Текст книги "Заячья амнезия. Сказки"

Заячья амнезия
Сказки
Юрий Пашанин

Иллюстратор Юрий Пашанин

© Юрий Пашанин, 2017

© Юрий Пашанин, иллюстрации, 2017

ISBN 978-5-4485-1518-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Заячья амнезия

 
Шёл сильный дождь как никогда.
Большая в лес пришла вода.
Весь лес до кустика промок.
Остался с пальмой островок.
 
 
На островок сбежались, чтоб
Пересидеть на нём потоп,
Лисица рыжая и Лев.
Приплыл и Заяц, осмелев.
 
 
Вверху меж листьев пальмы рос
Всего один большой кокос.
Он утолил бы жажду их.
 
 
«Кокос поделим на троих.
 
 
Когда на землю упадёт
С вершины пальмы этот плод,
Меня окликните слегка», —
И Лев прилёг вздремнуть пока.
 
 
А Зайцу крупно не везло.
Ему как будто бы назло
Пока сидел он на траве
Кокос попал по голове.
 
 
Но надо же такому быть —
Собрался Заяц Льва будить,
Лисица выпила кокос.
Теперь весь с Зайца будет спрос.
 
 
Сквозь сон услышав странный звук,
Лев озираться стал вокруг
И видит, что за чудеса —
Под пальмой мечется Лиса,
 
 
А Заяц будто в землю врос.
 
 
Им задал Лев простой вопрос:
«Скажите мне как на духу,
Кто от кокоса шелуху
 
 
Здесь разбросал и не донёс
До Повелителя кокос?»
 
 
От страха съёжившись в клубок,
Слов Заяц вымолвить не мог.
 
 
«Ответь-ка, Заяц, за себя,
Откуда шишка у тебя?
Не на тебя ль орех упал,
Пока я здесь в тенёчке спал?
 
 
Не убежишь теперь в кусты.
Ну, говори, что видел ты?
Между Лисой и между мной
Ты фигурант здесь основной».
 
 
На голове прикрыв «красу»,
Косится Заяц на Лису.
 
 
Лиса спешит ответить Льву:
«Всё это было наяву.
 
 
Вот Заяц тоже подтвердит —
В кокос попал метеорит.
Осколком стукнуло его
И он не помнит ничего».
 
 
И Заяц сразу осмелел:
«Я амнезией заболел.
Вся наша заячья семья
Всегда болела ей как я.
 
 
Я вроде видел, вроде нет.
Дать утвердительный ответ,
Как ни стараюсь, не могу.
С Лисой я был на берегу».
 
 
И Лев решил: «Что с Зайца взять?
Лисе придётся доверять.
Ведь амнезия не пройдёт
У Зайца даже через год.
 

Без стыда

 
Нежат тело на полянке
Две молоденьких поганки.
Им всего-то пара дней,
И одна другой бледней.
 
 
Нацепили две подружки
С бахромой на ножки рюшки,
Непонятный свой окрас
Выставляя напоказ.
 
 
Тех поганок появленье
С неприкрытым раздраженьем,
Потирая шляпок лбы,
Обсуждали все грибы.
 
 
«Что стоите молчаливо?
Расскажите, кто вы, чьи вы,
Что на вас за моды крик», —
Тихо буркнул Боровик.
 
 
Возмутились и лисички:
«Заплели хотя б косички,
Что открыто в месте том
И прикрыли бы бантом».
 
 
Голос подал и Опёнок:
«Я хоть только из пелёнок,
Но известно мне уже,
Что нельзя быть неглиже».
 

 
«Что пристали к молодёжи?
Не как мы они? И что же?
Не одеты? Ну, и пусть! —
Просипел подгнивший Груздь. —
 
 
Может, вид их необычный
Непристойно эротичный,
Как прекрасна и чиста
Их такая нагота».
 
 
«Я на их девичье тело
Всё б глядела и глядела.
Может, я сошла с ума,
Но такой была сама, —
 
 
Восхитилась тут Волнушка. —
Их не слушайте, подружки.
Что под рюшками у вас,
Выставляйте напоказ».
 
 
«Мы в травы лесном настиле
Быть хотим в особом стиле.
Нам в окрас не нужен цвет, —
Дан поганками ответ. —
 
 
Нам противны мод оковы.
Вы же в шоке от такого,
Раз не видели пока
Сразу столько голяка.
 
 
Как велела наша мама,
Без стыда стоим и срама.
Может, вам такое – жесть,
Но сказали всё как есть».
 
 
В ходе этих перебранок
Бахрома сошла с поганок,
Оголив всё тело, но
Тем поганкам всё равно.
 

Коровья красота

 
Обе с виду не здоровы
Стали спорить две коровы,
Кто из них наверняка
Привлечёт к себе быка.
 
 
Воет белая по масти:
«Я сильна по этой части.
Хоть с неровностью в боку,
В остальном ещё в соку.
 
 
Я одна такая в стаде.
Есть искра в печальном взгляде,
Громко вою и притом
Эротично бью хвостом.
 
 
На быка взгляну я с грустью,
Он такое не пропустит.
Как тебе с кривой  спиной
Да тягаться-то со мной?»
 
 
Ей корова с рыжей чёлкой
Отвечает: «Слушай, тёлка!
Кто на твой польстится круп?
Только тот, кто вправду глуп.
 
 
Я, смотри, вся при параде
Впереди, с боков и сзади.
Хоть уже упал удой,
Бык мне нужен молодой.
 
 
За свои слова в ответе,
Есть один тут на примете.
Я тебе теперь назло
Сброшу в теле сто кило.
 
 
Буду с формами что надо,
Упадёте враз всем стадом.
Я ж по полю, трясь бочком,
С молодым пройдусь бычком».
 
 
Та, что белая, не в духе:
«Ты – развратная старуха!
Ведь давно понятно всем,
Что рехнулась ты совсем.
 
 
Кляча старая, а телом
Вертишь в стаде то и дело.
Вот бы, твой умерить пыл,
Наш пастух тебя побил!»
 
 
Ей в ответ завыла снова
С чёлкой рыжею корова:
«Что я впрямь не молода,
Не большая в том беда.
 
 
А вот ты в любви бездарна.
Движешь выменем вульгарно.
Хвост и тот тебе назло
Как простое помело».
 
 
Хоть и мирным был вначале,
Спор не кончился мычаньем.
Разругавшись в пух и прах,
Стали биться на рогах.
 
 
Рогом тыкали друг дружку.
Громко квакали лягушки -
Разбиралась их чета,
В чём коровья красота.
 

Слабое препятствие

 
Ищет Стебель вверх дорогу.
На его лежит пути
Лист сухой, «упёршись рогом»,
Не давая прорости.
 
 
Просит Стебель: «Дай мне света.
Он тебе ведь ни к чему».
 
 
Лист ему: «И не советуй.
Свет мне нужен самому.
 
 
Хоть я лист и прошлогодний,
Рано всё же в перегной.
Можешь ты совсем свободно
Разместиться подо мной».
 
 
Трещин, сложенных в узоры,
На Листе сухом не счесть.
С силой к жизни Стебель скоро
Смог сквозь трещину пролезть.
 

Сама

 
Как-то раз решила Белка
Провести в дупле побелку
И нашла она предлог,
Чтобы Ёж ей в том помог.
 
 
В то дупло к своей соседке
Ёж карабкался по ветке.
Путь его хоть был тернист,
Он пыхтел как альпинист.
 
 
Прихватив ведёрко мела,
Ёж в дупло тащился смело,
Но скатившись как со скал
Всю побелку расплескал.
 
 
Не сбылась у Белки сделка,
Не провёл ей Ёж побелку.
У Ежа заказов тьма.
Белит Белка пусть сама.
 

Гусеница на полях

 
Появилась Гусеница
На листе вилка чуть свет.
Мать решила отлучиться,
Ей даёт такой совет:
 
 
«От земли не отрывайся,
С ней в контакте будь всегда,
Ешь капусту, поправляйся.
Я вернусь ещё сюда».
 
 
«Ты лети спокойно, мама.
Мне уютно и внизу.
Я поля до рощи самой
И без крыльев обползу.
 
 
Кочаны растут здесь густо.
Все, конечно, не сжую,
Но проверю всю капусту,
Слово я тебе даю».
 
 
Солнце день свой завершает,
Время самое луне.
Гусеница почивает
Всё на том же кочане.
 

В тандеме против страха

 
Хоть и страх всегда в печёнках
Не боятся трудных дел
Озорные два мышонка
Непоседы Чип и Дейл
 
 
Банок много есть в кладовке
В них под крышками еда
Достают варенье ловко
Чип и Дейл из них всегда
 
 
Здесь они давно не гости
Знают всё наперечёт
Держит Чипа Дейл за хвостик
За собой всегда влечёт
 
 
Скоро банки все бесспорно
Чип и Дейл опустошат
Только жирный кот упорно
Ищет маленьких мышат
 
 
Кот свалил в одно мгновенье
Всё, что было на краю
Чип и Дейл едят варенье
Беззаботно как в Раю
 
 
Кот закрыл им жирным задом
Вход в мышиную нору
Чип и Дейл такому рады —
Здесь они как на пиру
 
 
Кот в душе кипит как демон
Чип и Дейл за пять минут
От него всегда тандемом
Впрок наевшись, улизнут
 
 
Чип и Дейл воришки-асы
День и ночь их ловит кот
Но в норе своей припасы
Мыши сделали на год
 
 
Может стать пустой кладовка
Может кот прогнать взашей
Не настанет голодовка
Меж припасов у мышей.
 

К сестрёнке спросонок

 
Червячок с вилка капусты
В путь намылился с утра.
Где растёт малина густо,
Там живёт его сестра.
 
 
Червячка жена ругает:
«Для чего в малину лезть?
Почему же я не знаю,
Что родня в малине есть?
 
 
Что же мне сидеть в сторонке,
Если есть у нас родня?
Раз ползёшь к своей сестрёнке,
То бери с собой меня.
 
 
Знаю я твою натуру.
Ты в таких делах герой.
Заведёшь там шуры-муры
С этой яко бы сестрой».
 
 
«Что ещё ты мелешь, дура?
Уши вымой и открой.
Ну, какие шуры-муры
С по прабабушке сестрой?
 
 
Я метнусь туда-обратно.
Ну, какой мне врать резон?
Пусть сестра обнимет брата
Хоть разок за весь сезон».
 
 
Что вернётся скоро очень,
Обманул её милок.
И одной не хватит ночи —
Где малина, где вилок.
 
 
Червячка жена в обиде,
Ведь уполз без спроса муж,
И она его не видит
Больше месяца к тому ж.
 

Наверх

 
Новогодние игрушки
Лезли ёлки на макушку.
Хоть тому и не дан старт,
Виден каждого азарт.
 
 
Проворчал стеклянный Шарик:
«Кто из нас узором ярок?
Нет на мне и части той,
Где б рисунком был пустой.
 
 
Что узоры? А бока-то
Как округлы и покаты.
Отражаю сколько я.
И макушка здесь моя».
 
 
Возразила тут Хлопушка:
«Быть моей должна верхушка.
Убери с дороги бок.
Ёлке важен мой хлопок.
 
 
Как залезу, как шарахну!
Все в округе так и ахнут,
Как на ёлку полетит
Разным цветом конфетти».
 
 
«Я здесь главная персона, -
Говорит Фонарик сонно. -
Отойдите, мелюзга,
Не свалил я вас пока.
 

 
Я не ярок, но при этом
Отражаю много света.
Лезть наверх мне по плечу.
Как залезу, засвечу».
 
 
В горечах друг друга кроя,
Забрались наверх все трое,
И увидели тогда -
Там уже сидит Звезда.
 

Не на авось

 
Отмечали все игрушки
Юбилей у Погремушки.
В жизни их оставив след,
С ней играли двадцать лет.
 
 
Всю к себе скрывая жалость,
Именинница держалась.
Хоть и жизнь не полный штиль,
В Погремушке нужный стиль.
 
 
На её округлых ножках
Элегантные сапожки.
Есть и талия, и бюст,
Есть и песенка из уст.
 
 
Целый день в особом стиле
Именинницу хвалили.
Праздник был не на авось,
Погреметь и ей пришлось.
 

Сбалансированный дуэт

 
К стене прижавшись, табуретка
Стоит в углу на трёх ногах.
Она предмет в хозяйстве редкий
И потому так дорога.
 
 
Её накрыл хозяин пледом
И это был его причал.
Усевшись в угол, он при этом
От одиночества скучал.
 
 
Но вдруг однажды ниоткуда
Услышал чей-то он вопрос:
«В углу стоять я долго буду?
Хотя б к окну меня отнёс
 
 
И к месту тёплому поближе.
Я без движенья много лет.
Я света белого не вижу.
И убери свой старый плед».
 
 
Вскочил хозяин от испуга,
Но снова слышит голос он:
«Не узнаёшь свою подругу?
Чему тогда ты удивлён?»
 
 
«Вот это да! Вот это диво!
Живой ты всё-таки предмет, -
К окну отнёс её учтиво
И снял с неё тихонько плед. -
 
 
Не может быть! А, может, сплю я?»
 
 
Он ущипнул себя за бок,
Через плечо три раза сплюнул,
Но вновь услышал: «Голубок!
 
 
Теперь меня ты должен холить
И все капризы исполнять
Мои немедленно, уж коли
Ты из угла унёс меня».
 
 
Хоть был хозяин редко трезвым,
Треногу он не обижал.
На табуретки голос резво
С угла любого он бежал.
 
 
Сидеть на ней привык он скоро.
Что неудобно – не беда.
На неустойчивых опорах
Он балансировал всегда.
 

Подфартило

 
Рассуждали в споре жарком
Вещи старые на свалке,
Хоть давно они на ней,
Кто из них других важней.
 
 
Рассказать, кто людям ближе,
Довелось и Палке лыжной -
Отлетел у Палки круг
И остался лишь бамбук:
 
 
«Я хоть с виду и корява,
На руке висела правой,
Обеспечивая бег,
Глубоко врезалась в снег.
 
 
Пары не было – обидно.
Без руки хозяин, видно.
И не смог он как-то раз
Свой на мне сдержать баланс.
 
 
Послужила я не мало,
Только круг свой поломала,
А без части, что важна,
Стала больше не нужна.
 
 
Ничего, и здесь мне мило.
Хоть и чем-то привалило,
Вот немного отлежусь
И кому-нибудь сгожусь».
 
 
Повезло в итоге Палке -
Унесли её со свалки.
Пусть хозяин с хромотой,
Подфартило Палке той.
 

Чей плевок

 
Разбирались два верблюда
Наплевал им кто в посуду
И кому при этом впредь
Наплевать и растереть.
 
 
Стал верблюд ругаться первый:
«Ты мне действуешь на нервы.
Посмотри, моя слюна
По-другому сложена.
 
 
Та слюна висит с соплями.
Обратись, дружище, к Ламе.
У неё уже как год
Что-то из носу течёт.
 
 
А ещё в слюнях тех рвота
Та, что прёт из Бегемота.
Очевидно, Бегемот
Как всегда не в меру жрёт».
 
 
Стал второй верблюд ругаться:
«Им до нас не доплеваться.
Между нами с давних пор
Сплошняком стоит забор.
 
 
Видишь, слюни не остыли.
Наплевал сюда не ты ли?
Хоть слюна и впрямь как клей,
Нет ни рвоты, ни соплей».
 

 
«Нет, не прав ты в нашем споре.
Есть же дырочка в заборе.
Сквозь неё любой бы мог
Совершить сюда плевок, -
 
 
Первый стал верблюд в ту дырку
Косоглазо тут же зыркать. -
 
 
Посмотри как я слюну
В эту дырочку харкну».
 
 
Он, набрав побольше слюни,
На забор, где дырка, плюнул.
Но слюна вся верблюду
Срикошетила в еду.
 
 
И слюна к такой же груде
Потекла по всей посуде.
Было видно, что она
Как и прежняя слюна.
 

Крест на крынке

 
Громкий звук молочной Крынки
Слышен был в округе всей.
Так, вернувшись утром с рынка,
Звал мужик своих гусей.
 
 
Как-то врезал чуть сильнее
С бодуна по ней мужик.
Крынку ту не склеить клеем,
Только к ней мужик привык.
 
 
Меж иной хозяйской тарой
На плетень воткнул вверх дном,
Чиркнул крест на Крынке старой,
На боку её одном,
 
 
Чтоб теперь уж ненароком
Не налить в неё чего.
На плетне теперь высоком
Крынка с дыркой у него.
 
 
Не довольна этим Крынка:
«Ни к чему мне крестик твой.
Ты замажь дыру на спинке
И возьми к себе домой.
 
 
Помести в меня хоть тесто
Или масло, или жир,
В холодке найди мне место
Или в шкафчик положи».
 
 
Почесал мужик макушку,
Повернул к себе крестом
На плетне с дырой «старушку»
И пустой вернулся в дом.
 

Кровь в постели

 
По простынке еле-еле
Клопик полз поверх постели,
Но улов его не густ,
Оттого животик пуст.
 
 
Кушать Клопику охота.
Лижет пятна он от пота.
Клопик кровушки хотел,
Только нет в постели тел.
 
 
Ищет он места иные,
Где запасы кровяные.
Хоть и так тернист был путь,
Но упёрлось что-то в грудь.
 
 
Всё у Клопика не гладко -
На пути стояла складка,
А на складке той одно
Вроде кровушки пятно.
 
 
Глазки Клопика сверкали.
Он полез по вертикали.
Лишь забрался на изгиб,
Вдруг сорвался и погиб.
 
 
Я прозрачно намекаю -
У клопов судьба такая.
Хоть опасна канитель,
Лезут кровь попить в постель.
 

Не прижатая деталь

 
Хоть резьба была и та,
Разболтались два болта.
Прижимать не стала сталь
С нужной силою деталь.
 
 
Первый болт резьбе в укор
Вставил шайбу скрыть зазор.
Эта шайба как могла
В важном деле помогла.
 
 
Шайбу новую, «ганоль»,
Первый болт сточил под ноль.
И решил он – не судьба,
С браком шайба и резьба.
 
 
Раскатав теперь губу
На соседнюю резьбу,
Завернул он стержень свой
В ту, что бросил болт второй.
 
 
Стала шайба хоть старьё,
Болт второй проник в неё.
Как хомут стальной одел,
Сразу он помолодел.
 
 
А в отверстии пустом,
Где был болт, прошлись винтом.
Только сборка негожа
От такого крепежа.
 

Комариный проект

 
Крот-прораб на стройку едет.
Дом сдавать давно пора.
Дом построили Медведю
По проекту Комара.
 
 
С виду дом красивый очень,
Видно, делал не слепой,
Комар носа не подточит,
Заходи, живи и пой.
 
 
Дом с балконом, с синей крышей
И с большим крыльцом резным.
На балкон Комарик вышел,
Не прогнулся он под ним.
 
 
Крышу лично Крот проверил.
По проекту крыша та.
Двери, окна – всё промерил,
Первый дом ведь у Крота.
 
 
К дому тут Медведь подъехал
И как вкопанный он встал.
Разразился громким смехом:
«Дом точь-в-точь как я мечтал».
 
 
Комару пожал он лапку,
Расплатился и с Кротом:
«Ну, теперь семью в охапку
И въезжаю в новый дом».
 

 
Отвечает Крот устало:
«Я желаю счастья Вам».
 
 
Как строителей не стало,
Начал дом трещать по швам.
 
 
Всё ступенька за ступенькой
Стало рушиться крыльцо.
Сам Медведь расшиб коленку,
А Медведица – лицо.
 
 
Дождь пройдёт – и в доме лужи.
Удивляйся чудесам.
Чтоб ещё не стало хуже,
Подставляет ведра сам.
 
 
Как-то раз Медведь с улыбкой
Вышел утром на балкон.
Под ногами стало зыбко.
Рухнул вниз на землю он.
 
 
Долго сам искал по норам
Он строителя-Крота,
Только понял очень скоро,
Что растаяла мечта.
 
 
Нужен дом для вас отличный?
Будет всё наоборот,
Если строить будут лично
Дом опять Комар и Крот.
 

Быть сытым

 
Пасётся в поле старый Вол.
Очковая змея,
Обвив бамбука тонкий ствол,
Шипит Волу: «И я
 
 
Хочу пожить у тех людей
В жилище без проблем.
Лежи без дела и балдей,
И наслаждайся всем.
 
 
Устанешь, ползая в лесу,
Поймаешь мышь пока,
А там и мяса принесут,
И в чашке молока.
 
 
Но вот в зубах моих, увы,
Есть небольшой грешок».
 
 
Вдруг кто-то горло ей сдавил
И затолкнул в мешок.
 

Под мухой

 
Ложка, всю полоску пенки
Намотав на тыл черпала,
Поскребла кастрюле стенки
И опять на стол упала:
 
 
«Как же здорово, что в кухне
Снова форточка открыта!
Вот раздолье будет мухам!
Слижут пенку с аппетитом!
 
 
Пусть хоть пенка от бульона,
От парного молока ли,
Мухи всё заворожённо
Хоботком всегда лакали.
 
 
Я им стала как родная.
Впору этим хоть гордиться.
Ведь, наверно, мухи знают
На кого им здесь садиться».
 

Бессердечность

 
Воровать красавиц моду
Взял горбатый Квазимодо.
Квазимодо хоть дебил,
«Это» делать он любил.
 
 
Не неся заботы бремя,
Квазимодо жил в гареме.
Хоть коморка и тесна,
Не давал гарему сна.
 
 
День и ночь на Квазимодо
Много «парилось» народа -
Кто-то жарил, кто-то шил,
Кто-то с ним собой грешил.
 
 
И когда же свет прольётся?
Не любовь нужна уродцу.
Сердца в случае любом
Нет в уродце под горбом.
 

Зайки-малыши

 
Чтоб нести друг другу чушь,
Есть в лесу далёком глушь.
Где-то в той лесной глуши
Мутят воду плохиши.
 
 
В эту глушь лишь ведом путь
Тем, кто хочет обмануть.
Там не ловят с неба манн.
Там чинят они обман.
 
 
Водят за нос без конца
Кто-то мать, а кто отца.
Побездельничав часок,
Пожирней берут кусок.
 
 
Интерес их однобок.
Будто змей шипят клубок.
А вернутся из глуши,
Снова зайки-малыши.
 

Косилка

 
Не её работы зона,
У неё теперь газон,
Но Косилка для газона
Косит луг второй сезон.
 
 
С виду тот газон просторный,
Только травка там скудна.
Хоть Косилка жнёт упорно,
Но работа не видна.
 
 
Луг всегда травой обилен,
Век могла косить бы здесь,
Но с мощой проблемы были.
А к чему «из кожи лезть»?
 
 
Своего престижа ради
И поломок избежать,
Луг оставила, не глядя,
Чтоб траву газона жать.
 
 
У Косилки ностальгия,
Давят грузом времена.
Хоть газоны есть другие,
На лугу видней она.
 
 
Вот опять трава полезла,
В зелень луг весной попёр,
И Косилка всем железом
Давит луг во весь опор.
 

Заяц-попрыгун

 
У Зайчихи в норке тихо —
Муж ушёл к другой зайчихе.
Хорошо теперь одной
Наслаждаться тишиной.
 

 
В стирку мех никто не бросит
И никто пожрать не спросит,
«Не коптит» никто жильё
И не трогает её.
 
 
Лето всё она не тужит
И совсем забыла мужа,
Но не тут-то было. Вдруг
В дверь раздался громкий стук.
 
 
В дрожь Зайчиха: «Кто же это?»
А за дверью муж с букетом
Говорит: «Привет, жена!
Для тебя цветочки. На!
 
 
Озабочен целый день я.
У тебя же день рожденья.
Прискакал поздравить я.
Мы же, как ни как, семья.
 
 
А ещё подарок устный —
Не смотри на вещи грустно.
Всё мне в жизни по плечу.
Нагуляюсь – прискачу».
 
 
От Зайчихи быстрым шагом
«Отвалил» косой зигзагом.
Хоть букет ей был к лицу,
Удивилась наглецу:
 
 
«Посмотрите – он с цветочком!»
 
 
Жизнь расставила все точки —
Ни к чему Зайчихе лгун
Этот заяц-попрыгун.
 

Мыло и Рубашка

 
Окликнуло Мыло однажды Рубашку:
«Послушай, подруга! Прошло лишь два дня,
А ты оказалась такой замарашкой.
Давай-ка стираться опять у меня».
 
 
Рубашка в ответ не замедлила Мылу:
«Да что ты пристало к прохожим с утра?
К твоей чистоте я чего-то остыла.
Сама я решу, когда в стирку пора».
 
 
Но мыло своё: «Ты же запах, подружка,
Уже от себя оставляешь кругом.
Давай-ка немедленно в стирку и в сушку,
А после прогладим тебя утюгом».
 
 
Рубашка с упрёком: «Достали меня вы
Уже каждый день со своей чистотой!
Мне правила ваши теперь не по нраву.
Стираться и гладиться это отстой».
 
 
А Мыло опять: «Поумерь-ка гордыню
И гонор-то свой предъявлять погоди,
Ведь пота разводы спины посредине
И жирные пятна видны на груди».
 
 
Рубашка же злится: «Разводы и пятна?
Хоть сажа появится, мне всё равно!
От грязи и запаха даже приятно.
А быть замарашкой мечтала давно».
 
 
Рубашки опять домогается Мыло:
«Ведь были с тобой мы, Рубашка, друзья!
Смотрелась всегда ты прекрасно и мило,
И в этом, все знали, заслуга моя».
 
 
Рубашке годится причина любая,
Чтоб впредь находиться нестиранной ей.
Без стирки Рубашка теперь прозябает,
И нет у неё больше прежних друзей.
 

Петрушка и марионетка

 
Спит в коробочке «старушка»
На верёвочках игрушка.
Спинка, плечи, ножки, ручки
Друг на дружке просто в кучке.
Разбудить решил подружку
Разговорчивый Петрушка.
Потянул её за нити:
«Как Вам спится, извините?
 
 
Появляться стали редко.
Станьте вновь марионеткой.
Разгоните тень сомнений —
Есть ли ход телодвижений?
 
 
Всем игрушкам интересно
Так ли гнётесь Вы прелестно,
Есть ли нужный ход суставам.
Лет-то вроде больше ста Вам».
 
 
И «старушка» заскрипела:
«Танцевала я и пела.
А теперь лежу немая,
Головы не поднимая.
 
 
Мне бы ручку, мне бы ножку
Шевельнул бы кто немножко.
Я хоть древняя старуха,
Не туга ещё на ухо.
 
 
Есть у ниточек захваты.
Их возьми-ка в руки с ватой
И подёргай, вот тогда я
Запляшу как молодая».
 
 
От движений нитей робких
Вышла кукла из коробки.
Управлялось тело плохо.
Стала кукла тихо охать.
 
 
Что задумано Петрушкой,
Всё проделала игрушка.
И пока кричали: «Браво!» —
Поскакал и он на славу.
 
 
Лишь настало время ночке,
Снова кукла в коробочке.
У «старушки» ностальгия
Вновь вершить дела благие.
 

Внутренний мир пустышки

 
Из резины надутая пышка
Без особенных внешних примет
На прилавке лежала Пустышка,
Всем в младенчестве нужный предмет.
 
 
В упаковке хорошего мало.
Тесноват для Пустышки мирок,
И, конечно, Пустышка не знала,
Как же мир за дверями широк.
 
 
Предсказуемо жизни теченье.
Хоть Пустышка лежала вчера,
Как и всё, по её назначенью
Применять наступила пора.
 
 
Всем известно, Пустышка – не соска,
Не течёт сквозь неё молоко.
Но болтаться резинкой неброской
У младенца во рту нелегко.
 
 
Что нужна иногда лишь малышке,
Не понятна ей истина та.
Напрягала резину Пустышка,
Чтоб не выскочить вдруг изо рта.
 
 
Хоть всего лишь два дня в колыбели
И зажёванной стала до дыр,
Появился в резиновом теле
Всё же маленький внутренний мир.
 

Вернуться в репей

 
Колючка, вцепившись в собачий ошейник,
Родной поспешила оставить репейник.
Одобрив ошейник, устроившись там,
Колючка таскалась по злачным местам.
 
 
Колючка сидела на шее собаки,
Когда шевырялась та в мусорном баке,
И даже когда та гоняла блоху,
Сидеть продолжала она наверху.
 
 
На шее собаки пока восседала,
Колючка там много чего повидала,
Но кончился день и так хочется ей
Обычной колючкой вернуться в репей.