Текст книги "Обезьянка и море в апельсиновых корках"

Обезьянка и море в апельсиновых корках
Юрий Пикалов

Корректор Ольга Рыбина

Дизайнер обложки Вера Филатова

© Юрий Пикалов, 2023

© Вера Филатова, дизайн обложки, 2023

ISBN 978-5-0059-9450-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Девочка шла через Солнечный Лес. Солнечный Лес было для неё ёмким понятием, хотя она и слов-то таких, как ёмкое понятие, ещё не знала. Просто он был для неё таким тёплым, таким уютным, единственным местом в её маленьком мире, где ей не было страшно. Она придумала его сама, построила в своих фантазиях этот тёплый солнечный мир и очень хотела в него попасть. Но это было трудно. Почти невозможно. Для этого требовалось заснуть и увидеть его во сне. У неё долго ничего не получалось. И вот наконец получилось! Она шла через свой Солнечный Лес.

Солнце было повсюду. Оно прорывалось сквозь вершины деревьев и падало на землю, покрывая её причудливыми яркими пятнами, постоянно меняющими свои очертания. Деревья радостно шумели, обнимая зелёными ветвями тёплый ветерок. Босым ногам девочки было приятно идти по мягкой лесной подстилке. Она состояла из опавших листьев, хвои и мелких веточек, которые совсем не кололись, когда маленькие ноги наступали на них. Веточки тихо похрустывали, распугивая всяческую неопасную лесную мелочь вроде муравьёв, жучков и цикад. Муравьи приятно щекотали ноги, а цикады дружным и радостным хором приветствовали маленькую лесную фею. Голова девочки слегка кружилась от незнакомого аромата тропических цветов. Они были повсюду, размером с блюдце, из которого её любимая Ласковая Киса пила молочко. В центре распустившихся белоснежных бутонов искусный лесной мастер положил яркие мазки пурпурного цвета. Всё это великолепие оглашалось дружными криками ярких тропических птиц в кронах деревьев и шумом близкого водопада.

Душа девочки ликовала! Но главный восторг ждал её впереди. Она знала, что скоро лес закончится и откроется вид на море. О, море! Как она желала поскорее его увидеть! Там, на берегу, будет стоять утёс из белого мрамора. Его вершина – это удобное, нагретое солнцем кресло, в котором так уютно сидеть и смотреть в морскую даль. Справа от утёса должен низвергаться хрустальными струями водопад. Она будет сидеть в мраморном кресле, слушать успокаивающий шум волн и думать. Там, в морской дали, плывут острова её мечты, где радостно, нестрашно и спокойно жить. Там белоснежный песок, мягко стелящийся под ногами. Яркое синее небо с белоснежными облаками. Зелёные-презелёные пальмы, склонённые под тяжестью кокосов, и тёплое бирюзовое море! Там ей будет уютно, тепло и совсем не страшно. А море – это дорога к этим островам. Конечно, так просто до них не доплыть. Ну да ладно, она что-нибудь придумает!

Впереди сквозь ветви леса показались просветы. «Ну вот, уже скоро», – пронеслось в её голове. Оставшееся расстояние босые ноги почти пробежали. Раздвинув последние ветви Солнечного Леса, девочка вышла на берег. К утёсу вела узкая тропинка, плавно поднимавшаяся к его вершине. Утёс был таким большим, что закрывал небо. И тут она остановилась. Момент был торжественный. Она не должна бежать как ребёнок. Девочка выпрямилась, гордо подняла голову и не спеша, с достоинством юной принцессы начала восхождение к вершине своего солнечного королевства.

По мере того, как она поднималась, утёс опускался вниз и открывал всё большую и большую часть неба. Небо было красивого палевого цвета, какой обычно бывает ближе к закату. Каждый её дальнейший шаг окрашивал небо в оранжевый цвет. Это её забавляло. «Как интересно, – подумала она, – художники рисуют небо руками, а я ногами!» Поначалу в оранжевых красках неба было больше жёлтого, чем красного. Потом эти две краски сравнялись. Затем жёлтый стал уступать красному, и показалось закатное солнце. Оно вставало из-за головы утёса с той торжественной медленностью, с какой маленькая принцесса шествовала к своему трону. И опять ей это показалось забавным: на самом деле был закат и солнце садилось, но во время её шествия на утёс оно поднималось. Солнце было как огромный, сочный, спелый и огромный апельсин!

– А сейчас покажись, море! – воскликнула девочка.

Невидимый сказочный фокусник начал разворачивать панораму морской стихии. Теперь, ложась на воду, краски стали меняться от горизонта к берегу в другой последовательности: от оранжевой до палевой и через неё к синей. Смена цветов была не простым механическим процессом, а сказочным спектаклем, как и всё в придуманном ею мире. Раскалённое солнце плавилось густым оранжевым цветом. С его поверхности в море падали капли-лучи. В прохладной воде они превращались в апельсиновые корочки, похожие на маленькие оранжевые лодочки. Девочка знала, что если такую апельсиновую корочку сложить пополам, то из пор брызнет пахучая жидкость. Когда эту ароматную волну запаха вдыхаешь с закрытыми глазами, душа переполняется счастьем!

Чем ниже спускалось солнце к морю, тем больше капель-корочек падало с его поверхности, и вскоре вся дальняя поверхность моря покрылась ковром этой оранжевой флотилии. Оранжевые волны наступали на синие, и в месте их смешения вода приобретала палевый оттенок, а ближе к берегу оставалась ярко-синей.

Уже показался и её трон на самой вершине утёса, но что это? Крик разочарования готов был сорваться с её губ. Глаза наполнились обидой, и она в досаде всплеснула руками. Её трон был занят! Какое-то маленькое существо сидело спиной к ней и смотрело в море.

– Эй, – позвала она, – вы кто?

В ответ – ни звука, ни шевеления. Существо игнорировало её. «Ну и что теперь делать? – задала она самой себе вопрос. – Не возвращаться же, когда теперь опять удастся попасть сюда»? Девочка внимательней присмотрелась к существу. Закатное солнце чётко очертило его силуэт. Это была обезьянка. Из тех, что обычно выступают в цирке: без хвоста и с большими смешными ушами. «Как хорошо, что это не Грустная Жаба», – обрадовалась девочка. Она прислушалась к своим ощущениям и обнаружила, что, вот если сейчас подойти и сесть рядом с обезьянкой, та не испугается и не убежит. Сумасшедший восторг наполнил маленькую ребячью душу. Она точно знала, что обезьянка не убежит! Девочка была уверена: обезьянка здесь неспроста, она ждёт именно её и хочет сказать что-то очень важное. А ей ну очень, очень хотелось узнать, что скажет обезьянка. Такая уверенность была связана с одним случаем.

Примерно год назад, в августе месяце, когда всю неделю, не переставая, лил дождь, она обнаружила, что в кухню их квартиры залетел волнистый попугайчик. На этот отчаянный поступок его толкнула непогода. Он был мокрый, наверняка голодный и казался совсем беззащитным на заставленном банками подоконнике. Рядом на стуле дремал соседский кот, здоровенный, раскормленный наглый котяра по прозвищу Ронни. Казалось, он никак не отреагировал на появление попугая. Он лишь чуточку приоткрыл глаза и тут же обратно смежил веки. Но девочка знала, что это не так, что это проявление коварной натуры Ронни. Он заинтересовался, и ещё как! Об этом рассказал кончик его хвоста, нервно раскачивавшийся влево-вправо. И точно, кот проснулся, лениво потянулся, уселся и стал деловито лизать лапу. Ну, просто само миролюбие!

Попугайчик не испугался, только внимательней стал наблюдать за котом, смешно наклоняя голову то влево, то вправо. Он занимал удобную позицию межу двумя стеклянными банками, а сзади его прикрывало окно. Дождь за окном громко барабанил по железному водосливу, грозно шумели под напором ветра деревья, и единственным во всём мире местом, где попугаю можно было переждать непогоду, была эта кухня. Но кот, видимо, вовсе не казался ему гостеприимным хозяином и членом общества защиты промокших от дождя попугаев, готовым приютить бедного странника.

Девочка размышляла: у попугая, по её разумению, было всего два выхода. Один – вылететь в окно и спастись. Второй – забиться в какую-нибудь щель на кухне, такую узкую, чтобы кот не мог туда пробраться. Интересно, думала она, какой путь изберёт пернатый гость? Попугай избрал третий, неожиданный для неё и кота выход. Внимательно посмотрев на кота, он спросил человеческим голосом: «Чайку хочешь?» Кот перестал лизать лапу и изумлённо уставился на попугая. Издав воинственный крик, тот отважно бросился на кота! Кот опешил, прижал уши и бросился убегать. Попугай продолжал его преследовать, спрашивая при этом: «Чайку хочешь?» И он победил! Кот взвыл и уже сам, каким-то невероятным образом, забился в щель между плитой и кухонным столом, куда даже попугаю не было хода.

Попугай-победитель уселся на стул, ещё хранивший тепло кота, и занялся чисткой перьев. Вот в этот-то самый момент у девочки и возникло это восхитительно-новое чувство уверенности в том, что произойдёт дальше. Она не понимала, откуда пришла эта уверенность, но твёрдо знала, что так и будет. Девочка решительно подошла к попугаю и протянула ему свой палец. Птица не испугалась и не улетела. Она наклонила голову и оценивающе, одним глазом посмотрела на ребёнка. Затем, немного помедлив, попугайчик уселся на протянутый палец и задремал. Девочка была счастлива: он доверился ей! Она ведь не сказала ни слова, она просто мысленно попросила его об этом. И он понял. А она заранее знала, что так и будет. Это был сказочный попугай. Он специально прилетел защитить её от страха одиночества. И защитил. Девочке стало тепло, уютно и нестрашно одной в темной кухне, сотрясаемой раскатами грома.

Из-за кухонной плиты показалась испуганная морда кота. С ним произошли разительные перемены. Ещё каких-нибудь пять минут назад это был король квартала, гроза всех котов округи. Ему не было равных! Всего несколько минут изменили всю его жизнь. Он стал моральной развалиной. Эти минуты позора подорвали кошачью психику. До конца дней своих он будет шарахаться от воробьёв и мышей, вздрагивать от каждого шороха. Его шерсть испачкалась мусором, который обычно бывает в узких щелях между столом и кухонной плитой, казалось, он даже уменьшился в размерах. Теперь он не шёл гордо, как всегда, а крался на согнутых лапах, со страхом взирая на дремавшего попугая и желая лишь одного – быстро покинуть кухню, эту камеру кошачьих пыток.

Девочка, конечно же, не увидела всех этих перемен. Просто испуганный кот вылез из-за плиты и быстро прошмыгнул в коридор. Тем более она ещё не знала, что подобные, а то ещё и более изумительные перемены случаются даже с человеком – вершиной эволюции жизни на Земле! Такой вот был случай в её коротенькой на тот момент биографии.

Меж тем солнце продолжало клониться к закату. С берега подул ветерок. Повинуясь ему, мириады оранжевых корочек-лодочек устремились вслед уходившему за горизонт солнцу, словно почётный эскорт дневного светила. А за ними тронулась и синяя полоса моря, расширяясь и темнея.

Девочка опустилась на тёплый мрамор утёса рядом с обезьяной и, поскольку та её игнорировала, тоже решила не обращать ни малейшего внимания на свою соседку. Обезьяна задумчиво смотрела в морскую даль. Девочка решила поступить так же. Они молча сидели рядом, две маленькие фигурки, освещаемые закатным солнцем. На фоне неба их силуэты казались почти чёрными, и лишь светлые волосы девочки, развеваемые лёгким бризом, светились оранжево-золотой короной. Птицы понемногу смолкали, аромат цветов сгустился, шум водопада стал громче. Любопытство распирало девочку и не давало ей никакого шанса сохранить деланое безразличие к происходящему более пяти минут.

Она скосила глаза на обезьянку и увидела в её облике интересные подробности. Свободная от шерсти часть мордочки была розового цвета, но вся покрыта тёмными пигментными пятнами. Эти же пятна украшали и большие уши. Но более всего поражали глаза животного. В них светился разум, и это не позволяло относиться к ней как к существу низшего порядка.

Более того, девочка была уверена, что сможет поговорить с обезьянкой. В её сказочном мире это было бы возможным. Она решила, на всякий случай, обращаться с ней как можно более вежливо.

– Вы кто и почему заняли моё место? – повторила она свой вопрос.

– Это не твоё место, – спокойно отвечала обезьяна, продолжая смотреть вперёд.

– Как это не моё?

– Не твоё. В штате Невада, это в Северной Америке, молния сломала сосну. Учёные посчитали годичные кольца, и оказалось, что сосна простояла там пять тысяч лет. Пять тысяч лет! Вот тебе сколько лет?

– Десять.

– Уж наверное, она с большим правом, чем ты, могла считать то место, на котором росла, своим. Однако место то и сейчас там, а сосны уже нет. Ни у кого нет своего места на Земле. Земля не принадлежит никому, но все мы – и деревья, и животные, и люди – принадлежим Земле.

– А вот и не правда, потому что всё это…

Но обезьянка прервала её.

– Потому что всё это, – она обвела вокруг себя лапой, – ты выдумала?

– Вот именно!

– Тем более ты не права. Раз ты это придумала, значит, это существует только в твоей голове. Твоя голова является частью тебя. Ты целое, а голова только часть этого целого. Целое не может существовать в части себя. Хотя… Современные люди часто уходят от реальности внутрь своих голов. Теперь это, кажется, называется виртуальностью. Но вот в чём вопрос: почему они это делают? Вот ты почему здесь?

Девочка молчала, но не потому, что не знала, как отвечать, а просто хотела, чтобы собеседница поняла её как можно правильнее. Она размышляла.

– Давным-давно, – начала она…

– Ну да! Пять лет назад! – насмешливо перебила её обезьянка.

– Не смейтесь. Для меня это давным-давно.

– Извини, – смутилась обезьянка, – не права, продолжай, пожалуйста.

– Я жила у бабушки. Тогда-то всё и началось. В той комнате, где я спала, в углу стоял старый комод, а на нём радиоприёмник. Это был такой древний приёмник, на котором можно было ещё и пластинки проигрывать. Пластинки это такие…

– Да знаю я! Не томи, давай сразу к твоим страхам, – перебила её обезьянка.

Девочка не заметила то обстоятельство, что её собеседница, оказывается, была в курсе того, что она собиралась рассказать. Впрочем, в этом сказочном мире, похоже, всё могло быть.

– Ну и вот. Днём это был угол как угол: пыльный, с паутиной и всякой ерундой, завалившейся туда в разное время. А вот ночью он становился страшным местом. Я лежала и не могла заснуть, потому что меня пугал этот тёмный страшный угол. Меня охватывал страх, внизу живота разливалась слабость, а ноги становились ватными. Но самое жуткое было ожидать её появления из этого угла.

– Её это кого? – заинтересованно спросила обезьянка.

– Старушки! Маленькая такая. В тёмной одежде, лица нет. Идёт ко мне с выставленными руками, пальцы скрючены. А я-то знаю, что она будет щекотать мне ноги. Я очень боюсь щекотки! Я начинаю кричать до тех пор, пока не придёт бабушка и не успокоит меня.

– Да, – сочувственно произнесла обезьянка, – детские страхи самые яркие! Ребёнок мал, а страх велик. Поэтому он и не может уместиться в детской душе. И тогда он начинает прятаться в тёмных углах детской комнаты, в кладовках, в больших шкафах. Когда человек подрастает, страх полностью поселяется в его душе. Но знаешь что? Это в определённой мере и хорошо! В противном случае, если бы люди, вырастая, переставали бояться всего, всё время бы смеялись и радовались конфетам, то это были бы странные, ненормальные существа. Ну, и как ты боролась с этими страхами? Ведь ты как-то боролась?

– Я придумала Ласковую Кису. Когда старушка только начинала выходить из угла, появлялась она. Вначале раздавался тихий красивый звук маленьких серебряных колокольчиков. Во тьме вспыхивали крохотные золотые искорки. Их становилось всё больше и больше, они раздвигали тьму по углам, и только после этого появлялась Ласковая Киса. Она была вся белая, пушистая, ложилась возле меня и начинала тихо мурлыкать. Страх проходил, и я спокойно засыпала.

– Да, это ты хорошо придумала, – одобрительно отозвалась обезьянка, – но ведь было что-то ещё?

– В том-то и дело, что было! Ещё стала появляться противная Грустная Жаба. Я её не придумывала. После того как Ласковая Киса меня успокаивала, появлялась ещё и она, просто из воздуха! Вся такая неискренняя, в глаза не смотрит, вечно косит куда-то в сторону. При этом заметьте, трагически заламывает лапки-ручки, горестно закатывает глаза вверх, делает вид, что ей так жаль меня, бедняжку! И всё это без слов, как в дурацкой пантомиме. Да ладно бы просто стояла и кривлялась в стороне. Но нет, подойдёт и с горестным вздохом уткнётся своей мордой мне в грудь. А у меня от этого внутри разливается холод и становится грустно. Она меня расстраивает.

– Я бы сказала, что она наводит баланс в твоих чувствах. Согласись: спокойствие и грусть являются более мягким переходом от жуткого страха, – задумчиво произнесла обезьянка.

– Ещё я придумала Солнечный Лес, который приводит меня к морю, к этому утёсу, где мне хорошо и уютно мечтается, где нет страха. Поэтому и расстроилась очень, когда увидела вас на своём месте. Но я думаю, что вы не просто так здесь сидите. Вы должны мне что-то сказать?

– Да. Но я не знаю, обрадуешься ты или огорчишься сказанному. И, кроме того, я не вполне уверена, что ты поймёшь… Вот незадача! Ну, как объяснить ребёнку то, что даже не всякий взрослый поймёт? – ни к кому не обращаясь, произнесла обезьяна.

– А вы попробуйте. Вон вы какая умная обезьянка. Я таких ещё не встречала.

– Да не обезьянка я! Вернее не так. Внешне я, конечно, обезьянка, а вообще-то я… – говоря это, она впервые повернула свою мордочку к девочке и с сожалением вздохнула. – Здесь нет страха, говоришь…

– Ну, конечно же, нет!

– А куда тогда подевалась старушка, ну, та, что из тёмного угла?

– Как куда? Осталась там, в реальной жизни.

– А днём, говоришь, в том углу никого нет?

– Ну, говорю же. Постойте!

Глаза девочки испуганно расширились. Она посмотрела в глаза обезьянке и увидела в них жалость. Жалость к ней, такой глупой и наивной.

– Вы хотите сказать, что та старушка живёт в моей голове? И… И что же мне делать?

– Выселить её из головы, – отвечала обезьянка. – Видишь ли, страхи живут в нас. Но мы этого не знаем, потому что они направляют наши мысли на совершенно безобидные предметы, людей, животных, и мы начинаем их бояться, безуспешно бороться с ними, а не с самим страхом в нашей голове. Победить страх могут только те люди, которые сумеют раскрыть этот самообман и изгнать его из своей головы. Именно это я и пришла тебе сказать.

– А я смогу?

– Ты сможешь, не сразу, конечно, потому что это труд, посильный не каждому. Но ты сможешь. Знаешь, в чём между нами разница?

– Ну конечно! Ты обезьянка, а я человек.

– Нет! Разница между нами в том, что ты видишь то, что есть, а я вижу то, что будет. Так художник, стоящий перед белым холстом, видит картину на нём. А все остальные – только белый холст на подрамнике.

– А как я узнаю о своей победе над страхом?

– Однажды ты увидишь, что меня здесь нет. Это и будет означать твою победу. Тебе станет незачем приходить сюда. Всё, что тебе будет дорого, ты обретёшь в реальной жизни.

Девочка облегчённо вздохнула. Как и всякий ребёнок, она не могла долго волноваться. Взгляд её повеселел. Она бросила лукавый взгляд на обезьянку.

– А можно ещё кое-что добавить ко всему этому? – она обвела рукой прекрасный солнечный мир, созданный её воображением.

– Валяй! – усмехнулась обезьянка.

Девочка, как дирижёр оркестра, подняла обе руки вверх, взмахнула ими и крикнула:

– Начали!

Откуда-то грянула бравурная музыка. Это был парад-алле, который обычно звучит в цирке. Под его аккорды раздался размеренный топот множества тяжёлых ног. Из леса позади утёса показались две вереницы голубых слонов, одна направилась налево, а другая – направо, обтекая утёс, они выстроились вдоль берега моря, набрали в хоботы воды и подняли их, замерев в ожидании.

Девочка опять взмахнула руками и выкрикнула: «Давайте»! В то же мгновенье из всех слоновьих хоботов одновременно в пламенеющее небо ударили фонтаны воды. Они окрасились закатным солнцем и багровыми потоками низвергались в море. Голубые слоны с бьющими из хоботов багровыми фонтанами дополнили общую картину фантастической сказочной красоты окружающего мира. Этот мир был самим гимном жизни, красоты и счастья!

Солнце опустилось ниже, и по его команде корочки-кораблики устремились к центру моря, вытянулись в длинную оранжевую дорожку, которая начиналась под солнцем и заканчивалась недалеко от берега. Солнце стало погружаться в море, увлекая за собой оранжевую флотилию.

Девочка почувствовала, что пора прощаться, но почему-то медлила. Обезьянка тоже медлила. Было видно, что она хочет ей что-то ещё сказать, но не решается. Наконец она вздохнула и, глядя в сторону, сказала:

– Понимаешь, эти острова могут оказаться не такими, какими ты их себе представляешь. У одних людей детские страхи проходят с возрастом. У других они перерастают во взрослые страхи. И это уже не маленькая злая старушка с кривыми растопыренными пальцами, крадущаяся к ним из тёмного угла за шкафом. Это страх предательства, обмана, разочарования в близких и дорогих людях. Или страх от того, что не сможешь защитить близкого человека. Главное помни, что страх у тебя вот здесь, – она коснулась лапой её головы. – Солнечные острова становятся таковыми, если из души выгнать страх, иначе острова превратятся в маленькие частицы суши посреди мрачных болот. Чаще всего люди думают, что вон за той горой, или лесом, или морем лежит прекрасная долина или острова, где им легко и весело будет жить. Но оказывается, что за горой другая гора, а за лесом другой лес, а море нельзя переплыть. Но означает ли это, что там нет прекрасных долин и островов? Нет, не означает. Всё зависит от тебя. Помни это!

Девочка вздрогнула и посмотрела в море, туда, где плыли её острова. Она их тоже придумала. Она ведь и приходила сюда затем, чтобы думать об этих островах. У неё была заветная мечта: вырасти и уплыть на них. Она видела как наяву их прибрежный белый песок, ласковое бирюзовое море, ярко-зелёные пальмы и много-много тёплого солнечного света! На островах не было страха. Только радость, одна только радость!

– Но откуда же вы узнали! – Она повернулась, но обезьянки уже не было. А была ли она вообще?

 
                                     * * *
 

Летняя гроза в городе не кажется опасной. Но всё-таки в душе возникает слабое, неясное беспокойство. Связано оно с не предсказуемым в точности началом и концом грозы. Если ливень будет грохотать за окнами в то время, когда вы работаете в уютном сухом помещении, и закончится до конца рабочего дня, это хорошо. Вы пройдётесь до дома по умытому дождём тротуару, вдыхая свежий аромат зелени и летних цветов. Только и всего! Но вот если гроза разразится после работы, а вы на пути к остановке транспорта, это уже совсем другое дело.

Поэтому беспокойство перед грозой вызывает те же чувства, которые возникали у людей в давние века от слухов о приближающейся к городу вражеской армии.

Вначале это неясные, передаваемые тихим шёпотом на городском рынке слова о несметных полчищах беспощадных захватчиков. Потом всегда следуют бодрые и потому явно лживые заверения городских властей, что никакой армии на подступах к городу нет. Что стены города высоки, а его стража могуча и непобедима. Ну, в общем, обычное бла-бла-бла! Потом начинается подозрительная суета и отъезды богатых семей подальше от города. А уж потом! Как всегда «неожиданно» город окружают войска противника.

Гроза после рабочего дня это уже не шутки. Поэтому люди становятся суетливее, чаще смотрят на небо, прикидывая, успеют ли они добраться домой до её начала. Поднимается ветер, переворачивая листья деревьев и показывая их красивую серебристую обратную сторону. Особенно впечатляют чувственные души явления грозы тогда, когда она надвигается с противоположной от солнца стороны. Возникает величественная картина чёткого разделения мира на солнечный и мрачный грозовой. Здания ярко освещены солнцем, полыхают прожекторами оконных стёкол и одновременно с этим накрыты сверху мраком грозовых облаков. Ад и Рай соприкасаются, порождая страх и восторг в одно и то же время. Кто не успел покинуть город, тот обречён. Кто ещё не дома – тоже.

Наконец грянул ливень. Дороги вскипели реками дождевой воды, несущими смытый с обочин мусор. В ливневых решётках у обочины дороги крутятся водовороты мутных дождевых потоков, в которых пустые алюминиевые банки безуспешно пытаются спастись от гибели в бездне городской канализации. Люди прятались под прикрытием остановок транспорта, в арках и других подходящих местах. Кто-то бежал до дому, прикрывшись бесполезным пластиковым пакетом, который более успокаивал морально, чем защищал от дождя. Как говорится, хватался за соломинку.

Он наблюдал за всем этим из своего автомобиля по пути домой. Там его ждал отдых после трудного дня, и он очень хотел этого. И вдруг вдали, недалеко от автобусной остановки, он увидел её. Она стояла у самой обочины дороги, не пряталась под навесом, не прикрывалась зонтом или чем-либо иным, не пыталась закрыться от дождя. Она плакала. Вы спросите, как можно увидеть, что женщина, мокрая с ног до головы, со слипшимися от дождя волосами, поливаемая потоками дождя, плачет? Очень просто, если не смотреть на одежду, а видеть её лицо. У неё было лицо плачущей женщины! И он уже понял, что дом и отдых откладываются. Он знал, что будет дальше. Впереди него катилась шикарная машинка, внедорожник последней модели. Когда расстояние до неё сократилось, он увидел на заднем стекле большой стикер. На нём было написано: «Всё, что в жизни есть хорошего, либо незаконно, либо аморально, либо ведёт к ожирению!» Девушка шагнула на дорогу прямо под колёса этой машины. Странно, но водитель успел затормозить, так как ехал небыстро из-за ливня. Машина лишь коснулась бампером девушки, а если и ударила, то не очень сильно. Несмотря на это, она рухнула на дорогу как подкошенная и не подавала признаков жизни. Водитель этой машины, оказавшийся молодым человеком, выскочил на дорогу и бросился к девушке. Он приподнял её за плечи, вгляделся в лицо и вдруг прижал её крепко к себе, поднял лицо к небу, с которого хлестали потоки дождя, и стал отчаянно кричать. Из-за шума дождя крика не было слышно, но его лицо, полное отчаяния, говорило о неподдельном горе. Наконец он взял себя в руки, поднял девушку, положил её на заднее сидение своей машины и на большой скорости поехал по дороге.

«Вот и всё, – подумала она, – я умерла». Однако ощущение какого-то приятного тепла говорило ей об обратном. Она открыла глаза и увидела, что у обочины стояла машина, от которой и струилось тепло. Её мысли путались и текли медленно и представлялись ей в виде субтитров на экране кинотеатра. Через этот «экран» шли слова: «Я жива или нет»? Она отвернулась от «экрана» и вновь ощутила струи дождя на своём теле. «Наверное, я жива», – написал «экран». Дверь автомобиля со стороны водителя была открыта, и дождь заливал салон, часть кресла потемнела, впитывая струи дождя. Она смотрела на границу между тёмной, мокрой, частью кресла и светлой, сухой, и не могла понять, что же всё-таки с ней произошло. От неё ускользнуло и то обстоятельство, что мир вокруг неё странным образом изменился. Странность эта заключалась в полном отсутствии других людей. Ещё недавно они были всюду, а по дороге шёл поток машин, спешивших в сухие гаражи на отдых. Теперь же всё вокруг обезлюдело. Шёл тот же дождь, исправно работали светофоры, отражаясь цветными размытыми акварельными пятнами на мокром полотне дороги. Сверкали витрины магазинов и огни рекламы, но они никому уже не были нужны. Город обезлюдел! Во всём этом неуютном, хлещущим дождём мире остались только два человека – она и водитель стоявшей рядом машины.

– Да садитесь же скорее в машину! – почти кричал ей этот второй оставшийся во всём мире человек.

Она поняла, что этот человек оказался рядом с ней не случайно, а со смыслом, пусть и скрытом для неё теперь. Она села, и машина двинулась сквозь потоки дождя, а куда она ехала, ей было всё равно.

 
                                     * * *
 

Как курица, разгребая навоз, неожиданно находит жемчужину, так и природа-мать делает непредсказуемый кульбит и в семье простых, ничем не приметных людей рождается одарённый ребёнок. Как и в случае с курицей, для которой пшеничное зёрнышко куда более ценно, чем непонятная жемчужина, так и для таких родителей сложно раскрыть гениальность своего отпрыска.

С людьми происходит то же, что и с алмазами: они заложники судьбы. Если крупный алмаз распилить на части, огранить их и создать колье – шедевр ювелирного искусства, то оно превратится в предмет вожделения, зависти, счастья и несчастья и будет переходить из рук в руки от одного владельца к другому. Но если крупный алмаз оставить целым, то он станет достоянием всего народа, всей нации, предметом её гордости, символом могущества государства. Он будет лежать на бархатной подушечке, сверкая и переливаясь в главном хранилище страны.

Так и люди: одни разменивают свой талант в угоду случаю, другие становятся достоянием нации. Всё предопределено изначально. Всё заложено в человеке: или талант, или обычность, или патология, не важно – физическая или нравственная. Дальше скрытый талант может развиться, а может и нет. Здесь должно совпасть большое количество обстоятельств. В судьбе Паганини свою роль сыграл отец, простой трактирный скрипач. Он приучил сына к игре на этом инструменте. А что бы было, если бы он работал фермером в глухой провинции, где о скрипках никто ничего не слышал? Парень стал бы, как и отец, фермером, а мир не узнал бы великого маэстро Паганини. Поэтому скрытый талант может стать Достоевским, Рембрандтом или вечно пьяным горемыкой. Но даже если этот горемыка, в конце концов, умрёт под забором от постоянного пьянства, он не перестанет быть великим. Просто ни он сам, ни окружавшие его люди никогда об этом не знали и больше не узнают. Он как ненайденный алмаз. Он был. Просто его не нашли.

Вряд ли стоит говорить о том, что одарённый ребёнок в простой небогатой семье как алмаз без всякой надежды быть найденным и огранённым. Бывают, конечно, и исключения, но они, как говорится, лишь подтверждают правило.

Родись он обычным ребёнком, в обычной семье, его жизнь была бы обыденной и неинтересной. Многие дети, а затем и взрослые люди привыкают к этому, принимают такой склад жизни как данность и мирятся с ним. Наш ребёнок, а это был мальчик, чтобы избежать серости жизни, поступил по-другому. Реальный мир людей и вещей, окружавший его, был мал и скуден. Но его одарённый ум, постепенно развиваясь, раздвигал этот мир через фантазии. Они превращали его замкнутый мирок в захватывающее яркое пространство. Это всё равно как если бы для взрослого человека старая знакомая планета стала новой и неизвестной, ждущей дальнейших открытий, сопровождаемых сильными эмоциональными потрясениями. Он был всегда погружён в себя. Если он ехал в поезде, то шум колёс складывался в какую-нибудь песню, каждый раз новую. И ему было весело ехать под эту мелодию. Постепенно он сделал для себя вывод о существовании пяти чудес света. Это были вовсе не те общепризнанные, а его личные, которые заставляли трепетать его душу неистовым восторгом. Это были цветные минералы, цветы, бабочки, тропические рыбы и тропические птицы. Были и другие, но эти стали для него самыми главными. Когда он видел их представителей, у него от счастья начинала слегка кружиться голова. Естественно, иметь их в личном пользовании он не мог, а поэтому довольствовался цветными картинками, но точно знал, когда вырастет, они у него будут! В те редкие случаи, когда ему удавалось поесть досыта, он вместо удовольствия чувствовал стыд. Ему представлялось, что где-то в Африке сейчас голодают дети, а он такой сытый. Помочь он им не мог, и стыд от этого только усиливался.