Текст книги "Бумеранг"

Юрий Никитин
Бумеранг

Владислав несся, как булыжник, выпущенный из баллисты. Игорь держался за ним, но не мог вот так ловко проныривать в микроскопические щели в толпе, мягко нажимать, раздвигая плотную толпу, не умел вскакивать сбоку раньше других на эскалатор, а за другом все получалось, да и сам Владислав раздувается от довольства, что добрейший Игорь, будучи на два года старше и с кандидатской на носу, послушно следует сзади, всецело на него полагаясь.

Они прогрохотали ботинками по движущейся ленте эскалатора, отпихивая зевак, которым нужно обязательно стоять слева, загораживая проход, вовремя заметили подкатившую электричку, даже успели добежать до третьего вагона, откуда ближе до пересадки.

Запрыгнули в последнюю минуту. Владислав даже двери чуть придержал для Игоря. Запыхавшись, они шумно переводили дыхание, кто-то бросил сочувствующий взгляд, остальные держались индифферентно.

Владислав и Игорь прошли в салон, там попросторнее, но оказались прямо перед двумя молодыми наглыми, развалившимися на сиденье широкими работягами в спецовках, правда, чистых – иначе и в метро бы не впустили, у их ног стоял ящик с инструментами.

Оба крепкие, налитые здоровой наглостью, они захватили половину лавки, а с той стороны было пусто, словно даже воздух стремился отодвинуться в разные стороны вагона.

Владислав поморщился, покосился по сторонам. Эти двое… Начнется ржачка над похабными анекдотами, а ты стой столбом и делай вид, что не слышишь, а то ведь, перехватив взгляд женщины – а их вон сколько, – вроде бы вынужден призвать их к порядку, а оно надо – лезть в драку? Любой из этих мордоворотов не смолчит, ответит покрепче, и ты опять в проигрыше: для него свара, даже драчка – обычнейшее дело, он и на работе расскажет с гордостью, как попал в ментовку, а там отметелили и отпустили, даже протокол не составили. Ну, а составят, что с него возьмешь? Не уволят и ниже, чем он есть, не поставят…

Он потянулся было перейти в другой конец вагона, но уперся Игорь. Там народу побольше: приезжие с узлами, толстые бабы с грудой детишек, неопрятно одетая пара очень восточного типа… Ладно, останемся в неприятной близости, когда не знаешь, чего ждать?.. Не знаешь ли?.. У них и рожи вроде бы пьяные…

Один из этих мордоворотов перехватил взгляд Игоря, скривился, отвел глаза, затем снова посмотрел внимательнее, словно мысли прочел, стал наливаться непонятной злостью. Он раздувался, став похожим на авиабомбу, и Владислав ощутил всей кожей колючие волны недоброжелательства.

Он все же решил уйти от греха подальше, у этих «людей снизу» слово с делом не расходится. Скандал – так скандал, ругань – так ругань, а подраться захочется – так без раздумий кулаки в ход пустят. Это не развинченные интеллигенты, которых из-за их закомплексованности вовсе невозможно довести до взрыва…

… но было уже поздно.

– Глянь, – сказал один, указывая дружку на Владислава пальцем, – какой галстук! Тебе такие портянки и не снились… А чё он бороду не отпустил, а?

– Мыться не любит, – бухнул второй. – Капуста из щей в бороде застревает, насекомые заводются… А может, и вовсе не растет… у энтих, ну… которые не могут, она ж, грят, не растет вовсе.

Владислав нервно топтался на месте. Уйти сейчас – дать понять, что сбежали от насмешек, эти гады восторжествуют еще больше.

– А очки? – снова спросил первый, буравя Владислава колючими глазами. – Тиллигент должен носить очки, они ж газеты читают!.. Они ж умные!

– Не заработал на очки, – предположил второй. – Все на алименты уходит. Да и на таком шнобельке пинснэ не усидит… что за нос? С таким только книжки читать, к бабам не ткнешься.

Владислав задергался. Не дашь же по морде, сам не оберешься неприятностей. Да и морды у обоих – кирпичом не своротишь. Хотел было уйти, но первый легко подставил ногу, и Владислав, что ретировался с гордо поднятой головой, позорно повалился на людей, от неожиданности хватаясь руками и боднув кого-то, опрокинул чьи-то корзины.

Сзади, а теперь и сверху довольно ржали те двое. Игорь суетливо помогал Владиславу встать. Но мордоворот, все так же сидя, схватил Владислава за лацканы и рывком поднял с пола, намеренно прихватив рубашку так, чтобы побольнее стянуть горло.

– Уже и на ногах не держится, – сказал он сочувственно второму. – С утра! А чё сделаешь, теперь и тиллигенты пьют, как лошади!

– Как две лошади, – поддакнул второй. – Вишь, морда опухла?

– Может, от книжек? – предположил первый. – Глаза какие-то начитанные-начитанные…

Владислав, дрожа от негодования, пулей вылетел на остановке. Игорь сочувствующе держался рядом, сопел, мигал добрыми выпуклыми глазами.

– Он у тебя пуговицу оторвал, – сообщил он виновато.

Владислав лапнул ворот, ощутил шероховатую вмятину. Скотина, с мясом выдрал, а пуговицы дорогие, фирмовые.

– С рукава срежешь, – говорил Игорь рядом, – а сюда перешьешь, я так всегда делаю… Ты не расстраивайся! Гигантский червяк. Мозгов меньше, чем у амебы. На таких и обижаться как-то странно. Себя унизить.

Владислава трясло еще сильнее. В голове бешено крутились, сталкивались, взрывались картины сладкой мести, и все равно обида душила, а ведь обижаться – все равно, что на пса из подворотни, что норовит цапнуть всякого прохожего, или на разъяренного быка, что ринулся на твою красную рубашку…

– Скоты, какие скоты!

– Да брось ты, – буркнул рядом Игорь.

– Как только и живет такое!

– Брось! Садись, поехали.

Мимо катились, затормаживая, вагоны. Распахнулись двери. Игорь подтолкнул друга, тот вошел и вынужденно надел маску отрешенности. Игорь топтался сбоку, устроил друга у стенки, вежливо оттеснив парочку в угол, оживленно рассказывал случаи, анекдоты, передразнивал приехавшую комиссию.

– Не старайся, – горько выдавил Владислав. – Эти хамы испортили весь день. Сегодня какая с меня работа!

– Ничего, – отозвался Игорь оптимистически, – за сто тридцать мы и так делаем много.

В этот день они действительно работали спустя рукава. Правда, сто тридцать отработали честно. Это остальные – слабосильные девчонки, вчерашние выпускницы – только красятся, бегают по магазинам да вяжут на работе кофты, а они двое тянут весь отдел, но сегодня после работы нужно ехать монтировать аппаратуру на Ивановке, а завтра утром в Рашкинское на объект…

Дело в том, что сто тридцать – в самом деле не деньги для здоровых парней, и они подрабатывали слесарями-монтажниками: добавочные двести рэ на улице не валяются. Работа сдельная, сколько заработал – столько получил, потому вкалывали без перекуров, в гастроном не бегали, после итээровской службы прихватывали часок-другой, а в среду у обоих – творческий день: архитекторы как-никак, в этот день успевали с утра переделать львиную долю работы.

Сегодня Владислав захандрил. Игорь скривился, но настаивать не стал, те скоты подпортили впечатлительному другу настроение. Он только постучал ногтем по циферблату часов: завтра вставать очень рано, самому Владиславу придется туго – сова, а не жаворонок, как Игорь…

В среду Игорь безжалостно растормошил друга, напялил на сонного комбинезон и выволок на улицу. Воздух был свежим, в полусне чирикнула птица, вдали проползла поливочная машина.

Владислав спал на ходу. Игорь шагал свеженький, посмеивался. Первый объект находился вблизи, через квартал. Провозились около двух часов. Обрадованный мастер долго жал руки: думал, что провозятся с неделю, как принято у слесарей на окладе, а эти уже смонтировали и даже отладили!

Теперь, когда они снова вышли на улицу, народ уже сновал во все стороны, спешил на службу. Игорь застеснялся, хотел взять такси: быстрее, дескать, но Владислав знал, что Игорь стесняется ездить в рабочей робе в общественном транспорте. Роба чистая, но народ все равно косится. Особенно морды кривят молодые женщины, а если среди них попадутся клевые – совсем обидно. Не станешь же

...

конец ознакомительного фрагмента