Текст книги "Орлиный мост"

Жак Мазо
Орлиный мост

Посвящается Мишелю Фабру и, возможно, его семейству…

Пролог

В полдень, в первое воскресенье августа 1998 года, солнце нещадно палило над Севеннами. Даже легкий ветерок не освежал иссушенную землю. Природа словно оцепенела, и даже сверчки перестали петь.

Несмотря на ужасную жару, Ноэми Майар и ее дочь Вероника взбирались по склону горы Монвайан неподалеку от селения Лазаль. Здесь перед путешественником открывалась живописная панорама, но дорогой редко пользовались, особенно в это время дня: ведь надо было не просто иметь привычку к дальним прогулкам, но и обладать таким качеством, как выносливость, чтобы не обращать внимания на жару, пыль и тучи насекомых… Все это в полной мере относилось к Ноэми и Веронике, которые часто бродили по окрестностям, желая побыть вместе вдали от шумного городка Алеса, где они жили.

Разговаривать, идя в гору, было трудно, поэтому они молчали. Мать и дочь то и дело останавливались, передавали друг другу флягу с водой и, переглянувшись, вновь отправлялись в путь.

Вскоре они уже проходили последние метры, приближаясь к небольшому отлогому месту рядом со старым Орлиным мостом. Возвышавшийся над рекой, русло которой пересыхало каждые пять лет, он был известен тем, что с него открывался уникальный вид на окрестности Севенн. Этот мост не раз вдохновлял живописцев и фотографов на создание великолепных работ.

Отдохнув еще немного, женщины ступили на расшатанный мост. В нескольких местах каменные балюстрады, не имевшие опорных балок, осыпались. Настил моста, разрушенный ветром и дождем, пошел трещинами, причем такими широкими, что иногда приходилось идти по крепежным дугам.

Пока Вероника любовалась пейзажем, Ноэми достала старенький «Пентакс» и, осмотревшись, стала фотографировать причудливо разветвленное русло реки. Не беда, если из-за яркого солнца фотография выйдет не очень удачной – все равно будет память на долгие годы!

Внезапно Вероника, только что стоявшая рядом, пошатнулась и начала судорожно глотать воздух. Не произнося ни звука, она повисла на руке матери, затем, бросив на нее испуганный взгляд, упала на землю. Ноэми в тревоге склонилась над дочерью, стала звать ее по имени, трясти, бить по щекам. Наконец Вероника открыла глаза, но то были глаза слепого – казалось, она ничего не видит. Губы ее зашевелились, но мать не услышала ни одного звука. Девушка задрожала.

– Нет! Нет! Оставьте меня! Только не это! – закричала она мужским голосом.

Глава 1

А через два часа в единственном кафе Лазаля, хозяином которого был Антонен – старейшина села, – оживление достигло предела. Секретарь мэра Жорж Перрен рассказывал о случившемся посетителям, расположившимся у стойки бара:

– Вот так история! Полицейские из Алеса приехали вместе со «скорой», чтобы оказать помощь малышке, которая потеряла сознание на Орлином мосту. Вроде бы с ней приключился обморок, а проснувшись, она заговорила мужским голосом!

Старики закивали.

– Конечно, – заявил один из них, – ничего удивительного. Этот мост приносит несчастье!

– Еще бы, – подтвердил Антонен, – там наверху творятся странные вещи.

– Да, а мы так и не знаем, что же произошло на самом деле! Я вам говорю: этот мост проклят!

Какой-то человек, сидевший в глубине зала, отложил газету и приблизился к стойке.

– Ну вот, – сказал Антонен, – теперь мы узнаем, что думает об этом инспектор из Парижа.

Все повернулись к незнакомцу. Взгляды людей были в лучшем случае нейтральные, а то и откровенно враждебные. Здесь не очень-то любили чужаков, особенно парижан, которые за бесценок скупили большинство домов в округе и отреставрировали их, за редким исключением продемонстрировав полное отсутствие вкуса.

Секретарь мэра, стараясь быть вежливым, представился и протянул руку вновь прибывшему.

– Мишель Фабр, – ответил тот, – инспектор уголовной полиции. Я провожу отпуск у моего друга профессора Моруа.

– В таком случае рад с вами познакомиться. Профессор тоже один из моих друзей.

Взгляды посетителей кафе стали более приветливыми, и люди подвинулись, чтобы освободить место для Мишеля, который тут же предложил угостить всех выпивкой.

– Итак, инспектор, произошла довольно странная история, – продолжил прерванный разговор Антонен.

– Действительно любопытная!

– Меня от таких историй в дрожь бросает, – признался хозяин кафе. – Да ведь то же самое произошло с малышом Тома пятнадцать лет назад!

– И что же случилось?

– Ну, этого мы никогда не узнаем.

Взглянув на удивленного Мишеля, секретарь мэрии продолжил:

– Парень был из местных, сын Дюваля. Его семья жила чуть ниже у дороги, ведущей в Кальвиак. Тогда все решили, что это было самоубийство, но… Впрочем, наверное, так и есть!

Затем разговор перешел на другую тему, так как один из клиентов спросил у Перрена что-то насчет повышения местных налогов. Понимая, что больше ничего не узнает, Мишель не стал настаивать на продолжении разговора. В конце концов, это не его проблема. У него было лишь одно желание: нырнуть в бассейн.

Было восемь часов вечера, когда Жером Моруа, нейропсихиатр из клиники в Алесе, припарковал машину у своего дома, построенного из камня местных пород. Его великолепный фасад пламенел в лучах заходящего солнца. Несколько ласточек, свивших гнезда под крышей, летали кругами с веселым щебетанием.

Как всегда, возвращаясь, Жером вздохнул с облегчением: теперь он сможет на время забыть о своих больных и об их проблемах. Он захлопнул дверцу машины и вошел в дом. Жером был рад вновь увидеть старого друга, которого знал вот уже двадцать лет. Уж с ним-то можно поговорить о чем-нибудь другом, кроме медицины!

Улыбаясь, друг встретил его в фартуке на кухне.

– Привет! Налей себе выпить, садись и жди, пока я закончу, у меня сейчас самый ответственный момент в приготовлении.

– А в чем дело? – осведомился Жером, вдыхая запах соуса, готовящегося на сковородке.

– Соус болоньез домашнего приготовления, специально для спагетти.

– Можно было пойти в ресторан…

– Обожаю готовить, когда в отпуске.

– Что ты такое туда положил? Запах – восхитительный!

– У хорошего повара свои секреты! Но тебе я один открою. Прежде всего надо купить свежего рубленого мяса, обжарить его со всех сторон, пока не появится хрустящая корочка, затем мелко нарезать лук и пассеровать до золотистого цвета, а в конце положить чеснока и все перемешать. Потом в полученную массу влить две баночки концентрированной томатной пасты и два стакана соуса болоньез итальянского производства. Все это ставится на небольшой огонь и перемешивается. Когда соус загустеет, в него добавляют оливки, маслины и специи из Прованса…

– Такой труд заслуживает вознаграждения, – признал Жером и исчез. Вернулся он через несколько минут с бутылкой вина в руках. – Кьянти тысяча девятьсот восемьдесят девятого года. У меня еще осталось несколько штук в погребе для таких гурманов, как ты.

Он наполнил бокалы, и друзья выпили, вспоминая о вечеринках, которые устраивали, будучи студентами, о парижских ночах и женщинах, которых любили. Словом, обо всем, что их объединяло.

– Ну, как прошел день? – наконец спросил Мишель.

Жером пожал плечами:

– Уф! Несколько опухолей, мнимых и настоящих, несколько случаев легкого травматизма… Одним словом, рутина… Самый интересный случай – семнадцатилетняя девушка, ее привели ко мне, поскольку она почувствовала себя плохо, когда была неподалеку отсюда…

– Ах да, на Орлином мосту.

– А ты откуда знаешь?

– У Антонена только это и обсуждают! Кажется, она даже говорила мужским голосом!

– Должен тебе сказать, это приводит меня в полное недоумение. Я никогда не сталкивался с подобными случаями. Но самое удивительное, что в бессвязном потоке слов она произносит имя Тома Дюваля…

– Что?! Парня, который покончил жизнь самоубийством на Орлином мосту?

Жером рассмеялся:

– Действительно, не зря же ты полицейский! Ты прав. Ему тогда было двадцать лет. И я хорошо его знал. Это сын Элен и Бернара Дюваль, они жили в Кальвиаке. Я часто навещал их, пока Бернар был жив. С тех пор как он умер, вдова почти ни с кем не встречается.

Оставив соус на слабом огне, Мишель снял фартук и опустился на стул.

– Не правда ли, любопытно, что малышка назвала имя Тома? Ведь, судя по ее возрасту, она не могла его знать?

– Это так. К тому же она живет в Алесе и скорее всего никогда не встречала Дювалей.

Мишель встал, взял пачку сигарет и закурил.

– Скажи-ка, этот Тома действительно наложил на себя руки?

– Что ты хочешь этим сказать?

– Не знаю… В кафе мне показалось, что некоторые старики придерживаются другого мнения.

– Ну да! Они и на тебя нагнали страху! Испокон веков здесь говорят, что это место проклято. По легенде, с Орлиного моста можно наблюдать за жизнью духов. Короче, обычная ерунда, о которой часто болтают в деревне. Но при твоей работе это не должно казаться удивительным.

– Конечно… Ну хорошо, давай садиться за стол – спагетти уже готовы.

– О'кей! А я подброшу дров в камин.

На следующий день Мишель проснулся довольно рано из-за дневного света, бившего в окно. Вчера вечером они столько спорили и столько выпили с Жеромом, что он лег спать, забыв закрыть ставни. Ему бы хотелось еще понежиться в постели, но назойливая головная боль заставила подняться. Мишель принял ледяной душ, проглотил две таблетки аспирина и натянул джинсы и майку, прежде чем спуститься. Он не стал надевать спортивные ботинки – ходить босиком по плиточному полу было одним из маленьких удовольствий, которые он доставлял себе во время отпуска.

Поскольку Жером уже отправился в клинику, Мишель устроился на террасе, лицом к бассейну, чтобы, как всегда, выпить чашечку утреннего кофе и закурить самую ароматную первую сигарету. Начинался новый праздный день без каких-либо планов.

Уже стояла сильная жара, и совершенно не было ветра. Воздух был наполнен удушающим запахом магнолии, растущей где-то совсем рядом. «Быть может, посидеть в тени с хорошей книгой?» подумал Мишель, но тут же отказался от этой мысли – читать он не любил.

Он вспомнил о Френсис, ирландке, которую взял на свой катер и которая дала ему отставку как раз перед его отъездом.

Да, это был сильнейший удар. За два года совместной жизни он успел привыкнуть к ее телу, молочной коже, покрытой веснушками, ее улыбке и даже ее акценту. Впрочем, чтобы понравиться Френсис, ему пришлось подучить английский и привыкнуть пить чай. И хотя Мишель не любил ее, она сумела овладеть его помыслами. В то же время он посмеивался над своим новым статусом – он вновь оказался холостяком, убежденным в том, что не создан для супружеской жизни. У него был совершенно несносный характер, и его начальник и друг, дивизионный комиссар Бертран Барнье, дал ему прозвище Упрямый Осел!

Тем не менее у этого упрямства были и положительные стороны. По этой причине два года назад тот же Бертран предложил Мишелю должность, которую он занимал и поныне. Ему оказалось по силам вести множество сложнейших трудноразрешимых дел, включающих элементы необъяснимых и иррациональных явлений, дел без доказательств, без мотивов, без свидетелей и подозреваемых, то есть таких, какие требовали чрезвычайной настойчивости.

Мишель обожал эти расследования. Прежде всего он априори ничего не брал на веру, считая, что для иррационального и сверхъестественного всегда существует логическое объяснение. Надо только захотеть отыскать его.

Его работа принесла определенные плоды. Лишь немногие дела, считавшиеся неразрешимыми, таковыми и остались. Для достижения результата Мишель применял неизменный метод: правильно поставить вопросы и никогда не довольствоваться ответами, пришедшими на ум первыми.

Телефонный звонок заставил его вздрогнуть. Это был Жером:

– Ну как? Хорошо выспался?

– Немного сонный, в остальном – все нормально.

– Скажи, ты помнишь о нашем вчерашнем разговоре? О девушке с горы Монвайан?

– Да. Это та, что заговорила мужским голосом.

– Утром у нее опять был приступ. Она определенно утверждает, что Тома был убит.

– Ну и что?

– Не знаю, разве тебя это не интересует?

– Нет, пусть этим занимаются жандармы из Алеса. А я – в отпуске.

– О'кей, не буду настаивать. Сегодня вечером тебе готовить не придется – мы идем в ресторан.

– В какой?

– Это сюрприз.

Мишель вернулся на террасу. Какое ему дело до бессвязных речей этой девчушки? Он хотел просто спокойно позагорать.

Однако чем упорнее он гнал от себя эти мысли, чем больше времени проходило, тем занимательнее казалась ему эта история. Как получилось, что семнадцатилетняя девушка, никогда не знавшая Тома, стала рассказывать о его смерти?

В конце концов он встал с недовольным видом, понимая, что попался на удочку Жерома.

Был уже полдень, когда Мишель поставил машину у дороги, ведущей к Орлиному мосту. Поблизости не было ни души. Потрескавшаяся земля словно подрагивала под жаркими лучами солнца. Растительность была настолько чахлой и желтой, что казалось, еще немного она вспыхнет.

Оценивая путь, который ему предстояло пройти до вершины, Мишель остановился в нерешительности. Он забыл захватить с собой каскетку и флягу с водой. Тем не менее, подгоняемый любопытством, он двинулся в путь, взбираясь неторопливо и равномерно – как его учили на курсах по скалолазанию в молодости.

Через два часа он был на мосту, выдохшийся, но счастливый: несмотря на разгульную жизнь, которую вел в последние годы, у него хватило энергии и мастерства, чтобы осилить такой подъем.

Изобразив на голове нечто вроде тюрбана, чтобы уберечься от солнца, он ступил на мост. Разглядывая живописную панораму, инспектор лучше понял, что имели в виду старики из кафе Антонена. Перед ним, словно прекрасное Эльдорадо, расстилался новый мир.

Мишель приблизился к парапету и облокотился на него. Камень, оторвавшийся от моста, полетел вниз, в русло реки. Раздалось многократное эхо.

Мишель наклонился и подумал о Тома, бросающемся в пропасть. Даже трудно представить, что он сделал это намеренно. Конечно, упасть по неосторожности можно и со второго этажа Эйфелевой башни, но падение оттуда, равно как и с такого моста, не означало верную смерть.

Спускаясь к реке, Мишель спросил себя, зачем Тома понадобилось прийти на Орлиный мост. Был ли он один? И если правда, что он свел счеты с жизнью, то почему выбрал именно это место?

Он сделал несколько шагов по дороге, усыпанной камнями различной величины и покрытыми пылью. То здесь, то там виднелись островки выжженной солнцем травы.

Уставший от жары, он вернулся назад и сел в тени под мостом. Вероятно, Тома разбился где-то рядом. Мишель внимательно посмотрел на землю, сдвинув несколько камней. Ему пришла в голову любопытная мысль: а что, если ему удастся отыскать то, что в свое время не заметили жандармы?

Не испытывая особого волнения, лишь смутное чувство беспомощности, он жалел только о том, что интуиция, обычно помогавшая ему в таких ситуациях, сегодня покинула его.

На какое-то время Мишель решил здесь остановиться, чтобы проникнуться атмосферой места, попробовать понять безнадежный поступок Тома. Быть может, подумал он с иронией, дух парня поселился здесь. Но в этом месте на первый взгляд не было ничего магического и сверхъестественного.

Полностью разочарованный, он начал спускаться. Это было настоящее испытание: каждый шаг мог привести к падению. Когда же наконец Мишель добрался до машины, его ожидала другая неприятность. Находившийся под солнцем в течение нескольких часов мотор отказывался заводиться. Проклиная все на свете, в том числе и свою непредусмотрительность, обжигая руки о перегретые кузов и руль, Мишель совершил такой маневр, что машина встала по направлению к склону и тронулась с места, когда он выжал сцепление.

Умирающий от жажды и раздраженный, он остановился у деревенского кафе. В зале было пусто и царила приятная прохлада.

Антонен, поглощенный чтением газеты, поднял голову и поприветствовал его. Инспектор заказал пива и устроился за столиком, откуда он мог наблюдать за человеком, который собирался выпить свою пинту. Тот был далеко не молод, с редкими волосами и слегка сутулый. Он казался воплощением самой бедности. Внимательно изучая его жесты, одежду, взгляд, Мишель пытался определить, какой образ жизни он ведет, но тщетно.

Антонен тоже не принадлежал к числу людей, которых можно было легко раскусить.

– Ужасная жара, – заметил Мишель, обращаясь к хозяину, когда тот подошел обслужить его.

– Во всем виноват озоновый слой, – предположил Антонен, пожимая плечами.

– Кажется, он становится все тоньше.

– Так говорят сегодня, – проворчал старик, возвращаясь за стойку, – уверен, завтра будут говорить прямо противоположное!

Дав понять, что ему больше нечего добавить по данному вопросу, он принялся за чтение. Мишель не стал возражать. Он прекрасно знал, как ведут себя старые люди, живущие в глубинке. Они говорят, но между фразами делают большие паузы, как будто хотят показать, что постепенно уходят из этой жизни. Мишель тоже замолчал – тишину нарушал лишь шелест страниц, которые переворачивал Антонен, да тиканье часов на стене. Все складывалось удачно. Он никуда не спешил, и пиво было хорошее…

– Кстати, – сказал Антонен, – малышка осталась в клинике у профессора…

– Я знаю.

Хозяин кафе сложил газету.

– Загадочная история, не правда ли? Во всяком случае, я бы туда ни за какие деньги не пошел.

– Почему?

– Так ведь Орлиный мост приносит несчастье…

– Да нет же, я там был. В этом месте нет ничего сверхъестественного.

– Быть может, для вас, но… – Антонен прервал фразу и молча вытер несколько стаканов.

Мишель заказал еще порцию пива. Хозяин поставил кружку на стойку.

– Это за мой счет.

Мишель поблагодарил и облокотился на оцинкованную поверхность. Антонен налил себе лимонаду и сделал несколько глотков.

– Вообще это странно – свести счеты с жизнью на заброшенном мосту, вам не кажется? – продолжил Антонен, поставив стакан.

– Когда в жизни все надоело, место не имеет значения.

– Да, но в двадцать лет…

– Желание умереть может прийти в любом возрасте.

– Возможно, но я этому не верю.

– Почему?

– Бог мой… Я хорошо знал этого мальчишку. Он нередко приезжал сюда. Сначала на велосипеде, потом – на мотоцикле. Ему здесь нравилось, я это видел. Наверное, потому, что здесь спокойно…

– У него были с этим проблемы?

– Не знаю. Но в семьях таких богачей не все идет гладко.

– Он был с вами откровенен?

– Нет. Он ничего не рассказывал, но много курил, будто тайком.

– Он приходил один?

– Иногда – да, иногда – нет. Случалось, он появлялся в компании молодых людей, которых я не знал.

Мишель допил пиво.

– Не вижу ничего подозрительного в его самоубийстве.

– Может, вы и правы. Я же могу утверждать только то, что депрессии у парня не было. Тома слишком любил жизнь.

– Однако, судя по вашему описанию, он не был большим весельчаком.

– Чтобы любить жизнь, не обязательно прослыть весельчаком!

– Согласен. А вы рассказывали об этом жандармам тогда, много лет назад?

Антонен удивился:

– Если бы они интересовались моими показаниями…

– А что, никто не пришел вас допросить?

– Честное слово, нет.

В это время в кафе вошел посетитель. Он заказал порцию коньяка «Рикар», пачку сигарет и сел рядом с Мишелем.

Тот крутил в руках пустой стакан. Ответ Антонена означал, что допрос как таковой не был проведен, и это казалось подозрительным. Особенно если учесть, что существовали разные мнения относительно причины смерти. В подобных случаях по крайней мере допрашиваются соседи… С другой стороны, наверное, не стоит принимать всерьез россказни Антонена.

Окончательно запутавшись в этой истории, Мишель расплатился и вышел. Решение было принято: завтра он пойдет в жандармерию Алеса и попробует заполучить полицейские отчеты, составленные пятнадцать лет назад.

На закате Мишель и Жером добрались до Сова. Инспектор был очарован средневековым красавцем городом, раскинувшимся от подножия скал до реки Видурль. Постройки настолько хорошо сохранились, что казалось, из-за поворота вот-вот появится рыцарь в доспехах.

– Зная твою любовь к старинным развалинам, – пояснил Жером, когда они пошли по главной улице, – я не хотел лишать тебя удовольствия побродить здесь.

– Благодарю за заботу, зрелище действительно впечатляет.

Ресторан, в который они направлялись, располагался в верхней части города, и с его террасы можно было любоваться живописной долиной, освещенной последними лучами заходящего солнца.

Как только друзья сели за столик, к ним подошла хозяйка, крупная женщина с хрипловатым голосом.

– У нас сегодня соте из телятины под соусом из местного вина, – объявила она, поприветствовав их кивком. – Вам это подходит?

Мужчины с улыбкой согласились.

– Сейчас принесу, – сказала она, удаляясь.

– Послушай, – прошептал Мишель, – здесь что, ресторан для нерешительных?

– О да, зато он лучший в окрестностях.

Пока они ждали заказа, завязался разговор, довольно сумбурный и немного ностальгический. Этим вечером, как и всякий раз при встрече, друзья вспоминали прошедшую юность. Они говорили о Лондоне семидесятых годов, где вместе посещали злачные места, сборища молодежи и незабываемые рок-концерты, такие, например, как выступления «Роллинг стоунз» в Гайд-парке…

Их беседа была прервана появлением хозяйки, которая принесла соте.

– Скажите мне, если блюдо вам понравится! – проговорила она, ставя перед ними блюда, доверху наполненные мясом и картофелем. Но только не спрашивайте у меня рецепт, это такая же тайна, как имена моих любовников.

Не ожидая ответа, она удалилась в кухню.

– Ты, случайно, не из их числа? – пошутил Мишель.

Жером рассмеялся:

– Если только у меня не амнезия…

Блюдо было настолько вкусным, что они ели молча – хотелось насладиться им в полной мере. Покончив с мясом, Мишель удовлетворенно вздохнул и зажег сигарету.

– Честное слово, если бы мне удалось заполучить рецепт, я был бы просто счастлив!

– Ты видишь, я тебя не обманул, – сказал Жером, зажигая сигару «Давидофф».

– Надо же, – удивился Мишель, – у тебя появились средства, а я и не думал, что ты богат.

– Что ты хочешь! Я курильщик с комплексом вины. Считаю, что, перейдя на сигары, я смогу курить меньше…

Их разговор вновь прервали – молодая женщина принесла кофе. Вероятно, это была дочь хозяйки, если судить по внешнему виду. Такая же импозантная внешность и хрипотца в голосе.

Друзья не спеша принялись за кофе. Обстановка вокруг изменилась. Наступила ночь, и зажглись фонари. А несколько лампионов, расположенных над их головами, создавали праздничную атмосферу.

У фонтана собрались молодые люди. Они смеялись и разговаривали, слушая музыку в стиле рэп, которая доносилась и до Мишеля с Жеромом. Инспектор позавидовал было их беззаботности, а потом вспомнил о Тома, которому было примерно столько же лет, когда он ушел из жизни.

– Кстати, ты еще не рассказал мне о девушке.

– Я думал, тебе это не интересно…

– А я считал, ты именно ради этого разговора меня сюда пригласил.

– Действительно, я знаю кое-что об этом деле. Ее зовут Вероника Майар, и она живет в Алесе. Сегодня я встречался с ее матерью. Мы побеседовали. Судя по всему, у малышки раньше никогда не было психических отклонений. Мать Вероники заверила меня, что не знакома ни с Тома, ни с его семьей. Она выглядит совершенно несчастной.

– Что ты думаешь об этом как врач?

– Я бы сказал, малышка страдает серьезным расстройством психики. Из-за этого она не может чувствовать себя адекватно в реальной жизни, разве что воспользуется ощущениями другого человека, в данном случае Тома.

– Удивительно, что этот парень на самом деле существовал и покончил жизнь самоубийством… Но она же не знала его. Ты утверждал, девушка настаивала на убийстве?

Жером размышлял:

– Верно, она об этом говорила… Но это еще надо проверить. Не забывай, что она больна. Я даже дал ей транквилизаторы.

– Но в те времена версия самоубийства не явилась неожиданностью для семьи?

– Не думаю.

Мишель рассказал другу о поездке на мост и о разговоре с Антоненом и добавил, что собирается связаться с жандармами в Алесе.

– Ну наконец-то! – радостно воскликнул Жером. – Ты берешь дело в свои руки?

– Не торопи события. Пока я должен разведать обстановку и попытаться понять, что происходит.

– Кстати, я позвонил одной знакомой, Мюрьель Лакан. Она руководитель лаборатории парапсихологии в университете Тулузы. Я объяснил ей ситуацию, и она настолько заинтересовалась, что завтра же приедет сюда.

Мишель не мог скрыть возмущения:

– Ты несешь чушь! Уж не хочешь ли ты меня убедить, что веришь в бредни этих людей? Еще одна ясновидящая! А может, это я брежу?

– Постой! Все совсем не так. Мюрьель – доктор наук, физик, училась в Соединенных Штатах и работала консультантом в ФБР, потом вернулась во Францию. Для ясновидящей это совсем не плохо, правда? К тому же она чрезвычайно симпатичная…

– Наверное, ты и сам пытался произвести на нее впечатление?

– Да нет, мы просто давние приятели!

– Ты можешь делать все, что угодно, с этой дамочкой, – с издевкой произнес Мишель, – но я и слышать о ней ничего не желаю. Ты меня знаешь. Я ненавижу, когда кто-то сует нос в мои дела, и не желаю работать бок о бок с ясновидящей.

– Как хочешь. Но тебе придется с ней общаться, потому что я пригласил ее пожить у меня.

– Прекрасно! – воскликнул Мишель, оплачивая счет. – Врач, полицейский и ясновидящая под одной крышей! Осталось только устроить спиритический сеанс!