Текст книги "Тени безумия"

Архиректор лично поучаствовал в ее судьбе, переведя с кафедры боевой магии на кафедру общей алхимии и спагирии, где, в отличие от остальных кафедр факультета алхимии, ничего никогда не взрывалось. Декан факультета Аврелий Филипп Бомбаст Теофраст фон Гогенгард не особо обрадовался такому пополнению. Он считал, что алхимик по завершении алхимических конфигураций всегда обязан лично закрепить своей магией итог Великого Делания, ведь во время материальной трансмутации в его душе должна происходить духовная трансмутация, и синтез обеих через эфирное воздействие знаменует собой единство внешних и внутренних изменений вещества. Чувствуя давление со стороны верхушки факультета, Эльза тем не менее быстро нашла общий язык с коллегами и с головой погрузилась в работу. Результатом трехлетней деятельности стала периодическая система алхимических элементов, установившая зависимость различных свойств элементов не от их символических значений, а от физико-химического устроения и его отражения в Фюсисе. Эльза честно призналась, что не смогла бы создать таблицу, состоящую из почти пяти сотен алхимиоидов, без помощи Алфед Лоса, любезно создавшего схемы эфирных форм Фюсиса относительно того или иного элемента. Получившая признание во всем Равалоне таблица Эльзы вознесла авторитет факультета алхимии Школы Магии до небес. Аврелий фон Гонгенгард, который хоть и придерживался традиций, но дураком не был, ценя инициативность и творческий подход, сменил гнев на милость, и с тех пор работу Эльзы поддерживал, хотя остальное руководство факультета стало относиться с еще большей настороженностью, видя в ней конкурента к желанному креслу декана. Но рисковать и подсылать к перспективной молодой алхимичке наемных убийц никто из них не рискнул. Во-первых, все боялись связываться с боевыми магами, во-вторых, после специальной инициативы Архиректора количество несчастных случаев, отравлений и удивительного появления в телах острых предметов, несовместимых с жизнью, стремительно сравнялось с нулем.

– В общем, Печать они все же поставили, – продолжила Эльза, отойдя от атанора и подойдя к столу с принадлежностями для спагирии. – Мы с Анной на скорую руку приготовили из старых запасов газ, выводящий экстракт, заполнили им комнату. Лютеция прекратила беситься и заснула. Честно говоря, – Эльза задумчиво открыла банку с черными груздями и перегрузила грибы в чашу с изображением змей на внешних стенках, – сейчас вот тебе рассказываю, и уже не так смешно. Все обошлось, но кто знает, как это могло бы повлиять на Лютецию, будь эликсира больше. Я лаборантам нашим, конечно, нагоняй устроила, но и Лютеция хороша – молча, не спрашивая, взяла экстракт и пошла. Надеюсь, будет ей урок. Ах да, кстати! – Эльза налила в чашу синюю жидкость из конической колбы, тщательно перемешала в ней грузди и, улыбаясь, повернулась к Уолту, сидевшему возле лестницы на стуле. – Ты уже слышал, что Дайра устроила вашим девицам со второго курса?

– Гм, нет. Мы с Алесандром работали над Арсеналом весь день, и я никого не видел. И что же наша Бестия с ними сотворила? Продала оптом убогу и обманула его при сделке?

– Не совсем. Знаешь, в последнее время ученицы на вашей кафедре дружно начали отпускать волосы, заплетать их в косу и вплетать в нее тонкие лезвия, заклятые на их крови. От второкурсниц мода пошла. Те в Кочатон на экскурсию ездили и увидели, что тамошние мастера боевых искусств вплетают в свои косы гирьки или втыкают острые гребни. Волшебная плеть называется.

– Волшебная плеть? – Уолт нахмурился. – Погоди, а для чего им вообще сдались заклятые на крови лезвия в волосах?

– Врагов удивлять, так они говорят. А магия крови – чтобы не опасаться в схватке порезов и ранений от собственного оружия.

– Как по мне, глупость несусветная. И бездарное использование чар крови.

– Вот и Дайра так решила. В общем, собрала она сегодня во время обеденного перерыва на полигоне второкурсниц, согнала туда остальные курсы в качестве зрителей и объявила, что сейчас одним заклинанием не из сложнейших, даже не Великим боевым, победит всех восьмерых… – Эльза замялась. – В общем, она назвала их «глупыми курицами», хотя это, как по мне, было грубовато.

– Да как по мне, Дайра была ласкова и нежна, – усмехнулся Уолт. – Странно, обычно ее хватает на большее количество эпитетов, и не таких банальных. Извини, что перебил. Что произошло дальше?

– Девочкам она предложила нападать всем вместе и не бояться использовать боевые заклятия. И пообещала, что если они победят или если ей придется использовать больше одного заклинания, то с ее стороны никаких санкций не будет и она поставит им зачет по теории магии Огня без сдачи. Ну, тут Дайра как раз и добавила те самые эпитеты, об отсутствии которых ты так сожалел. Но повторять я их не буду, и не проси.

– И не думал.

– Девочки рассвирепели, приготовились обрушить на Дайру всевозможные атакующие заклятия – и обнаружили, что лезвия на косах кромсают их одежду. Они не наносили ни ран, ни порезов, но наряды порезали на мелкие кусочки за считаные секунды.

Уолт расхохотался, представив себе описанную картину. Восемь злых волшебниц, в их руках полыхают огнешары и пульсары, сверкают молнии и ледяные стрелы, готовые поразить Дайру. Они подобны грозным альвийским богиням войны, они уверены в своей победе. Сейчас старая нахалка заберет свои слова обратно, а они станут героинями всей Школы – а в следующий миг они уже стыдливо прикрываются, растеряв весь боевой задор и не зная, куда деваться от взглядов обалдевших Магистров.

– Говорят, визг стоял – в Небесном Граде слышно было. – Эльза не улыбалась, но в пронзительных ярко-голубых глазах скакали веселые искорки. – Кто-то из девочек даже собирался покинуть Школу.

– Гм, никто Алесандра не искал, заявление на отчисление не подавал. Ну, Бестия, ну дает! Это же надо такое придумать!

– Она несколько раз при мне говорила студенткам о нецелесообразности их причесок, но они не прислушались к ее словам. Вот Дайра от слов и перешла к делу.

– Да уж, такое не забудут. И ведь заметь – сделай нечто подобное я или, скажем, Бертран, по всей Школе и в окрестных деревнях нас бы уже окрестили сексуальными маньяками и злостными насильниками, достойными четвертования, отсечения головы, распятия и сжигания на костре – и все это одновременно, хочу заметить.

– А зачем тебе такое делать, дорогой? – Эльза прищурилась и внимательно посмотрела на супруга. – На обнаженных девиц поглазеть хочешь? Собственной жены не хватает?

– Да ты что, дорогая?! Моя страсть – голые парни, ты же знаешь! Как ты могла так плохо обо мне подумать?!

Эльза фыркнула и рассмеялась, погрозив Уолту пальцем.

– Кстати, ты уже читал ту книгу, которую Бертран привез с Архипелага? – спросила она, перебирая впитавшие синюю жидкость грибы в чаше и отрывая у некоторых шляпки.

– Еще нет. А ты, верно, уже прочитала? О чем она?

– Об увлекательных приключениях оборотня и кровавого убийцы по прозвищу Тварь, – сообщила Эльза, аккуратно складывая грибы горкой на столе.

– Ого. – Уолт не нашелся, что ответить. – Сейчас такое популярно?

– Не знаю. – Эльза выдвинула ящик стола, достала ритуальный нож с алхимическими символами на лезвии. – У нас на кафедре девочки увлекаются романами из Я-Маджира.

– О любви, наверное? – пренебрежительно поинтересовался Уолт. Любовные романы он терпеть не мог. Они раздражали его еще больше, чем приключенческие романы о храбром боевом маге Рихарде по прозвищу Большой Меч на выдуманном островном государстве в Мировом Обрыве, куда маг попал неизвестно каким образом и где он был самым умным, самым хитрым, самым сильным, самым красивым, все ему легко давалось, всех злодеев он легко побеждал, все женщины хотели родить от него ребенка и млели от одного упоминания Большого Меча, а все мужчины желали стать друзьями Рихарда и готовы были умереть по первому же его слову. Больше всего в этих книгах раздражало полное отсутствие понимания специфики работы боевых магов.

– Ага, о любви. Запретной. – Эльза резала грибы, стараясь, чтобы получались равные по размеру кусочки. За столь, казалось бы, маловажным действием скрывалась корреляция между фюсисной составляющей и принципами Сакральной Геометрии, очень важными для алхимических преобразований.

– Император полюбил девушку из крестьянской семьи и им не быть вместе, верно? Или юноша и девушка из враждующих кланов понимают, что судьбой им суждено быть вместе и предстоит пройти множество испытаний? Я угадал?

– Нет. Даже не близко, – Эльза улыбнулась, отложила нож в сторону, взяла из штатива на краю стола пробирку с красноватым порошком, посыпала им порезанные грибы. – Как тебе такое: старый опытный отшельник-тенгу обучает юного человека-самурая науке любви. Или: брат и сестра посвящены Тьме и Свету, которые избрали их для зачатия Посланника Небес. Или: братья-близнецы в охваченном восстанием городе борются с врагами и со своей страстью друг к другу. Или…

– Достаточно, – замахал руками Уолт. – Мне уже отшельника и самурая с лихвой хватило. Убогство, я теперь заснуть не смогу нормально, чудиться будет всякое!

– Какое такое всякое? – Эльза достала новую чашу, налила в нее воду и развела золотистый порошок из другой пробирки. – Только не говори мне, что представляешь сейчас, как старый тенгу нежно гладит гладкую…

– Стоп, стоп, стоп! – Уолт закрыл уши ладонями. – Немедленно прекрати! Меня же теперь кошмары неделю мучить будут!

– Это месть за то, что у тебя в кабинете вечный беспорядок.

– Но-но, попрошу. Это не беспорядок, а творческая атмосфера.

– Ага, помню я свой первый день в Школе, помню, как ты меня встретил. Ты тогда тоже говорил что-то такое о творчестве и атмосфере, пока по двору бегал монстр.

– Уж прости, но я тогда разглядывал твою грудь и вообще не помню, что говорил.

– Господин маг, а вы хам!

– Хам, зато женат на самой умной и прекрасной женщине в мире.

– Ну, с этим не поспоришь.

Они разговаривали, пока Эльза размешивала грибы в окрасившейся бурым цветом воде, подвергала их дистилляции, помещала дистиллят в отдельный сосуд, добавляла в сосуд несколько редких магических кристаллов из Гебургии и дожидалась реакции в виде всплывающей прозрачной субстанции. Когда Эльза сливала субстанцию через змеевик в мензурку, внимательно следя, чтобы смесь заполнила сосуд до определенного деления, Уолт не отвлекал ее.

Он смотрел, как ловко она управляется с алхимическими инструментами и приборами, и думал о том, что, наверное, это и есть счастье – быть рядом с тем, кого ты любишь и кто любит тебя.

Гм. Фраза будто из глупых любовных романов.

Ну и пусть.

Истина даже в устах дурака остается истиной.

Глава шестая
Эквилидор

– Если есть свобода-от и свобода-для, то должны быть неволя-от и неволя-для.

– Но тогда, если свобода является познанной необходимостью, рабство представляет собой необходимость непознанную?

Из затянувшегося спора двух студентов-буршей философской кафедры Эквилистонского университета о сущности свободы.

Паром пристал к берегу. Не простой паром в виде нескольких соединенных лодок с платформой по верху, а роскошное двухпалубное судно с золотыми полосами по бокам, окруженное колдовским полем, оберегающим от непогоды, с двумя подводными големами в сопровождении, предназначенное исключительно для перевозки благородного сословия и обеспеченных волшебников с негоциантами. Иные себе позволить билет на «Гордость Элидириума» не могли. Паром следовал по Эскадоту Великому от Золотого озера, отделяющего Эльфляндию и Светлоземье от Вестистфальда, до утландского города Эбадикаума. Далее Эскадот нес свои воды вдоль проклятых земель Раш-ати-Нора, куда рисковали заходить только корабли торговых домов, способных оплатить услуги ведьмаков или боевых магов, или суда отчаянных речных пиратов, которым нечего было терять, кроме своей жизни.

Первыми по сходням поспешили сойти купцы и торговцы, которым было не с руки заставлять ждать эквилидорскую таможню, следом за ними неспешно сошли дворяне. Высшую аристократию сопровождали слуги, виконты и бароны путешествовали обычно с одним-двумя охранниками. Направлявшиеся в Пофримий маги покинули «Гордость Элидариума» последними.

Город Пофримий, располагавшийся на невысоких холмах у самого узкого пролива между правобережным Эквилидором и левобережным Русионом, был известен в первую очередь Битвой Трех – сражением, в котором сошлись легионы Роланской империи, войско Эквилидора и армия Черной империи. В память об этой баталии на въезде в Пофримий установили скульптуру – роланский легионер и эквилидорский рыцарь стоят рядом, держа в правых руках отрубленные головы двуглавого чудища, лежащего под их ногами.

Напротив скульптуры через дорогу путешественникам и паломникам предлагал перекусить и, если ночь застала их в дороге, дождаться открытия городских ворот постоялый двор «Веселый Марк». Эта гостиница тоже была знаменита, пускай и не так, как город, вблизи которого она была возведена. Популярный русионский драматург Тиер Гольдони написал пьесу «Двадцать четвертое хладника», действие которого происходило в «Веселом Марке», где во время своего путешествия по Серединным землям драматург пережидал выдавшийся необычайно щедрым на сильные метели месяц Сна. В пьесе хозяева гостиницы убивали некоторых постояльцев и готовили из них изысканные блюда, которые подавали заезжавшим пообедать странникам. Их злодеяние раскрыл остановившийся на постоялом дворе волшебник, заметивший исчезновение других путешественников. Пьеса имела столь сильный успех, что гостиница стала известна на все Серединные земли. Более того, публика приняла фантазию Тиера за быль, и уже не одно поколение хозяев «Веселого Марка» донимали расспросами о «ужасном прошлом» гостиницы. Тем не менее в отличие от своих предков, приходивших в ярость от упоминания Гольдони и его пьесы, нынешний владелец постоялого двора обернул выдумку себе на пользу, повесив на вывеске трактира меню. Блюда носили сногсшибательные названия: «Человек в собственном соку», «Свежевыпеченный хоббит», «Печень орка в кишке гоблина», «Копченые ушки эльфа» и тому подобное. Успех меню был невероятным, а гостиницу посетили даже король Эквилидора с дочкой.

Именно в «Веселом Марке» остановился сошедший с парома человек с незапоминающимся лицом, в темной дорожной одежде и сером плаще, с дозволенными мечом и кинжалом. На пофримийской таможне человек предъявил документы на имя барона Тешвальда из Майоранга. Он снял комнату на день и попросил отправить слугу на почтовую станцию за лошадью, пообещав щедрую награду, если ему выберут доброго коня. Отказавшись от предложенного обеда, барон поднялся в номер на третьем этаже, откуда не выходил до наступления вечера.

Спустившись в обеденную залу, человек расплатился за комнату и приобретенную на станции кобылу. Барон собирался выехать немедленно, хотя хозяин «Веселого Марка» отговаривал его от столь позднего путешествия. Дорога была небезопасной, поскольку в округе разбойничали беглые рабы. Стоило переждать до утра и отправиться с торговым караваном или в дормезе, охраняемом магом. Сославшись на срочность своего дела, барон быстро покинул постоялый двор.

Отъехав от гостиницы, человек направил лошадь по дороге, ведущей к Эквилистону. Однако целью назвавшегося бароном Тешвальдом была не столица Эквилидора.

Апостол Инглар следовал в Школу Магии.

Если на запад от Пофримия вытянулась голая равнина, то на востоке раскинулась лесистая долина, в которой до сих пор водились древние духи. Они, может, и не застали эру титанов, но наблюдали за войной богов и убогов и видели самые разные народы, населявшие правый берег Эскадота задолго до того, как человеческая раса стала господствующей в Серединных землях. Этих духов нельзя было назвать дружелюбными, но они никогда не трогали тех, кто проезжал через их владения, не покушаясь при этом на их свободу и территории. Куда опаснее древних созданий были существа из плоти и крови – отнюдь не живущие инстинктами звери и нечисть, а обладающие разумом смертные.

Горизонт полностью проглотил солнце, когда за крутым поворотом путь Апостолу неожиданно преградил повалившийся набок фургон с лежащим рядом тяжеловозом. Инглар натянул поводья, останавливая лошадь, бросил настороженный взгляд на обступивших воз смертных. Они не походили на разбойников, да и не действуют так разбойники. Лихой люд валит дерево поперек дороги и не показывается вплоть до того момента, когда засвистят стрелы и зашипят огнешары.

Трое людей в кожаных доспехах, у каждого на поясе короткий меч. Шрамы на лице, короткие стрижки, татуировки разных вольных отрядов на щеках. Судя по виду – наемники.

Позади солдат удачи стоял смертный, какого редко встретишь в Эквилидоре. Белые волосы, слегка светящиеся синим цветом глаза, нос почти не выражен, безгубый рот. Высокий тайкеши в просторном плаще опирался на трость, походившую на вампирский гворд, только крупнее.

Рядом с ним застыл драуга из Черного Рода – похожий на ставшую на задние лапы жабу, ростом с гнома, с доходящими до колен мускулистыми руками и приспособленными к огромным прыжкам мощными ногами. В руках он держал громадную секиру.

В сторонке от фургона лежала связанная по рукам и ногам молодая девушка в простом холщовом хитоне, точеным лицом и раскосыми глазами похожая на дриаду. Ее били, но аккуратно. Не стоило наносить вред стоящему больших денег товару.

Несмотря на сумерки, Апостол разглядел на плаще тайкеши метку охотника на беглых рабов.

А еще Инглар увидел, что ни на плечах, ни на кистях дриады не было рабского клейма, которое обязательно наносилось на всех эквилидорских невольников при покупке.

Охотники молча смотрели на Апостола. Он ловил их заинтересованные взгляды на серебряном поясе, дозволенном в Роланском Союзе для ношения баронам и виконтам, на дорожной сумке, на выглядывающем из-под плаща мече и особенно – на кобыле.

Ничего не говоря, Инглар пустил лошадь по краю дороги, объезжая повозку и мертвого, как он определил по запаху, тяжеловоза. У коня в четырех местах небольшими сосновыми ветками, все еще торчавшими из ран, была насквозь пробита шея.

Стоило Апостолу объехать фургон и отъехать от него на несколько метров, как драуга бросил секиру ему в спину. Жаболицый все хорошо рассчитал – Инглар не успевал ни пригнуться, ни послать лошадь галопом. Вот только драуга и представить не мог, что из воздуха прямо позади всадника появится бледная девушка со сверкающими алым светом глазами и ударом темноэльфийского кастета отобьет секиру в сторону.

Тайкеши распахнул плащ. Взведенный арбалет глянул на неожиданно возникшую смертную и послал стрелу прямо ей в грудь. Но каким бы быстрым ни был бельт, девушка оказалась быстрее. Она просто поймала арбалетную стрелу и, хищно оскалившись, метнула ее обратно. Тайкеши присел, пропустил снаряд над головой.

– Gea he! – приказал он.

На секунду заколебавшиеся наемники выхватили мечи и рванулись к девушке. Она хохотнула и бросилась им навстречу, игнорируя драугу, вытащившего еще одну секиру и подбирающегося к ней сбоку. Однако перед жаболицым из ниоткуда возникла бледная хрупкая девушка с короткими каштановыми волосами, в куртке и просторных шароварах. Из ее рук вырвались цепи, захлестнули ноги драуги. Жаболицый подпрыгнул, намереваясь лишить противницу цепей, но та с недюжинной силой рванула их на себя. Грохнувшийся на дорогу драуга с такой силой ударился головой о землю, что его череп раскололся.

Наемники не видели смерти своего товарища. Впрочем, они довольно скоро составили ему компанию. Двигаясь легко и грациозно, словно танцуя, та девушка, которая появилась первой, увернулась от выпадов мечей и нанесла каждому из противников по одному удару в горло.

Тайкеши не стал дожидаться, когда воительницы доберутся до него. Прошипев ругательство, он стремительно побежал в лес по правую сторону дороги и скрылся между соснами и елями в считаные мгновения. Из воздуха появился еще один смертный, на этот раз короткостриженый темноволосый парень. Принюхавшись, он без труда определил, куда направился беглец, и поспешил следом за ним.

Иукена приказала не дать уйти тайкеши, и Лиррон Тааш Сайкеу намеревался выполнить распоряжение командира.

К удивлению упыря, ему пришлось постараться, чтобы догнать синеглазого. В скорости и выносливости тот почти не уступал Живущему в Ночи. Пускай Лиррон не прибегал к трансформе, но он был Высшим упырем, к тому же Гением Крови. Тайкеши вряд ли являлся обычным смертным, раз смог удивить его.

Так и оказалось.

Осознав, что ему не оторваться от преследователя, синеглазый остановился возле густых зарослей боярышника у подножия низкого холма. Лиррон не стал скрываться и подкрадываться, вышел прямо на тайкеши. Тот внимательно следил за Живущим в Ночи, готовясь в любой момент провернуть ручку гворда, высвобождая трехгранный зазубренный клинок.

Первая ошибка. Когда твой враг Гений Крови, оружие должно быть готово к бою.

Тайкеши сбросил плащ, остался в одном безрукавном камзоле и коротких штанах. По мнению Лиррона, синеглазому лучше было использовать плащ как отвлекающее средство, но он отлично понял, зачем тайкеши его снял.

Покрывавшая правое плечо татуировка слабо светилась во мгле ночного леса. Змея обвила меч, распахнув пасть над острием. Символ Школы Меча. Знак тех, кого зовут Мечеными.

Лиррон усмехнулся.

Вторая ошибка. Еще более глупая, чем первая.

– Мы можем разойтись с миром, – произнес тайкеши на всеобщем языке. – Сражение между нами ни к чему не приведет.

– Надо было думать об этом до того, как вы решили обзавестись имуществом одинокого путника, – хмыкнул Лиррон. – Нет, ну честное слово, мы же не на Островах Блаженных, где можно жить, ни о чем не думая. Если кто-то по ночам странствует в одиночку, то вряд ли он такой же простой, как стилос. Он ведь вам и слова не сказал. Хотя, как по мне, с похитителями свободных стоит поговорить. – Сайкеу осклабился. – На языке оружия – единственном языке, который понимают андраподисты вроде тебя.

– Это бессмысленно. Ты видишь мою татуировку? Знаешь, что она означает?

– Вижу. – Сайкеу пожал плечами. – Знаю. Ну и что?

– Ты что, не понимаешь? – изумился синеглазый. – Я – Меченый! Тебе это ни о чем не говорит?

– Меченый-размеченный, – усмехнулся упырь. – Я же сказал, что знаю, что означает твоя татуировка. Вот только ты, очевидно, и не думаешь, что я действительно знаю. А я знаю, что если изображен короткий гладий, то ты всего лишь обычный выпускник Школы Меча. Великий воин, но не величайший. Наставляющие Школы зовут таких Мечущими. А вот если изображен полуторный бастард, то ты проходил особые тренировки Наставляющих и Мастеров, обучавших тайным техникам Школы. Величайший воин. Лучший из лучших. Таких Наставляющие зовут Мечеными. Но если ладонь и плечо украшает двуручный клеймор – значит, тебя тренировала вся пентада Мастеров под руководством Архимастера, и тебе были открыты техники, именуемые в Школе божественными. Совершенный воин. Абсолютный воитель. Таких Наставляющие зовут Меченосцами.

Тайкеши сглотнул. Лиррон осклабился:

– Смертные обычно используют все три прозвища одновременно, не зная об истинном их значении. Даже многомудрые маги редко ведают об этой иерархии. Не стоит их за это винить. Мечущие, бывало, сами называли себя Мечеными и Меченосцами, а Меченосцы не поправляли тех, кто звал их Мечущими. Отсюда и путаница. Вот только всегда есть те, кто знает – и делится знаниями. И знаешь что, «Меченый»? Твой гладий говорит мне о многом…

Синеглазый атаковал. Ему понадобилось меньше секунды, чтобы прокрутить рукоять и нанести стремительный укол в левую ногу Лиррона. Но упырю понадобилось еще меньше времени. Активатор его Клинка Ночи в виде креста, который он все это время держал в правой руке, полыхнул ярким октарином – и мощное древко огромного копья встретило удар тайкеши. Мечущий ответил мгновенным сокращением дистанции. В левой руке мелькнул узкий клинок кинжала. Тайкеши бил под ребра, и мало кто мог успеть отбить его удар.

Лиррон, например, не отбил.

Кинжал вошел в правый бок, и с клинка рванулось ледяное заклятие, парализовавшее всю правую половину тела упыря. Сайкеу зашипел от резкой боли – и взмахнул копьем, легко удерживая его одной левой рукой. Гворд взлетел, блокируя удар, однако Меченого все равно отшвырнуло назад. Его отбросило в заросли боярышника. Лиррон прыгнул следом. Ледяная магия мешала ему, сковывала движения, однако враг просчитался. Будь перед ним Низший или Средний упырь, уловка удалась бы.

Но чтобы остановить Высшего упыря, прошедшего сквозь адские тренировки Истребителей, требовалось заклинание посильнее.

И все-таки тайкеши был истинным учеником Школы Меча. Прыжок Лиррона еще не завершился, а синеглазый уже вскочил и бросился ему навстречу. Гворд замелькал в обманных ударах. Сайкеу знал, что стоит зазубренному клинку коснуться его тела, как он расцветет тремя лезвиями, оставляющими после себя ужасные рваные раны. А созданный в Школе Меча гворд вполне мог пронзить костяную защиту вокруг упыриного сердца.

Вот только созданное в Лангарэе магическое оружие было способно на большее.

Синеглазый уклонился от прямого выпада копья и тут же сократил расстояние. Гворд стремительно ударил по шее упыря – но за мгновение до этого древко копья разделилось на три части, и верхняя часть с длинным наконечником очертила широкую дугу, снося голову тайкеши.

Лиррон перевел дух и, скривившись, вытащил кинжал из бока. Он рисковал, сильно рисковал. С другой стороны, окажись его противником настоящий Меченый или, не приведи Ночь, истинный Меченосец, Сайкеу сразу трансформировался бы, используя все способности своей Силы Крови.

Вернув Копье Ночи в форму медальона, Живущий в Ночи поспешил обратно. Выйдя к дороге, он застал возле фургона только Иукену и Арка. Шрана и Квилла вернулись в Шур-Эйхин, а Апостол, спешившись, терпеливо ждал приказаний неподалеку.

Арк сидел рядом с дриадой, пристально глядя ей в глаза. Девушка… да нет, какая девушка? Даже по меркам людей еще девчонка. В общем, дриада покраснела и тяжело дышала, мечтательно поглядывая на Цуумхута. Арк, конечно, красавец – золотистые волосы, вьющиеся мягкими волнами, яркие голубые глаза, мягкие черты лица, – но дело было не в этом. Девчонка так отреагировала на Силу Крови Цуумхута, с помощью которой тот ее изучал.

Возвращаясь, Лиррон подозревал, что дриада разделила судьбу похитителей свободных, и его это печалило. Охотники на рабов заслужили дорогу в посмертие, но не девчонка. Однако он хорошо знал крутой нрав Иукены. Она не отпустит свидетеля стычки андраподистов с Живущими в Ночи. Упыри в Эквилидоре приравнены к особо опасной нечисти, и стоит кому-то проведать об их появлении, как на команду Татгем объявят тотальную охоту.

И все же дриада еще была жива, и это радовало. Лиррон ненавидел рабовладельцев, презирал безвольных рабов и восхищался теми, кто боролся за свою свободу. А дриада боролась. Сайкеу не сомневался, что мертвый тяжеловоз и завалившийся фургон ее рук дело.

– Ты был прав, – сказал Арк, глянув на Лиррона. – Она полукровка. Наполовину дриада, наполовину человек. И довольно сильный Дар. Неинициированный, стоит заметить. Пребывай она в полной Силе, никому бы не удалось ее схватить.

– Значит, ее можно… – начал Сайкеу, но Иукена перебила его.

– Ничего это не значит, – хмуро сказала упырица. – Пусть сама выбирает. Заставлять не буду. Арк, верни ее в норму.

Цуумхут поводил руками перед глазами дриады (Лиррон все-таки решил звать девчонку дриадой, хоть она и была полукровкой), щелкнул пальцами. Девушка вздрогнула и испуганно уставилась на Живущих в Ночи. Иукена вздохнула.

– Слушай меня внимательно, девочка. Я не буду повторять дважды. Сейчас тебе предстоит принять решение. Тебе нужно решить, повезло тебе или не повезло. Повезло – тебя спасли от продажи на невольничьем рынке. Не повезло – из рук работорговцев ты попала в лапы жутких кровососов. Не буду скрывать. Мы – Живущие в Ночи, упыри. Понимаешь, почему я так откровенна?

Дриада потупилась.

– Потому… потому что моя жизнь… в ваших руках… – прошептала девчонка.

– Правильно. Так вот. Если тебе повезло, то ты останешься с нами. Я обращу тебя в Апостола. В слугу. Это временная мера. Как только я решу, что ты больше не представляешь для нас угрозы, я отпущу тебя. Разумеется, никаких гарантий я тебе не дам. Ты можешь мне только поверить. Но если ты решишь, что тебе не повезло, я тут же тебя убью. Быстро и безболезненно. Такие дела. Даю тебе минуту на размышление.

Дриада глянула на Татгем, посмотрела на Арка, покосилась на Лиррона. Сайкеу восхитился ее взглядом. Девчонка уже не боялась. Скорее, она прикидывала, как воспользоваться открывшимися возможностями и сбежать при первом же удобном случае. Разумеется, дриада не осознавала, что такое обращение в Апостола. Слова о слуге сбили ее с толку. Интересно, Иукена сделала это нарочно?

– Я думаю, – медленно произнесла девушка, – что мне повезло.

– Хорошо, – сказала Иукена. И ударом по затылку оглушила девчонку. – Лиррон, это была твоя идея, вот теперь сам и тащи ее.

Сайкеу кивнул и взвалил дриаду на плечо.

– Кстати, Арк. – Лиррон бросил повернувшемуся к нему Цуумхуту кинжал Меченого. – Вот тебе сувенир.

– Чья это кровь? – мрачно спросила Татгем.

– Моя, – признался Лиррон. Поспешно добавил: – Не стоит беспокоиться, она только на кинжале. Я поэтому и взял его с собой.

– Это кто же умудрился тебя ранить? – удивился Арк.

– Тот тайкеши был Меченым, – кратко пояснил Лиррон.

Иукена недовольно посмотрела на Сайкеу, но ничего не сказала. Она еще раз оглядела место столкновения Живущих в Ночи с похитителями свободных, убеждаясь, что упыри не оставили никаких указывающих на них следов.

– Проклятье, – пробормотала Татгем. – Мы и так потратили слишком много времени. Надеюсь, больше ничего нам не помешает. Эдлар, забирай нас!

Упыри и дриада исчезли. Несколько секунд спустя Апостол, словно следуя одному ему слышимому приказу, забрался в седло и с места бросил кобылу в галоп.