Текст книги "Казанова в России"

Юрий Зеленин
Казанова в России

© Юрий Зеленин, 2022

Джакомо Джироламо Казанова

2 апреля 1725 г. в Венеции в районе Сан-Марко, прославленном районе Венеции родился самый знаменитый любовник в европейской истории – Джакомо ДжироламоКазанова. Мать Джакомо Казановы звали Мария-Джованна Фарусси, актриса театра Сан-Самуэле, принадлежавшего богатому семейству Гримани. Она родилась в Венеции в 1707 году. Поступив на работу в театр, она взяла себе псевдоним Дзанетта Фарусси. Ее мужа звали Гаэтано Казанова. Он родился в Парме в 1697 году и, приехав в Венецию в 1723 году, тоже поступил в театр Сан-Самуэле на должность танцора. Пьесы для театра писал живший по соседству знаменитый автор «Трактирщицы» и «Слуга двух господ» Карло Гольдони, родившийся в Венеции 25 ноября 1707 года.

В своих «Мемуарах» он достаточно лестно отзывается о Дзанетте Фарусси: «В этой труппе было две актрисы для интермедий. Одна была вдовой, очень красивой и талантливой, ее звали Дзанетта Казанова, она играла молодых любовниц в комедиях; вторая не была комедианткой, но обладала прекрасным голосом. Ее звали мадам Аньес Амюра.

Дом в Венеции, где родился Джакомо Казанова

Эти две женщины не знали ни одной ноты, но все они имели вкус, четкий слух, отличную выучку, и публика была довольна». Уже через два года после рождения Джакомо мать бросила его и уехала на гастроли в Лондон. Там она стала любовницей принца Уэльского и родила еще одного ребенка.

Детство и юность

Некоторые биографы предполагают, что один из братьев Казановы – Франческо – является незаконнорожденым сыном короля Англии Георга II из династии Ганноверов, правившего в 1727–1760 годах. (Он стал впоследствии заменитым художником-баталистом. Это ему Екатерина Великая заказывала картины, посвященные русским победам над турками, одна из которых хранится в Эрмитаже. Первые годы своей жизни Джакомо Казанова – сирота при живых родителях – жил у своей бабушки Марции Фарусси. Рос он слабеньким и болезненным и вспоминать об этом очень не любил. Отец Гаэтано Казанова умер, когда Джакомо было восемь лет. Получается, что фактически бабушка заменила Джакомо и мать, и отца, и всех прочих родственников.

А в 1734 году, когда Казанове исполнилось девять, стараниями и на средства семьи Гримальди (чьим сыном, на самом деле был Джакомо, как считают многие биографы), его отправили в Падую на обучение в пансионат аббата Гоцци. Он быстро стал первым и любимым учеником в пансионате. Но учился он и другому. Первые отношения у Казановы случилась в возрасте одиннадцати лет в доме аббата. Сестра господина Гоцци, Беттина, тринадцати лет, насмешница и заядлая читательница романов, сразу же понравилась юному Джакомо. С ней то и начал изучать Джакомо женские прелести, да и любознательная девушка впервые оценила мужское достоинство Казановы. Эта близость и пробудила тягу венецианца к страсти и любви.

В дальнейшем, его первая любовь удачно выйдет замуж, однако это не помешает ему сохранить к Беттине нежные чувства. Для многих имя Казановы стало нарицательным, синонимом слова «любовник». Однако мало кому известно о том, что его реальная личность не сводится только к эротическим подвигам, он пробовал себя в роли адвоката, аббата, музыканта, дипломата, референта, шпиона, писателя и даже библиотекаря. Джакомо Казанова был очень умен и получил хорошее образование. Уже в 12 лет он поступил в Падуанский университет, где вёл разгульную жизнь студента. А в 16 лет в его жизни появляется первая женщина, при этом две сразу. Это были сёстры, Нанетта и Мария Саворьян, четырнадцати и шестнадцати лет, с которыми Казанова волею судьбы провел ночь, и не одну. а в 17 лет получил ученую степень юриста, затем продолжил обучение в духовной семинарии. По возвращении в Венецию он начал карьеру церковного юриста, но роли адвоката и священника не пришлись ему по душе. С должности аббата его выгнали за пьянство. Но отец Тозелло представил юношу господину Альвизо-Гаспаро Мальпиеро.

Господину Мальпиеро было шестьдесят два года. Он был сенатором, удалившимся от государственных забот, и счастливо жил в своем прекрасном палаццо. Знакомство с таким человеком можно было считать большой удачей. Казанова стал бывать на его вечерних собраниях, и там господин Малипьеро объяснил юноше, что в этом обществе многоопытных дам и мудрых стариков он может почерпнуть гораздо больше, чем из всех философских книг вместе взятых.

Следуя указаниям господина Малипьеро, Казанова неукоснительно соблюдал эти правила, и очень скоро ему удалось не только заслужить уважение бывшего сенатора, но и стать любимчиком всех дам, посещавших его вечера. Таким образом, неудавшийся аббат переключил свое внимание на светские радости. Вскоре ему удалось так очаровать господина Малипьеро, что тот дошел до того, что сделал Казанову своим официальным фаворитом.

Во дворце господина Малипьеро часто проходили великолепные балы, а это было именно то, что было нужно молодому авантюристу. У господина Малипьеро были две любимицы. Первую звали Августа, она была пятнадцатилетней дочерью гондольера Гардела. Безумно красивая, она позволяла старику учить себя танцам. Вторую звали Тереза. Это была прелестная семнадцатилетняя девушка, дочь директора театра, любовника Дзанетты Казановы. Ее мать, старая актриса, ежедневно утром вела ее к мессе, а после полудня – к господину Малипьеро. Однажды при матери и Казанове бывший сенатор попросил Терезу о поцелуе. Но она отказала ему, так как утром приняла причастие и Господь, наверное, еще не покинул ее тела…Практически каждый день Казанова был свидетелем подобных эротических сцен.

Однако вскоре случилось то, что и должно было случиться: молодой Казанова попал в немилость к своему покровителю. Он излишне сблизился с одной из фавориток старого сенатора и был застигнут врасплох. До этого Казанова никогда и не пытался ухаживать за Терезой, но тут в обоих неожиданно проснулся непреодолимый естественный интерес к различным частям тела обоих полов, и их застали как раз в процессе между тихим разглядыванием и ощупывающим исследованием, когда резкий удар палкой в спину Джакомо прервал эти пикантные поиски истины. Накричавшись вдоволь, господин Малипьеро закрыл для Казановы свою дверь, а для Терезы – свои поцелуи.

Светскую карьеру Казановы в Венеции на этом можно было считать законченной.

* * *

После этого Казанова оказался в семинарии доминиканского монастыря Сан-Киприано, которая находилась на острове Мурано. Остров Мурано – это была ссылка. Где теперь молодому и горячему Казанове было искать настоящей любви? Но, как ни странно, он нашел ее и в монастырской семинарии. Она не замедлила появиться в лице молоденького семинариста, с которым Казанова повадился вместе читать Горация и Петрарку. Видимо, днем для чтения времени не хватало, и усердные семинаристы продолжали изучать поэзию ночью, лежа в одной постели. Естественно, их вскоре «застукали». Утром «любители поэзии» предстали перед ректором семинарии и получили по семь ударов розгами.

Его заперли в келье, а на четвертый день священник Тозелло привез его обратно в Венецию, где и бросил, объявив, что господин Гримани приказал вышвырнуть развратника, если он появится. Теперь у Казановы не было ничего, кроме аббатского облачения, чрезмерных амбиций и собственного тела.

Казанове пришлось стремительно бежать из Венеции в Падую. Где он встретил, возможно, самую большую любовь своей жизни ее звали Генриеттой. Она была профессиональной куртизанкой, которая и сумела сделать из Казановы великолепного любовника. Она дала ему понять, что, только сумев удовлетворить женщину, он может позволить удовлетвориться сам. Обучив его всем возможным приемам, способным возбудить женщину и довести ее до оргазма. По его словам, «те, кто верит, что женщина не может сделать мужчину счастливым все двадцать четыре часа в сутки, никогда не знали Генриетту.

Радость, наполнявшая мою душу, была значительно бо́льшей днём, когда я разговаривал с ней, нежели ночью, когда она была в моих объятьях. Будучи очень начитанной и обладая врождённым вкусом, Генриетта правильно судила обо всём». Среди всех его женщин она была одна, которую он не мог забыть до конца дней. Генриетта многому его научила в жизни. Он считал ее своей самой большой любовью.

Его секрет и в том, что Джакомо Казанова всю жизнь пользовался сексуальными игрушками, так у него был прообраз современного фаллоимитатора, изготовленного из дерева и обтянутого кожей. Добропорядочные дамы, втайне мечтавшие о двойном проникновении, были в восторге от близости с опытным ловеласом. Слухи о его таланте любовника довольно быстро распространялись, и молодые и не очень юные женщины изо всех сил пытались заполучить Казанову.

Джакомо соблазняет девушку.

Хороший знаток женской психологии и мастер флирта, он ценил возможность вскружить женщине голову, игра соблазнения доставляла не меньшее удовольствие, чем близость. Его успех объясняется и тем, что каждой женщине он дарил пусть маленький, но кусочек любви, а не только секс, и его мемуары пронизаны легкой грустью расставаний, и нежностью к каждой из них. Но помимо любовных приключений в мемуарах много описаний жизненных ситуаций и тех людей, с кем ему доводилось быть знакомым, среди которых как простые смертные, так и правящие в то время монархи. Да и он никому не отказывал, пользуясь не только их постелью, но и щедростью – он никогда не брезговал любыми подарками из щедрой женской ручки – будь то золотые монеты или украшения с брильянтами. Правда одно из любовных похождений заканчивается печально – его изгоняют из Венеции.

Секс в эпоху Просвещения

Интересно время, в котором разворачиваются приключения нашего героя. Эпоха Просвещения по сути была первой сексуальной революцией.

Как писал сам Казанова: «Современные венецианцы не желают ни из чего делать секрета». Нашалившись вдоволь, они вступят в эпоху романтизма с ее идеалом чистой и единственной любви.

Пока же озорницы сами завлекают Джакомо в игры: «Наконец, не в силах сопротивляться, бросаюсь я на них и, как бы стараясь разделить их, кладу под себя М. М., но она выскальзывает, и я падаю на К. К., каковая принимает меня с распростертыми объятиями и меньше чем в минуту заставляет испустить дух без всяких предосторожностей и сама отдает богу душу вместе со мною». Нравы эпохи Просвещения были раскованными. Секс – одна из забав высшего общества.

Кстати, в воспоминаниях Казанова не раз упоминает, с какой ответственностью подходит к беременности своих дам, и, если защиты нет, старается воздержаться от эякуляции.

Жизнь Джакомо, яркая и рассказанная им самим в знаменитых мемуарах, будоражит наше воображение и почти три века спустя. Историки-казанововеды подтвердили, что в них практически все правда. Наверное, потому, что он был чрезвычайно живым и искренним. Не самовлюбленный Дон Жуан или запутавшийся в собственных интригах граф-алхимик Сен-Жермен. Но умеющий радоваться и быть благодарным самой жизни за те приключения, что ему дарит. Он говорил: – «Жаль, что в городе не осталось шлюх, но замужние женщины взялись их заменить. Профессиональная шлюха – вещь, которой каждый может располагать, тогда как замужняя женщина отдастся не каждому». И пусть это станет для нас главной заповедью Джакомо Джироламо Казановы. Идеальная связь, по мнению Джакомо, состояла из четырех этапов: сначала он находил женщину, недовольную любовником, затем избавлял ее от затруднения. Следом он соблазнял даму, заводя мимолетный роман. В финале отношений любовник, теряя интерес к женщине, сводил ее с богатым мужчиной или устраивал замуж. Сам же Джакомо ни разу не был женат официально.

Похожения в Европе

В Париже его покровительницей была маркиза Жанна д’Юрфе. Их долгие отношения закончились скандалом, когда Казанова по ее желанию пытался превратить ее в юношу. Конечно, обман открылся, истинная цель алхимика стала понятна, и Казанове пришлось бежать, дабы не угодить на гильотину. Но в Париже был у него и другой опыт. Он стал поставщиком молоденьких красавиц для любовных утех Людовика XV.

Конечно, ему пришлось отказаться от любовных утех с избранницами, зато вознаграждение было достойным. В 1760 году во время пребывания в Кельне завел бурный роман с женой мэра. А вот в 1763 году в Лондоне Казанова попал в ситуацию, которую никогда бы не смог себе представить. Он влюбился в молоденькую Мари Анну и всеми способами пытался добиться ее благосклонности. Но девушка и ее мать выжали из Казановы все до копейки, даже выиграли суд, по которому он вынужден был подписать брачный контракт и содержать девушку. Но Казанова так и не получил то, что полагается мужу. В итоге после долгой судебной тяжбы, контракт был разорван, а Казанова без копейки смог покинуть Лондон. Утешением ему могло быть только то, что после суда имя «Мадмуазель Шарпийон» в городе стало нарицательным. Каковы любимые блюда Казановы?

Сыры, известные афродизиаки, которые он обожал в то время, когда из-за сильного запаха их обычно исключали из меню элегантных обедов.

Он даже написал словарь сыров, сорта которых столь же многочисленны в Италии, как и во Франции, и твердые, и мягкие. У него была явная слабость к трюфелям, возможно, потому, что этим грибам также приписывают мощные возбуждающие свойства. Больше всего он любил устрицы. Он был способен проглотить сотню за один обед. Возможно, для него не было более вкусного блюда, потому что они даже формой своей напоминают женский половой орган, а потому снова находятся на стыке гастрономического и эротического.

Устрица – деликатес для гурманов.

«Приготовив пунш, мы забавлялись тем, что ели устрицы, обмениваясь ими тогда, когда они уже были у нас во рту. Она протягивала мне на языке свою, а я одновременно вкладывал ей в рот мою; нет более похотливой, более сладострастной игры для любовников, она даже смешна, однако не становится от этого хуже, ибо смех создан только для счастливых. Каков соус у устрицы, которую я всасываю изо рта обожаемого мною предмета! Это ее слюна.

Невозможно, чтобы сила любви не возрастала, когда я прокусываю ее, когда проглатываю». Не говоря уже о возбуждающем наслаждении от моллюска, который очень кстати затерялся за корсажем любимой: когда симпатичная устрица, которую Казанова подал своей любовнице, поднеся раковину к ее устам, случайно свалилась ей на грудь, та хотела подхватить ее сама, но он потребовал права выудить ее из ложбинки.

Ежедневный завтрак Казановы.

Секрет своего любовного здоровья Казанова видел в хорошем питании (даже в домах терпимости того времени, сначала клиентам подавали ужин, а уж потом девушек). Любимым его блюдом были устрицы. Казанова обязательно съедал в день по пять дюжин – 60 устриц! Сырые устрицы были для Джакомо топливом. Мало того, они напоминают женские гениталии и являются мощным афродизиаком, благодаря высокому содержанию цинка, железа и дофамина.

Но, как бы там ни было, Казанова всегда говорил, что любимым его блюдом являются не устрицы, а женщины. Все таки кулинар в нем жил, не зря же он написал историю сыров. Казанова всегда был настоящим гурманом, поскольку наслаждение хорошей едой обеспечивало связь между первичными позывами сексуального голода, преобразованными в тонкую эротическую игру, и голодом физическим, облагороженным гастрономическими изысками цивилизации XVIII века. После наслаждения любви самым главным удовольствием для Казановы всегда было устраивать сказочные приемы. Его радость была тогда прямо пропорциональна удовольствию гостей.

Так, в феврале 1760 года он устроил в Брюле роскошный и богатый банкет. «В большом зале стоял стол, накрытый на двадцать четыре персоны; приборы золоченого серебра, фарфоровые тарелки, а на буфете – огромное количество серебряной посуды и большие блюда золоченого серебра. На двух других столах, в другом конце залы, я увидел бутылки, наполненные самыми прославленными винами всей Европы, и сласти всех видов. Дворецкий мне сказал, что будет всего двадцать четыре перемены блюд; однако я получу двадцать четыре блюда английских устриц и один десерт, которые покроют весь стол. … Английские устрицы закончились лишь на двадцатой бутылке шампанского. Завтрак начался, когда общество было уже навеселе. Этот завтрак, который как раз и состоял из одних закусок, оказался великолепным обедом. Не выпили ни капли воды, ибо рейнское и токайское этого не терпят. Прежде чем подали десерт, на стол поставили огромное блюдо трюфелей. Его опустошили, по моему совету запивая их вишневым ликером».

В плане эротического и гастрономического удовольствия цивилизованного человека от первобытного отличает лишь способность это удовольствие растягивать. Распутник должен «пострадать» от голода, чтобы лучше насладиться жарким. С риском быть обманутым в любви.

В 1765 году Казанова отметился во Львове, где жил с графиней Казаковской. Итальянец был очень азартным, еще во время учебы в университете он начал играть на деньги и быстро оказался в долгах. При этом он отдавал себе отчет в своем пристрастии: «Алчность заставляла меня играть. Мне нравилось тратить деньги, и моё сердце обливалось кровью, когда эти деньги не были выиграны в карты». Вся жизнь Казановы состояла из взлетов и падений. С карьерой у него не задалось, но – вот везение! – повезло с новым покровителем. Им стал сенатор Джованни ди Маттео Брагадин, который не просто стал патроном Джакомо, но усыновил его. Дело в том, что Казанова по чистой случайности спас сенатору жизнь, оказавшись с ним в одной гондоле, когда у того случился приступ. Сенатор решил взять под крыло столь талантливого юношу и поделиться с ним оккультными знаниями, которыми владел сам, – Брагадин был каббалистом. По дороге в Рим, Казанова ехал в одном дилижансе с адвокатом, его женой Лукрецией и её сестрой Анжеликой, едущей к жениху. По приезду, дон Франческо, жених Анжелики, пригласил всю семью и Казанову в свой дом в Тиволи. Лукреция ухитрилась устроить все так, что вместе с сестрой они провели ночь в комнате рядом со спальней Казановы. Адвокат спал отдельно. Дон Франческо, взяв свечу, проводил Казанову в его спальню и торжественно пожелал ему доброй ночи. Это было похоже на комедию. Анжелика якобы не знала, что Казанова был их соседом, а его первым порывом было поглядеть на женщин через замочную скважину. Лукреция велела сестре подойти к окну, и обнаженная девушка прошла через всю комнату так, что Казанова смог в полной мере насладиться ее прекрасной фигурой.

Потом Лукреция погасила свет, и Казанова тут же разделся. После этого он осторожно приоткрыл дверь и бросился «в бой». Она прошептала, обращаясь к сестре:

– Это мой ангел… Спи, Анжелика…Казанова встал на колени, а Лукреция лежала на кровати. В темноте его руки оказались у нее под простыней, лаская ее грудь. Лукреция слабо застонала и уже через мгновение сама потянулась к нему, заставив его лечь рядом. Их поцелуи становились все более и более страстными, тела переплелись, запутавшись в простыне. Они долго лежали рядом, покрывая друг друга поцелуями и забыв обо всем на свете. Казанова чувствовал, что хочет впитать ее в себя, поглотить, пока она не станет его частью, чтобы быть с ним всегда. – Джакомо… – прошептала она, и он прижал ее к себе и принялся целовать с еще большей жадностью. Лукреция прильнула к нему, задыхаясь от желания…

Через час любовная пара уснула, чтобы с рассветом «ринуться в новую битву», после которой Казанова вспомнил о невольной свидетельнице их «подвигов» и спросил Лукрецию, может ли он взглянуть на нее. А, кстати, не могла ли Анжелика увидеть то, что ей, наверное, не следовало видеть? Но Лукреция была уверена в сестре. Когда та открыла глаза, она сказала: – Посмотри, какое счастье ожидает тебя, когда ты впервые полюбишь. Семнадцатилетняя девушка, достаточно натерпевшаяся ночью (она измучилась делать вид, что спит и ничего не слышит), обняла сестру и среди множества поцелуев заверила ее, что не сердится. Лукреция сказала Казанове: – Обними ее, милый друг…

В тот же миг он обнял Анжелику, давно готовую принести богине любви Венере свою первую жертву. Лукреция продолжала целовать любовника. Одновременно она целовала и сестру, которая тем временем трижды успела обессилеть в умелых руках Казановы. Сам Казанова потом утверждал, что Анжелика была столь же счастлива, как и ее старшая сестра. В очередной раз, глубоко вздохнув, она привалилась к нему поближе. Потом они все трое долго молчали, просто лежа в объятиях друг друга, благодарные судьбе за каждое мгновение, которое они провели вместе.

В Риме, по протекции кардинала Аквавивы, Казанова поехал в Монте-Кавальо, летнюю резиденцию папы. Там его проводили в комнату, где в одиночестве сидел Бенедикт XIV – в миру Просперо-Лоренцо Ламбертини, уроженец Болоньи и большой друг литературы. – Кто ты? – спросил Римский папа. Казанова представился. – Я слышал о тебе от кардинала Аквавивы. Как ты попал в дом такого высокопоставленного человека? И Казанова принялся рассказывать свою историю, посреди этого рассказа у папы от смеха выступили слезы, а Казанова все рассказывал и рассказывал, одну историю за другой, да так живо, что понтифик попросил его прийти еще раз. Во второй раз Казанова увидел папу на вилле Медичи. Бенедикт XIV подозвал его и вновь с удовольствием послушал его остроумные рассказы, за что любезно освободил (правда, лишь устно) от запрета есть мясо, яйца и молочные продукты во все постные дни.

На пути из Рима в Анконе Казанова остановился в лучшей гостинице. За ужином он увидел за соседним столом пожилую женщину, двух девушек и картинно-красивого мальчика Беллино, который, как оказалось, был певцом-кастратом, оперной примадонной примерно семнадцати лет. Дело в том, что в Анконе женщинам по закону запрещено было играть в театре и на их роли брали кастратов.

Джакомо никак не удавалось вызвать у Беллино хоть какой-то отклик. Зато ему быстро удалось добиться благосклонности обеих девушек, которых звали Марина и Чечилия. Но вот Беллино, когда Казанова как бы случайно дотронулся до его кружевного жабо, резко вскочил и убежал. Когда перед сном Казанова запирал свою дверь, пришла Чечилия, уже наполовину раздетая, и спросила, не хочет ли он взять ее с собой. Возможно, и хочет, но он сначала должен получить ответ на волнующий его вопрос. Чечилия убежала, но скоро вернулась. – Беллино уже в постели, но завтра он выполнит ваше желание, благородный господин, однако при условии, что вы проведете ночь со мной. Не успел Казанова дать ответ, как Чечилия заперла дверь и бросилась в его объятия. Утром он дал ей три дублона На следующий день Казанова ужинал вместе со странным семейством из Болоньи, и Чечилия с Беллино пели замечательные неаполитанские песни. Ближе к полуночи Казанова попросил Беллино объясниться, но тот снова вырвался. Зато пришла Марина, и утром Казанове пришлось и ей дать три дублона за услуги. На следующий день Казанова решил действовать уже без всяких церемоний:

– Признайся, что ты – женщина, – сказал он. Дошло до того, что он предложил сто цехинов за ночь вдвоем: если он юноша, они на том и остановятся, если он девушка, они пойдут дальше, будь на то ее воля. Беллино отказался. Но неисправимый Казанова не удержался и сунул руку туда, куда не следовало, обнаружив выступ, который мог принадлежать только мужчине. Однако это не привело Казанову в отчаяние: поначалу «удивленный, рассерженный, удрученный, возмущенный», он вскоре возобновил свои авансы, говоря себе, что, возможно, это лишь чудовищных размеров клитор. В итоге настойчивость победила. Девушку звали Тереза. Она рассказала ему свою печальную историю: вся ее музыкальная карьера зиждилась на этом притворстве; если ее разоблачат, она потеряет работу. Чтобы сойти за мужчину, когда церковные власти проверяют ее половую принадлежность, у нее есть особое устройство: «Это небольшая вытянутая, мягкая трубочка толщиной в большой палец, белая, нежная на ощупь. Она была вставлена в очень нежную, прозрачную кожу, овальной формы, пяти-шести дюймов в длину и двух в ширину. Прикрепив эту кожу гуммитрагантом в том месте, где бывает член, она закрывала ею женский орган». И Казанова до крайности распален этой «штучкой», которой никак не наиграется: «Она налила воды в стаканчик, раскрыла свой сундучок, достала оттуда свое приспособление, клей, основу и прикрепила свою маску. Я увидел невероятное.

Очаровательная девушка, бывшая таковой повсюду, с этим необычайным приспособлением показалась мне еще более интересной». Со своим кастратским пенисом, не мешавшим ей наслаждаться как женщине, гермафродит Тереза, принадлежавшая к обоим полам, сочетавшая в себе мужественность и женственность, неудержимо влекла к себе Казанову. «К притираниям, кремам, пудрам, мушкам, перьям и парикам, которых требовала элегантность того времени, Тереза добавила дополнительный атрибут кокетства – маску юноши между ног». Редко за всю свою долгую жизнь обольстителя Казанова был так влюблен в девушку, он даже серьезно подумывал о браке. По счастью, непредвиденные обстоятельства помешали осуществиться его матримониальным планам, причем он даже оказался не виноват в непоправимом и тягостном разрыве. Он потерял паспорт; был посажен в тюрьму в Пезаро и сбежал, не желая того: лошадь, на которой он ехал, понесла. Помехи сыпятся одна за другой. Сначала Тереза ждала его в Римини, куда он тайно приехал к ней перед отъездом в Болонью. В конце концов Тереза отправилась в Неаполь: герцог де Кастропиньяно нанял ее певицей в театр Святого Карла. Она верно ждала его, но время шло, наступило забвение. На горизонте нашего распутника забрезжили новые романы…