Текст книги "«Штрафники»"

– «Свищ» показывать не буду. К нему без веских причин лучше не соваться. Да и времени нет. Я пустячок продемонстрирую, не скажу, что приятный, но…

* * *

У Александра Александровича была на удивление непрезентабельная «девятка».

Андрей уселся на продавленное сиденье:

– Финансируют вас не очень-то.

– Нормально финансируют. Это моя личная. Должен же я хоть где-то себя дома чувствовать? Старушка у меня еще ничего, менять не собираюсь. Через Третье кольцо, пожалуй, попробуем пробиться.

Ехали в молчании. Александр Александрович временами кратко бурчал про безобразие на дорогах. У Варшавки увязли в «пробке».

Андрей не выдержал:

– Слушайте, а вы меня больше вербовать не будете?

– Нет. По-моему, вы уже готовы. Рано или поздно сами к нам придете. Я, конечно, психолог еще тот, навскидку, с полувзгляда утверждать не берусь. Но Наталья Юрьевна уверена, что вы уже наш готовый кадр. Пожалуй, соглашусь. Начальником Отделения пойдете? Самая сержантская должность.

– А оператор ЗРК[5]5
  ЗРК – зенитно-ракетный комплекс.


[Закрыть] вам не нужен? Я когда-то и на него учился.

– ЗРК пока не требуется. И вообще, аналогии с армией неуместны. Это мы с вами частично военные. А работа здесь совершенно иная. И Отделение другое.

– Да подождите вы с вашим Отделением. Я наслужился вволю, едва ковыляю.

* * *

Глупо тогда с армией получилось. По контракту Андрей пошел сразу после развода. От злости башку снесло. Хотелось все бросить. Ну, бросил. По возрасту уже проходил с трудом, но Володька в два дня все устроил. Собственно, он как ветеран военкоматовской службы и сосватал в только что созданный батальон тактического управления. Двухгодичный контракт – случай нечастый, но спецов по комендантской службе, знакомых с реальной работой штабов полкового и бригадного звена, не хватало. Как раз и прапорщиков отменили как класс. Реформа армии дело, несомненно, полезное, жаль, что сам процесс опять пошел через известное место. Но ничего, через полгода комендантский взвод тактбата отхватил благодарность и ценные подарки на окружных командно-штабных учениях. По сути, привести в порядок комендантское хозяйство большого труда не составляло. Парни служили неглупые, просто по молодости им житейского опыта не хватало. Самому Андрею служба даже приносила относительное удовлетворение. В штабе уважали, на плац выгоняли, когда уж никак иначе было нельзя. Даже деньги приличные платили. Нормально служилось, если не считать того, что натягивать камуфляж в сорок с лишним лет – идиотизм в чистом виде. Потом грянула Кавказская Десятидневка. Тактбат перебросили вторым эшелоном. К Бониси через перевалы вышли уже 21-го числа, когда дело было сделано. Но не успели развернуть КП, как началась заваруха. Разведка все-таки прохлопала, и попытки прорыва в горы остатков Восточной группировки противника никто не ожидал. Рвались мины, Андрей лежал в куцем намеке на окопчик, набивал магазины, мальчишки взвода лупили по фигуркам, перебегающим у домишек проклятого Бониси. Прорваться не дали, «черные» попятились, только минометы все не давали покоя. Пришлось идти с корректировщиками в село. БТР отвлек и прикрыл надежно, группа без шума закрепилась в домишке на склоне. Вычислили позиции минометчиков, навели батарею. Получили приказ немедленно выходить из села, возвращаясь к БТР, столкнулись с чужими. Хотя импровизированную группу корректировщиков сколотили, считай, из штабных, «черных» в скоротечной пальбе положили, а одного, подстреленного, даже с собой уволокли. Боевой дух у драпающих «шашлычников» был никакой, да и отнюдь не «зеленые береты» этих конкретных вояк дрессировали. К счастью. На своем пятом десятке лет Андрей искренне надеялся, что стрелять в упор ему никогда в жизни не придется. Ну, как говорится, зарекалась баба… Впрочем, тогда терзаться духовно было некогда. Андрей метался по штабному расположению – во взводе оказался единственный раненый, но большая часть кунгов и палаток пострадала, подбитый генератор сдох наглухо, а начальство требовало немедленно начать перебазирование. Ушли на холмы, развернулись. Перебросили запасной генератор из роты обеспечения. Штаб работал, над Бониси рычали вертолеты, тянулись следы НУРсов, в вечереющем небе гасли и гасли светляки трассеров. К селу уже подошли мотострелки…

Андрей разговаривал с замначштаба. Стояли на склоне, над наскоро выкопанными капонирами, в которые загнали взводные БТРы. В Бониси раздавались вялые автоматные очереди, в нескольких местах алело зарево. Изредка над головами с рокотом проходили невидимые «Ночные охотники».

– …Ну их в задницу, эти сухпаи, – сказал замначштаба. – Давай, Сергеич, напряжемся и нормально поужинаем. Заслужили…

В этот миг за спиной засвистело. Обернувшись, Андрей увидел огненные хвосты под бледными звездами. Капитан что-то неслышно крикнул, прыгнул со склона на броню бронетранспортера, потом соскользнул ниже. Андрей уже вроде бы прыгнул, но тут сзади громыхнуло, дрогнула земля, не успевшие толком оттолкнуться ноги вместе с каменистым песком бруствера капонира ушли в пустоту, и старший сержант Феофанов ухнул в щель между стеной и броней БТР. Грохот разрыва реактивного снаряда должен был заглушить все, но Андрей и по сей день был уверен, что хруст ломающегося сустава был куда громче взрыва…

Полгода в госпитале. Потом перерыв и еще две операции. Колено рассыпалось крайне неудачно. Предлагали заменить сустав искусственным, но и в том варианте имелись свои сложности. В общем, Андрей Сергеевич Феофанов получил возможность до конца жизни лечить конечность, по праздникам надевать медаль «За отвагу» и дни напролет придаваться невеселым философским раздумьям. Армию Андрей не винил, да и бывшую жену обвинять было глупо. Если кто виноват, так это один великовозрастный идиот, что от личных проблем решил под погонами спрятаться. Ну и тем разведчикам, что остатки дивизиона «Града-М» прохлопали, можно было бы пару слов сказать. Ведь единственный залп та хохляцкая продукция дала. Изобразили тогда черные джигиты попытку прорыва и с чистой совестью в плен посдавались. Собственно, на следующий день Кавказская Десятидневка и кончилась. И что сержанту-дураку стоило хорошенько под ноги посмотреть?

– Сейчас самое время о статусе инвалида вспомнить, – пробормотал Андрей.

– Что? – Александр Александрович был занят – из «пробки» выбраться было трудно, машины плотно стояли до самого Новоандреевского моста.

– Я говорю, не пробьемся еще часа два.

– Так нам по делу нужно, – представитель ФСПП принялся ковыряться под сиденьем, извлек плоскую блестящую мигалку, приспустив стекло, пришлепнул на крышу машины, присоединил штекер.

– Вам положено? – озадаченно поинтересовался Андрей. Подобных компактных приспособлений ему еще не приходилось видеть.

– Нам все положено, – без улыбки заверил Александр Александрович. – И наказание за злоупотребления нам тоже положены. Так что не очень-то восхищайтесь этой хреновиной.

Андрей хотел сказать, что восхищаться и не думал, но тут включилась мигалка, а заодно с ней сирена. Звук был чудовищный, соседние машины замерли как вкопанные, «девятка» протиснулась мимо «Опеля», нагло воткнулась между двумя джипами и вырулила в крайний правый ряд. Сирена умолкла, вокруг еще разливались оранжево-синие всплески мигалки, но тишина казалась сущим наслаждением.

– Еще советская шумелка! – довольно прокричал Александр Александрович. – Умели мы оружие делать.

– Вы бы того… хоть шлемофон бы предложили, – сказал ошеломленный Андрей.

«Девятка» перла вдоль ограждения, продолжая сверкать вспышками мигалки. Поцарапать свое сокровище Александр Александрович не боялся. Соседние машины шарахались, высовывались водители, грозили вслед. Интеллигентного вида мужчина, распахнув дверь «Форда», в ярости махал пистолетом. Андрею хотелось надеяться, что ствол «травматический». «Девятка» за две минуты выбралась к повороту на Ленинский.

– Пристрелят вас когда-нибудь, – заметил Андрей, слегка успокаиваясь.

– Нет, не решатся. Я незнамо кто. Была бы «скорая» или депутат, тогда, конечно, не задумались бы.

На Ленинском было относительно свободно. Развернулись, на этот раз без всяких оглушительных истерик. Александр Александрович свернул вниз, к въезду в парк и Нескучный сад. Охранник на шлагбауме дернулся было побеседовать о деньгах, но, видимо, узнал и пропустил беспрепятственно.

– Мы тут недавно работали, – объяснил Александр Александрович. – Странноватая зона этот Нескучный. Да и ЦПКиО недалеко ушел. Но мы сейчас буквально на минуту заскочим. Опаздываю я.

Остановились у пешеходного моста. По утреннему времени было безлюдно. Впереди расстилалась неподвижная свинцовая Москва-река, за ней высилось здание Академии Генштаба. Спустились к дебаркадеру. Место было Андрею отлично знакомо – жил, можно сказать, рядом. Еще недавно в парк с палочкой шкандыбал – пытался колено с вечной болью примирить.

Александр Александрович машинально достал сигареты, тут же начал пихать обратно в карман.

– Да вы курите, – сказал Андрей. – Я, во-первых, твердо решил бросить, во-вторых, у вас сигареты с такой амброзией, что и табаком не пахнут. Так что не мучайтесь.

– Мерси, – представитель ФСПП закурил. – Вот, думаю, не зря ли я вас сюда притащил. На меня давеча большое впечатление произвело, но дело сугубо индивидуальное. Вы вот туда взгляните.

Андрей вгляделся в воду вблизи берега. Сначала, кроме слабого колыхания непроницаемо-серых волн, тусклого блеска прибрежного льда и нескольких пивных бутылок, ничего не рассмотрел. Потом показалось что-то неопределенное, белесое, в черных пятнах. Псинка утонувшая? Рядом еще. Левее еще одна – ледяная вода шевелит лапку. Еще и еще трупик…

– Послушайте, здесь что, выводок далматинцев утопили?

– Да какие далматинцы – обычные московские «дворяне». Безвинно умерщвленные, – Александр Александрович вздохнул. – Вы классику русской литературы не совсем забыли? А историю Москвы? Ничего в памяти не всплывает?

Андрей с трудом оторвал взгляд от водяной могилы:

– На Тургенева намекаете? Ну вы и… Жестоко.

Кажется, Александр Александрович разозлился:

– Ты головой, а не задницей думай. Думаешь, для тебя эту собачью гекатомбу устроили? Чтобы что доказать? Что дворняжки с кирпичами на шее плохо плавают? Думаешь, всемирный заговор против тебя?

– Нет, про заговор не думаю. – На реку Андрей больше смотреть не мог.

– Ладно, пошли отсюда, – Александр Александрович зашагал к машине. – Мне, между прочим, цуциков тоже жалко. Мы еще пока додумались, откуда они берутся. Черт знает что – мертвецов чуть ли не каждый день вижу, а этих….

– А нельзя ли что-нибудь сделать? – неловко сказал Андрей. – Ну, чтобы не топили? В конце концов, это даже в санитарном смысле….

– Додумаемся как, обязательно сделаем. А пока этот несчастный шедевриальный рассказ в школе прилежно изучают, собачки нам постоянно реку украшать будут. Дети, они впечатлительные. Соответственно, и энергетическая подпитка «свища» мощная.

– Да, но я раньше трупов в реке не видел.

– Ты не смотрел, – Александр Александрович открыл дверь «девятки». – Собачек, как и твоих «целлулоидных», нужно уметь видеть. Сейчас их разглядеть, конечно, легче становится. Хотя не исключено, что русло изменилось и теперь псов ближе к берегу прибивает. Поехали, все равно мимо твоего дома проезжать буду.

Андрей сел в машину и мрачно сказал:

– Что мне домой? У меня и цветов практически нет, чтобы поливать. Мне, по-любому, в «Боспор» возвращаться. Ну и если действительно работать, то чего время терять?

* * *

В «Боспор» Андрей вернулся только в одиннадцать вечера. Охранник, предупрежденный из ФСПП, дожидался, сидя в машине у остановки. Ни слова не говоря, передал ключ.

В кинотеатре стоял сумрак, было тепло, было душновато. Были застойные 80-е. В буфете едва слышно побулькивал автомат. В буфет Андрей заходить не стал, с пакетом продуктов, прикупленных в «Перекрестке», поднялся в аппаратный комплекс. Там, в кабинете главного инженера, стоял длинный диван. Андрей выпил полпакета кефира. Требовалось все еще раз хорошенько обдумать.

Проснулся как от толчка. Было темно – настольная лампа выключилась, лишь по потолку скользили отсветы фар с Бирлюковской. У окна замерла, рассматривая улицу, коренастая фигура.

– Ездят и ездят. Нет чтобы деньгу в поте лица зарабатывать.

Андрей сел, потер ладонями помятое лицо:

– Доброй ночи, господин Горгон.

– И тебе. Ну, излагай, как оно повернулось. Не терпится мне.

– Вроде нормально повернулось. Оставят нас в покое. Определенные условия, понятно, выдвинули. Но гарантируют через полгода по субботам и воскресеньям два дневных сеанса. «Ретроспектива XX века». Чаще не получится – электроэнергии мы много жрем, а выручка если и будет, то символическая.

– Долго ждать-то.

– Сейчас мы официально на реконструкцию закрываемся. Иначе народу не объяснишь, куда попкорн с боулингом делся. Я сказал, что сразу на две внешности «Боспору» существовать трудно будет.

– Правильно сказал. Значит, сторговались?

– Вроде того. – Андрей, и сам не слишком-то поверивший, что все получилось уладить, взял пакет с кефиром. – Вам, господин Горгон, налить кружечку?

– Нет уж. От молочного здоровью польза, но то, что ты хлебаешь, корову сроду не видело. Что там от нас взамен хотят?

– Чтобы эксцессов не было. Никаких скальпов и прочих неприятностей. Гарантий хотят. Техники будут коммуникации проверять, так чтобы люди ничего не видели. Да, я здесь за зданием буду присматривать. И еще команда. Человек шесть-семь. Вроде бы как охрана.

– Твои людишки?

Андрей поколебался:

– Вроде как мои, но они хорошей выучки требуют. Не трогайте их, а?

Горгон уселся за письменный стол:

– Не будут соваться куда не надо, не тронем. Ты умных нанимай.

– Каких дадут. Если не подойдут, я их сам сплавлю. Но если голову отрежете, неприятности по новой закрутятся. Могут и спалить кинотеатр. Властям проще здание списать, чем разбираться.

– Ишь ты, – старик покачал головой, – и денег не пожалеют? Ну, понял я. Докучать вам не будем, но и вы уж о наших нуждах не запамятуйте. Мы не так уж много требуем.

– Они согласны, что немного. Только просят тело четвертого сыщика отдать. По закону похоронить нужно.

– Это вряд ли. – Горгон принялся складывать журналы и древние техпаспорта в аккуратную стопку. – Парнишка, гм, пострадал внешне. Нечего отдавать, по правде-то.

– Хороший был воин, храбрый, – прошептали Андрею в ухо.

Ночной смотритель вздрогнул, и Хеш-Ке едва слышно рассмеялась:

– Посмелее тебя был. Сердце смелое, тяжелое. Сладкое. Нужно было тебе кусочек оставить. Ты что из требухи любишь? Пахнешь-то сегодня вкусно. На наркотные самокрутки перешел, а?

Ладонь, скользнувшая по бедру, обожгла и сквозь джинсы, Андрей и слова вымолвить не мог.

– Оставь его, девка, – строго сказал Горгон. – Устал парень, да и свой он теперь. Пока что свой. Хватит дурить. Шла бы ты в свои колючки.

– Сейчас пойду, – метиска скалила в темноте белые зубы. – Я про того, чужого. Могу голову принести. С волосами. Он, видят боги, смелым был.

– Потом разберемся. Брысь отсюда!

Хеш-Ке исчезла. Горгон тоже поднялся:

– Ты с ней поосторожней. Истинно демоново отродье – соблазнит, в ад заманит, и глазом не моргнешь. Ну, добро. Располагай челядь. Этаж ваш, под мое слово. Если что, зови.

Кефир, непонятно когда, успел выплеснуться из пакета. Андрей вытер руку и джинсы, вытянулся на диване. Сердце колотилось у горла. Черт, словно в шестнадцать лет – адреналин пополам с тестостероном мозги напрочь вышибает. Исчезла бы она совсем, чудовище аризонское. Как здесь работать? А время поджимает. Дня через три личный состав передадут.

* * *

Команду сформировали только через шесть дней. К подбору людей Андрея не допустили, хотя штатное расписание, заявку на оборудование и материальное обеспечение составлял собственноручно. Участвовал в рабочих совещаниях, помогал с проектом структур управления. Работы было невпроворот. ФСПП действительно только обретало «плоть и кости», и Андрей начинал понимать гигантский объем задач, вставший перед новой организацией. Катастрофически не хватало личного состава. Людей приходило много – присылали МЧС и полиция, Министерство обороны и Академия наук. Но девяносто процентов отсеивалось еще при первой беседе с психологом. Собеседования под ширмой кадрового тренинга проходили в Высшей школе-институте психологии АН. Тех, кого не отбраковали сразу, направляли в головной офис ФСПП, обосновавшийся на Красносельской. Здесь за дело принимались сиятельная Наталья Юрьевна и двое ее подручных. Кажется, улов у них был мизерный. В ФСПП уже осознали, что задавить возникшую проблему числом не получится. Платить пенсии тысячам семей бесполезно сгинувших сотрудников нового ведомства государство не собиралось. Впрочем, дела были не столь плохи. В Москве уже действовали три Отделения поиска. Еще шесть были созданы на периферии и работали самостоятельно, лишь отсылая отчеты по результатам работы в Московский аналитический центр. Пока все работали ощупью.

– Все равно не врублюсь, – признался как-то после скоропостижного совещания Андрей спешащему Сан Санычу. – Как именно мы должны браться за дело? Со «свищами» более-менее понятно. Но как нащупать «канал», когда даже не подозреваешь, как именно он должен ощущаться?

– Все вы знаете, – сказал Сан Саныч, роясь в портфеле. – Вы знаете путь. Поэтому вас самих и выискивают с таким тщанием. Вы знаете очень много, только еще не поняли, что конкретно каждый из вас знает. Поэтому вас и стараются изолировать друг от друга. Дабы один из оперативников, возможно, не самый умный, но самый самоуверенный, не втолковал коллективу, что пища – это исключительно сахар. Или свекла, накрошенная с «Юбилейным» печеньем. Нам нужно полноценное питание. Нужны вы все, с тысячами идей, с коллективной интуицией. Иначе заедем непонятно куда. Так уже бывало.

– Это понятно. Но без обмена опытом, не нащупав оптимальных путей, мы вообще никуда не сдвинемся.

– Сдвинетесь, сдвинетесь. Будет сформировано Отделение – обменивайтесь между собой опытом сколько угодно. Для этого вас и собирают. А ваш общий опыт будет анализировать специально созданный отдел. Вот эти люди будут сидеть взаперти и думать.

– А мы будем бегать, как подопытные кролики?

– Вроде того. Зато вы парадоксально свободны. Лично я завидую. Эх, мне бы еще коэффициентика наскрести. Все, мне пора. Еще поговорим… – Сан Саныч рванул к лифту.

Андрей смотался в Кубинку на склады, забрал счета-фактуры за три дня и ящики с приборами. Погнали обратно в Москву – требовалось выгрузить полученное добро в центральном офисе, закончить с бухгалтерией, потом ехать к себе в Бирлюково. Прикрепленный к Отделению водитель, солидный Владимир Михайлович, оказался человеком надежным и понимающим. Подразумевалось, что микроавтобус (новенький «Форд») и водитель хотя формально и не войдут в штат Отделения, но будут работать с ним постоянно. Андрей был доволен: Володя был ровесником, к тому же за три месяца работы в создающемся ФСПП успел навидаться всякого разного. В «Боспор» Михалыч не заходил, но подвозить к самым дверям не дрейфил. Центральный вход открывать теперь не приходилось – Андрей вставил новый замок в малоприметную дверь запасного входа и пользовался только ею. На фасаде бывшего мультиплекса висело объявление о ремонте и обещание открыть кинотеатр 1 октября. «Целлулоидные» не беспокоили, лишь разок заглянул комиссар, поинтересовался: нельзя ли нормально отремонтировать телевизор в комнате главного администратора? Андрей заскочил домой, забрал свой телевизор. Достойным аборигенам «Боспора» вовсе не обязательно пялиться в древний черно-белый «Рекорд».

…Добрались до Садового кольца, когда позвонил Сан Саныч:

– Ты где бегаешь? Давайте к офису пробивайтесь. В 20.30 у меня в кабинете встречаемся. Поздравляю: «Отделение-29» заступает на вахту с завтрашнего дня.

* * *

Если лично начальник выставляет бутылку, отказываться от алкоголя нетактично.

– У меня тут джин, – сумрачно сказал Александр Александрович. – Не возражаешь? Были у меня знакомые – пламенные сторонники сего елочного напитка. И я втянулся. Вот Наталья Юрьевна тоже пристрастилась.

– Вполне приличный напиток. Если не «левого» розлива и с тоником, – заметила психолог. Она, сидя в кресле, одернула подол строгой юбки, и это мимолетное движение, черт знает почему, только привлекло внимание к красивым коленкам.

– Значит, завтра заступаем? – Андрей устроился у окна и решил, раз уж начальство не убегает, прояснить складывающуюся стратегическую ситуацию насколько возможно. Ну, в границах дозволенного.

– Заступаете, заступаете, – пробурчал начальник, разливая напиток. – Подожди с делами. И так уж гнали как могли, на две минуты имеем право расслабиться. Наталья Юрьевна, ты меня не жги пронзающим оком. Про тоник я не забыл – в холодильнике два литра прохлаждаются.

– Мило. Начинаешь создавать условия не только для оперативников. – Психолог приподняла ладонь – звякнул тонкий золотой браслет, и Андрей, как повелели, остался сидеть, позволив ее превосходительству охотнице за человеческими душами лично прошествовать к холодильнику. Тьфу, икры у нее ничуть не хуже коленок.

– У меня тут несколько вопросов назрело и перезрело, – пробормотал Андрей, злясь на себя.

– Сиди пока, – буркнул начальник. – Сначала по глоточку. День был суетной.

Андрей подумал, что с каждыми прошедшими сутками бытие Фонда становится только напряженнее. В «Боспоре» отсидеться самое время. Сан Саныч кого угодно способен загнать. Хотя принимать команду, конечно, страшновато. Это, конечно, не триста человек головного офиса, но Андрей руководить совсем разучился. Если допустить, что когда-то вообще умел.

Жгучая жидкость обожгла горло скипидаром, но потом легко скользнула в желудок.

– Пили бы вы, господа офицеры, с тоником, – сказала Наталья. – Честное слово, гораздо приятнее.

– Форсируем Ла-Манш, научимся потреблять по всем правилам, – пообещал Сан Саныч. – Значит, так, Андрей, вот личные дела твоего гарнизона, – начальник похлопал по четырем тощим скоросшивателям. – Все лучшее, что у нас имеется.

– Вернее, все, что наскребли, – Наталья Юрьевна улыбнулась. – Хотелось собрать классическую шестерку, но одна из кандидатур в последний момент не прошла. Решили больше не тянуть. Если понадобится, получите пополнение в процессе работы. Хотя вводить человека в уже сложившийся коллектив трудно.

– Проехали, – Сан Саныч постучал пальцем по пластиковым обложкам скоросшивателей. – Возможно, здесь и так лишние персоны имеются. Андрей, ты кадрами не швыряйся, но если кто-то конкретно допечет и не впишется, накарябай рапорт. Только не абы как, а с серьезными обоснованиями. Заберем человека, пусть ждет формирования следующего Отделения.

– Но рапорты и переводы стряпайте не ранее чем через месяц, – мягко сказала Наталья. – Сейчас у вас испытательный срок. Коллектив должен сложиться. Полагаю, придется пройти через парочку кризисов.

Андрей знал, с каким тщанием отбираются люди в Отделения. Эта гламурная черноглазая брюнетка, что сидела сейчас со стаканом джина, обладала интуицией, о которой в Фонде уже рассказывали легенды. Собственно, тройка психологов, возглавляемая Натальей, являлась ведущим звеном ФСПП. Формируемые команды, без затей названные Отделениями, просто обязаны были стать гораздо большим, чем только коллективами людей с повышенными экстрасенсорными способностями. Упрощенно говоря, требовалось создать единый интуитивный организм, способный решать задачи, которые еще год назад никому и в голову не приходило всерьез рассматривать. Отделению придется находить след, отыскивать и эвакуировать пропавших людей или их останки, проводить разведку и, главное, копить опыт работы в новых условиях. В условиях, когда индивидуальные человеческие способности ничем не могут помочь. По сути, Отделениям ФСПП действительно отводилась роль лабораторных кроликов. Или крыс. Андрей очень надеялся, что все-таки крыс. Желательно перед концом кого-нибудь куснуть. А еще лучше успеть улизнуть и пожить чуть подольше.

– Мне можно с личностями ознакомиться? – спросил Андрей, глядя на разноцветные папки скоросшивателей.

– Не-а, не дадим, – Сан Саныч похлопал по пластику. – В смысле, сейчас не дадим. Завтра, после личного знакомства, изучай сколько влезет. Наталья Юрьевна уверяет, что иначе возникнут ненужные предубеждения.

– Вы уж извините, Андрей, – психолог склонила прелестную голову к плечу – сверкнул изумруд в маленьком ушке. – Желательно, чтобы вы отчетливо запомнили свою первую реакцию при знакомстве. Формулировки в досье способны исказить впечатления. Кем бы ни были ваши подчиненные, вам работать вместе, и лучше начать непредвзято, с чистого листа.

– Угу. Тем более в досье ты исчерпывающей информации не найдешь, – вставил Сан Саныч, разглядывая этикетку джина. – Не надейся. Не положено тебе много о личном составе знать.

– Да черт с ним. – Андрей вертел в пальцах стакан. – Я понимаю, новая команда в любом случае должна работать. Насчет личных дел – просто любопытно, кого вы в «Боспор» сосватали. Вопрос у меня другой: истинная задача наша какова?

– Что значит «какова»? – Начальник смотрел испытывающе. – Находите след, идете и вытаскиваете беднягу к родным и близким. Это если след находится. Если за ниточку ухватиться не удалось, высказываете догадки, отчего наша с вами контора такая беспомощная.

– Идея ясна. Только я все-таки в армии при штабе ошивался и имею представление о планировании операций и расчете привлеченных сил и средств. По субъективным ощущениям, мы подтянули танковые батальоны, собрали несколько артдивизионов и батарей РСЗО[6]6
  РСЗО – реактивные системы залпового огня.


[Закрыть], подняли вертолеты и фронтовые бомбардировщики. И все это для того, чтобы вытащить из пусть и дремучего, но мирного леса заблудившегося школьника?

– Я в ваших иносказаниях не очень понимаю. Танковый батальон – это много? – с любопытством поинтересовалась Наталья Юрьевна.

– Около трех десятков машин, – сказал Сан Саныч. – Пора нам от армейских аналогий отходить. Штабной опыт штука полезная, но сейчас на нем далеко не уедешь. Ты сам-то как думаешь, какого рожна наверху вздумали нас создавать и развивать? В чем фокус?

– Мы что-то ищем, – осторожно предположил Андрей. – Что-то очень важное.

– Ну вот, сам допер, – весело сказала Наталья Юрьевна. – И откуда у вас, у военных, стойкая репутация тугодумов? Умнейшие мужчины. Сан Саныч, может, нам в ФСПП военизированную форму ввести? Мне аксельбанты и эполеты пошли бы?

– Тебе все пойдет, – заверил начальник. – Тебе даже ватные стеганые штаны к лицу.

– Штаны к лицу?! – возмутилась психолог.

– Ну, к ногам. Ты из этих самых дамочек, что все что угодно носить умеют. Редкая порода.

– Минутку, – Андрей поставил стакан. – Я, видимо, не из тех военных, что все сразу схватывают. Что мы ищем-то? Закрытая информация?

– В некотором смысле, – начальник откинулся в кресле. – Если точнее – еще не открытая информация. Никем не открытая. Вот, может, тебе и посчастливится. Мы не знаем, что нам нужно. Нет, это я перегнул. Если в самых общих чертах – мы ищем дверь. В которую входят и выходят.

– Видишь ли, – Наталья смотрела в глаза новому начальнику Отделения, – в теории, с которой ты отлично знаком, нас окружают тысячи реальностей. Непосредственно созданные земным информационным полем и независимые – параллельные. То, что у нас принято называть «Фатой» и «Калькой». «Калька» достаточно изучена, контакты с ней не имеют особой практической ценности и находятся под контролем. Иное дело внезапно проявившаяся «Фата». Да, сейчас она представляет реальную опасность своей непредсказуемостью. Особенно возникновение «свищей». Работа с «Фатой» – это первоочередная задача ФСПП. Но среди реальностей, созданных психофизическими парадоксами, существуют и истинные миры. То есть не выдуманные человеческой фантазией и не параллельные. Миры, куда можно уйти любому человеку вне зависимости от экстрасенсорного коэффициента. Дальняя Америка или Австралия. Мир – «реал».

– Хорошо, что не «Атлетико», – пробормотал Андрей.

– У, мы шутим, – Наталья улыбнулась начальнику. – Какого мы кадра здравомыслящего откопали, а? Нет, я твердо на премию рассчитываю.

– Насчет «реала» теория подтвержденная, – пробурчал Сан Саныч. – Если честно, мы давненько об этом знали. Были эксперименты, ходили разведчики. Иногда даже возвращались. Но на данный момент изменились физические условия. То, что Наталья именует «реалом», стало ближе. Доступнее, чтоб ему…

– Ладно. Уловил. И что разведка?

Наталья Юрьевна улыбнулась. Улыбка у нее была потрясающая, и Андрей еще больше разозлился на себя. Ведь поверил. Хрен знает почему, поверил мгновенно. Попался. Но ведь не может быть никаких «реалов». И «Калька», и «Фата» подтверждены экспериментами, опираются на правдоподобные, пусть и недоказанные, теории, но…

– Нет у нас разведки, – мрачно сообщил Сан Саныч. – В смысле, разведка как раз есть, вот агентов-разведчиков не имеется. Не можем мы найти хода. Несколько утешает, что и заграничные «партнеры» не могут пробиться. Вот англичане раньше ставили эксперименты, добивались каких-никаких результатов, а сейчас не могут пройти. А мы в свое время исключительно «Калькой» занимались, что принципиально иных подходов требовало. Техника иная, теория. Нет наработок. Но сейчас уже дело не в том, чтобы догнать, – конкуренты тоже накрепко засели. Физика размерностей шалит. Отшвырнуло нас, закрутило…

– Стоп, Сан Саныч, – резко сказала Наталья. – Наводку даешь. Они тоже блудить начнут. Извини, Андрей, тебе последнего знать не нужно.

– Ладно, я все равно ничего не понял. И вообще не вижу в поставленной задаче смысла. Тут бы с «Фатой» нам разобраться, а еще и «реал» выпячивается. Зачем он нужен?

Сан Саныч наполнил мужские стаканы, вопросительно взглянул на соратницу. Наталья Юрьевна с каким-то ожесточением отрицательно помотала головой. Блестящая прядь прилипла к гладкой щеке.

– Андрей, ты только громко не ори. Ты подписку о неразглашении давал, помнишь? Нужен нам «реал». Весьма, – пробормотал начальник ФСПП. – Нужны варианты. Для глобальной эвакуации.

Андрей прекратил любоваться изысканной прядкой и с изумлением уставился на начальника.

– Да, возможна общая эвакуация, – морщась, подтвердил Сан Саныч. – Давайте, товарищи офицеры, выпьем, чтобы оно как-то без нас, само собою, рассосалось.

* * *

– Отличненько, – Наталья Юрьевна ухватила со стола свой портфельчик из роскошной крокодиловой шкурки. – Я пошла, отключу все, а вы еще посидите. Допьете, я вас по домам доставлю. Андрей, ничего, если я вашего Влад Михалыча запрягу? Он все равно вас дожидается.

Психолог исчезла, начальник разлил остатки джина.