Текст книги "Газуня и Загуля из Чудолесья. Чудолесики"

Глава десятая,
в которой Газуня и Загуля рассказывают медведю, где живёт Тётя Тама

Валежник трещал, но ломал его не верблюд, а местный медведь, самый здоровый зверь леса. Он тяжело шагал и напевал:

 
– Разогну я спиночку,
Поскриплю костями
Да пойду малиночку
Пощиплю горстями.
Я в малиннике густом
Целый день пирую.
Запасусь-ка я жирком —
И на боковую.
 
 
Если вдруг да забредёт
В этот угол райский,
То от зависти помрёт
Мишка гималайский.
 
 
Красную и чёрную
Я поем смороду.
Пчёлка будет доброю,
Даст мне бочку мёду.
Я сварил варение
Вкусное такое:
Будет день рождения —
Баночку открою.
 
 
А цветочки тут растут
Даже на дороге.
Кактусы – и те цветут
У меня в берлоге.
Ах, леса дремучие:
Сосенки да ели!
Комары пискучие,
Как вы надоели!
 

Разглядев меж деревьев громкого топтуна, Загуля крикнул:

– Стой, косолапик! Ты случайно не верблюд?

Тот остановился.

– Нет, я медведь Михай, – ответил он. – Меня здесь все знают.

– А я Загуля.

– А я Газуня. Мы близнецы.

– Странно, что вы меня не знаете. А что вы тут делаете? – спросил Михай, слегка подёргиваясь.

– Мы ищем верблюда.

– Ты не видел его?

– Нет, не попадался, – расчёсывал лапой шерсть медведь. – А вы не знаете, где тут Тётя Тама? Я, кажется, заблудился.

– Знаем, знаем! – живо отозвались путники. – А у тебя что – насморк?

– Нет.

– Пятку натёр?

– Да нет же!

– А что? – удивились близнецы, не знавшие других болячек.

– Вчера у меня мазь от комаров кончилась. А сегодня они меня покусали. Смотрите, какие волдыри они мне сделали, – показал пострадавший лапу.

– Ага, – кивнули близнецы, хотя под густой шерстью ничего не увидели.

– Странно, что вы меня не знаете. Я бы на вашем месте про меня уже знал.

– Зато мы знаем, где Тётя Тама.

– Где? А то я весь чешусь. Мне у неё надо всему помазаться. И с собой от комаров и от чесанья мази взять.

– Тётя Тама тут недалёко, – показала Газуня. – Вон тама, то есть вон там. В общем, в той стороне.

– Правильно, – подтвердил братец. – У Четвёртой Берёзы слева.

– Но если отсюда идти, то – слева.

– Ну я пошёл. До свиданья.

Близнецы попрощались с заблудившимся зверем. А тот, размашисто чешась, пошёл считать берёзы, страдальчески напивая:

 
– Если вдруг да забредёт
В этот угол райский,
То от комаров помрёт
Мишка гималайский.
 

А братец заметил:

– А правда, мы на него похожи.

– Немного похожи, – ответила Газуня. – Но на сову больше.

– А мне медведь больше нравится. Он такой большой. Я с ним одним цветом.

– А сова такая умная. Это ведь она к верблюду нас направила.

– Да, как же нам его найти?

– Давай у Листочка спросим. Он же высоко сидел. Наверняка верблюда видел.

– Точно. И как мы сразу не догадались?!

И близнецы проговорили волшебные слова:

 
– Листочек, Листочек!
Встань передо мной,
Как перед травой!
 

Листик плавно оторвался от Газуниных кудрей и закружился в воздухе.

– Чем я могу помочь вам, друзья?

– Листочек, ты сидел высоко, смотрел далеко, – проговорил Загуля. – Не видел ли ты верблюда?

– Не видел, но про него нам перелётные птицы щебетали.

– А где он живёт?

– Живёт далеко в пустыне. Вон там, – показал Листочек. – У верблюда на спине два горба. Вы его по ним и узнаете.

– Спасибо, Листочек, – сказала Газуня. – Мы туда и пойдём.

– Очень рад был помочь вам.

Листочек приземлился. Загуля поднял его и вдел в причёску Газуни. Та потянулась к узелку, твёрдо решив:

– Теперь я точно посмотрюсь в зеркальце.

– Где же оно? – помогал ей рыться в узелке братец.

– Мы в третий раз всё переворачиваем, а зеркальца не находим, – досадовала Газуня.

– Ты знаешь, я давно хотел тебе сказать, – проговорил Загуля.

– Что?

– Если мы не находим в узелке зеркальца, значит, его там и не было.

– Может быть, – нехотя согласилась сестрица, но не стала о том переживать. – Что же мы тут копаемся? Пошли скорей в пустыню, пока там верблюд. Вдруг он тоже перелётный? А я в ручей посмотрюсь: он тоже как зеркало.

И они быстро вышли из леса и направились в пустыню. По пути им встречалось множество ручейков. Газуня в каждый смотрелась и оставалась довольной и Листочком, и собой. Но вот ручьи, реки и озёра стали попадаться всё реже и реже. Болот вообще никаких не встретилось. Это означало только одно – приближалась пустыня.

Глава одиннадцатая,
в которой верблюд растолковывает далёким гостям, откуда они появились

А в пустыне верблюд по имени Караким чувствовал себя хорошо. Вокруг возвышались барханы. Одни были настоящие – природные, другие – искусственные. Их он насыпал своим совочком. Но все песчаные холмы были как близнецы – друг от друга не отличишь.

Верблюд увлечённо возился в песке и пел заводную песню.

 
– Никогда меня бараном
И ослом не назовут.
Я шагаю по барханам,
Потому что я верблюд.
Не успеет зорькой ранней
Солнце осветить восток,
А в песочнице бескрайней
Я уже держу совок.
 
 
Не надо мне воды,
Ни хлеба за труды!
А дайте мне колючку,
Ещё песочка кучку!
Я так люблю песочек,
Ведёрко и совочек!
 
 
Я могу в песке зарыться
Весь от носа до хвоста.
Ведь недаром говорится:
Без пустыни жизнь пуста.
Ах какое наслажденье —
По песочку босиком!
Даже зубы каждый день я
Чищу только лишь песком!
 

Ах с какой горячностью верблюд строил домики и ведёрком делал

куличики. Те, что не нравились, разваливал и ставил новые. Он даже не отвлёкся, когда к нему кто-то присоединился. Он этому был рад: в пустыне нужно дорожить гостями. Тем более такими, которые с ним играют.

Это были Газуня и Загуля. Они с бархана, как завидели, сразу узнали в нём верблюда. Кричали-звали, но он не откликался, а лишь играл в свой песочек. Да так заразительно, что они подключились к нему. И тут же забыли, зачем пришли. Да, в песочнице забываешь про всё на свете. Есть какая-то непостижимая сила в простом песочке, раз он может он может очаровать и с головой поглотить.

 
– Я так люблю песочек,
Ведёрко и совочек!
 

– подпевали близнецы. Сперва они повторяли верблюжью архитектуру, а потом изобретали что-то своё.

– Мы так и думали, что ты нас узнаешь, – возводила теремок Газуня.

– Я вас в первый раз вижу, – прокладывал дорогу верблюд. – Но вы в песочек хорошо играете, я таким гостям всегда рад.

– Как же ты нас не знаешь? – оторвался от песка Загуля. – Мы близнецы. Газуня и Загуля.

– А я Караким.

– Караким, мы же от тебя взялись. Вспоминай скорей!

– От меня? – опешил верблюд. И гордо заявил: – От меня вот эти куличики взялись! Подземные ходы произошли. Мосты! Дороги! А вас я не лепил, не насыпал, не возводил. Но вы мне нравитесь.

– Ну как же, – остановилась Газуня, – нам Бабка Мудрёна сказала, что мы от тебя произошли.

– Да-да! – подтвердил братец. – Ты посмотри, кроме тебя здесь больше никого нет.

У верблюда даже горло пересохло. Он огляделся. Вокруг, кроме них троих, никого не было.

– А кто это, Бабка Мудрёна? – напряг он память.

– Разве ты не помнишь? Это сова.

– Кто?! – вспылил верблюд сильнее бури. – Да она, эта ваша сова, и в песочек-то играть не умеет, не то что вы! Прилетает как-то и говорит: «Я изучаю жизнь». А сама ни одного куличика не слепила. Да песком отфыркивалась. Тьфу! – презрительно плюнул верблюд. – То ей воздух жаркий, то песок горячий.

Близнецы расстроились за Мудрёну: даже играть перестали. И меж собой заговорили.

– Может, сова что перепутала?

– А может, верблюд про нас забыл: песком память занесло?

– Что же делать? Как узнать, кто правду говорит, сова или верблюд?

– Давай позовём Тётю Таму, – сказал Загуля.

– Зачем?

– Она Каракиму голову смажет – и он всё вспомнит.

– Правильно! – согласилась сестрица. – Позовём. Но вдруг она не услышит?

– Придётся верблюда к ней вести.

– Вряд ли он захочет расстаться с песочком. Упираться ещё будет.

– Да, – смерил верблюда взглядом братец. – В узелок он не влезет. Так бы, его отнесли. А если и влезет, смотри, сколько песка надо взять для него – целую пустыню. За один день её не пересыплем.

Близнецы крепко задумались. Уходить ни с чем совсем не хотелось.

– Надо ещё раз спросить, – решил братец. – Вдруг у него память вернулась?

Верблюд непрерывно что-то строил.

– А может, ты скажешь, откуда мы появились? – спросила Газуня.

– Конечно, скажу, – отозвался тот. – Сижу это я сегодня в пустыне в песок играю. Вдруг вижу, на горизонте двое появились. И прямо ко мне. А я не бросаю играть. А те двое подошли ко мне ближе. Я посмотрел, а это оказались вы. Откуда пришли – оттуда и появились, – закончил Караким.

– Откуда пришли – оттуда и появились, – повторили вдумчиво гости.

– Я поняла, – просияла сестрица, – там озеро было, где мы появились. Я в воде лапки мочила и спинку.

– А я, помню, под дубом приземлился, – оживился Загуля, – мы вместе с желудями падали. Вот я там и появился. Но это всё не считается.

– Как не считается? – включился верблюд. – Из воды считается, и – с дерева. Тут ящерицы и черепахи везде из песка появляются – тоже считается. Солнце – из-за бархана, облака – из-за горизонта – всё считается.

– Ой спасибо, Караким! – радовалась Газуня. – Мы так и знали, что ты нам всё расскажешь. – И обратилась братцу: – Помнишь, у озера мы лягушек встретили.

– Да, Голуху и Кваканю. Они в воду с песней прыгали. Ква-а-а!

– Так пойдём же скорей в наш лес!

Загуля поднялся, готовый в путь. А верблюд напевал:

 
– Пройдись и оглядись —
Песочек – это жизнь!
 

– Слушай, Газуня, – задержался братец, – надо верблюда чем-нибудь угостить.

– Надо. Он очень хороший.

– Он про колючки пел, как их любит. У нас же они есть.

– Точно. Нам же их ёжик подарил.

Они полезли в узелок.

– Вот они, иголочки, – сказал братец.

– Но, кажется, дареное не дарят, – остановила его сестрица.

– А мы подарим не дарёные иголки, а даденые.

– Да, но какие из них какие?

– Эх, перепутались, – смотрел на иголки братец. – Надо было их пометить.

Они задумались. Но Газуня нашлась.

– А если подарки съедобные, ими можно угощать, – сказала она.

– Ура! – просиял братец. – Дадим все иголки!

Они разделили иголки поровну и взяли по кучке.

 
– С песочком навсегда
Мы не разлей вода!
 

– пел верблюд. Он уже построил город и обнёс его стенами.

– Караким, – вкрадчиво произнесла Газуня.

– Чего?

– Открой рот, закрой глаза.

– Мы тебе вкусненького дадим, – проговорился братец.

Верблюд встал, отряхнулся и доверчиво закрыл глаза. «Давайте ваш сюрприз, – открыл он пасть».

Близнецы медленно засыпали в неё лакомство.

– А-а-а! – вскричал он – и все постройки рассыпались. – Что вы мне подсунули?!

– Колючки – ты же их любишь.

– Какие? – отплёвывался верблюд.

– Ежовые.

– Я только верблюжьи люблю. Тьфу! Тьфу!

– Мы не знали. Ты нас извини.

– Хорош сюрприз! Чуть без языка не остался.

– Ну мы пойдём, – засобирался Загуля.

– Нам пора, – сказала и сестрица.

– Да ладно, – подобрел Караким и сгрёб колючки в кучку. – Я из них забор сделаю. А вы мне понравились. Вот вам от меня на память совочек.

– Спасибо, – расцвела Газуня. – Это дорогой подарок!

Гости проверили, как он работает, и чуть снова не закопались.

Но Загуля вспомнил про свой лес и положил ценную игрушку в узелок.

Караким тут же откопал другой совок: наверное, они были тут повсюду.

– Ну мы пошли, – сказала Газуня. – До свиданья.

– До свиданья, – поднял узелок братец.

– Привет сове! – помахал им Караким. И над пустыней вновь понеслось:

 
– Ничего, что две горбушки
На спине моей сидят.
Я возьму свои игрушки,
Буду строить всё подряд:
Города, дворцы и замки,
И подземные ходы.
Буду я ходить в панамке
Среди этой красоты!
 

Путники вскоре скрылись за барханом, и песня до них уже не долетала.

– А я от кого-то слышал… – вспомнил о чём-то братец.

– И от кого же?

– Не помню – может, от тебя.

– И что же?

– Когда покидаешь любимые места, бросаешь что-нибудь в воду, чтобы вернуться.

– А если воды нет?

– Тогда что-нибудь закапываешь. Нам ведь здесь понравилось.

– Ещё как!

– Тогда давай камешки здесь закопаем.

– Мои блестящие и прозрачные? – переспросила сестрица.

– Они, конечно, твои, но и наши.

– Я же говорила, что они пригодятся. А на озере там ещё есть.

Достали из узелка камешки и тут же их закопали.

– Вот Караким удивится, – улыбался братец, – будет раскапывать совочек, а тут – камешки. – И оба рассмеялись.

– Мы обязательно сюда вернёмся, – размечталась Газуня.

– Конечно, – кивнул братец. – Верблюду колючек принесём, только помягче. – Да. А то глупо получилось: ежовые он не ест.

– Попросим у какой-нибудь ели.

– Или у сосны.

Они поднялись и пошли дальше.

– А, правда, мы на верблюда похожи? – поделился Загуля.

– А чем это?

– У меня такой же горб, как у него. Только один.

– Это узелок, а не горб, – посмеялась сестрица.

Братец снял ношу.

– А теперь нет горба?

– Теперь нет.

– Значит, это узелок, – согласился братец. – Но всё равно мы на верблюда похожи.

– Но больше на медведя. У него такая тёплая шуба!

– А верблюд нам совочек подарил.

– Замечательный подарок. Где хочешь, пригодится.

Так с хорошим настроением они вышли из пустыни. Песок сменился травой. Появились кусты и ручьи. Путники шли обратным путём. Ещё немного – и вот наконец показался их Чудесный лес. Прежде чем войти, путники сделали привал. В узелке нашли огурцы, конфеты, бутерброды с сыром. А компот и пирожки от Дяди Пруши пока не трогали. Перекусили. И вошли в лес, весело запев про самих себя.

 
– Как-то раз в конце июня
Чудеса открыли дверь:
Появилась вдруг Газуня —
То ли пташка, то ли зверь:
То ли ноги, то ли палки,
А по виду лет шести.
А глаза, как две фиалки, —
В общем, глаз не отвести.
 
 
А в преддверии июля,
Где растёт лохматый дуб,
Появился вдруг Загуля —
То ли шарик, то ли куб,
То ли руки, то ли ноги.
Как поймаешь – отпусти.
Ходит лесом без дороги:
А по виду лет шести.
 
 
Сверху, снизу, слева, справа
Мех пушистый был на них.
Кто – подстрижен, кто – кудрявый.
Кто невеста? Кто жених?
Как Загуля ел конфеты!
А Газуня – огурцы!
Несмотря на всё на это,
Это…
Это…
Это были близнецы.
 

Глава двенадцатая,
в которой близнецы встречаются с грозным волком, и Тётя Тама его вылечивает

А в лесу, кроме лягушек, червячков, совы и прочих жителей, обитал ещё и серый волк. Он был заядлый картёжник: постоянно играл в карты. Чаще всего один, потому что с ним никто не хотел играть. Умостившись возле старого пня, служившего карточным столом, волк перемешивал колоду и пел:

 
– Я рычаньем разбужу
Тишину лесную.
На коряге посижу
Карты потасую.
Белочки сопливые,
Мышки-коротышки,
Приходите, милые,
К волку на картишки!
 
 
С кем бы перекинуться,
С кем бы переброситься?
На кого б накинуться,
На кого б наброситься?!
 
 
Карты, зубы и клыки
Мне сулят удачу.
Разомну я кулаки
И поем в придачу.
Дамочки и тузики,
Я вас уважаю.
Зайцы-карапузики,
Я вас обожаю!
 
 
Хорошо кого-то съесть
Посреди дубравы.
Да, слыхал я, будто б есть
Где-то волкодавы.
Каждый так из них матёр,
Страшно аж представить.
Надо б мирный договор
С ними бы составить.
 

– Туз! Король! Ваша карта бита! – громко рыкнул волк. – Ха-ха!

Но, оборвав злорадный смех, он затих. Прислушался, принюхался.

– Кажется, кто-то идёт, – спрятал он карты. – Сейчас я его съем, глупенького, – размечтался волк о зайце. – Спрячусь-ка за дерево.

А мимо игрального пня, не ожидая беды, проходили близнецы.

– Как хорош наш лес! – оглядывалась Газуня.

– И берёзы кудрявые, и ёлки пушистые, – вторил братец.

– И звери разные тут водятся.

И только Газуня это сказала, как перед ними возник «разный» зверь. Такого серого и клыкастого они ещё не видели.

– Р-р-р-ры! Попались, зайчики! От волка Сержа не уйдёте. Сейчас я вас всех съем! – Он приготовился наброситься на добычу.

– Мы не зайчики, – испугался Загуля.

Серж насторожился. Ведь можно было и поверить: зайцы бы убежали.

– А вы, случайно, не волкодавы? – озирался он, нет ли тут какой засады: он её тоже боялся.

– Да вроде нет, – ответила Газуня, – не волкодавы.

– Тогда я вас съем, – воспрял хищник и принял грозный вид.

– Но мы точно не знаем.

– Мы от верблюда, – важно сообщил братец.

Серж, перестав рычать, заходил вокруг незнакомцев, тщательно обнюхивая. Он никак не узнавал в них тех, кем раньше питался. А опасных волкодавов он в глаза не видел. Вдруг это они? Такие хитрые.

– Нет, – решил он не рисковать, – я, пожалуй, вас есть не буду. Вдруг вы несъедобные? А вы точно не волкодавы?

– Послушай, Серж, – совладала с испугом Газуня, – если ты голодный, у нас для тебя есть пирожки.

– Мы можем угостить, – осмелел Загуля.

– Пирожки я люблю, – обрадовался волк. – Давайте их сюда.

Загуля достал пирожки. Серж выхватил их и один за другим проглотил.

– Есть что запить? – облизывался он.

– Вот компот. – Загуля протянул ему Дяди-Прушину бутыль.

Серж выпил её залпом.

– Ох хорошо! – икнул он сладко.

Сначала ему было очень хорошо. Но вдруг глаза полезли на лоб. Зверь схватился за брюхо.

– Помогите! По-о-мо-о … – прокричал он и упал без чувств.

– Ой, – забеспокоилась Газуня. – Кажется, ему плохо.

– Надо его спасти, – решил братец и громко позвал: – Тётя Тама!

– Тётя Тама! – подхватила сестрица.

Долго ждать не пришлось. Скорая помощь тут же примчалась.

– Что с вами? – взволновалась чудо-лекарь. – Насморк? Пятки? Волдыри?

– Нет, – ответила Газуня, – с нами всё хорошо. Волку плохо.

– А, картёжник!

– Он поел Дяди-Прушиных пирожков, – объяснил братец.

– Ну, тогда ничего страшного.

Тётя Тама, выбрав в аптечке самый большой шприц, скомандовала:

– Кладите больного на живот.

Санитары исполнили указание. И Тётя Тама с размаху поставила Сержу укол в нужное место. От резкой боли тот очнулся и подскочил до веток берёзы.

– А-а-а-а! – верещал он, держась за укол. – Вол-ко-да-вы!

И, обскакав любимый пенёк, растеряв все карты, волк исчез в дебрях леса.

– Что это с ним? – забеспокоилась Газуня.

– Ничего, – ответила Тетя Тама, – переживёт. А из чего он пил?

– Вот бутыль пустая.

– Возьму-ка я её да трав целебных для Дяди Пруши настою. Ну я к себе под берёзу. А то много посетителей.

– Каких посетителей?

– Пирожков объелись?

– Нет, комары с расквашенными носами. Если что, зовите.

– Хорошо. Мы знаем, где тебя искать.

И скорая помощь заспешила на свой лечебный пост. Близнецы посмотрели на карты – подбирать не стали. Серж вылечится – вернётся за ними. И они направились к озеру, где плескались волны, а на берегу стоял высокий дуб.

– А, правда, мы на волка не похожи? – спросил Загуля.

– Ни капельки, – ответила сестрица. – Мне верблюд больше нравится, чем волк.

– Да, он про песочек поёт, а не про карты.

Вот так они шли по лесу и разговаривали об играх да о зверях.

Глава тринадцатая,
в которой Монька и Бонька знакомятся с Газуней и Загулей, которые идут по старым местам

Лес приветливо шумел. Пахло листвой и хвоей. Близнецы решали, как к озеру будет короче. Оно было где-то рядом. Вдруг навстречу им кто-то выбежал. Сначала – один, потом – кто-то другой. Это были мышка и белочка. После игры на полянке они уже сбегали к себе и пообедали.

– Привет! – сказала путникам белочка и весьма изумилась. – Ой какие вы чудны́е – прямо чудолесики!

И с лёгкой подачи белочки близнецов потом так и стали называть «чудолесики». А, кто хотел, называл так и других обитателей Чудолесья.

– Привет! – пропищала им мышка. – Вас как зовут?

– Меня Газуня.

– А я Загуля. Мы близнецы.

– А я мышка Монька.

– А я белочка Бонька. Вы в первый раз в лесу?

– Нет, – ответил братец, – второй.

– Мы к верблюду ходили.

– Застали его?

– Застали – он не перелётный.

– А давайте с нами играть, – предложила мышка.

– В песочек?

– Нет, в прятки.

– Мы не умеем.

– Мы вас научим.

– Нам очень хочется поиграть, но сначала мы к озеру сходим, – ответила Газуня.

– Давно там не были, – объяснил братец. – А потом сюда вернёмся.

– А как ближе к озеру?

– Попросите ручеёк – он вас быстро доведёт. Отсюда он не петляет.

– С озера захватите карасика – он вас до полянки доведёт.

– Он в двадцать пятой тине живёт.

– Четыре раза стучать.

– Хорошо, захватим.

И близнецы пошли к ручью.

– Странные они какие-то, – сказала белочка. – Я их раньше в лесу не видела.

– И в прятки они не играют, – дивилась мышка. – А как же без этого в лесу?

– И, по-моему, они вовсе не близнецы.

– А кто же? – перепугалась мышка.

– Двойняшки.

– Нет, близнецы.

– Двойняшки!

– Это одно и то же.

– Нет, не одно и то же.

– Да ты сама-то не белочка, – вступилась за новых друзей Монька.

– А кто же? – обиделась Бонька.

– Рыжелочка!

– Правда?

– Ну конечно!

И подружки звонко рассмеялись. Белочка была счастлива, что её так обозвали. Глянула вслед чудолесикам и весело пропела:

– А вокруг звенели пташки,

И шумел зелёный лес.

Так по лесу шли двойняшки

В ожидании чудес!

А мышка предложила:

– А давай не скажем им, что они двойняшки. Пусть думают, что близнецы.

– Пусть, – кивнула белочка. – Я так и хотела. – И позвала: – Побежали Фимке скажем, кого тут встретили.

И они помчались на полянку к зайцу.

А близнецы тем временем подошли к ручейку.

– Здравствуй, ручеёк! – сказали они.

– Здравствуйте! Я Журчик.

Сестрица в него посмотрелась и поправила Листочек.

– А я Газуня, – представилась она.

– А я Загуля, – сказал братец.

– Доведи нас, пожалуйста, до озера.

– Я всегда всех до озера довожу. Идите за мной.

Ручеёк был звонок и разговорчив.

– Через меня здесь все прыгают – и белочка, и мышка, – поделился он. – Вот и вы меня перешагнуть можете. А там за озером я тоже бегу. Но сначала – узенький, а потом – широкий. А ещё дальше рекой становлюсь – и меня никто не перепрыгнет. Разве что птицы перелетят. Рекой становлюсь – её уже Кружовинкой называют.

– А мы, видно, когда в пустыню шли, тебя за озером где-то перешагнули.

– Наверное.

– А ты нас видел?

– Нет, на бегу тоже вас не заметил – очень торопился.

– А ты озеро по берегу обходишь? – спросил Загуля,

– Нет.

– А как? По мосту или по дну? – насторожилась сестрица.

– Я вплавь его перемахиваю. Во всех уголках побываю. Что в глубине делается, посмотрю.

– А мы глубины боимся, – признался братец.

– Я вас туда не поведу – только до берега.

– Вот-вот, нам туда.

– Хотите песенку спою?

– Конечно! Быстрей дойдём.

И ручей зазвенел:

 
– Я бегу меж бережочков:
Путь ни близок, ни далёк.
И букашек, и жучочков —
Всех напоит ручеёк.
 
 
Птички, травки и зверюшки,
Среди солнечного дня,
Хоть из лапы, хоть из кружки,
Пейте воду из меня.
 
 
Я прохладен, я зеркален,
Я серебрян, я лучист,
Я и звонок, и хрустален,
И жур-жур-жур-жур-журчист.
 
 
В меня солнышко нырнуло,
А за ним – и небосвод.
А зубастая акула
Вот уж точно не нырнёт.
 
 
Я печалиться не стану,
Что я узенький такой,
Потому что скоро стану
Я широкою рекой.