Текст книги "От политики до эротики"

От политики до эротики
Юрий Якунин

Фотограф Александр Свиридов

© Юрий Якунин, 2023

© Александр Свиридов, фотографии, 2023

ISBN 978-5-0059-7378-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Свадебное путешествие

часть 1

В Свадебное путешествие мы полетели в Ленинград. Я в Ленинграде никогда не был, да и Тамара то же, хотя у неё там была родственница – бывшая жена двоюродного брата.

Прилетели, Пулково. Ура Ленинград! Лучшая гостиница, шампанское, ночи длиною 2—3 суток, ванна на двоих, белые мягкие халаты и табличка на двери – «Не беспокоить» – и вперед!!

Садимся в такси:

– Куда?

– Лучший отель!

– Какой?

Какой, какой – лапоть таксистский! Любой кавказец знает, что в каждом большом Российском городе лучшая гостиница – «Россия».

– в «Россию»

Приехали довольно быстро, такси отпустили и прямиком к администраторше:

– Люкс с видом на город и большой двухместной кроватью.

– У вас заказ, бронь?

– Почти – свадебное путешествие!

– У нас есть одноместный номер на мансарде, но ремонтируется. Там туалет и ванная не работают, придется ходить в конец коридора.

Знакомая декорация! Гримаса на Тамарином лице выражала такой ужас, будто она владелица замка в Монако, а ей предлагают сарай с тараканами, клопами и крысами.

Пришлось держать высокую планку:

– Вы, видимо, не поняли, мы в свадебном путешествии, нам нужен только люкс и желательно с зеркалами в спальне!

– Здесь за углом, гостиница «Турист» посмотрите там!

Перелет, довольно-таки уморил Тамару:

– Ты тут отдохни, а я сбегаю, узнаю.

«Бегал» я долго, это не Тбилиси – когда в Ленинграде говорят, что тут недалеко, то тбилисские понятия о расстоянии надо было умножать как минимум на три.

На «сбегать» и узнать, что в «Туристе» свободных мест нет и вернуться, ушло часа два, а так как в Ленинграде в августе и ночью светло по сравнению с Тбилиси, где темнота опускается на город, как занавес в театре, то вернувшись в «Россию» и поняв по большим настенным часам в холе, что уже почти девять вечера, пришел в ужас от возможности провести ночь на вокзале. Тамара спала в кресле в центре фойе, и уже была в состоянии свободного парения свадебного счастья.

Попытался соблазнить дежурную пылким взглядом, но возрастные категории были разные, да и выучка у неё – чувствовалась еще сталинская. Спустив на нос очки, она сказала:

– До 24 часов поспать жене в кресле дам, потом идите смотреть развод мостов – милиция вас выгонит.

Присев рядом со спящей женой, стал ждать развод мостов.

Вокруг сновали уборщицы, пропылесосили ковер, свернули его и прислонили к моему креслу, он почти лег на меня – большой и цветастый.

– Где вы купили такой ковер? – спросил один мужик со среднеазиатским акцентом, явно прицениваясь,

– Свадебный подарок от гостиницы – отмахнулся я от него, как от назойливой мухи.

Второй, подошедший мужик, оказался с юмором:

– Я скоро съезжаю и то же хотел бы сделать вам подарок к свадьбе.

– Еще один ковер?

Мужчина улыбнулся:

– Я через два часа освобождаю люкс, но на днях в номере должны ремонтировать сантехнику и придется пользоваться санузлом в конце коридора. Я отдам вам ключ, чтобы номер не отдали другому, а уж Вы не плошайте, по акценту – из Грузии?

– Спасибо генацвале!

Я подвел мужчину к дежурной и сообщил ей, что этот гражданин решил сделать нам свадебный подарок. Он отдает нам свой люкс. Все втроем посмеялись, и женщина попросила наши паспорта, я стал заполнять карточки, и вдруг обескураживающий вопрос:

– Вы что, сменили фамилию?

– Я?

– Ну не я же, не в моем паспорте запись – «Паспорт подлежит обмену, в связи с заменой фамилии»

Я долго ей доказывал, что это вместо жены, по невнимательности, вписали мне. Я эту старую клячу и за локотки держал и за ручку, за грудки, даже по щеке провел – поверила!

Прикорнул на часок в кресле и когда Володя (так звали нашего спасителя), вышел с вещами, разбудил жену. Она, входя в лифт, в полной уверенности, что едем на мансарду, пошутила:

– В люкс, всесильный муженек?

Лифтерша:

– Да-да милая – в люкс!

Ехидная улыбка с лица жены исчезла, лишь только тогда, когда открыли дверь номера.

Номер состоял из прихожей, двух комнат – холла и спальни. Холодильник, телик, бар, диван с двумя креслами, балкон, который был прямо над входом в гостиницу. Спальня: мягкий ковер с высоким ворсом кремового цвета громадная двуспальная кровать и сбоку – большой стенной шкаф с раздвижными дверками, а ванны нет?! Уже хотели звать коридорную, но Тамара открыла, одну из раздвижных дверей шкафа и… она! Салатовый кафель, белая большая ванна и во всю стену ЗЕРКАЛО! У них в СССР секса не было, а у нас БЫЛ!

Сексодром, после ванны особо не впечатлил, да и ночь была не брачная, а уже месяц, как законная, заверенная печатью. Тамара легла спать, а я пошел смотреть, как пацаны клянчат у приезжающих иностранцев жвачку. Как я писал, был конец августа, и вечером дул пронизывающий ветерок, но у «нас было»! Мы в «свадебном магазине» на талоны, ничего приличного не нашли для Тамары, а я там купил болгарскую жилетку-дубленку. До чего же она была приятная, мягкая, теплая, и вид у неё был такой …, что и у меня попросили

– Give me a cigarette.

Какой грузин ездил в Москву или в Ленинград, не имея в кармане пачки сигарет Philip Morris в пластмассовой коробке цвета какао, (которая покупалась заранее бог знает, какими путями) и я протянул сигарету из этой пачки:

– Плиз!

Длинные волосы под Биттлз, коричневая дубленка, одетая на майку и начищенные до блеска коричневые туфли фабрики «Цебо», делали меня иностранным кентом, но – немым (огрехи образования)! Я видел, как менты гоняли попрошаек, учтиво обходя меня, а одна гирла, в чулках в крупную сетку, даже попросила – Do you like? Что я мог ей ответить, если на третьем этаже спала жена, и я не то, что английского, а даже грузинского толком не знал? Я похлопал её по попке и сказал:

– No money.

Поднимаясь на третий этаж, думал:

– Сейчас приду в номер, налью из бара две рюмочки коньяку, закурю Philip Morris, разбужу дремлющую Тамару (вечером в гостиничном холле отоспалась), протяну ей коньячок… и гирла, с её крупной клеткой на чулках, не сможет устроить такого, чего, как было принято говорить, у нас в СССР не было!

Утром, решили пойти перекусить, а заодно узнать, когда разводятся мосты. Странное дело, в Ленинграде все знали, когда разводятся мосты, правда, все называли разное время, казалось – издеваются, потом дошло, что мосты разводятся в разное время, и каждый называл то время, когда разводился ближайший от него мост. Ленинград, поначалу мне не понравился. Голые, без деревьев улицы, дворы, как сообщающиеся колодцы, в гости, можно попасть с 3—4 раза. В Ленинграде впервые, около какого-то метро, увидел место, где собирались, голубые и как в телефонной будке угнетенный проклятыми буржуями, наш темнокожий брат, ничего не знавший о Наташе Ростовой, трахал гордую дочь «Северной пальмиры», в телефонной будке, не спросив даже имени. Подумалось – поддевает, девочка схватить цистит.

Пока суд да дело, вечером пришла коридорная, заявив, что с утра будут ломать ванную комнату. Нет, мы такого не потерпим, за столько тысяч километров прилетели в Питер, для того, чтобы ходить писать как у себя дома в Тбилиси, так там бесплатно, а тут! И взыграла буйна головушка и пошел я войной на дирекцию, да с таким напором, что мне дали другой номер, правда полу люкс, однокомнатный и с видом во двор. Обрадоваться бы дураку, так нет – кулаком об стол:

– Ни в чем половинчатом я в этой гостинице жить не буду, если сейчас же не остановят ремонт в моем люксе или не дадут такой же другой, я минуты в этой гостинице не останусь!

Тамара во время этой тирады даже выдохнуть не успела! Выдохнула уже на улице, где рядом с нами стояли наши вещи.

часть 2

Но я уже был не тот Юра, который приехал два дня назад в Ленинград. Остановил такси, скомандовал:

– Командир, в гостиницу Ленинград! По дороге, купив красивую коробку маленьких пирожных, мы вошли в холл центрального корпуса гостиницы.

Девочки на ресепшене пили кофе, впереди табличка «МЕСТ НЕТ!» Оставив Тамару в кафетерии, напротив, я подошёл к девчатам:

– А, можно, налить кофе и мне?

– Так, а если пройти мимо, не устроит – кафе напротив там и закажите себе.

– Девочки, такая ситуация: как раз там в кафетерии сидит моя жена, я ненароком указал на нее. Проходя мимо вас, я обратил её внимание какие вы молодые и симпатичные, чего, конечно, делать не надо было. Когда мы пришли в кафетерий, она сказала, мол, иди и проси красавиц кофе, а я посмотрю, как они тебя туфлей огреют. Тут же я пояснил, что мы из Тбилиси и женщины наши очень ревнивы.

Тамара, конечно же, ни сном, ни духом о моем экспромте.

Девицы прыснули от смеха:

– А она нас не убьет?

– Что Вы, все удары кинжала, приму на себя!

Я раскрыл лежавшую до этого в «кустах» коробочку с пирожными и мы мирно попивали кофе с пирожными.

– Да, а вы все коренные Ленинградки?

– Да!

– Тогда скажите, кто заряжал орудие «Авроры» в тот знаменательный день?

На их лицах сладеньких были недоуменные улыбки.

– Мой дед, Якунин Степан! О так Вы для Ленинграда – знаменитость!

– Конечно! И неужели в Ленинграде, колыбели Революции, в Гостинице с таким же именем, не найдется номер для внука такого деда, учитывая, что он в свадебном путешествии.

– А жена не разведется, что ты с нами заигрываешь?

Если бы они знали, как были они близки к истине, но в руках одной из них промелькнул деревянный бочонок:

– Такому внуку номер, конечно, найдется, но не обессудьте, однокомнатный двухместный номер в корпусе (не бейте меня питерцы, не помню А или В, но он был вдоль канала) – 5 этаж.

Скандал с Тамарой закончился не начавшись, так как в руках у меня были бланки для заполнения.

Номер был однокомнатный, входишь – тамбур, вешалка и санузел с ванной из тамбура дверь в комнату, с одной стороны вдоль стены две кровати и шнурки выключателей бра над головой. Окна закрыты, духота. Не успел я разобраться с вещами, Тамара, включив иллюминацию, уже «раскупорила номер», настежь. Через минуту, в воздухе носились «мессершмитты». Еще не успели закрыть окно, а я уже был покусан этой кровожадной армадой. Гоняя полотенцами комаров по номеру, мы естественно переругались, так как не Тамара была виновата, что впустила комаров, а я, что позволяю себя кусать. Слово за слово, темперамент взял верх – забрав ключи, хлопнув дверью – я ушел.

Думал пройтись по прохладе поглазеть, остудиться…, но мы предполагаем, а Бог располагает! Войдя в лифт, я нажал на первую кнопку и… попал в подвал, где были бар и ресторанчик, подумалось… еще лучше!

За столиками сидела группа бюргеров, отрывались по полной. В углу стояло пианино, и один из них лихо наяривал различные мелодии, а все остальные подвывали. В школе я изучал немецкий и набравшись наглости, сказал соседу, что mein Name ist Juri und ich lebe in Tiflis, Georgien. Эти «бюргеры» оказались восточными немцами и неплохо владевшие русским. Мы пили за победу, за Сталина, пели «Сулико» и ели шашлыки пили пиво. Было хорошо, сытно тепло и как-то по-свойски и время летело незаметно. В 3 часа ночи бар закрывался и нас попросили. Немцы долго упрашивали меня идти с ними, но внутренний голос, напоминал о патриотизме и жене, но скорее всего внутренний голос был чужой, после пива, я видимо этого не понял.

Лифт не работал, и посчитав пять этажей, вставил ключ во вторую от лестницы дверь, свой номер – я же знаю, но открывать не пришлось, дверь была открыта. Предусмотрительная, оставила не запертой, чтобы её не будил. Войдя в предбанник, закрыл защелку, не включая свет, разделся, подумал искупаться, но усталость давала о себе знать, я не стал.

В комнате было довольно темно, окно закрыто и зашторено. Тихонько, чтобы избежать разговоров о пьяной роже, объяснений – где, с кем, а главное зачем, пил и шлялся, на цыпочках подошел к своей кровати, но знакомый запах духов «Сигнатур», которые жене недавно подарил, как бы говорили:

– Я здесь, давай все забудем, иди ко мне!

Вот и ладненько решил я. Лег и вкусно, вкусно её обнял, за понимание. Но то, что произошло дальше, ни в какие ворота не лезло.

Пронзительный вопль, пощечина и Тамара, дернув шнурок, включила свет. Единственное из того, что было знакомым – запах духов, а все остальное, как в знаменитом кинофильме Эльдара Рязанова, хоть и снят он был через три года.

Я, в своем номере, сижу на кровати, а вместо моей жены на двух кроватях лежат симпатичные блондинки и орут благим матом. Единственное, что я смог из себя выдавить:

– А где Тамара?

В дверь стали ломиться, смутно шевельнулась мысль, что это не только их кошмарный сон, но и мой, так как, мысли о дальнейших объяснений с Тамарой и возможных иезуитских последствиях. У меня начался, нервный, гомерический хохот.

Одна из девиц стремглав пробежала мимо меня – открыла дверь. Я все сидел в постели её подружки в одних трусах, хорошо, что не пошел купаться и их не снял. В комнату ворвались человек пять, было, впечатление, что они дежурили за дверью. В одно мгновение, я оказался лежащим на полу с заломленными за спину руками. Девицы оказались полячками, и теперь с любопытством разглядывали меня, кто-то в коридоре крикнул, что, наконец, поймали «супчика», хохотать перестал, и бешено соображал, какого это «супчика» они ловили. Пришла переводчица, выясняли ничего ли не пропало, включая «честь» Мелены, к которой я прилег, проверять не стали, ограничились их заверениями, что – не успел! Значит не вор, а маньяк,

пробасил мент и сильнее прижал меня к полу. А как в номер пролез? Тут я еле выдавил из себя:

– Я не вор и не насильник, я здесь живу, а дверь была открыта! Переводчица поговорив с девицами объяснила, что я вру и тут не живу.

Тут воцарилась тишина и я, воспользовавшись неразберихой, стал объяснять:

– Если бы я пришел воровать, стал бы я раздеваться до трусов? А если бы я решил кого-то насиловать, то уж конечно не в номере гостиницы «Ленинград». Дайте мне одежду и я покажу, что я живу в этой гостинице и вообще, где моя жена?

Пошарив в моих брюках, на свет извлекли бочонок с ключом:

– Вот, видите, я тут живу, а – вор!

– Голубчик, так вы тут не живете, это ключ от другого номера!

– Вот видите как все хорошо – я просто, ошибся этажом.

Мент криво улыбнулся:

– Осталось, сущая ерунда – подняться на этаж выше и выяснить муж вы вашей, как её там, Тамары, или нет.

Я, просто не представлял, как объяснить Тамаре, моё появление в постели полячек. И запущенные ею комары были бы ярким свидетельством моего коварного, подлого плана изменщика и негодяя. Конечно, дальнейший полет в меня всех тяжелых предметы, что попались бы под руку и требованием сейчас же отвезти её домой к отцу.

Тут я взмолился:

– Только не это, Я тут в свадебном путешествии и вечером поругался с женой, как я ей объясню постель с полячками? Она грузинка (мог я немного приврать, так как жены была еще хуже – молоканка) и запросто меня зарежет из-за вашей недоверчивости. Полячки уже поняли, что я не вор и не шпион, просто чей-то муж и через переводчицу просили милиционера меня отпустить. С каким бы удовольствием я остался бы с ними, но только не поднимался бы на этаж выше.

– Оставьте меня, пожалуйста, я честный, попытался разжалобить я мужчину.

Одевайся, пошли наверх.

Одеваясь я предложил вести меня прямо в милицию и утром выяснит, не помогло, повели наверх.

На лестнице, я взмолился

– Давайте так, я зайду в номер, и если в течение минуты – двух будет какой-то шум, арестовывайте, ключи будут у вас и дверь будет не закрыта.

Вся кавалькада поднялась на пятый этаж. Тихо открыв дверь, я отдал ключ менту и вошёл в номер.

– Ну что явился? А я тут сиди и жди тебя! Зараза!

– Тихо, люди спят, только и сказал я. Сейчас разденусь, умоюсь и приду.

Я тихо вышел, в коридор, все уже все поняли и у столика дежурной хихикали, полячки прижимали руки к груди, видимо, приглашали в гости вместе с женой, а может и без. Я взял ключи и попрощался.

Утром вся гостиница знала, что о «брачной ночи» грузина и полячки, но это уже было утром, и я Тамаре рассказал раньше.

часть 3

Чтобы у вас не сложиться впечатление, что наше свадебное путешествие состояло сплошь из гостиничных переездов и остросюжетных около сексуальных моих приключений, то должен вас огорчить – переездов больше не было и в гостинице про нас, как о скандальной парочке, быстро забыли.

Естественно, мы приехали в свадебное в Ленинград совсем не для того, чтобы переезжать из гостиницы в гостиницу и искать там на свою «пятую точку» приключения, а для того, чтобы насладиться великолепной архитектурой северной столицы, мостами, музеями, побывать на Дворцовой площади и представить штурм Зимнего. Побывать на Авроре и может быть нацарапать на одном из его стволов, мол знай наших: – «Из него по Зимнему дворцу стрелял мой дед». Хотелось полюбоваться пригородными дворцами и поговорить с ленинградцами, с их самым чистым русским языком, о ленинградском «поребрике». Понятное дело, мы переключились на достопримечательности Ленинграда.

Тамара, как – «рафинированная интеллигентка» с высшим журналистским образованием, составила список того, что необходимо посетить в городе и окрестностях, а на мне лежала задача находить эти объекты на карте и расспрашивать у людей, когда и как лучше туда попасть, где и как приобрести билеты и многое другое, что относилось к логистике. К сожалению, в те времена интернета не было, да и позвонить можно было только из номера гостиницы или за две копейки из телефонной будки.

Неделю решили посвятить музеям: Эрмитаж, Русский музей, Кунсткамера, «Петергоф», Аврора, Петропавловская крепость, Монетный двор, Исаакиевский собор, … Ну и конечно сходить в «Катькин садик», на площади Островского – глянуть на ленинградских педиков, у нас в Тбилиси такой экзотики не особо имелось. Жена относительно «Катькиного садика», конечно, была против.

Первое, что мы решили сделать, это посмотреть развод мостов на Неве.

Пробежался по дежурным в коридоре, чтобы узнать, время развода мостов и какое же было моё удивление, когда разные люди называли разное время! У нас в Тбилиси мосты не разводятся и проблем, связанных с этим, нет, а тут в Ленинграде почти два десятка разводных мостов и иди упомни, когда какой разводится, чтобы успеть перебраться на нужную сторону до развода! Надо же не нашлось одного умного в городе человека, чтобы понять, что если все мосты разводить в одно время, то и проблем у людей с опозданием не было бы. Только потом дошло, что мосты разводятся в разное время, не для того, чтобы создавать проблемы автомобилистам, а для удобства прохода кораблей по Неве.

Так как большинство сходилось на том, что первым разводится Благовещенский мост, решили идти на Английскую набережную там ждать развода моста, а потом двигаться далее по набережной и по очереди наблюдать развод остальных мостов.

Ленинград вам не Тбилиси и находясь ночью на набережной Невы, понимаешь, что это «северная столица» где ветер пронизывает до костей даже летом. Случайно рядом оказалось здание с утопленным подъездом, где я с Тамарой благополучно укрылись от ветра. Все бы ничего, только вот малочисленные прохожие смотрели на нас так, как будто впервые в жизни видят живых людей, сидящих на лестницах подъезда, многие не только смеялись, но и указывали на нас пальцами. В Тбилиси сидящие на лестницах люди не вызывали такого ажиотажа как в тут, видимо сказывалось кавказское воспитание, так как за такое осмеяние можно было и в глаз получить.

Когда же дождавшись развода моста, мы вышли из укрытия, сразу поняли весь комизм ситуации. Мы сидели на лестницах Дворца бракосочетания, что многие принимали за то, что мы с ночи заняли туда очередь. Не желая умчаться на холоде и не желая больше попасть в какую-нибудь комичную ситуацию, мы остановили такси и развод остальных мостов смотрели уже с комфортом!

На следующую неделю в программе у Тамары было посещение музеев. Где-то на мою голову, она купила «Путеводитель по достопримечательностям Ленинграда». Первым в программе был Эрмитаж, ну тот, что как из ворот выйдешь, сразу направо – это я вспомнил «В греческом зале» Аркадия Райкина.

СССР был страной с самым читающим населением. У каждой семьи была своя домашняя библиотека в основном с подписными изданиями, а кому не повезло с настоящими книгами – приобретали обои, где нарисованные полки с книгами выглядели не хуже настоящих.

У моего деда библиотека начиналась с 35 томов Ленина – дань 37 году, а дальше: Чарльз Диккенс 30 томов, Л. Н. Толстой 22 тома, Куприн 11 томов, Бальзак 28 тома, ну и, конечно наше все – Пушкин, Лермонтов, Чехов, Достоевский…

В нашей с Тамарой домашней библиотеке было много всего. Была как классика, так и беллетристика. Особой любовью моей жены, дипломированного журналиста и любителя порисовать карандашом, была живопись, так что в нашей библиотеке было достаточно книг о ней, начиная с сокровищ различных музеев, до репродукций различных художников.

У меня на это лакокрасочное искусство было свое видение. Я никак не мог понять почему Рафаэль и Пиросмани – оба художники? Мне объясняли, что Рафаэль учился рисовать, а Пиросмани нет поэтому Рафаэль знает, что такое перспектива, а Пиросмани не знает. Когда же я говорил, что тогда Рахманинов и я пианисты! Просто Рахманинов учился в консерватории, поэтому знает ноты и умеет играть двумя руками, а я нигде не учился, и играю одним пальцем и нот не знаю. Но такое сравнение никого не устраивало и Пиросмани для всех – художник, а я к сожалению для всех не пианист.

Но в Государственном Русском музее, я пытался себя реабилитировать и почти удалось доказать, что я не просто художник, а даже не менее велик чем некоторые, например, Казимир Малевич. Его «Красный квадрат» – картина, написана в 1915 году и её название, на обороте «Женщина в двух измерениях». Представляет собой красный четырёхугольник на белом фоне, несколько отличающийся по форме от квадрата.

Так вот я подошел к музейному смотрителю, седовласой женщине, сидевшей рядом с картиной Малевича «Красный квадрат» и предложил ей свой вариант квадрата – «Зеленый квадрат» – картина, будет иметь название «Философия Зеленых и третий Рим». Картина «Зеленый квадрат», в отличии квадрата Малевича, который из-за некоторых пробелов в образовании не знал разницы между прямоугольником и квадратом, будет представлять собой строгий квадрат на белом фоне и о цене зелёного шедевра, как я заявил, договориться проблем быть не должно.

Так вот, эта старушенция, которая возможно помнила, как Сталин строил её счастливое детство, сначала покраснела, потом позеленела и достав из-за пазухи муляж револьвера типа «Маузер», заявила, что в КГБ СССР мне миллионы конечно не дадут, но лет двадцать – двадцать пять – за попытку продать фальшивое полотно, унизить и опозорить великого русского художника, Казимира Малевича, дадут за милую душу.