Текст книги "Тайна Крылашкина двора"

Банда Качана

Меж тем на месте неудавшегося налёта и битвы за монету ползала банда Качана.

– Репа, ты где? – простонал, вставая на карачки, Хрущ.

– Ползи сюда, – ответил второй бандит. Нащупав друг друга, они кое-как встали, закачались, подпирая свои тела.

– Качан, нас пацан ослепил.

– Лохи! – поднялся главарь с асфальта, пострадавший меньше всех и сохранивший зрение. – С детсадом не справились! Недоделки! Хрущ, девчонку упустил!

– Мы ничего не видим.

– Залезайте Прыгайте в машину! Слепцы!

– Где она?

Чертыхаясь на всю улицу, главарь усадил подельников, сел за руль.

– Их – найти и вырубить! – приказал он.

– Может, ну её, эту монету?

– У них не только монета, но и ствол. Ты что, пушку бросил?! С тебя шкуру содрать мало! Криволапый!

– У него карманная сварка. Он меня резанул.

– Сейчас едем за ними!

– Нам их не взять. Они не просты.

– В полицию настучат – тогда всем кранты! А если номер машины запомнили?!

– Мы их не найдём.

– Спокойно! От меня не уйдут! Я слышал, они в Исакий собирались. Красотой полюбоваться. Там и возьмём их.

– У нас глаза.

– Хорош ныть! Капли в аптечке. Заливайте зенки. Да поживей!

– Качан, коробка пустая.

– Репа, я те что, блин, сестра милосердия?

– Мы ничего не видим.

– Ладно, заткнитесь! – смирился главарь. – У аптеки тормознём. Болезные, блин!

Бандитская машина тронулась с места.

В метро

Ребята дошли до «Техноложки». Находясь в Ультрамире, они запросто прошли через турникеты метро. Спустились на эскалаторе.

– Поезд подойдёт, – предупредил Ваня, – вернёмся в реальный мир.

– А что?

– Только двадцать одну минуту можно в Ультрамире находиться, а то потом в нём и останешься.

– Двадцать одну? Какое-то число неровное.

– А может, разработчики использовали семеричную систему, – в шутку предположил Ваня. – Тогда двадцать одна минута превращается в три.

– Если в три, то понятно: два раза прощается, на третий запрещается.

Подошёл поезд. И, взявшись за волшебный гаджет, они вышли в реал. Присоединились к пассажирам, зашли в вагон.

– А в Вагановке у вас мальчишки были? – поинтересовался Ваня.

– Нет, они отдельно учатся. А что спрашиваешь – поступить хочешь?

Ваня в ответ ухмыльнулся:

– А как их зовут – балеруны?

– Ха-ха! Этой шутке сто лет в обед, – поморщилась девочка. – Мог бы поумнее что спросить. Они – танцовщики.

– Можно было б и повеселей их назвать.

– Ну и как же?

– Например, балетмены. Почти Бэтмены.

– Ничего так. Бэтмен мне нравится: он супер – мир спасает.

– А кроме танцев какие уроки у вас были?

– Да всё как в обычной школе. Плюс культурология, петербурговедение. Ещё английского больше и уроков по изо.

– А зачем балеринам рисовать?

– Чтоб владеть телом лучше. Через рисунок пластику движений лучше можно понять. – Кристина, долго молчавшая про своё прошлое, разговорилась. – У нас все преподаватели хорошо рисовали. Мы и костюмы разных эпох изучали. По музеям ходили. Эрмитаж часто посещали. Вообще, по искусству нас многому учили. Устраивали встречи с известными артистами. Художники, писатели приходили.

– А кто у вас был?

– Однажды на изо пришёл архитектор, Яков Степыныч, забыла фамилию. Рассказал о городе и предложил нам набросать эскизы химер всяких.

– Это кто ещё?

– Это те, у кого разные части тела от разных животных. Ну и от человека тоже.

– Смесь бульдога с носорогом?

– В общем, да.

– А зачем ему?

– Сказал, что в городе открывается готический центр.

– Почти галактический.

– Да нет! Это не про космос. Про средневековье. Эскиз будущего здания нам показал – настоящий замок. Назывался «Ландскрона».

– Это что?

– Кажется, «корона земли» со шведского, можешь сам погуглить. Там, в центре, будет средневековое искусство собрано. И замок нужно украсить скульптурами, похожими на мифические существа. Это гаргульи, василиски, оборотни всякие. Архитектор просил не рисовать тех, которые известны в Европе. Сказал, что у нас и свои есть. Называются «каргаланы».

– Это ещё что за звери?

– Когда ещё Петербурга не было, они тут вовсю господствовали.

– А что их сейчас нет?

– Есть, но они уходят во Фриомир.

– Куда?

– В параллельный мир, где температура ниже абсолютного нуля.

– Так ниже нуля не бывает.

– Ну вот, я тебе ещё и физику должна объяснять. Забыл разве, что при абсолютном нуле электроны замирают, но не движение вообще?

– Да, помню.

– Вот они из-под абсолютного нуля в наш мир и залетают.

– И ты нарисовала этих каргаланов?

– Мы все нарисовали. Яков Степаныч сфоткал рисунки. Обещал, если чьи работы понравятся, тот может стать соавтором архитектурного ансамбля.

– А с чего это он к вам пришёл, а не в художественное училище?

– Туда он тоже приходил. Но сказал, что у балерин утончённое понимание мира.

– Это почему? – возмутился юный робототехник.

– Сказал, что муза танцев Терпсихора самая главная для человека. Потому что в начале всего был танец. А первобытные люди, прежде чем говорить, научились танцевать. Особенно вокруг костров. А всё потому, что существует очень древнее излучение.

– Знаю – реликтовое, – вставил Ваня, заслушавшись. – До Большого взрыва ещё было.

– Ещё древней.

– Это какое же?

– Артионное излучение.

– Что-то не слыхал.

– Его просто недавно открыли попутно, когда в Большом адронном коллайдере ловили маленький бозон.

– Про коллайдер не рассказывай мне. Нам ещё в детском саду про него загадку загадывали, – и Ваня произнёс:

 
– Это что за великан
Ловит кроху в свой капкан?
Слишком маленькая кроха,
Вот и ловится так плохо.
 

– Ну так вот, параллельно открыли артион. А тот, кто открыл, как настоящий учёный решил облучение испытать на себе. А когда сквозь него прошли артионы, он сразу затанцевал. И написал научную работу о том, что артионы – первичные частицы, кирпичики Вселенной. Из них даже бозоны состоят.

– Может, он просто от радости заплясал.

– Нет, не просто. Учёный сделал открытие ещё и в антропологии. О том, что миллион лет назад Земля была атакована этими частицами. И, получив большую дозу, первобытные люди и начали танцевать. А уже потом человек научился издавать звуки: говорить и петь, и рисовать на стенах. Учёный, думая, как назвать частицу, назвал её «терпсихорион» Но потом сократил до артиона. Короче, это древнее излучение – основа всей материи. А кто танцует и хорошо двигается, может детальней и выразительней изобразить предмет.

Лекция была интересная, но Ваня всё хотел докопаться, не троллит ли его девчонка. Может, тот случайный прохожий у канала был прав, предупреждая, что нельзя верить пустым словам балерины или как там.

– А где твой утончённый рисунок этих каргаланов?

– Дома лежит. Ой, у меня же фотка есть! Хочешь, покажу? – Она достала телефон, стала перелистывать картинки. – Вот, смотри!

Ваня взглянул на фотку, потом на художницу. Передёрнулся. На него глядело страшное двуногое существо со здоровенными руколапами и человекоподобной мордой. Позади торчали беспёрые крылья.

– Что за мерзкое чудовище?!

– Это каргалан. Архитектору понравился.

Ваня подивился тяге одноклассницы к ужасам.

– Что, я должна была Барсика с бантиком нарисовать? Ты бы видел, что у других было – ночей бы не спал.

– А что ты рога не нарисовала?

– Обойдётся.

Тут они услышали громкий мужской голос:

– «Невский проспект». Следующая станция «Горьковская».

– Проспали! – сорвались они с места.

– Всё из-за твоих каргаланов!

С платформы, совсем как от сказочного путеводного камня, наверх шло три дороги. Они выбрали выход на Перинную линию Гостиного Двора.

Поднимаясь на эскалаторе, Кристина не могла обуздать свои воспоминания и продолжила листать фотки:

– К нам ещё художники бородатые приходили. Дураки какие-то. И картины у них дурацкие. Рисуют как курица лапой. Вот смотри: картина «Митьки несут свои уши Ван Гогу».

– Где-то видел такую, – посмеялся Ваня.

– Вот ещё – «Митьки приносят Ивану Грозному нового сына».

– А что их к вам-то пригласили? Чтоб так криво научили рисовать?!

– Нет, просто в тот день у нас была встреча с солистами из Мариинки, танцующими в балете «Ромео и Джульетта». И эти чудо-художники подарили академии картину «Митьки несут Ромео антидот».

Кристина показала фотку. Ваня расхохотался. На картине бородатые мужики в тельняшках протягивали бедной Джульетте внушительный аптечный пузырёк, видимо, чтобы та отпоила своего Ромео.

– Прикольно в Вагановке учиться.

– У нас в школе тоже хорошо, – сходя с эскалатора, оборвала его Кристина. – Нам на ту сторону Невского – троллейбус там.

Часть 2. Следы запутываются

На Невском

Выйдя из дверей метро, ребята пошли по подземному переходу. Впереди скопился народ. Подошли ближе. Уличный музыкант под ритм, несущийся из колонки, что-то отжигал.

– Кто это? – спросил Ваня у одного из парней.

– Рэпер Бэп.

– Кто? – переспросила Кристина.

– Бэпер, он же Безумный Рэпер.

Ребята такого не знали, на секундочку задержались. Но секундочка растянулась в резиночку. Бэпер в качестве увертюры продёргался и в микрофон начал своё читательное безумство:

 
– Жили-были дед да баба,
Но была у них не Курочка Ряба.
И даже не Уточка Сиза,
Что рухнула камнем с карниза.
А была у них Гусочка Пестра,
Которая сбежала из-под ареста.
Поймали её за то,
Не знаю, за что.
И, оседлав верблюда,
Сбежала она оттуда –
С далёкого богатого прииска,
Где золота пруд пруди.
Вот такая вот присказка,
Сказка – впереди.
 
 
Эта птица не белая куропатка,
Про неё не расскажешь кратко.
И снесла как-то Гусочка яичко,
Что не откроет никакая отмычка,
Ни литые золотые ключи,
Ни силикатные кирпичи.
И такой оно было сказочной крепости,
Что, как ядро, дробило башни и крепости.
И бегало Яйцо как заводное,
Но бабке с дедом оно было родное.
Окружили они его со всех сторон,
Отогнали страусов и ворон
И даже капустных бабочек –
Дед пустил в них плетёный тапочек.
Ставили на Яйцо капканы,
Накидывали на него арканы.
Ловили его сачками,
Напильники бросали пучками.
Накрывали его медным тазом,
Но уходило оно не моргнув глазом.
Увёртывалось от сачков и напильников,
Обматывая своих противников
Так, что позавидует форвард любой,
В том числе в футболке сине-бело-голубой.
И полетело оно из дворовых ворот,
Да в этот момент кончился завод.
Лежит яичко пластом,
Ни ухом не ведёт, ни хвостом.
Схватили его дедка с бабкой
И бросили в котёл, затолкав пяткой.
Большой костёр под ним развели.
На ярко-красные подули угли.
Варят яйцо, чай не уху.
Вдруг видят: плавает продукт наверху.
Подумал дед, может, протухло оно,
Но Яйцо тут же пошло на дно.
А бабка полено держала в руках
И в костёр его бросила – жах!
Пламя сильней занялось,
И белобокое вновь завелось.
Вода пузырём закипела,
Яичко винтом подлетело.
И каждый лётчик поймёт,
Что был вертикальным взлёт.
Без стюардессы и без пилота
Перемахнуло Яйцо через ворота.
Петли разродились скрежещущим скрипом,
А бабка с дедом – отчаянным криком.
А яичко приземлилось тем временем
И покатилось под лопухом да под ревенем.
Но тут, бросая ловчие взгляды,
Гусочка Пестра выскочила из засады.
Вот уж и пером беглеца горла коснулась,
Но вдруг птичка пёстрая поскользнулась,
Упустив своё родное,
Белобокое, заводное.
Полежала Гусочка без движенья,
Встала, поправила телосложенье.
И, не пряча глубоко досаду,
Снова пошла в засаду.
Пингвины на юге слушают вьюги,
Белы медведи кукуют на севере.
Тут и сказки, друзья и подруги,
Конец первой серии.
 

Бэперу в его стильную шляпу посыпались монеты и полетели купюры.

– Слушай, – предложила Кристина, удаляясь от музыканта, – нам бы перекусить.

– Надо бы. А чем?

– Я придумала! Буду танцевать, а ты деньги собирать.

– Хорошая идея. Здесь?

– Здесь мы Бэпу помешаем безумствовать. Выйдем – где-нибудь на улице. Там иностранцы ходят. Может, чего бросят.

– Я музыку в ультике найду, – согласился на авантюру Ваня. – Пущу на всю громкость.

– Хорошо, а потом что-нибудь купим. А то не доедем до Стрелки.

Наверху у перехода их встретил радостный Мотя:

– Вот вы где! А я вас жду.

– Давно?

– Какой ужас! – не заметила вопроса птичка. – Как ты их! Бум-бум! А тот – хвать! А ты их – вжик светом! И они готовы! Молодец, спас Кристину!

– Ты, если их увидишь, – вспомнил Ваня Качана, – предупреди нас.

– Хорошо. А вы куда сейчас?

– На обед зарабатывать.

– А я перекусил. В Катькином садике поклевал. Там еды навалом, – прочирикал Мотя, будто приглашая к зелёном у с тол у.

Екатерининский сквер, хвалимый синичкой, выходил на Невский. И был в минуте лёту и пяти минутах ходьбы. Сквер располагался перед Александринским театром, за которым находилась Вагановская академия.

– Нет, туда мы не пойдём, – увела разговор Кристина. – Нам в другую сторону.

Подыскивая уличную сцену, они прошли троллейбусную остановку, где должны были сесть, чтоб добраться до Стрелки. Прошли ярмарку живописи и сувениров. Кристине места не подходили.

– Пошли на мост. Там, я видела, иногда выступают.

Казанский мост через канал Грибоедова, как и весь проспект, был многолюден. Для уличных танцоров самое то – зазывать зрителей не надо.

– Тебе что найти?

– «Щелкунчика» – «Выход Маши». Его все знают.

Пока Ваня копался в приборе, Кристина успела размяться. «Щелкунчик» ему был знаком по мультику. Он знать не знал, какая композиция как называется. Музыка и музыка. Наконец он нашёл «Машу».

– Готова?

– Включай!

Девочка вышла на середину моста. Поклонилась. Встала в стойку. Зазвучал Чайковский, Кристина преобразилась. Она была в брюках, однако музыка и танцовщица быстро завладели вниманием. Прохожие останавливались. Образовался не меньший круг, чем у Бэпера.

– Пара-рам-пам-пам! Пара-рам-пам-пам! Парарарарам! Пам! – звучал оркестр.

Ваня, изображая дирижёра, ходил и собирал деньги в бейсболку.

Финальный аккорд – и Кристина грациозно поклонилась. Раздались аплодисменты. Некоторые успели сделать фотки и видео.

Вдруг танцовщица схватила Ваню:

– Бежим! Полицейский! Сюда идёт! Начнёт выяснять, кто разрешил.

На переходе через Невский зажёгся зелёный свет. Они перебежали через дорогу. И среди толкучки горожан и туристов им удалось затеряться. Они свернули с Невского на Казанскую улицу и пробежали мимо собора. Убегали без особого страха, потому что не особое-то преступление они совершили.

– Интересно, полицейский гонится?

– Да зачем вы ему нужны?! – успокоил их Мотя.

– Ну вот, теперь можно и поесть, – прошуршал Ваня выручкой.

Вдруг, ахнув, Кристина, застыла:

– Карман пустой!

– И что? Зато у меня полный.

– Я пистолет потеряла.

– Ты разве его в канал не бросила?

– Из головы вылетело, как танцевать собралась. А меня ведь снимали!

– И меня, – глянул с укором на балерину Ваня. – И этот полицейский нас засёк.

Полицейский появляется

Капитан Промашкин, совершавший рейд по участку, увидев уличный концерт на мосту, собирался лишь сделать замечание юным артистам. Но те уже ретировались – один лишь вид его сработал.

– Боятся, – самодовольно улыбнулся капитан. И вслух добавил: – Граждане, прошу расходиться! Не загораживайте пешеходную зону!

Он собирался дальше проследовать обычным маршрутом, но вдруг увидел под перилами моста подозрительный предмет. Пистолет! Неужели?! Он быстро достал целлофановый пакет и, как опытный оперативник, аккуратно сунул туда опасную находку:

– Граждане и гости нашего города, прошу не расходиться! Иначе вы будете задержаны.

Капитан дал знак, и добрый десяток случайных зрителей был взят в кольцо его помощниками. По горячим следам было действовать поздно: преступники скрылись.

– Прошу сдать телефоны и фотоаппараты. Не волнуйтесь, через пять минут получите обратно. Кто не согласен, проследует в отделение. А нужно это для того, чтобы знать, кто тут радовал вас искусством. Потому что дети сбежали из дома. И надо сообщить родителям, что они живы-здоровы.

Туристы за-ради детей отдали свои телефоны.

Подкатила полицейская машина – передвижная лаборатория с высокотехническим оборудованием. Один из полицейских в машине, получив гаджеты и фотоаппараты, оперативно скинул содержимое карт памяти в компьютер, и капитан, как обещал, возвратил туристам конфискованное:

– Всем спасибо! Приятного отдыха!

Промашкин залез в машину, отдал на экспертизу пистолет и сел за монитор просмотреть материалы.

– Так-так, – потирал он руки, листая фотки. – Сейчас установим, что это за огневушка-танцеклюшка.

Надо заметить, что капитан был изрядно подкован и весьма образован. Он часто ходил по службе в Мариинский театр и пересмотрел все оперы и балеты. Так что в искусстве – будь оно уличное или высокопарное – он разбирался.

– Птичка не интересует, – пропустил он фотку Моти. – Хм! Какие па, какие позиции, плие, арабески! – восхитился знаток балета, глядя на танцовщицу. – Это не поскакушка. Всё как по учебнику, – размышлял он, сам себя проверяя на знание предмета. – Когда балерина спиной к зрителям бежит в «правый дальний угол», то смотрит в «зал». Потому что в «царской ложе» сидит государь с супругой. А к царю нельзя спиной. Значит, эту юную танцовщицу готовили к Мариинскому театру. А как она танцует! Профессионал! Наша школа. Не американская, не французская, а русская!

А культурно-образованному капитану было хорошо известно, где в городе выпускают русских балерин, и он набрал номер.

– Алё, Мылькин!

– Да, товарищ капитан, – отозвался голос в трубке.

– Держи фотки преступницы, – скинул он по электронке письмо. – У меня её пушка. Девчонка явно из балетных. Опроси хореографов, преподов, директора Вагановки. Узнай, кто такая эта Маша.

– Так ведь каникулы. Все в отпуске. Где-нибудь на гастролях или Канарах.

– Приказ не ясен?! Срочно! – рубанул Промашкин и отключился.

– Ну а Финансист не уйдёт, – дал он её дружку подходящую денежную кличку. – Вместе с ней его возьмём.

– Товарищ капитан, – сказал исследовавший пистолет, – докладываю. Эксперты-баллистики дали заключение, что пулями из этого пистолета были поражены жертвы серии разбойных ограблений. Эта банда давно в поиске.

– Ясно. Не там искали. Ловко придумано. Посчитали, что тинейджеров никто не заподозрит. Разбой и грабёж. Да, это опасные преступники. Возможно, девочка – настоящая убийца. – Капитан решил поймать их. Если не сегодня, то в ближайшие дни.

Раздался звонок.

– Да.

– Докладываю, – начал Мылькин. – Преступников идентифицировали. Девчонка – бывшая воспитанница Вагановки – Вишнёвкина Кристина. Пацан – её дружок по классу Плавцов Иван.

– Что на их счету?

– Девчонку выгнали из хореографического училища за хулиганство.

– Это нам подходит. Что сделала?

– Съела на глазах учениц три пирожных. Полкласса потеряло сознание.

– Садистка! – обозлился Промашкин.

– Отчислили из школы в шестом классе, – добавил Мылькин, – после этого она погрузилась в преступный мир.

– А второй?

– Мальчик-одуванчик, её дворовый кореш, поддался влиянию. Участвовал в соревнованиях по «Техническому сумо». Проиграл. Кинул роботом в лицо противника. Тот потерял сознание.

«Мотив преступлений налицо, – заключил капитан, повесив трубку. – Это – месть всем подряд! Обида на весь свет. Решили отомстить всему миру за свои неудачи и создали преступную группировку. Схема у них такая, – уверился полицейский, – сначала растерзают своих обидчиков. Девка – своих учителей. А пацан – тех, кто его унизил в борьбе сумо. А если обидчиков не найдут, будут мочить всех подряд без разбора. У девчонки, хорошо, нет больше оружия. Но наверняка есть у её подельника. Их нужно срочно обезвредить!»

Капитан разослал всем постам портреты обоих с приказом немедленно сообщать об их обнаружении. За поимку преступников полагались премия и повышение, чего как раз не хватало. Вдобавок он жаждал работать сыщиком. Капитан решил не оттягивать и взять банду сегодня же и тут же дал название операции.

– Мылькин, – сообщил он по рации, – начинаем операцию «Щелкунчик» по захвату малолетних рецидивистов. В первую очередь под усиленную охрану нужно взять Вагановку и улицу Зодчего Росси. Чтоб девчонка из мести не разбомбила академию.

– Есть, товарищ капитан!

– Пробей её телефон. Вычислим местонахождение по спутнику. А мне – машину с командой омоновцев.

Бег по Казанской

– Зачем я танцевать стала?! – закусила губу Кристина. – Нужно было выбросить пистолет, да и всё.

– Да, если пистолет у полиции, нас искать будут.

– Как теперь на Стрелку?

– Только не через Невский. Давай перекусим – в животе урчит.

– Я ларёк вижу! – обрадовал их верный Мотя. – Метров сто отсюда.

Ребята быстрым шагом двинули по Казанской улице к означенному источнику пищи. У Кристины раздался звонок.

– Да, мама. Мы на Казанской.

– Тут тебе твой хореограф звонил, спрашивал про тебя. Звал снова в академию.

– Правда?! – воскликнула, не поверив, балерина.

– Только что с ним разговаривала.

– Спасибоспасибоспасибо за новость!!!

– Просил даже сегодня зайти.

– Сегодня?! Конечно, зайду, это рядом! – Но, посмотрев на Ваню, немного сменила тон: – Нет, сегодня не смогу. Завтра.

– Завтра я тебе напомню.

– Да, мама. Пока.

Ваня не без оснований насупился.

– Обратно зовут в Вагановку! – с волнением произнесла Кристина.

– И пойдёшь?

– Не знаю, – закружилась в танце девочка.

– Что, артионы заиграли?

– И пусть играют!

– Будет жаль, если ты из нашей школы уйдёшь, – вздохнул Ваня.

– Может, и не уйду. Я давно не взвешивалась.

– Сейчас где-нибудь весы найдём, – проворчал Ваня, – посчитаем твои килограммы.

– Я поищу, – пообещал неотлучный Мотя.

Вдруг из-за угла, ровно где стоял киоск, выросла полицейская машина.

– Кристина! – подскочил к счастливице Ваня. – Полиция! Уходим!

Он сунул ей в руку спасительный «Секрет». Они тут же исчезли в Ультрамире.

– Бежим вперёд! – потащил за руку одноклассницу Ваня. – Успели.

А навстречу им из машины вывалили вооружённые до зубов омоновцы. За ними следом вышел Промашкин.

– Оцепить двор! – скомандовал он. – Прочесать квартал! Осмотреть все парадные! Звонить в каждую квартиру!

Ребята были в безопасности. Но инстинкт самосохранения гнал их подальше от машины и даже мимо ларька. Они хоть и удирали от опасности, но помнили, зачем вообще выбрались в город.

– Завернём сюда, – потянула направо Ваню Кристина, – тут ближе на Стрелку.

– Ты что! – направил её прямо Ваня. – Тут же Гороховая!

– Ну и что?!

– Здесь же осиное гнездо!

– Что?!

– Рассадник чекистов! В лапы к ним захотела?

– Так это когда было?! В прошлом веке! Сейчас их там нет.

– Чекистов, может, и нет. А их духи точно там бродят!

Кристина с духами чекистов совсем не хотела встречаться. Ребята пересекли Гороховую. Остановился троллейбус. Они заскочили в него. Народу было немного: нашлись и свободные места.

– Ты заметила, там тот же полицейский, что и на мосту, был.

– И зачем мы пистолет бандитский взяли!

– Взяли правильно. А вот почему не выкинули?! Не было бы такой погони.

– Как они нас вычислили? – чувствуя свой промах, ломала голову Кристина. – И приехали прямо нам навстречу? Будто знали, где мы.

– Я понял! – сделал страшное открытие Ваня.

– Что ты понял?

– Только не падай.

– Ну.

– Маме твоей звонил специально обученный полицейский.

– Что?!

– Да! Развёл её! Прикинулся твоим хореографом, навешал маме лапши. А она поверила. Тебе сразу позвонила, и тебя засекли.

– Как же так!

– Так. Пранкерские штучки.

Кристина чуть не заплакала, услыхав такое известие. Ведь обманули не только маму, но и её собственные светлые ожидания насчёт возвращения в академию. Это была настоящая подлость.

– Вот гады!

– Давай сюда телефон.

Девочка безразлично отдала. Ваня открыл крышку, вынул симку и без церемоний выкинул её в окошко.

– Ты что?!

– А то! Мало того, что твой телефон прослушивали, так ещё по симкарте тебя вычислили. И меня заодно. Больше не найдут.

– А по ультраону?

– Он защищён от прослушки.

– А как же мама?! Она же с ума сойдёт, если я не отвечу.

– Держи мою, – достал он из гаджета запасную карту.

– А твой? – Кристина вставила симку в свой предательский телефон.

– Мой – трёхсимочный. Теперь можешь маме звонить – не прослушают. Только попроси, чтоб номер никому не давала.

– Ясно. Выходим сейчас!

Они вышли из троллейбуса.

– Теперь через Исаакиевскую площадь и – к Неве, – объяснила Кристина. – Там на маршрутку и – на Стрелку.

– Так, – стал вычислять Ваня. – У нас восемь минут в Ультрамире. Они кончаются, мы выходим в город и… нас ловит полиция. Потому что наверняка наши фотки разосланы по городу.

– А как же быть?

– Нужно переодеться, чтоб не засекли.

– Это что ж, с кого-нибудь снять одежду?

– Чума болотистая! Бежим магазин искать. Там оденемся.

– Нас же заберут ещё и за воровство! – на бегу возразила Кристина.

– Потом вернём назад постиранное, – усмехнулся Ваня и прибавил: – Уж если возьмут, то за пистолет. Мы теперь и так в розыске. Вот чайку найдём – и сдадимся. Полиция всё про нас узнала.

– Как узнала?

– Они ж домой тебе звонили.

– Точно, и всёшеньки пронюхали! – ужаснулась девочка.

– Во дворе уже засаду как пить дать устроили. Сидит кто-нибудь под ёлочкой – нас ждёт.

На их счастье, попалась витрина со стройными манекенами. Наверху – вывеска: «Одежда для всей семьи».

– Заворачиваем!

– Ладно, – смирилась Кристина. – Ищем чайку и чистосердечно сдаёмся.

– У нас шесть минут, – показал на «Секрет» Ваня. – Не заразись шопингом!

– О’кей.

В магазине прошли каждый в свой отдел. Быстро приглядели удобную одежду. В примерочной переоделись. И вышли на улицу.

– Ну, ничего так, – заценил Ваня Кристину, – тебе идёт.

– А ты на размер больше взял?

– В самый раз на жаре, – поправил новую кепку Ваня.

Они были почти в той же одежде, только другой расцветки. В запасе оставалось две минуты, но тянуть не стоило.

– Теперь можно и в реал выходить.

Кристина взялась за ультраон. Ваня понажимал на кнопки. И они снова оказались видимыми.

– Мы ж есть хотели, – демонстративно погладил живот Ваня.

– Я весь ларёк проглочу!

Рядом оказался продуктовый закуток «Заходи!».

Оказавшись внутри него, ребята на заработанные деньги взяли напитков, булочек, бананов и прочего. Вышли из магазина с пакетом и стали наслаждаться «передвижным» обедом. Свернули направо и по переулку направились к Исаакиевской площади.

Прошли Синий мост и вскоре оказались у памятника Николаю Первому, стоявшего среди пышных кустов и деревьев. Кристина набрала номер:

– Мама. Это я. У меня новый номер. Только никому его не давай сегодня. Я хочу в тишине по музеям походить. А то подруги достали, – добавила девочка для правдоподобия. Кристина перебросилась ещё парой слов и отключилась.

– Даёшь заливать! Даже я поверил.

– Да, нас в Вагановке актёрскому мастерству учили, – открылась она.

– Вот и верь после этого балеринам, – напомнил про волшебника Ваня.

– Ну вот, всё слопали, – облизнулась девочка, пропустив мимо дешёвый подкол.

– Теперь на весы лучше не вставать.

– Ой-ой-ой! Самому ремень на три дырочки отпустить надо. Я-то думаю: что это он себе одежду размером больше взял.

– Да, мне как раз, – постукал себя по животу довольный Ваня.

– Идём скорей! За собором набережная. Оттуда – на Стрелку.