Текст книги "Звездные снайперы. Сталинград XXII века"

– Еще один с тыла!

Оборачиваюсь, и с ужасом вижу, как сзади к нам приближается второй летучий танк. Теперь понятно, почему первая машина била только из пулеметов, не подключая пушки, ураганный огонь которых легко мог повредить второй танк.

Дело приобретает совсем хреновый оборот. Нам и против одного не выстоять, а тут сразу два!

Мы валяемся на улице между сплошными линиями стен полуразрушенных домов, а с обоих концов ее на нас прут два чудовищных бронированных монстра. Укрыться нам негде, бежать некуда.

– Эй, – тянет меня за рукав Максим. – Вон там есть проход в здание. Мы там укрывались.

Парень указывает пальцем вправо и, проследив за ним, мне с трудом удается разглядеть среди дыма небольшую дыру в стене здания. Кричу Дронову:

– Командир, на три часа проход! Дронов соображает гораздо быстрее меня:

– Группа, за мной!

Мы срываемся с места и бежим к провалу в стене. Что нас там ожидает, спасение или ловушка, неизвестно, но лучше рискнуть, чем оставаться на открытой поверхности. За нами грохочут разрывы, но я стараюсь не думать о том, что летучий танк может стереть здание в порошок за несколько минут. Нужно во что бы то ни стало добраться до укрытия, а там, возможно, будет проход на другую сторону, и мы успеем добежать туда прежде, чем дом развалится.

Влетаем в провал в стене и оказываемся в большом, просторном холле, отрезанном от внешнего мира. Перекрытия обвалены предыдущими бомбежками так плотно, что даже щелей нет. Танки начинают бить из пушек, огромное здание содрогается, сверху сыплется штукатурка.

– Че-ерт! – орет Вонючка. – Попались!

– Туда надо! – кричит Максим, тыча в дальний угол холла. – Там лестница в подвал!

Перекрытия над нашими головами и окружающие стены дрожат, готовые сложиться, словно карточный домик. Не теряя времени, мы рвем вглубь здания, ожидая, что громадная конструкция вот-вот рухнет на нас, раздавит наши тела. Но удача на нашей стороне.

Сбегаем по лестнице, спотыкаясь об обломки камней. Лестница в три пролета, внизу подвальное помещение. Только мы добираемся до него, раздается мощный взрыв наверху. Слышим, как трещат перекрытия, с грохотом падают куски стен. Несмотря на закрытый люк, в подвал сверху с лестницы летит облако пыли, тянет гарью. Грохот настолько силен, что мы инстинктивно пригибаемся. Кажется, еще немного, и потолок обрушится на нас и размажет всех к чертям. Но потолок выдерживает! Мы защелкиваем забрала шлемов, чтобы не задохнуться в пыли и гари. Максиму тяжко без противогаза. Он зарывается лицом в ладони, задыхается, кашляет.

Скукожившись, сидим в пыли и дыму, прижавшись друг к другу. Грохот наверху постепенно стихает. Некоторое время все молчат, затем Вальдер сипит:

– Вроде закончилось. Здание разрушили и успокоились.

– Думают, что нам уже капут, – соглашается Курт.

– Замуровали наглухо, – подытоживает Вонючка.

Хреновая новость. Выбраться отсюда невозможно, остается сдохнуть тут от голода и жажды. Наших пайков надолго не хватит.

Постепенно пыль рассеивается, мы осматриваем подвал. Он небольшой, с высоким сводчатым потолком. Помещение пустое, только в одном углу громоздятся большие ящики. Вонючка уже вскрыл один из них и поворачивается к нам, поморщившись:

– Какое-то барахло, тряпки.

Максим машет рукой, пытаясь что-то сказать, снова закашливается. Лицо у него все покрыто слоем пыли, глаза слезятся. Я протягиваю ему флягу, он с жадностью пьет.

– Что ты хотел сказать? – спрашиваю я его, закручивая крышку фляги.

– Нужно ящики сдвинуть, – бормочет Максим. – Там потайная дверь. Только мы ее так и не смогли открыть.

Глава 4

Вонючка вместе со здоровяком Кузей растаскивают тяжелые ящики, и мы с облегчением выдыхаем. В стене действительно обнаруживается дверь. Она крепкая, металлическая, но для нас, в отличие от партизан, преградой не является. Кузя не только великолепный подрывник, но и мастер по вскрытию разного рода замков. А с помощью современных микровзрывов и лазерных лучей можно взломать практически любую дверь. Тем более что в мире будущего, где преступность была сведена практически к нулю, запоры за ненадобностью не отличались особой хитроумностью.

Пока Кузя занимается дверью, мы отдыхаем и собираемся с силами. Вонючка усаживается рядом со мной у стены.

– Знаешь, о чем я мечтаю? – неожиданно спрашивает он.

– Знаю, о жратве.

– Неее, – тянет он. – Сколько мы тут уже лазаем, а я еще ни разу не видел винного магазина.

Действительно, в городе осталось множество уцелевших лавчонок, магазинов, а один раз мы даже побывали в огромном торговом зале. Он был настолько обширен, что мы там едва не заблудились среди различного барахла, аппаратуры и полок, ломящихся от деликатесов. С провизией в рейде у нас обычно проблем не возникало, мы пополняли запасы, устраивая вылазки по магазинам. Я такой роскоши, что лежала на здешних прилавках, в жизни не видывал. Люди будущего до нападения инопланетян жили сытной жизнью, и им можно было только завидовать, пока на их голову не свалились инопланетные твари.

Что такое голод, я знаю не понаслышке. Детство было трудное. Семья моя жила бедно, порой с трудом перебиваясь. Из четверых моих братьев один умер от туберкулеза. Врачи сказали матери, что он был истощен сильно, потому болезнь его быстро скосила. Отец работал на заводе, ему было сложно прокормить такую ораву. Потом еще сестренка родилась. В один из осенних дней отец не выдержал и уехал. Сказал, что отправляется на большие заработки, а на самом деле просто канул в лету, оставив мать с кучей детей и без средств к существованию.

Мать обстирывала соседей, что-то шила на продажу. Мы старались ей помогать, но много ли могут заработать малые дети. Иногда мы с братьями промышляли воровством на городском рынке, и только по счастливой случайности я не загремел в тюрьму. Сколько себя помню, мне всегда хотелось есть. Потом старшие братья пошли работать на фабрику, а я поступил учиться в профессиональное училище, и матери стало полегче. Затем началась война, и опять не до жиру. Немец гнал нас с нашей земли, страна утопала в крови. Все мы, братья, ушли воевать. Служили на разных фронтах. Не знаю, как там было у них, но в моей части мы иногда сутками не получали пропитания.

Люди будущего, победив в себе агрессию и низменные инстинкты, напротив, роскошествовали и радовались жизни, но это продолжалось недолго.

Вонючка прав. Еды здесь полно, но, сколько мы ни ходили по уцелевшим магазинам, спиртного нигде не могли найти.

– Я мечтаю, – продолжает Вонючка, – залезть в винную лавку. Взять там пару бутылей и прикончить их в один присест. В компании друзей, естественно. – Добавляет он, заметив мой насмешливый взгляд.

– Люди о мире мечтают, – укоризненно говорю я, – о победе. А ты о водке. Алкаш.

– Нет. О победе над этими гадами я тоже мечтаю. Но это другое. Разве не может быть у человека еще одна маленькая мечта? В дополнение к основной, так сказать.

– Может, – соглашаюсь я.

Алкоголь в будущем был признан вредным для здоровья людей и не производился. Причем, насколько мы поняли, правительство его не запрещало. Люди сами осознали губительность горячительного зелья и добровольно отказались от спиртного. Подумать только!

То же с куревом. Его здесь не выпускали, и для многих «новоприбывших» это стало настоящей проблемой. Первое время, отправляясь на задания, мы курили листья. Кузя выстругал самодельные трубки, мы набивали их сухой листвой или добытым в магазинах чаем и вдыхали едкий дым, давясь и кашляя.

Потом на базе нам дали какие-то специальные пилюли, и тяга к никотину прошла сама собой. С табачком мы завязали, но выпить порой очень хотелось. Мы все думаем об этом, просто Вонючка первым озвучил наши мысли.

Кузя тем временем колдует у двери, водит по ней пальцами, прикладывает ухо, прислушиваясь как заправский «медвежатник». Наконец, лезет в свой объемистый рюкзак, достает взрывчатку и прилаживает ее к двери.

– Только не переборщи, – язвительно напутствует его Вонючка, – а то будет как в прошлый раз.

Кузя его замечание игнорирует и жестами показывает нам отойти подальше. Устанавливает заряд и присоединяется к нам.

– Закрой уши, – говорю я Максиму. Тот послушно выполняет указание.

Кузя исполняет свою работу безукоризненно. Раздается негромкий хлопок, почти нет дыма. Мы высовываемся из-за ящиков и… разочарованно глядим на дверь. На ней никаких повреждений, она по-прежнему на месте и заперта.

– Я же говорил, что заряд побольше надо! – противоречит сам себе Вонючка.

Вместо ответа Кузя не спеша подходит к двери, разгоняет рукой остатки дыма и несильным ударом ноги выталкивает ее внутрь.

Перед нами подземный коридор, который, видимо, соединяет между собой два дома.

Дронов сверяется с картой и приказывает:

– Брюннер и Вальдер, разведайте, что там. Невысокий и коренастый Вальдер – толковый боец, и военный опыт у него серьезный. Поговаривают, что он входил в состав абверовского полка «Бранденбург—800», но молчаливый Вальдер о своем прошлом не распространяется. Бранденбуржцы были опасными бойцами. Подготовка у них велась на высочайшем уровне. Их обучали рукопашному бою, маскировке на местности, взрывному делу. Они осваивали тактику ведения боя в одиночку и малыми группами, тактику засад, борьбу с бронетехникой и танками, назубок знали свое и трофейное стрелковое оружие. Эти люди готовились для диверсий в тылу противника, и Вальдер среди нас на своем месте.

Курт с Вальдером уходят проверить дальнейший маршрут, мы остаемся их ждать.

Максим сидит рядом со мной, уставившись в пол. Парень уже немного отошел, его бледное лицо приобрело легкий румянец.

– Как ты?

– Спасибо, уже лучше, – он вытирает рукой пот со лба, размазывая по нему грязь.

– Глотни, – я снова передаю ему флягу.

Пока есть время, решаю разузнать у него, как он тут оказался, и как выжил среди всего этого ужаса. Максим рассказывает, что в вечер инопланетного вторжения отдыхал на балконе своего дома с девушкой. Они любовались чудесной погодой, были настроены на романтический лад. Все казалось настолько умиротворенным, что хотелось петь и сочинять стихи. Люди неторопливо прогуливались по улицам, стараясь подольше насладиться великолепной летней погодой, а не сидеть по домам.

Внезапно в небе появились базовые корабли чужаков. Огромные, окрашенные в ядовито-зеленые тона, они зависли над городом, и из их чрев стали сотнями вылетать маленькие «крабы». На Москву обрушился яростный бомбовый удар, в одночасье превращая прекрасный город в руины. Рушились здания, горели целые кварталы, люди умирали сотнями.

Максим с девушкой бросились бежать и успели выбраться из здания, прежде чем оно рухнуло. Внизу на площади перед домом творился настоящий ад. Все было в огне, пыли, дыму. Обезумевшие люди метались, не зная, что предпринять. Спастись в этой преисподней, казалось, было нереально.

Влюбленные сумели укрыться в глубоком подвале. Они сидели в нем, забившись в дальний угол, крепко обнявшись и трясясь от страха. Сколько времени прошло с момента нападения, они не знали, но им казалось, что целая вечность. Когда грохот наверху понемногу начал стихать, Максим набрался мужества и рискнул выползти на разведку.

Город он не узнал. Все, что еще недавно было родным и близким, теперь оказалось разрушенным. Наступила ночь, но на улице было светло, как днем. Разгромленную Москву ярко освещали многочисленные пожары. Максим вернулся в подвал, опасаясь шататься по городу ночью. Они ни на секунду не сомкнули глаз, вздрагивая от каждого шороха.

На рассвете влюбленные решили выбраться из подвала и осмотреться. Дом, где они укрывались, полностью уцелел, и они, крадучись, по ступенькам поднялись на последний этаж. То, что они увидели через разбитое окно, ошеломило их. Если ночью они еще надеялись, что правительство предпримет меры к сопротивлению, то сейчас надежды рухнули. Чужаки господствовали повсюду.

От чудовищных баз инопланетян отделялись грузовые корабли, доставляющие на землю вражеский десант. Полчища чужаков хлынули на улицы. Вооруженные до зубов, твари практически не встречали сопротивления. Обезумевшие от ужаса люди превратились в скот и становились отличными мишенями. Чужаки производили зачистку, не щадя никого, раненых убивали при первых признаках жизни. Кругом валялись трупы мирных жителей. Человечество хладнокровно истребляли, и никто ничего не мог поделать.

Высовываться на улицу было равнозначно самоубийству, и Максим решил переждать, пока чужаки не уйдут.

Влюбленные вломились в одну из квартир. Во всем доме кроме них никого не было, люди в спешке покинули здание во время первой атаки, боясь оказаться под обломками. Найдя еду, они перекусили, и девушка тотчас уснула на диване. Максим укрыл ее пледом, а сам устроился рядом на полу. Электричества не было, аппаратура не работала, и новостей узнать было неоткуда.

Через несколько дней они все же выбрались из дома. Максим посчитал, что дольше оставаться в городе неразумно, и девушка согласилась. Ей было уже все равно, что делать.

Максим взял с собой большой кухонный тесак. Это была эфемерная защита, но она придавала им уверенности. Крадучись, пережидая за каждой стеной, прячась за каждым углом, они медленно продвигались вперед. Им удалось избежать столкновений с чужаками. Живых людей они не видели, но были уверены, что кто-то должен был спастись. Трупы вокруг поначалу пугали их, но потом они привыкли к виду мертвых людей.

У одного из зданий стоял покореженный автомобиль гвардейцев и, оглядев его, Максим нашел на сиденье оружие. Это был модифицированный, приспособленный к городским условиям укороченный АК-200 с восьмьюдесятью зарядами. Гвардейцы никогда не ходили в городе с оружием, и Максим даже не подозревал, что оно у них имеется. Наверное, блюстители порядка успели вскрыть хранилище и вооружиться. Правда, это им не помогло – трупы обоих патрульных лежали неподалеку.

Сколько они пробирались по изрытым воронками улицам, он не помнил. Ночевали в подвалах. По наблюдениям Максима, чужакам безразлично время суток, они не отдыхают ни днем ни ночью. Хотя, может, они менялись, этого он не знал, да это было и не важно.

Несколько раз они наблюдали воздушные бои, из чего следовало, что кто-то еще сопротивляется пришельцам. Возможно, все было не так уж плохо, и власти готовились к массированному наступлению на врага, а на это требовалось время.

На третий или четвертый день они начали встречать людей. Словно тени, те брели по улицам города, стараясь не собираться в большие группы. Максим сам видел, как большую группу расстрелял подлетевший «краб». Доставалось беженцам и от наземной бронетехники чужаков.

– Зачем ввязался в перестрелку с чужаками? – перебиваю я рассказ Максима.

– Мне к тому моменту было на все наплевать, – отрешенно бурчит он.

– А девушка твоя где? – интересуюсь я.

– Ее звали Соле.

– Странное имя, – замечаю я.

– Соле, по-итальянски «солнце».

– Что с ней случилось?

– Погибла, – Максим закрывает лицо руками. – Не уберег ее.

– Ладно, давай по порядку.

Он умолкает.

– Если хочешь, не говори, я не буду настаивать.

Но Максим продолжает рассказ. Видно, что ему надо выговориться, выложить все, что накипело на душе за эти несколько страшных недель.

Влюбленные скитались, потеряв счет дням. Выбраться из города не удавалось, повсюду натыкались на посты чужаков. Но и на месте оставаться тоже было нельзя, поскольку твари планомерно зачищали район за районом. Максим и Соле были вынуждены постоянно переходить с места на место.

Постепенно к ним примкнуло несколько человек. Они передвигались осторожно, прячась на ночлег по подвалам, питались, подчищая полки магазинов. В одну из ночей, скрываясь от патруля чужаков, просидели под сильным дождем до утра на крыше одного из домов. Соле простыла, ей было очень плохо, но она продолжала идти. В уцелевшей аптеке Максим нашел для нее лекарство, однако оно не помогало. Сказывалось физическое истощение и нервное перенапряжение.

К их группе примкнула женщина с маленькой, худенькой девочкой. Малышка постоянно хныкала, а они сидели и боялись, что чужаки услышат плач и обнаружат их группу. Однажды двое мужчин решили прогнать эту женщину, но Максим заступился за нее, пригрозив оружием. Мужчины отстали, но затаили на парня злобу. Теперь ему приходилось опасаться не только чужаков, но и своих, быть постоянно начеку…

Вальдер и Брюннер возвращаются, что-то докладывают Дронову.

– Потом дорасскажешь, – я участливо похлопываю Максима по плечу и прислушиваюсь к словам Курта.

Оказывается, они нашли вход в канализацию, туннель которой тянется в сторону Садового кольца. Дронов воспринимает эту информацию как большую удачу. Решает, что дальше будем пробираться под землей.

Курт предполагает, что внизу легче нарваться на засаду и труднее отойти.

– Знаю, – подводит итог Дронов, – но по открытой местности точно не пройдем.

– Стоит попробовать, – соглашается Вальдер. – На окраинах чужаки редко охраняют подземные коммуникации. Тем более что во многих местах они разрушены, проходы тупиковые.

– Но они стали осторожничать, – напоминает Курт.

Дронов качает головой:

– У нас нет выбора. По поверхности нам не проскользнуть мимо постов, а выполнить приказ и подобраться к центру города нужно. Не просто так они подтягивают к нему свои силы. На той неделе висела всего одна база, сейчас их уже три.

Да, действительно, чужаки явно что-то затевают, концентрируя свои силы в центре Москвы. Узнать их цели можем только мы. Ни летунам, ни беспилотникам сюда пробраться нет никакой возможности, по городу раскидано множество замаскированных зенитных орудий, в небе постоянно барражируют «крабы». Идея разведки с воздуха изначально обречена на провал.

Подробные данные о расположении коммуникаций загружены Дронову и нам на пластины диспетчерами базы, но до сих пор они оказывались бесполезными. Сколько раз ни пытались мы проникнуть в подземелье, постоянно упирались в тупиковые завалы, образовавшиеся во время первой бомбардировки. Что ж, если и здесь не повезет, вернемся назад.

Судя по карте, рядом находится ветка подземного метро, но этот вариант, к сожалению, отпадает. По сообщениям, на данном участке бомбы повредили трубы, в которые были заключены подземные реки, и метро затоплено. Аквалангов у нас в наличии нет.

– Подъем! – приказывает Дронов. – Выходим!

Курт и Вальдер ведут нас за собой. Метров через сто натыкаемся на открытый люк, и видим уходящую по спирали в темную бездну колодца металлическую лестницу. Снизу тянет сыростью. Вонючка, перегнувшись через край, плюет во тьму.

– Я тут был, – вдруг заявляет Максим. Мы смотрим на него, и он, засмущавшись от такого к себе внимания, продолжает: – Мы тут прятались. Только приходили сюда с другой стороны.

– Что там внизу? – спрашивает Дронов.

– Запертая дверь. Мы не смогли ее открыть.

– Потому что у вас не было Кузи, – самодовольно встревает Вонючка, будто Кузя его личная собственность.

– Все вниз, – командует Дронов, затем окликает Кузю: – Иванцов, идешь замыкающим. На всякий случай поставь пару растяжек на входе. Вдруг кто из тварей захочет за нами прогуляться.

– Сделаю, – басит Кузя, сосредоточенно хмурясь.

Первыми по металлической лестнице спускаются Курт и Вальдер, за ними идем мы с Максимом. Шаги гулко отдаются эхом. Внизу останавливаемся перед массивной дверью, запертой на электронный замок. Дронов без усилий отворяет ее, прислонив свою пластину к считывателю замка. Брюннер опасливо заглядывает внутрь.

– Чисто, – тихо констатирует он.

Я представляю себе, насколько в канализации может быть чисто, но решаю промолчать. Сейчас не до шуток. Зато Вонючка себя не сдерживает. Слышу в наушниках его нервный хохоток.

– Добро пожаловать в ад!

Глава 5

Я ожидал увидеть за дверью темный, узкий, пропахший нечистотами туннель, полагал, что придется шлепать по колено в несущейся тягучим потоком вонючей жиже. Я исходил из представлений своего времени, а потому ошибся. Туннель высотой метра в три, шириной около двух. Вдоль одной из стен тянется прозрачный короб, в котором проложены кабели и провода. Тусклый свет льется с потолка, хотя ламп не видно. Возможно, под землей имеются неповрежденные автономные генераторы.

Вонючка поводит носом, принюхивается. Удивленно спрашивает:

– Это и есть канализация?

– Да, – объясняет Дронов. – Сеть таких туннелей тянется под землей по всей территории Москвы.

– А если ты, Петров, – подключается к разговору Кузя, – жаждешь узнать, куда подевалось дерьмо, то у них тут в будущем оно сразу перерабатывалось в электроэнергию. Так что потребности в вонючих трубах нет. Они давно ликвидированы, уж извини.

У Вонючки вытягивается лицо, вызывая у нас приступ смеха.

– Отставить ржач, – жестко командует Дронов. – Начинаем движение. Иванцов – замыкающий.

По старой привычке смотрю на радар, чужаков словно вообще нет в округе. Остается надеяться только на свое чутье, глаза и уши. Что ж, раньше обходились без радаров и сейчас обойдемся. Не впервой.

Наша группа направляется прямо в чертово логово чужаков. Действия всех разведгрупп скоординированы, и каждая работает на своем участке. Но только мы смогли так близко подобраться к чужакам. Кузя установил растяжки на входе в туннель, и теперь важно не забыть про них, когда будем возвращаться. Если, конечно, кто-то останется в живых.

На фронте многие смотрели на нас, снайперов, хоть и с опаской, но с долей пренебрежения. По их мнению, мы били врага с безопасного расстояния. Особенно не стеснялась в выражениях «царица полей», пехота. Они всегда первыми шли под пули, сражались с врагом нос к носу. Мне по большому счету на это было наплевать, но после того, как я пару раз спас солдат из нашей роты, меня зауважали.

Главная задача снайпера – обезглавить подразделения врага, посеять панику среди бойцов противника, превратить солдат в безмозглое, мечущееся по полю стадо. А со стадом воевать легче: дал из пулеметов, и конец атаке.

Можно стрелять по солдатам не убивая их, а калеча. Живот, пах, коленная чашечка. Враг орет от дикой боли, как сивый мерин, призывая своего фашистского бога на помощь. Остальные солдаты слышат его истошные вопли и осознают, что их тоже может ожидать подобная участь. Даже храбрецы трусят в такие моменты. Атака захлебывается, и уже никакой командир не заставит солдат идти вперед. Смерть бывает не так страшна, как боль. Мгновение, и ты переходишь из одного состояния в другое. Проще простого. А боль – это ад, который изнутри разрывает твое тело на куски. Многие готовы умереть, но немногие готовы к боли.

Так что моя «Мосинка» порой стоила пары «Максимов» со скорострельностью шестьсот выстрелов в минуту и двумя лентами по двести пятьдесят патронов. Когда пехотинцы в этом убедились на опыте, их отношение ко мне изменилось. Впоследствии я часто входил в разведгруппы, а разведчики парни отчаянные, и к ним всегда относились с уважением.

Пока чужаки на нашем пути не попадаются. В туннеле тихо, лишь где-то вдалеке капает вода и слышится равномерный гул, видимо, работает большой вентилятор. Согласно высвечивающейся на пластине карте, мы всего в полукилометре от Садового кольца. Расстояние плевое, если ты бродишь по мирному городу, а наша «прогулка» смертельно опасна. Мы воюем с необычным врагом, нам не известна логика инопланетных захватчиков, непонятно, как они могут себя повести в той или иной ситуации. С человеком воевать проще, его действия можно просчитать. А как просчитаешь действия чуждых земным созданиям тварей? Впереди поворот. Брюннер выглядывает за угол, затем резко вскидывает руку, призывая всех остановиться. Мы замираем, Максим неуклюже натыкается на меня.

– Что там? – спрашивает Дронов.

– Я видел тень, – шепчет Брюннер.

– Какую тень?

– Не знаю. Будто промелькнула вдали по коридору.

– Будто? – уточняет Дронов.

– Точно видел.

Командир с секунду размышляет, затем отдает приказ мне и Брюннеру:

– Разведать обстановку. Остальные ждут.

Я перевожу винтовку в режим автоматической стрельбы и первым выхожу из-за угла. Брюннер следует за мной, держится чуть левее, чтобы в случае необходимости открыть огонь и не задеть меня. Мы крадемся, ступая словно кошки. Пятка, мысок Пятка, мысок.

В туннеле никого нет, и он ничем не отличается от того, по которому мы только что прошли. Впереди туннель разветвляется, я останавливаюсь и шепчу:

– Курт, в какую сторону прошмыгнула тень?

– Вправо, – Брюннер указывает направление рукой.

Вижу на карте, что ответвление ведет в сторону от Садового кольца, но проверить, кто там бродит, все равно нужно. Иначе подставим тылы под удар. Неуютно двигаться дальше, зная, что за твоей спиной шныряют какие-то тени. Растяжку, конечно, установим на всякий случай, но лучше предварительно убедиться, что серьезной опасности нет.

Карта предупреждает о еще одной развилке впереди. Здесь не так светло, как в основном туннеле.

Включаю прибор ночного видения и улавливаю далеко впереди легкое движение, словно воздух колыхнулся. Застываю на месте, всматриваюсь вдаль. Точно! Никакой ошибки! Темный силуэт, ростом метра в полтора, медленно сворачивает за угол. Чужак?! Но почему один? Обычно они ходят группами. На секунду колеблюсь, а вдруг это прячущийся в подземелье ребенок? Ведь говорил Максим, что они укрывались в здешних туннелях. Хотя откуда тут взяться ребенку? От входов далековато, да и как тут выжить? Чем ему питаться? Нет, это точно чужак.

– Видел? – спрашиваю Брюннера, чуть обернувшись.

Тот кивает, и я машу рукой:

– Давай за ним.

Мы проходим еще немного вперед и оказываемся перед развилкой.

– Он направо ушел, так ведь?

– Мне тоже так показалось, – подтверждает Курт.

– Идем за ним.

В том ответвлении, где скрылась загадочная фигура, совсем темно, но встроенный в шлем прибор ночного видения автоматически регулирует яркость. Замечательная и весьма полезная вещь. Я в кромешной тьме чувствую себя так, будто вокруг меня льется солнечный свет.

Судя по карте, впереди нас ожидает поворот налево, затем еще несколько ответвлений. Мы медленно крадемся по пустому туннелю, меня пробивает озноб. Может, предчувствие? Наверное, нервы совсем расшатались. Вязкая, пугающая неизвестность обволакивает сердце, сдавливает его. Чертовщина какая-то. Спустя метров сто натыкаемся на очередную развилку. Куда идти дальше, непонятно. Никаких следов присутствия чужаков нет, радар тоже ничего не показывает. Можно вернуться к своим, пока окончательно не заплутали, но я нутром чую, что здесь, совсем рядом, кто-то есть, и тень чужака нам не привиделась.

– Бросим жребий? – спрашивает Курт.

Я медлю. Жребий – штука ненадежная. Доверять свою судьбу и жизнь воле случая большого желания я не испытываю. Мы не знаем куда идти, а интуиция моя спит тихим и мерным сном. И тут краем глаза улавливаю движение справа.

Жестом предлагаю Курту следовать за мной и, пригнувшись, устремляюсь за силуэтом. По карте видно, что впереди за углом находится большое помещение.

– Как у вас дела? – раздается в наушниках голос Дронова.

– Еще минута, – шепчу я, – и проясним ситуацию.

Бум! Слышу, как где-то рядом стукнула закрывающаяся дверь. Звук тихий, но для меня он сродни разрыву бомбы. Сердце начинает колотиться еще сильнее.

Мы с Куртом прибавляем темп. Перед очередным поворотом останавливаемся и переводим дыхание. Собираюсь посмотреть, что там, но Брюннер жестом показывает «не торопись».

Ложусь на живот и осторожно выглядываю. Точно, дверь есть! Она метрах в десяти от меня, а возле нее две твари с оружием на изготовку. Что ж, раз охраняют, значит, прячут за ней нечто важное. Отползаю обратно и поднимаюсь. Показываю Брюннеру два пальца, он понимающе кивает. Следовало бы связаться с Дроновым, но сейчас даже шепотом говорить рискованно. Шлем при опущенном забрале отлично глушит голос, но у чужаков чертовски тонкий слух. В тишине туннеля на таком малом расстоянии могут услышать и насторожиться.

Вопросительно глядя на Курта, провожу пальцем по горлу. Немец согласно кивает. Решение принято. Сосредотачиваюсь, набираю полные легкие воздуха и медленно выдыхаю. Вспоминаю, как стоят чужаки, мысленно представляю, кого из них сниму первым, а кого вторым. Мне кажется, что должно получиться. Сердце стучит ровно, я готов. Пора.

Два еле слышных в наушнике щелчка выстрелов, и оба стража валятся на пол. Готово! Быстро подбегаем к двери и осматриваемся. Массивная металлическая дверь без каких-либо хитростей открывается большим штурвалом. Такие двери в наше прежнее время устанавливали в бункерах и на кораблях. Войти в нее труда не составит. Теперь самое время связаться с Дроновым и объяснить ему ситуацию.

– Командир, в секторе «Р-22-478-ВС» сняли двух тварей, охранявших дверь. За ней помещение.

– Вижу на «радаре», – подтверждает Дронов.

– Мы с Куртом думаем, что неплохо бы туда заглянуть.

Повисает пауза. Без сомнения, Дронов понимает, что за дверью может оказаться все, что угодно. Рисковать нами он не хочет.

– Командир, – настаиваю я, – мы аккуратненько.

– Добро, – наконец, отзывается Дронов. – На рожон не лезьте. Мы идем к вам.

Дверь плотно закрыта, но не заперта. Тяжелый штурвал легко крутится влево до упора, и дверь поддается, открывается, лишь еле слышно скрипят петли.

Рядом в напряжении застыл Брюннер, готовый открыть огонь при первых признаках опасности. Еще недавно, в сорок третьем, он бы вышиб мне мозги, окажись я в перекрестии его прицела, а сейчас, не задумываясь, будет прикрывать мою задницу ценой собственной жизни. Я в нем уверен.

Изнутри помещения льется слабый свет, и я откидываю забрало шлема. В нос ударяет кислый запах сырости и какой-то странный, неприятный душок. Точно определить его не могу, похоже на вонь стухшей рыбы, только чуть тоньше. Чем шире становится щель, тем сильнее запах тухлятины.

Пока я тяну на себя тяжелую дверь, Курт заглядывает в помещение и цепенеет. С его губ слетает тягостный шепот:

– Ох, Иесусе…

Я не вижу, что немец узрел внутри, но это явно повергло его в шок. Вскидываю винтовку и присоединяюсь к нему.

– Что у вас там?! – шуршит в наушниках голос Дронова.

Я стою возле Брюннера, не в силах произнести ни слова.