Текст книги "Стихотворения"

Захар Буринский
Стихотворения

Поэзия

Поэзии сердца́, все чувства – всё подвластно…

Моск‹овский› журн‹ал›

 
Приди, Поэзия, дар неба драгоценный!
Се музы росские благодарят судьбе!
Приди, бессмертная, в сей день, для нас священный[1]1
  В сей день, для нас священный. Стихотворение написано к торжественному акту в связи с назначением M. H. Муравьева попечителем Московского университета и учебного округа.


[Закрыть];
Теперь усердие внимает лишь тебе.
Сопутствуй истине, пусть глас ее нельстивый,
Соединясь с твоим, монарха воспоет –
И скажет, как теперь россияне счастливы,
Как музам Александр блаженный век дает!
 
 
Всегда, во всех странах горел огонь небесный –
Душа Поэзии – и смертных согревал;
Всегда, во всех странах сын песни вдохновенный
На лире золотой и трогал, и пленял,
Как сердце и душа стремились в нем к свободе
Восторга на крилах отца и бога петь,
Когда он кроток, благ является в природе,
И жизнь, и красоту творению дает!
 
 
Где тучи вечные нависли над снегами,
Где в гробе красоты всегда природа спит –
И там Поэзия является с цветами,
И там огонь ее в груди людей горит,
И движет струны лир. Так в острове туманов[2]2
  Остров туманов – Англия.


[Закрыть]
Фингалов мрачный сын[3]3
  Фингалов мрачный сын – Оссиан.


[Закрыть] героев воспевал;
Так житель Холмогор[4]4
  Житель Холмогор, Бард Севера – М. В. Ломоносов.


[Закрыть], стремясь вослед Пиндаров,
Из недра вечных льдов гармонию воззвал!
 
 
Как тысячи светил на тверди запылали –
Огонь Поэзии для смертных возгорел;
Народы родились, и грады расцветали –
И луч Поэзии льды полюсны согрел.
 
 
Тогда, как человек с другими съединился
И царства возросли под сводами небес,
Язык божественный ее обогатился,
Соделался тогда источником чудес;
Тогда Филиппов сын[5]5
  Филиппов сын – Александр Македонский. Имеется в виду апокрифический эпизод из его биографии: воспламененный героическими песнями Тимотея (Тимофея), Александр отказался от любви к Таисе во имя подвигов.


[Закрыть], по гласу Тимофея,
От ног Таисиных спешил на брань лететь;
Родились Пиндары, Гомеры и Орфеи –
И звери дикие ходили им вослед!
 
 
Кто мог предметы все Поэзии исчислить
И языку ее круг тесный начертить? –
Поэзия везде! – и кто дерзнул помыслить,
В жилище облаков орла остановить?
Ее пределы там, где кончится вселенна;
Великий путь – земля, моря и небеса.
Парил Бард Севера по тверди вдохновенной
И на Атлантовых не опочил хребтах.
И сколь различен вид чудесныя природы,
Различен столько вид Поэзии самой;
Поэзия была богиней всех народов
И не потушит ввек бессмертный факел свой!
 
 
Какую чудную увидим мы картину,
Когда история покажет ряд веков,
Как в недрах дикия и мертвыя пустыни
Ручей, виющийся едва среди песков,
Далёко по полям хребет свой расстилает,
Жизнь, изобилие египтянам дает;
И как из семени дуб гордый изникает,
Так и Поэзия в пути своем идет.
Родился человек – и в сладком восхищеньи,
В сердечной простоте природу прославлял;
Изображал потом свой ужас, изумленье,
Когда из черных туч огонь над ним пылал,
Как горы крепкие в сердцах своих стенали
И океан кипел, ревущий в берегах.
 
 
Поэты мудрые на арфах подражали
Глаголам Вышнего, как Он вещал в громах,
И в кротких зефирах, и в стоне ветров ярых,
И в трелях соловья, в журчаньи светлых вод,
И в шепоте дерев, и в бурных водопадах
Звучали струны их: велик, велик господь!
 
 
Раздались песни Муз, – и счастье с кротким миром,
С улыбкой жизненной слетели к нам в поля.
Дары благие их посыпалися с лиры,
И обновилася великая земля!
Так человек, пленясь согласьем лирна звона,
Огнь в сердце ощутил, летел других обнять,
Составить общество: гармонии законы
Цепями милыми умеют нас пленять.
 
 
Что был ты, человек, один в лесах, с природой?
Не раб ли был ее ты в славный век златой?
Но в обществе воззрел на небо с мыслью гордой,
Тогда исполнился великий жребий твой!
Душа возвысилась к моральному блаженству,
Ты начал в радости свободнее дышать;
Открытый разум твой понесся к совершенству,
И в мыслях полетел вселенную обнять!
Распространился круг идей твоих далёко,
Искусства, знания, науки родились,
И до небесных стран твое проникло око,
И горы под рукой твоею раздались!
 
 
Леса дремучие поля обременяли;
Там – в черной их глуши – смерть вечная жила;
Вой ветров, рев зверей там эхом повторялись;
Река шумящая свой бурный ток вила
Средь каменистых скал, среди степей бесплодных,
Уединение ходило на брегах;
Коснулся Амфион до струн волшебно-стройных –
Упали дерева на мощных их корнях
И, превратясь в суда, за счастьем полетели;
Пустыни облеклись вдруг жатвой золотой,
Сыны гранитные под стадию исчезли.
Какое торжество Поэзии святой!
 
 
Явились общества, – брань лютая явилась,
Из ада принеслась – и возлегла в полях;
Глад, ужас, бешенство кругом ее обвились,
И поселилась смерть в стальных ее руках!
Тогда восстал Поэт – се глас его громовый
Устами Минина к гражданам говорит:
«Ступайте, братия! вам плен и смерть готова,
Огнь гибельной войны в отечестве горит.
Идет ужасный враг, как тигр ожесточенный,
Разит без жалости младенцев, слабых жен!
Не видите ли вы сих нив опустошенных?
Не слышите ли вы несчастных смертный стон?
Смотрите, как в крови купается враг лютый:
Одной рукою меч, другою цепь несет.
Ступайте, братия! еще одна минута –
И всё отечество погибнет и падет!
Ступайте!» – и герой булат свой извлекает,
На все опасности без робости летит.
Пусть медна пещь ревет, пусть в молниях пылает
И в вихрях огненных смерть лютую стремит, –
Герой неустрашим! Героя слава водит,
В глазах его огонь, в его деснице смерть;
Пред воинством своим, как грозный Марс, предходит –
И все спешат, как львы, в его опасный след!
Спешат – и враг упал, отечество спасенно,
Герой бессмертие и лавры заслужил, –
И се уста сынов Поэзии священной
В восторге чувств своих воспели громкий гимн
И славу воина в потомство передали:
Он в сонме Рымникских[6]6
  Рымникский – Суворов А. В., князь Италийский, граф Рымникский (1729–1800).


[Закрыть], Румянцевых воссел!
 
 
Трофеи гордые и мавзолеи пали,
Но не умолкнет песнь бессмертных, славных дел,
Сияет средь веков, как солнце на лазури,
И в хаосе времен погаснет вместе с ним.
 
 
Гремел глас Пиндаров в полете мощной бури,
Разил и восхищал согласием своим.
Воззрите! се Поэт перед лицем Эллады
С волшебной лирою, как некий бог, сидит,
Поет Иракла честь, поверженные грады,
И пламенный перун со струн его летит;
Он в души воинам мгновенно проникает,
Когда геройские поет им Бард дела;
Склонили к лире слух и, всё забыв, внимают –
И се гармония в них мужество возжгла!
Как ветры бурные, героев сонм несется,
Летит стремительно награду получить,
Под звуки сладких струн к победе дух их рвется,
И лавры на главе спешат они носить!
Дивиться ль мужеству Филиппова нам сына?
Гомера он читал, Поэзию любил!
 
 
Кто к просвещению шагами исполина
Отечество свое из тьмы привесть спешил;
Россию усмирив с ее скала?ми, льдами,
Согрел и оживил, как древний Прометей;
Кто степи дикие усеял городами
И от руки кого пал северный Арей[7]7
  Северный Арей – здесь: шведский король Карл XII (1682–1718), побежденный Петром I.


[Закрыть], –
Тот в гимнах бардовых вовек не умирает.
Песнь Ломоносова до вечности пройдет;
Потомство поздное дивится и внимает,
Как в Петриаде он Великого поет!
 
 
Бичи вселенныя, друзья убийства, брани!
И ваши имена Поэзией живут.
Бессмертны Батыи, Аттилы, Тамерланы![8]8
  Батый, Аттила, Тамерлан – вожди кочевых орд, прославившиеся жестокостью завоеватели.


[Закрыть]
Вас роды поздные страшатся и клянут;
На вас Поэзия перун свой грозный мещет,
Во глубине могил трясет, разит ваш прах;
Се струны движуща рука Певца трепещет,
Над лирою его летает бледный страх.
 
 
Мы слышим меди гром, глас смерти миллионам,
Вопль ярый воинства, звук труб и стук мечей;
Еще взыграл Поэт – мы слышим смертны стоны,
Мы зрим растерзанных, растоптанных людей.
Там сетуют отцы, летами удрученны:
Чудовище войны пожрало их сынов;
Там плачут сироты, родителей лишенны,
Стенают тысячи несчастных, горьких вдов!
 
 
Злодей не внемлет им и по стезе кровавой,
При ярком зареве градов горящих, сел,
Спешит достигнуть в храм всегда живущей славы;
Но нет, не славу он – проклятие нашел!
Никто не посетит убийцы гроб ужасный,
И рушится его в забвеньи мавзолей!..
Но ты, герой добра, друг муз, отец несчастных!
Ты не умрешь в сердцах обязанных людей!
 
 
О россы! и у нас в век славный и бессмертный
Родились громкие Поэзии сыны,
Не ты ли, дщерь небес, не твой ли дар священный
Явился среди льдов, в объятиях зимы?
Не твой ли пылкий сын, великий Ломоносов,
В полете бурь царя, до облак воспарил?
И не с тобой ли пел блаженные дни россов,
На лире золотой гремел, пленял, разил?
Не ты ли двигала пленительные струны,
Когда Владимира Херасков воспевал[9]9
  Когда Владимира Херасков воспевал и т. д. Имеются в виду поэмы М. М. Хераскова (см. примеч. 93) «Владимир Возрожденный» и «Россиада».


[Закрыть],
Как Иоанновы и лавры и перуны,
И лирну песнь свою бессмертью отдавал?
Так! ты с Державиным[10]10
  Так! ты с Державиным и т. д. Имеются в виду оды Державина «Водопад», «Бог», «Фелица».


[Закрыть] в гремящем Водопаде
Горящим искр дождем летела с струн его;
Как пел он Вышнего и россиян отраду,
Не исполнялся ли восторга твоего?
 
 
О Дух Поэзии и гражданин вселенной,
С которым песни Муз нас могут восхищать,
Дар вдохновения! – один твой огнь небесный
Певцов монарховых живить, воспламенять
И сделать гласы их и лирну песнь возможет
Достойными хвалить достойные дела.
Пусть зависть в бешенстве грудь собственную гложет,
Но не дерзнет препнуть парение орла!
Наш юный Александр с Великими сравнится,
Не пламенный перун – оливы[11]11
  Оливы – символ мира.


[Закрыть] будет несть,
Ему вселенная с любовью удивится
И вечные венцы монарху станет плесть!
 
 
О царь! будь божеством – монархом над сердцами,
Храни и защищай любезных Пиэрид!
Они усыплют твой алтарь любви цветами,
И кроткого царя их будет гимн хвалить!
Ах! продолжи свой путь, великий, несравненный
Монарх и человек, для счастья поздных чад!
И да возможешь ты державой вожделенной
Чрез целые сто лет Россию утешать!
 

‹1802›

Призывание Цезаря
Перевод из первой книги Вергилиевых «Георгик»

 
И ты в какой Совет, о Цезарь, вступишь вышний?
Не знаем, будешь ли защитник ты градов?
Иль, миртом матерним главу свою покрывши,
Плодов земных творец, царь мощный бурь, громов?
Иль власть на бездну вод рука твоя положит –
И мореходцы все единого почтут,
Фетида дщерь во брак и в дар моря предложит,
И крайние брега их бога призовут?
Или желаешь ты звездой светлоблестящей
В знак новый месяцев на высоте сиять?
Се уклоняется уж Скорпион[12]12
  Скорпион – название созвездия.


[Закрыть] горящий,
И часть небес тебе спешит он уступать!
Но чем ни будешь ты (лишь столь жестокой страсти
Быть Тартара царем твой дух не мог иметь,
Пускай полям его, где век в блаженной части
Все добрые живут, дивится целый свет),
Даруй, чтоб счастлив был путь мыслей дерзновенных,
О Цезарь! Мирный бог! Со мною сострадай
Над бедной участью селян непросвещенных,
Наставь их и к мольбам слух кроткий приучай!
 

1803

«На ее могиле есть цветок незримый…»

 
На ее могиле есть цветок незримый,
Всюду разливает он благоуханье;
Он цветок заветный, он цветок любимый –
Он воспоминанье!
 
 
И вечно-душистый цветок неизменный
Не боится бури, не вянет от зною,
Сторожит сохранно имя преселенной
К вечному покою!
 

1805