул он горестно, – вся энергия на этих баб уходит. Поверишь ли, даже когда прихожу домой, рука не поднимается позвонить какой-нибудь… Это и называется сублимацией, да?

От своего стола ехидно бросил Скоффин:

– А я знаю и другое слово.

– А ты, кролик, не прислушивайся, – огрызнулся Николай. – Шеф, может быть, чтобы рисовать мужиков, наймем со стороны женщину-художницу?

Скоффин усомнился:

– Ну да, она ж будет рисовать только пенисы. Нет, нужна профессионалка! А лучше пара профессионалок. Или три.

Николай спросил с подозрением:

– Зачем столько? Вон баб рисует один Ворпед. И прекрасно справляется!

– Так то баб, – вздохнул Скоффин с безнадежностью в голосе. – Баб рисовать – удовольствие. Потому он и пашет за троих. Устал, но поет, вы же слышали его шипение… И в стрип-покер совсем бросил… Зато мужиков рисовать – нудно и неприятно. За такую работу хорошо платить надо. И доплачивать за вредность.

Николай сказал нерешительно:

– Может, тогда возьмусь я? Только чтоб доплачивали еще за жадность, хитрость, лень и неумение рисовать.

Николай разрабатывал систему миссионерства, которого, кстати, не знало православие, в то время как западный мир вырос на нем и во многом сформировался благодаря ему. Миссионеры несли Слово Божье во все уголки планеты, их убивали, сажали на кол, заживо сдирали кожу, распинали, сжигали, но они все шли и шли, самоотверженно проповедуя и встаскивая целые народы на более высокую ступень культуры.

И хотя все вроде бы делали одинаково, как выглядело со стороны, но миссионеры выплескивались волнами из разных монастырей, более того – разных религиозных направлений, и потому Николай самозабвенно наделял одних способностью файболить, другие призывали магию воды, миссионеры других конфессий могли подчинять диких зверей или замораживать на долгое время целое племя язычников… на уже принявших христианство это не действовало, и так далее, и так далее всем что-то да находил оригинальное.

Ему рьяно помогали Скоффин и Аллодис идеями, открыв, к своему изумлению, в миссионерстве гораздо больше возможностей, чем обладали языческие колдуны, маги и прочие визарды.

Секира посматривал со стороны с недоверием, а потом и сам явился с идеей:

– А самые-самые, ну, рейд-боссы или супербоссы континента будут дохристианскими языческими богами!..

Николай сказал твердо:

– Только не нашими! Наших не трожь.

– Да какие наши? – удивился Секира. – Мы ж христиане вроде?

– Вот и бей своих еврейских богов, – отрезал Николай. – Или исламских. Даже скандинавских можешь, но нашенских славянских не смей. Я такую разрабатывать не стану.

Секира скривился, потом махнул рукой:

– Ладно, патриот. Снимаю свое гениальное предложение. Но не потому, что ты прав, ты им не бываешь по определению, просто кто поймет, что это, если будем бить Сварога, Велеса или Мару?.. А вот Тора, Локи, Одина, Бальдура… это да!

У Кирича своего стола так и нет: он бывает у нас наскоками. Вот и сейчас побродил, прислушиваясь к разговорам, подошел и похлопал Секиру по плечу.

– Да, конечно. Хотя богов можно набрать из других мифологий. Вон в Египте их тысячи, в Индии – миллионы, а в Элладе хоть и поменьше, но кто их не знает? У ацтеков и майя есть очень причудливые и достаточно противные…

– Нам нужны противные, – согласился Николай. – Нельзя же всех мобов друг у друга драть! Надо и самим… Вот только что можно тащить к себе, а что нельзя, ведь искусство священно…

Скоффин фыркнул:

– Как будто есть определение искусству!

– Есть, – сказал убежденно Николай. – Что висит на стене – живопись, что можно увидеть сзади – скульптура. А вот пусть они разберутся в компьютерных технологиях! Хорошего танцора по голосу видно, вы только посмотрите на Скофа!

Есть люди простенькие, которые приходят в восторг от новеньких автомобилей. Их, разумеется, большинство. Как и большинство болеет за футбол, а не за решение теоремы Ферма. Есть, у которых атавизм так и прет, этим дай охоту или рыбалку, Наверное, им снятся уютные гнезда на пальмах.

А я вот пьянею, когда переступаю порог компьютерного магазина. В глаза бьет блеск со всех полок вдоль всех стен и стеллажей, там тесно сгрудились видеокарты, материнские платы, адапторы, кулеры, флешки, дисководы… И все новенькое, сверкающее металлом и кристаллами чипов, все самое технологичное, все самое то, чем наш век и наше время отличается от предыдущего. Во всем остальном, как ни крути, жрем и совокупляемся, как древние египтяне или халдеи какие, еще панэм эт цирцензес подавай, мы же электорат, и только в компьютерном магазине я чувствую, что, в самом деле, человек – это звучит гордо… Понятно же, что человеки – это те, кто ходит в компьютерные магазины, а все остальное – так, обезьяны. А то и лемуры вовсе.

Сегодня с работы ушел достаточно рано, не вся еще Москва перешла на ночной образ жизни, а компьютерный магазин вблизи автостоянки, где я держу машину, еще с открытыми дверями. Я не удержался от соблазна, переступил порог в следующий век, зачарованно пошел вдоль полок. Через минуту сбоку возник консультант-менеджер, чистенький и блестящий, как новенький кулер, и такой же шустрый.

– Что-то желаете?

– Просто посмотрю, – ответил я. – Сперва полюбуюсь. Давно не был.

Он молча отошел, понял. Раньше такое наблюдалось только среди женщин: болезнь витринности. По выходным подруги в кучку и прутся не в оперу или в музей изящного искусства, а по центральной улице, где подолгу ахают и восторгаются перед витринами, запоминают новинки. В некоторые магазины даже заходят и придирчиво пересматривают все писки и хрипы моды. И так целый день. Возвращаются усталые, но счастливые. Впечатлений хватает до следующих выходных. Разве такой кайф словишь в какой-то опере или Эрмитаже?

Я шел от витрины к витрине, всматривался в стриптиз видеокарт и материнских плат, любовался и жадно дышал атмосферой будущего. Краем уха услышал мягкий девичий голос:

– А флеш-память у вас есть?.. Это вот и есть флеш-память?..

– Да, – донесся терпеливый голос консультанта. – Это она и есть. Вам какую?

– Хорошую, – ответила девушка убежденно.

Я скосил глаза. Молоденькая и симпатичная, чистое личико, курносый носик, глаза цвета спелого желудя, такие же светло-коричневые и блестящие молодостью и любопытством. Чем-то напомнила Габриэллу, но Габриэлла с ног до головы леди, молодая леди, а это еще ребенок, хоть и созревший, еще как созревший, тугая грудь рвется из низкого выреза топ-маечки, чистый ровный животик покрыт ровным загаром и украшен полоской стразов. Длинные спортивные ноги, однако попка уже вкусно округлилась и приподнялась, принимая ту форму, чтобы для жадных мужских ладоней.

– Хорошую по емкости? – спрашивал консультант. – Или цене?

Она сказала независимым голосом:

– По «цена-качество»!

Он чуть усмехнулся, сказал:

– Вот на гигабайт. Стоит всего сто десять долларов.

Она ахнула:

– Такая маленькая и так дорого? С ума сойти!

– Есть дешевле, – сказал он. – Вот в пятьсот мегабайт. Стоит семьдесят долларов.

Она покрутила головой:

– Нет-нет, это слишком дорого. А если я хочу фильм скачать с компа у подруги и перенести домой?

– Скачивайте в низком разрешении, – предложил консультант.

– Ну да, – возразила она. – У меня телевизор с широким экраном! Все пиксели рассмотрю!

Она явно собиралась уйти, весь ее вид говорил, что в этом магазине слишком дорого, пойду в другой, а по глазам консультанта я видел, что удерживать нет смысла: в других магазинах все то же и по тем же ценам. Если и будет где-то дешевле, то на копейку, но не в разы.

Я повернулся к ним, сказал девушке вежливо:

– А зачем вам флешка? Если вам не так важна сверхскорость? Купите вот такую штуку…

Я отстегнул клапан нагрудного кармана рубашки и вытащил за шнурок накопитель. Девушка смотрела на него недоверчиво.

– Что это?

– Та же флешка, – объяснил я. – Только включается не в разъем, а через шнурок. Видите? Но здесь восемьдесят гигабайт объема. А стоит чуть дешевле той флешки, что на гигабайт.

Она с торжеством повернулась к консультанту:

– Вот видите!

Тот развел руками.

– Это совсем другое устройство…

– У вас такое есть?

– Да, конечно…

– Покажите!

Устройство оказалось точно такое же даже по форме, только небесно-голубого цвета. Девушка быстро расплатилась, повернулась ко мне, одарив лучистой улыбкой:

– Вы меня просто спасли!

– Пустяки, – сказал я с улыбкой и, повернувшись к консультанту, сказал: – Мне вот ту видяху. Рад, что у вас появились на третий день после анонса в Джапии.

Тот просиял.

– Приятно, что вы заметили! Сегодня самолетом привезли. Это самая производительная карта в мире!

– Знаю, – ответил я. – Слежу за новостями.

Расстались мы довольные друг другом, а, выйдя из магазина, я увидел девушку, что вытащила накопитель из коробки и старалась прочесть надпись на корпусе. Увидев меня, просияла:

– Ой, извините… Еще раз побеспокою. Скажите, а нужны какие-то драйвера, чтобы подключить, раз уж это не флешка?

– Нет, – сказал я. – Комп сам все найдет. Только воткните в нужный сокет.

– А если не найдет? И что такое сокет?

– Промахнуться невозможно, – заверил я. – Все сокеты разные. В неверный вы просто не сумеете воткнуть…

Она засмеялась:

– Сумею. Я настойчивая. Только малограмотная, в моем компе ковырялся один одноклассник. Мой комп вообще часто бунтует… Вы не согласились бы показать, как и куда втыкать? Меня зовут Кларисса. Я живу во-о-он в том доме!

Я повернулся, дом близок, от девушки веет свежестью, теплом и задором, а голос веселый, юный и одновременно женственный. Она и правда очень похожа на Габриэллу, только в совсем юном исполнении и, так сказать, более эротичном. Леди не может выглядеть эротично, она все-таки леди, какой бы ни была в постели, а именно выглядеть эротичными могут только женщины попроще… Например, Мэрилин Монро, на которую эта красотка сильно смахивает. На очень юную Мэрилин, только что вылезающую из кокона гусеницы и расправляющую сверкающие крылышки.

Глава 13

Мы пошли плечо в плечо, и я, как картинку из кино, увидел, что в подъезд войдем чинно, так же поднимемся в лифте, в прихожей я сниму обувь и надену тапочки, она покажет комп, я в свою очередь покажу как пользоваться накопителем… За это время подоспеет кофе, выпьем, там же на кухне и посовокуплямся…

Я чуть скосил глаза, похоже, и она это понимает. Даже знает, как она предпочтет: то ли снимет джинсы и сядет ко мне на колени, то ли нагнется над столом. Можно и на столе, но это слишком, это для увлекающихся или уже на второй-третий день, а просто для знакомства мужчины и женщины нужно простое соитие, обычный коитус, как рукопожатие между мужчинами.

В подъезде навстречу попалась женщина с двумя собачками, на меня зарычали, Клариссе весело завиляли хвостиками. В лифте я сказал:

– Любят вас в доме.

Она засмеялась:

– Надеюсь, не только собаки.

Лифт маленький, она стоит почти вплотную, я с высоты своего роста вижу в треугольнике ее маечки белую незагорелую кожу и начало полной груди. Кларисса, проследив за моим взглядом, улыбнулась и, медленно взявшись за края майки, начала поднимать ее, не отрывая взгляда от моего лица. Лифчика не носит, это видно сразу, приоткрылись четко очерченные налитые выпуклости ослепительно белой кожи, наконец обе груди освобождено посмотрели на меня во всей красе светло-коричневыми кружками, слегка приподнятыми, соски крупные, как орешки…

И тут же Кларисса опустила маечку, да еще и показала язык.

– Что ты делаешь? – сказал я с укором. – Теперь я не смогу вставить в нужный сокет…

Она расхохоталась.

– Сумеешь!.. А нет помогу.

Квартира двухкомнатная, я сразу увидел, что здесь живет целая семья, но смолчал, мы же культурные люди, говнюк. Кларисса из прихожей сразу провела в комнатку поменьше, ее логово сразу узнаваемо по стенам, завешанным постерами с кинозвездами, поп-идолами и видами теплых морей с прекрасными отелями.

Четырнадцатидюймовый дисплей на столе, сам комп на полу, но я лишь нагнулся и, не поворачивая ящик, нащупал нужный разъем и воткнул шнурок.

– Готово. Теперь давай посмотрим… Вот он, видишь?

– Где?

– Видишь диски С, Д, сидюк… а теперь вот добавилась еще строчка?

– Ой, а я и не заметила!

– Смотри, кликаешь по ней… Не промахнись…

Потом мы выпили по чашке кофе, я похрустел печеньем, а когда Кларисса встала и хотела сполоснуть чашки, я придержал, расстегнул пуговицу на ее джинсах, потащил «молнию» вниз. На мои плечи опустились ее руки, я взялся за ткань, слезает так тяжело, будто сдираю кожу, как только женщины в них и влезают.

Она переступила с ноги на ногу, давая мне освободить джинсы. Я повесил их на спинку ее стула, трусики сняла сама, не доверив мне. Возможно, там испачкано, а мы не в такой степени близости, это уже второй уровень знакомства.

Низ живота подбрит аккуратно, без всяких премудростей, просто оставлена узкая полоска коротко подстриженных волос.

– Красивые ноги, – пробормотал я, – тебе можно ходить голой.

– Даже самые красивые ноги, – напомнила она весело, – где-нибудь заканчиваются.

– Где? – поинтересовался я тупенько. – Такие длинные, что все иду-иду…

Выждав, когда я расстегну и приспущу свои джинсы, она села мне на колени, широко разведя ноги, в самом деле длинные и красивые конечности спортсменки. Я взялся за края ее маечки, она подняла руки, я снял через голову и ловко набросил поверх уже пристроенных джинсов.

Она качнулась вперед, дразня тугими грудями. Соски надулись, я ловил их губами, успел подумать, что вот именно так все и увидел еще там, когда отошли из магазина. И стул именно здесь, и стол, и окно напротив, откуда яркий свет, отвлекает… но ничего, пусть чуть-чуть отвлекает. В некоторых случаях нужно, чтобы хоть что-то слегка мешало.

Потом снова по чашке кофе, мы ж интеллигенты, бля, я с удовольствием отхлебывал горячую коричневую жидкость. Теперь между нами некоторая близость, я как бы чем-то повязан, обязан ее защищать чуть-чуть больше, чем незнакомую, и она со мной еще свободнее и раскованнее, чем была.

– Хорошо, – выдохнул я, делая глоток и с удовольствием рассматривая ее. Она так и не набросила маечку, ограничившись трусиками и ультракороткими шортами, да и то потому, что теперь надо подложить в трусики необходимые прокладки. Молодые и уже созревшие груди разогрелись и смотрят на меня вызывающе раскрасневшимися оттопыренными кончиками. – Ты просто прелесть…

– Скоро этот рай кончится, – вздохнула она. – Опять в подворотнях трахаться…

– Что случилось? – спросил я.

– В понедельник родители вернутся. Сейчас на даче что-то копают, роют, сажают… Как я все это ненавижу! С детства отказывалась туда ездить. Дачи – это наши виллы, правда? Но на виллах отдыхают, а у нас все в земле, как кроты роются. Приезжают после такого отдыха, спины не могут разогнуть.

– Ну, – пробормотал я, – такова традиция…

– Глупость это, а не традиция, – отрезала она обиженно. – Нет, родители меня не понимают. Хоть у нас и благополучная семья. В смысле, уже три года живут. У меня есть мать и отец, хотя уже не помню, какой по счету. А все равно как будто пропасть между поколениями! Я их ценности не понимаю, они – мои…

– Ты еще учишься?

Она мотнула головой:

– Угу. Перешла в одиннадцатый. Лето заканчивается, через две недели снова в школу… Так не хочется! Школа – эта такая скука.

Господи, мелькнула мысль, так она еще школьница. Я думал, ответит, на каком курсе… Несовершеннолетняя, как бы родители не вернулись с дачи раньше времени. Сгорю, как швед без масла да еще и под Полтавой.

Заодно уж настроив комп вообще, теперь будет загружаться шибче и работать быстрее, без лагов и подвисания, я чмокнул ее в щечку, теперь мы друзья, и отбыл, завтра тяжелый день. Да у меня они все такие, даже когда трахался, все время помнил, что Кулиеву надо напомнить про новый инструментарий по текстурированию, а за Ворпедом проследить, чтобы не забыл закончить разработку лестницы классов и подклассов.

А, возвращаясь мыслью к Клариссе: это дурость насчет непонимания между поколениями. Даже мне это видно, хотя я пока что не отношусь к поколению родителей. Я так, где-то посреди. И вижу, что про непонимание говорят только сами тинейджеры. Ах-ах, родители их не понимают, взрослые их не понимают, вообще общество их не понимает!..

Хрень это все. Старшее поколение прекрасно, прекраснейше понимает. Само было тинейджерами, кололось, курило травку и употребляло чего покрепче, трахалось в подъездах и на крышах, проводило ночи на дискотеках, после чего заваливало экзамены… А вот тинейджеры еще не знают, что такое быть взрослым, когда от тебя требуется содержать семью, крепко стоять на ногах, обладать необходимым минимумом: хорошая квартира, хорошая машина и достойная зарплата. Ладно, дачу можно сюда не включать, это отрыжка совковой эпохи, но достойная зарплата обязательна, а ее не получить, если юность протрахаться в подъездах, курить травку и сбегать с лекций. Взрослые это знают, а тинейджеры еще нет. Вот и конфликт, когда отец, все испытав на своей шкуре, пытается уберечь сына или дочь от тупиков, на что те отвечают бунтом: ах-ах, меня не понимают, ах, я не хочу меняться, принимайте меня таким, какой я есть! И с лекций буду убегать, а уж какой из меня получится специалист и возьмут ли меня с такими знаниями на работу… это еще не скоро, думать не хочу.

На работу прибыл почти первым, только Кулиев и Скоффин уже там, но можно даже не спрашивать рожи помятые, работали до поздней ночи, поспали пару часов и снова вкалывают, как озверелые. Наперебой начали рассказывать, какую хитрую систему боя придумали, ни в одной байме нет, а это так просто, программеры просмотрели, что три десятка движений меча можно вложить вот в этот простенький алгоритмик, только посмотри, шеф, а копье и кинжал займут еще меньше ресурсов, их уложим вот так и вот так…

Постепенно подошли Секира, Николай, Аллодис, в коридоре послышался бодрый голос Ворпеда. Сходу включились в дискуссию, у каждого идеи, какие движения добавить, чтобы схватки проходили динамичнее и непредсказуемее…

Я, все еще во власти встречи с Клариссой, даже запах ее духов стоит в ноздрях, заговорил медленно:

– Погоди-ка… Что ты все о схватках и осадах?.. Кроме всяких сражений есть еще одна составляющая нашего поведения…

– Какая? – спросил Скоффин задиристо. – В онлайновых играх нет ничего интереснее и увлекательнее, чем осады и эвенты…

Он повернулся, посмотрел на меня расширенными глазами. Я кивнул:

– Угадал. Вот именно это я и хочу вставить в игру, чтобы она выросла до масштаба баймы.

Он ахнул.

– Шеф! Я думал, вчера мы трепались просто так, для хорошего настроения. Ну неужели ты это всерьез? Так опозоришь всех нас. Сделать порнуху…

– Порнуху? – переспросил я.

– Ну да…

– Почему именно порнуху? – переспросил я. – А почему не обычные отношения…

Даже сдержанные Кулиев и Аллодис заулыбались, а Скоффин, ободренный их смешками, сказал горячо:

– Шеф, ты же сам знаешь, что, какие бы скромные отношения ты ни попробовал ввести, сразу же все будут пытаться трахать все, что движется! А то и такое, что даже не шевелиться.

Я развел руками.

– А разве в основе всех наших церемонных ухаживаний не лежит этот базовый инстинкт? Не будем лицемерами. А то мы берем только один элемент нашего бытия: тягу к оружию и убийствам – и лицемерно обходим другой… Думаю, что если совместить их, то все игроки как раз остановятся на неком балансе. Зато это сделает игру полнее…

Скоффин фыркнул.

– Еще как полнее! Все эти онанисты прибегут…

Кулиев сказал осторожно:

– А разве нам не это надо?

– Чтобы мастурбировали перед мониторами?

– Чтобы массовость была, – сказал Кулиев терпеливо. – А что они будут делать перед дисплеями – их личное дело. Мы и сейчас не знаем, что они делают. Возможно, вообще играют без галстуков.

Скоффин мотал головой, но заговорил Аллодис, очень медленно и непривычно степенно:

– С технической стороны это несложно. Уже немало симуляторов подобного рода прошло, начиная с Sims, Sims-2, Sims-3, а также мелких эротических квестов. Все движения проработаны умело, сторонников таких игр хоть в пруду топи. Так что добавить движений и возможностей нетрудно. А машина потянет, это не нагрузка… Вот только…

Он мялся, смотрел на меня, я спросил нетерпеливо:

– Что?

– В таких симуляторах нет никаких ограничений. В смысле, мужчины могут не только с женщинами, но и друг с другом. Как и женщины.

Они молчали и смотрели на меня, я молчал тоже, Николай сказал со смешком:

– Женщины – пусть, это даже красиво, а вот педерастов всех под корень!

– Как?

– Ну, в смысле, ввести ограничение на совокупление между одинаковыми полами.

– Женщины пусть, – ввернул Ворпед и облизнулся.

– Да пусть, – согласился Николай. Он вздохнул мечтательно. – Лесбиянки – это так красиво. И даже местами возвышенно…

– Это какими местами? – спросил Кулиев с интересом.

Я подумал, решение нужно принимать быстро, вопросов много, если будем тормозить над каждым, далеко не уйдем, и заговорил, формулируя на ходу:

– Ворпед, ты у нас главный по разработке новых движений, пересмотри новейшие симуляторы… в этом жанре…

– Каком?

– В том жанре, – поправился я. – Только у них это целый жанр, а у нас будет только небольшое расширение возможностей игрока.

– Чтобы не только воевал, но и трахался?

Я поморщился:

– Почему только трахаться? Это будет в самом начале, пока будут осваивать все новые движения и все возможности… А потом успокоятся. Зато возможность не только жестокой рубки, но и легкого флирта привнесет в игру добавочные ощущения… В общем, внедрением эротики во все элементы игры: движения, позы, слова, обстановку в доме…

– Только эротики? – спросил он опасливо. – А… секса?

Я махнул рукой:

– Грани нет, так что давай и секс по полной. Только, как волка красными флажками, обвесим этот самый секс разными запретами и ограничениями. Ну, уже говорили: только хайлэвелам, только в домах или в крайне уединенных локациях…

– …но где много мобов, – вставил Скоффин хищно. – Агров, плюс – социалов! Это для любителей экстремального секса!

Они гоготали, пошли шуточки насчет этого самого экстремального, как еще усложнить, чтобы, к примеру, вися на одной руке над пропастью, когда вверху лев, а внизу крокодилы раскрыли пасти, а пряжка на штанах расстегивается двумя руками…

Николай хохотнул, толкнул локтем Ворпеда.

– Ты у нас главный дизайнер? Завтра я тебе Камасутру принесу.

Ворпед посмотрел на его холодно и с некоторой брезгливостью, как опрятно одетый джентльмен на пьяного бомжа.

– Устарел ты с Камасутрой, дядя.

– А что не так?

– Заткни ее себе… дикарь.

– Нет, ты скажи!

– Тем позам пять тысяч лет. Думаешь, за это время ничего не придумано?

– Думаю, – ответил Николай с вызовом.

– Ошибаешься, – ответил Ворпед злорадно. – К примеру, в этом мире я могу такое добавить, что рилайфники никогда не повторят.

Все разом заинтересовались, но Ворпед хранил загадочное молчание. Похоже, он брякнул просто так, но теперь и сам понял, что в этом что-то есть. А раз есть, то надо использовать. Разработать кое-какую анимацию, что не слепо копирует движения рилайфы, а делает их более выразительными, так сказать. Хотя бы в кульминационные моменты…

Глядя на блестящие глаза Николая, Секиры и даже Скоффина, понимаю, что у Ворпеда появится много помощников. А уж консультантами будет весь дружный коллектив. Особенно дружный и работоспособный в этом случае. Даже на ночь останутся в офисе без сна и еды всем составом, только бы довести какое-то движение до совершенства. Можно даже предположить, какое.