Электронная библиотека » Жак Мазо » » онлайн чтение - страница 3

Текст книги "Орлиный мост"


  • Текст добавлен: 3 октября 2013, 23:23


Автор книги: Жак Мазо


Жанр: Зарубежные детективы, Зарубежная литература


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Глава 3

В это время Мюрьель находилась в госпитале рядом с Вероникой. Она приехала утром на собственной машине со всеми необходимыми приборами.

Жером попросил ее прийти пораньше, чтобы встретиться с Ноэми, матерью Вероники, которая каждое утро приходила навестить дочь. К тому же Мюрьель должна была получить от него разрешение на проведение своих исследований.

Разговор между двумя женщинами прошел успешно, тем более что собеседница показалась Мюрьель приветливой и симпатичной. Довольно высокая, стройная, она, казалось, относилась к тем женщинам, над которыми время не властно. На лице Ноэми не было морщин, что придавало ей моложавый и притягательный вид. Только во взгляде сквозила некая усталость, но это лишь усиливало ее очарование. Такие женщины обычно имеют бешеный успех у мужчин, которые думают, что могут показать себя перед ними с наилучшей стороны. В целом Мюрьель сочла, что мать Вероники – ее полная противоположность. Ноэми совершенно не возражала против исследований, которые собиралась проводить Мюрьель. Она лишь слегка вздрогнула, когда последняя попросила ее не приходить ни на рассвете, ни в сумерках – во время наиболее вероятного появления духов.

– Если это произойдет, – объяснила она, – мне лучше быть одной, чтобы ваше биополе не исказило результаты.

Ноэми согласилась, но пожелала быть в курсе всего, о чем будет говорить Вероника. Мюрьель, воспользовавшись предлогом, расспросила ее о дочери. Была ли девочка предрасположена к спиритизму? Случалось ли с ней что-либо подобное прежде? Часто ли у нее был отсутствующий вид? И каждый раз Ноэми давала отрицательный ответ. Ее дочь была уравновешенной, слегка впечатлительной, обладающей хорошей интуицией. Ни один факт не указывал на то, что в нее вообще мог вселиться дух умершего.

После ухода Ноэми Мюрьель установила всю свою аппаратуру для обследования: устройство для записи голоса, камеру на штативах, снабженную сверхчувствительной пленкой, чтобы заснять все поведенческие реакции Вероники во время кризиса. Затем, подключив электроды энцефалографа, она подробно рассказала Жерому о своей методике.

– Необходимо понаблюдать за пациенткой и узнать, существует ли определенная периодичность проявления симптомов кризиса. Затем следует попытаться декодировать речь, определенные выражения, факты, упомянутые духом, и сопоставить результаты с реальными событиями, которые имели место в жизни умершего. На втором этапе надо предпринять попытку войти в подсознание пациента, чтобы установить контакт с «пришельцем».

Когда она все объяснила, Жером скептически поморщился:

– Понимаю ход твоих рассуждений, но ты рискуешь потерять много времени. Интервалы между приступами довольно большие, а сами приступы быстротечны. Боюсь, как бы тебе не пришлось слишком долго ждать твоего духа…

– Я буду ждать столько, сколько потребуется, – ответила Мюрьель. – Мне не привыкать.

Действительно, на протяжении своей карьеры ей не раз приходилось подолгу оставаться в ожидании. Можно сказать, что это была характерная особенность ее профессии, так что терпение стало ее постоянным спутником.

Мюрьель посмотрела на часы. Было около пяти вечера, и ничего не происходило. Она прошлась по палате, чтобы размять ноги, и остановилась около окна, которое выходило во двор клиники. Там осторожно прогуливались больные, шедшие на поправку, многие сидели на скамейках и разговаривали. Это было и грустно, и в то же время – обнадеживающе.

Эта картина унесла Мюрьель в прошлое, когда, будучи ребенком, она, совершенно беспомощная, присутствовала с родителями при агонии бабушки по материнской линии. Она бессознательно наблюдала за тем, что потом назовет последней прямой линией – линией, ведущей в небытие. Вне всякого сомнения, это тягостное событие предопределило ее профессию. На самом деле она так никогда и не смирилась со смертью этой женщины, которую обожала, и поклялась сделать все возможное, чтобы вступить с ней в контакт post mortern – после смерти. Сделать же это можно было, лишь изучив «биополя исчезнувших сознаний».

Мюрьель скоро поняла, что провести такие исследования реально только при наличии солидного научного багажа. Она стала изучать физику и уехала в Соединенные Штаты, поскольку там университетское сообщество более терпимо относится к изучению паранормальных явлений, чем во Франции…

Она отвлеклась от воспоминаний. Вероника стала что-то бормотать и вертеть головой, как будто отказывалась от чего-то. Потом, не открывая глаз, девушка удивительно серьезным голосом произнесла нечто нечленораздельное.

Мюрьель включила камеру и магнитофон как раз вовремя, чтобы записать первую фразу, произнесенную Вероникой:

– Козыри – пики… Я – пас…

Внезапно девушка села в постели, а затем снова легла. Пот ручьями струился по ее телу. Стрелку энцефалографа зашкалило. По-прежнему находясь в состоянии сна, Вероника начала читать стихотворение Виктора Гюго:

– «Я завтра на заре, когда светлеют дали, отправлюсь в путь…»

Потом она снова замерла и больше не двигалась.

В напряжении Мюрьель ожидала нового приступа, и он не заставил себя ждать. Вероника затрясла головой.

– Только не мост! – истошно закричала она. – Нет! Нет! Только не мост! Только не это… – Затем девушка умолкла, и ее лицо, как и прежде, обрело спокойное выражение.

Мюрьель села у кровати. Ее сердце бешено стучало. Не каждый день приходится слышать, как грациозная девушка говорит мужским голосом. Это производило весьма странное и неприятное впечатление.

Подавив в себе страх, Мюрьель принялась рассматривать спящую Веронику. Хотя она и не была точной копией матери, но сильно на нее походила.

У Вероники были менее тяжелые веки и более крупный рот, но такая же нежная, почти прозрачная, кожа, которой обладают лишь некоторые очень юные блондинки. Мюрьель подумала, что девушка скорее всего слаба здоровьем и очень впечатлительна. Остановив взгляд на безупречном овале ее лица, обрамленного пышными волосами, Мюрьель вспомнила о картинах, на которых живописцы изображали лики ангелов. Вероятно, не случайно духи выбрали именно ее.

После беседы с Элен Мишель направился в Лазаль, в кафе Антонена.

Он умирал от жажды и, зная, что Жером и Мюрьель вернутся не скоро, совсем не хотел оставаться в огромном доме один. А о том, чтобы сидеть у бассейна под раскаленным солнцем, он и думать не мог.

Мишель сел у стойки и заказал бочкового пива. Антонен, разговаривавший с двумя рабочими, прервал беседу, чтобы обслужить его. Но вопреки привычке хозяин кафе не произнес ни слова и, обслужив инспектора, вновь присоединился к своим друзьям. Мишель не придал этому значения. В конце концов, человек мог быть не в настроении.

Отдавая должное прохладному пиву, он пил маленькими глотками, глядя прямо в глаза своему отражению в зеркале напротив.

Мишель задумался о разговоре с Элен. Им овладело чувство дискомфорта, от которого он никак не мог избавиться. Создавалось впечатление, что во время беседы главный вопрос вообще не был затронут. Иногда инспектору казалось, что мадам Дюваль колеблется и отвечает, глядя куда-то в сторону. Она держалась так, словно во время их беседы за ней наблюдали.

Но самым непостижимым в рассказе Элен было то, что она ни разу не упомянула о Тома, так называемом любимом сыне, гибель которого стала для нее настоящей трагедией. И еще Мишеля беспокоило ощущение незримого присутствия Пьера, младшего брата погибшего. Тот словно находился где-то рядом.

Прочитав в полицейском отчете посвященные ему страницы, Мишель решил поговорить с ним позднее. Размышляя о деле, которое решил распутать во что бы то ни стало, инспектор вспомнил о таинственном человеке, появившемся рядом с Элен, когда он уезжал. Кто он? Член семьи, управляющий или служащий? Почему создалось впечатление, что незнакомец хотел остаться незамеченным? Не имея ответов на эти вопросы, Мишель вернулся к Элен. Отчего у нее дрожали руки? Был ли тому причиной недостаток алкоголя или страх? А может, и то и другое? В любом случае это надо выяснить.

К великой радости Мишеля, рабочие, стоявшие у стойки, наконец покинули кафе. Но Антонен не подошел к нему, а принялся протирать стаканы. Заинтригованный, Мишель предложил ему выпить вместе. Хозяин кафе кивнул, что-то пробормотал и прошел за стойку, где налил себе лимонаду.

– Ну как дела, инспектор? Хорошо ли проводите отпуск?

– Неплохо. А вы? У вас все нормально?

Антонен залпом выпил лимонад и ничего не ответил. Очевидно, ему не хотелось разговаривать. Мишель решил разжечь его любопытство:

– Я встречался с матерью Тома.

– С Элен Дюваль?

– Вы ее знаете?

– Немного… Я встречал ее несколько раз в поселке. Но она никогда не приходит сюда. Для нее здесь, видимо, недостаточно роскошно.

– Ее тут не любят?

– Трудно сказать. Она не такая, как большинство людей, которые здесь живут. А почему она вас интересует?

– Меня интересует, с кем она живет.

Антонен повернулся к кофеварке и стал ее начищать.

– А вы ее об этом не спрашивали?

– Это, быть может, глупо, но когда она сказала мне, что ее муж умер, я подумал, что она действительно живет одна. Тем не менее, уезжая, я увидел какого-то человека, который присоединился к ней.

Антонен продолжал возиться с кофеваркой, хотя она и без того сверкала как золотая. Мишель понял, что тот избегает его взгляда. Тем не менее он продолжал с совершенно невозмутимым видом:

– Вы знаете человека, о котором я говорю?

– Нет… нет! – тут же бросил Антонен. – И я его никогда не видел. Я даже никогда о нем не слышал. – Оставив кофеварку в покое, он открыл дверь в погреб. – Я вас покину, инспектор. Мне нужно отыскать несколько бутылок. Если вы уйдете до моего возвращения, положите деньги на стойку.

И он исчез за оцинкованной дверью. Понимая, что его вежливо выставляют вон, Мишель допил пиво и покинул кафе.

Увиденное потрясло Мюрьель, но она была убеждена, что приступ повторится не скоро, поэтому решила покинуть госпиталь и пойти на мост, где дух проник в сознание девушки. Прежде чем уйти, Мюрьель договорилась с Жеромом встретиться в Лазале и вместе поужинать. На крыльце госпиталя она увидела Ноэми, которая хотела узнать, есть ли изменения в состоянии дочери. Мюрьель успокоила ее:

– Все хорошо. Она спит, но у нее был небольшой приступ и она произнесла несколько слов.

– Что она сказала? – с беспокойством спросила Ноэми.

Удивленная тревогой, которая казалась чрезмерной, Мюрьель продолжала все в том же спокойном тоне:

– Две-три фразы, не представляющие особого интереса. Но это уже кое-что. Я буду здесь завтра с самого утра. Желаю удачного вечера.

Какая мать, зная о состоянии дочери, не пожелала бы узнать, что это были за слова? Но у Мюрьель не было дочери, и вряд ли она это понимала…

Ей еще предстояло расшифровать слова Вероники: «Козыри – пики… Я – пас… Я завтра на заре, когда светлеют дали, отправлюсь в путь…»

Термин из карточной игры, отказ что-то сделать, строчка из стихотворения… Мюрьель знала: нельзя сразу пытаться установить причинную связь между каждым сообщением и придавать значение поверхностному смыслу слов. Речь могла идти о каких-то воспоминаниях, не связанных с Тома.

В то же время Мюрьель не хотела игнорировать то, что слышала. Надо было встретиться с родителями и близкими Вероники и Тома. Об этом она решила поговорить вечером с Мишелем, надеясь, что он ей поможет.

Покинув кафе Антонена, Мишель направился к дому Жерома. Поведение пожилого человека привело его в недоумение. Но самое неприятное было в том, что ему не удавалось понять причину замкнутости хозяина кафе.

Проводя расследование без официального разрешения, Мишель не мог оказывать на Антонена давление, как это было с Элен. Вот почему, натолкнувшись на стену молчания, инспектор решил пойти окольным путем. Мишель считал, что всегда можно найти подход к человеку, даже если его считают очень замкнутым.

Поскольку до возвращения Жерома и Мюрьель оставалось еще час или два, инспектор вновь погрузился в изучение досье, надеясь найти там хоть какую-то зацепку.

Когда Мюрьель вышла из машины с датчиком электроволн в руке, она невольно замерла в восхищении – ее поразила девственная красота этого места и тишина, царившая вокруг. Эта картина напомнила ей места, где она испытала подобные ощущения: Везелей, Бибракта, Стонхендж, Карнак11
  Культовые места и храмы, построенные в Древней Галлии, Англии, Древнем Египте.


[Закрыть]
.

Независимо от культовой принадлежности эти старинные постройки, по ее мнению, обладали сильной энергетикой, почти ощутимой физически, которая словно увлекала вас в прошлое, если вы были достаточно восприимчивы. Одни специалисты утверждали, что в подобных местах действуют теллурические силы, другие говорили о некоем духовном начале. У Мюрьель не было определенного мнения об этом феномене, она знала лишь, что на территории древних развалин часто наблюдаются более мощные, чем где бы то ни было, электромагнитные волны.

Мюрьель взбиралась на мост, обливаясь потом, тяжело дыша и недовольно сдвигая брови. Почему она заранее не поинтересовалась, насколько трудным будет подъем? Ведь она никудышная спортсменка – в Тулузе даже за хлебом ездит на машине! К тому же она терпеть не может прогулки по холмистым местам. А тут проявила такую беспечность! Впрочем, повод приезда сюда был действительно серьезным, и Мюрьель быстро подавила свою раздражительность и отбросила желание повернуть обратно.

Добравшись до небольшой плоской площадки моста, она остановилась, чтобы перевести дух и еще раз обозреть окрестности, которые расстилались перед ней. Пейзаж напоминал ей Землю Обетованную, увидеть которую дано только избранным. Без сомнений, сходство поразительное! Возбуждение Мюрьель все нарастало, она чувствовала, что это особенное место. Внезапно неведомая сила повлекла ее дальше, и она поспешила к центру моста.

Вся в напряжении, Мюрьель медленно двигалась вдоль переднего парапета, напрасно надеясь ощутить что-то особенное в том месте, где разбился Тома. Она пошла обратно – опять безуспешно, потом возобновила поиск, теперь уже с датчиком.

Когда женщина находилась на правой стороне моста, стрелка прибора словно взбесилась. Мюрьель повторила эксперимент несколько раз – результат тот же.

Положив камень в эпицентр этого «сгустка», она сделала несколько снимков. Догадки Мюрьель подтвердились, но она тем не менее решила позже спросить у Ноэми, было ли это именно то место, где «заколдовали» Веронику.

Окрыленная успехом, женщина спустилась к руслу реки и встала под мостом. Тут наверняка тоже будет сильный электромагнитный фон. Она включила прибор, но стрелка осталась неподвижной.

Мюрьель проделала опыты еще несколько раз, но безрезультатно. Это было необъяснимо.

Заинтригованная, она перебралась на другой берег реки, пролезла под парапетом, продолжая измерять датчиком интенсивность электроволн, которая заметно усилилась, когда она дошла до противоположного конца моста. В этом не было никакого смысла!

Не разрешив этой загадки, Мюрьель сделала точный эскиз моста, записала рядом результаты наблюдений, отметив точки, которые зафиксировала на мосту, при помощи нескольких камешков, и вернулась к машине в наилучшем расположении духа.

Для Мюрьель это был удачный день: Вероника заговорила, мост – тоже, только по-своему.

Чтобы узнать больше, надо вернуться сюда в ближайшее время, но уже ночью, прихватив с собой самое совершенное оборудование. Тогда она сможет сфотографировать энергетические «отпечатки» духов, появляющихся тут.

Теперь Мюрьель была уверена в том, что события, произошедшие четвертого августа 1983 года, развивались не в такой последовательности, как было указано в полицейских отчетах.

В то же время в Лазале Мишель внимательно читал дело Тома Дюваля. И хотя не нашел там ничего принципиально нового, он сделал шаг вперед, сумев свести воедино те сведения, которыми располагал.

С одной стороны – семья Дюваль, семья жертвы: Элен, Бернар – муж этой дамы, умерший вскоре после трагедии, и Пьер, младший сын. С другой стороны – Вероника и ее мать Ноэми.

Судя по всему, семьи не знали друг друга. Тем не менее в Веронику вселился так называемый дух, который сообщал об убийстве Тома, тогда как по официальной версии это было самоубийство.

Мишель сконцентрировался на фактах, забыв на время о необычном характере дела. В свое время жандармы пришли к выводу о самоубийстве, других версий никто не выдвигал. Однако теперь, пятнадцать лет спустя, в этом заключении можно было усомниться. Достаточно оказалось взглянуть на фотографии тела Тома с разбросанной вокруг одеждой, и прислушаться к vox populi – народной молве, говорящей устами Антонена.

Другой интересный факт: создавалось впечатление, что Тома как будто никогда и не существовал в жизни Элен, его матери, чего нельзя было сказать о его младшем брате Пьере.

Быть может, такие рассуждения и не принесли Мишелю никаких ответов, зато позволили сформулировать несколько вопросов, на которые надо было срочно ответить: если не считать «псевдодуха», существовала ли какая-нибудь связь между двумя семьями? Если да, то какого рода и как она возникла?

Устав перечитывать документы, Мишель решил освежиться в бассейне и надел плавки.

С серьезностью ленивых людей он задумал переплыть бассейн несколько раз. Если ему это удастся, он хоть на какое-то время перестанет казнить себя за огромное количество выкуренных сигарет, любовь вкусно поесть и полное отсутствие интереса к спорту. Так он докажет себе, что, несмотря на многочисленные статьи в глянцевых журналах о здоровом образе жизни, можно оставаться в хорошей форме, наслаждаясь всеми земными радостями, которых, как он считал, не так уж много.

Мишель как раз начал новый заплыв, когда появилась Мюрьель. Хотя это было нелепо, он смутился, но все-таки подплыл к бортику.

– Не останавливайтесь! – крикнула ему Мюрьель. – Я вас догоню.

Переодевшись в купальник, она вернулась и прыгнула в бассейн. Довольно долго они плыли рядом молча, потом Мишель остановился.

– Вы быстро выдохлись, инспектор! – поддразнила его Мюрьель, продолжая плыть.

Мишель подождал, с восхищением наблюдая за ее безупречным кролем.

– Браво! – воскликнул он, когда женщина присоединилась к нему. – Я не знал, что вы так хорошо плаваете.

– Вы еще многого обо мне не знаете, – ответила она.

– Не буду скрывать, мне бы очень хотелось узнать больше.

– Пойдемте, – предложила Мюрьель, бросив на него насмешливый взгляд, – и не ведите себя как назойливый зазывала в клубе…

Задетый за живое, Мишель пошел на террасу и насухо вытерся полотенцем.

– Ну, как прошел день?

– Неплохо! Вероника заговорила, и я сделала кое-какие открытия на Орлином мосту. А вы?

– Ничего особенного. Я встречался с матерью Тома, она приняла меня чрезвычайно сдержанно, и я почти ничего не узнал.

– Поговорим об этом? – спросила Мюрьель, выходя из бассейна.

Она не стала дожидаться ответа и направилась в дом.

Немного позже Мишель тоже пошел переодеться, раздумывая над словами Мюрьель. Судя по всему, она не любила флиртовать и с насмешкой принимала ухаживания поклонников. Как только инспектор подумал об этом, то сразу понял, что она ему небезразлична…

Они встретились на кухне. Мишель уже давно был там и обдумывал меню ужина.

– Извечная проблема! – воскликнула Мюрьель. – И, честно говоря, не самая волнующая.

– У меня она возникает только во время отпуска. А вообще я ем все подряд, я не гурман.

– Так рассуждают только те, кто живет один. А когда у вас есть ребенок, нужно думать еще и о нем.

– Вы это про себя?

– Да, у меня есть сын Эндрю.

– И сколько ему лет?

– Семь.

– Он остался с отцом?

– Нет… Мы разошлись. Он живет в Калифорнии, и я его больше не вижу.

Тень страдания промелькнула на ее лице, и Мишель не стал задавать лишних вопросов. Изучив содержимое кухонных шкафов, он громко спросил, что Мюрьель хотела бы съесть на ужин.

– Ну что же, будем готовить из того, что есть, – подытожил он. – Яйца, сало, сладкий картофель… Все необходимое, чтобы приготовить омлет по-крестьянски, не так ли?

Он надел фартук.

– Идеальный мужчина, – улыбнулась Мюрьель. Чувствуя, что выглядит немного нелепо в этом наряде, Мишель захотел взять реванш:

– А вы, я думаю, феминистка?

– Нет, но мне нравится, что вы решили заняться ужином. В мире слишком много мужчин, считающих домашние дела уделом домохозяек.

– Понятно, но один я не справлюсь.

Мюрьель разлила по бокалам вино и помогла Мишелю подготовить продукты.

– Так в чем же состоит ваше открытие? – поинтересовался он.

– Боюсь, вы не воспринимаете меня всерьез.

– Начинайте, а там будет видно!

– Я обнаружила необычную ауру в том месте, куда упал Тома.

Мишель посмотрел на нее с некоторой долей недоверия:

– Что это за бред?

– Так вы будете меня слушать или нет?

– Конечно, я просто пошутил, извините.

– Это совсем не смешно… Представьте себе, что все человеческие существа выделяют то или иное количество энергии, которую можно измерить и зарегистрировать. Это называется эффект Кирлиана, по имени его открывателя.

– А кто это?

– Инженер-электрик. В 1939 году его пригласили в одну лабораторию на Кавказе, чтобы починить аппарат для проведения электротерапии. Случайно он коснулся рукой электрода и получил удар тока, но искра, которая при этом образовалась, привлекла его внимание. Он решил продолжить эксперимент, устанавливая фотопленку между своей рукой и искрой. В конце концов он увидел что вокруг его рук образовалось нечто вроде светящегося ореола. Кирлиан повторил опыт несколько раз, используя различные предметы, но это ни к чему не привело. Потом он решил сконструировать машину, которая могла бы создавать высокочастотные электрические поля, чтобы между электродами за одну секунду проходило до двухсот тысяч искр. Позже подобный опыт повторялся многократно, и теперь немало лабораторий занимаются изучением этого вопроса.

– Неужели ученые интересуются аурой? А я думал, это изобретение ясновидящих…

– Ученые так боялись показаться некомпетентными, что поспешили научно обосновать это открытие, они ввели собственную терминологию. Для них аура – это скопление элементарных частиц, вроде плазмы, состоящей из ионов.

– Признаюсь, я мало что в этом понимаю! Но продолжайте, я слушаю вас с таким же удовольствием, как если бы вы говорили на иностранном языке.

– В таком случае я объясню подробнее. Плазма – это газ, ионизированный до такой степени, что все электроны покинули ядра атомов. Подобный процесс происходит, например, при термоядерной реакции, когда температура приближается к тремстам миллионам градусам. Но пока нет никаких доказательств в пользу того, что такие процессы могут происходить при температуре человеческого тела. Но отчего же нет? Исследования продолжаются…

– Очень увлекательно… А каким образом это связано с вашей экскурсией на мост?

– Я предположила, что место, где нашли тело Тома, должно было сохранить некий сгусток энергии, исходившей от его тела, и проверила эту теорию. Представьте, я действительно обнаружила там мощный источник излучения! Позже обязательно сделаю несколько снимков, при определенных условиях, конечно. Надеюсь зафиксировать эффект Кирлиана.

– А если этого не произойдет?

– Я лучше пойму, как дух Тома вселился в сознание Вероники, и смогу доказать, что юноша упал не там, где было указано.

Мишель прекратил взбивать яйца и внимательно посмотрел на нее.

– Да, – продолжала Мюрьель. – Если мне удастся провести этот эксперимент, у меня будет доказательство, что Тома упал не туда, где тело было сфотографировано жандармами.

– Вы хотите сказать, что фотографии подделаны? Но с какой целью?

– А вот до этого, инспектор, предстоит докопаться вам.

Мишель хотел задать ей еще пару вопросов, но тут появился Жером.

– А здесь вкусно пахнет! – воскликнул он, входя в кухню. – Что у нас сегодня на ужин?

– Омлет по-крестьянски по рецепту моей бабушки, – ответил Мишель.

– То есть по рецепту мсье Коффа?

– Тебе правда надо знать все подробности?

Жером налил себе вина и выпил его залпом.

– Почему бы и нет? Во всяком случае, это будет гораздо интереснее того, что я выслушал за сегодняшний день.

– Рецепт прост. Ты взбиваешь яйца, режешь кубиками картофель и обжариваешь его. Одновременно на другой сковороде пассеруешь ломтики сала, стараясь не пережарить, иначе они получатся очень жесткими. Когда все приготовится, кладешь все это на одну сковороду, перемешиваешь, заливаешь смесью из взбитых яиц с молоком, тертым сыром и петрушкой. Но – осторожно! Это очень ответственный момент. Когда заливаешь смесью поджаренный картофель и ломтики сала, нужно на несколько секунд увеличить огонь до максимума, чтобы омлет схватился, затем уменьшить пламя, аккуратно подцепить края и завернуть их к центру, чтобы блюдо получилось очень нежное, но все-таки прожаренное.

Жером даже присвистнул от восхищения:

– Снимаю шляпу. Ты выбрал не ту профессию.

– Этот мужчина – настоящая находка для семьи, – добавила Мюрьель.

– Согласен! – кивнул Мишель. – А теперь накрывайте на стол.

– Как бы там ни было, – сказал Жером, – это мне нравится: приходить домой после работы, садиться и вытягивать ноги под столом.

– Но это вряд ли понравится твоим знакомым женщинам, – возразила Мюрьель. – Я уж точно не знаю ни одной, которая бы согласилась иметь такого мужа!

– Очко в твою пользу! – признал Жером, удаляясь. – Пойду приму душ, как говорят в высшем обществе, а потом займусь вином…

Обстановка за ужином была удивительно непринужденной. Бесконечные разговоры, веселые шутки, вино – все это привело к тому, что друзья разоткровенничались. Личные ошибки и неудачи не принимались всерьез, каждый немного узнавал себя в другом, и это было не случайно. Все трое принадлежали к поколению, представители которого организовывали студенческие выступления в мае 1968 года в Париже, все они прошли через одни и те же трудности, участвовали в одних и тех же событиях, бунтовали по одним и тем же причинам. И хотя они не признавались в этом даже себе, они были счастливы, что оказались тут, связанные таинственным делом, которое представлялось им уникальным.

Чуть позже, когда после вкусного ужина друзья удобно расположились на диванах у огня, в дверь постучали.

Жером немедленно поднялся – ведь это мог быть срочный вызов!

Тем не менее, когда он открыл, на крыльце оказалось пусто. Он посмотрел в темноту и, ничего не увидев, захлопнул дверь.

– Там никого нет! Возможно, нам всем почудился этот стук, – предположил Жером и растянулся на диване.

– Вероятно, это дух Тома! – пошутил Мишель.

Его реплика заставила их вновь вернуться к необычному делу. Мюрьель рассказала об опытах, проделанных на Орлином мосту, затем повторила слова, произнесенные Вероникой. Довольно долго они пытались найти в них хоть какой-нибудь смысл. Безуспешно. Даже если бы сам Виктор Гюго был приверженцем спиритизма, ему вряд ли удалось объяснить значение загадочных фраз девушки. Тем не менее здесь явно прослеживалась тесная связь с делом Тома, и это еще больше заинтриговывало всех троих.

Возвращаясь к вещам более конкретным, Мишель начал расспрашивать Жерома о его отношениях с семьей Дюваль.

– Честное слово, – воскликнул последний, – я их практически не посещал после смерти Бернара, мужа Элен! Мы познакомились, когда его банк финансировал покупку этого дома. Встречались несколько раз, но не более того. У них всегда было много денег, и они предпочитали держаться особняком, что типично для обеспеченных протестантов. В их глазах моей единственной заслугой было то, что я врач.

– Ты был знаком с Тома?

– Конечно. И с ним, и с его братом Пьером. Но ты знаешь, как это бывает… Когда я ужинал в Кальвиаке, мы говорили друг другу только «здравствуйте» и «до свидания». У них был свой круг общения, поэтому они никогда не ужинали с нами.

– Тебе не приходилось их лечить?

– Нет! Я же нейропсихиатр. Их домашним доктором был Полен.

– Он из местных?

– Да, но теперь, я думаю, он на пенсии. Живет довольно далеко, около Сен-Жан-дю-Гара.

– Ты хорошо его знал?

– Я часто встречал его у Дювалей. Он был одним из их близких друзей.

Мюрьель сменила тему разговора:

– Что за парень был этот Тома?

Жером, казалось, смутился, услышав ее вопрос.

– Я не знаю… как все в его возрасте. Скорее приятный, вежливый и внешне счастливый.

– А тебя не удивило, что он решил покончить с собой?

– Разумеется, удивило. Но ты ведь знаешь, как это происходит. Сначала ты удивляешься, потом идешь на похороны, а затем все забывается.

– А что ты думаешь об Элен?

– Она, безусловно, красивая женщина, но чрезвычайно холодная и отрешенная… У меня не сохранилось ни одного сколько-нибудь теплого личного воспоминания о ней.

– Она казалась тебе счастливой?

– Да, пожалуй. Счастливой, насколько это возможно в ее мире, где каждый жест, каждое слово должны соответствовать принятым нормам. Возможно, о ее истинных чувствах знал только муж… Впрочем, думаю, их отношения были полностью обусловлены нормами общества, в котором они вращались. Ты знаешь, в этих семьях старинного протестантского рода ничто интимное никогда не проявляется на публике. А то, что проявляется, – напускное…

– Это любопытно, – отметила Мюрьель, – такое же чувство я ощутила, общаясь с Ноэми, матерью Вероники. Она всегда говорит очень сдержанно. Ни одного лишнего слова. Сегодня мы встретились на выходе из клиники. Она хотела знать, какие слова произнесла ее дочь, но я предпочла уклониться от ответа.

– Почему? – поинтересовался Мишель.

– Это нелегко объяснить. Интуиция шепнула мне, что я должна промолчать. Дело в том, что она показалась мне слишком взволнованной, непохожей на ту женщину, которую я встречала раньше.

– Вы заметили, что ее поведение изменилось?

– Что-то в этом роде. Как будто она частично потеряла над собой контроль и ей обязательно надо было вытянуть у меня информацию.

– Одно меня удивляет: вы встречаетесь только с ней. А что, у Вероники нет отца?

– Хороший вопрос, но я об этом ничего не знаю! – призналась Мюрьель.

– Это не важно. Я узнаю об этом завтра, когда нанесу ей визит, – сообщил Мишель, начиная позевывать. – А теперь я пошел бы спать.

Он встал, но в этот момент во входную дверь вновь постучали. Инспектор сделал знак друзьям, а сам на цыпочках осторожно подобрался к двери. На этот раз о случайности не могло быть и речи.

Убежденный в том, что поймает шутника, Мишель резко распахнул дверь. Никого. Тем не менее он отчетливо слышал, как через заросли, окружавшие дом, кто-то быстро убегал.

Вернувшись в гостиную, он предпочел ничего не говорить Жерому и Мюрьель, которые вопросительно смотрели на него.

– Очевидно, ставни были плохо закрыты, вот створка и стукнула, – предположил он.

Кажется, это их убедило. Тем лучше! Не было необходимости что-то доказывать им. Но отныне нужно быть осторожнее. Его импровизированное расследование явно начало кого-то раздражать.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации