Текст книги "Оздоравливающее саногенное мышление"

Эмоция – предмет или умственное поведение?

Если вы задумаетесь над вопросом «что такое зависть?», то вы станете вспоминать о том, что люди говорят о зависти и кто как определяет это понятие в книгах по психологии. Вы попытаетесь связать это с вашим опытом и будете стараться вспомнить, как вы завидовали. Но эти воспоминания не прибавят ничего к пониманию этой эмоции. Иначе завистники были бы специалистами по психологии зависти. Тщетность ваших попыток понять эмоцию обусловлена тем, что вы мыслите эмоцию как предмет, а не как поведение ума.

Если же вопрос поставить иначе: «В результате какого поведения ума возникает зависть?» – то мне придется думать об умственных операциях, порождающих зависть, а не о духовном предмете, именуемом «зависть». Нетрудно сообразить, что в первом случае мне легче думать и я без труда приду к выводу о том, что при зависти происходит сравнение себя и другого человека по какому-то значимому признаку. Если у другого, к примеру, денег, престижа, власти больше, чем у меня, то я буду завидовать, а если наоборот, то гордиться. Становится очевидным, что именно операция сравнения себя и другого порождает зависть.

Отсюда вытекают и практические следствия. При отказе от сравнения себя и другого исчезают и зависть, и гордость. Контроль операции сравнения, таким образом, приводит к контролю зависти и гордости. Итак, патогенное мышление склонно рассматривать эмоцию как предмет, а саногенное мышление – как поведение ума. В этом коренная разница между ними.

Учиться саногенному мышлению

Поскольку саногенное мышление предполагает обучение тем умственным операциям, которые производят эмоцию, то знание этих операций позволяет осознать эмоции, то есть их работу сделать сознательной и контролируемой. Если необученному человеку предложить подумать, например, о своей обиде, то это приведет к тому, что он снова начнет переживать свою обиду. Порождается порочный круг. Поэтому мы склонны не думать о неприятных вещах, так как боимся повторения переживания. Только саногенное мышление разрывает этот порочный круг, ослабляя эмоции путем их размысливания.

В процессе саногенной интроспекции эмоция заново не переживается, так как ум сосредоточен на том, чтобы осознать то, что делается в самом уме при данном переживании. Здесь эмоция разлагается на элементы. Она укрощена. Все умирает, если оно распадается на элементы. Эмоция не исключение.

Пример размышления обиды

Я начинаю отвечать на вопросы:

• Каковы были мои ожидания, то есть какую программу поведения я своевольно присвоил другому человеку?

• Откуда эти ожидания произошли? Реалистичны ли они?

• Будет ли обидчик когда-либо вести себя так, как я ожидаю?

• Почему он так себя ведет?

Что мешает мне принять его таким, какой он есть? Ответ на этот вопрос приводит к признанию реальности другого человека и к обдумыванию возможности простить обидчика. Эта интеллектуальная работа полностью уничтожает эмоцию. Так акты саногенного мышления способствуют угашению эмоций.

Обучение саногенному мышлению

Любое обучение происходит или в простом восприятии нужного поведения, или в выполнении его самим. Научение происходит лучше и быстрее, если поведение повторяется и получает положительное эмоциональное подкрепление и при этом происходит проверка правильности исполнения.

Способы мышления усваиваются нами, когда мы воспринимаем те поведения, в которых выражается определенная мысль. Слушая высказывания других по какому-либо поводу или наблюдая действия в связи с определенными ситуациями, мы обучаемся думать по этому поводу.

Когда мы делаем высказывания, то можем убедиться в своей правоте или неправоте по тому, как другие реагируют на наши слова. Действия, совершенные к месту или невпопад, встречают признание или осуждение других. Когда ребенок говорит, что «дважды два – пять!», то по выражению лица сверстников и учителя сразу же понимает, что ошибся. Если же он поправит свой ответ на «четыре», то этот ход мысли получит подкрепление в виде удовлетворения учителя или снятия внутреннего напряжения ситуации. Научение происходит и у тех детей, которые молча наблюдают этот процесс и про себя участвуют в нем, манипулируя в уме таблицей умножения.

Для облегчения процесса обучения учитель создает учебные задачи, в решении которых усваиваются нужные поведения. Обучать мышлению – значит сформулировать такие умственные задачи, в результате решения которых учащийся будет совершать умственные акты, научение которым должно происходить в соответствии с намерениями обучающего.

Однако научение может происходить и вопреки намерениям обучающего или самого ученика. Наши дурные привычки обычно возникают сами, а не потому, что мы их культивируем. Точно так же привычки патогенного мышления образовались в нашей жизни в соответствии или специального обучения, воспитания, или стихийно, путем подражания плохим образцам мышления у других. Заметим, что образцы мышления сами по себе ни хороши, ни плохи. Польза или вред происходят от того, когда, при каких обстоятельствах и как мы их применяем.

При обучении умственному поведению нужно быть уверенным, что будут образовываться навыки и привычки правильного использования идей, программ поведения с учетом многих привходящих факторов.

Нами разработаны задания для самостоятельного анализа собственных эмоций, в результате выполнения которых происходит повторение тех актов, которые потом становятся умственными привычками саногенного мышления. При ведении дневника аутопсихоанализа в повторении формул письменной речи закрепляются саногенные умственные навыки. Овладение саногенным мышлением происходит в работе с дневником аутопсихоанализа эмоций. Когда человек пишет дневник, в котором объясняет свои эмоции, он повторяет те умственные акты правильного мышления, которые нужно обратить в привычку.

В обучении важно управлять вниманием учащегося. Интроспекция – трудный процесс, так как требует сосредоточения внимания. Обычно возникает затруднение при восприятии действий собственного ума. Думается легче, когда точно определена задача и описаны нужные действия. Задания составлены так, что ученик без труда выполняет функцию психолога и строит тест для измерения своего собственного мышления и эмоций. Задания на построение индивидуальных тестов для самотестирования и самооценки способствуют более ясному представлению усваиваемых умственных операций.

Для облегчения воспроизведения в памяти эмоциогенных ситуаций используется метод медитативной графики, разработанный нами. Он состоит в том, что для облегчения переживания эмоции – например, обиды или оскорбления – ученик графически фиксирует в пиктограммах, символах и рисунках свои переживания на листе бумаги. Эта работа способствует облегчению состоянию человека тем, что ослабляет действие эмоции. Впоследствии, воспринимая это идеографическое письмо-рисунок, ученик может лучше воспроизвести эмоциогенную ситуацию, чем если бы он ее не фиксировал письменно.

Задача обучения состоит в том, чтобы создать привычки СГМ. Вначале это мы делали в группе, а потом разработали систему для самостоятельной работы студента. Таким образом, возникла система заочного обучения саногенному мышлению, которую успешно проходят лица, желающие снять с себя непосильное бремя эмоционального стресса, часто ведущего к психосоматическим болезням, исцеление от которых невозможно получить иначе, как через овладение СГМ.

Философия болезни

Человек, независимо от того, врач он или больной, поневоле становится философом, так как вынужден мыслить о жизни, болезни и смерти. Когда одного античного философа спросили, что такое философия, то он ответил, что философия – это размышление о смерти. Смерть без болезни не бывает. Даже при аварии развертывается кратковременная болезнь. Поэтому мы вынуждены быть философами, поскольку вынуждены размышлять о болезни, смерти и здоровье. Поскольку человек мыслит в понятиях, то нам предстоит подумать о том, какие понятия о болезни чаще всего встречаются.

Основные концепции болезни

Если человек заболел, он, независимо от того, как он относится к философии, невольно задумывается о сущности болезни. Он вынужден создавать свою домашнюю философию болезни. Вспоминая все, что он знает о здоровье и болезни, беседуя с врачом или болевшими людьми, он создает свою философию. Любая философия возникает в размышлении о причинах.

Когда человек ищет причины, он моделирует ситуацию и создает определенную концепцию, которая входит в его философию повседневной жизни. Размышляя о болезни, он ищет причину болезни. Это может быть представление о болезнетворном начале, о нарушении равновесия в работе организма, о расстройстве слаженного механизма взаимодействия функциональных систем организма, о повреждении или влиянии среды, с которым организм не может справиться.

Концепция болезнетворного начала

Наши предки думали, что болезни возникают вследствие внедрения в тело и накопления некого болезнетворного начала. Оно может быть вещественным при отравлении, занозе, укусе змеи или живым и бесплотным – при душевных болезнях. В соответствии с этими представлениями и вырабатывались способы предотвращения болезни, главным из которых являлось табуирование, безусловный запрет соприкосновения с предметом или стихией, которое считалось болезнетворным.

Когда же это вредоносное начало считалось бесплотным, то совершались магические ритуалы, отгоняющие злого духа. В соответствии с этими представлениями думали и о причине болезни. Лихорадка бывает оттого, что злой дух Лихоманка вселилась в тело, морозит его и жарит. Исходя из этих представлений, они приглашали для лечения мастера по открыванию крови, выниманию занозы или по изгнанию злого духа. Болезнетворное начало могло изгоняться путем введения в тело больного жгучих или иных веществ, которые считались неприятными и нетерпимыми для злого духа. Древние славяне были убеждены, что, съев на ночь головку едкого чеснока, можно защититься от внедрения злого духа.

Сегодня эта концепция болезнетворного начала приобрела конкретность. Узнав о существовании болезнетворных микробов и различных ядов и о том, как они действуют в организме, современный человек гордится этим научным знанием, хотя его философия остается на уровне наших предков. Только представление о болезнетворном начале приобрело научную форму, а философия осталась той же.

Эта философия болезнетворного начала вполне пригодна для понимания последствий внедрения в организм инородных тел. Матери и сегодня обучают детей этой философии болезни, когда говорят ребенку: «Это бяка! Выбрось это изо рта, иначе у тебя будет болеть животик!» Когда у ребенка заболит живот, он будет думать, что он съел нечто плохое. Страх заразиться, навязчивое выполнение правил асептики имеют своей основой именно упомянутую концепцию, которая наносит не меньший вред здоровью, чем отсутствие знаний в области гигиены. Человек, создающий вокруг себя стерильную среду, ослабляет свой иммунитет, направленный против микробных инфекций, и, оказавшись в обычной среде, он быстро заболевает. В борьбе с микробами путем их тотального уничтожения, а не путем повышения иммунитета человек, как правило, терпит поражение.

Идея болезнетворного начала может гнездиться в современных открытиях, касающихся диеты. Г. Шелтон считает, что неправильное сочетание продуктов, углеводов с белками обязательно приведет к болезни. Эта концепция основывается на достижениях современной биохимии и физиологии. Его последователи раздельного питания вполне могут быть благополучными до тех пор, пока не съедят в гостях салат оливье. Симптомы несварения будут подтверждать их философию вредоносного начала.

В этой философии болезнетворного начала впервые была пробита брешь, когда врачи стали в организм специально внедрять специфическое болезнетворное начало, чтобы повысить защитные силы организма, тренировать его путем, например, прививки оспы. Яростное сопротивление прививкам оспы, вплоть до бунтов и линчевания врачей, поддерживалось не невежеством, как это принято думать, а именно описываемой нами философией болезнетворного начала. Точно так же семейные конфликты, истощающие иммунную систему посредством эмоционального стресса, инициируются философией питания, предполагающей активное действие болезнетворных начал. Когда семья делится на «чистых» и «трупоедов», философия болезнетворного начала приобретает инфернальный оттенок.

«Вы что, отрицаете влияние болезнетворного начала? – спрашивает строгий читатель. – Если вы проглотили яд, то отравление наступит обязательно, хотя организм можно приучить, подобно царю Митридату, потреблять яды». (Понтийский царь Митридат, боясь быть отравленным, каждое утро выпивал чашу с раствором различных ядов, дозировка которых постепенно возрастала, и тем самым сделал свой организм терпимым к ядам, которые в то время чаще всего употреблялись профессиональными отравителями.)

«Принципы не отрицаются, – поясняю я. – Нужно только найти им правильное место во взаимодействии других причин». Яды могут и не внедряться извне, а вырабатываться в организме, например, продукты гнева, не использованные в драке, превращаются в яд, и организм стремится их вывести. Холерный вибрион сам по себе для организма безопасен, а симптомы холеры возникают вследствие того, что продукты жизнедеятельности этих микробов для организма ядовиты. А продукты жизнедеятельности кишечной палочки не причиняют вреда организму, а даже полезны.

Нетрудно понять, что философия становится вредной с момента, когда она в центр ставит только один принцип, отрицая другие. Хотя при отравлении философия болезнетворного начала становится ведущей.

Идея равновесия стихий

У античных врачей была более развитая философия болезни. Они признавали болезнетворные начала, но считали, что в теле должна быть гармония и равновесие стихий огня, воды, земли и воздуха и стремились при болезни с помощью лекарств, питания и воздействия на тело и душу восстановить равновесие стихий. Недостаток или избыток рассматривались именно в сравнении с внутренним равновесием. Лихорадка – избыток огня, и поэтому нужно, по контрасту, увеличить влажность тела, так как огонь и вода противоположны. Следовательно, надо вводить в больного влажное в виде еды, питья или делать ему холодные обертывания. Можно для исцеления отнять избыток огня. Искусство врача как раз состояло в умении диагностировать эти отклонения от равновесия. Античный врач мог на ощупь, на вкус и зрительно различать до девяти уровней влажности-сухости не только в больном человеке, но и в веществах, которые употреблялись как лекарства.

Кроме признанных в античности четырех стихий китайцы для полноты понимания человека ввели еще и пятую стихию дерева. Однако возникал вопрос, отчего зависит равновесие или дисгармония стихий. Они ввели в философию здоровья и болезни понятие энергии, которая, двигаясь по каналам тела, управляет стихиями. Восстановить равновесие стихий можно было, влияя на положительную и отрицательную энергию тела путем иглоукалывания, прижигания, правильного питания и питья. Причем в этой философии отрицательная энергия не рассматривалась как болезнетворное начало. Наличие отрицательной энергии в теле считалось нормальным, лишь бы она была уравновешена с положительной. Были выработаны приемы акупунктуры, усиливающие или ослабляющие активность соответствующей энергии.

«Чем же лучше философия равновесия? – опять вовлекается в спор читатель. – Ведь вполне возможно и нарушение равновесия рассматривать как болезненное начало. Избыток тепла приводит к лихорадке. Надо убрать избыток».

Я хочу обратить внимание читателя на то, что философия не только объясняет причины, но и указывает на направление воздействия на эти причины. Это важный элемент любой философии. Идея вредоносного агента ведет к уничтожению этого агента. А идея нарушения равновесия – к восстановлению равновесия. Разные вещи по последствиям действия человека. Если вы считаете, что болезнь происходит от избытка некого болезнетворного начала, внедрившегося в организм, – например, вредных микробов, которые каким-то странным образом смогли размножиться в нем, – то ваша философия побуждает вас думать, как бы их уничтожить. Вы пользуетесь антибиотиками, которые убивают как полезных, так и вредных микробов. Принцип равновесия признает существование некоторого терпимого числа болезнетворных микроорганизмов, которые необходимы организму для поддержания иммунитета на определенном уровне.

Установка на тотальное уничтожение этих микроорганизмов в конечном счете окажется вредной. Каждый врач знает, что размножение микробов в организме происходит от недостатка иммунитета. Но в практике лечения врач с плохой философией придерживается детской идеи тотального уничтожения болезнетворных агентов в теле, чего бы это ни стоило больному, вместо того чтобы устранять действительную причину болезни путем повышения уровня здоровья.

Схема этой философии «болезнетворного начала» живуча и сегодня поддерживается желанием немедленного устранения симптомов даже во вред здоровью и заинтересованностью врача в гонораре за такое «исцеление». Уровень нашего понимания болезни архаичен, несмотря на современные знания микробиологии, вирусологии и эндокринологии.

Сегодняшняя «философия болезнетворного начала» по сути, по структуре мышления и действия не отличается от представлений наших древних предков. Сильно возросли только знания о строении и особенностях болезнетворных сил в организме, которые, к сожалению, философски не осмыслены. Это свидетельствует об избытке знания и недостатке мудрости. Гераклит давно говорил, что многознание не научает мудрости. Создается впечатление, что он и сегодня прав.

Понятие равновесия неконкретно. Если недостаток воды вызывает жажду, то понимание жажды упирается в то, что она может существовать и при избытке влаги в организме, если вы съели пару селедок. Физиолог в этом случае вынужден мыслить понятиями не равновесия, а, например, осмотического давления в мембранах клеток организма. То же можно сказать и при объяснении болезней нарушением равновесия. Здесь возникает конкретный вопрос: равновесия чего?

Согласованность функциональных систем организма

Если у вас кровь становится сладкой из-за недостатка инсулина, который должен удалять сахар из крови, то вам говорят, что возможен инсулиновый шок и предлагается единственный выход: каждый день вводить искусственный инсулин, который избавляет вас от шока, и вы под страхом смерти превращаетесь в заложника шприца. Этому способствует не только страх, но и определенная философия болезни.

Если древние думали о болезни как о нарушении равновесия стихий, то они стремились восстановить его известными им способами. Современный врач думает не о стихиях, а о нарушении равновесия и согласованности в работе функциональных систем организма. С тридцатых годов появилось учение о гомеостазе, согласно которому организм сам поддерживает равновесие различных физиологических характеристик организма в определенных, допустимых для живого существа пределах. Представление о целительных силах организма с этого момента получило научное определение в виде точно описанных функций определенных систем организма.

Из этого учения о гомеостазе вытекает определенная идея воздействия и запреты на определенное воздействие. Действительно, если равновесие поддерживать инъекциями какого-либо гормона, который организм сам должен вырабатывать, но почему-то не вырабатывает в нужном количестве, то организм вовсе откажется сам его вырабатывать. Понятие о гомеостазе очень плохо согласуется с идеей искусственной компенсации недостатка. Каждый врач это знает, ведь он сдал экзамен по физиологии! Однако десятки тысяч людей превращаются в заложников шприца, вследствие широкого применения этой порочной философии «компенсации недостатка».

Огромные знания о человеке философски не усвоены. Вместо того чтобы приложить все усилия для предупреждения болезни и в случае ее появления использовать все возможные пути восстановления равновесия, врач компенсирует недостаток путем введения вещества, которое организм должен был бы вырабатывать сам. Сотни тысяч больных диабетом, прикрепленных к шприцу, являются платой за плохую практическую философию болезни. Однако врач вынужден это делать, так как болезнь обычно бывает крайне запущена в силу изъянов практической философии болезни.

«Но ведь в учебном плане мединститутов был и есть курс философии. Откуда такое невежество?» – снова возникает вопрос у читателя.

Одно дело – учебный курс, по которому нужно сдать экзамен. Другое – практическая философия повседневной жизни. Это разные вещи, и часто они мало связаны между собой. Это показатель в другом философском принципе, к рассмотрению которого мы переходим.

Болезнь как повреждение

Это очень распространенный подход. Он записан даже в учебнике пропедевтики внутренних болезней, с которой студент начинает изучать медицину. Действительно, любая травма, ожог, отморожение – болезнь, и при этом имеет место повреждение тканей. Однако чаще всего повреждение является не причиной, а следствием болезни. Язвенная болезнь диагностируется с момента обнаружения повреждения слизистой. До этого говорят о гастрите. Развитие желчнокаменной болезни ведет к повреждению желчного пузыря, а при разрыве – к смерти от перитонита. Сосуды, пораженные склеротическими наростами, лопаются при повышенном артериальном давлении.

Из сказанного вытекает, что чаще всего повреждение является не причиной болезни, а наоборот – следствием.

Болезнь вначале неуловима и бесплотна. Бывает, и слишком часто, что организм научается странным реакциям, когда желудок на обиду или чувство вины выделяет кислый желудочный сок, как при еде. Именно вследствие такого извращения постепенно возникает повреждение слизистой желудка. Следовательно, язвенная болезнь начинается с момента возникновения этого странного обыкновения желудка на социальные ситуации реагировать пищеварительно, а не с повреждения. То, чему научился организм язвенной личности, нельзя назвать повреждением. Именно эта странная реакция на обиду или вину является болезнью. Это не очевидно для многих врачей с их сегодняшним уровнем знания психологии. Но это очевидно для читателя. Трудность восприятия источника болезни состоит в том, что при этом происходит конверсия обиды в желудочные реакции и сама обида не воспринимается и не переживается больным. Мыслящие люди не могли согласиться с идеями, которые мы обсудили. Появились новые подходы к пониманию болезни.

Болезнь как приспособление к стрессу

Под стрессом понимается состояние организма, которое возникает вследствие воздействия болезнетворных вредоносных агентов как окружения, так и внутренней среды. Эти воздействия принято называть стрессорами. Действие стихий, яды, неблагоприятное изменение социального окружения, конфликт, угроза благополучию, сильные отрицательные эмоции могут рассматриваться как стрессоры.

Влияние стрессора производит стресс. Но было бы неправильным любой стресс рассматривать как источник болезни. Кратковременное действие стрессора, если он не выходит за некоторые границы интенсивности, например, воздействие холода или переживание эмоций, способствует приспособлению. Периодическое воздействие таких стрессоров повышает защитные силы организма. В этом состоит суть физического и психологического закаливания. Длительное же переживание отрицательных эмоций – хронический эмоциональный стресс – порождает болезнь.

Многие заболевания, в особенности психосоматические расстройства, возникают под влиянием хронического эмоционального стресса. Например, гипертоническая болезнь подростков может быть следствием подавленного хронического гнева против значимых близких людей. Таким образом, в понимание болезни вносится некоторая временная граница. Это очень важное философское положение, которое позволяет болезнь рассматривать по-новому, как философию слабых, но длительных внешних или внутренних воздействий стрессоров. Обычно люди не придают патогенного значения слабым и часто повторяющимся воздействиям.

Стадии стресса

Создатель учения о стрессе Г. Селье определяет следующие три стадии приспособления организма к стрессу: (а) тревога, когда происходит мобилизация защитных сил организма, (б) сопротивление и (в) истощение.

Болезни, возникающие на стадии сопротивления и истощения, принято называть болезнями адаптации.

На стадии защиты от стресса появляются симптомы соответствующей болезни. Многие симптомы связаны с ощущениями боли, недомогания, в результате чего и появилось слово «болезнь». Именно результаты защитных реакций переживаются как симптомы: боли различной локализации и характера, тяжесть в желудке или жжение, зуд, сонливость, страх, раздражительность, тоска, слабость, желание лечь и не шевелиться, жажда, потеря аппетита, удушье, лихорадка. Все эти переживания являются ощущениями и восприятиями больным защитного поведения функциональных систем собственного организма.

Для того чтобы дальше рассматривать концепции болезни, нам придется остановиться на понимании структуры болезни, а не только на причинах ее. Болезнь существует в виде системы симптомов. И лечение состоит в том, чтобы этих симптомов не было. Врач или напрямую устраняет симптомы, например, с помощью таблетки от головной боли, или оздоравливает организм так, что симптомы исчезают сами. Каково же значение симптомов в понимании болезни?

Симптомы выполняют целительные функции

Жар, воспаление – это защитные действия организма против болезненных агентов. Подъем температуры тела снижает жизненность некоторых микробов, повышает активность и энергию лимфоцитов, убивающих микробов. Воспаление мобилизует иммунные процессы и заживление. Однако эти защитные действия воспринимаются больным как страдание и образуют субъективные состояния, от которых больной желает избавиться. Однако часто это избавление нарушает защитные силы организма. Например, немедленное назначение жаропонижающих препаратов блокирует защитные силы организма. То же можно сказать и о других симптомах.

Боль защищает, охраняет, концентрирует энергию на больном месте и направляет туда иммунные реакции. Она побуждает живое существо изменить свое поведение так, чтобы способствовать выздоровлению. Животное обездвиживает себя, спит, лижет раны. Человек же ищет помощи врача или тоже прибегает к самолечению.

Болезни адаптации могут различаться по типу воздействующего стрессора и по тому, является он внутренним или внешним. Болезни, вызываемые воздействием стихий, ядовитых веществ, социального окружения, внутреннего конфликта, утомления, могут быть различными как по характеру протекания, так и по возможности выздоровления.

Мы рассмотрели различные концепции болезни как элементы обыденной философии:

• болезнь как следствие воздействие вредоносного фактора;

• болезнь как нарушение равновесия систем организма;

• болезнь как приспособление к стрессу.

Теперь начнем рассматривать болезнь как некоторое неадекватное поведение функциональных систем организма или личности, которые составляют суть болезни. Это сегодня принято называть поведенческим подходом к пониманию болезни. Итак, рассмотрим болезнь как особое поведение.

Истинное поведение

Организм состоит из взаимодействия различных ее функциональных систем (пищеварительная, сердечно-сосудистая, гормональная, иммунная и т. д.), каждая из которых состоит из соответствующих подсистем, и так далее вплоть до клетки и даже молекулы. Каждый из этих бесчисленных элементов представляет собой некую целостность, которая совершает определенные поведения, ориентированные как на восстановление самого себя, так и обеспечение целостности. Когда врач размышляет над состоянием организма в целом, он вынужден сначала выделять наибольшие структуры и исследовать их поведение, как и поведение подсистем.

Любое поведение может быть охарактеризовано как адекватное, истинное, и неадекватное, неистинное. То, что желудок выделяет кислый сок, само по себе ни о чем не говорит. Это поведение будет правильным, если это происходит во время еды, и неправильным, если сокоотделение будет происходить безотносительно к еде, а как реакция на какую-либо эмоциональную ситуацию, например, на чувство вины или обиды. Точно так же сфинктер желчного пузыря должен открываться во время еды, чтобы выделить желчь для растворения жиров в тонкой кишке. Что же будет, если он закроется в это время? Адекватность поведения сфинктера или отделения сока определяется не самими действиями, а отношением их к ситуации, уместностью этих действий для организма в целом.

Болезнь с этой точки зрения может рассматриваться как поведение, не соответствующее своему назначению, своей функции или роли, как неистинные поведения.

«Насколько я помню философию, – замечает читатель, – слово «истина» соотносится с мыслями или представлениями. Истинным считается то, что соответствует реальности. Суждение о том, что сейчас идет дождь, может быть истинным или ложным, в зависимости от того, соответствует это суждение в данный момент реальности или нет. А у вас ведется речь не о знании, обладающем свойством истинности, а о поведении. Обычно о поведении говорят как о хорошем или плохом, моральном или неморальном, но об истинном и ложном поведении я читаю впервые».

Все станет на место, когда мы наши мысли будем рассматривать как умственное поведение. Тогда это поведение может быть и истинным, и ложным. Однако информационное поведение может быть и не умственным, а поведением организма. Есть другой аспект истинности. Истинное как соответствие поведения своей идее, функции, назначению. В этом смысле сама вещь, поведение, может быть истинной и неистинной. Здесь можно рассуждать шире. Мы говорим: «Истинный мужчина – тот, кто соответствует представлению об идеальном мужчине». Слово «истинный» в данном случае выступает как синоним слов «настоящий», «соответствующий», «полноценный». Настоящий мужчина. Эти рассуждения применимы и к поведению.

Итак, любое поведение, будь это поведение личности или отдельной функциональной системы, может соответствовать требованиям ситуации и не соответствовать. В этом смысле оно будет или способствовать выживанию, или препятствовать ему, ибо высшей идеей поведения является как раз выживание. Поскольку мы развиваем философию болезни, то будем строить изложение на уровне наибольшей обобщенности. Ничто нам не мешает под болезнью понимать неистинное поведение в указанном выше смысле.