Текст книги "Индейцы Дикого Запада в бою. «Хороший день, чтобы умереть!»"

Глава 5
Скальпирование врагов

Скальпирование врагов в ряде районов североамериканского континента получило распространение среди индейцев еще до прихода белых людей. Однако обычай этот не был так широко распространен, как пишут многие авторы. Напротив, исследования показывают, что он был частью военного ритуала лишь мускогских племен юго-восточной части США и ирокезских народов востока США и низовий реки Святого Лаврентия, а также их ближайших соседей. Художник Жак Ле Мойн, сопровождавший французскую экспедицию Рене де Лоденьера во Флориду в 1564 г., писал об обычаях флоридских аборигенов: «В схватках упавший воин мгновенно утаскивается прочь специально выделенными для этого людьми. Они имеют при себе побеги тростника, которые острее любого стального лезвия. Ими они режут кожу головы до кости по кругу, а затем отрывают ее (вместе с волосами. – Авт.)… Сделав это, они вырывают яму в земле и разводят костер… Над огнем они сушат скальпы, пока те не становятся похожи на пергамент… После битвы они… подвешивают кости и скальпы к наконечникам своих копий и триумфально несут их домой… Вернувшись с войны, индейцы собираются в специально определенном для этого месте. Сюда они приносят (отрезанные. – Авт.) ноги, руки и скальпы павших врагов и с великой торжественностью прикрепляют их к высоким шестам». Краснокожие воины Новой Англии, большей части Атлантического побережья, Равнин, Тихоокеанского побережья, канадского северо-запада, Арктического региона и юга США в ранний исторический период никогда не практиковали скальпирования врагов. Почти на всей территории Америки в те времена основным трофеем была голова врага.

Охотник на бизонов, скальпированный шайенами в 1868 г.

Лишь с приходом европейцев скальпирование получило более широкое распространение. Кроме появления стальных ножей, что значительно упростило сам процесс снятия скальпа, серьезную роль сыграли вознаграждения, выплачиваемые представителями колониальных властей. Например, как указывалось выше, скальпирование не было известно индейцам Новой Англии, пока колонисты не стали предлагать вознаграждение за головы врагов. Вскоре краснокожие поняли, что приносить в доказательство убийства врага его скальп менее трудоемко, чем его голову.

Скальповая прядь на голове шайена

Скальпирование не являлось изобретением лишь североамериканских индейцев. Геродот писал в V в. до нашей эры, что скифы снимали у павших врагов кожу с головы, применяя для этого очень острые кинжалы. Спустя два поколения Ксенофонт отметил в своих записях, что после того, как несколько его людей были убиты по пути к Средиземному морю, с их голов были сняты волосы. Упоминания о существовании этого обычая среди скифов подтверждены находками российских археологов, обнаруживших в скифских курганах три черепа с характерными царапинами вокруг темечка, остающимися после скальпирования, а также мумию воина со снятым с головы скальпом. О скальпировании своих жертв иностранными наемниками писал византийский историк Прокопий. В книгах Маккавея в описании жестокостей и зверств, практиковавшихся по отношению к евреям сирийским монархом Антиохом Великим, говорится: «Кожа сдиралась с головы». Испанцы отмечали обычай скальпировать своих врагов у аборигенов Карибских островов, Гватемалы и Северной Мексики. Кроме того, он был известен аборигенам территории Гран-Чако в Южной Америке.

Роберт Макги, скальпированный индейцами

Белые не раз подбивали индейцев скальпировать и своих бледнолицых противников. Так, в июне 1775 г. английское правительство, призвав индейцев выступить против американцев, не только снабжало воинов всех племен от Великих озер до Залива топорами, ружьями и боеприпасами, но и объявило награду за скальпы американцев, которые следовало приносить командующим офицерам в Детройт или Освего. Столь заманчивое предложение смогло привлечь на их сторону даже ирокезов, которые ранее торжественно поклялись сохранять нейтралитет. В тот же период законодательный орган Южной Каролины начал выплачивать по 75 фунтов за каждый скальп индейского воина. В начале 1830‑х годов в Техасе платили за скальпы вичитов. Неприятности с апачами на Юго-Западе начались у правительства США после того, как в 1836 г. группа американских охотников за скальпами устроила настоящую резню апачей вождя Хуана Хосе, польстившись на вознаграждение, обещанное губернатором Соноры. В XIX в. в Аризоне за скальп апача можно было получить до 250 долларов, а поскольку отличить волосы апача от волос другого краснокожего было делом практически невозможным, охотники за наградой отправлялись в Сонору и резали беззащитных мексиканцев.

Атака индейцев на дилижанс. Худ. Ф. Ремингтон

Часто упоминается, что скальпирование врага связано с нанесением вреда душе погибшего. По сведениям Стэнли Вестала, многие сиу считали, что качества убитого противника переходят его убийце, что также может косвенно относиться и к обычаю скальпирования. Ричард Додж сообщал, что старики шайенов и арапахов говорили ему о поверье, существовавшем в прошлом среди всех индейцев, живших между рекой Миссисипи и Скалистыми горами, по которому скальпирование головы убивало душу врага. Но в 1880‑х гг. капитан Вильям Кларк по этому поводу писал: «Я провел специальные изыскания в связи с этим обычаем среди следующих племен: шайенов, арапахов, сиу, команчей, кайовов, кайова-апачей, вичитов, пауни, сауков и фоксов, ото, айовов, кикапу, ютов, сиксиков, кайна, пиеганов, арикаров, хидатсов, манданов, шошонов, банноков, неперсе, пен д’Орей, кутеней, кэддо, понков, шауни, семинолов, чиппевов (оджибвеев), кроу, гровантров и ассинибойнов. Ни в одном из них я не смог обнаружить никаких суеверий или фантазий относительно того, что скальпирование человека каким-то образом наносило ущерб его душе после смерти».

Скальп, хранящийся в Британском музее

По мнению автора, разгадка происхождения этого обычая кроется в самой манере ведения индейской войны, где основная роль возлагалась на небольшие отряды воинов, проникавшие на отдаленные земли враждебных племен. По возвращении домой они должны были принести с собой доказательство смерти врага. Различные части вражеского трупа всегда использовались для победных плясок – до конца XIX в. ими, помимо скальпов, могли служить отрубленные головы, руки, ноги, кисти и стопы. Но в отличие от них скальп не портился и был более компактен при длительном переходе к родному селению. Чарльз Бюло, переводчик из агентства Белой Земли, писал: «Я узнал, что, когда впервые разгорелась война между сиу и оджибвеями, среди воинов оджибвеев начали возникать споры по поводу храбрости каждого из них, поскольку во многих случаях отъявленные трусы заявляли о своей храбрости. И потому было решено снимать с голов врагов скальпы в качестве доказательства своей доблести». Помимо этого, в дальнейшем он еще долго мог служить доказательством победы над врагом, украшая оружие, щиты и т. п. Эту же мысль в какой-то мере подтверждает фраза, сказанная одним из черноногих: «Мы снимаем скальпы, чтобы война была жестче, и, когда наши женщины и дети видят скальпы своих врагов, их сердца охватывает радость».

Военная рубаха, отороченная прядями человеческих волос. Сиу

Классическим скальпом считались волосы с макушки, которые заплетались в одну или несколько косичек. Впервые мальчику заплетали скальповую прядь в возрасте приблизительно пяти лет. Несмотря на большое разнообразие причесок, даже выбривая голову, индейцы всегда оставляли небольшую прядь волос, называемую скальповой. Три пряди волос заплетались в косичку, образуя у основания круг диаметром около пяти сантиметров, и, как правило, украшались. Кроме того, вокруг образованного косичкой круга выщипывали волосы и выкрашивали кожу красной краской, чтобы выделить скальповую прядь. Благодаря этим ухищрениям любой человек мог сказать, насколько «правильным» был захваченный воином скальп. Белые современники особо отмечали, что индейцы никогда не выбривают голову полностью, всегда оставляя скальповую прядь, служившую признаком мужества и вызовом врагу. Они как бы говорили своим противникам: «Попробуй добыть мой скальп, если осмелишься».

Щит сиу

Берландиер так описал метод скальпирования у команчей: «Чтобы снять скальп, они переворачивают труп на живот, хватают его за волосы и режут кожу головы по кругу. Затем они наступают на шею и коротким резким движением отрывают скальп». Индейцы были мастерами этого дела. У шайенов самой храброй формой скальпирования считалось снять скальп с живого врага. Командир скаутов пауни Лютер Норт рассказал о случае, свидетелем которого он стал. Один из воинов сиу погнался за женщиной пауни, пытавшейся убежать к находившемуся неподалеку торговому посту, где укрылось несколько белых людей. Не обращая внимания на ружейный огонь со стороны бледнолицых, сиу подскакал к бегущей женщине, левой рукой схватил ее за волосы и, даже не слезая с коня, скальпировал несчастную ножом, который держал в правой руке. Издав военный клич, дикий воин повернул своего скакуна и помчался прочь.

Сама по себе процедура скальпирования не была смертельной. В бозменской газете «Times» от 16 июля 1876 г. напечатана история Германа Ганзио, атакованного индейцами в Черных холмах. Он был скальпирован живьем, но выжил. По словам репортера, его голова представляла собой одну сплошную массу болячек. Делос Дж. Санбертсон спустя некоторое время после того, как благополучно лишился скальпа, отправился в Ларами и попытался вырастить волосы на своем черепе, однако, как он жаловался, «никакое лечение не помогает пока сделать так, чтобы волосы на этом месте снова росли». Количество переживших скальпирование белых людей на фронтире было так велико, что Джеймс Робертсон из Нашвилла, штат Теннесси, в 1806 г. опубликовал в «Philadelphia Medical and Physical Journal» статью «Заметки о лечении скальпированной головы», в которой ссылался на многочисленные случаи успешного лечения.

Отношение к скальпированию у индейских племен было разным. Например, у команчей скальп не приносил большого почета, поскольку кто угодно мог снять его с уже убитого врага. Поэтому имел второстепенное значение. Но если врага скальпировали при особо опасных обстоятельствах, он ценился очень высоко. Скальп был трофеем, доказательством успеха для применения в Пляске Победы. У воинов племени ото, по сообщениям Уитмена, правом на скальп обладал тот воин, который убил этого врага. В большинстве других племен скальпировать павшего врага мог любой. У ассинибойнов скальпирование лично убитого врага оценивалось высоко, но сам скальп как таковой ценился мало. Кроу вообще не считали снятие скальпа делом, заслуживающим упоминания. Для них он был всего лишь свидетельством убийства врага, но никак не подвигом. Как сказал один из них: «Вы никогда не услышите, чтобы кроу хвалился снятыми им скальпами, когда перечисляет свои деяния». Много Подвигов говорил: «Воины моего племени редко забирали скальпы врага, если в схватке погиб кто-то из кроу». Вышеприведенные сведения достаточно убедительно свидетельствуют о том, что скальп был малоценным военным трофеем для краснокожих бойцов. Он являлся всего лишь эмблемой победы над врагом. Широко распространенное мнение о его ценности возникло в результате неверной оценки действий воинов в бою многочисленными белыми современниками. Проследить, почему евро-американец делал подобные выводы, достаточно легко. Он видел, что после падения убитого или раненого врага к нему галопом неслись несколько краснокожих всадников. Они сбивались вокруг него в кучу, после чего труп оказывался скальпированным! Понять, что отчаянные воины, рискуя жизнью, старались всего лишь первыми прикоснуться к врагу (посчитать «ку»), евро-американцу, не жившему среди индейцев, было сложно, поскольку такой военной традиции у европейцев не существовало.

Глава 6
Оружие воинов Великих Равнин

Стандартным оружием индейцев Великих Равнин до конца XIX в. оставались лук со стрелами, копье, военная дубинка, томагавк и нож. Предпочтение воин отдавал луку со стрелами и военной дубинке, а нож всегда был неотъемлемой частью костюма любого краснокожего. Брекенридж в 1811 г. сообщал по поводу арикаров: «Воина редко можно увидеть без его оружия даже в деревне. Его лук, копье или ружье считается частью его одежды, и появиться без них на публике в некоторой степени постыдно». Брэдбери побывал в той же деревне вместе с Брекенриджем. Он писал: «Они редко, если вообще когда-либо, появляются вне деревни без оружия». Максимилиан отмечал: воины понков всегда носят при себе оружие. То же было в обычае и у воинов других племен.

Военная дубинка

Появление лошади и огнестрельного оружия заметно отразилось на вооружении индейского воина. Когда в XVIII в. равнинники начали широко использовать в боях лошадей, они стали приспосабливать аборигенное оружие к конному бою. Омахи вспоминали: раньше луки и стрелы были длинными, это делало их дальнобойными, но с появлением лошади они стали короче, поскольку на лошади легче было приблизиться к врагу, да и управляться с коротким луком проще. Также стали меньше и размеры щитов, которые еще в начале XIX в. были огромными и могли полностью укрыть за собой присевшего воина. Не каждый воин мог позволить себе дорогостоящее огнестрельное оружие, и, как отмечал один из белых современников, «ружье (они. – Авт.) хвастливо возили поперек седла, а лук и колчан со стрелами всегда висел у них за спиной». Берландиер писал, что оружием индейцев Южных равнин в 1830‑х гг. были лук со стрелами и дубинки, «которые они применяют весьма искусно. К этому они добавляют ружье, топор и копье, эффективность которого они признают. Некоторые из них используют кинжалы, а щит является обычным видом их вооружения».

Военная палица

Полковник Додж оставил описание хорошо вооруженного воина второй половины XIX в.: «Будучи верхом, воины, в основном, возили ружья поперек седла перед собой. Его помещали в чехол из сыромятной кожи, иногда роскошно украшенный и отороченный бахромой. Револьвер носили в кожаной кобуре, прикрепленной к ремню. Эти самодельные ремни делали предпочтительно из кожи и застегивали спереди пряжкой. К внешней части ремня стежками пришивали полоску кожи так, чтобы получались кармашки, каждый размером под патрон. Они представляют собой обычные армейские ремни-патронташи, только грубо скроенные. К этому ремню индейцы привязывали почти всю свою «переносную собственность». С правой стороны висел револьвер, с левой – нож, кисет с табаком и трубкой, мешочек со всякой всячиной, мешочек с амулетами и колдовскими принадлежностями – для всего находилось свое место на ремне».

Восстание индейцев в агентстве. Худ. Ф. Ремингтон

Лук со стрелами до конца XIX в. оставался самым важным оружием краснокожего воина и, несмотря на существующее мнение, в умелых руках являлся очень опасным видом оружия, особенно до появления скорострельных, заряжающихся с казенной части ружей. Один из современников в конце 1860‑х годов писал: «Даже сегодня лук применяется очень широко, и хотя индеец может приобрести ружье, его редко можно увидеть без его длинного лука и полного стрел колчана. Ружье может выйти из строя, и он не в силах починить его, патроны могут отсыреть, но лук всегда в порядке, а быстрые стрелы готовы к стрельбе как при влажной, так и при сухой погоде. Поэтому дикарь всегда держит лук под рукой».

Колчан и чехол для лука. Южные равнины

Индейские луки можно поделить на три типа.

1. Простые луки, изготовленные из одного куска твердого эластичного дерева. Ими обычно пользовались только дети. У кроу, например, деревянные луки использовали лишь маленькие мальчики, а типичный лук воинов этого племени был сделан из рогов оленя, горного барана или бизона и усилен сухожилиями.

2. Луки, укрепленные сухожилиями. Сделанные из одного куска дерева, по внутренней стороне которого приклеивались сухожилия, «положенные так, что по виду напоминали кору». Они были наиболее распространенными. Такой лук редко достигал больше 1 м 10 см в длину. Лук черноногих, описанный как типичный равнинный лук середины XIX в., составлял 1 м в длину и даже в 1920 г. был в рабочем состоянии и мог посылать стрелы на 140 м.

Индеец из племени канза

3. Луки третьего типа изготавливали из рогов оленя, бизона или горного барана. Они были самыми мощными и дорогими. Если деревянный лук у команчей оценивался в одну лошадь, то лук из рога мог обойтись воину в целое состояние – от 6 до 20 лошадей. По словам Гриннела, луки из рога делали в основном кроу и племена Скалистых гор – шошоны, юты и другие, но они часто обменивали их другим племенам. Обычно такой лук состоял из 2–3 (реже четырех) склеенных вместе частей. Крайне редкими считались луки из целого оленьего рога. Команчи иногда использовали даже бизоньи ребра, но, по словам индейцев, они были непрактичны. Джон Брэдбери в 1811 г. видел различные индейские луки и отмечал, что лучшим считается лук из рога горного барана. Он был коротким, но мощным. Брэдбери видел лук, сделанный из трех кусков рога, аккуратно обмотанных сухожилиями. Средняя длина роговых луков составляла около 90 см.

Изготовление лука, как и всех других видов оружия, было чисто мужским занятием. Каждый воин мог сделать для себя лук самостоятельно, но существовали специалисты, которые были в этом особо искусны. Обычно это были старики, отошедшие от воинских дел. Каждый человек делал лук в своей манере, и разные люди использовали методы по своему усмотрению. Менялась и мода, и предпочтение отдавалось то одним, то другим техникам. Но в основе своей методы были одинаковы на всей территории Великих Равнин.

Наиболее предпочитаемым материалом для изготовления деревянных луков у индейцев Равнин была маклюра, называемая в Америке осейджским апельсином (Toxylon pomiferum, или Maclura pomifera). Энтони Гласс видел это дерево в 1808 г. Он писал: «Дерево напоминает яблоню, а плоды его похожи на апельсин… Ононаиболее гибкое из всех известных. Индейцы делают из него луки, отчего французы называют его Bois d’Arck, или Дерево лука. Спустя 3 года Джон Брэдбери писал, что лук из этого дерева ценится наиболее высоко после лука из рога горного барана. По качествам он несколько ему уступал. «Дерево это растет на Ред-Ривер и, вероятно, на Арканзасе… Я думаю, что этот вид дерева еще не был описан (в научной литературе. – Авт.)… Я видел два экземпляра в саду Пьера Шуто в Сент-Луисе… Плоды его размером с яблоко и с шершавой поверхностью… Охотники называют это дерево осейджским апельсином. У арикаров такой лук оценивается в одну лошадь плюс одеяло». Додж отмечал, что, поскольку дерево растет лишь в отдельных районах страны, «индейцам порой приходится проделывать долгие путешествия, чтобы получить его, и смелый путешественник приводит домой лошадь, полностью нагруженную ценным товаром, и получает хорошую прибыль от его продажи. Когда дерево получить невозможно, индейцы используют (для изготовления луков. – Авт.) ясень, вяз, железное дерево, кедр – практически любой вид дерева… Мне говорили, что торговцы иногда продают индейцам прямые, хорошо обработанные палки из дуба, гикори и даже тиса, но я никогда не видел индейского лука из этих видов дерева».

Лук всегда держали со спущенной тетивой, натягивая ее только в случае необходимости, иначе он терял свою эластичность и приходил в негодность. С одного конца тетиву закрепляли намертво, а с другой – делали пару зарубок, на которых крепилась петля другого конца тетивы. Перед применением индеец упирал лук в землю тем концом, к которому тетива была прикреплена намертво, и сгибал его до тех пор, пока петля не попадала в зарубку. Индейцы очень аккуратно обращались с тетивами, чтобы не повредить их. Омахи всегда держали при себе две тетивы – одну на луке, а другую в колчане на случай, если первая порвется.

Для меткой стрельбы было очень важно, насколько добротно изготовлены стрелы, а потому индейцы очень ценили людей, умевших их делать. Изготовление стрел требовало терпения, аккуратности и высокого мастерства. Хотя разные стрелы отличались одна от другой, очень важным было соблюдение определенных пропорций между наконечником, древком и оперением. Хорошо сбалансированная стрела, попадая в цель, втыкалась так, что ее оперенный конец был направлен немного вверх. Если пропорции не соблюдались, попасть в цель было весьма затруднительно. К примеру, слишком легкое или тяжелое древко значительно влияло на полет стрелы – легкая отклонялась от цели, а тяжелая била на меньшее расстояние, быстро теряя в полете смертоносную силу.

Существовали различия между боевыми и охотничьими стрелами, и заключались они в форме наконечников и способах их крепления к древку. Охотничьи стрелы имели длинные конусообразные наконечники, с округлой задней частью без зубцов. Наконечник крепко прикреплялся к древку, и стрелу было легко вытащить из туши животного. Боевые стрелы имели острые наконечники, подобные ланцету, и зубцы. Помимо этого, они слабо прикреплялись к древку. Зубцы резали рану изнутри и не давали возможности вытащить стрелу. Обычно зубцов было два – по одному на каждом «крыле». Команчи иногда делали один зубец. Такой наконечник при вытягивании еще и проворачивался в ране, делая невозможным его извлечение без хирургического вмешательства. Один зубец также часто оставляли сиу, тогда как шайены этого не делали. Кроме того, из-за слабого крепления при вытаскивании стрелы наконечник оставался в ране. Даже не имея зубцов, он представлял огромную опасность для жизни раненого человека, вызывая заражение крови или повреждая жизненно важные органы.

Копье шайенов. Ок. 1860 г.

Для переноски и хранения стрел индейцы пользовались мягкими колчанами, к которым крепились длинные чехлы для луков. Лучшим материалом для колчана и чехла у всех племен считалась шкура пумы. Вне зависимости от используемой шкуры, мех оставляли с наружной стороны, что делало колчан практически водонепроницаемым. В бою он висел на перевязи через правое плечо и свешивался сбоку под левой рукой владельца (если он был правшой) так, чтобы при этом стрелы «смотрели вперед» и их легко было доставать. Когда же все было спокойно, колчан висел за спиной почти горизонтально, с перевязью через правое плечо.

Стрелы сиу. Ок. 1880 г.

До широкого распространения скорострельных ружей копье было самым грозным и опасным видом индейского оружия ближнего боя, и его применение в схватке несло верную смерть противнику. Копья были широко распространены среди индейцев Равнин, особенно в первой половине XIX в. Джордж Белден в конце 1860‑х годов сообщал: «Сиу, шайены и некоторые другие племена все еще пользуются этим оружием (копьями. – Авт.), но оно быстро выходит из употребления. Они сделаны очень грубо, но чрезвычайно опасны». Додж в конце XIX в. писал: «Еще несколько лет назад среди всех равнинных индейцев копье было вторым по значимости наступательным оружием после лука… В отличие от рыцарей древних времен, индейцы предпочитали не крепкие жесткие древки из ясеня, а легкие и гибкие». Старые команчи говорили: «Только храбрый человек брал в бой копье, потому что это подразумевало рукопашную схватку». Такой человек никогда не должен был отступать, и у него не было альтернативы – он должен был победить или умереть. По мнению команча по имени Ломает Что-нибудь, боевое копье по рангу было выше, чем любой головной убор, и воины, которые ехали с ним в бой, не надевали головных уборов. Когда его брат после битвы у Эдоуби-Уоллс отдал свое копье, вся семья очень радовалась этому, потому что «копье – это большая ответственность». Эмори в 1857 г. сообщал, что команчи и кайовы, отправляясь в рейды на территорию Мексики, оставляли дома свои ружья, везя с собой лишь копья. В отличие от команчей, черноногие меньше использовали копья и никогда не брали их с собой в набег за лошадьми. По их словам, последний раз копья применялись ими в битве пиеганов с гровантрами и кроу в 1866 г. По словам Скиннера, понки также раньше применяли копья, но после появления огнестрельного оружия они стали использоваться как штандарты или символы воинских обществ.

Томагавк

Обычные копья представляли собой длинное прямое древко, с прикрепленным к нему наконечником, и мало чем отличались одно от другого у различных племен. Если древко было длиннее обычного, воина могли обвинить в трусости. Хвост Ласки вспоминал, как один из кроу выхватил копье соплеменника и сломал его пополам, после чего вернул его ему со словами, что и половины этого копья достаточно для храброго человека. До появления металла наконечники были костяными или кремниевыми, но позже стали использовать лезвия сабель. Длина такого лезвия достигала 75 см, а ширина около 3 см. Эти копья были страшным оружием. Джордж Белден писал по поводу индейцев Северных равнин: «Индеец очень радуется, если сможет раздобыть старый штык или лезвие сабли, потому что из них получаются великолепные наконечники для копий». Во всех племенах наконечник прикреплялся к древку при помощи кожаных ремешков, а в некоторых еще использовался и различный природный клей. Древко копья могло быть украшено мехом, перьями, материей и бисером. Копья команчей в прошлом украшались только одним или несколькими перьями, закрепленными на конце древка, но позднее для этих целей стали использовать бисер и другие материалы. Черноногие также украшали копья свисающими на конце древка перьями и в нескольких местах оборачивали древко мехом выдры, служащим для более крепкого хвата. Иногда для перевозки копий делали специальные чехлы, которые обычно были богато украшены различными орнаментами.

Так называемый миссурийский топор, очень популярный среди индейцев

Военные дубинки были не менее страшным оружием в рукопашном бою, чем копья, и, несомненно, имели такое же древнее происхождение. Среди равнинных индейцев существовало несколько типов военных дубинок – каменные палицы, прикладовидные дубинки и некоторые другие.

Каменные палицы представляли собой деревянную палку-рукоять, к концу которой прикреплялся камень весом 2–2,5 кг из кремня, стеатита, а иногда катлинита. Камень был овальной формы, длиной 10–12 см и шириной 5–7,5 см в центральной части, суживающийся на концах. Он прикреплялся к длинной рукояти при помощи мокрого куска сыромятной кожи, который, высыхая, крепко его фиксировал. На другом конце рукояти иногда проделывали отверстие, в которое пропускался кожаный шнурок – получалась петля, надеваемая на руку, чтобы палица не выпала во время боя. Их часто украшали скальповыми прядями, перьями, бисером, иглами дикобраза, шляпками металлических гвоздиков, а также бизоньими, коровьими и лошадиными хвостами. Рукоять делалась из эластичного дерева, чтобы не ломаться при ударе. Такие дубинки использовались сиу, шайенами, ассинибойнами, манданами, кроу, шошонами, черноногими, команчами и другими.

Берландиер писал, что в 1830‑х гг. военные дубинки были весьма популярны среди индейцев Техаса. Они были небольшого размера и представляли собой рукоятку из очень твердого дерева, к концу которой был прикреплен круглый камень. Всю эту конструкцию зашивали в кожаный чехол, который предварительно вымачивали в воде. Когда кожа высыхала, она плотно затягивала камень и рукоять в единое целое, создавая грозное оружие. Длина дубинки составляла около 60–90 см. Черноногие отдавали большее предпочтение военным дубинкам, чем копьям, и широко использовали каменные палицы.

Позднее, с более широким распространением металлических топориков – томагавков, некоторые племена отказались от использования каменных палиц. В середине XIX в. Рудольф Курц отмечал, что хидатсы считают их устаревшим оружием. Черноногие же и сиу продолжали применять их еще в 1870‑х гг. В поздние годы они стали пользоваться большой популярностью у туристов, и индейцы начали богато украшать их бисером, оборачивать материей, отделывать рукоять медными гвоздиками и т. п. При этом каменный набалдашник делали меньше и зачастую из мягкого камня, который крошился при ударе.

Более редкий тип каменных палиц использовался в начале XIX в. на Северных равнинах. Они во всем напоминали обычные палицы, но каменный набалдашник не закреплялся жестко к рукояти, а свисал с нее, обрамленный в кожу. Об их применении ассинибойнами еще в 1776 г. писал торговец Генри. Роберт Лоуи описал шошонскую дубинку поггамоггон именно как дубинку в виде камня, свободно свисающего с деревянной рукоятки. Льюис и Кларк писали, что длина рукояти шошонских поггамоггонов составляла 55 см, была плотно обернута кожей, круглый камень весом в 2 фунта тоже был обернут кожей и привязан к полоске кожи 5 см длиной.

Разведчик. Худ. Ч. Расселл

Еще одним редким типом оружия на Равнинах была деревянная дубинка с вырезанным сверху шарообразным набалдашником, на котором часто перпендикулярно закреплялось длинное металлическое лезвие или гвоздь. Но даже без оного такая дубинка была страшным оружием, достаточно тяжелым, чтобы, по словам одного современника, «вышибить из человека мозги». Аналогичное оружие встречалось в районе прерий, в местах соприкосновения равнинной культуры с лесной. Омахи делали шарообразные дубинки в основном из корня ясеня и над шаром обычно вырезали изображение ласки. Брэдбери в 1811 г. видел любопытную дубинку подобного типа у воина арикаров. У нее был шарообразный набалдашник, из которого торчало лезвие ножа 12,5—15 см длиной. Набалдашник был полым, и в нем находились маленькие кусочки металла, позвякивающие при движении.

Другим типом дубинок были прикладовидные, или, как их еще называли, кроличья нога. По виду они напоминали деревянную копию ружья с большим прикладом, который использовался в качестве ударной части. Джон Брэдбери отмечал, что племена миссури делают военные дубинки из древесины маклюры, прикрепляя к ударной поверхности под прямым углом лезвие ножа или иной острый наконечник, выступающий вперед на 10–15 см. Среди понков дубинки прикладовидного типа были очень популярны и применялись еще до переселения на Равнины из юго-восточных лесов, а палицы с каменным набалдашником они переняли у сиу только в XIX в. Такие дубинки использовали арикары, хидатсы, манданы, омахи, канзы, осейджи, ото, миссури, айовы, сиу и некоторые другие племена.

Топоры и томагавки пользовались огромной популярностью среди равнинных индейцев XIX в. из-за возможности их широкого применения на войне, охоте и в хозяйстве. Миссурийские племена сражались большими боевыми топорами до середины XIX в., но особенно популярны они были между 1810 и 1830 гг. Их называли миссурийскими боевыми топорами, и члены экспедиции Льюиса – Кларка видели их среди манданов зимой 1805–1806 годов. Мериветер Льюис писал, что такие топоры весили приблизительно один фунт и представляли собой очень тонкое, широкое лезвие 17,5—22,5 см в длину, закрепленное на рукояти 30–45 см длиной. Кроме манданов, еще по меньшей мере 9 племен района реки Миссури использовали такое оружие. По всей видимости, оно поставлялось им французскими торговцами. Кузнец, находившийся в экспедиции Льюиса – Кларка, был очень занят, делая для индейцев топоры и обменивая их на кукурузу, чтобы экспедиция смогла пережить ту жуткую зиму, когда температура воздуха порой доходила почти до 50 градусов ниже нуля.