Текст книги "В дебрях Даль-Гея"

Глава 3

Лена Зим вышла из кабины межпланетной связи и, притворив за собою дверь, задумалась. В зале ожидания стигмийской связной станции было много народу, в воздухе висел гул разговоров. Время от времени диспетчер, щеголяя чёткой дикцией, объявлял вызов, и тогда с кресла или с дивана, которые, следуя далийской моде, были расставлены в кажущемся беспорядке, вставал очередной абонент.

Лена была расстроена. Вот уже второй день подряд она никак не могла связаться с Иваном. Вчера ей сказали, что Иван находится на врачебном обследовании, а сегодня – что он на срочном задании. На каком задании, ей так и не удалось выяснить. Дежурный по базе мямлил что-то неопределённое. Не случилось ли что-нибудь с Иваном? Не похоже. Дежурный, несмотря на свою «неосведомлённость», не выглядел обеспокоенным.

– Здравствуй, Лена.

Лена Зим не сразу сообразила, что эта фраза, негромко произнесённая на земном языке, обращена именно к ней. Она обернулась и увидела высокого, атлетически сложенного, модно одетого далийца, добрую половину лица которого скрывали зеркальные очки-светофильтры.

– Здравствуйте, – ответила она, насторожённо приглядываясь к незнакомцу.

– Ты меня не узнаешь?

Его голос показался ей знакомым.

Странный далиец снял очки, и Лена, не удержавшись, тихонько ахнула – перед ней стоял Иван, хотя модная причёска сильно изменила его лицо.

– Не удивляйся, Лена, – тихо сказал Иван, водружая очки на нос. – Пройди в конец зала и подожди.

Ошеломлённая, Лена машинально повиновалась.

Конец зала был пуст. Лена выбрала диван с высокой спинкой и села спиной к залу. Она ждала Ивана несколько минут, за это время в её голове мелькнуло множество самых разных догадок, но ни одна не показалась ей хоть сколько-нибудь правдоподобной.

Подошёл Иван, громко по-далийски попросил разрешения сесть рядом, опустился на диван и положил свою большую ладонь на тонкую руку Лены.

– Я так рад видеть тебя.

Лена покосилась по сторонам и быстро поцеловала его в щеку.

– И я рада! Но что значит этот маскарад?

Она оглядела Лобова с головы до ног и, не выдержав, рассмеялась. Засмеялся и Иван. Сняв свои громадные очки, он спрятал их в карман и пояснил:

– Я на задании.

Недоуменно подняв брови, Лена ещё раз пристально оглядела его.

– На задании? Но одежда, причёска, таинственность – что все это значит?

– Я здесь нелегально.

Прямо глядя на Ивана своими большими карими глазами, Лена покачала головой.

– Не понимаю.

– Нелегально, – терпеливо пояснил Лобов, – под видом далийца.

В глазах Лены мелькнула тревога.

– Ничего страшного. – Иван успокаивающе погладил её руку. – Перед тобой не Иван Лобов, а Ивви Лонк – полномочный представитель фирмы «Нун», которая поставляет в Даль-Гей земной нейтрид.

– Но… зачем все это?

– Можно, я это объясню потом?

– Можно. – Она мгновение колебалась и наконец спросила: А тебе не опасно здесь находиться?

– Нет. Сюда, в конец зала, и носа никто не покажет – я на целый час откупил линии связи этих четырех кабин. Деньги в этом мире – все, а фирма «Нун» достаточно богата.

Лена только покачала головой. Иван, так хорошо знакомый ей Иван, представал перед ней в совершенно новом облике, и это касалось не только его внешнего вида. Лобов, поймав её взгляд, шутливым жестом, который совсем не соответствовал его теперешнему облику и далийской одежде, почесал затылок.

– Попадёт мне от Всеволода, – сказал он без всяких признаков раскаяния. – Он ведь категорически запретил мне видеться с тобой.

– Почему?

– В целях конспирации, – Иван придал своему лицу нарочито серьёзное выражение. – Но как только я узнал, что наша медицинская делегация на Стигме… В общем, – он улыбнулся, вся эта конспирация полетела к черту! Я еле дождался, пока ты выйдешь из кабины.

– А я никак не могла выяснить, где ты. И волновалась.

– А я был рядом. И видел твоё лицо через стекло.

– А я ничего не знала!

Наверное, их взгляды выражали гораздо больше, чем слова, потому что Лена чуть порозовела и отвела глаза. А когда снова украдкой взглянула на Ивана и взгляды их опять встретились, они, точно сговорившись, дружно рассмеялись.

– Я очень скучал по тебе, Лена.

– В карантине всегда скучают, – лукаво заметила она.

– Я уже пять дней как не в карантине!

– Да неужели? Пять дней!

– Целых пять дней, – сердито подтвердил Иван.

Их вернул к действительности чёткий, хорошо поставленный голос диспетчера, объявлявшего очередной переговорный вызов.

– Да, – спохватился Лобов, – почему ты на Стигме? По моим сведениям, медицинская делегация должна была пробыть в Даль-Гее ещё неделю.

– Должна, – подтвердила Лена. – Но мы были вынуждены уехать раньше.

– Почему?

– По существу, нас просто выгнали.

– Это как же? – опешил Лобов.

И Лена рассказала, что во время симпозиума три земных врача один за другим заболели тау-лихорадкой. Реакционная далийская пресса, и до этого не очень дружелюбно относившаяся к медицинской делегации землян – её даже обругали как-то шайкой шпионов и диверсантов, – подняла страшный шум. На разные лады она твердила, что земляне являются разносчиками злокачественной тау-лихорадки. Официальные органы, как могли, пытались смягчить ситуацию, но обстановка тем не менее накалялась все больше и больше. Началось пикетирование гостиницы, в которой размещалась делегация, нахальными развязными молодчиками спортивного вида. Несколько раз их разгоняла полиция, но, судя по всему, они и не думали прекращать свои гнусные выходки.

– У нас сложилось впечатление, – продолжала рассказывать Лена, – что в Даль-Гее есть какие-то мощные, хорошо организованные силы, настроенные крайне враждебно по отношению к Земле. И что даже президент Даль-Гея бессилен обуздать их.

– Почему вы так решили?

– Руководитель нашей делегации был вынужден в конце концов обратиться лично к президенту. Тот принял его очень любезно, наговорил массу комплиментов, но дал понять, что власть его не безгранична. И напоследок посоветовал до окончания эпидемии лихорадки работу симпозиума временно прервать, потому что в такой ситуации ему трудно гарантировать нашу безопасность.

Лобов глубоко задумался, потом спросил:

– А как вообще обстановка в Даль-Гее?

– Ты о лихорадке-тау? Все спокойно, хотя есть единичные заболевания, обычные для этого города. Новый тау-штамм активен только по отношению к землянам.

– А это тебя не удивляет?

– Меня многое удивляет! – с прорвавшимся вдруг раздражением сказала Лена. – Есть в облике Даль-Гея нечто, наводящее на мысль о фашизме. По-моему, далийцы тщательно скрывают от нас некоторые стороны своей жизни.

– Женская интуиция? – с улыбкой спросил Иван.

– Не стоит над этим смеяться. Не так уж редко мы, женщины, интуитивно предчувствуем то, к чему вы, мужчины, со своей железной логикой приходите гораздо позже.

– Да я и не думал смеяться!

Лена задумалась.

– Более-менее определённо я могу говорить только о медицине.

– Давай о медицине.

Лена поправила волосы.

– Мне кажется, далийцы скрывают от нас подлинный уровень своих медицинских знаний. – Она взглянула на Ивана и уже увереннее продолжала: – В ходе обсуждения проблем субмолекулярной генетики я не могла отделаться от впечатления, что далийцы разбираются в ней лучше нас. Хотя для чего-то стараются играть роль прилежных учеников. Их взгляды, реплики, жесты – во всем какая-то фальшь. Не у всех, конечно, но у большинства. И снисходительность. Та самая, которую проявляют специалисты по отношению к дилетантам!

– Любопытно.

– Это нисколько не любопытно, – с досадой сказала Лена. В такой атмосфере тяжело дышится. Да и вообще это злой и жестокий город.

– За что ты их так строго?

Лена не ответила. Некоторое время она пристально смотрела на Лобова и вдруг спросила:

– А почему ты так интересуешься Даль-Геем?

– Разве это не естественно?

– Ты что-то скрываешь от меня.

Лобов вздохнул;

– Это большой секрет. Но какие у меня могут быть от тебя секреты? Я завтра отправляюсь в Даль-Гей нелегальным наблюдателем, а лучше сказать, разведчиком, под видом представителя фирмы «Нун».

Лена приложила руку к щеке.

– Я так и знала. А если тебя разоблачат?

– Я постараюсь, чтобы этого не случилось.

– Ну, а если?

– Этого не случится, – мягко повторил Лобов. – Ну, а если случится, разве вы не вытащите меня оттуда?

Лена не приняла шутки.

– Ненависть к землянам у далийских гангстеров – норма поведения. Кто ты по сравнению с ними? Большой, сильный, но наивный ребёнок.

– Я прошёл хорошую школу на «Торнадо».

Лена покачала головой.

– Даль-Гей – не открытый космос или неосвоенная планета, где ты чувствуешь себя как дома. Это город со своеобразными привычками, которые складывались веками. Город путаный, развратный и жестокий. Это место не для тебя, Иван.

– Не надо говорить об этом, – попросил Лобов. – Я дал согласие. И я уже в деле.

Лена подняла на него влажные глаза.

– Но почему именно ты должен лезть в самое пекло?

Не выдержав её взгляда, Иван опустил голову. Упрямая складка пересекла его лоб.

– Кто-то ведь должен делать это. – Его ответ прозвучал почти виновато. – А потом, я не привык оставаться в стороне, когда жизнь моих товарищей в опасности.

– Что ты имеешь в виду? – насторожилась Лена.

Лобов помолчал и не совсем охотно пояснил:

– Далийскими гангстерами похищен наш консул Хаасен. Они держат его в качестве заложника.

– Тур? – поразилась Лена. – Я недавно виделась с ним в Даль-Гее… Но ведь нет никаких официальных сообщений!

Иван согласно кивнул.

– Президент Таиг обратился к нам с личным посланием, в котором просил временно сохранить историю с похищением в тайне, чтобы не будоражить далийцев. Он надеется мирно разрешить этот конфликт. И намекнул, что не откажется от нашей помощи.

– Значит, ты действительно пойдёшь в самое пекло, прямо к гангстерам? – В её глазах мелькнул страх. – Да ты с ума сошёл, Иван!

Лобов ободряюще улыбнулся.

– Разве это первое пекло, в которое мне придётся лезть? И потом, я буду не один.

Лицо Лены просветлело.

– Клим и Алексей тоже будут с тобой?

– Клим – не знаю, а Алексей будет наверняка.

Лена покачала головой.

– Хорошо бы и Клим. Когда вы втроём, я спокойна.

– Вот увидишь, все будет хорошо!

– И ты будешь осторожен? – спросила Лена.

– Не только осторожен. Я буду хитрым, коварным и изворотливым, как Талейран или Макиавелли!

– Как кто? – не поняла Лена.

– Талейран и Макиавелли, – важно повторил Иван. – Знаменитые и совершенно беспринципные дипломаты старых времён.

Лена грустно улыбнулась.

– Хитрым и коварным, – со вздохом повторила она и встала с дивана. – Извини, но мне пора. Я буду очень-очень ждать. Удачи тебе… Макиавелли.

Глава 4

Президент Даль-Гея Арни Таиг любезно указал на кресло:

– Прошу, ленд Снегин.

Они были почти одинакового роста – Снегин и Таиг. Но Таиг был старше и массивнее.

– Благодарю, – суховато ответил представитель Земли, опускаясь в кресло.

Снегин прилетел в Даль-Гей несколько часов назад, побывал в консульстве и поспешил нанести визит вежливости президенту. Он знал, как болезненно реагируют далийцы на всякое нарушение этикета.

Президент подождал, пока гость займёт место, и только после этого сел напротив. Протянув руку, Таиг нажал голубую клавишу в стене. Широкая вогнутая стена посветлела, стала прозрачной, и открылась панорама гигантского города, залитого оранжевыми лучами заходящего солнца.

– Вот он, наш Дальг, – с гордостью проговорил президент.

С высоты центрального корпуса городского управления Даль-Гей казался игрушечным. Всюду тянулись вверх, сверкая стеклом и металлом, параллелепипеды, прямые и перевёрнутые конусы, иглы и пирамиды высотных зданий. Широкими лентами, то скользя по самой земле, то взлетая на мачтах-опорах, город рассекали автострады. Местами они растекались площадями, от которых во все стороны расползалась геометрически чёткая паутина улиц. Город уходил вдаль, постепенно становясь все воздушнее, призрачнее.

– Полтора миллиарда на пятачке диаметром двести километров, – словно про себя сказал Снегин, – тесновато.

Президент внимательно посмотрел на него.

– Возможно, но мы привыкли к этому. Больше того, теснота, ощущение локтя стали нам необходимы. Дикая, первозданная природа действует на нас угнетающе. – И, помолчав, негромко добавил: – Когда ядерная война опустошила континенты, уцелевшие потянулись сюда, в нетронутую зону. Даль-Гей вырос более чем в десять раз.

Снегин мельком взглянул на Тайга.

– Но ведь это было так давно.

– Да, около шестисот лет назад. Я понимаю, что вы хотите сказать. Почти повсюду уровень радиации пришёл в норму, было бы очень легко расселить далийцев по всем материкам планеты. Но никто не хочет этого. Я уже упомянул о привычке к тесноте, но дело не только в этом. Слишком дурной славой пользуются выжженные ядерным огнём материки, ставшие кладбищем миллиардов людей. – Президент усмехнулся. – Говорят, там бродят страшные призраки, человекоподобные упыри, которые нападают по ночам на все живое и сосут кровь.

– Полтора миллиарда человек, – в раздумье повторил Снегин, разглядывая панораму города.

Ему было не по себе, он впервые видел такой гигантский людской муравейник.

– Да, полтора миллиарда, – подтвердил президент, глядя на профиль Снегина, и с подчёркнутой серьёзностью добавил: Хочу надеяться, что вы будете их искренним другом, ленд Снегин.

Всеволод обернулся, и глаза их встретились. Синие холодноватые глаза землянина и серые внимательные глаза далийца.

– Дружба должна быть обоюдной, ленд президент, – медленно проговорил Снегин.

Таиг спокойно выдержал его взгляд.

– Зачем скрывать очевидные вещи? У нас есть группы и группировки, враждебно настроенные к Земле. Они страшатся любого прогресса, малейших социальных перемен и, чтобы поссорить далийцев с землянами, идут на самые отчаянные авантюры и провокации. Похищение консула Хаасена – прямой вызов не только землянам, но и моему правительству. По моему указанию уже начато тщательное расследование среди тех лиц и организаций, которые так или иначе могли оказаться причастными к этому делу. Я верю, – подчеркнул Таиг, – что это недоразумение будет разрешено и мы сумеем восстановить истинно добрые отношения.

– Я рад, что вы высказались столь определённо, – сдержанно ответил Снегин.

– Мои дружеские чувства к Земле – не временное увлечение романтика. С Земли мы получаем необходимые для нас вещи: нейтрид, гипервещество, гравитотехнику. Мы так похожи физически, что лишь эксперты могут отличить землянина от далийца. И наконец… у нас есть некоторые общие социальные проблемы.

– Это для меня ново. Какие именно?

– Ну, например, дефицит продуктов. Ведь такая проблема и у вас существует? – вкрадчиво спросил Таиг.

Снегин покачал головой:

– Ошибаетесь.

Президент примирительно улыбнулся.

– Я не говорю о всех продуктах, лишь о некоторых. Скажем, о новых моделях предметов обихода и одежды, о редких украшениях, экзотических плодах. Не будете же вы уверять меня, что сразу все население Земли обеспечивается этими редкостями?

– Не буду.

– Но это и есть дефицит, – мягко проговорил Таиг.

Теперь улыбнулся и Снегин.

– Вовсе нет. Дефицит – не столько экономическое, сколько социальное явление.

– Признаюсь, это для меня слишком тонко.

– Поясню на конкретном примере. Представьте себе, ленд президент, что вы идёте пешком по улице.

– С некоторым трудом представляю.

Снегин чуть склонил голову:

– Вдруг начался дождь. Естественно, вы ускоряете шаг и видите, что на скамье лежит дорогой надёжный зонт, принадлежащий какому-то другому лицу. Воспользуетесь вы этим зонтом или нет?

Таиг с интересом разглядывал Снегина.

– Вы могли бы и не задавать такой вопрос.

– Понимаю. Вы откажетесь от зонта по моральным соображениям: в Даль-Гее очень высоко чтится право частной собственности, и первый человек города-государства должен быть примером всем остальным.

– Вы толкуете дело упрощённо, но в общем-то правильно.

– Очень рад. А теперь представьте, что вы попали точно в такую же ситуацию, правда, с одной оговоркой – на руках у вас крошечный новорождённый ребёнок.

Таиг рассмеялся:

– Знаете, такое представить мне совсем трудно, но я попробую.

– Так вот, ленд президент, на руках у вас крошечный ребёнок, а с неба льёт как из ведра холодный дождь. Взяли бы вы зонтик?

Таиг на секунду задумался.

– Пожалуй. Я прикрыл бы ребёнка зонтом.

– Вы это сделали бы наверняка. И по тем же самым моральным соображениям. Милосердия ради можно нарушить и право частной собственности.

– Вы опять толкуете все упрощённо, но все-таки правильно. Не пойму, однако, какое отношение имеет все это к дефициту продуктов?

– Самое прямое, – ответил Снегин. – Вы знаете, что у нас имеются продуктовые витрины, которые с избытком обеспечивают всех и каждого предметами питания. Кроме этого, есть и специальные витрины для тех продуктов, которые, следуя вашей терминологии, можно было бы назвать редкостями. Любой человек может при желании продегустировать эти новые творения кулинарной науки и высказать свои суждения по поводу их вкусовых качеств. А через некоторое время эти «редкости» становятся уже постоянными «обитателями» обычных витрин и могут обеспечить всех желающих. Я ни в коей мере не хочу умалять достижения далийской науки и техники, – спокойно продолжал Снегин, не обращая внимания на недоверчивое и, пожалуй, немного насмешливое выражение лица президента, – но насколько я знаю, посетив однажды нашу стигмийскую базу, вы могли убедиться в справедливости моих слов: практически любой продукт там получают в необходимом количестве.

– Да, но ведь это только одна база, а на Земле, насколько мне известно, живут несколько миллиардов человек?

– Совершенно справедливо. Более того, они живут и работают в различных климатических зонах, что создаёт определённую дифференциацию вкусов и потребностей. И все же, смею вас уверить, современная наука и техника позволяют нам успешно справляться с этими задачами.

– Ну хорошо, – кивнул Таиг, – допустим, что все обстоит так, как вы говорите. Но если взять хотя бы эти ваши специальные витрины, которые доступны каждому человеку, где гарантия, что все земляне будут относиться к ним, как к своего рода экспериментальным, а не обычным? Можете ли вы быть твёрдо уверены, что какой-нибудь прожорливый субъект не ограничится только дегустацией и не опустошит витрину с понравившимся ему продуктом?

Снегин весело рассмеялся. Таиг недоуменно посмотрел на него.

– Простите, ленд президент, но я представил себе подобную ситуацию, и она показалась мне очень забавной.

– Не будете же вы утверждать, ленд Снегин, что такие индивидуумы не встречаются среди землян?

Снегин на мгновение задумался.

– Не знаю, поймёте ли вы меня, – сказал он после паузы, но то, о чем вы говорите, может быть свойственно лишь людям, скорее всего, психически нездоровым. Потому что уже давно, ещё в процессе строительства нового общества, были устранены все экономические и социальные источники, могущие породить подобные явления.

– И все-таки, ленд Снегин, на чем же основываются земляне, разрешая или запрещая себе что-то?

– А как вы, ленд президент, определили, когда можно взять чужой зонтик?

Таиг качнул крупной головой и рассмеялся, а Снегин уже серьёзно добавил:

– У нас очень много занимаются воспитанием нового поколения. Что такое хорошо и что такое плохо, что можно, а что нельзя – откладывается в сознании детей с самого младенческого возраста, а в пору юности становится нормой.

Таиг смотрел на Снегина с интересом и симпатией.

– Вы заставили меня задуматься, но не убедили. Что и кто стоит на страже ваших моральных устоев? Без подпорок рушатся куда более фундаментальные вещи.

– Общественное мнение.

В серых глазах Тайга мелькнуло недоверие.

– Вы серьёзно?

– Вполне.

– Но общественное мнение, – Таиг сделал рукой неопределённый жест, – так эфемерно и негибко.

Снегин усмехнулся.

– Полиция гибче?

– Нет-нет, – шутливо испугался Таиг, – зато надёжнее. Не думайте, ленд Снегин, я отдаю должное общественному мнению, оно и в наших условиях играет определённую роль. Но… как бы это выразиться понятнее… Оно регулирует поведение человека обобщённо, по самым генеральным направлениям. А детали? Я говорю даже не о распределении продуктов. Например, идти сегодня на работу или не идти, сославшись на нездоровье? Как общественное мнение влияет на решение этой альтернативы, я не понимаю. Это проблема личная, а не общественная.

Внимательно глядя на президента, Снегин сказал:

– Понимаю. Вы воспринимаете общественное мнение как абстрактный кодекс законов, которые в личном воплощении, без стороннего контроля, могут трансформироваться как угодно.

– Вы уловили мою мысль, – живо подтвердил Таиг.

– Так вот, ленд президент, общественное мнение у нас не только абстракция, но и глубоко личностное явление – это мнение коллектива, в котором живёт, трудится и отдыхает человек. Такие коллективы, пронизанные узами дружбы, любви и товарищества, рождаются ещё в школах. А друг и любимая – это не абстракция. Как лгать или кривить душой перед ними?

Снегин ждал возражений, но президент молчал, опустив голову.

– Знаете, – вдруг сказал он негромко, – в наших интернатах тоже рождаются время от времени дружные коллективы. Ребята там подбираются разные, непохожие и как-то дополняют друг друга.

– Очень верное наблюдение.

Но Таиг словно и не слышал реплики земного гостя.

– Ребята клянутся в вечной дружбе, – все так же негромко продолжал он, – а потом вступают в жизнь. И она раскидывает их в разные стороны, крушит детские иллюзии, и бывшие друзья нередко становятся непримиримыми врагами.

– Когда-то так было и у нас.

– Было и уже нет? Трудно поверить в реализацию мечты… Наши социологи утверждают, что это всего лишь пропаганда.

– Но вы беседовали и с нашими социологами!

Таиг пренебрежительно усмехнулся:

– Я не особенно верю ни тем, ни другим. Я вообще отношусь насторожённо к рекомендациям учёных и научных организаций.

– Вам ближе религия?

– Нет. Но религия хотя бы менее эгоистична. – Президент внимательно посмотрел на Снегина. – Впрочем, вам пока трудно трезво судить о нашей действительности. Я подожду вашего прощального визита.

Снегин помолчал, обдумывая слова Тайга; тот явно намекал на какие-то обстоятельства, которые он пока не знал и которые ему, очевидно, предстояло узнать.

– Наша беседа небезынтересна, – сказал он. – Однако я бы предпочёл перейти к более конкретным делам. Вы говорили о стремлении к дружбе с нами.

– Я это повторяю.

– Хотелось бы вместо общих фраз получить конкретные доказательства этому.

– А именно?

– Мы хотим, чтобы Тур Хаасен был живым и невредимым доставлен в консульство.

Таиг ответил не сразу.

– Если бы я был главой гангстерского клана, захватившего вашего человека, выполнить эту просьбу было бы для меня сущей безделицей. Но я всего лишь президент. – Он взглянул на панораму города. – А кто такой президент? Король без королевства, без толпы преданных слуг, без права по своей прихоти рубить головы и бросать в тюрьмы. Моя власть ограниченнее, чем это иногда представляется землянам. Единственно, что я могу вам твёрдо пообещать, – это всемерное содействие моего государственного аппарата. Причём обещаю, что это содействие будет искренним.

– Окажется ли это содействие достаточным?

Таиг откинулся на спинку кресла, разглядывая гостя.

– Вы задаёте нелёгкий вопрос, ленд Снегин.

– Меня вынуждают к этому обстоятельства, – суховато ответил посол Земли.

В глазах президента мелькнула тень насторожённости.

– Какие именно?

«Почему Таига взволновал такой простой и естественный ответ? Скорее всего, потому, что этих самых обстоятельств несколько, похищение Тура лишь одно из них, и Таиг не знает, что конкретно имеет в виду земной посол. Это надо запомнить. Однако сейчас самое главное – вызволить Тура».

– Мы можем примириться со многими нарушениями конвенции о сотрудничестве, проявить понимание и терпение, – чётко выговорил Снегин. – Не потерпим лишь одного – покушений на жизнь или свободу граждан Земли.

Президент склонил голову.

– Знаю, жизнь любого человека у вас оберегается, как величайшая драгоценность. А потому буду откровенен. – Он прямо взглянул на Онегина. – Я не могу дать полной гарантии, что Хаасен вернётся живым и невредимым.

Всеволод невольно вздрогнул, но тут же взял себя в руки.

– Я ценю вашу откровенность, ленд президент, – как можно спокойнее сказал он. – Не могли бы вы тогда предоставить мне некоторую самостоятельность действий?

После короткой паузы Таиг медленно проговорил:

– Гангстеры, похитившие вашего консула, находятся вне закона. Поэтому вы можете быть совершенно свободны в своих действиях. Единственно, о чем я вас попрошу, это детально информировать мой аппарат о маршрутах вашего следования. Это в интересах вашей же безопасности. Если с вами случится какая-то неприятность, наши отношения с Землёй обострятся до последней крайности, а я, президент Даль-Гея, не могу этого допустить.

Снегин в знак согласия склонил голову.

– Полагаю, – сказал он, как о само собой разумеющемся, вы не будете возражать, если к поискам Хаасена я привлеку своих сотрудников?

По губам президента скользнула тонкая, понимающая улыбка.

– Я лично не буду. – И уже совсем другим, светским тоном спросил: – Вас ещё не утомили наши философские и дипломатические разговоры?

– Разве это существенно?

– Конечно. Я был бы плохим хозяином, если бы угощал своих гостей одними разговорами. Ужинать ещё рано, но глоток рекли, я полагаю, вам не повредит. Вам приходилось пробовать этот напиток?

– Да, но… – Снегин замялся.

– Сейчас вы измените своё мнение, – уверенно заявил президент и нажал кнопку на подлокотнике своего кресла.

Дверь отворилась, и Снегину пришлось сделать известное усилие, чтобы сохранить невозмутимость, – в кабинет, неслышно и мягко ступая, вошёл умрок.