Текст книги "Час бессмертия"

Глава 3
К звёздам

Капитан межгалактического корабля с коротким названием «Ра» объявил по громкой связи: «Пристегнуть ремни, готовность ноль. Поехали!» Это знаменитое «поехали» произносят все капитаны кораблей военных флотов Федерального правительства. Это давно стало исторической традицией. Потому что первым капитаном космического корабля, запущенного с Земли, был Юрий Гагарин, настоящий офицер, и имя его помнит каждый командир космического военного флота. На гражданских кораблях свои порядки. Второй пилот по громкой связи объявил: «Гравитация отключена».

Я почувствовал невесомость. Далее второй пилот продолжал информировать экипаж по регламенту космического кодекса: «Отрыв. Мы на орбите Земли. Первая, вторая скорость. Скорость света. Четвёртая, пятая скорость. Крейсерская скорость достигнута. Искусственная гравитация включена. Капитан всех приглашает в штабной отсек для инструктажа». В заключение Фокс пожелал всем приятного полёта. Я уже давно не испытывал это чувство полёта. Кругом бесконечные плеяды звёзд. Это мой мир. Без этого я уже не могу жить. Теперь я это осознал. Мне всегда нравилось отношение членов экипажа друг к другу. Никакой бюрократии. Все понимали, что безопасность зависит от каждого. Это ежедневный рутинный труд: сверка координат маршрута полёта, проверка работы рециркуляции воздуха, воды; контроль температуры в отсеках, расход топлива и, главное, состояние экипажа. А также, конечно, небольшой, но досуг. И постоянные байки членов экипажа о выполненных заданиях. Всё это в конце полёта угнетало, но вначале без этого просто невозможно.

После общего инструктажа майор Хоп попросил профессора и Лауру остаться. Мы, наконец, познакомились. Обсудили новости штаба флота. Я всё время тайком поглядывал на Лауру. Она была стройная, худая, длинноногая. Чем-то напомнила мне охотничью собаку моего отца: красивую, гибкую, кудрявую, с длинными ногами, породы «русская гончая борзая», незаменимая собака на охоте. Сравнение, конечно, может, и неудачное, но на ум пришло. Разрез на пышной груди Лауры меня просто выводил из себя. Я абсолютно потерял душевное равновесие. Вот это женщина, просто мечта! Её лицо было очень притягательно и манило меня к ней прикоснуться, но работа есть работа. Я старательно прислушивался, чтобы понять, о чём она говорит. Лаура рассказывала всё очень подробно. Показывала нам страницы манускрипта Воинича, объясняя нам, что там изображены неизвестные на Земле растения. Говорила про механизмы и какие-то трубопроводы, показывала на экране лазерной указкой на замысловатые рисунки и непонятные узоры. Убеждала нас, что линии на рисунках – это антигравитационные технологии, при помощи которых можно построить бестопливные летательные аппараты. В то же время она говорила, что без расшифровки текста ничего точно нельзя утверждать, а можно лишь предполагать. Честно говоря, меня это сейчас не очень беспокоило. Я думал о безопасном полёте. Потому что всему своё время и место. Но она увлечённо продолжала говорить:

– Капитан Сашен нам указывает на две страницы рукописи. Мы думаем, они и есть ключ к разгадке. По поводу жужжащего шара и случая по переносу зелёных детей мы пришли к мнению, что это, скорее всего, рукотворный механизм очень высокоразвитой цивилизации, которая владеет технологиями искривления времени и пространства. Как нам указывает капитан Сашен, шар есть начало новых загадок. А наука, как мы знаем, развивалась, отгадывая загадки. Этот шар не даёт мне покоя. Я изучила хроники. Подобные случаи с этим шаром упоминаются трижды. Всё происходило не шаблонно. Вначале жужжание, потом отключение сознания. И люди оказывались либо перед лицом смерти, либо спасения. Например, третий случай. Людей, а точнее – пассажиров поезда, переместило на пятьдесят лет в будущее. Их судьбы в большинстве своём трагичны. Другой случай описан капитаном звездолёта 120 лет назад. В полёте к одной из колоний на планете Факра, увидев жужжащий шар, совпадающий с описанием, практически весь экипаж сошёл с ума, кроме капитана и доктора. Поэтому встреча с этим жужжащим шаром – очень нешаблонное событие. Об инопланетном сигнале WOW лучше расскажет профессор Гай Ленд.

К экрану подошёл профессор. Сухощавый, я бы сказал, совсем дохлый, среднего роста, небритый, но опрятно одетый мужчина. Ему не хватало, пожалуй, клюшки и кресла-каталки. Движения его рук были медленными, но плавными. Взгляд пронзительный, в котором словно были расположены все знания человечества. Я оценил его просто – «ботаник». Про сигнал WOW он говорил без особого энтузиазма. В заключение своей монотонной речи он сказал:

– Я был убеждён, что комбинация цифр сигнала WOW – просто фейк радиообсерватории для рекламы и получения финансирования. Теперь я изменил своё мнение. Капитан Сашен прямо упоминает этот сигнал. Поэтому будем внимательны с выводами. Мы также провели миниспектральный анализ послания Сашена. Выяснилось, что оно написано кровью, но что странно – в послании он не прощался с жизнью. Я попробовал применить к этим цифрам пятизначный военный шифр. Объединил цифры в строки и столбцы, загрузил в криптограф и получил семь цифр и другие комбинации, но первые цифры меня заинтересовали. Если принять их за координаты звёздных карт, то получается, что это седьмая галактика в туманности Андромеды. Далее идут координаты звезды и планеты. Я наложил данные на звёздные карты и получается, что эта планета расположена по нашему курсу, но там ещё никто не бывал. Это моя, будем считать, гипотеза, но подтверждённая математически, то есть теоретически. Как это всё увязать логически, пока не могу сказать. Поэтому мы летим к открытию неизведанных тайн и загадок. Вот ещё что вам скажу. В одной из комбинаций цифр при наложении алфавита древнего города Аркаим получилось странное словосочетание: «Не ищите». С одной стороны, мы имеем координаты, а с другой – это странное «не ищите». Это противопоставленные понятия. Одни загадки, – подытожил профессор. – Я вам скину все аналитические материалы. Прошу вашего мнения. У нас альтернатив много, а выхода нет. Мы все летим к одной цели. Завтра давайте обсудим другие данные. На сегодня, пожалуй, хватит.

Профессор сел в кресло и спросил:

– Может, кто-нибудь хочет высказаться?

Неожиданно в нашем отсеке уменьшилось освещение, до сумерек, и затем, с небольшой задержкой по времени, яркость резко увеличилась. По стандарту строения межгалактических кораблей это происходит всегда перед оповещением экипажа по громкой связи. Изменение яркости освещения вызывает мгновенную реакцию мозга и привлекает внимание человека. К этому я давно уже привык. Каждой голосовой системе корабля присваивалось имя и голос. Это право капитана перед полётом. Имя нашей голосовой системы «Мила», голос роботизированный, почти без эмоций. Мила сообщила: «Майор Хоп, капитан просит вас подняться в отсек управления».

Майор сказал профессору и Лауре:

– Пожалуйста, следуйте в свои отсеки.

Затем он обратился ко мне: – Ример, пошли к капитану.

Капитан передал нам послание от полковника Бари: «Курс изменён. Дозаправка перенесена в резервную точку маршрута. Потеря – двое суток. Доктор Хален покончил жизнь самоубийством. Три робота нами обезврежены. Потери – два члена экипажа. Причина установлена. Вирус изменил протоколы боевых роботов. Заблокируйте доступ к оружию, проверьте систему корабля. Нами получен сигнал от дальней станции слежения. Система спасаемого нами корабля послала обрывочное послание. Распознать текст, кроме слов «не ищите», не удалось. Прошу увеличить скорость по протоколу «экстренно». Подпись «Полковник Бари». Прочитав послание, Хоп задумчиво сказал:

– Чувствовал, что-то пойдёт не так.

Затем майор спросил капитана:

– Что значит «экстренно»?

Капитан пояснил:

– Для такой команды предусмотрен особый протокол программы управления. Гравитация отключается. К маршевым двигателям добавляются резервные. Есть одна неприятность. Если во время набора скорости или сильного рывка что-нибудь коротнёт в схеме управления, останемся без двигателей. Такие случаи бывали. Система новая, и иногда бывают сбои. И, если что, останемся только с маневровыми двигателями. Сможем сесть на какуюнибудь планету, а далее неизвестно. Поэтому эта команда – протокол «экстренно» – применяется капитанами в очень редких случаях.

Я подумал, что капитан нагнал страху. Кому хочется в полёте болтаться в невесомости, без искусственной гравитации? Капитан сказал Хопу:

– Жду приказа и ответственного решения.

Хоп задумчиво потёр ладонью небритую челюсть и тихо спросил капитана:

– Как быстро доберёмся до Бари?

Капитан ответил:

– Скорость возрастёт на 250 процентов. А точнее, через 48 часов будем на месте. И придётся завтракать в невесомости, – добавил капитан.

Хоп приказал капитану ввести протокол «экстренно» и сообщить экипажу об изменении условий полёта. Капитан выдохнул и сказал:

– Вперёд по полной.

Затем обратился к Миле:

– Мила, ввести протокол «экстренно».

– Готово, капитан, – ответила Мила и проинформировала: – Протокол «экстренно» будет исполнен через семь минут. Экипажу приготовиться к рывку. Перегрузка при ускорении составит 10 G. Отсчёт исполнения команды начнётся за 60 секунд.

Мила повторила это сообщение дважды. Хоп спросил капитана:

– Сколько по времени будет продолжаться рывок?

– Двенадцать секунд, – ответил капитан.

Хоп сказал мне:

– Ример, пойдём готовиться.

С нами связалась Лаура и спросила:

– Что там происходит?

Вместо майора ответил я:

– Срочно следуйте в свои отсеки, пристегнитесь к креслам и примите синие капсулы. Не запивать, а разжевать. У вас в ящиках стола коробочки под номером семь.

– Всё поняла, – ответила Лаура.

Я и майор расположились в креслах резервной кабины управления. Приняли таблетки. За мою пятилетнюю службу я ни разу не испытывал состояние протокола «экстренно». Мы приготовились к рывку. Мила роботизированным голосом начала отсчёт и информировала: «Все члены экипажа к рывку готовы. Ремни закреплены. Биодатчики экипажа в норме. У профессора пульс повышенный. Внимание, отсчёт. Десять… пять… три… ноль, рывок».

Освещение ослабло до сумерек и не включалось. По кораблю пошла нарастающая вибрация. Нас неожиданно вдавило в кресла. Я реально не мог пошевелиться. Мои руки, скрещённые на груди, вдавило в грудь. Мне стало не хватать воздуха. Я стал задыхаться. Свой пульс я почувствовал в висках. От бешеной тряски я не мог в мыслях ни на чём сосредоточиться. В глазах у меня потемнело. В груди сжался комок тяжести и тошноты. Очень своевременно вибрация стала стихать. Включился свет. Я вдохнул полной грудью, опустил руки на ручки кресла и подумал: «Это не рывок, это какой-то мазохизм. Неет, это не мазохизм, это сверхмазохизм». Я услышал, как майор Хоп закашлял и что-то пробурчал себе под нос. Я только расслышал отрывочные слова: «Это не рывок… это какой-то… киндык… мундык». Мила спокойно информировала: «Рывок прошёл в штатном режиме, экипаж способен функционировать, биопоказатели экипажа восстанавливаются до нормы». Лаура связалась с майором и сказала:

– Что-то мне не нравится профессор.

Хоп распорядился отвести его в медицинский блок. Капитан исполнил. Майор предложил мне:

– Пойдём навестим нашего бедолагу-профессора и оценим его состояние.

В медицинском боксе рядом с профессором стояла Лаура. Мы подошли, и майор спросил:

– Как дела?

Профессор ответил аллегорически:

– Я буду пить, я буду есть, я буду жить, надеяться и верить.

– Вижу, вы, профессор, не теряете чувства юмора, – ласково усмехнулся майор. – Ну а если серьёзно? Профессор ответил:

– Это нормально для моего возраста. Через пару часов буду в порядке. Я просто не ожидал таких рывков.

– Мы тоже, – сказал улыбаясь Хоп. И мы все вместе дружно рассмеялись.

– Хорошо, мы встретимся за ужином. Восстанавливайтесь, – сказал Хоп.

Майор распорядился сменить в блоке хранения оружия код доступа, и вход стал доступен только Хопу и мне. Майор предложил:

– Давай-ка повнимательнее изучим послание Бари. Мне не нравятся слова «проверить систему управления кораблём». Ример, проверь все протоколы команд управления и алгоритмы программ, обеспечивающие их исполнение и доступ. Может, где-то притаился этот вирус и ждёт своего часа. Результаты проверки доложи мне лично.

– Понял, – ответил я и пошёл за лейтенантом Фоксом для подробного тестирования системы управления корабля. Мы вскрыли панель управления, подключили тестанализатор. Программа протестировала. Всё вроде было «норм». «Этого, пожалуй, недостаточно», – подумал я.

– А как протестировать более детально? – спросил я Фокса.

Он ответил:

– Необходимо отключить систему корабля, перейти на ручное управление, но при такой запредельной скорости мы можем отклониться от курса. И корабль, а точнее капитан, просто не успеет отреагировать на препятствие. Скорее всего, это и случится. Автоматика отклонения от блуждающих объектов в космосе не будет работать около 30 минут, а это на нашей скорости самоубийство.

Я задумался. Пожалуй, не всё так просто. Доложил майору. Тот ответил: «Думайте, должен быть другой способ». Мы долго анализировали, искали различные варианты и пришли к выводу. Это же межгалактический корабль Второго космического флота Федерального правительства. И на этой серии корабля должен быть модуль «Джокер», который при отказе основной системы корабля берёт всё управление на себя.

Я спросил Милу:

– Где находится модуль «Джокер»?

Мила ответила:

– Модуль «Джокер» находится справа от панели системы. Вы смотрите на него. Модуль отключён, исправен. Перед полётом тестировался. Требует принудительного подключения. Блок выключателей номер три.

Я сказал Фоксу:

– Как всё сложно, надо что-то в руки брать. Давай доложим майору.

Было время ужина. Мы сообщили майору о наших изысканиях. Потирая небритую щетину на лице, Хоп задумчиво сказал:

– Хорошо, очень хорошо.

В его глазах мелькнула искорка какого-то решения, и он уже уверенно нам сообщил:

– Так, бойцы, пока отставить. Подумаем об этом позже. Пока полёт идёт нормально, не будем рисковать и экспериментировать.

Режим протокола «экстренно» действовал. Это сказалось на всём поведении экипажа. Работа в отсеках во время дежурств удвоилась. На громадной скорости, превышающей в несколько десятков раз скорость света, сверка координат, курса и построение маршрута на звёздных картах постоянно требовала ввода новых данных. Привычный режим полёта был изменён, а перестраиваться всегда тяжело. Никто из экипажа не высказывал недовольства, но по хмурым лицам было понятно, что это не только для меня испытание. Я ещё со времён службы вторым пилотом всегда относился к этому не очень положительно. Как говорится: «Война войной, а обед по расписанию». Все тяготы военной службы для меня были в границах межгалактических транспортных кораблей. Отпуск для второго пилота – это большая роскошь. С кем бы я ни заводил романы, они быстро заканчивались в связи с отсутствием у меня свободного времени. И так получалось, что женщины на кораблях всегда были кем-то заняты, а тех, кто «бросался» на меня, я почему-то инстинктивно избегал. На военных флотах было очень много случаев увольнений и отставок от службы за любовные похождения. Военная служба – это выполнение боевых заданий, и флирт почти всегда приводил к трагедиям. Поэтому на всех военных флотах отношения с женщинами вне службы были запрещены. Мне помнился очень показательный случай. Старший лейтенант Валентина, которая просто не давала прохода капитану корабля, из-за отвергнутой любви повела себя очень непредсказуемо. Валентина очень долго искала удобного случая, чтобы наказать капитана. Психанула, разгерметизировала отсек с капитаном и сама выбросилась в открытый космос. Они там, наверное, до сих пор летают. Я смотрел это видео на одном из инструктажей. Зрелище ужасающее. Получилось как в том древнем романе: «Так не доставайся же ты никому!» Поэтому от любви в космосе можно ожидать всё что угодно. И правила написаны для экипажей флота жертвами, сорванными заданиями и кровью. Поэтому наш капитан был очень недоволен, узнав, что среди пассажиров, кроме гражданских «ботаников», будет и сногсшибательная Лаура. Он морщился и с трудом сдерживал себя, чтобы не сказать что-нибудь обидное. Но приказ есть приказ.

Мы приближались к кораблю Бари. Нас очень беспокоило происходящее с их экипажем. Это странное самоубийство… Взбесившиеся роботы… Штаб флота явно что-то скрывал от нас. Теперь я понимал, почему перед нашим отлётом нам запретили брать с собой боевых роботов. Но выхода не было – мы летели к цели. Майор не зря мне говорил: «Никому не верь». Опытный он, похоже, спец…

Мила объявила:

– Профессор просит всех прибыть в штабной отсек для инструктажа.

Профессор поприветствовал нас всех: «Рад всех видеть. Мне необходимо информировать вас о галактике, к которой мы приближаемся». Я любил такие инструктажи. На них ни к кому не пристают. Сидишь себе, делаешь вид что слушаешь, а мысли твои свободны. Я давно понял: время и свобода – это очень большая ценность для человека. Мы все хотим свободы желаний и много свободного времени. И это неоспоримо.

Профессор начал свой инструктаж с базовых тем. И очень подробно остановился на нашем объекте. Галактика Андромеды, код М1, спиральная галактика типа SB. S – значит спиральная галактика, B в аббревиатуре – это видимая часть галактики, напоминает перемычку. Это как круг поделить пополам или своего рода обозначение диаметра. Туманность Андромеды – крупнейшая галактика местной группы. Обнаружена очень давно, в 946 году, персидским астрономом Ас-Суфи, ближайшая к Млечному Пути. Содержит один триллион звёзд, это в четыре раза больше, чем в нашей Галактике. Вериальная масса, можно сказать, условная. Как вы понимаете, её никто не может взвесить на весах, она составляет около 800 миллиардов солнечных масс. Расположена в созвездии Андромеды. Расстояние до Земли 2,5 миллиона световых лет. Плоскость галактики наклонена к лучу зрения относительно Земли под углом 15 градусов. Электромагнитный спектр, то есть распределение излучения по частотам и длинам волн, обширный. В 2006 году в центре галактики произошла вспышка. Яркость М31 увеличилась в рентгеновском диапазоне более чем в 105 раз. Потом яркость снизилась, но осталась в 10 раз более мощной, чем до 2006 года. Галактика Андромеды и наша приближаются друг к другу со скоростью 100–140 километров в секунду. Соответственно, столкновение двух галактических систем произойдёт через 3,5 миллиарда лет. Они сольются в одну. Наша Солнечная система будет выброшена в межгалактическое пространство. У галактики Андромеды есть несколько карликовых галактик-спутников, их коды приведены на экране М32, М110, NGC185, NGC147. Протяжённость её 260 тысяч световых лет, что в 2,6 раза больше, чем у Млечного Пути. В ядре Андромеды М31 расположена сверхмассивная чёрная дыра. Её масса равна 140 миллионам земных солнц. В галактике зарегистрировано около 460 скоплений. Андромеда сформировалась 3 миллиарда лет назад в результате столкновения двух галактик. Спиральная туманность Андромеды имеет код СТАМ 31. Спутники довольно крупные. Это галактика Треугольника М32, Кассиопея М110 и другие.

На этом профессор остановился, сделал большую паузу и продолжил:

– Теперь по существу. Мы получили новые данные со станции слежения: две звёздные системы галактики Андромеды слились, это на снимках хорошо просматривается. Две солнечные системы одна в другой имеют форму эллипсного четырёхугольного креста. Одно солнце исчезло. Да-да, исчезло. Это невероятно, но мы его не можем обнаружить. Получается, что две планетные системы слились. Планеты сосредоточились вокруг одного солнца. Одна из планет – наша цель. Вы знаете, сейчас там находится безжизненный корабль. По характеристикам это почти наша планетная система. Орбиты планет совпадают, разве что с разницей в 10–20 процентов. Моя гипотеза такова, – продолжал профессор. – Второе солнце исчезло и превратилось в чёрную дыру. По характеристикам всё напоминает создание новой точки перемещения в пространстве, судя по маркировке меток координат и времени капсулы капитана Сашена. Мы знаем и пользуемся всего двумя точками перемещения в пространстве, но не во времени. Математический анализ маршрута пропавшего корабля в секторе галактики Андромеды под номером два. То есть от искомой планеты всего в паре миллионов километров. Это совсем близко.

Профессор предложил:

– Давайте назовём точку возможного перемещения «Врата Z».

Мы не возражали.

Наш необычный инструктаж завершил капитан корабля, сказав по громкой связи: «Прошу всех прибыть в отсек управления. Поступило послание от Бари». Мы поднялись к капитану. Он без лишних комментариев информировал нас о тексте послания: «Прибыли, находимся на орбите планеты. Наблюдаем за искомым кораблём. Подбираем место для посадки. На планете есть атмосфера, состав воздуха почти годен для дыхания в маске. По экватору наблюдаем газопылевые облака. Растительность присутствует. Температура на поверхности в точке высадки 15 градусов по Цельсию в светлое время суток. Система корабля на сигналы радиосвязи не реагирует. Приступаю к разведке. Ожидаю вашего прилёта. Сообщите о времени подлёта. С уважением, полковник Бари». Профессор почти воскликнул:

– Это очень хорошие новости, удивительные новости! Планета, да ещё с атмосферой, это шедевр! Майор Хоп сказал профессору:

– Не загадывайте. Там можно дышать только с маской и детально планета ещё не изучена.

Лаура приободрилась, и я впервые за время полёта увидел на её лице прекрасную улыбку.

Капитан корабля спросил Хопа:

– Какие наши действия?

Хоп, потирая свою небритую щетину на щеке, медленно ответил:

– Это хорошо… Это очень хорошо.

И спросил капитана:

– Сколько нам до корабля Бари лететь по времени? Капитан ответил:

– Через четыре часа будем на орбите планеты Z. Хоп командным голосом приказал:

– Экипажу готовность к встрече четыре часа. Ример, обеспечьте вооружение группы разведки. Проверить штатный звездолёт. Капитаном звездолёта назначаю второго пилота Фокса. Разведгруппа: старший – Лари и два его биоробота. По готовности доложить.

Мы все, не мешкая, разошлись по своим делам.